355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фредерик Форсайт » Икона » Текст книги (страница 18)
Икона
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 19:54

Текст книги "Икона"


Автор книги: Фредерик Форсайт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Вместо того чтобы направиться к парковке, сопровождающий взял чемодан Монка и пошёл к бесплатному автобусу, ходившему между зданиями аэропорта. Они молча доехали до терминала номер 1.

– Разве мы не едем в Лондон? – спросил Монк.

– Нет, сэр. Мы едем в Шотландию.

Билеты были у Кайрэна. Час спустя самолёт бизнес-рейса Лондон – Абердин вылетел на север Шотландии. Кайрэн углубился в чтение своего журнала «Арми квортери энд дифенс ривью». Ему больше ничего не оставалось делать, поскольку светская беседа не являлась его сильной стороной. Монк вторично позавтракал в воздухе и наверстал сон, потерянный при перелёте через Атлантику.

В аэропорту Абердина их ожидал транспорт в виде длинною «лендровера-дискавери» с ещё одним неразговорчивым бывшим солдатом за рулём. Они с Кайрэном обменялись примерно восемью словами, что, очевидно, предполагало довольно долгий разговор.

Монк никогда не видел гор Северной Шотландии, по которым они проезжали, после того как выехали из аэропорта, расположенного на окраине прибрежного города Абердина. Безымянный водитель выбрал дорогу А96, ведущую в Инвернесс, а через семь миль повернул налево. На указателе стояло только: «Кемни». Они проехали деревню Монимаск, чтобы попасть на дорогу Абердин – Алфорд. Через три мили «лендровер» свернул вправо и, проехав Уайтхаус, направился к Кейгу.

Справа текла река. Монк подумал, не водится ли в ней лосось или форель. Не доезжая до Кейга, «лендровер» неожиданно свернул с дороги, переехал через реку и стал подниматься по аллее. Повернув пару раз, они увидели каменное строение древнего замка, стоявшего на чуть возвышенном плато, с которого открывался вид на окружавшие его холмы. Водитель повернулся к Монку и произнёс:

– Добро пожаловать в замок Форбс, мистер Монк.

Тощая фигура сэра Найджела Ирвина с плоской матерчатой кепочкой на голове, из-под которой торчали белые пряди волос, спустилась с каменного крыльца.

– Хорошо доехали? – спросил он.

– Прекрасно.

– Все равно утомительно. Кайрэн отведёт вас в вашу комнату. Примите ванну и поспите. Ленч через два часа. У нас полно работы.

– Вы знали, что я приезжаю, – заметил Монк.

– Да.

– Кайрэн никуда не звонил.

– Ах да, понимаю, что вы имеете в виду. Вот Митч, – он показал на водителя, вынимавшего чемодан, – он тоже был в Хитроу. И в самолёте на Абердин. Сидел позади. Прошёл паспортный контроль раньше вас: ему не надо было ждать багажа. Добрался до «лендровера» за пять минут до вас.

Монк вздохнул. Он не приметил Митча ни в Хитроу, ни в самолёте. Плохая новость заключалась в том, что Ирвин оказался прав: работу предстояло проделать очень большую. Хорошая новость – что он оказался с неплохой профессиональной командой.

– Эти ребята поедут туда, куда и я?

– Нет, боюсь, что нет. Там, куда вы приедете, вы будете предоставлены самому себе. Чем мы намерены заниматься в течение следующих трёх недель – это постараться помочь вам выжить.

Ленч состоял из какого-то бараньего фарша, прикрытого картофельной коркой. Хозяева называли его пастушьим пирогом и щедро поливали острым черным соусом. За столом сидело пятеро: сэр Найджел Ирвин в качестве хозяина, Монк, Кайрэн и Митч, которые всегда обращались и к Монку, и к Ирвину – «босс», и низенький насторожённый человек с седыми волосами, хорошо говоривший по-английски, но с акцентом, который Монк определил как русский.

