Текст книги "Sex Pistols - История изнутри"

Автор книги: Фред Верморел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

СИД ВИШИУС

БУГИ: Сид это большая личность. Я имею в виду когда мы были в Швеции три с половиной недели. К концу третьей недели все были измучены, все устали немного от (пауза), нет, не друг от друга, а от того, что происходило. Потому что, знаешь они первый раз выступали в таком составе, и они первый раз давали так много концертов в такой жесткой последовательности, даже с Гленом они столько подряд не играли. И к концу третьей недели Сид начал становится реальным центром, знаешь, от этого парня живые искры летели. Знаешь, он очень, очень... не знаю какое слово подобрать (пауза), в общем, с ним было отлично работать в такой ситуации.

ДЖЕК ЛЬЮИС (Дейли Миррор)... Я сделал материал с Сидом Вишиусом. Сейчас этот материал – это только то, что сказал Сид Вишиус. Все, что мне нужно было – отвести его в угол и поболтать. Мы стали беседовать и я просто записывал. Вот так же как я сейчас говорю с вами, он говорил со мной о своих мнениях, о жизни своей, как он учился, за что боролся, о своих проблемах и это дало мне взгляд изнутри – сам бы я никогда так не понял Сида Вишиуса.

Были люди, которые читали мою статью, и говорили, что он осуждает себя своими же устами. Возможно для них так все и есть. Но с другой стороны находились люди, которые говорили: «Правильно, теперь я лучше понимаю этого человека». И есть третий тип людей, которые ловили каждое его сле-ю, потому что он – Сид и для них он что-то вроде героя, если не анти-героя...

БУЙНЫЙ И БЕСПОРЯДОЧНЫЙ

Это образование, сказал Сид Вишиус, сделало его панк-рокером...

«Я не порочный человек сам, правда. Я считаю, что я добрый. Я люблю свою маму. Она понимает меня и она рада, что я нашел в жизни то, что мне нравится. В общем, я буду продолжать оставаться собой, пить, есть хорошую еду, иметь девушек. Не просто одну постоянную подругу, почему люди всегда хотят обладать друг другом? Возможно, я умру раньше, чем мне будет 25. Но я хочу прожить свою жизнь так, как я хочу».

Дейли Миррор, 11 июня 1977

СИД ВИШИУС (в присутствии Нэнси Спанжен): Океи ты хочешь спросить?

В: Хочу спросить тебя о статье Джека Льюиса, как все это получилось, и что ты думаешь о ней в готовом виде.

СВ: Хорошо, все это получилось потому, что просто накануне вышел один там инцидент в Спикаси, кого-то там покалечили. Джонни Роттен и я оказались под подозрением. Мы всегда (саркастически) что-то такое вытворяем.

Он взял у меня интервью, потому что меня зовут и было ясно, что он начнет мне задавать все эти вопросы – спрашивать меня про насилие и про все эти вещи что я делаю то-то и то, со своими подковырками, представляя себе человека с низким уровнем развития – наверное судя по себе.

И я поставил его в полный тупик, он думал, что он спросит меня и я все ему так и скажу: «Да, я плюю на все я крутой, я порочный, я избил всех людей и расколол их башки надвое». Он-то думал, что все так и будет. Он был совершенно в этом уверен. А я ему сказал все совсем наоборот, что он хотел от меня услышать. Я сказал ему, каким я был милым и начитанным мальчиком и что у меня и в мыслях не было всем этим заниматься, я холил и лелеял хомячков и все такое, понимаешь о чем я? Сделал вид такой, как будто катался как сыр в масле. И он охуенно поддался на это. Они просто такие жирные, что думают булки растут на деревьях. Они просто дураки. Они вообще ни хуя не знают. Тошнит меня от них. Я от них просто физически заболеваю, потому что их не касается то, что творится. Они вообще понятия не имеют, что происходит И они не могут просто, не могут ничего понять. Вот почему, знаешь, когда люди читали как я люблю свою мамочку и как она рада, что я, наконец, нашел, что мне по душе .

Насколько я понимаю, самые разные люди могут посмотреть на фотографию, где я стою и что там я говорю и сказать, что одно с другим не вяжется. Конечно, ума ему не хватает, как большинству взрослых – не хватило ума сделать что-то стоящее.

У взрослых этих вообще нет ума никакого. Как только кто-то перестает быть ребенком, он перестает что-либо осознавать. Неважно сколько тебе лет. Тебе может быть и 99 и ты можешь оставаться ребенком. И пока ты ребенок, ты во все врубаешься, ты знаешь, что вокруг происходит. Но как только ты «подрастаешь»...

... Мне абсолютно не интересно ублажать широкую публику эту. Я просто не хочу, потому что я правда думаю, что они – подонки, меня тошнит от них физически, от широкой публики. Они подонки. Надеюсь, ты это напечатаешь. Потому что мое мнение, что 99% этого говна на улицах из-за того, что они ни хуя не знают о жизни.

В: И что – все люди раздражают тебя?

СВ: Да. Люди и их ебаная поза. Что я хочу – так это заниматься тем, чем нравится, а если кому-то еще это нравится, пусть приходит и берет, понимаешь о чем я? А если никому в этом ебаном мире не нравится, что я делаю, мне по хую. Если даже ни одной копии не продастся, меня это не ебет. Главное мы делаем то, что нам нравится. Нам по кайфу делать это, по кайфу слушать. Я много слушаю наши записи, потому что мне они нравятся. Я думаю, это отличные записи. Иначе я бы не принимал в этом никакого участия. Мне нравится слушать нашу музыку так же, как мне нравится слушать Ramones. Ramones – моя любимая группа, кстати. Но ты понимаешь о чем я?

В: Да. Что ты думаешь о телевидении?

СВ: Ненавижу его и все, что с ним связано. Хуже его не придумаешь – у меня депрессия начинается от ТВ, оно пугает меня. Эта манера как эти пидоры лижут жопу, понимаешь о чем я? Как они говорят: «А сейчас прекрасное то и прекрасное это». Все их слова – полная хуйня, понимаешь о чем я? Зачем все это? Понимаешь о чем я? Я ненавижу неискренность. Если ты делаешь что-то, делай это только потому, что тебе это нравится и ты хочешь это делать. Потому что весь твой барыш – это просто куча помоев. Что ты будешь делать со всеми этими деньгами, к примеру? Я знаю только ОДНО, что можно делать с деньгами (Он и Нэнси смеются). Одну вещь. Вот что я делаю со всеми своими деньгами. С каждым пол-пенни.

В: Ты ходил с Джоном в один технический колледж. Так ведь? Тебе там было нормально или нет?

СВ: Что ты имеешь в виду, работу?

В: Да все. Работу и...

СВ: Я дружил там с Джоном. Я дружил там с черными пацанами – они отличные были, негритосы в этом колледже. Правда клевые, понимаешь о чем я? У них были пластинки реггей и мощные звуковые системы, и они были сами отличные. Но все остальное говно. Я ненавижу работу. Я ничего там не делал. Ни одной вещи. У меня всегда был предлог какой-то. И я вообще не могу работать, не потому что я неумный там, а просто потому что мне все это не интересно. Я неспособен сделать что-то такое, чего я не хочу. Просто не умею. И не умею заставлять себя. Или я хочу чего-то или не хочу.

В: А как ты думал: будет там что-то хорошее?

СВ: Нет, я знал, что все говно. Но ничего другого мне не лезло в голову, да и возраст был такой, что можно было не суетиться, понимаешь?

В: а сколько тебе было, когда ты ушел из школы?

СВ: 15.

В: И что это была за школа?

СВ: На Клиссолд Парк.

В: общеобразовательная, да?

СВ: Мммм.

В: А ты много читаешь?

СВ: Нет, вообще не читаю. Комиксы читаю в основном. Ненавижу книги. Они все скучные. Нравятся только развлекательные книги. И ужасы нравятся.

В: А ты не думаешь, что в книгах есть что-то такое, чего нет нигде?

СВ: Нет. Что они могут мне предложить? Особенно книги и телевидение.

В: Но ведь выбор в смысле книг куда богаче, чем выбор телепрограмм.

СВ: Ладно, если мне покажется, что я что-то хочу узнать, я как-нибудь узнаю об этом, или выясню сам. А о том, чего я не хочу знать... Я не могу сказать, что я люблю книги, но если встанет такая необходимость, что мне надо прочесть книгу, чтобы о чем-то узнать, я с радостью прочту эту книгу. Но я не могу обобщать тут ничего. Я вообще не могу ничего обобщать. Мне ничего особенно не нравится. (Сид с неохотой позволил нам поговорить с его мамой).

СТИВ ДЖОНС

В: Прежде всего я хочу спросить тебя – то, что ты пошел по пути поп-звезды и начал обращать на себя внимание это как-то повлияло на твою жизнь?

СТИВ ДЖОНС: Нет, совсем нет. Да, конечно, на меня обращают внимание, но не как на Джона. Джона за милю узнают. А я могу прийти в паб и никто не будет надоеда^ мне. Большая разница. Со мной все в порядке, я ничуть не изменился, я точно такой же каким был 4 года назад. В: Что, это не коснулось даже повседневной жизни? я полагаю...

СД: Да, тут разница конечно, потому что ты занят другими вещами, чем 4 года назад. И сейчас больше по кайфу.

В: Больше по кайфу?

СД: Да, знаешь, больше есть чего делать.

В: А какое самое большое преимущество – быть в такой группе как Пистолз?

СД: Изменения. Каждый день что-то не так, каждый день что-то новое, изменения, понимаешь? Скучать не приходится. К примеру, мы говорим: «Так, за 3 недели нужно сделать альбом». А на следующий день: «На хуй альбом, нужно делать сингл». Так вот, знаешь. Ничего определенного и это нормально, знаешь. Немного хаотично, но это лучше чем нормальная работа.

В: А ты раньше где-нибудь работал?

СД: Да, окна мыл 3 недели. Нормально все было, но я это не любил, – деньги были плохие, я получал только 14 фунтов в неделю. И просаживал за ночь. Просто смехотворно.

В: А было там что-то хорошее все-таки? Ты доволен был?

СД: Да доволен, потому что больше ничего я не делал. Это смешно, знаешь (пауза). Но кое-что меня заводило. Пташечка какая-нибудь спрашивает тебя: не хотите ли чашечку чая, то да се, и в итоге ты оказываешься с ней в кровати – я в фильмах такое видел только, но со мной так и было. Смех один. Но с деньгами плохо было.

В: А что ты сделал сразу как вступил в группу?

СД: Да ничего. На хуй все послал.

В: А ты был на пособии, не так ли?

СД: Нет, туда ходить надо, обламываться. Я правда лживый. Я около года, думаю, дома жил. А месяцев 6 у приятеля жил, когда у меня была работа эта, окна мыть. Потом домой вернулся и стал музыкой интересоваться и всем этим, поп-звезды там.

Я часто ходил в Спикаси и пытался поговорить с поп-звездами. Ходил – смотрел Faces на Уэмбли и оказался за сценой с Ронни Вудом, мы поговорили. А на работах я не хочу обламываться. Даже не думаю о них. Я машины тогда «гонял. И получил за это, отправили в исправительную школу в Эшворд на 3 недели. Меня 13 раз ловили, когда я пацаном был, по разным поводам – и все что я получил это исправительную школу. К счастью я не попал в Борстал или в колонию.

В: А Эшворд это исправительная школа?

СД: Что-то вроде воспитательного центра, но там могут долго продержать. Но это не малолетка. Еще не взросляк, но уже не малолетка, понимаешь о чем я? Для молодых людей, я думаю.

В: А что тебе доставляет удовольствие, когда ты играешь?

СД: Заводка, вообще игра на сцене, понимаешь, что я говорю? Потому что публика, она приходит на тебя посмотреть и ты должен все сделать как можно лучше. И это здорово, что ты делаешь что-то такое, что кому-то нравится – у тебя такое чувство, что ты делаешь что-то стоящее.

В: А все это времяпровождение в отелях, тебе нравится это?

СД: Да, все окей, кроме Швеции только. Торчали в этих дурацких отелях, сделанных из фанеры, где-то на самом краю света. Комнаты похожи одна на другую, через 30 миль опять та же комната, знаешь. Делать там совсем нечего, по телику ничего, по радио ничего. По телику только английские программы с субтитрами. Но концерты были отличные. Правда, я понять не могу как там люди могут жить.

В: Но на гастролях есть какие-то компенсации, девушки и все это?

СД: Пташки, да, пташек просто море. Это вообще самое лучшее. Кого я всегда высматриваю после концерта, так это девчонок. Когда ты в группе, очень легко снять себе девчонку.

В: А что ты думаешь о людях на другом конце Кинге Роад, там, где магазины на Найтсбридж и все эти вещи?

СД: Не знаю. Я о них много не задумываюсь.

В: Почему?

СД: Не знаю. Там богатые, понимаешь что я говорю? Там скука. Просто тошнит тебя и все. Эти старые лэди и все такое. Не нравится мне это. Они намного глупее, чем люди из рабочего класса. У рабочих людей больше здравого смысла, чем у людей среднего класса, потому что те ничего не знают о жизни. Рабочий класс живет реальной жизнью, средний класс живет в своих фантазиях. Я не говорю, что люди из рабочего класса умные особенно. Я считаю, что я глупый. Но я соображаю побольше их. Понимаешь о чем говорю? Они могут ходить в свои ебаные умные школы, но все это полная фигня, они ни черта не понимают, о чем ты говоришь им.

В: А какие различия ты видишь между Пистолз как группой и Битлз, к примеру?

СД: Ну – мыльные пузыри и слюни. Они такие чистенькие знаешь, писали любовные баллады. Они были сделанной такой вещью в конце концов. Им говорили: делайте то и делайте это. Мне так кажется, я не знаю. Меня они никогда не интересовали. Роллинг Стоунз меня всегда больше привлекали – хотя они были менее популярны, чем Битлз: неважно куда ты шел, от них было никуда не уйти. Я помню это, когда мне было 12 или 10 лет – я совсем пацаном был, когда Битлз играли. Я не знаю – я охуенно обрадовался, когда они распались.

В: Кажется, группа написала не слишком много песен или я заблуждаюсь?

СД: Все правильно, но существуют этапы. За эту неделю мы сделали три мелодии, просто слова еще нужны, а их Джон пишет, слова, и вот тебе три новых песни. Да, я считаю, с тех пор как мы начали, мы написали немного песен. Но это легко выдать новую песню, которая окажется просто дерьмом – мы ждем, когда действительно напишем стоящую вещь и ее уже выдаем. В среднем мы выдаем одну в месяц.

В: А когда вы пишете, какая часть работы на тебе лежит? Мне кажется, вы вместе все делаете, после того как Джон напишет слова. Правильно я говорю?

СД: Да, но обязательно мелодия нужна, нужно сочинить мелодию.

В: А кто ее сочиняет?

СД: Ну в общем так, я занимаюсь обычно мелодией, делаю ее, а остальные уже отшлифовывают. Короче придумываешь мелодию, обрабатываешь ее, а Джон накладывает текст.

В: А как ты думаешь, что с вами случится в будущем?

СД: Что случится? Трам-та-ра-рам, ничего не знаю. Это все что я могу сказать. Сегодня то, завтра это. Завтра, например, мы можем сказать: «О, пошло все на хуй, надоело». И я не знаю сколько мы протянем еще и что дальше будем делать.

В: А какой будет решающий фактор? Если так все случится?

СД: Да мы сами, наши индивидуальности.

В: В каком смысле?

СД: Понимаешь, если бы мы были пай-мальчики и все бы у нас было прекрасно, это и на музыке нашей бы отразилось, я полагаю, и не было бы никакого хаоса, который мы устроили. Если бы мы были пай-мальчиками, мы все еще работали бы на EMI и зарабатывали кучу денег, стали бы поп-звездами, плакаты там и все что хочешь. Но мы с улицы и этим все сказано. Нам поебать. Смотри сама, нам наплевать на наше будущее. Ладно, мне во всяком случае. Вот почему я никогда не буду обламываться на этой работе. Мой папаша часто говорит мне: «Иди работай. Ты должен задуматься о своей старости». Но мне по хую, меня абсолютно не ебет моя старость.

В: Можете вы мне рассказать о том, каким мальчиком был Стив?

МИССИС ДЖОНС: Ой, одни беды, (смеется) Да нет, все нормально было – пока он не подрос немного, а потом начались все эти номера. Знаете, с ним было все в порядке, пока он не начал ходить в старшие классы. Слова невозможно ему сказать. Мечтатель. Мечтатель.

В: А что вы подумали, когда услышали, что он играет в рок-группе?

МД: Ну ему всегда это нравилось – он начал на гитаре играть, когда ему было около 15, знаете. И с этих пор работа его перестала интересовать.

В: Скажите, а о чем вы подумали, когда услышали, что Секс Пистолз вдруг так скандально прославились?

МД: Ну что, я рада была за него, знаете, он всегда хотел этого. Эту ужасную музыку.

В: А вам не нравится она? (Миссис Джонс качает головой). Почему же? Что в ней такого, что...

МД: Ладно, это – это же просто ничего, нонсенс, не так ли? Но я понимаю, кажется, они продолжатели такие, потому что когда я была в его годы, мода была другая, Тедди-бойз, знаете, Тедди-герлз. Другой стиль. И кое-что было здорово.

В: А люди связывают вас со Стивом Джонсом?

МД: Нет, только на работе.

В: А что они вам говорят?

МД: Что, наверное, у меня должны какие-то деньги появиться от этого (смеется). Помощь. Ну, это его дело. Не хочет так не хочет, знаете. Он не приходит к нам, не видит нас, никак не проявляется.

В: А можете ли вы вспомнить что-то, когда Стив был совсем Маленьким. Какие-нибудь случаи, то, что врезалось в вашу память?

МД: Нет, правда нет. Я потеряла ребенка и он очень расстроился из-за этого. Кажется, он очень тяжело это перебивал, знаете.

В: А сколько ему было, когда это произошло?

МД: Он был странный немного, когда маленький был. Бредил часто. О, ему было около 4-х, около 4-х.

В: И вы думаете он сильно расстроился?

МД: Да. Думаю да. Он как-то изменился после этого.

В: Я знаю, что Стив очень дружит с Полом Куком. А вы сами хорошо Пола знаете?

МД: Да, он часто заходит, знаете. Они действительно большие друзья с 15 лет, с 13 или 14. Я не помню в одну начальную школу они ходили или нет.

В: А они часто хулиганили вместе?

МД: Да, правда. Не знаю про Пола, он спокойный такой. Но Стив, он постоянно был с компанией, они вечно во что-то ввязывались.

В: А откуда вы про все это знаете?

МД: О, полиция приезжала. Они приехали и все мне сказали, знаете.

В: И что в основном, воровство?

МД: Ну да. Мотоциклы и прочее.

В: А что вы чувствовали, когда они пришли и постучали в вашу дверь?

МД: Я совсем обезумела, надо было идти туда и забирать их. Это где-то у Ричмонда, где-то там. Тебе надо было идти, иначе их не отпускали. Но сейчас он уже вышел из этого возраста. Я думаю это хорошо, что он попал в эту группу. Думаю больше такого с ним не случится.

В: А что было, когда вы пошли туда за ним?

МД: Пришлось за ним идти. А было уже три часа ночи. Мужу моему пришлось идти. А он рано встает. В 5 часов, очень рано. И мне показалось Стив совсем не переживает из-за этого, понимаете что я говорю? Для него это все так, шуточки.

В: А что вы почувствовали, когда увидели его по телевизору?

МД: Это здорово, смотреть его. Мне нравится это. И люди потом говорили мне: «А он еще появится в Топе Попса?» Пристают ко мне. Я не знаю, появится он там еще или нет. Но, правда, здорово было, я считаю.

В: А что вы думаете может случится, если Секс Пистолз развалятся? Что Стив будет делать?

МД: О, не знаю что случится. Будет пытаться делать что-то еще, новую группу начнет. Правда не знаю. Я считаю вечно так не будет продолжаться. Пока все идет хорошо. Возможно, если они станут играть другую музыку, Джонни Гнилой...

В: Вам не нравится Джонни Гнилой?

МД: Нет, не нравится. Знаете, его пение – я не говорю лично не нравится. Не знаю кто он такой. Но мне кажется поет он не очень хорошо. Если бы у него больше голоса было, возможно, все бы стало лучше, но они, я полагаю, этого не хотят (смеется). Да и музыка, я думаю, «так себе» в некоторых аспектах.

В: А какую музыку вы слушали, когда Стив рос?

МД: Да, я люблю музыку, СУПРИМЗ люблю.

В: А много у него было подружек?

МД: Да, кажется много. Всегда ему кто-то звонил. С ранних лет. Да.

В: А что Стива могло расстроить? От чего у него были депрессии?

МД: Ну, он всегда думал, что кто-то стонет над ним, у него плохие нервы. Ничего ему не скажи поперек. Сразу выходит из себя, если скажешь ему что-то поперек. Но я не думаю что от этого были депрессии. Кажется, пока он был мальчиком, у него не было никаких депрессий. Не думаю, что были, думаю, ему просто скучно было все время. Я уже сказала, он никогда не разрешал ничего ему говорить, слоьа ему не скажи. Спросишь его о чем-то, а он обязательно начнет думать, что над ним кто-то стонет. Работать ему надоело. Я думаю, ему только в группе играть не надоело.

В: А вы помните какие-нибудь счастливые дни?

МД: О да, конечно, много было счастливых дней. Мы часто уезжали на каникулы. Он был очень веселый, знаете, см шил тебя все время, знаете, шутник такой. С ним всегда все было нормально, пока он подрастать не начал, и случилось что-то... Я не знаю, может быть они опять становятся веселые, когда взрослеют...

В: Это называется разрыв поколений.

МД: Возможно, (смеется).

МАЛЬКОЛЬМ МАКЛАРЕН

РОН УОТТС: Малькольм Макларен? Это величина. Настоящий делец. Думаю, он в чем-то необыкновенный. Куча энергии. Ей можно костры разжигать – он и разжег их немало. Дрался за то, во что верил, это тоже. Думаю я, он всех обвел вокруг пальца. Конечно есть и другая правда. К сентябрю-октябрю 76 они серьезно взялись за него, очень серьезно. И начался уже просто бизнес, все приняло надлежащее русло. Но он доказал то, что хотел. Многим людям должно нравиться сейчас, что его опустили в этом смысле, это так, к сожалению. Потому что он был реальной угрозой их вонючим маленьким империям: прогрессивный виток и т.д. и т.п.

В: В первое время каково было твое отношение к Малькольму?

ДЖОННИ РОТТЕН: К Малькольму? Да никакого. Я всегда был одиночкой, в стороне стоял. И никогда не дружил с этими. Малькольм же с ними был, с Полом и Стивом, со Стивом в основном. Они вместе тусовались. Я дистанцию всегда держал, потому что это по мне, у меня есть своя жизнь.

В: Некоторые люди утверждают, что вы как группа выросли благодаря Малькольму?

ДР: Да это полная херня. Абсолютная. Ложь на сто процентов. Мы выросли потому что всегда оставались собой. Вот так вот. Добавить мне нечего, я считаю. Это факт.

В: У меня создалось впечатление по этому поводу, что Малькольм в начале как бы присутствовал с вами, был пятым членом группы?

ДР: Ну ты сказала – я упаду сейчас. Малькольм пятый член группы. Да его не было рядом никогда, во-первых, исключая этот фильм. Да, пытаться заработать кучу денег – обалденно трудная штука (пауза). Он ни во что не вмешивался. Я настаиваю на этом. Никто не вмешивался за исключением тех, кто был в группе. Я вообще ни о ком со стороны слышать не хочу. Меня не взять на понт.

В: У меня создалось впечатление, что вы стали более независимыми от Малькольма. Правда ли это?

СИД ВИШИУС: Независимы? Это я-то?

В: Нет, группа в целом.

СВ: Ой, да никто от него не зависел, от этого дурика. Ненавижу его. И никогда я от него не зависел. С большой радостью вмажу ему по роже. Всегда был от него независимый я. Он дал мне однажды майку бесплатно. Давно. И еще раз дал мне пятерку, и я как-то спер у него десятку, не так давно. Вот и все. Отвратительное создание. Ненавижу его.

В: Почему? Что он думает как ты считаешь?

СВ (смеется): Знаю, что он думает. Я только ничего не думаю.

В: Да, но твои мысли заметно отличаются от того, что думает группа в целом.

СВ: Почему? Что они по-другому думают?

В: Я думаю да – несомненно, я думаю, они совершенно по-другому думают. И при том все.

СВ: Как, он что им нравится?

В: (пауза): «Нравится» – смешное слово. Я думаю, он всегда держался немного отдельно, хотя Стив и Пол говорили мне, что считают его пятым членом группы.

СВ: Бррр. Вот западло. Я конечно нет. Пятый член группы? Да он не появлялся ни разу на выступлениях.

В: А ты думаешь он должен? Ты думаешь он...

СВ: Да, я до хуя чего думаю. По мне он обязан быть на каждом сеишене, если он хоть немного нами интересуется. Если он пятый член группы, он должен быть на каждом концерте. Бути, вот кто пятый член группы...

НЕНСИ СПАНЖЕН: Да.

СВ: С Бути, с ним по кайфу. С Малькольмом нет, никогда. Бути пятый член группы. Я ему не говорил этого, но если кто и есть, то это он.

В: Тогда почему же ты работаешь с ним как с менеджером?

СВ: Потому что он – он окей, понимаешь о чем я? Я не... я не, как бы это? Я ненавижу его натуру, поняла, да? Но вобщем-то все с ним нормально, и нас устраивает, что он наш менеджер.

МАРК П: Думаю, Малькольм очень умный парень. Не в смысле, что он манипулирует масс-медиа, но он умеет из каждой вещицы извлечь себе рекламу. Из последней детали. Из каждой детали на своей майке. Все майки, которые он сделал – там нет ни одного лишнего слова. Как и в названии Секс-Пистолеты. Неважно откуда смотреть, у него всегда все правильно. Даже их заявления в прессу, которые они давали. Каждая деталь. И всегда клевые цвета. Всегда оригинальные. Как и все остальное. И про них ты можешь сказать – они были отличные. Даже когда делали такие старые вещи, как «No Fun», никто им ничего не скажет на это, потому что это охуенно сделано. Они с умом. И Малькольм с умом. Крупная личность в масс-медиа. Знал как надо работать, знал как продавать группу.

В: Ты говорил, что вел себя независимо от Малькольм но останется ли группа такой же как она сейчас есть, если предположить, что Малькольм откажется от менеджерства? Что тогда может случиться?

ПОЛ КУК: Не знаю. Думаю, я не мог этого сказать – что он не помогал нам, потому что это не так. Он сделал очень много. Столько заморочек из-за нас. Он как пятый член группы, если хочешь. И его вклад такой же, как и наш, я полагаю, потому что он все для нас подготовил. Он нам больше друг, понимаешь, чем бизнесмен. Я сомневаюсь, что без него мы бы куда-нибудь попали вообще. Он держал всех нас и эти расколы и все такое, знаешь, это было с самого начала.

В: То есть вы сознательно были под его руководством? Я имею в виду его идеи.

ПК: Что ты имеешь в виду? Какие идеи?

В: Идею представления, идею песен, мысли по поводу того, что и как делать...

ПК: Нет это все только наше. Вся музыкальная часть, все что мы делали и что мы есть. Эти люди думали, что Малькольм говорил нам что делать, диктовал нам что делать и во что одеваться. Это полная хуйня, понимаешь? Ничего такого он нам не говорил. Мы делали то, что мы хотим и писали песни на своем языке. И через него ничего не проходило. Он занимался бизнес-частью и все.

В: Мне говорили, что он одел вас до последней нитки.

ПК: Я слышал это.

В: …что он постоянно заботился о каждой детали и обо всем касательно вас...

ПК: Да хуйня все это. Я вообще не понимаю, почему люди так могут говорить. Я думаю (пауза), они просто завидуют нам, кто так говорит, хотят обломать нас. Это одни из примеров просто, что они хотят обломать нас. Им хочется думать, что кто-то за нас взял все и сделал, они upon о не могут понять, что мы делали все по-своему. Много людей говорили, что в начале так и было, знаешь. Не столько сейчас, сколько... В общем это полная чушь.

В: Каковы были твои отношения с Малькольмом?

ГЛЕН МЭТЛОК: У меня всегда было чувство, что я работаю на него. Ты приходил к нему с какой-нибудь идеей, ммм, знаешь, казалось, что ему совсем не интересно, а через две недели ты смотришь – да вот она, у него в магазине. Знаешь, ты чувствовал себя немного обманутым, потому что он даже не соглашался с тем, что это твоя идея. И такие вещи он делал. И никогда не допускал даже возможности, не верил, что это твоя идея. Когда ты с кем-то работаешь, тебе нужно чувствовать, что у вас что-то вроде партнерства. Но там было по-другому. И это фактически главное, из-за чего я с ним в итоге разошелся.

ДЕЙВ ГУДМАН: (не признавать ценность человеческой личности), да, это было частью его тактики, частью его стиля. И временами это шло не на пользу. Не знаю, я часто замечал, что он жадный до денег, это раздражало меня. Чтобы вытрясти что-то из него, тебе нужно было порядком его извести, и он тебя не признавал как личность. Но время прошло и у нас сложились отношения. Он общался со мной на равных, нет, конечно, но он общался со мной больше как с приятелем, чем с человеком, который на него работает.

Когда мы поехали в турне Анархия, мы были в одном номере в гостинице. Из всех людей он выбрал именно меня. Должно быть, ему нормально было в моей компании. И сейчас время от времени он мне позванивает и говорит пойдем-пройдемся или приглашает поесть куда-нибудь, или приходит и мы болтаем. Мы сидим всю ночь, знаешь, и он уходит только тогда, когда ты сам скажешь ему «Мне пора спать, Малькольм».

Пока Секс Пистолз существовали, я уверен, Малькольм сам во всем участвовал, 24 часа в сутки, в общем это отбирало у него все время. И он мог все сделать в лучшем виде, если работали на него нормальные люди. Он мог тогда расслабляться, делать что-то еще, просто держа на контроле ситуацию. Нет, я не упрекаю его за то, что он перекладывал головные боли и проблемы на чужие плечи. Фильмы эти он сам захотел. И интересно было увидеть, где все это закончится. Увидеть высшую точку, к чему все придет. Я уверен, это было больше, чем просто Секс Пистолз. Может быть, свою репутацию он упрочил в большей степени, чем они.

Он мегаломаник, верно? Думаю, ему должно быть это интересно: жить в обществе и добиваться контроля над ним. Нет, это не реальная власть, конечно, это форма коммуникации, когда ты говоришь что-то или делаешь, и это зажигает десяток людей, сотню или миллион человек – то, что ты сделал. Здорово, если у тебя это получается: сказать что-нибудь в прессе, разбудить идеи в людях. Или сделать фильм: увлечь людей своими идеями! А если ты еще можешь угрожать!.. Я знаю, что он думает про Истеблишмент. У него есть даже власть над ними. И это здорово. Он может изменить курс истории, изменить мышление, в мировом масштабе, весь мир изменить, каждого на нашей планете. Он умеет загораться и менять свои идеи. О, ужас! Но он хорошо провел время. Он просто хотел побыть с людьми, я знаю это, он просто хотел хорошо провести время с людьми, увидеть смешную сторону жизни.

В: Как реагировал Малькольм на физическое насилие?

ДЖОННИ РОТТЕН: Боялся до смерти, думать боялся. Это ужасало его. Когда начались эти драки между стилягами и панками, он ушел в кусты, не так ли? (смеется в стиле Дика Эмери) Ха-ха-ха.

ДЕББИ: Обосрался просто. Полностью.

ДР: Это ужасало его. Не мог справиться.

Д: Он не мог поверить в это, ничего не понимал.

ДР: (ирландский акцент) Он сказал мне, что не хочет больше с тобой разговаривать, и книги тоже не хочет никакой.

В: Когда он сказал это?

ДР: Вчера.

В: Господи! (ДР смеется) Почему?

ДР: Не знаю. Испугался чуть-чуть, я думаю.

В: А чего он испугался?

ДР (смеется): А ты попробуй врубиться в его пиздабольскую манеру с людьми разговаривать. Он постоянно пиздаболит и все, что он говорит, может оказаться просто так, шуточкой. Это прикол такой. Чисто малькольмовский. Для него это все смехуечки.

В: А чего же он так испугался? Что я с ним буду говорить или вообще книги?

Д: А он всего мира боится, что тот узнает о нем.

ДР: (смеется) Предпочитает хранить тайну. Затем, чтобы люди (ирландский акцент) немного меня уважали, (смех). Ты поняла, что я имею в виду?

В: Но он же не боится того, что кто-то другой дает интервью, ты, например?

ДР: Да не знаю я. И спрашивать неохота. Его это дела.

В: А скажи, что он сказал тебе?