Текст книги "Человек наизнанку"

Автор книги: Фред Варгас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Нет, я ее смотрел, а потом по ошибке сунул в карман. Потом, уже дома, я разглядел на ней эти пометки.

Аджюдан придвинул к себе карту и принялся внимательно ее изучать. Через несколько минут он молча, без всяких комментариев вернул ее на прежнее место.

– Пятью крестами помечены точки, где были совершены нападения на овец, – пояснил Лоуренс, водя пальцем по карте, – причем кресты, соответствующие Ла-Кастий и Гийо, поставлены еще до событий вчерашней и сегодняшней ночи.

– А дальше – маршрут долгого путешествия до самой Англии, – заметил аджюдан.

– Вполне возможно, этим путем он собирается покинуть страну. Линия нигде не приближается к крупным магистралям. Он решил избежать случайностей и все основательно продумал.

– Еще как основательно! – с усмешкой воскликнул полицейский, откинувшись на спинку стула.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, месье Джонстоун, что у Массара, как бы это сказать, вроде бы есть брат в Англии, он управляет самой большой скотобойней в Манчестере. Видимо, это у них семейное призвание. Массар уже давно собирался к нему переехать.

– Откуда вы знаете?

– Я ведь, в некотором роде, старший аджюдан, месье Джонстоун, а это высокий государственный пост, в особенности здесь.

– В таком случае зачем ему добираться туда по проселочным дорогам?

Аджюдан снисходительно улыбнулся:

– Вам столько приходится объяснять, месье Джонстоун, с ума можно сойти! Это у вас человеку ничего не стоит проехать пятьсот километров по автостраде, чтобы выпить кружку пива. У нас не принято носиться сломя голову. Массар лет двадцать колесил по всей стране, чинил плетеные стулья на базарах, сегодня здесь, завтра там. Он побывал во многих деревнях, познакомился с сотнями людей. Для него проселочная дорога – второй дом.

– Почему же он решил уйти?

– Ему хотелось вернуться в родные места. Лет шесть назад он нашел работу на бойне в Дине и приехал. Впрочем, в деревне ему, мягко говоря, не обрадовались. В наших краях ненависть к Массарам неистребима. Какая-то давняя и, как бы это сказать, грязная история, в которой был замешан то ли его отец, то ли дед, – точно не знаю.

Лоуренс затряс головой, выражая крайнее нетерпение.

– Так что с крестами? – спросил он.

– Этот прямоугольник, – произнес аджюдан, снова улыбнувшись и постучав по карте кончиком пальца, – между Меркантурской горной грядой, магистралью и ущельями Далюи и Тинэ – это район, откуда Массар возил скот к себе на бойню, в Динь. В Сен-Викторе, Пьерфоре, Гийо, Вантбрюне и Ла-Кастий расположены самые крупные овцеводческие хозяйства. Вот что значат ваши кресты.

Лоуренс, ни слова не говоря, сложил карту.

– Месье Джонстоун, незнание часто становится причиной нелепых фантазий.

Лоуренс положил карту в карман, собрал со стола документы.

– Значит, расследования не будет? – мрачно осведомился он.

– Конечно, не будет, – утвердительно кивнул полицейский. – Мы, как положено, продолжим поиски Массара до тех пор, пока есть шансы найти его живым. Однако я боюсь, что горы, как бы это сказать, уже забрали его.

Не поднимаясь со стула, он протянул Лоуренсу руку. Канадец молча пожал ее и двинулся к выходу.

– Минуту, – окликнул его аджюдан.

– Да?

– Как точно переводится это ваше «bullshit»?

– Это значит «коровье дерьмо», или «бизонье дерьмо», или «да идите вы…».

– Спасибо, что просветили.

– Не за что.

Лоуренс открыл дверь и вышел.

– Этот тип довольно невоспитанный, – поделился своими соображениями аджюдан.

– Они там все такие, – объяснил Лемирай. – Все такие. Они неплохие парни, но какие-то неотесанные. Не хватает им утонченности. Да, утонченности.

– Что поделаешь, невежды, – заключил его начальник.

XIV

Камилла не стала зажигать свет. Лоуренс сел перекусить в полумраке. Он собирался отправиться в Меркантур, где его ждали Жан Мерсье, Август, Электра, – да все на свете. Он намеревался настрелять кроликов для почтенного старца, а на рассвете взглянуть, как поживают остальные. Потом он планировал вернуться в деревню, чтобы присутствовать на похоронах толстухи – во всяком случае, так он сказал Камилле. Он молча жевал, мрачный и обиженный.

– Этот чертов старший аджюдан едва не лопнул от высокомерия, – процедил он. – Даже мысли не допускает, что кто-то знает больше его. Для него невыносимо, что какой-то неуч из Канады – канадцы ведь все как один неучи, к тому же растираются медвежьим жиром – может рассказать ему нечто новое о его земляке. Кроме того, от этого полицейского воняет потом.

– Скоро все уляжется, – попыталась успокоить его Камилла.

– Ничего не уляжется. Когда Массар натравит волка еще на дюжину женщин, за неимением возможности наброситься на них самому, полицейским наконец придется оторвать зад от стула и начать действовать.

– Думаю, он ограничится овцами. Он убил Сюзанну, стремясь защитить себя. Скорее всего, он отправится в Манчестер и на этом все закончится. Здесь, в деревне, у него совсем крыша поехала.

Лоуренс взглянул на нее, ласково провел рукой по ее волосам:

– Прямо не знаю, что с тобой делать, ты во всем видишь только хорошую сторону. Боюсь, ты слишком далека от истины.

– Все может быть. – Камилла пожала плечами: ее задели слова Лоуренса.

– Ведь ты на самом деле ничего не поняла. Разве ты поняла, скажи?

– Я все поняла не хуже тебя.

– Неправда. Камилла, ты действительно не поняла. Ты не поняла, что Массар убивал только овец. Не драчливых взрослых баранов, не ягнят, не валухов. Овец, Камилла, понимаешь? Конечно, ты этого даже не заметила.

– Все может быть, – повторила Камилла, сообразив, что этого она и правда не заметила.

– А знаешь почему? Потому что ты не мужчина. Тебе не приходит в голову, что овца – это самка. Ты не понимаешь, что эти нападения – проявления сексуальной агрессии. Ты думаешь, Массар остановится? Бедная моя Камилла! Массар не в состоянии остановиться. Ты что, не улавливаешь? Этот проклятый убийца – прежде всего насильник.

Камилла помотала головой. Она начинала понимать.

– Теперь, когда он перешел с овец на женщин, ты думаешь, он уедет в Манчестер и успокоится? God. Он никогда и ни за что не успокоится. И речи быть не может о том, чтобы он успокоился хоть на минуту. Он же с цепи сорвался. Пусть у него нет волос на теле и нет клыков, чтобы терзать своих жертв, зато у его волка с этим все в порядке. Он натравит своего волка на женщин и станет смотреть, как тот будет лакомиться ими вместо него.

Лоуренс вскочил, откинул назад волосы, словно стараясь отогнать мысли о насилии, улыбнулся и обнял Камиллу.

– Вот так-то, – тихонько прошептал он, – такова она, звериная жизнь.

Когда Лоуренс исчез из виду, Камилла еще четверть часа сидела в гнетущей тишине, в окружении жутких картин.

Значит, пора заняться музыкой. Она включила синтезатор, надела наушники. Оставалось придумать еще две музыкальные темы, чтобы покончить с восьмой частью многосерийной мелодрамы.

Чтобы выполнить заказ, она была вынуждена с головой погрузиться в атмосферу переживаний героев сериала и разбираться во всех конфликтах, так что ей пришлось изрядно попотеть, поскольку это оказалось делом непростым. Вкратце сюжет фильма основывался на столкновении двух героев: с одной стороны, удалившегося от дел барона, зрелого мужчины, пережившего некую драму и давшего клятву никогда больше не жениться; с другой стороны, молодой женщины, преподавательницы греческого, пережившей некую трагедию и давшей клятву никогда больше не влюбляться. Барон посвятил себя воспитанию двоих детей, которым решил дать образование дома, в стенах родового замка в Анжу, – по непонятным причинам отдавать их в школу он не пожелал. Так и произошла его встреча с учительницей. Ну ладно. А дальше между бароном и преподавательницей греческого возникает сначала неясное, затем все более настойчивое, непреодолимое плотское влечение, ставящее под угрозу клятвы, коими оба связаны со своим загадочным прошлым.

Камилла как раз добралась до этого места в сюжете, и временами работать ей становилось невмоготу. Персонажи, стиснув кулаки от сдерживаемого желания, целыми днями бродили как неприкаянные: барон – возле камина, учительница – у черной классной доски. Камиллу от них уже тошнило, она их ненавидела лютой ненавистью. Чтобы все-таки закончить работу и написать приличную сентиментальную музыку, она прибегла к хитрости: забыла о настоящих действующих лицах и заменила их в своем воображении супружеской четой симпатичных полевых мышей, персонажей из книжки, которую она читала в детстве, когда еще верила в любовь. Камилла закрывала глаза и представляла себе сильного и уверенного в себе папу-мышку, одетого в рабочий комбинезон, а рядом – двух маленьких мышат, изучающих греческий и взирающих с любовью на маму-мышку в красной кофточке. И сразу все получалось. Ожидание, напряжение, необъяснимые исчезновения мышек, потом счастливые, волнительные встречи. Камилла посылала кассеты продюсерам, и пока что они были довольны ее работой. Точно соответствует сюжету, говорили они.

С тех пор как погибла Сюзанна, Камилле было все труднее и труднее заниматься делами мышиной семьи, где все переживали из-за какой-то ерунды.

Камилла часто останавливалась, пальцы ее замирали на клавиатуре. Конечно, Лоуренса тревожили кровавые нападения, но еще больше его бесило то, что Массар использует в своих целях волка, следовательно, пачкает грязью всех волков, принижает их, создает им дурную славу. За какую-нибудь неделю он причинил им больший вред, чем все петиции местных овцеводов за предыдущие шесть лет. А этого Лоуренс Массару простить не мог.

Но что бы ни случилось в ближайшее время, никто ничего не сможет сделать. Массар в пути, жандармы ищут его останки у горы Ванс, Лоуренс подался в заповедник, а она сама осталась лицом к лицу с четырьмя впечатлительными полевыми мышками.

Было еще не поздно, около часа ночи, но она сняла наушники, закрыла нотную тетрадь, растянулась на широкой кровати и открыла «Каталог профессионального оборудования и инструментов» на странице «Шлифовальный станок мощностью 850 ватт, с двусторонней рукояткой и автоматическим аварийным стопором». Эта штука вызвала бы у преподавательницы греческого языка нешуточные затруднения, если бы она соизволила ею заинтересоваться.

В дверь дважды тихо постучали. Камилла подскочила и замерла на кровати. Она сидела и ждала, стараясь не шевелиться. Снова два стука, затем кто-то завозился за стеной. Ни звука, ни оклика. Снова тишина, потом опять два чуть слышных стука. Камилла увидела, как дверная ручка опустилась, потом поднялась. С замиранием сердца она скользнула с кровати на пол. Она, конечно, заперла дверь изнутри, но тот, кто захочет войти, легко может высадить окно. Массар? Да, Массар мог видеть, как они заходили в его дом. А потом и в здание полиции. Кто может с уверенностью утверждать, что Массар не заявится к ней и не захочет объясниться среди ночи, как мужчина с женщиной? И не прихватит в качестве помощника волка?

Стараясь дышать как можно глубже, она беззвучно добралась до мешка с инструментами. Добрый, славный мешок, доверху набитый молотками, клещами и масленками, полными моторного масла. Она взяла в левую руку масленку, в правую – кувалду и, стараясь не шуметь, направилась к телефону. Она представила себе безволосого мужчину, который стоит под дверью и раздумывает, как бы незаметно проникнуть в дом.

– Камилла! – неожиданно услышала она голос Солимана. – Камилла, ты дома?

Девушка опустила руки и пошла открывать. В темноте она увидела фигуру молодого человека и его удивленное лицо.

– Ты что-то ремонтировала? – спросил он. – Так поздно?

– Почему ты сразу не сказал, что это ты?

– Я подумал, может, ты спишь. А почему ты не отвечала?

Соль озадаченно уставился на кувалду и масленку.

– Я тебя, похоже, напугал? Или нет?

– Все может быть, – уклончиво ответила Камилла. – Теперь, может, зайдешь?

– Я не один, – смущенно пробормотал Соль. – Со мной Полуночник.

Камилла подняла глаза и заметила чуть в отдалении, за спиной Солимана, прямую античную фигуру пастуха. Случилось нечто из ряда вон выходящее, если Полуночник оказался в деревне, вдали от своих овец.

– Что еще произошло, черт вас возьми? – сердито пробурчала Камилла.

– Пока ничего. Мы пришли к тебе.

Камилла отступила в сторону и впустила Солимана, за ним, важно ступая, вошел Полуночник, поприветствовав хозяйку чуть заметным кивком. Камилла все еще дрожащими руками положила на место кувалду и масленку и пригласила гостей сесть. Ее смущал пристальный взгляд старика. Она достала три рюмки и до самых краев наполнила их водкой. Без винограда – Сюзанна умерла, и винограда больше не осталось.

– Ты кого боишься? – спросил Солиман.

Камилла пожала плечами:

– Никого. Просто испугалась, и все.

– Ты не из пугливых.

– Ничего, иногда бывает.

– И все-таки скажи, кого ты боишься? – настаивал Солиман.

– Волков. Я боюсь волков. Ты доволен?

– Волков, которые стучат в дверь, да еще дважды?

– Ладно, Соль. В конце концов, какая тебе разница?

– Ты боишься Массара.

– Массара? Того парня с горы Ванс?

– Именно так.

– С чего это мне его бояться? Тем более что он, кажется, сломал себе шею где-то в горах и теперь его труп ищет полиция.

– Ты боишься Массара, и точка.

Солиман отхлебнул водки, Камилла, прищурившись, посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь? – спросила она,

– На площади сегодня вечером только о нем и говорили, – ответил Солиман напряженным голосом. – Ведь ты вроде бы ходила вместе с траппером в полицейское управление Пюижирона, и вы им рассказали, что Массар – оборотень, что это он задрал овец и убил мою мать, а потом пустился в бега.

Камилла ничего ему не ответила. Они с Лоуренсом посмели опередить местных и обвинить одного из них. Очевидно, об этом стало известно. Теперь надо платить. Она глотнула водки и в упор посмотрела на Солимана:

– Мы не рассчитывали, что пойдут слухи.

– Тем не менее это случилось. Эту утечку тебе не устранить.

– Ну что ж, Солиман, тем хуже для всех. – Камилла встала. – Это правда. Массар убийца. Он заманил Сюзанну в ловушку. Мне плевать, нравится тебе эта версия или нет. Но это правда.

– Это да, – неожиданно вмешался Полуночник. – Что правда, то правда.

Голос у него был низкий, глубокий.

– Это правда, – повторил Солиман, подавшись к Камилле. Та, немного поколебавшись, снова села. – Траппер, похоже, во всем разобрался, – торопливо продолжил молодой человек. – Он знает нравы зверей и людей. Волк не стал бы бросаться на мою мать, мать не стала бы загонять волка в угол, а дог Массара вернулся бы домой. Массар ушел, прихватив собаку, потому что он убил мою мать, потому что ему известно, кто он такой.

– Оборотень, – произнес Полуночник с расстановкой, хлопнув ладонью по столу.

– Еще говорят, что полиция не собирается расследовать это дело, – возбужденно заговорил Солиман, – и что они не поверили ни единому слову траппера. Это правда, Камилла?

Камилла кивнула.

– Это точно? Они действительно палец о палец не ударят?

– Точно, – подтвердила Камилла. – Они собираются еще какое-то время искать Массара в горах, раненого или уже мертвого, а через несколько дней прекратить поиски и на этом закончить.

– Ты знаешь, что он теперь станет делать?

– Я предполагаю, что он по дороге убьет еще несколько овец и сбежит в Англию.

– А я думаю, он убьет кого-нибудь посерьезнее овец.

– Ага, и ты туда же.

– А кто еще?

– Лоуренс тоже так думает.

– Лоуренс прав.

– Потому что Массар – оборотень, – безапелляционно заявил Полуночник и снова хлопнул ладонью по столу.

Солиман осушил рюмку.

– Камилла, разве я похож на того, кто способен отпустить на все четыре стороны убийцу моей матери и позволить ему уехать в Англию? Да или нет? – возбужденно спросил юноша.

Камилла внимательно посмотрела на Солимана: его темные глаза горели, губы чуть заметно дрожали.

– В общем, нет, – призналась она.

– Ты знаешь, что происходит с несчастными покойниками, если их убийцам никто не отомстил?

– Нет, Соль, откуда мне знать?

– Они гниют в зловонном, кишащем крокодилами болоте, и их дух не может выбраться на волю, увязнув в густом иле.

Полуночник положил руку ему на плечо.

– Ну, это мы не можем сказать наверняка, – негромко заметил он.

– Согласен, – откликнулся Солиман, – я даже не совсем уверен, что все это происходит в болоте.

– Не сочиняй африканские истории, Соль, – ровным голосом проговорил Полуночник. – А то совсем девушку запутаешь.

Солиман перевел взгляд на Камиллу:

– Короче, знаешь, что мы с Полуночником решили?

Камилла ждала продолжения, вопросительно подняв брови. Она не на шутку встревожилась. Солиман, обычно тихий и спокойный, теперь был предельно возбужден. В воскресенье, когда она уходила, он все еще сидел, запершись в туалете, а сейчас он был на свободе, но, похоже, не в себе. Похоже, гибель Сюзанны свела с ума мальчика и сломила старика.

– Мы выследим его, – заявил Солиман. – Поскольку полиция не хочет, мы это сделаем сами.

– И схватим его за задницу, – добавил Полуночник.

– Да, сцапаем.

– А потом? – серьезно спросила Камилла, подозревая неладное. – Вы его доставите в полицию?

– Черта с два! – воскликнул Солиман, в полной мере унаследовавший от Сюзанны ее сочную манеру выражаться. – Если мы сдадим его в полицию, они позволят ему умереть естественной смертью, а это дело долгое. Мы с Полуночником не собираемся всю жизнь носиться за этим вампиром по пятам. Мы хотим только одного: отомстить за мою мать. Значит, мы его схватим, а когда схватим, уничтожим.

– Уничтожим? – в ужасе переспросила Камилла.

– Пришьем мы его, и дело к месту.

– А потом, когда он будет мертв, совсем мертв, – уточнил Полуночник, – мы вспорем ему брюхо от шеи до паха и посмотрим, есть ли у него внутри шерсть. Пусть скажет спасибо, что мы не станем резать его живьем.

– Да, прогресс налицо, – пробормотала Камилла.

Она встретилась взглядом с Полуночником: у него были красивые, золотисто-карие глаза, напоминавшие цветом виски.

– Вы что, верите в эти байки про шерсть? – спросила она его. – Вы правда в них верите?

– В байки про шерсть? – задумчиво повторил Полуночник, и голос его прозвучал глухо.

Он как-то странно сморщился, но ничего не ответил.

– Массар – оборотень, – проворчал он после короткой паузы. – Ваш траппер, девушка, тоже так говорит.

– Лоуренс никогда этого не говорил. Лоуренс сказал, что те, кто верит в оборотней, люди отсталые или сумасшедшие. Лоуренс сказал, что всякий, кто попытается вспороть парню брюхо, будет иметь дело с ним и его охотничьим ружьем, с которым он ходит на медведя. Еще Лоуренс сказал, что Массар убивал не сам, а натравливал своего дога или волка, Красса Плешивого, того, что потерялся еще два года назад. Ведь там следы волчьих зубов, а не зубов Массара.

Полуночник поджал губы и выпрямился, но не произнес ни слова.

– Как бы то ни было, он убил мою мать, – отрезал Солиман, – поэтому мы с Полуночником решили его выследить.

– Да, сесть ему на хвост.

– И когда мы его сцапаем, обязательно убьем.

– Нет, – сказала Камилла.

– Почему это нет? – вскричал Солиман, вскочив на ноги.

– Потому что тогда за вашу шкуру никто и гроша ломаного не даст – как и за него. Впрочем, всем на это будет наплевать, потому что остаток вашей скотской жизни вы проведете за решеткой. Может, Сюзанна и выйдет из зловонного болота, а Массар заплатит за все – распорете вы ему брюхо или нет, окажется там шерсть или нет, – но вы-то, вы сами до самой смерти просидите в тюрьме за убийство и каждую ночь станете считать овечек, чтобы заснуть.

– Мы не попадемся, – произнес Солиман, гордо задрав кверху подбородок.

– Еще как попадетесь. Но это не мое дело, – внезапно закончила Камилла, переводя взгляд с одного на другого. – Не знаю, зачем вы пришли и рассказали мне все это, я ничего не хочу знать, и вообще не желаю что бы то ни было обсуждать с людьми, одержимыми местью, убийцами и потрошителями.

Она подошла к двери и распахнула ее:

– Всего хорошего.

– Ты нас не поняла, – сказал Солиман, растерявший свою уверенность. – Мы друг друга не поняли.

– Мне плевать.

– У нас горе.

– Знаю.

– А если он еще кого-нибудь убьет?

– В полиции разберутся.

– Жандармы и ухом не ведут.

– Знаю. Нам все это уже говорили.

– Ну вот, мы с Полуночником…

– Вы сядете ему на хвост. Что тут непонятного, Солиман? Мне ваш план понятен.

– Не совсем, Камилла.

– Наверное, не хватает какого-то пустяка?

– Не хватает тебя. Мы не успели объяснить, что ты – часть нашего плана. Ты пойдешь вместе с нами.

– Э-э, понимаете… – попытался сгладить ситуацию Полуночник – Если вы, конечно, захотите.

– Вы шутите? – осведомилась Камилла.

– Объясни ей, – скомандовал Полуночник Солиману.

– Камилла, может, ты оставишь в покое эту проклятую дверь и присядешь? Вот тут, рядом с нами, твоими друзьями.

– Никакие вы мне не друзья! Тут один слесарь и двое убийц.

– Ну, сядь, пожалуйста. Пусть будут слесарь и убийцы.

– Раз так, ладно, – согласилась Камилла.

Она захлопнула дверь, села на табурет напротив двоих мужчин и поставила локти на стол.

– Вот, – удовлетворенно вздохнул Солиман. – Значит, мы сядем ему на хвост.

– Отлично, – сказала Камилла.

– Но для этого нам нужно средство передвижения. Не пойдем же мы пешком, правда?

– Как хотите, так и делайте. Пешком, на лыжах, верхом на баране, мне-то до этого какое дело?

– Массар, конечно, взял машину, – продолжал Солиман.

– Во всяком случае, не свою, – вставила Камилла, – его фургон стоит около дома.

– А он не дурак, этот вампир. Взял другую машину.

– Хорошо, он взял другую машину, а дальше?

– Значит, нам тоже надо ехать на машине, понимаешь?

– Понимаю. И ты сядешь ему на хвост.

– Но у нас нет машины.

– Точно, – заметил Полуночник. – У нас ее нет.

– Подумаешь! Можно где-нибудь найти, например, взять машину Массара.

– У нас нет водительских прав.

– Точно, – сказал Полуночник. – У нас их нет.

– Ты к чему клонишь, Соль? У меня тоже нет машины. У Лоуренса только мотоцикл.

– Но у нас-то есть грузовик, – гордо заявил Солиман.

– Ты говоришь о фургоне для перевозки скота?

– Ага. Может, ты бы его не назвала грузовиком, но это и вправду грузовик.

– Что ж, все просто превосходно, Соль, – вздохнув, сказала Камилла. – Бери фургон для скота, сядь ему на хвост, и попутного вам ветра.

– Но я ведь уже тебе говорил, Камилла. У нас нет прав.

– Нету, – подтвердил Полуночник.

– А вот у тебя права есть. И тебе уже приходилось водить грузовую машину.

Камилла растерянно оглядела их, словно не веря тому, что слышала.

– Многовато тебе понадобилось времени, чтобы меня понять, – посетовал Солиман.

– Я не намерена тебя понимать.

– Тогда я объясню тебе суть дела.

– Суть дела тоже оставь при себе. Не хочу об этом слышать.

– Послушай, я тебе еще кое-что скажу, это последнее: ты будешь только вести грузовик, тебе больше ничего не придется делать, понимаешь? Вести грузовик, и все. Мы с Полуночником берем на себя все остальное. Только вести грузовик – больше никто тебя ни о чем не просит. Будешь словно слепая и глухая.

– И чокнутая.

– Ради бога.

– Если я правильно поняла основную идею, – подвела итог Камилла, – мне придется вести грузовик, а вы с Полуночником будете сидеть рядом и подбадривать меня, потом мы отыщем Массара, я как бы случайно перееду его, Полуночник вспорет ему брюхо от шеи до паха, – ну, чтобы совесть была чиста, – потом то, что останется от Массара, мы сдадим в полицию, а сами вернемся сюда, зайдем в кафе и закажем по большой порции супа с салом.

Солиман заерзал на стуле.

– Все не совсем так, как ты говоришь…

– Что-то около того, – закончил его мысль Полуночник.

– Найдите другого водителя фургона, – отрезала Камилла. – Кто обычно им управляет?

– Бютей. Но Бютей остается в Экаре: должен же кто-то присматривать за овцами. К тому же у Бютея жена и двое детей.

– А у меня никого.

– Если угодно, то да.

– Поищи себе кого-нибудь другого для своего дурацкого road-movie.

– Своего дурацкого чего? – озабоченно спросил Полуночник.

– Road-movie. Это по-английски. Это означает что-то вроде перемещения по дороге.

– Ладно, – смущенно произнес Полуночник. – Мне не нравится, когда я не понимаю.

– Камилла, никто в деревне не захочет нам помочь, всем наплевать на Сюзанну. Но ты же ее любила. Жандарм Лемирай ее тоже любил, но ведь у него помощи не попросишь, верно?

– Мы не можем, – подтвердил Полуночник.

– Ты пытаешься сыграть на моих чувствах, Соль. Не стоит, – сердито сказала Камилла.

– А на чем мне еще играть? Я с тобой честен, Камилла: я играю на том, что ты любила Сюзанну, и на том, что у тебя есть водительские права. Если ты нам не поможешь, душа Сюзанны навеки останется в неволе, в этом чертовом зловонном болоте.

– Отстань от меня со своим болотом, Соль, у меня уже голова пухнет. Налей всем еще водки и дай мне подумать.

Камилла встала, перебралась к нетопленому камину и уселась спиной к мужчинам. Душа Сюзанны в болоте, сумасшедший безволосый Массар на пути в Англию, полиция бездействует. Привезти назад Массара, вырвать ему клыки. Почему бы нет? Сесть за руль грузовика, – подумаешь, всего-навсего сорок кубических метров» – вести его по горным дорогам шириной чуть больше шнурка. Если это так нужно…

– Что за грузовик? – спросила она, повернувшись к Солиману.

– Пятьсот восьмой, хороший, три с половиной тонны. Годятся права категории «Б».

Камилла вновь уставилась в камин, в комнате воцарилась тишина. Значит, сесть за руль грузовика. Полуночник и Солиман перестанут мучиться, Лоуренс не будет больше волноваться из-за волков. Пуститься в грузовике по следу душегуба. Смешно. Никаких шансов, пустая затея. А что? Остаться дома, ждать новостей, есть, пить, принимать участие в драматичной жизни семейства полевых мышей, ждать Лоуренса. Ждать, ждать. Забивать себе голову чем попало. Бояться. Запираться на ночь из страха, что появится Массар. И снова ждать.

Камилла вернулась к столу, взяла рюмку, пригубила.

– Ладно, пусть будет грузовик, – проговорила она. – Я заинтересована в том, чтобы отомстить за Сюзанну и найти Массара, но я против его убийства. Или я доставлю его в целости и сохранности или я вообще не поеду. Вам решать. Я сяду за руль грузовика, и Массар вернется сюда живым и невредимым, – если, конечно, мы его найдем, что маловероятно. В противном случае, если вам от этого станет легче, вы привезете то, что от него останется, включая шерсть, – но без меня.

– Ты хочешь сказать, что мы его заботливо сдадим с рук на руки жандармам? – вскричал Солиман, крайне огорченный.

– Это будет по закону. Распилить парня надвое – это превышает порог жестокости, допустимый между соседями.

– Нам, между прочим, наплевать на закон, – заявил молодой человек.

– Я в курсе. Дело здесь не только в законе. Речь идет о жизни Массара.

– Это одно и то же.

– Только отчасти.

– Нам на жизнь Массара тоже плевать.

– А мне нет.

– Ты требуешь слишком много.

– Дело вкуса. Или Массар живьем в комплекте со мной, или каша из Массара, но без меня. Мне каша никогда не нравилась.

– Мы все поняли, – отозвался Солиман.

– Хотелось бы верить, – сказала Камилла. – У вас есть время подумать.

Девушка уселась за синтезатор, надела наушники. Она для вида пробежала пальцами по клавишам, мозги ее бурлили, и она была за тысячу миль от симпатичного мышиного семейства. Броситься вдогонку за Массаром? Втроем, без всякой помощи, как потерянные? А кто они, как не потерянные?

Солиман махнул ей рукой, Камилла сняла наушники, подошла к столу. Слово взял Полуночник.

– Девушка, – важно начал он, – вам когда-нибудь приходилось давить пауков?

Камилла сжала кулак и положила его на стол между ладонями Солимана и Полуночника.

– Я раздавила целый вагон пауков, – ответила она. – Я разорила сотни осиных гнезд и уничтожила целиком множество муравейников, заливая их цементом и топя в реке. Я не собираюсь обсуждать проблему смертной казни с двумя чокнутыми вроде вас. Нет и еще раз нет, и всегда будет нет, даже через тысячу лет после того, как вас не станет.

– Ты говоришь, двое чокнутых? – переспросил Солиман.

– Да, она так и сказала, – подтвердил Полуночник. – Вели ей повторить.

– Повтори, Камилла.

– Два придурка, два чокнутых.

Солиман уже собрался встать и уйти, но Полуночник положил ему руку на плечо:

– Не горячись, Соль. Эта девушка не так уж не права. Подумай хорошенько, и ты поймешь, что она не так уж не права. По рукам, – заявил он, повернувшись к Камилле и протягивая ей руку.

– И никакой каши из Массара? – недоверчиво спросила Камилла, не торопясь протянуть руку.

– Никакой каши, – ответил Полуночник глухим голосом, опустив руку.

– Никакой каши, – словно эхо, недовольно повторил за ним Солиман.

Камилла кивнула.

– Когда мы отправляемся? – спросила она.

– Завтра будут хоронить мою мать. Значит, отправляемся после обеда. Бютей, наверное, успеет подготовить грузовик. Приходи завтра утром.

Мужчины поднялись, Солиман – грациозно и легко, Полуночник – тяжело, не сгибая спину.

– Еще кое-что, мы не обсудили один пункт нашего контракта, – остановила их Камилла. – Неизвестно, найдем ли мы этого человека. Если в течение десяти или тридцати дней поиски не дадут никаких результатов, что будем делать дальше? Не станем же мы следовать за ним по пятам всю жизнь, правда?

– Станем, если надо, всю жизнь, так-то, девушка, – ответил ей Полуночник.

– Что ж, ладно, – покорно согласилась Камилла.