– Конечно, мы будем говорить и по-английски, – сказал Ирвин, – потому что не многие из нас знают русский. Но четыре часа вдень как минимум вы будете говорить по-русски. Вот – с Олегом. Вы должны вернуться на тот уровень, при котором вы по-настоящему сойдёте за русского. – Монк кивнул. Прошли годы с тех пор, когда он говорил на этом языке, и ему предстояло узнать, насколько он забыл его. Но прирождённый лингвист никогда полностью не забывает того, чему учился, а стоит хорошенько попрактиковаться, и, как правило, владение иностранным языком восстанавливается. – Итак, – продолжал хозяин, – Олег, Кайрэн и Митч будут жить здесь постоянно. Другие будут приезжать и уезжать. Это касается и меня. Через несколько дней, когда все у вас наладится, я отправлюсь на юг и займусь… другими делами.

Если Монк предполагал, что перемену времени в связи с перелётом можно было бы принять во внимание, то он ошибался. После ленча он провёл четыре часа с Олегом.

Русский разыгрывал целую серию сценариев. В один момент он изображал милиционера на улице, остановившего Монка для проверку документов, спрашивал, откуда тот приехал, куда он идёт и зачем. В другой раз он становился официантом, расспрашивающим о деталях сложного обеденного заказа, или приезжим русским, спрашивающим дорогу у москвича. Уже через час Монк ощутил, как чувство языка возвращается к нему.

Вытаскивая удочки с уловом на Карибах, Монк считал, что он в неплохой форме, несмотря на увеличившуюся талию. Он ошибался. На следующее утро до рассвета он впервые побежки по пересечённой местности с Кайрэном и Митчем.

– Мы начнём с лёгкого, босс, – сказал Митч.

Поэтому они пробежали всего пять миль через заросли вереска высотой выше колен. Сначала Монк подумал, что умирает. Затем он уже желал умереть.

Весь штат прислуги состоял из двух человек. Экономка, грозная миссис Мак-Гилливрей, вдова иомена, готовила и убирала, встречая группы приезжающих и уезжающих экспертов неодобрительным хмыканьем за их английский акцент. Гектор следил за территорией имения и огородом, ездил по утрам в Уайтхаус за продуктами. Миссис Мак-Ги, как мужчины называли её, и Гектор жили в двух небольших коттеджах около замка.

Приехал фотограф и сделал множество фотографий Монка для различных удостоверений, которые готовили для него где-то в другом месте. Появился парикмахер-стилист, он же гримёр; искусно меняя внешность Монка, он показал, как это можно сделать снова с минимальным количеством материала, причём его легко было купить или носить с собой, не вызывая ни у кого подозрений о его истинном назначении.

Когда внешность изменили, фотограф сделал ещё партию снимков уже для другого паспорта. Откуда-то Ирвин достал настоящие документы и пригласил гравера-художника и каллиграфа, чтобы изменить их на другое имя.

Монк провёл долгие часы, изучая огромную карту Москвы, запоминая план города и сотни новых названий – новых для него по крайней мере. Набережной Мориса Тореза, названной в честь покойного лидера Французской компартии, вернули старое название – Софийская набережная. Все упоминания о Марксе, Энгельсе, Ленине, Дзержинском и других коммунистических знаменитостях прошлого исчезли.

Он запомнил сотню самых выдающихся зданий и их расположение, как пользоваться новой телефонной системой и как останавливать на улице такси, махнув рукой с долларовой бумажкой, в любое время и в любом месте.

Долгие часы проводил он в комнате с экраном, вместе с человеком из Лондона, тоже говорившим по-русски, но англичанином, глядя на лица, лица и опять лица.

Надо было читать книги, речи Комарова, русские газеты и журналы. Тяжелее всего было запоминать частные номера телефонов, не ошибаясь ни на цифру, и наконец пятьдесят номеров остались у него в голове. В цифрах он никогда не был силён.

Через неделю вернулся сэр Найджел Ирвин. Он выглядел усталым, но довольным и не сказал, где был. Он привёз одну вещь, которую член его команды после долгих поисков купил в антикварном магазине в Лондоне. Монк повертел предмет в руках.

– Как, чёрт побери, вы узнали об этом? – спросил он.

– Не имеет значения. У меня длинные уши. Тот же самый?

– В точности. Насколько я помню.

– Хорошо, тогда это поможет.

Он также привёз чемодан, сделанный искусным мастером. Потребовался бы таможенник-ас, чтобы обнаружить внутреннее отделение, в которое Монк спрячет две папки: «Чёрный манифест» в оригинале на русском языке и документ, подтверждающий подлинность манифеста, переведённый на русский.

К концу второй недели Джейсон Монк был в превосходной форме, таким здоровым он не чувствовал себя последние десять лет. Его мускулы окрепли, и его выносливость возросла, хотя он знал, что ему не сравниться с Кайрэном и Митчем, которые могли идти час за часом, преодолевая боль и усталость, доходя до состояния, близкого к смерти, когда только воля заставляет тело двигаться.

В середине этой же недели прибыл Джордж Симс. Ему было приблизительно столько же лет, сколько и Монку; бывший младший офицер из полка СВДС – Специальной воздушно-десантной службы. На следующее утро он вывел Монка на лужайку. Оба были в спортивных костюмах.

– А теперь, сэр, – произнёс он с певучим шотландским акцентом, – я буду очень вам признателен, если вы попробуете убить меня. – Монк поднял вопросительно бровь. – Но не беспокойтесь, вам это не удастся. – Он оказался прав. Монк приблизился, подготовился и сделал выпад. Горы перевернулись вверх ногами, а он оказался лежащим на спине. – Чуть-чуть не успел заблокировать меня, – сказал Симс.

Гектор, принёсший свежевыдернутую морковь к ленчу на кухню, увидел в окне промелькнувшего вверх ногами Монка.

– Что это они такое делают? – спросил он.

– Да ну тебя, – сказала миссис Мак-Ги. – Просто джентльмены, друзья молодого лорда, забавляются.

Уйдя в лес, Симс познакомил Монка с «зауэром» – 9-миллиметровым автоматическим пистолетом.

– Я полагал, что вы, ребята, пользуетесь тринадцатизарядным браунингом, – заметил Монк, надеясь показать, что и он что-то знает.

– Раньше пользовались, но это было давно. Перешли на этот десять лет назад. А вам знакома позиция с пистолетами в обеих руках с припаданием к земле?

Когда-то на «Ферме», в Форт-Пэри, штат Виргиния, будучи стажёром ЦРУ, Монк прошёл обучение стрельбе из ручного оружия. Он был первым в группе – сказывались навыки, полученные на охоте с отцом в горах Блю-Ридж в детстве.

Шотландец установил мишень, изображающую присевшего человека, отошёл пятнадцать шагов и выпустил пять пуль в сердце фигуры. Монк отстрелил у неё левое ухо и задел бедро. В течение трёх дней они делали по сотне выстрелов дважды вдень, пока наконец Монк не стал попадать тремя из пяти в голову мишени.

– Обычно это сбавляет им прыти, – заметил Симс тоном человека, не рассчитывающего добиться большего.

– Если повезёт, мне не придётся прибегать к этому проклятому оружию, – сказал Монк.

– Ах, сэр, все так говорят. А потом везение кончается. Лучше уж уметь это делать, если потребуется.

В начале третьей недели Монка познакомили с его специалистом по связи. Из Лондона приехал удививший Монка своей молодостью человек по имени Денни.

– Это совершенно обычный портативный компьютер, – объяснил он, показав папку по размеру не больше обычной книги. Когда он раскрыл её, на внутренней стороне оказался экран, а на другой – собранная клавиатура, которую можно было легко превратить в клавиатуру обычного размера. – Теперь такой компьютер носят в своих кейсах каждые восемь из десяти бизнесменов. Флоппи-диск, гибкая дискета, – Денни показал что-то похожее на кредитную карточку и, помахав ею перед носом Монка, вставил её сбоку в компьютер, – содержит обычный объём информации, необходимой бизнесмену того класса, каким будете вы. Если кто-то воспользуется ею, всё, что они узнают, – это коммерческая информация, представляющая нулевой интерес для всякого, кроме её владельца.

– Итак? – спросил Монк. Он понял, что этот обезоруживающий своей молодостью юноша – один из тех, кто родился совсем в другое время, вырос на компьютерах и разбирался в их устройстве легче, чем в египетских иероглифах. Монк предпочёл бы иероглифы.

– Теперь вот, – сказал Денни, показывая другую карточку. – Что это?

– Это кредитка «Виза», – сказал Монк.

– Взгляните ещё раз.

Монк внимательно осмотрел кусочек тонкого пластика с магнитной полоской «смарт» на оборотной стороне.

– Ладно, она выглядит как «Виза».

– Она даже действует как «Виза», – сказал Денни, – но не пользуйтесь ею как кредитной карточкой. На всякий случай, чтобы какая-нибудь техническая ошибка не стёрла её. Берегите её, где бы вы ни находились, прячьте от любопытных глаз и используйте только в случае необходимости.

– Что она делает? – спросил Монк.

– Очень многое. Зашифровывает всё, что вы захотите напечатать. В её памяти сто одноразовых шифроблокнотов, любых. Это не моя область, но, насколько я понимаю, их нельзя расшифровать.

– Нельзя, – повторил Монк, обрадованный, что услышал хоть одну знакомую фразу. Ему стало легче.

Денни извлёк первый гибкий диск и вместо него вставил «Визу».

– Так вот, компьютер питается от литиево-ионной батареи с мощностью, позволяющей достигнуть спутника. Даже если у вас будет постоянный источник тока, пользуйтесь батарейкой – на случай, если напряжение упадёт или возрастёт в местном электроснабжении. Пользуйтесь им для зарядки батарейки. Теперь включите. – Он указал на переключатель энергии, и Монк повернул его. – Напечатайте послание сэру Найджелу на экране открытым текстом. – Монк напечатал сообщение из двадцати слов, подтверждая своё благополучное прибытие и первый контакт. – Теперь нажмите на эту клавишу, вот здесь. На ней написано совсем другое, но она отдаёт приказание зашифровать. – Монк дотронулся до клавиши. Ничего не произошло. Слова оставались на экране. – Теперь выключите компьютер. – Слова исчезли. – Они исчезли навсегда, – сказал Денни. – Они полностью стёрты из памяти компьютера. Закодированные в одноразовом шифроблокноте, они готовы к передаче модемом. Теперь снова включите компьютер. – Монк включил. Экран засветился, но остался пустым. – Нажмите эту клавишу. На ней написано другое, но, когда в компьютере есть молем, это означает «передача/приём». Оставьте клавишу нажатой. Спутник проходит над горизонтом два раза в день. Когда окажется над местом, где вы находитесь в это время, согласно программе он передаст на Землю: «Ты здесь, малыш?» Сигнал его имеет ту же частоту, что и модем. Модем слышит сигнал, узнает «свой» спутник, подтверждает получение сигнала и передаёт ваше сообщение. Мы это называем рукопожатием.

– Это все?

– Не совсем. Если у спутника есть сообщение для модема, передаёт он. Модем принимает его, все это закодировано в шифроблокноте. Затем спутник уплывает за горизонт и исчезает. Он к этому времени уже передаст ваше сообщение на базу приёма, где бы она ни находилась. Я о ней не знаю, и мне не надо знать.

– Должен ли я оставаться рядом с машиной, пока она это всё проделывает? – спросил Монк.

– Конечно, нет. Вы можете уйти. Когда вернётесь, вы увидите, что экран ещё светится. Нажмите вот эту кнопку. На ней нет надписи «декодирование», но именно это она и делает, если вставлен модем. А модем расшифрует сообщение из дома. Выучите его, выключите компьютер, и вы сотрёте его. Навсегда. И последнее. Если вы действительно захотите разбить маленький мозг модема вдребезги, надо нажать вот эти четыре клавиши по порядку. – Он показал Монку четыре цифры, написанные на узкой полоске. – Но никогда не вводите эти цифры для других целей.

Два дня они снова и снова повторяли операцию, пока Монк не достиг совершенства. Затем Денни вернулся в свой компьютерный мир, где обычно обитал.

В конце третьей недели в замке Форбс все инструкторы заявили, что удовлетворены результатами подготовки. Монк проводил их взглядом.

– Здесь есть телефон, по которому я мог бы поговорить? – спросил Монк вечером этого дня, когда он, Кайрэн и Митч сидели после ужина в гостиной.

Митч поднял голову от шахматной доски, на которой он проигрывал Кайрэну, и кивнул в сторону телефона в углу.

– Для личного разговора, – сказал Монк.

Кайрэн тоже поднял голову, и оба солдата посмотрели на него.

– Конечно, – сказал Кайрэн, – позвоните из кабинета.

Монк сел в кабинете лорда Форбса, среди книг и охотничьих гравюр, и набрал заокеанский номер. Телефон зазвонил в маленьком каркасном домике в Крозете, штат Виргиния, где на пять часов позднее, чем в Шотландии, солнце опускалось за горы Блю-Ридж. На десятом звонке трубку сняли, и женский голос произнёс:

– Алло?

Он представил маленькую, но уютную гостиную, где зимой в камине горели поленья, а свет всегда ярко отражался в поверхности заботливо оберегаемой, натёртой до блеска мебели, приобретённой к свадьбе.

– Привет, мам, это Джейсон.

Слабый голос от радости зазвучал громче.

– Джейсон! Где ты, сынок?

– Я путешествую, мам. Как отец?

После того как с ним случился удар, его отец проводил большую часть времени на веранде в кресле-качалке, глядя на небольшой городок и покрытые лесом горы вдали, куда сорок лет назад, когда он мог ходить целый день, он брал своего первенца на охоту и рыбную ловлю.

– Он чувствует себя прекрасно. Сейчас он дремлет на веранде. Лето у нас было длинным и жарким. Я скажу, что ты звонил. Он будет рад. Ты не собираешься в ближайшее время навестить нас? Так давно не виделись.

У него были два брата и сестра, много лет назад покинувшие маленький дом. Один брат работал страховым оценщиком, второй был брокером по недвижимости в районе Чезапикского залива, сестра вышла замуж за сельского врача и растила детей. Все жили в Виргинии. Они приезжали домой часто. Не было только его, Джейсона.

– Скоро, как только сумею, мам. Обещаю.

– Ты ведь опять уезжаешь далеко, да, сын?

Он понял, что она имела в виду под «далеко». Она узнала о Вьетнаме, прежде чем ему сообщили об отправке, и обычно звонила в Вашингтон накануне его отъездов за границу, словно чувствовала то, чего не могла знать. Что-то есть в матерях… за три тысячи миль она ощущала опасность.

– Я вернусь. И тогда я приеду к вам.

– Береги себя, Джейсон.

Держа в руке телефонную трубку, он смотрел за окно на звёзды, сиявшие над Шотландией. Ему следовало приезжать домой чаше. Родители уже стары. Надо восполнить потерянное время. Если он вернётся из России, он сделает это.

– Со мной всё будет хорошо, мам, всё будет хорошо. – Они замолчали, словно ни один из них не знал, что сказать. – Я люблю тебя, мам. Скажи отцу, я люблю вас обоих.

Он положил трубку. Два часа спустя в своём доме в Дороете сэр Найджел Ирвин прочитал запись разговора. На следующее утро Кайрэн и Митч отвезли Монка в абердинский аэропорт и посадили на самолёт, вылетающий на юг.

Он провёл в Лондоне пять дней; они с сэром Найджелом Ирвином остановились в «Монколме», тихом и незаметном отеле, прятавшемся на Нэш-Террас, позади Мраморной арки. За эти дни мастер шпионажа подробно объяснил, что должен будет сделать Монк. Наконец больше ничего не оставалось, кроме как попрощаться. Ирвин сунул ему листочек бумаги.

– Если вдруг эта удивительная система связи откажет, то там есть парень, который, может быть, сумеет передать сообщение. Конечно, это самый крайний случай. Ну что ж, прощай, Джейсон. Я не поеду в Хитроу. Ненавижу аэропорты. Знаешь, я думаю, ты сумеешь сделать это. Да, чёрт побери, я действительно считаю, что ты сможешь.

Кайрэн и Митч отвезли его в Хитроу и дошли вместе с ним до паспортного контроля. Здесь каждый протянул ему руку.

– Удачи, босс, – сказали они.

Полет прошёл спокойно. Никто не знал, что он совершенно не похож на Джейсона Монка, прилетевшего в Хитроу месяц назад. Никто не знал, что он не тот человек, имя которого стояло в паспорте. Его везде пропускали.

Через пять часов, переведя часы на три деления вперёд, он подходил к паспортному контролю в аэропорте Шереметьево в Москве. Его виза была в порядке, запрошена и получена в российском посольстве в Вашингтоне. Монка пропустили.

На таможне он заполнил длинную декларацию о наличии валюты и водрузил свой единственный чемодан, на стол для осмотра. Таможенник посмотрел на него и указал на атташе-кейс.

– Откройте, – сказал он по-английски.

Кивая и улыбаясь, любезный американский бизнесмен Монк повиновался. Таможенник просмотрел его документы и взял компьютер. Одобрительно осмотрел его и, сказав «хорошо», положил обратно. Быстро поставив мелом знак на каждой веши, он повернулся к следующему пассажиру.

Монк, взяв свой багаж, прошёл через стеклянные двери и очутился в стране, куда поклялся больше не возвращаться.

Часть II

Глава 12

Гостиница «Метрополь», большой куб из жёлтого камня, насколько помнил Монк, находилась на прежнем месте, напротив сквера у Большого театра.

В холле Монк подошёл к портье и, представившись, предъявил свой американский паспорт. Портье сверился с экраном компьютера, набирая цифры и буквы, пока на нём не появилось подтверждение, затем взглянул на паспорт, перевёл взгляд на Монка, кивнул и заученно улыбнулся.

Номер Монка оказался именно таким, какой он заказывал, следуя совету курьера сэра Найджела Ирвина, говорившего по-русски и посланного в Москву на разведку четыре недели назад. Это была угловая комната на восьмом этаже, с видом на Кремль и, что более важно, выходившая на балкон, который огибал здание по всей его длине.

Из-за разницы во времени, когда он устроился здесь, вечер только начинался, а октябрьские сумерки были достаточно холодными даже для тех, кто имел пальто. В этот вечер Монк поужинал в гостинице и рано лёг спать.

На следующий день дежурил другой портье.

– У меня проблема, – обратился к нему Монк. – Я должен пойти в посольство США, чтобы они сделали отметку в паспорте. Это мелочь, как вы понимаете, бюрократизм…

– К сожалению, сэр, паспорта постояльцев хранятся у нас всё время проживания, – сказал портье.

Монк перегнулся через стойку, и стодолларовая купюра захрустела у него в руке.

– Я понимаю, – с серьёзным видом сказал он, – но, видите ли, проблема вот в чём. После Москвы мне придётся попутешествовать по Европе, а срок моего паспорта скоро истекает, поэтому в консульском отделе посольства необходимо подготовить новый. Я буду отсутствовать всего пару часов…

Портье был молод, недавно женат, и они с женой ждали ребёнка. Он прикинул, сколько рублей по курсу «чёрного рынка» может получить за стодолларовую купюру, и оглянулся по сторонам.

– Извините, – произнёс молодой человек и исчез за стеклянной перегородкой, отделявшей стойку портье от служебных помещений. Через пять минут он вернулся. С паспортом. – По правилам его возвращают только при выезде, – предупредил портье. – Вы должны вернуть его мне, если остаётесь.

– Послушайте, я уже сказал: как только в посольстве покончат со всеми формальностями, я принесу его сюда. Когда заканчивается ваше дежурство?

– В два часа дня.

– Хорошо, если я не успею к этому времени, ваш коллега получит его к пяти часам.

Паспорт и стодолларовая купюра поменялись местами. Теперь Монк и портье стали заговорщиками. Кивнув друг другу, они с улыбкой расстались.

Вернувшись в свой номер, Монк вывесил табличку «Прошу не беспокоить» и запер дверь. В ванной он вынул из туалетного прибора растворитель во флаконе с наклейкой, указывающей, что это жидкость для промывания глаз, и наполнил раковину тёплой водой. Шапка густых седых кудрей доктора Филипа Питерса исчезла, её заменили белокурые волосы Джейсона Монка. Усы исчезли от прикосновения бритвы, а дымчатые очки, скрывавшие слабые глаза учёного, отправились в мусорную урну внизу в холле.

Паспорт, который он достал из атташе-кейса, был на его имя, с его собственной фотографией, на нём стояла отметка о въезде, поставленная на паспортном контроле аэропорта, скопированная с паспорта, привезённого курьером Ирвина из более ранней поездки, но с соответствующей датой. Внутри паспорта лежал дубликат декларации о валюте, тоже с поддельным штампом валютного контроля.

Через некоторое время Монк спустился на первый этаж, пересёк главный, со сводчатым потолком, холл и вышел через дверь, не видную со стороны портье. Перед «Метрополем» стояла вереница такси, и Монк сел в одно из них.

– "Олимпик-Пента", – сказал он.

Водитель, знавший этот отель, кивнул, и они поехали.

Олимпийский комплекс, построенный к Играм 1980 года, был расположен к северу от центра города, сразу же за Садовой-Спасской, или Садовым кольцом. Стадион возвышался над окружающими зданиями, и в его тени находился построенный немцами отель «Пента». Монк вышел у козырька подъезда, заплатил таксисту и прошёл в холл. Когда такси уехало, он вышел из отеля и остальную часть пути прошёл пешком. Пройти надо было всего четверть мили.

К югу от стадиона царила атмосфера унылой запущенности, возникающая, когда поддержание порядка и ремонт становятся не по силам. Построенные в коммунистическую эпоху здания с находящимися в них десятками посольств, офисов и ресторанов покрылись патиной летней пыли, превращающейся зимой в твёрдую корку. Ветер шевелил клочки бумаги и полиэтилена на тротуарах.

Рядом с улицей Дурова находилась огороженная территория, внутри которой здания и садики имели совершенно другой, ухоженный вид. Основные постройки состояли из гостиницы для приезжающих из провинции, очень красивой школы, построенной в середине девяностых годов, и самого культового здания.

Главная мечеть Москвы, построенная в 1905 году, носила отпечаток дореволюционного изящества. В течение семидесяти лет коммунистического режима она влачила жалкое существование, подвергаясь, как и христианские церкви, преследованиям по законам атеистического государства. После падения коммунизма щедрый дар Саудовской Аравии позволил осуществить пятилетнюю программу восстановления и строительства. Гостиница и школа входили в эту программу середины девяностых годов.

Размеры мечети не изменились, она оставалась небольшим бело-голубым зданием с крошечными оконцами и покрытыми старинной резьбой дубовыми входными дверями. Монк снял ботинки, поставив их в отделение для обуви при входе, и вошёл внутрь.

Внутреннее помещение, как и во всех мечетях, оставалось совершенно свободным – ни стульев, ни скамеек. Толстые ковры, тоже дар Саудовской Аравии, покрывали пол; колонны поддерживали галерею, опоясывающую все здание.

По законам веры там не было ни скульптурных, ни рисованных изображений. Настенные панно украшали многочисленные изречения из Корана.

Мечеть удовлетворяла духовные потребности мусульманской общины, проживающей в Москве, за исключением дипломатов, которые в основном молились в посольстве Саудовской Аравии. Но Россию населяют десятки миллионов мусульман, и в столице находятся две мечети. День был не праздничный, не пятница, и число молящихся ограничивалось несколькими десятками.

Монк, устроившийся у стены недалеко от входа, сидел, скрестив ноги, и наблюдал. В основном это были старики: азербайджанцы, татары, ингуши, осетины1414
  Большинство осетин – христиане.


[Закрыть]
. На всех костюмы, поношенные, но чистые.

Полчаса спустя старик, сидевший впереди Монка, поднялся и направился к двери. Он заметил Монка, и на его лице промелькнуло любопытство. Загорелое лицо, светлые волосы, в руках нет чёток. Поколебавшись, он сел спиной к стене.

Ему, должно быть, было далеко за семьдесят, и три медали, полученные во вторую мировую войну, висели на его пиджаке.

– Мир тебе, – тихо проговорил он.

– И тебе мир, – ответил Монк.

– Ты нашей веры? – спросил старик.

– Увы, нет, я пришёл в поисках друга.

– А-а. Близкого друга?

– Да. Я надеялся найти его здесь. Или кого-нибудь, кто, может быть, знает о нём.

Старик кивнул.

– Наша община маленькая. Здесь много малочисленных общин. К которой он принадлежал?

– Он чеченец, – ответил Монк.

Старик снова кивнул и с трудом поднялся на ноги.

– Подожди, – сказал он.

Старик вернулся через десять минут, приведя кого-то с улицы. Кивком указав на Монка, он улыбнулся и ушёл. Вошедший был моложе, но не намного.

– Мне сказали, ты ищешь одного из моих братьев, – произнёс чеченец. – Тебе надо помочь?

– Хорошо бы, – сказал Монк. – Я был бы благодарен. Мы виделись много лет назад. Сейчас, когда я приехал в гости в ваш город, я был бы счастлив повидаться с ним.

– А как его зовут, друг?

– Умар Гунаев.

Что-то блеснуло в глазах старика.

– Не знаю такого, – пожал плечами он.

– А, тогда я буду очень огорчён, – сказал Монк, – потому что я привёз ему подарок.

– Сколько времени ты пробудешь у нас?

– Мне бы хотелось посидеть здесь подольше и полюбоваться вашей прекрасной мечетью, – ответил Монк.

Чеченец встал.

– Я спрошу, не слышал ли кто-нибудь о нём, – сказал он.

– Спасибо, – поблагодарил Монк. – Я подожду. Терпения у меня хватит.

– Терпение – добродетель.

Прошло два часа, прежде чем они пришли. Их было трое, все молодые. Они двигались тихо, бесшумно ступая ногами в одних носках по густому ворсу персидских ковров. Один из них, оставшийся у двери, опустился на колени и, откинувшись назад, сел на пятки, положив ладони на бёдра. Могло показаться, что человек молится, но Монк понимал, что он перекрыл вход и не пропустит в мечеть никого.

Двое других подошли и сели по обе стороны от Монка. Если они прятали что-то под одеждой, этого не было заметно. Монк смотрел перед собой. Вопросы задавались шёпотом, чтобы не мешать молящимся.

– Ты говоришь по-русски?

– Да.

– И ты спрашивал об одном из наших братьев?

– Да.

– Русский шпион.

– Я американец. В пиджаке у меня паспорт.

– Достань незаметно, – сказал один.

Монк вытащил свой американский паспорт и уронил его на ковёр. Чеченец наклонился и, подняв документ, перелистал. Кивнув, он возвратил его. Он заговорил с чеченцем, сидевшим по другую сторону от Монка. Американец подозревал, что суть сказанного чеченцем сводилась к тому, что у любого может оказаться фальшивый американский паспорт. Человек справа кивнул и снова обратился к Монку:

– Зачем ты ищешь нашего брата?

– Мы встречались, давно. В далёкой стране. Он кое-что забыл там. Я дал себе слово, что, если когда-нибудь попаду в Москву, я верну это ему.

– У тебя это с собой?

– В кейсе.

– Открой.

Монк щёлкнул замками и поднял крышку. Внутри лежала плоская картонная коробка.

– Ты хочешь, чтобы мы отнесли это ему?

– Буду благодарен.

Сидевший слева сказал что-то другому по-чеченски.

– Нет, это не бомба, – по-русски произнёс Монк. – Если бы это была бомба и её сейчас открыли, то я бы тоже погиб. Так что открывайте.

Чеченцы переглянулись, затем один наклонился и поднял крышку картонной коробки. Они уставились на предмет, лежащий внутри.

– Что это?

– То самое. Что он забыл взять.

Сидевший слева закрыл коробку и вынул её из кейса. Затем поднялся.

– Подожди, – сказал он.

Человек у двери следил, как тот уходит, но не пошевелился. Монк и двое его стражей сидели ещё два часа. Началось и закончилось время ленча. Монк почувствовал тоску по большому гамбургеру. За окнами уже темнело, когда вернулся посланный. Он ничего не сказал, а только кивнул в сторону двери.

– Пошли, – проговорил чеченец, сидевший на корточках справа.

Все трое направились к двери. У выхода они надели обувь. Оба сопровождающих заняли свои позиции по сторонам от Монка; тот, что сидел у двери, шёл сзади. Монка вывели с территории мечети на улицу Дурова, где у тротуара их ожидал большой «БМВ». Прежде чем посадить в машину, Монка профессионально обыскали.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю