Текст книги "Гештальт-подход. Свидетель терапии"

Автор книги: Фредерик Перлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Сон Мейдлайн

Порвав с Фрейдом и психоанализом, я написал книгу под названием «Эго, голод и агрессия». Там были изложены, я бы сказал, три новые теории – теория сознавания (awareness), теория «я» и теория агрессии. Как вы знаете, теория сознавания была широко принята под самыми различными именами – группы встреч, расширение сознания и так далее. Одно время это стало поветрием моды в Штатах.

Некоторая доля агрессии принимается как нечто допустимое, как биологическая функция организма. В особенности это касается жевания и ассимиляции. Агрессию слишком часто сближают с враждебностью и тому подобным. Я не буду входить в подробности, упомяну только, что некоторая доля агрессии необходима для ассимиляции мира. Если мы не ассимилируем то, что нам доступно, мы не можем сделать это своим, частью себя. Оно остается чуждым телом в системе; Фрейд называл это Интроекцией.

Это ведет к теории Эго. Фрейд рассматривал Эго (по-немецки это то же самое, что "я") как конгломерат чуждых субстанций, которые, – если это справедливо, – так всегда и останутся чуждыми телами в нашем организме. И здесь опять проявляется достоинство гештальт-подхода. Гештальт всегда разделяет фигуру и фон, и отношение фигуры и фона – это значение или смысл. Иными словами, моя идея состоит в том, что как только вы вырываете нечто из контекста, оно теряет свое значение, или значение это искажается. И это отношение фигуры и фона в значительной степени применимо к «я». «Я» – это символ идентификации.

Давайте сравним два контекста. Есть некая абсурдность в семантическом подходе. Семантика знает две точки зрения. Одну можно назвать абсолютной: нечто означает то, что оно означает, как это определено в словаре или каким-то иным способом. Дерево – это, что описано в качестве значения этого слова. Это абсолютная семантика. Другая семантика – это семантика Алисы в стране чудес. Нечто означает то, что я прикажу ему означать. Гештальт-подход рассматривает это иначе. Значение создается в каждый данный момент отношением фигуры, выступившей на передний план, к ее фону. Иными словами, если вы вырываете нечто из контекста, оно теряет значение, или значение искажается.

Возьмите, например, идею «королевы». В контексте игры в шахматы это деревянная фигурка. В контексте Британской Империи – это живой человек, который, как предполагается, управляет миллионами людей. Если бы была права абсолютная семантика, можно было бы взять деревянную фигурку и посадить ее на английский трон, или взять Королеву Елизавету и поместить ее на шахматную доску. Не правда ли, это звучит смешно?

Давайте теперь посмотрим, какое это имеет отношение к лечению неврозов. При неврозе части личности разделены отчуждены друг от друга. Если вы отождествляетесь с этими отчужденными частями, вы получаете возможность ассимилировать их и таким образом осуществить шаг в своем развитии, – стать более целостными. Интересно, что, например, в некоторых примитивны: племенах, где люди не отделяют себя от мира, нет слова «я» Они говорят «здесь» или «вот»: «Вот свет, вот голод, вот гнев вот мысль, вот олень.» Ребенок тоже испытывает затруднени, в понимании слова «я». Он говорит: «Карл голоден,» называя себя тем именем, которое ему дали.

Сейчас я хочу продолжить работу над снами, включив ее в общую работу идентификации. Итак, кто хочет поработать над сном? (Выходит Мейдлайн, хорошенькая черноволосая француженка).

На этот раз я попрошу тебя, насколько только возможно, все время возвращаться к собственным переживаниям. Что ты чувствуешь прямо сейчас?

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Ты чувствуешь «м-м». Держи глаза и уши открытыми. Каждый ключ должен быть принят.

Мейдлайн: Я бы хотела снять туфли. (Смеется) Я чувствую потребность рассказать свой сон очень ясно.

Фриц: О'кей.

Мейдлайн: М-м, у меня был сон, когда я была совсем маленькой, около восьми лет, и он снился мне и позже. Я стою на берегу. Это песчаный мягкий берег, и вокруг меня лес. Передо мной озеро, очень круглое. Я не вижу другого края озера с того места, где стою, но я знаю, что озеро очень круглое, или я обнаруживаю это позже. Я чувствую, что оно очень круглое, правильной формы, и берега без зигзагов. Это очень мягкое озеро, и свет очень красив. Солнца нет, но небо очень светлое.

