Текст книги "Лик Аполлона"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

С трудом отрешившись от мучительных ран и голода, Джереми сел на траву и достал кожаный мешочек, приготовившись как следует исследовать его содержимое. Тем более что не придется особо напрягать близорукие глаза при дневном освещении.

Он распустил накрепко затянутые завязки сумочки. Достав единственный предмет, который помещался внутри, юноша повернул его на свет. Это оказалась часть вырезанного из коры или незнакомого камня лица, вероятно, отколовшаяся от скульптуры или маски.

На краткое мгновение парню почудилось, что маска живая, – по ее внутренней поверхности пробегали странные блики, словно солнечные зайчики по водной ряби. По толщине этот чудесный лик был не больше пальца. Джереми показалось, что он держит в руках бесконечно меняющееся… нечто… то ли чистую родниковую воду, то ли сам свет, если бывает свет, который не светит. Джереми так и не смог определить направление и скорость мерцающего потока. Повторяющиеся волны отражались от углов маски и возвращались к середине, нисколько не уменьшаясь.

И, что было более странным, Джереми отчего-то показалось, что зрачок на единственном стеклянном глазу маски моментально потемнел, а сам глаз вперился в него и даже подмигнул. Юношу охватило чувство, что этот глаз был частью знакомого лица… Но тут глаз снова стал простым цветным стеклышком. А если честно, то вовсе не стеклышком. Не похож этот камень на стекло.

Чего бы это ни стоило, он отнесет этот предмет профессору Александру из Академии. Или Маргарет Шаландон. Так мысленно Джереми повторил последнюю клятву, данную Сал.

Отбросив волосы со лба, паренек принялся вертеть маску. В разных местах ее толщина варьировалась от четверти до половины дюйма. От макушки до подбородка она была примерно четыре дюйма и семь – слева направо. Равномерное и странное движение… внутри маски не утихало.

Почему-то, с первого взгляда на это удивительное лицо, Джереми не сомневался, что оно мужское. Ни усов, ни бороды не было, так что объяснить, почему он так решил, Джереми не смог бы. Единственной частью лица, сразу притягивавшей взгляд, был глаз – левый, – сделанный из кусочка какого-то теплого, мягкого светящегося материала. Глаз был выпуклым, а зрачок темным. Ресниц как не бывало. В дюйме над верхним веком легким мазком была обозначена бровь. Более широкая линия снизу отмечала скулу. Каким был нос, сказать было трудно, поскольку маска была сломана сразу после внутреннего края глаза. Зато с другой стороны она тянулась почти до затылка, включая висок и левое ухо. Поверху, над виском осталась часть нарисованных кудрей, плотно прилегающих к голове.

Вдоль всего мерцающего излома маска была довольно упругой, и Джереми вспомнил, что она принимала форму его тела и не давила в ребра. Юноша потрогал пальцем край, и тот покорно прогнулся. Как только он отнял палец, маска вернулась в прежнее состояние. Все свидетельствовало о том, что в его руках находится только часть, отломанная и срезанная с цельной маски или даже фигуры.

И похоже, что это изображение бога. Джереми пришел к такому заключению потому, что люди чаще предпочитали изображать богов, чем себе подобных. Что это за бог, Джереми не знал, хотя почему-то твердо знал, что не Дионис и не Приап. Какой была цельная скульптура, сказать было нельзя, но парень подумал, что она была – должна была быть – прекрасной. Ну, богов трудно представить. По крайней мере, их портретов сохранилось немного. Неожиданно Джереми пришло в голову, что некоторым художникам боги могли явиться во плоти.

Снова взъерошив непокорные кудри, он вертел маску перед носом, разглядывая все детали и недоумевая, чем же она так ценна. Сал готова была жизнь отдать только затем, чтобы эта вещь попала по назначению.

На лице бога застыло слегка надменное выражение. И это ощущалось сразу, хотя от всего лица остался жалкий обломок, шестая или седьмая часть.

Когда Джереми постучал костяшками пальцев по маске, в руке возникло удивительно приятное ощущение. И даже сильнее, чем просто приятное. Но довольно слабое и почти неуловимое. Странное покалывание. Наверняка эта вещь магическая. Настоящая магия, которая, как говорили, исчезла из этого мира. Ощущения в руке встревожили Джереми и даже напугали. Он сказал себе, что не сидеть же всю жизнь и пялиться на маску, положил ее обратно в мешочек, а мешочек завязал и вернул за пазуху. Маска оставалась безжизненной, словно кусок кожи.

