Текст книги "Звон смерти"

Автор книги: Фредерик Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Дядя Эм посмотрел через стекло на Хоги. Тот по-прежнему сидел за столом, тупо уставившись в бутылку. Теперь я понял, чего добивался дядя Эм. Он хотел, чтобы я привлек внимание Хоги. И тогда я сказал:

– Хоги, ты помнишь, я тебе рассказывал о призраке шимпанзе, который я видел ночью в окне?

– Помню, Эд, – пробормотал он.

Именно на это я и надеялся. Когда я упомянул об окне, он инстинктивно поднял глаза и увидел в окне фургона лицо дяди Эма. Хоги отпрянул, словно сам увидел призрак.

Дядя Эм загримасничал, давая ему понять, что приглашает его выйти. Хога бросил косой взгляд в сторону Вейса, который так ничего и не заметил, и слегка кивнул дяде Эму. Я почувствовал его смятение и подлил масла в огонь. Как ни в чем не бывало я продолжил:

– Я все время себя спрашиваю, кого я мог там увидеть? Ведь не могла же мертвая обезьяна… Нет, это просто немыслимо!

Хоги поднялся и налил себе полный стакан виски.

– Мардж все не возвращается, – сказал он. – Наверное, у Пита запарка. Надо пойти ему помочь. Я скоро приду.

Вейс всем своим видом показал, что ничего не имеет против. Хоги постоял какое-то мгновение посреди фургона, потом взял свой стакан и опрокинул его залпом, как будто это был стакан воды. Потом он поставил стакан на стол и вышел.

– Эд, что вы. делали в Цинциннати? – спросил Вейс, как только за Хоги закрылась дверь.

– Мы встречались с миссис Червински. Нам нужно было осмотреть вещи Лона Стаффолда. А еще дядя Эм ходил в редакцию «Билборда».

– Значит, вы нашли объявление? Я имею в виду то, которое предназначалось для Лона С?

Я кивнул. Меня удивило, что Вейс был полностью в курсе истории с объявлением; раньше он об этом ничего не говорил. Он шел в своих поисках параллельно с нами.

Вейс поднялся и пинком отодвинул стул, на котором сидел. Затем он начал нервно ходить взад-вперед по фургону. Внезапно он остановился.

– Эд, я знаю, кто совершил все эти убийства. Прекрасно знаю, кто это сделал, но совершенно не понимаю почему. Я ничего не смогу предпринять, пока не выясню мотивы. Без этого мои обвинения бездоказательны.

– Это Хоги? – спросил я.

– Разумеется, Хоги. Но кто мне объяснит, почему он убил именно карлика, шимпанзе и черного мальчика? Какая между ними связь? Мне пока ничего не удалось установить.

Я тоже пока ни в чем не был уверен.

Глава 15

Дверь позади Вейса открылась, и он обернулся. Вошел дядя Эм и весело воскликнул:

– Привет, капитан! Вы разговариваете слишком громко. Я слышал вас еще за порогом.

Он взял стул, который отодвинул Вейс, и уселся на него верхом, положив руки на спинку.

– Ты что-то раскопал, Эм? – обратился к нему Вейс. – Вполне достаточно, чтобы разобраться в этом деле.

Что вам рассказал Эд?

– Ничего, – ответил Вейс. – Значит, он тоже в курсе? Дядя Эм бросил взгляд в мою сторону:

– Он понял главное, Эд?

– Думаю, что да.

Вейс посмотрел на меня, потом на дядю Эма и уверенно заявил:

– Это сделал Хоги. Но зачем?

Дядя Эм подвинул стул к столу, где стояла бутылка виски. На донышке еще плескалось немного жидкости. Он отхлебнул глоток прямо из горлышка, поставил бутылку и сказал, обращаясь ко мне:

– Ну, Эд, выкладывай все, что тебе известно. Если будет нужно, я кое-что добавлю.

– Капитан, в ту ночь, когда был убит карлик, в Луисвилле похитили ребенка. Вся история и завязалась вокруг этого похищения. Сына богатого промышленника по имени Порли выкрали прямо из постели около девяти часов вечера. Его родители в это время были на какой-то вечеринке. В доме осталось всего двое слуг. Мальчику было семь лет – его рост примерно совпадал с ростом Лона, Сьюзи и Негро. Это и есть то недостающее звено, которое мы так долго искали. Все остальные события были только следствием этого похищения.

– Мальчика украл Хоги?

Я кивнул. Тут в разговор вмешался дядя Эм:.

– Я сегодня просмотрел луисвилльские газеты: ребенка вернули двадцать шестого августа за выкуп в сорок тысяч долларов. Похититель сначала требовал пятьдесят, но родителям удалось с ним сторговаться на меньшую сумму. Мальчик жив, и его состояние сейчас не внушает тревоги. Однако все одиннадцать дней его кололи наркотиками.

Сейчас он выздоравливает. Он все еще находится в больнице, но врачи говорят, что он выкарабкается.

– Двадцать шестое августа – прошлый понедельник, – заметил Вейс. – Именно тот день, когда утонула Сьюзи. Ради бога, Эм, я так устал: я могу уклониться в сторону, если начну анализировать все известные мне детали. Пожалей меня и расскажи все по порядку!

Но дядя Эм решил, что я изложу все лучше его.

– У Хоги зародилась эта идея по крайней мере за месяц до похищения, пока мы ездили по Кентукки. Он страстный игрок в покер и прекрасно знает, что чудовищный блеф может принести состояние. Ему надоела ярмарка. Но чтобы бросить работу, нужно было сорвать где-то солидный куш. Самое трудное в этом предприятии было не само похищение: ребенка нужно было где-то скрывать все время, пока шли переговоры о выкупе. О похищении было объявлено во всех газетах: он не мог появиться с неизвестным ребенком так, чтобы это оставалось незамеченным. Й вот Хоги изобрел способ, как спрятать ребенка на ярмарке;

До этого момента я был полностью уверен в своих словах. Но далее мне понадобилась поддержка дяди Эма. Я взглянул на него, и он кивнул мне, чтобы я продолжал.

– Хоги держал мальчика в своем фургоне на виду у всех, но никто ничего не заметил. Он напичкал его наркотиками и завернул в обезьянью шкуру. Настоящей обезьяны у него не было – пока еще не было. Малыш Порли играл роль шимпанзе все одиннадцать дней своего плена, пока Хоги вел переговоры о возвращении и уплате выкупа. Он жил в темном углу клетки. Все, кто посещал фургон Хоги, видели какой-то комочек шерсти, сопящий в соломе, но никому не пришло в голову, что это ребенок, а не обезьяна. Хоги правильна рассчитал: полиция даже не подумала, что все следы ведут на ярмарку.

Вейс громко выругался. Он обвел взглядом фургон Хоги. Я показал ому место, где находилась клетка фальшивой Сьюзи.

– Но при чем здесь карлик? – спросил он.

– Он является частью плана, который Хоги разработал очень тщательно. Хоги хотел избежать малейших подозрений: было нужно, чтобы обезьяна появилась у него еще до похищения. Все должны были знать, что он купил шимпанзе. Не зря он трубил на всех углах о болезни Сьюзи. Те пять дней, которые предшествовали похищению, роль больной обезьяны играл Лон Стаффолд. Он был сообщником Хоги. В то время Хоги еще не нуждался в настоящем шимпанзе – он был бы лишней обузой. Лон Стаффолд помог ему разыграть этот спектакль. Вполне возможно, что он также участвовал в похищении маленького Порли.

– Я думаю, что он в нем не участвовал, – вмешался дядя Эм. – Вы помните, что его нашли голым? Это значит, что он носил обезьянью шкуру вплоть до момента убийства.

– Я все же не могу понять, зачем Хоги понадобилось связываться с карликом, – сказал Вейс. – Ведь это лишний свидетель! Гораздо проще было обзавестись настоящей обезьяной в качестве двойника.

Я тоже этого не понимал. Но дядя Эм быстро разъяснил эту загадку.

– Вначале ему нужна была не просто обезьяна, а больная обезьяна, которая только лежала бы в углу. С настоящей обезьяной слишком много возни. Тем более когда появился мальчик, и Хоги понадобилось постоянно отлучаться для переговоров с родителями. Согласно егo плану после похищения Лон должен был уехать в Цинциннати, а затем вернуться, чтобы еще какое-то время изображать шимпанзе, когда дело уже было сделано. А затем шимпанзе надлежало каким-то образом исчезнуть.

