355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фред Саберхаген » Корабль-крепость » Текст книги (страница 1)
Корабль-крепость
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:54

Текст книги "Корабль-крепость"


Автор книги: Фред Саберхаген



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Фред Саберхаген
Корабль-крепость

Давно умершие повелители направили этот гигантский корабль-крепость, на котором не было живых существ, уничтожать все живое на своем пути. Его и сотню ему подобных Земля получила в наследство после некоей войны между неведомыми державами других галактик во времена, не определимые ни по одному земному календарю.

Такая махина могла повиснуть над планетой, заселенной людьми, и за два дня превратить ее в облако пыли и пара на много сотен миль глубиной. Только что она расправилась с очередной планетой.

Тактику этой махины в ее последовательной, хотя и бессознательной войне против жизни было невозможно предугадать. Согласно замыслу его древних, неведомых создателей, корабль-крепость действовал произвольно: очутившись над вражеской территорией, он наносил противнику ущерб в меру своих возможностей. Люди считали, что его битвы планируются произвольным распадом атомов некоего долгоживущего изотопа, запрятанного в самой сердцевине корабля, и поэтому ни один противник – безразлично будь то человек или электронная машина – не в силах – даже чисто теоретически – угадать его тактику. Люди называли эту махину Маньяком.

Дел Мюррей, в прошлом специалист по компьютерам, называл ее куда хлестче, но сейчас у него не было времени на ругань. Он метался по кабине своего одноместного космического корабля, вставляя сменные блоки взамен поврежденных ракетой Маньяка, едва не угодившей в пего. По кабине металось также существо, напоминающее большого пса, с той только разницей, что передние лапы у него были обезьяньи; в этих мало чем отличающихся от человечьих руках существо держало охапку герметических заплат. Кабину застилала мгла. Благодаря ей обезьянопес быстро обнаруживал пробоины, через которые воздух утекал в незагерметизированный отсек, и проворно заклеивал их заплатами.

– Привет, «Наперстянка»! – закричал Дел в надежде, что связь опять наладилась…

– Привет, Мюррей, говорит «Наперстянка», – раздался в кабине Мюррея неожиданно громкий голос. – Как далеко тебе удалось добраться?

Связь явно наладилась, но Дел так устал, что его это не обрадовало.

– Сейчас сообщу. Во всяком случае, пока Маньяк не стреляет. Пошевеливайся, Ньютон.

Гибридизированное животное (по имени айяи), домашний баловень и союзник в борьбе, опять кинулось искать пробоины.

Немного поработав, Дел снова пристегнулся к креслу, перед которым помещалось нечто вроде пульта управления. Всю кабину усыпали острые осколки – результат последнего залпа Маньяка. Дел и айян лишь чудом уцелели.

Радар снова работал, и Дел сообщил:

– «Наперстянка», я на расстоянии девяноста миль от Маньяка. По другую сторону от тебя.

Занять эту позицию Дел стремился с самого начала боя.

Оба корабля землян и Маньяк располагались на расстоянии в половину светового года от ближайшего солнца. Маньяк не мог вырваться из нормального пространства и напасть на беззащитные колонии, заселившие другие планеты этой солнечной системы, пока его сторожили два корабля. На борту «Наперстянки» находилось два человека. «Наперстянка» была оснащена лучше корабля Дела, и все же по сравнению с гигантским противником оба корабля казались букашками. Если бы подобная махина, в поперечнике разве что чуть меньше штата Нью-Джерси, вторглась в нашу солнечную систему столетием раньше, когда все человечество обитало на одной планете, она без особого труда уничтожила бы всех ее обитателей. Но столетие спустя, когда этот неодушевленный враг прорвался в нашу галактику, люди уже могли дать ему отпор. В радаре Дел видел старую металлическую развалину – она раскинулась перед ним на много сотен миль. Людям удалось сделать в ней пробоины размером с Манхэттенский остров и там и сям расплавить огромные куски ее поверхности величиной с озера средней величины.

Несмотря на это, мощь Маньяка оставалась колоссальной. До сих пор все смельчаки, решившиеся противоборствовать Маньяку, погибали. Маньяк мог прихлопнуть крошечный корабль Дела, как комара, даже не прибегая к своей прославленной непредсказуемой тактике. В самой безучастности Маньяка таился ужас. Людям никогда не удавалось внушить Маньяку такой страх, какой он нагонял на них.