Пора подумать о другом. Вот солнце подходит к зениту/появятся ли крылатые фурии, станут ли они обыскивать каждый островок и куст на побережье? Что ж, придется плыть только по ночам. Но можно сделать кое-что еще. Нужно изменить внешность, чтобы хоть чуток запутать преследователей. Джереми вынул нож Сал и срезал длинные локоны, оставив кудряшки длиной в два пальца. Орудовать ножом ему понравилось. Вот если бы у него была борода, таким острым лезвием ее легко было бы сбрить. Увы, лицо Джереми было нежным и чистым, так что практиковаться было не на чем.

Хотя лезвие было остро заточенным, кое-где на нем виднелись щербинки, а кончик был надломлен. Видимо, его часто пускали в ход. Еще там были темные следы, Джереми решил, что это засохшая кровь. Наверное, Сал отбивалась кинжалом от врагов – фурий или людей. Она никогда не рассказывала ему о сражениях, в которых побывала.

Тут Джереми осенила новая идея. Он наклонился над водой, зачерпнул полную горсть речного ила и ляпнул себе на макушку, старательно размазывая грязь по волосам. Большая часть ила стекла по лицу, но кое-что осталось и на шевелюре и полностью скрыло ее. Теперь фурии или рыбаки, которые будут искать рыжего мальчишку, издалека спокойно примут его за темноволосого, если вообще заметят. С макушки свесился извивающийся червяк. Джереми задумчиво выбросил его.

Надежда на то, что раны, оставленные фурией, постепенно болеть перестанут, не оправдалась. Пришлось Джереми утешиться хотя бы тем, что жар как будто спал. Горящие порезы были расположены так, что видеть он их не мог, зато не один раз ощупал пальцами.

На обеих штанинах красовались поперечные прорехи, куда угодили второй и третий удары хлыста. Джереми исследовал на ощупь вспухшие и воспаленные раны и остатки засохшей крови вокруг дыр на рубашке и штанах. Что ж, он прекрасно рассмотрел раны Сал и понимал, что еще легко отделался. Перевязать было нечем, разве что оторвать полоски ткани от одежды. Но перевязка особо не помогла Сал.

Юноша еще немного подремал, потом проснулся. Солнце стояло прямо над головой и жарило вовсю. Джереми напился прямо из реки и решил окунуться – может, раны будут не так сильно допекать? Конечно, чтобы добраться до подходящего и глубокого места, придется выйти из-под защиты ветвей ивы. Но если он будет сидеть в воде по горло, вряд ли его заметят. Когда Джереми начал снимать рубашку, на траву упал мешочек с маской. Видимо, он завязал его неплотно, потому что светящийся неровный предмет выскользнул на землю и откатился в сторону, словно давая понять, что ему надоело прятаться.

Позабыв о купании, голый Джереми сел на берег, свесил ноги в воду и снова начал разглядывать наследие Сал, раздумывая, что за магия заключена в нем. Он решил рассмотреть маску, а потом…

Что потом? Джереми не знал.

Казалось резонным, что этот предмет был тем, чем выглядел, – осколком, частью маски или статуи, возможно, из какого-нибудь сельского святилища. Но кто видел, чтобы статуи делали из подобного материала?

Значит, маска? Может быть. Обломленные края свидетельствовали, что она была больше, и, конечно, этот кусок не может служить даже полумаской – кто скрывает лицо, прикрыв один глаз и одно ухо? На кусочке не было и следа завязок, шнура или дырочки. Как же он крепится?

Так как ее надевать? Вероятно, дело в магии. Хотя внутренняя часть казалась прозрачной, Джереми не видел свои пальцы через ее поверхность. И чем дольше он держал маску, приятное покалывание в пальцах становилось сильнее.

Повинуясь внезапному порыву, Джереми прижал маску к ране на правой ноге. Сперва осторожно, мягко, потом посильнее, но боли не почувствовал. Напротив, стало легче.