– Теперь понятно, – сказал Вейс. Я продолжил свой рассказ:

– Хоги, по-видимому, был давно знаком с Лоном. В прошлом они уже провернули вдвоем какое-то темное дельце. Поэтому Хоги подумал о карлике как о возможном сообщнике и поместил объявление в «Билборде». Когда-то у Хоги было еще одно прозвище, Коротышка – по контрасту с его огромным ростом.

– Ты считаешь, что карлик попытался его провести? – спросил Вейс и взглянул на дверь. Видимо, он подготовился к возвращению Хоги. Он просунул руку под пиджак и вынул револьвер из кобуры.

– Не совсем так, – сказал я. – Я думаю, что, когда Хоги вернулся вечером с похищенным мальчиком, карлик потребовал половину выкупа вместо тех нескольких тысяч, которые первоначально предложил ему Хоги. Есть и другая версия: Лон мог не знать о похищении, а когда узнал, то не захотел впутываться в это дело. Заключая с ним сделку, Хоги мог утаить ее истинную суть. А когда Лон все узнал, он, возможно, потребовал, чтобы Хоги вернул мальчика. Может быть, он даже пригрозил выдать его полиции.

– Думаю, что вторая версия ближе к истине, – сказал дядя Эм.

– Итак, вернемся к вечеру двадцать шестого августа, когда Хоги отвез мальчика обратно к родителям. Он уже получил выкуп в сорок тысяч долларов. Ему опять понадобилась обезьяна, чтобы избежать подозрений. И он где-то купил себе шимпанзе. Но ему не нужна была живая обезьяна. Он вовсе не собирался обременять себя после удачной аферы. Он сделал обезьяне несколько уколов морфина и бросил ее в бассейн. А потом поднял тревогу, и мы стали ее разыскивать. Куча народу могла подтвердить, что он усердно искал ее вместе со всеми. Пока все складывалось для Хоги вполне благополучно – правда, ему пришлось устранить Лона, но на него не нала даже тень подозрения. Вечером двадцать шестого августа он думал, что с этим делом покончено навсегда – мальчик возвращен родителям, деньги получены, обезьяна вроде бы нечаянно погибла по собственной вине. Все шито-крыто. Но тут произошло непредвиденное, и он был вынужден совершить еще одно убийство. Негро…

– Он нашел обезьянью шкуру! – воскликнул Вейс.

– Вот именно! Мальчик нашел шкуру и начал с ней играть. Это Негро заглянул в окно фургона – в этом теперь нет никаких сомнений. Видимо, Хоги спрятал ее где-то в лесу, потому что на ней были комья засохшей грязи. Возможно, Негро видел, как он там копался, и решил, что Хоги зарыл в земле клад. А когда он нашел шкуру, то решил позабавиться и попугать народ. Он спрятал шкуру в своем фургоне, а вечером после представления разделся догола, напялил ее и пошел разгуливать по ярмарке. Ему хотелось над кем-нибудь подшутить.

У меня по спине опять пробежала дрожь, когда я вспомнил, при каких обстоятельствах видел Негро в последний раз.

– Как выяснилось, подшутил он надо мной, – вздохнул я. – Он прекрасно справился с ролью призрака Сьюзи. Бедному малышу казалось, что это так весело! Не знаю, каким образом, но Хоти выследил его и убрал с дороги. Мальчик стал не призраком, а настоящим мертвецом.

– Итак, у этой несуществующей Сьюзи было четыре двойника, – заключил Вейс. – Карлик, малыш Порли, утонувшая обезьяна и Негро. Многовато для одного дела! Неудивительно, что ему удалось сбить нас столку.

В голосе Вейса появились угрожающие нотки. Он опять взглянул на дверь и встал напротив. Я заметил, что от волнения у него на лбу появилась испарина.

– Почему он задерживается? – нетерпеливо спросил Вейс. Потом он обернулся в нашу сторону и воскликнул: – Господи! Неужели вы его предупредили?

Дядя Эм отвел глаза в сторону и уклончиво ответил:

– Никуда он от вас не денется. Я думаю, он догадался, что игра проиграна. Он крепкий мужик и не захочет дрыгаться на электрическом стуле. Он сам обо всем позаботится.

– Он должен на нем «дрыгаться», как ты удачно выразился! Черт возьми, Эм, зачем ты это сделал?