Фриц: Давай поработаем над этим сном немного. Побудь озером. Расскажи мне, Озеро, свою историю.

Мейдлайн: М-м, озеро, не хочешь ли ты рассказать мне свою историю?

Фриц: Ты побудь озером и расскажи мне свою историю.

Мейдлайн: М-м, я круглое, круглое озеро. Я чувствую как бы свое совершенство. У меня очень хорошая, мягкая на ощупь вода.

Фриц: Кому ты говоришь?

Мейдлайн: Себе.

Фриц: Вспомни третий закон гештальт-терапии: сделай другим то, что делаешь себе. Скажи это нам.

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Ты – озеро.

Мейдлайн: Я – озеро. Вам должно понравиться войти в меня, в мое озеро, в это озеро, потому что оно очень красиво, и вода в нем очень…

Фриц: Второй закон гештальт-терапии: не говори «оно», говори «я» или «ты».

Мейдлайн: М-м … (немного двигается).

Фриц: Вы замечаете, что я становлюсь настойчивым?

Мейдлайн: Вам понравится войти в меня. Вы можете плавать во мне с легкостью, и на дне у меня нет никакой тины. Мое дно – из чистого песка. Когда вы достигнете середины моего озера, там есть нечто удивительное. Это нечто, чего вы не знаете. Это может испугать вас, или может вам очень понравиться. Есть нечто в самой середине меня, в озере, это нечто очень странное. Но нужно доплыть или подплыть на лодке, чтобы добраться до этого. Этого не видно с берега. Но стоит приплыть туда, чтобы увидеть это.

Фриц: Увидеть «это»?

Мейдлайн: Увидеть меня. (Смеется).

Фриц: Скажи это еще раз группе.

Мейдлайн: Стоит (it is worth) проплыть по мне, или взять лодку, только без мотора.

Фриц: «Стоит» – снова про «это» (it).

Мейдлайн: М-м, вам стоит?

Фриц: Кто «стоит»?

Мейдлайн: М-м, стоит …

Фриц: Не говори «это» («it»), попробуй сказать «я»: «Я стою, я достойна…».

Мейдлайн: Я. Я стою того, чтобы вы проплыли или взяли лодку и посмотрели, что находится в середине озера, потому что это удивительно.

Фриц: «Это» удивительно?

Мейдлайн: М-м, я удивительна. Однако вы может быть не разрешите загадку. Это… У меня в… В середине моего озера – статуя. Это маленький мальчик, и он льет воду… многие люди… когда я иду в это озеро и собираюсь попить воды, я просыпаюсь, так что может быть…

Фриц: Подожди, остановись здесь. Закрой глаза. Продолжай смотреть свой сон. Просыпание – прекрасный трюк, чтобы прервать разрешение сна.

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Возвращайся к нам. Продолжила ли ты сон?

Мейдлайн: Тот же сон? Прошло много времени, прежде чем я вернулась ко сну. У меня в глазах мелькали огоньки, и я чувствовала себя очень, очень занятой.

Фриц: Вырази это жестами. Продолжай.

Мейдлайн: Очень занятой (двигает руками вокруг и смеется).

Фриц: Станцуй это. (Она танцует, преимущественно руками). Хорошо. Давай теперь послушаем историю статуи. Ты теперь – статуя.

Мейдлайн: Я – статуя посреди озера.

Фриц: Кому ты говоришь?

Мейдлайн: Я пыталась говорить Элен (смеется). Я – серая, и как бы, м-м, нечто классическое. Я выгляжу как большинство маленьких статуй маленьких мальчиков. И я держу сосуд. Это ваза с узким горлышком, но широкая внизу. И я держу ее, и хотя я в воде, я лью из нее… я лью воду в озеро. Я не знаю, откуда она берется, но это очень чистая вода, и ее действительно очень полезно пить. Вы будете чувствовать себя хорошо и очень полно, потому что, кроме того, вас со всех сторон окружает вода озера, в середине которого я сижу. Эта вода действительно хороша. Но, кроме того, я действительно хочу, чтобы вы попили воды, которую я лью из сосуда, потому что она даст вам действительно хорошее внутреннее самочувствие. Я не знаю, почему, но иногда вы не можете ее пить, хотя приходите, чтобы попить ее. Вы все счастливы, и тогда вы плывете и хотите попить ее, но не можете пить. Я не могу наклониться к вам. Я просто продолжаю лить мою воду и надеюсь, что вы придете и будете ее пить.

Фриц: Скажи последнее предложение еще раз, нам.

Мейдлайн: Я не могу спуститься и дать вам воду. Я продолжаю лить ее и надеюсь, что вы придете и будете ее пить. Я просто продолжаю ее лить.

Фриц: О'кей. Теперь сыграй воду. Расскажи нам. Сейчас ты – вода.

Мейдлайн: В сосуде?

Фриц: Да, вода в сосуде. Каков твой сценарий? Какова твоя история, Вода?

Мейдлайн (пауза): Я не много знаю о себе.

Фриц: Еще раз.

Мейдлайн: Я не много знаю о себе. (Пауза, начинает плакать) Я вытекаю. Я не знаю, откуда я берусь, но я знаю, что я хороша; это все, что я знаю. Я хочу, чтобы вы пили меня, потому что я знаю, что я хороша. Я не знаю, откуда я берусь… Я в этой большой вазе. Это черная ваза.

Фриц: Теперь встань. Скажи это каждому из нас. Встань.

Мейдлайн (плача и шмыгая носом): Я – вода в вазе, и я не знаю, откуда я берусь. Но я знаю, что я хороша для питья. Я вода в вазе.

Фриц: Скажи это теперь своими словами.

Мейдлайн: Я выгляжу как вода, и они называют меня водой, и я здесь, в вазе. Но в вазе нет отверстия. Я не знаю, откуда… никто… я просто здесь все время, я просто вытекаю, и я хочу, чтобы вы пили меня.

Фриц: Переходи к следующему.

Мейдлайн: Я здесь, я белая и чистая, и если ты спросишь меня, откуда я теку, я не смогу тебе ответить. Но это чудо, я всегда вытекаю, для тебя, чтобы ты пил меня. Ты должен выбраться из другой воды и прийти. (Переходит к следующему, плача). Я в вазе, и я не знаю, откуда я берусь, но я вытекаю все время, и ты должен пить меня, каждый глоток.

Фриц: Что ты сейчас делаешь с собой?

Мейдлайн: Я держу себя.

Фриц: Сделай это со мной (Она подходит к нему и обхватывает его руки). О'кей, садись. Что ты сейчас чувствуешь?

Мейдлайн: Я чувствую, что открыла нечто.

Фриц: Да? Что?

Мейдлайн: Я привыкла думать об этих снах, что вода в вазе – это духовность.

Фриц: М-м-м-хм.

Мейдлайн: Красота… красота рождения и… это такая тайна для меня, красота жизни, и я думала, что ваза – это секрет, и я не была достаточно высокой, чтобы пить воду. Вот почему я просыпалась. Когда я была маленькой, это не беспокоило меня, – я была счастлива, что плаваю. Я не беспокоилась о том, что не пью воду, просыпаясь. Но по мере того как я росла, я все больше жалела о том, что не могла пить воду…

Фриц: Хорошо. Это то, как далеко я хотел продвинуться. Вы видите, что мы делаем то же, что и в работе с другими снами. Никаких интерпретаций. Вы сами знаете все. Вы знаете гораздо больше, чем я, и все мои интерпретации могли бы только запутать вас. Это, опять же, просто вопрос обнаружения своего истинного "я".

Все есть процесс сознавания

Пришло время, когда мы должны быть готовы сложить все куски вместе и посмотреть, можем ли мы добраться до центра нашего подхода. А центр – это, конечно, объединение всего мира в единство. Вы можете это сделать с помощью религии, сказав, что все сотворено Богом. Но тогда вы все же остаетесь с дихотомией Бога и мира, и с сомнением, мир ли создал Бога, или Бог создал мир. Если же мы сочтем, что возможны три измерения – протяженность, длительность и Сознавание (awareness), – тогда мы можем сказать, что все есть процесс сознавания. Нам все еще трудно приписывать Сознавание материи, мы привыкли полагать, что Сознавание концентрируется в мозге. Поначалу трудно вообразить, —хотя мы получаем все больше научных доказательств этого, – что весь мир всегда обладает Сознаванием.

Итак, все есть процесс сознавания. Давайте начнем с этого. Я сознаю. Вы сознаете. Стул сознает меня – может быть в одной миллион-миллионной доле единицы сознавания. Но я уверен, что Сознавание в нем присутствует. Если мы примем это, исчезает еще одна дихотомия – дихотомия между объективным и субъективным. Субъективное – это всегда Сознавание, а объективное – содержание сознавания. Без сознавания нет ничего. Даже чтобы возникло противопоставление между существованием и несуществованием, ничто, – нужно, чтобы мы сознавали, что не сознаем чего-то.

Сознавание всегда связано с наличным опытом. Мы не можем сознавать в прошлом или в будущем. Мы сознаем воспоминания, мы сознаем предвосхищения или планы на будущее; но мы сознаем их здесь и теперь, как часть процесса сознавания.

Решающее Сознавание – это Сознавание уникальности каждого из нас. Мы переживаем себя как нечто уникальное, назовем ли мы это личностью, душой или сущностью. Мы также сознаем, что в то же время мы сознаем нечто иное, что мы находимся в другом месте и в другое время. Так что мы всегда пытаемся удержать это и выяснить, и мы всегда начинаем в гештальт-терапии с вопроса: где ты? Где ты во времени? Где ты в пространстве? Здесь ли ты, или ты дома, занят какими-то незаконченными делами; где ты в своем сознавании? Находишься ли ты в соприкосновении с миром, находишься ли ты в соприкосновении с собой, находишься ли ты в соприкосновении со «средней зоной» – жизнью фантазии, которая мешает тебе быть полностью в соприкосновении с собой и миром?

Когда мы находимся в соприкосновении с миром, что-то происходит. В соприкосновение с миром нас приводит возникающий гештальт, возникающая потребность, возникающая незаконченная ситуация. Если мы не можем справиться с этой ситуацией, мы ищем поддержку – что-то или кого-то, что или кто поможет нам справиться. Эта поддержка может быть обеспечена посредством манипуляции окружающими, – жалобами, просьбами о помощи, разыгрыванием беспомощного, плачущего ребенка, попытками контролировать мир. Или мы можем получить поддержку из глубины себя. Мы уходим в себя, чтобы найти эту поддержку.

Уходя в себя, мы всегда что-то обнаруживаем. Мы можем найти поддержку в себе, или мы можем найти поддержку в фантазии. Эту поддержку нужно тщательно проверить, потому что это могут быть катастрофические ожидания. Такая поддержка может сказать: «Не стоит справляться с ситуацией, это может быть опасным»; или такая поддержка скажет: «Да, хватай, это будет замечательно!»

Мир дураков.

Но в любом случае в этом движении между тем, чтобы справиться с ситуацией или искать поддержку, мы мобилизуем свой собственный потенциал. Я бы сказал, что в этом – вся теория и ядро подхода.

Как я говорил раньше, нет лучшего средства понять среднюю зону, беспокоящий фактор, чем сновидение. Поэтому мы всегда работаем со снами и другими невербальными формами существования, чтобы опустошить, прочистить, —как бы вы это ни назвали, – эту раковую, больную часть личности.

Итак, кто хочет поработать над сном?

(На горячий стул садится Элен. Это яркая, полная женщина лет сорока).

Элен: Мы сидим кружком на энкаунтер-группе, и каждый находится в кресле руководителя. Комната все время меняется, это одна из двух комнат, которые я знаю: жилая комната Маслоу и твоя. Я знаю, что комната меняется посредством смены ковра: то он тонкий, красно-черный, пыльный, то толстый, ворсистый, с начесом.

Фриц: О'кей, пусть эти два ковра поговорят между собой.

Элен (улыбается): Я – толстый, колоритный, оранжевый, ворсистый, мягкий, богатый ковер. И, м-м, если вы сидите на мне, я мягко прогибаюсь. Мне нравится мой теплый, оранжеватый цвет.

– А я – тонкий, красно-черный, пыльный, сухой, пахнущий пылью ковер. Все, что дотрагивается до меня, делает мне больно, потому что я такой тонкий. Мною пренебрегают… Я чувствую себя одиноким, как будто никто обо мне не заботится, не чистит меня, и пр.

Фриц: Ты говоришь это мне. Что если сказать это другому ковру?

Элен: Я завидую тебе. Я действительно тебе завидую. Потому что люди любят сидеть на тебе, а когда они сидят на мне, они чувствуют свои кости. Мне хотелось бы, чтобы они хотя бы подкладывали под меня подушечки.

– Я (улыбается) не порицаю тебя за то, что ты мне завидуешь. Я очень хорош и мягок. Иногда люди плачут на мне, но вы не можете увидеть их слез, потому что я их впитываю целиком. Даже пятна на мне не очень видны, и у меня нет ничего лишнего, чтобы почувствовать жалость к тебе. Потому что я очень занят тем, что наслаждаюсь собой, и мне вообще-то не нравится смотреть на тебя: ты такой обветшалый. Я так счастлив быть собой! (Смеется) Да, мне как-то нехорошо по поводу тебя.

Фриц: Хорошо, давай сделаем то же самое с противопоставлением комнаты Маслоу и моей. Пусть они встретятся друг с другом.

Элен: Я вся отделана деревом прекрасной фактуры, мой ковер толстый и мягкий. У меня большие окна с красивыми деревянными наличниками, которые мешают заглядывать в комнату снаружи, и вместе с тем красиво обрамляют вид изнутри. Моя главная проблема состоит в том, что я плохо освещена. Половину времени у меня неправильное освещение и плохое отопление.

– Я – простая, содержащаяся в беспорядке, каменная комната с тонким ковром; моим камином не пользуются; из моего окна ничего не видно. Я так переполнена, я в таком беспорядке; я не даю поддержки. Но у меня есть нечто, чего нет у тебя. У меня есть звучание океана, очень близко, оно наполняет комнату почти все время. Моя система отопления хороша. У меня много отдушин с затычками.

– Похоже, что ты защищаешься и полна разочарования.

– Да, это так. Я чувствую себя немного печально. Потому что я – жилая комната Фрица Перлза, и во мне нет жизни, кроме звучания моря. Я сознаю свою пыль, беспорядок и суровость.

– Я (улыбаясь) – комната десятков людей, и я чувствую свое тепло. И, кроме того, мне не очень нравится смотреть на тебя, потому что я чувствую, что имею гораздо больше, чем ты, и когда я смотрю на тебя, я вижу, чего не хватает.

Фриц: Скажи это еще раз.

Элен: Мне действительно не хочется на тебя смотреть.

Фриц: Еще раз.

Элен: Мне действительно не хочется на тебя смотреть.

Фриц: Громче.

Элен: Мне действительно не хочется на тебя смотреть!

Фриц: Скажи это всем своим телом.

Элен: Я не хочу на тебя смотреть!

Фриц: Теперь поменяй стулья.

Элен: Бога ради, я не говорила, что ты должна на меня смотреть! Не смотри, если не хочешь! Но не кричи на меня! (Кричит) Я ненавижу, когда на меня кричат! Я разозлилась! (Пауза) Ну вот, ты получила, чего хотела. У меня нет того, чего я хочу. У меня нет того, что мне нужно.

Фриц: Скажи это еще раз.

Элен: У меня нет того, что мне нужно. (Пауза, продолжает спокойно) И я не знаю, как это получить. Существуют структурные ограничения – камень, цемент, тонкость ковра. (Пауза) Я на минуту перестала дышать. (Глубоко вздыхает)

Фриц: Не можешь ли ты закрыть глаза, войти в свое тело и посмотреть, что ты чувствуешь физически.

Элен: У меня горят щеки, мой голос охрип. У меня сжимается горло. Я чувствую печаль, в горле и ниже, в груди. Я довольно глубоко дышу, и мне это приятно. Это успокаивает меня. Я облизываю губы, потому что они кажутся сухими. Я сознаю, как я сижу, это похоже на то, будто я собираюсь встать. Я защищаюсь и закрываюсь. Мое правое плечо наклонено вперед и правая рука находится в таком положении, будто я готова начать что-то делать. Фриц: Делать что?

Элен: Шлепать.

Фриц: Пошлепай комнату Маслоу. (Она делает это несколько раз). Теперь сделай это и левой рукой.

Элен: Я не хочу шлепать левой рукой. (Улыбается) Я хочу дотронуться до нее. (Вытягивает руку).

Фриц: Хорошо, можешь теперь делать это поочередно? Шлепать правой рукой, и трогать левой. (Она делает это три раза), Теперь сделай пожалуйста это для меня, даже если это покажется тебе фальшивым: поменяй руки. Шлепай левой рукой и дотрагивайся правой.

Элен: М-м-м-хм. Я могу дотронуться правой рукой.

Фриц: Что ты при этом чувствуешь?

Элен: Это приятно, мне это нравится. Я могу почувствовать также много правой рукой, как чувствую левой. Но я чувствую большое сопротивление против того, чтобы ударить левой.

Фриц: Скажи это комнате Маслоу.

Элен: Я не хочу ударять тебя левой рукой. Я действительно хочу только прикоснуться к тебе. Я не хочу тебя ударять.

Фриц: Попробуй еще раз.

Элен: Ударить?

Фриц: Да. Левой рукой.

Элен: Меня удивляет мое сопротивление. Я действительно не хочу.

Фриц: Скажи это еще раз.

Элен: Я действительно не хочу.

Фриц: Еще раз.

Элен: Я не хочу ударять тебя!

Фриц: И еще раз.

Элен: Я не хочу ударять тебя. (Улыбается, голос становится более нежным, просящим) Я не хочу ударять тебя. (Смех) Я не хочу ударять тебя. Я хочу только дотронуться до тебя.

Фриц: Теперь попробуй еще раз ударить.

Элен: Я могу это сделать, но в этом не будет моего сердца.

Фриц: Хорошо, попробуй.

Элен (смеется): Это не больно. (Дотрагивается обеими руками). Гораздо приятнее чувствовать обеими руками.

Фриц: Хорошо, ударь еще раз левой рукой. Мне видится тут что-то иррациональное, и я собираюсь поработать над этим.

Элен: Если я смотрю на тебя, я могу тебя ударить. (Ударяет стул, затем бьет его очень методично). У-м, если я смотрю на тебя, я могу тебя ударить, я могу тебя побить. Я могу действительно тебя ненавидеть. (Пауза). Ты сияешь. Я завидую тебе. Нет, я не завидую тебе. Черт возьми, я поняла, в чем дело. Ты просто другая. (Спокойнее) Я завидую тебе.

Фриц: Пересядь.

Элен: Привет. Мне не понравилось, когда ты меня била. Я знаю, что у меня есть многое, чего у тебя нет, но я просто такая. Я ничего не отняла для себя у чего-то другого. У кого-нибудь, у тебя. Я оказалась такой, так же как ты оказалась такой, но я ничего не брала у тебя.

– Одна часть меня хочет защищать тебя, а другая часть хочет отшвырнуть тебя прочь. Хотела бы я, чтобы ты не была такой соблазнительной. Немного меньше соблазнительности. Я не могу вынести как раз этой чрезмерности.

Фриц: Скажи это еще раз с помощью левой руки.

Элен: Именно эту чрезмерность я не могу выносить. (Фрицу) Это не кажется правильным. (Пауза) Это так, я завидую твоей чрезмерности (Улыбается). Меня это удручает. Вроде как будто если бы я хотела чего-то, чего я действительно не могла бы иметь, и я не хотела удовлетвориться тем, что у меня есть.

Фриц: Скажи это группе.

Элен: Я не хочу удовлетвориться тем, что у меня есть. Фриц: Можешь ли ты рассказать об этом подробнее? Элен: Ну, у меня многое есть, но я представляю себе намного больше. И я хочу этого. И я готова упорно работать и потратить много времени и усилий, чтобы получить больше. То, на что я посмотрела, в большей степени мое. Меня волнует то, что свойственно мне, и я хочу иметь больше своего. Но это предполагает работу с другими людьми, и это пугает меня. Действительно пугает (улыбается Фрицу) в некоторых местах, а в других не пугает.

Фриц: О'кей, на этом я хотел бы остановиться. Я думаю, вы обратили внимание, что я делал. Я управлял совсем немного. Но когда я почувствовал и заметил нечто иррациональное, я проработал это место, пока вся тема не стала снова рациональной. Для этого нужно развить огромную чувствительность и интуицию. Речь идет о ключевой фразе. Если вы чувствуете, что дело дошло до ключевой фразы, до чего-то действительно фундаментального, тогда нужно усилить ее, проговорить снова, снова усилить, пока вся личность не проявится через нее. Тогда вы видите, что происходит нечто неожиданное. Вовлекается вся личность, все эмоции, и мы сталкиваемся с поворотной точкой в процессе развития.