Из горького опыта, обретенного в борьбе против других Маньяков, земляне сделали вывод: атаковать Маньяка должны не меньше трех кораблей сразу – с двумя кораблями атака обречена на неудачу. А сейчас их было всего два: «Наперстянка» и корабль Мюррея. Третий корабль, по всей вероятности, находился уже в пути, но до нашей галактики ему оставалось восемь часов лета на сверхсветовой скорости, и, следовательно, поддерживать с ним связь из нормального пространства было невозможно. В ожидании его «Наперстянка» и Мюррей должны были не давать Маньяку передышки, мешать ему разрабатывать свою непредсказуемую тактику. Не исключено, что Маньяк нападет на одного из них, не исключено также, что он попытается от них уйти. Точно так же не исключено, что он будет терпеливо выжидать, пока они на него нападут; твердо известно было только одно: если Маньяка атаковали, он давал бой. Маньяк выучил язык землян, поэтому также не исключено, что он попытается вступить с ними в переговоры. Но к какой бы тактике Маньяк ни прибегал, конечная цель у него всегда была одна – уничтожать все живое на своем пути. Такой приказ он получил от своих творцов. Тысячу лет назад Маньяк наверняка уничтожил бы корабли, подобные тем, что преграждали ему дорогу, даже если б они и были снабжены термоядерными ракетами. Однако бесконечные повреждения ослабили его, и он сам это сознавал. Возможно, что за те долгие столетия, пока Маньяк с боями пробивался через галактику, он научился осмотрительности.

Неожиданно датчики Дела показали, что за его кораблем образуются силовые поля. Они обхватили корабль сзади, подобно лапам огромного медведя, не подпуская его к врагу. Дел с минуту на минуту ожидал залпа: его рука, занесенная над красной кнопкой, дрожала. Нажми Дел кнопку, и в Маньяка полетят атомные снаряды, но атаковать его в одиночку или даже на пару с «Наперстянкой» бесполезно: адская махина отразит их снаряды, сметет корабли и двинется уничтожать следующую беззащитную планету на своем пути. Меньше чем с тремя кораблями нечего и думать об атаке. Так что к красной кнопке стоило прибегнуть лишь в самом крайнем случае.

Дел передавал «Наперстянке» сообщение о силовых полях, когда по некоторым признакам ему стало ясно, что Маньяк снова начал мозговую атаку.

– Ньютон! – громко позвал он, не выключив микрофон: пусть «Наперстянка» знает, что у них происходит.

Айян медленно спрыгнул со скамейки и встал перед Делом навытяжку, не сводя с него глаз, как загипнотизированный. Дел иногда хвастался: «Покажите Ньютону картинку, где нарисованы цветные лампочки, внушите ему, что это приборный щиток, и он будет тыкать в кнопки до тех пор, пока не добьется полного сходства приборного щитка с картинкой».

Однако, в отличие от людей, айяны не умеют ни учиться, ни абстрактно мыслить, именно поэтому Дел мог на время мозговой атаки доверить корабль Ньютону. Дел выключил компьютеры: он чувствовал, что мозговая атака начинается, а значит, от компьютеров толку будет не больше, чем от него самого, и сказал Ньютону:

– Позиция «Кретин».

Ньютон точно выполнил команду: вцепившись в Дела, он прикрепил сначала одну его руку, потом другую к креслу заранее приделанными на такой случай путами.

Тяжкий опыт помог человечеству собрать кое-какие сведения об антимозговом луче, однако принципы его действия по-прежнему оставались загадкой. Антимозговой луч начинал натиск постепенно, его атака продолжалась не больше двух часов кряду, после чего Маньяк выключал луч. Зато пока луч работал, любой мозг – человеческий или электронный, – сам того не подозревая, начисто лишался способности планировать и предсказывать.