– Конечно, он заслужил такую смерть, – спокойно ответил дядя Эм. – А что будет с Мардж? К смерти ее не приговорят, но ее приговор не менее тяжел – она останется жить. И будет знать, что Хоги закончил свои приключения на электрическом стуле. И хотя он был последний сукин сын, она его любила, капитан.

Вейс нахмурился.

– Ты уже говоришь о нем в прошедшем времени. Почему ты так уверен, что он это сделает?

Дядя Эм ничего не сказал в ответ. Вейс направился к двери. Когда он уже стоял на пороге, дядя Эм окликнул его:

– Капитан! Вейс обернулся.

– Послушайте, капитан! Мы с Эдом тут ни при чем. Вы распутали это дело сами. Не надо никому о нас рассказывать.

Вейс пристально взглянул на него и раздраженно бросил:

– Благодарю за услугу!

В его голосе слышался едва сдерживаемый гнев.

После ухода Вейса мы остались в фургоне одни. Нам больше не хотелось разговаривать. Мы сидели молча около стола и ждали. На столе валялась разбросанная колода карт. Чтобы хоть чем-то заняться, я взял ее и начал тасовать. Время тянулось невыносимо медленно. Я разложил один пасьянс и уже было принялся за второй, когда дверь открылась и в фургоне снова появился Вейс. С ним были двое полицейских из Форт Вэйна.

– Уйдите отсюда, – распорядился он. – Нам надо обыскать фургон. При нем не оказалось денег. Необходимо их найти.

Дядя Эм вопросительно взглянул на Вейса. Тот отвел глаза и сказал:

– Ты был прав. В трех километрах отсюда, на дороге. Врезались в бетонную стену на скорости сто тридцать километров в час. Оба скончались на месте.

Дядя Эм с грустью покачал головой. Мы тронулись к выходу, но полицейский инспектор, пришедший с Вейсом, вдруг решил нас обыскать. Ему показалось, Что мы прихватили с собой часть выкупа. Не думаю, чтобы Вейс мог отдать такой приказ. Он не стал останавливать полицейского, но, пока тот выворачивал наши карманы, не смотрел в нашу сторону. Ему было стыдно. Мы понимали, что он не мог вмешаться, и не стали особо протестовать. Наконец нас отпустили.

Приблизительно через десять минут после того, как мы вернулись в нашу палатку, к нам снова ворвался Вейс.

– Мы нашли деньги, – сообщил он. – Большую часть выкупа – тридцать четыре тысячи. Думаю, найдем и остальные.

– Вряд ли, – заметил дядя Эм. – Выпьете стаканчик, капитан?

– Нет, спасибо. Пожалуй, это был наилучший выход. По крайней мере для женщины. Ну, я пошел. Мне еще надо составить кучу отчетов. До свидания!

И он вышел из палатки.

Я так замотался, что совершенно забыл, что мы с Ритой договорились встретиться у Ли Кэри. Я вскочил и стал спешно собираться. Дядя Эм не удерживал меня.

Я опоздал почти на час, но Рита все-таки дожидалась меня. Она сидела на ступеньках фургона и плакала.

Мне стало ясно, что она уже узнала о последних печальных новостях. Я был рад, что кто-то опередил меня и избавил от необходимости сообщать б смерти Хоги и Мардж.

Пора было отправляться на вокзал.

Нам удалось довольно быстро разыскать такси, и мы приехали задолго до отхода поезда. Пока мы сидели в зале ожидания, мы едва сказали друг другу пару слов. Потом Рита справилась с собой и опять заговорила о представлении, которое занимало ее воображение.

– Все это прекрасно, Рита, – сказал я. – Но почему ты не хочешь хоть немного подождать? Конечно, ты должна повидаться с этим фокусником. Но постарайся составить о нем правильное мнение. Не нужно бросаться в это предприятие очертя голову и рисковать всем, что ты имеешь! Да и мы должны хорошенько все обдумать, прежде чем решиться.

– Хорошо, Эдди, я не стану ничего предпринимать, пока ты не приедешь в понедельник в Милуоки.

– Мне ждать тебя на вокзале?

– Я пока ничего не знаю. Я позвоню тебе из отеля, как только приеду.

Подошел поезд, и я благополучно посадил Риту в вагон. Перед расставанием мы не стали целоваться: я не хотел, чтобы грусть, которую мы оба испытывали, сказывалась на наших отношениях.

Но когда поезд отошел, я почувствовал, что в моей: душе образовалась пустота. Я невольно начал подсчитывать в уме, сколько часов мне оставалось ждать до понедельника, когда я смогу снова ее увидеть.

Я вернулся на ярмарку, когда все представления уже закончились и балаганы закрывались на ночь. Дядя Эм был в палатке. Наверное, он устал и решил никуда не выходить. Несмотря на поздний час, он сидел на кушетке одетый, сдвинув шляпу на затылок.

– Привет, Эд! – сказал он, когда я вошел. Затем широко зевнул и прибавил: – Я все пытаюсь себя убедить, что мне хочется спать. Но, видно, сегодня мне не заснуть.

Я чувствовал то же самое. Несмотря на смертельную усталость, я был не в силах заставить себя лечь спать,

– Хочешь пропустить стаканчик? – предложил дядя Эм.

– Нет, спасибо.

– Тебе понравилась игра в детектива? Надеюсь, ты убедился, что это малопривлекательное занятие?

– Почти такое же грязное, как и само убийство, Мне страшно жаль Мардж. Но если бы пришлось начать все сначала, я поступил бы точно так же. Для меня это не игра, дядя Эм. Я думаю, из меня получился бы настоящий детектив.

– Ты обрекаешь себя на адскую жизнь. Это не совсем то, что ты читал в романах. В реальности тебе предстоят долгие часы нудной и неблагодарной работы за мизерную плату.

Большинство дел, которые ты будешь расследовать, не стоят и выеденного яйца. Я никому не пожелаю такой жизни.

– То же самое ты говорил о жизни бродячего цирка, пока мы не начали работать вместе. Однако она мне понравилась. И все же я думаю, что не смог бы всю жизнь оставаться циркачом.

– А как же Рита? Если ты действительно собрался стать сыщиком, то вряд ли твое решение придется ей по вкусу.

– Я пока не знаю.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Дядя Эм был прав: планы одного из нас шли вразрез с планами другого. Я вздохнул и сказал:

– Хорошо, я постараюсь забыть. – Но, спохватившись, подумал, что он может ложно истолковать мои слова, и добавил: – Я имел в виду, что постараюсь забыть о профессии детектива.

Дядя Эм внезапно встал.

– Мне нужно ненадолго уйти, Эд. Увидимся позднее. После его ухода я стал размышлять над своей жизнью.

Наверняка он ушел, чтобы где-нибудь напиться. Я с удовольствием сделал бы то же самое, но мне не дано находить забвение в выпивке. «Есть ли у меня действительно данные для того, чтобы заниматься этой профессией? – спрашивал я себя. – Смогу ли я выдержать обычную слежку? Хватит ли у меня терпения? Ведь я в жизни никогда ни за кем не следил!»

И вдруг мне в голову ударила шальная мысль. Я вскочил и выбежал из палатки. Почему бы мне не попробовать хотя бы шутки ради? Дядя Эм ушел всего пару минут назад. Я проверю, смогу ли я следить за ним, одновременно не теряя из виду й ничем не выдавая своего присутствия. Я увидел его, когда вышел с ярмарочной площади на улицу. Он шел по направлению к городу. Стараясь держаться от него на почтительном расстоянии, я ни на минуту не спускал с него глаз. В то же время я пускался на всевозможные уловки, чтобы он не смог меня заметить.

Дядя Эм направился в город пешком, хотя вскоре мимо нас промчались рейсовый автобус и несколько такси.

На городских улицах, несмотря на поздний час, кое-где мелькал народ, и я осмелился подойти поближе. Я был горд собой, потому что дядя Эм так меня и не увидел.

Он остановился у входа в большое здание. И тут я понял, что был полным идиотом. Я думал, что он искал в городе какую-нибудь забегаловку, чтобы напиться на свободе, а он шел в церковь. Эта церковь была открыта всю ночь. Он хотел помолиться за упокой души Мардж, а может быть, и самого Хоги.

Я постоял недолго у входа, соображая, нужно ли мне выдавать свое присутствие, но потом все-таки решил этого не делать. Мне было стыдно признаться, что я шел за ним по пятам, потому что затеял детскую игру в сыщика.

Я сел в случайное такси, оказавшееся возле церкви, и вернулся. С одной стороны, я был страшно недоволен собой, но с другой – мой первый опыт слежки доказал, что люди могут прятаться от посторонних глаз не только для злых дел, но и для самых благородных.

Весь следующий день мы работали в балагане. Это была суббота: По субботним и воскресным дням на ярмарке всегда полно народу, и мы крутились как сумасшедшие, не замечая, как летит время. В воскресенье вечером ярмарка закрылась. Из-за огромного наплыва публики нам удалось погрузиться на грузовики только в три часа ночи. Мы с дядей Эмом страшно устали. Чтобы попасть в Милуоки поездом, нужно было тащиться среди ночи на вокзал. Поэтому мы решили перекочевать вместе с ярмаркой. В одном из фургонов мы наткнулись на сложенные кучей палатки, повалились на них и проспали всю дорогу до Милуоки.

Мы прибыли туда в полдень и сразу же начали спешно ставить палатки. Мне хотелось закончить работу как можно скорее, чтобы успеть помыться и привести себя в порядок до того, как позвонит Рита. Как только мы прибыли в Милуоки, я сбегал в дирекцию ярмарки и удостоверился, что телефон работает исправно. И все-таки я опоздал: Рита позвонила в тот момент, когда я начал мыться. Дядя Эм сообщил мне:

– Она только что приехала и собирается снять комнату в отеле «Висконсин» на Третьей улице. Примерно через час она будет ждать тебя в баре отеля.

Думаю, я побил все рекорды по скорости одевания.

Когда я вошел в бар отеля «Висконсин», Рита уже ждала меня за столиком. Никогда еще она не казалась мне такой красивой. Я сел напротив. Тогда она слегка подвинулась и уступила мне место рядом с собой.

– Ты сел слишком далеко, Эдди! Мне хочется быть рядом.

– Нет, это совершенно невозможно, – твердо сказал я. – Вокруг нас люди. Если я сяду ближе, то за себя не поручусь. Мы так давно не виделись. Может, выпьем что-нибудь?

Мимо как раз проходил официант, и я заказал два мартини. Когда официант поставил бокалы перед нами, я решил произнести тост:

– За нас, Рита!

Она улыбнулась и спросила:

– Ты любишь меня, Эдди?…

– Еще не знаю. Я жду того момента, когда смогу это проверить. Сколько мы будем еще сидеть здесь и вести себя паиньками?

– Я совершенная бесстыдница, Эдди. Я сняла номер на двоих.

– Теперь я сделаю самое важное заявление в моей жизни: это замечательно!

– Как поживает Эм?

– Прекрасно, – сказал я. Во мне все ликовало от радости. Я все еще не мог поверить, что Рита наконец пригласила меня к себе в номер. – Это не может быть правдой, Рита. Ты, наверное, хочешь подшутить надо мной. Ты известная обманщица и хочешь казаться не такой, какая ты есть на самом деле. Ты…

И тут я осекся на полуслове. В ее глазах блеснуло нечто похожее на ужас. Она слегка наклонилась вперед и прошептала:

– Что ты хочешь этим сказать, Эдди?

Клянусь, эти слова вырвались у меня случайно. Я не был уверен в себе. Мне казалось, что она водит меня за нос, как всё девушки, которые много обещают, но редко исполняют обещанное. У меня не было никакой задней мысли. Я только хотел еще раз услышать от нее, что ее приглашение не розыгрыш.

Я посмотрел на Риту и не ответил на ее вопрос. Ее лицо приняло обычное выражение, и она небрежно сказала:

– Ты смеешься надо мной, Эдди!

Это была только шутка, и ничего более. Я пошутил. Но страх, мелькнувший в ее глазах, утвердил меня в страшном предположении, против которого восставала моя душа.

Смутные догадки перешли в уверенность, и мне пришлось взглянуть истине в лицо. Пути назад были отрезаны.

– Итак, Рита, ты знала о похищении?

Она так широко открыла глаза, что у меня отпали последние сомнения.

– Я не стану утверждать, что ты замешана в этом деле. Но ты столько времени проводила у них в фургоне, что не могла не видеть некоторые вещи. Пока карлик пять дней изображал обезьяну, ты наверняка догадалась, что у них происходит нечто странное. И ты испугалась. Вот почему той ночью у тебя в руках оказался револьвер. И когда ты наткнулась на карлика, ты знала, что его убийца – Хоги. Или по крайней мере могла это предположить.

Она провела языком по пересохшим губам и пробормотала:

– Конечно, Эдди, я подозревала неладное. Но, клянусь, я ничего не знала. Вернее, я знала, что Сьюзи – не настоящая обезьяна. Однажды, когда я ночевала у них в фургоне, я случайно услышала их разговор. Мардж смертельно боялась Хоги. Она умоляла меня никому ничего не говорить.

– Но когда карлика убили, ты прекрасно знала, откуда он появился – из обезьяньей шкуры, – сказал я. – И ты знала, кто его убил.

– Я ничего не знала. Я обещала Мардж.

Моя рука лежала на столе; она накрыла ее своей рукой. Я вздрогнул от этого прикосновения.

– Не будем больше говорить об этом, Эдди! Нас могут услышать. Если ты так настаиваешь, чтобы я тебе все рассказала, давай поднимемся в нашу комнату. Там мы будем одни.

Это было разумно, очень разумно с ее стороны. Оказавшись с ней в номере, я не стал бы говорить о смерти.

– Давай выпьем ещё что-нибудь, Рита. Мне нужно все это обдумать.

Я смотрел ей прямо в глаза. Но потом мне пришлось отвернуться, чтобы заказать официанту еще два стакана мартини.

Потом я опять посмотрел ей в лицо и подумал: «Все это не имеет никакого значения. Я могу ей верить. Вряд ли такой человек, как Хоги, стал бы посвящать постороннего в планы похищения. И газет она могла не читать. Она об этом ничего не знала. Даже если она подозревала, что происходит неладное, она ни в чем не могла быть уверена. И ей не с кем было поделиться своими сомнениями».

Пока я смотрел на нее, я ей верил. Но потом я закрыл глаза и совсем другие мысли забродили у меня в голове.

– Рита, когда в ту ночь в Эвансвилле быв убит карлик, ты могла ничего не знать о похищении. Я допускаю это. Но ты наверняка читала утренние газеты. Когда я встретился с тобой в холле отеля, ты собиралась в банк. Некоторое время спустя у тебя опять было свидание с каким-то банкиром. Я начинаю кое о чем догадываться. Ты боялась, что Хоги тебя убьет, потому что ты слишком много знала или подозревала. Он уже совершил убийство и показал, на что способен. И ты решила принять меры. Ты оставила в банке запечатанный пакет и дала распоряжение вскрыть его в случае твоей смерти. Таким образом, ты себя обезопасила.

Она глубоко вздохнула и умоляюще прошептала:

– Эдди, я начинаю тебя бояться. Ты говоришь… как следователь. Если бы я не любила тебя так сильно, я бы…

Официант поставил перед нами два мартини. Рита судорожно отхлебнула из своего бокала ненова взяла мою руку.

– Эдди, давай забудем все это! Я забрала конверт в субботу и сожгла его. Я это сделала, потому что боялась, что Хоги меня прикончит.

«Похоже на правду», – подумал я. Я всей душой хотел ей верить, стряхнуть с плеч всю эту историю, навсегда забыть ее. Рита была так изумительно красива. Сейчас я мог бы сказать ей: «Ты права, Рита. Давай все забудем!» Потом мы поднялись бы в ее комнату, и я был бы счастлив.

Но вместо этого я задал ей один вопрос:

– Рита, какая страховая компания оплатила тебе страховку в пять тысяч долларов после смерти твоего отца?

Она резко отдернула свою руку. Я хотел знать все, и я добился своего. Теперь я действительно все знал. Пока я не задал этот вопрос, у меня был шанс, тень надежды. Ее жест объяснил мне, почему Вейс нашел только тридцать четыре тысячи долларов из тех сорока, которые Хоги получил в качестве выкупа. Моя прекрасная Рита потребовала свою долю за молчание.

Единственной случайностью в этом деле была смерть ее отца. Но и эта смерть пришлась как нельзя кстати – она объяснила, откуда у Риты вдруг взялись такие большие деньги.

Она затравленно посмотрела на меня и процедила сквозь зубы:

– Убирайся к черту, Эдди!

Даже теперь мне хотелось сказать ей: «Бог с ней, с этой историей! Давай все забудем!» – и подняться к ней в комнату. А там я моментально забыл бы обо всем на свете. Мы насладились бы друг другом. Но я не мог Оплатить это наслаждение деньгами шантажистки. Они были получены за похищение одного ребенка и за смерть другого – маленького чернокожего мальчика, который Чудесно бил чечетку.

И я сказал эти слова:

– Давай обо всём забудем, Рита. Я только хотел знать.

Но я вложил в них совершенно другой смысл. Я дал ей понять, что не смогу доказать, что эти деньги она получила от Хоги. Я даже не стану пытаться что-либо доказывать. Этими словами я прощался с ней навсегда. Мой стакан мартини так и остался нетронутым.

Когда я вышел из бара, мне захотелось немного побродить на природе. Я знал, что озеро находится неподалеку, и пошел наугад в сторону парка. Довольно скоро я вышел на берег озера и присел на травянистый склон, ведущий к воде. Мне было приятно просто сидеть на траве, смотреть на озеро и ни о чем больше не думать. Однако вскоре спустились сумерки, и я вынужден был уйти из парка. Из ближайшей аптеки я позвонил на ярмарку и попросил вызвать к телефону дядю Эма. Но секретарша ответила мне:

– Он уехал в город, Эд. Он говорил, что собирается пригласить вас с Ритой на обед.

Теперь я знал, что он пошел в отель «Висконсин», и решил вернуться туда. Дядя Эм сидел в холле.

– Я пытался тебя разыскать, Эд. Мне сказали, что Рита покинула отель. Вы… расстались? Ты понял, что произошло?

– Так ты все знал! – воскликнул я. – Почему ты ничего мне не сказал?

Он грустно покачал головой.

– Я ничего не знал, Эд. Я только подозревал, но ни в чем не был уверен. Ты ее знал лучше меня. Если она действительно шантажировала Хоги, ты догадался бы об этом и без моей помощи.

– Давай оставим эту тему. Мы еще сможем немного поработать сегодня вечером. Сейчас только восемь часов.

– С ярмаркой покончено, Эд.

– Что ты сказал?

– Именно поэтому я и приехал в город. Слухи о том, что Мори продает свою долю, к сожалению, оказались вполне обоснованными. Ты ни за что не догадаешься, кто теперь там правят. Имя нового владельца – Скитс Гири. Он сразу же выдвинул другие условия. Он не позволит нам заработать у него на ярмарке ни цента. Тебе понятно, по какой причине. Я послал его к черту и продал все наше барахло Дженни. Наши чемоданы уже на вокзале. Мы свободны как ветер, Эд!

– Но ведь по контракту Гири не имеет права менять условия в середине сезона! – возразил я. – Ведь у тебя с собой наш контракт?

– Именно это я ему и сказал, малыш. И еще кое-что прибавил от души. Если ты приглядишься хорошенько, то прочтешь его ответ под моим левым глазом. Жаль, что ты при этом не присутствовал! Это было дивное зрелище! Видел бы ты рожу Скитса! – и он довольно ухмыльнулся. – Так или иначе, мы ни в коем случае не сможем работать под его началом. Но не бойся – в кубышке еще кое-что есть. В ближайшие несколько месяцев мы не умрем с голоду.

– Что женам делать? – спросил я.

– Я подумываю о том, чтобы поболтаться какое-то время в Чикаго. Как ты на это смотришь?

– Мне все равно, – ответил я. Он положил руку мне на плечо.

– Ты справишься, малыш. Все будет хорошо!

– Я уже справился. Я все обдумал. Жизнь продолжается.

– Прекрасно! Давай останемся на эту ночь в Милуоки, а завтра утром отправимся в Чикаго. Но там нельзя появляться с большими деньгами. В Чикаго всегда умели заставить человека тряхнуть мошной. Давай кутнем здесь, в Милуоки! Ты согласен? – он даже прищелкнул пальцами от удовольствия. – Вот еще о чем я подумал, Эд. Эстелла тоже уходит с ярмарки. Она ненавидит Скитса Гири так же, как и мы. Он уже успел прибрать к рукам «живые картины». Сбегай за ней! Мы устроим чудесный прощальный вечер.

– А ведь ты остался без подружки, – улыбнулся я. – Давай-ка смотаемся втроем в Цинциннати и прихватим в нашу компанию Фло Червински!