Джереми лег на спину, закрыл глаза и, поднимая то одну, то вторую ногу, прикладывал к ранам странную маску. Лекарство, или магия, или что это такое, принесло пользу. Через минуту болезненные ощущения уменьшились и пропали. Потом юноша приложил чудесную маску к плечу. Снова стало легче. Ясное дело, магия… Джереми испытал радость, удовольствие и покой, когда эта магическая штука касалась его тела… Нужно попробовать приложить ее…

Тут Джереми призадумался. Раны Сал были много хуже его собственных, а она хранила эту магическую штуковину, не используя, хотя сильно страдала. Так почему она не исцелила свои раны, не выздоровела или хотя бы не успокоила боль? Что-то здесь было не так. А ведь Сал наверняка знала об этой маске больше, чем сам Джереми, который вообще ничего не знает…

И теперь, ощущая нарастающее удовольствие, Джереми забеспокоился, что удивительная радость, которую он испытывает, не предназначена для таких, как он. Либо же маску нельзя использовать таким образом. Потому что так считала Сал. Конечно, она отдала ему свою ношу не для этого. Что бы она подумала, увидев, как он с ней обращается?

Вздрогнув, словно от холода, Джереми виновато снял маску с тела и взял в вытянутую руку.

Нет. Это… эта вещь, этот великий дар, который передала ему Сал, требует бережного обращения. И уважения.

Магия исцелила плечо и больные ноги. Есть надежда, что эта же магия поможет ему выполнить клятву. Что еще можно извлечь из волшебной маски? Ну, съесть ее не удастся, слишком уж она твердая на ощупь. Но когда он прижал маску к животу, режущее ощущение голода тотчас прошло.

Неожиданно стеклянный глаз маски навел Джереми на мысль об очках, которые он пару раз видел на носу у стариков. И, уже не первый раз за свою жизнь, Джереми подумал, что отдал бы все на свете, только чтобы хорошо видеть! А раз так, то стоит попробовать.

Юноша осторожно поднял маску так, чтобы овальный камень был чуть выше его глаза. Да, все правильно. Мир разительно изменился! Исполнившись радостным предвкушением и уверенный, что ничего дурного не случится, Джереми поднес маску к лицу и плотно прижал к коже, прилаживая поудобнее. Сперва результат его разочаровал. Левый глаз почти ничего не видел. Нет, видел, но очень смутно. Словно он смотрел через узкую трубочку. Как было бы чудесно избавиться от проклятой близорукости! Если найти оптимальное расстояние между собственным глазом и стеклянным…

И в это мгновение юноша вскрикнул и вскочил на ноги, не заметив, что прыгнул прямо в реку и вода достигла его колен.

Потому что главное сокровище Сал вырвалось из рук, . Оно бросилось ему в лицо, как атакующая змея. Джереми не понял, что случилось, потому что все произошло слишком быстро. Но почувствовал. Волшебная маска Сал протекла сквозь его пальцы, растаяв словно кусок льда у огня, ~ и пропала.

Проклятая штука исчезла, растворилась! Точнее, она впиталась в его кожу. Джереми чувствовал, что она протекает через левый глаз и левое ухо, словно вода в песок. Сперва лицо закололи ледяные иголочки, потом они сменились палящим жаром, который постепенно утих до приятного тепла…

И тепло осталось. Вцепившись в голову обеими руками, Джереми принялся раскачиваться и метаться, стеная и воя. На какое-то время слух и зрение оставили юношу, и он с ужасом понял, что умирает.

Но, быть может, через него глядел какой-то бог. Потому что он до сих пор дышал и в остальном, кажется, никак не пострадал. Сперва он вообще ничего не видел, но потом сообразил, что просто закрыл глаза ладонями. Под ногами хлюпало, он до сих пор стоял по колено в воде.

Джереми медленно отнял ладони от лица и огляделся. Да, он может видеть. Что бы ни сделала чертова маска, она не убила его. Пока не убила. Может, эта часть спектакля еще впереди.

Все три рубца снова заболели, поскольку юноша прыгал по воде козликом и разбередил раны. Но все равно они болели гораздо меньше. А вот голова… Что-то живое вошло в его тело и поселилось в голове. Но руки остались прежними, его родными руками. В полном его распоряжении.

Джереми попытался уверить себя, что это все иллюзия, фокус. Ничего не было. Так, спокойней. «Нужно все как следует обдумать». Он почти явственно услышал голос отца, который дает ему советы. Все хорошо. Эта штука… кто знает, что это за дрянь, исчезла из рук. И нигде ее не видно.

Значит, она куда-то делась. Магический предмет, величайшая ценность перестала существовать.

Снова подняв пустые руки, юноша прижал кулаки к вискам. Нет, голова не болела, и даже теплое ощущение как-то поутихло. Он в порядке. Но что-то странное осталось. Едва заметное, приятное ощущение позади левого глаза, там, куда влилась маска. Но…

Но, с другой стороны, все было как прежде. Да, он допустил ошибку. Это несомненно.

Тут Джереми склонился над водой. Вот сейчас он наконец умоется. Зачем, он сам уже не помнил – то ли освежиться, то ли охладить раны… Он позабыл обо всем. Он полз на руках и коленях, выбираясь на чистую воду. Ему пришло в голову, что маска могла упасть в реку.

Поскольку она легкая, ее отнесло течением от берега. Но здесь почти не было течения, легкие волны плескались практически на месте.

И Джереми вспомнил, что он не слышал никакого плеска, даже самого слабого, когда эта чертова штука выпала из рук и исчезла. Нет, она упала не в воду. Это точно.

Испугавшись, юноша на мгновение прекратил поиски, но спустя несколько ударов трепещущего сердца снова принялся ползать в грязи, шаря по дну руками. Правда, понимая, что делает это только для очистки совести, чтобы доказать себе, что он «сделал все, что мог».

Наконец парень устал и закрыл глаза, выравнивая дыхание. Он стоял уже по пояс в воде, держась за борт каноэ, большая часть которого была вытащена на берег.

Он прекрасно понимал, куда подевалось сокровище Сал, где сейчас находилась ее бесценная маска. Потому что чувствовал ее. Просто он не хотел признаваться в этом даже самому себе.

Даже в мыслях не допускал этой возможности.

Но уже все знал.

И юноше пришлось поверить в невозможное, когда он открыл глаза. Потому что ему было предъявлено новое доказательство.

Глава 7

Да, перемены были разительны. Например, он стал видеть! Левый глаз, в который пролилось чудесное наследие Сал, явил юноше мир таким, каким его должен видеть любой человек с нормальным зрением.

Оглядевшись по сторонам, Джереми убедился, что не ошибся. Мир уже не представлялся ему смесью коричневых и зеленых пятен. Теперь паренек спокойно мог сосчитать не только деревья на том берегу, а и листья на каждой ветке. И далеко-далеко, что даже захватывало дух, он различал очертания легких облаков на горизонте.

Джереми с трудом справился с охватившим его волнением. Он до сих пор стоял в воде, у кормы каноэ, и дрожал мелкой дрожью. Джереми закрыл и снова открыл глаза. Хотя он обрел великолепное зрение, парень не переставал молить все известных ему богов избавить его от странной штуки, вселившейся в его тело. Увы, молитвам его не дано было исполниться.

Но даже на грани крайнего ужаса юноша упивался открывшимся его зрячим глазам ярким миром. И наконец наступил момент, когда страх ушел.

Глубоко вздохнув, Джереми смирил дрожь. Озноб не прошел, но зато приутих. Так. Хватит ползать по грязи, как ребенок, играющий в куличики. Искать здесь нечего.

Он был вынужден признать, что кусок непонятного божеского лика находился где-то у него в голове. Он чувствовал эту штуку под черепом, и поразительное улучшение зрения свидетельствовало, что причина кроется именно в пропавшей маске.

Джереми сосредоточился на своих ощущениях и вскоре понял, что прекрасно различает самые далекие предметы. Итак, левый глаз являл ему целый мир, а правый так и остался близоруким.

Постепенно Джереми осознал, что левое ухо тоже изменилось. Слух у юноши всегда был хорошим, потому произошедшие с ним перемены не проявились так явственно, как со зрением, – хотя все-таки проявились. В левом ухе звенели тихие колокольчики, словно в него попала вода. Нет, не так. Джереми потряс головой, хлопая ладонью сперва по левому, потом по правому уху. Никакого эффекта.

Он не знал, изменился ли его слух к лучшему, как зрение. Но, вероятно, так и было. Тут уж трудно было судить точно. Время шло, и постепенно пульс и дыхание выровнялись. Джереми перестал трястись и заставил себя отпустить борт лодки. Только разжав побелевшие пальцы, он понял, как отчаянно хватался за него.

Растирая руки, чтобы возобновить кровообращение, Джереми побрел на берег. Он стоял на траве, и вода струилась по его обнаженному телу. Если бы кто видел его в эту минуту, то убедился бы, что у паренька нет никакого странного магического предмета. Он стоял и ждал, что будет. И вернулся страх. И тревога. «Оно было у меня в руках, и я потерял его. Как дурак, я поднес сокровище Сал к лицу, и оно…»

Ладно, сделанного уже не воротишь. Теперь он прекрасно знал, где находится магическая маска. Что толку все время переживать по этому поводу? Джереми вспомнилось, что Сал относилась к нему хорошо. И не стала бы причинять ему вреда.

Нет. Один раз она назвала его «любимым». Один раз. Юноша не стал развивать эту мысль дальше. Просто он ей нравился, и даже очень.

И волшебный предмет, за который девушка отдала жизнь, теперь был частью его, Джереми Редторна. Правда, едва ли такое было предусмотрено.

Возможно, то, что он сделал – что сейчас произошло, – означает крах всего дела, за которое Сал умерла. Нет, лучше о таком не думать. Ничего нельзя сказать наверняка. Он обязан исполнить клятву… если сможет.

Хотя до сих пор он понятия не имел, какое сокровище ему досталось, и что все это значит.

Джереми медленно натянул разорванную одежду. Грубая ткань задела раны на плече и ногах. Но боль была уже не такой сильной, как час назад. Тем более, не ходить же голым! По крайней мере, днем, под жарким солнцем. Не хватало обгореть на солнце, в придачу к ранам и голоду.

И снова юноша принялся убеждаться в случившемся чуде, смотрел по сторонам, прикрывая то один, то другой глаз. Точно. Левый глаз видел много лучше, четче, особенно дальние предметы. Деревья, кусты и крикливые птицы тоже виделись как-то по-другому, их форма и цвет изменились, хотя Джереми не смог бы выразить это словами.

Когда он наконец успокоился, солнце еще высоко стояло над кронами прибрежных ив. И паренек решил поспать, тем более что отправляться все равно нужно ночью. Страхи и восторги утомили его.

Джереми лег на спину и закрыл глаза. Теперь перемены, произошедшие с левым ухом, стали более явственными. Хлопнул ли крыльями гусь, плеснула ли рыба, кроме этих обычных звуков, слух ловил что-то еще, что-то большее. Правое и левое уши по-разному воспринимали мир. Но пока юноша не понимал, в чем дело. Хотя и решил, что со временем разберется.

А еще Джереми пришло в голову, что так воспринимает окружающий мир младенец, осваиваясь с новообретенным слухом и зрением.

Нужно все хорошенько обдумать… но мысли спутались, и Джереми уснул. И сон, который явился юноше, вполне подходил под категорию кошмаров. Правда, пока он длился, Джереми чувствовал не страх, а любопытство. На самом деле все действия во сне .протекали практически без вмешательства чувств. Парню снилось, что на него напала целая стая крылатых фурий, которые были намного больше, чем в действительности, размером с гарпий, хотя он в жизни не видел ни одной гарпии. Огромные твари с перепончатыми крыльями вились вокруг него, как гигантские комары. Но почему-то страшно не было. Привычным движением он потянулся к одной из фурий, ухватил за шею и сломал. Это действие казалось простым и знакомым. Позвонок чудовища хрустнул под его пальцами, как шея цыпленка. Внезапно сцена переменилась. Кошмарные чудища исчезли. Перед Джереми возникла прекрасная Сал, и юноша с радостью и удивлением понял, что она не умерла. Это просто была ошибка! Сал даже не ранили, и ее лицо было чистым и живым.

Девушка улыбалась ему, Джереми, – ее другу, ее возлюбленному. Она протягивала ему руки. Сал хотела, чтобы он подошел к ней и они занялись любовью. Любовью! Она что-то шептала, но совершенно беззвучно, потому что Враг, неизвестный и безликий Враг, мог услышать ее.

Джереми – или не совсем Джереми? – будто выплыл из своего естества, из своего тела. Он воспарил вверх и оттуда увидел молодого человека, который стоял и смотрел на подходившую к нему девушку. Тот, кто занял место Джереми, был как будто постарше, уже не мальчик, а молодой мужчина, хотя его щеки еще не знали бороды. Он, другой, кивал Сал и протягивал ей правую руку. Левой молодой человек сжимал какой-то незнакомый струнный музыкальный инструмент.

Незнакомец был на голову выше Джереми, и каким-то шестым чувством, возможным лишь во сне, юноша знал, что этот человек мудрее и сильнее его. Был он темноволос, а его нагое тело было мускулистым и прекрасным. И сразу стало ясно, что он больше, чем человек. Одним взмахом руки он повелевал Сал.

Должно случиться что-то ужасное…

…и Джереми заставил себя проснуться, стряхнуть с себя кошмарный сон. Страх, который он испытал в конце сновидения, был много сильнее реального страха перед фуриями.

Он вскочил на ноги и целую минуту так стоял, с трудом возвращаясь к действительности. Когда наконец это удалось, юноша рухнул на траву в изнеможении. Он страшно устал и вспотел.

Обеспокоенный странными грезами, Джереми попытался разобраться в них и отделить то, что действительно было, от кошмарного наваждения. Никакой девушки, никакой Сал на берегу не было. И никакого темноволосого парня. Он, Джереми, был совершенно один… или нет?

Вздрогнув от страха, юноша подумал: куда же девалось сокровище, которое доверила ему Сал? Странная волшебная штука, связанная с каким-то богом… наверное, выпала из-под рубашки… И только через несколько ударов мечущегося сердца он вспомнил, что произошло.

Джереми сел на траву и обхватил голову руками. Как он мог позабыть о том, что случилось, хотя бы на минуту? Но ведь ему казалось, что странное вторжение произошло с кем-то другим.

И Сал постоянно твердила, что сама она недостойна. А Джереми Редторн? Да, наверняка недостоин. Был. А теперь все по-другому. И следует признать тот факт, что в него вошло какое-то божество. Что теперь рассуждать, достоин ли Джереми Редторн, ведь он больше не был прежним Джереми Редторном.

Прислушавшись к своим ощущениям, Джереми обнаружил еще одну перемену. Раны от хлыстов болели уже не так сильно, как прежде, когда он ложился спать. Кстати, сколько времени прошло? Меньше часа. Рубцы на теле остались до сих пор, они саднили при прикосновении, но не больше. Да и самочувствие Джереми изменилось к лучшему, жара как не бывало.

И еще одно… За прошедший час он осознал, что уже не одинок.

Нет, на острове больше никого не было. Но Джереми казалось, что из-за его плеча смотрит Наблюдатель, который все видит и держится вне поля зрения. Но почему он – или она – так пристально следит за юношей, оставалось непонятным. И еще парень постепенно убеждался, что какая-то сила захватила над ним власть. Но почему и зачем?

Он совсем запутался. Потому встал, встряхнулся и снова направился к воде, поскольку так и не искупался. Тем более что пахло от него весьма сильно. Не мылся Джереми давно. И почему ему втемяшилось, что, вымазав волосы грязью, будет легче выполнить свою миссию? Юноша как следует вымыл голову. Как ему не хватало горячей воды и мыла! А то и скребка. Но ничего не поделаешь, пришлось удовольствоваться холодной речной водой. Джереми снял одежду и попытался хоть как-то выстирать ее.

Заплыв вверх по течению, он лег на спину, и течение медленно понесло его обратно. Наконец чувство реальности начало возвращаться к нему. Вот его тело, вот он сам, и ничего особенного не случилось. Подумаешь, магическая штука Сал изменила зрение – заметьте, к лучшему! – и немного изменился слух. Вот и все. Кажется, все. Сал была ранена и умерла вовсе не из-за этой вещи. Ее убило другое. А сон, который ему привиделся, всего лишь сон. Мало ли чего снится! Правда, фурии ему еще не снились. А тот дикий страх, в конце… Ладно, признаем, что таких снов он еще не видел.

Юноша плыл по реке, вода была спокойной и теплой. Солнце склонялось к горизонту, близился закат.

Взглянув левым глазом на солнце, он испытал новое, горделивое чувство. Сперва парень быстро прищурился, но потом обнаружил, что его новый глаз способен смотреть прямо на пылающий диск. И даже когда он отвел взгляд, перед глазом не возникли яркие круги, а острое зрение ни капли не затуманилось. С правым глазом все было по-старому. Невзирая на ужас, который Джереми испытал в конце прошлого сна, ему не хотелось забывать его. Нет, часть, где он убивал фурий, была не лучшей. Самое замечательное, хотя и немного пугающее, случилось тогда, когда Сал тянула к нему руки, и он знал, что все хорошо, что его возлюбленная жива и здорова.