Делу казалось, что нечто подобное с ним уже происходило, причем неоднократно. Проказник Ньютон опять расшалился: он забросил коробочки с яркими бусами, свою излюбленную забаву, и передвигал туда-сюда регуляторы управления на приборном щитке. А чтобы Дел не препятствовал ему развлекаться, ухитрился каким-то образом привязать его к креслу. Возмутительные шалости, особенно если учесть, что вот-вот начнется бой. Дел побарахтался, пытаясь высвободить руки, и кликнул Ньютона.

Ньютон завыл, но от щитка не отошел.

– Ньютон, песик мой, подойди, выпусти меня на волю. Я знаю, что нужно сказать: «Восемьдесят семь лет назад»…[1]1
  Начало речи Авраама Линкольна, произнесенной 19 ноября 1863 года при открытии мемориального кладбища на месте битвы при Геттисберге, одного из решающих сражений гражданской войны.


[Закрыть]
Эй, Ньют, где твои игрушки? Дай мне поглядеть на свои красивые бусы!

У Ньютона в хозяйстве имелись сотни коробочек разноцветных бус, остатки каких-то торговых образцов; бусы эти Ньютон постоянно перебирал и сортировал по цветам. Дел оглядел кабину и, радуясь своей находчивости, тихо засмеялся. Сейчас он отвлечет Ньютона от щитка бусами, а потом… Но не додумав план до конца, Дел переключился на другие, столь же нелепые прожекты.

Ньютон порой повизгивал, но не покидал приборного щитка: он последовательно передвигал один регулятор управления за другим, точь-в-точь, как его учили. Эта серия отвлекающих ложных маневров имела целью обмануть Маньяка, внушить ему, что кораблем управляет человек. Ньютону было строжайше заказано трогать красную кнопку. Нажать кнопку ему разрешалось в случае, если бы он сам был смертельно ранен, а Дел убит.

– Перехожу на прием, Мюррей, – время от времени говорило радио: «Наперстянка» делала вид, будто принимает донесения Мюррея. Порой «Наперстянка» произносила какие-то слова или цифры, которые вроде бы должны были что-то означать. Дел никак не мог взять в толк, о чем идет речь.

И наконец понял: «Наперстянка» помогает ему обмануть Маньяка, создать у того впечатление, будто кораблем Дела по-прежнему управляет компетентный мозг. Делу стало ясно, что он только что перенес еще одну атаку антимозгового луча, и его охватил страх. Злобный Маньяк, полуидиот, полугений, мог в два счета уничтожить их корабли, но почему-то воздержался от атаки. Потому ли, что им удалось его перехитрить, потому ли, что был вынужден придерживаться своей знаменитой стратегии, обязывающей его, чего бы то ни стоило, поступать самым неожиданным образом.

– Ньютон!

Услышав в голосе хозяина привычные интонации, Ньютон обернулся. Теперь Дел мог произнести от начала до конца пароль, которым давал Ньютону знать, что пришла пора освободить его от пут, – пароль настолько длинный, что человек, находящийся под воздействием антимозгового луча, никогда не смог бы его произнести.

… «не погибнет»,[2]2
  Заключительная фраза Геттисбергской речи Авраама Линкольна.


[Закрыть]
– заключил он. Ньютон с ликующим визгом освободил руки Дела от пут, и Дел тут же кинулся к радио.

– Он, очевидно, выключил этот проклятый луч, – раздался голос Дела из громкоговорителя в кабине «Наперстянки».

Командир вздохнул с облегчением.

– Значит, Дел пришел в себя, – сказал он.

Первый, он же единственный, помощник командира «Наперстянки» сказал:

– Теперь мы можем дать бой Маньяку. У нас в распоряжении два часа. Давай сразу атакуем его!

Командир покачал головой.

– При двух кораблях нечего и рассчитывать па успех. Меньше чем через четыре часа к нам присоединится «Штучка». Если мы хотим победить, нам надо во что бы то ни стало продержаться до ее прихода.

– В следующий раз, когда Маньяк выведет мозг Дела из строя, он непременно нас атакует! Я не верю, что нам удалось его перехитрить… До нас антимозговому лучу не достать, но Делу от пего не уйти. Нельзя рассчитывать, что айян будет вести бой. Едва Маньяк выведет Дела из строя, мы погибли.

Командир напряженно вглядывался в щиток управления. И тут Маньяк заговорил. Его радиоголос был хорошо слышен в кабинах обоих кораблей:

– У меня есть к вам предложение, маленький корабль. – Голос его ломался, как у подростка, потому что Маньяк нанизывал слова и слоги, произнесенные в свое время людьми разного пола и возраста, которых он брал в плен, чтобы научиться у них языку. Не приходится сомневаться, что потом пленников убивали.

– Какое? – по контрасту с Маньяком голос Дела звучал особенно мужественно и решительно.

– Я изобрел игру, в которую мы можем сыграть, – сказал Маньяк. – Если вы сыграете хорошо, я подожду вас убивать.

– Все ясно, – пробормотал помощник командира.

Командир па минуту задумался, потом стукнул кулаком по креслу.

– Маньяк хочет испытать способность Дела к обучению, он хочет постоянно следить за тем, как будет работать мозг Дела или электронный, когда он снова включит антимозговой луч и попробует менять модуляции. Как только Маньяк удостоверится, что на Дела луч действует, он тут же нас атакует. Голову ставлю об заклад. Вот в чем смысл его игры.

– Я обдумаю ваше предложение, – хладнокровно ответил голос Дела.

Командир сказал:

– Можно не спешить. Маньяк включит антимозговой луч только через два часа, может быть, чуть раньше.

– Но нам нужно четыре часа.

– Опишите игру, в которую вы хотите играть, – сказал голос Дела.

– Это упрощенный вариант человеческой игры, которую называют шашки.

Глаза командира и помощника встретились: они не верили, что Ньютон сумеет играть в шашки, и не сомневались, что, едва Ньютон обнаружит свою неспособность к игре, они погибнут, а вслед за ними и очередная, оставшаяся без защиты планета.

Последовало минутное молчание, потом голос Дела спросил:

– Чем мы заменим доску?

– Мы будем передавать ходы по радио, – невозмутимо ответил Маньяк и стал описывать игру, похожую на шашки, только на меньшей доске и с меньшим количеством шашек. Игра была довольно примитивная, и все же для нее требовался функционирующий мозг – человеческий или электронный, – способный планировать и предсказывать.

– Если я соглашусь играть, – с расстановкой сказал Дел, – как мы решим, кто ходит первый?

– Он тянет время, – сказал командир, вгрызаясь в ноготь. – А мы даже не сможем ему ничего посоветовать: Маньяк все слышит. Ох, Дел, держись!

– Для простоты, – сказал Маньяк, – первым каждый раз буду ходить я.

Доску Дел соорудил за час до включения антимозгового луча. Всякий раз, как Дел двинет шашку, Маньяк получит соответствующий радиосигнал; загорающиеся на клетках лампочки укажут Делу перемещение шашек Маньяка. Если Маньяк вздумает заговорить с ним, пока луч включен, голос Дела, заранее записанный на магнитофон, будет отвечать неопределенно бодрыми фразами типа: «Продолжайте игру!», «Сдаетесь?» и т. д.

Дел не торопился сообщить Маньяку, что доска готова, он хотел за оставшееся до включения антимозгового луча время втайне от него разработать систему, которая позволит Ньютону играть в шашки.

Беззвучно хохотнув, Дел глянул па Ньютона, развалившегося на скамейке: айян судорожно сжимал игрушки в лапах так, словно боялся, что их отнимут. Дел знал, что игра по его системе потребует от Ньютона предельного напряжения, но ничуть не сомневался, что система сработает.

Дел полностью проанализировал предложенный Маньяком упрощенный вариант шашек и начертил на маленьких карточках диаграммы для каждой из возможных позиций. Слава богу, что по условиям, поставленным Маньяком, Ньютону придется делать только ответные ходы. Дел упростил Ньютону задачу, отбросив кое-какие варианты, к которым могли привести первые неудачные ходы. Каждую из возможных позиций Дел изобразил на отдельной карточке, лучший из возможных ходов он обозначал стрелкой. Теперь Дел мог быстро обучить Ньютона играть. Поглядев на соответствующую карточку, айян делал ход, обозначенный стрелкой. Система была, конечно, далека от совершенства, и все же…

– Ой! – сказал Дел. Карточка выпала из его рук, он уставился в одну точку перед собой. Услышав его изменившийся голос, Ньютон взвыл.

Как-то Делу довелось участвовать в одновременном сеансе игры – он был одним из шестидесяти шахматистов, сражавшихся против чемпиона мира Бленкеншипа. Дел кое-как продержался до середины игры, но когда великий шахматист снова подошел к его доске, он, решив, что его позиция неуязвима, а значит, пора контратаковать, двинул пешку. Бленкеншип сделал невинный на первый взгляд ход ладьей, перешел к следующему игроку, и тут Дел обнаружил, что его ждет мат в четыре хода, а ему не хватает темпа, чтобы его отразить.

… В наступившей тишине неожиданно громко и внятно выругался командир. Обычно он ругался редко; помощник удивленно оглянулся.

– В чем дело? – спросил он.

– Видно, мы пропали. – Командир помолчал. – Я надеялся, что Мюррей придумает какую-то систему, благодаря которой Ньютон сможет играть в шашки или хотя бы делать вид, что играет. Но сейчас я понял, что это невозможно. Какую систему ни примени, в одних и тех же позициях Ньютон будет делать одни и те же ходы. Это, может, и не так уж плохо, но, черт меня дери, ни один человек так играть не станет. Людям свойственно делать ошибки, менять стратегию. Даже в такой примитивной игре, как эта. И что самое главное, люди учатся играть в процессе игры. Со временем их игра улучшается. Наш Ньютон выдаст себя прежде всего полной неспособностью учиться, а Маньяку только того и надо. Возможно, он слышал об айянах. А как только он узнает, что имеет дело не с человеком и не с компьютером, а с глупым животным…

Немного погодя помощник сказал:

– Они передают ходы. Игра началась. Нам, наверное, следовало тоже соорудить доску: так мы могли бы следить за их игрой.

– Нам куда важнее быть начеку, чтобы атаковать его без промедления, как только подойдет «Штучка». – Командир в отчаянии посмотрел на красную кнопку, потом на часы. – Раньше чем через два часа «Штучка» не появится.

Вскоре помощник сказал:

– Похоже, что первая партия кончилась. Если я правильно понял, Дел проиграл. – И продолжал с запинкой. – Сэр, я принял тот же сигнал, что и в прошлый раз, когда Маньяк включил антимозговой луч. Значит, Маньяк снова начал антимозговую атаку на Дела.

Командир ничего не ответил. Мужчины молча ждали, когда враг двинется на них, им оставалось лишь надеяться, что прежде, чем Маньяк их уничтожит, они смогут нанести ему серьезный ущерб.

– Дел играет вторую партию, – озадаченно сказал помощник. – Я слышал, как он сказал: «Продолжайте игру!»

– Дел, наверное, записал свой голос на пленку и, по всей вероятности, разработал план игры, которого Ньютон сумеет придерживаться, но долго обманывать Маньяка Ньютон не сможет. Это ему не по силам.

Время тянулось невыносимо медленно. Помощник сказал:

– Первые четыре партии Дел проиграл. Однако ходы он не повторяет. Эх, если б у нас была доска…

– Да отстань ты со своей доской! Она только отвлекала бы нас от приборного щитка. Не теряй бдительности!

Наступила тишина. Ее нарушил голос помощника:

– Вот те на!

– Что такое?

– Наши сыграли вничью.

– Выходит, антимозговой луч не работает. А ты уверен…

– Еще бы! Посмотри, на датчиках те же показания, что и в прошлый раз. Антимозговой луч проработал меньше часа, и действие его пока что нарастает.

Командир слишком хорошо знал своего помощника, чтобы сомневаться в его правоте. К тому же показания приборного щитка подтверждали его слова.

– Значит, – сказал командир, – на корабле находится кто-то или что-то, лишенное функционирующего ума, но способное обучаться в процессе игры. Ха-ха, – произнес он так, будто пытался изобразить, как смеются.

Следующую партию выиграл Маньяк. Затем была ничья. Затем выиграл Маньяк. Затем опять последовали три ничьи кряду.

В разгаре игры помощник вдруг услышал, как Дел хладнокровно предлагает Маньяку сдаться. Однако на следующем же ходу Дел потерпел поражение. Затем опять последовала ничья. Дел дольше обдумывал ходы, чем его противник, но все же не настолько долго, чтобы разозлить Маньяка.

– Маньяк меняет модуляции луча, – сказал помощник. – Атака усиливается.

– Угу, – буркнул командир. Его угнетало бездействие, он с трудом удерживался, чтобы не радировать Делу, – так ему не терпелось поддержать товарища, узнать, что у того происходит, но он понимал, что риск слишком велик. Любая помеха могла сорвать это чудо.

Даже и тогда, когда матч превратился в бесконечную серию ничьих между двумя ни в чем не уступающими друг другу противниками, командиру не верилось, что этот необъяснимый успех может длиться долго. Он давно простился с жизнью и по-прежнему с минуты на минуту ожидал смерти.

«… не погибнет», – сказал Дел Мюррей, и Ньютон радостно метнулся к хозяину – освободить его руки от пут.

На доске перед Делом стояла недоигранная партия. Маньяк выключил антимозговой луч в ту же секунду, когда «Штучка» ворвалась в нормальное пространство, и все же на пять минут позже, чем требовалось, чтобы собраться с силами и отразить массированное наступление «Штучки» и «Наперстянки». Едва компьютеры, оправившись от сокрушительного воздействия антимозгового луча, нацелились на испещренный пробоинами средний отсек Маньяка, как Дел смахнул шашки с доски, хрипло взревел: «Мат!» – и изо всех сил стукнул кулаком по красной кнопке.

– Хорошо еще, что Маньяку не пришло в голову играть в шахматы, – говорил потом Дел в кабине «Наперстянки». – Тогда бы мне нипочем с ним не справиться.

Сквозь расчищенные иллюминаторы виднелось облако все еще фосфоресцирующего газа, которое прежде было Маньяком: металл, очищенный огнем от злого древнего заклятья.

Командир не сводил глаз с Дела:

– Я понял, – сказал он, – ты заставил Ньютона играть, переходя от одной диаграммы к другой. Но как тебе удалось заставить его научиться играть?

– Разумеется, Ньютон ничему не научился, – усмехнулся Дел. – Зато его игрушки научились. Погоди, сейчас я тебе все покажу.

Дел подозвал айяна и вынул из его лапы маленькую коробочку. В коробочке что-то затарахтело. К ее крышке была прикреплена диаграмма с изображением одной из возможных позиций в упрощенных шашках; стрелки разных цветов обозначали возможные ходы шашек Дела.

– У меня ушло сотни две таких коробок, не меньше – сказал Дел. – Вот эта была из группы, которую Ньют использовал для четвертой партии. Когда он находил коробочку с диаграммой, соответствующей позиции на доске, он открывал крышку, не глядя вытаскивал оттуда бусину, – кстати, этому его всего труднее было обучить наспех, – сказал Дел и продемонстрировал: – Ага, вот голубая бусина. Это значит: делай ход, обозначенный голубой стрелкой. Оранжевые стрелки означают плохие ходы. Понятно?

Дел высыпал бусы из коробки на ладонь.

– Видите, в коробке не осталось оранжевых бус. Когда игра началась, в каждой коробке было по шесть бусин того и другого цвета. Всякий раз как Ньютон вынимал бусину из коробки, он откладывал ее в сторону – и так до тех пор, пока не кончалась игра. Если табло показывало, что мы проиграли, он выбрасывал все ранее вынутые им бусины. Так вероятность плохих ходов постепенно устранялась, а Ньютон с помощью коробочек за несколько часов в совершенстве овладел игрой.

– Вот оно что, – сказал командир. Задумчиво помолчал, потом наклонился к Ньютону и почесал его за ухом. – Мне бы такое никогда не пришло в голову.

– А мне следовало додуматься до этого раньше. В основе своей такая идея была разработана уже два века назад. К тому же, компьютеры вроде бы моя специальность.

– Полезная вещь, – сказал командир. – Я хочу сказать, в основе своей она может пригодиться любой тактической группе, которой придется иметь дело с антимозговым лучом.

– Угу… – Мысли Дела витали где-то далеко. – А еще…

– Что еще?

– Я вспомнил одного типа, с которым мне как-то довелось встретиться. Его звали Бленкеншип. Интересно, мог бы я изобрести что-нибудь вроде…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю