Текст книги "Черное облако"

Автор книги: Фред Хойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Кингсли был прав. Машина остановилась, как только размоталась вся длинная бумажная лента. Одновременно на пульте зажглась маленькая красная лампочка. Кингсли показал на нее:

– Машина остановилась, потому что введенная в нее информация недостаточна. Где тот кусок ленты, на котором отперфорированы результаты предыдущего расчета? Да вот он, на столе около вас.

Королевский астроном передал ему длинную полоску бумаги.

– Здесь содержится недостающая информация. Когда мы введем ее, машина будет знать все о вторгшемся теле.

Кингсли нажал Кнопку. После того как этот кусок ленты прошел через читающее устройство точно так же, как предыдущий, по электронно-лучевым трубкам начали пробегать огоньки.

– Ну вот, она заработала. Теперь в течение часа машина будет умножать за каждую минуту сотни тысяч десятизначных чисел. Давайте пока выпьем кофе. Я ничего не ел с четырех часов дня и очень проголодался.

Так они работали всю ночь. Уже занимался холодный рассвет январского дня, когда Кингсли сказал:

– Ну, все в порядке. Все результаты получены, но их надо еще обработать, прежде чем мы сможем сравнить их с вашими наблюдениями. Это сделает сегодня лаборантка. Давайте пообедаем вместе сегодня вечером, и потом обсудим все как следует. А сейчас идите скорее спать. Я подожду, пока народ придет на работу.

Вечером после обеда Королевский астроном и Кингсли встретились и пошли к Кингсли в его квартиру в колледже Эразма. Обед был очень хорош, и теперь они оба уютно устроились у пылающего камина.

– Болтают всякую ерунду об этих закрытых печках, – сказал Королевский астроном, кивая на огонь. – Предполагается, что все это высоконаучно, однако на самом деле ничего нет в них научного. Самое приятное тепло – излучение открытого огня. Закрытая печка дает лишь много горячего воздуха, а он крайне неприятен для дыхания. Душит, но не согревает.

– Совершенно верно, – согласился Кингсли. – Никогда не пользуюсь такими приборами. Может, выпьем по рюмочке, прежде чем заняться делами? Мадеры, кларета, бургундского?

– Чудесно. Мне, пожалуй, бургундского.

– Прекрасно, у меня есть очень недурной поммар пятьдесят седьмого года.

Кингсли наполнил два больших бокала, вернулся на свое место и продолжал:

– Так вот. Я получил рассчитанные нами ночью величины отклонений Марса, Юпитера, Урана и Нептуна. Согласие с вашими наблюдениями фантастически точное. На каждом из этих четырех листков я выписал основные данные по каждой из четырех планет. Вот, посмотрите сами.

Королевский астроном несколько минут рассматривал листки.

– Да, здорово, Кингсли. Эта ваша машина – совершенно потрясающий инструмент. Ну, теперь вы удовлетворены? Все соответствует гипотезе о вторгшемся в солнечную систему постороннем теле. Кстати, вы получили подробные данные о его массе, положении и скорости? Здесь они не приведены.

– Да, эти данные тоже есть, – ответил Кингсли и взял еще один лист бумаги из толстой папки. – Они-то и беспокоят меня. Получается, что масса тела равна примерно двум третям массы Юпитера. Королевский астроном улыбнулся: – Помнится, на собрании вы говорили, что она по крайней мере равна массе Юпитера. Кингсли проворчал:

– Если вспомнить, как меня отвлекали, то это неплохая уценка. Но посмотрите на расстояние тела от Солнца: 21,3 астрономической единицы, всего в 21,3 раза больше расстояния от Земли до Солнца. Это же невозможно!

– Почему вы так думаете?

– На таком расстоянии его можно было бы легко увидеть невооруженным глазом. Тысячи людей видели бы его. Королевский астроном покачал головой. – Ни из чего не следует, что это обязательно планета, вроде Юпитера или Сатурна. Может быть, у этого тела гораздо большая плотность и меньшая отражательная способность. Это должно сильно затруднить визуальное наблюдение.

– Все равно, его должны были бы обнаружить с помощью телескопа. Видите, оно находится на ночной стороне неба где-то к югу от Ориона. Вот его координаты: прямое восхождение 5 часов 46 минут, склонение минус 30 градусов 12 минут. Я не очень-то хорошо знаю небо, но это где-то южнее Ориона, не правда ли? Королевский астроном опять усмехнулся: Когда вы последний раз смотрели в телескоп, Кингсли?

– Да, наверное, лет пятнадцать назад.

– По какому случаю?

– Показывал обсерваторию группе посетителей. Так вот, не кажется ли вам, что хватит нам спорить – лучше пойти в обсерваторию и посмотреть самим, можно ли что-нибудь разглядеть. Может случиться, что это вторгшееся тело, как мы с вами его называем, вовсе не твердое.

– Вы хотите сказать, что это облако газа? Да, это уже лучше. Такое облако было бы не столь легко увидеть, как конденсированное тело. Но облако должно быть довольно компактным, с диаметром не намного больше диаметра земной орбиты. Выходит, оно должно иметь плотность около 10^-10 г/см3. Может, это очень маленькая звезда в процессе образования?

Королевский астроном кивнул.

– Мы знаем, что очень большие газовые облака, вроде туманности Ориона, имеют плотность около 10^-21 г/см3. С другой стороны, внутри таких газовых туманностей постоянно образуются звезды типа Солнца с плотностью порядка 1 г/см3. Это, очевидно, значит, что должны быть сгустки газа со всевозможными плотностями от, скажем, 10^-21 г/см3 до плотности звездного вещества. Ваши 10^-10 г/см3 попали как раз в середину этого интервала, что кажется мне весьма правдоподобным.

– Да, похоже на правду. Я считаю, что облака с такой плотностью должны существовать. Но вы совершенно правы, нам надо съездить в обсерваторию. Пойду позвоню Адамсу и схвачу такси, а вы пока кончайте свое вино.

Однако когда они приехали в университетскую обсерваторию, небо было покрыто облаками, и хотя они прождали несколько часов, сырая холодная ночь, так и не прояснилась, и звезды были скрыты за облаками. То же повторилось и в следующие две ночи. Так Кембридж потерял честь первооткрытия черного облака, как он потерял честь открытия планеты Нептун более ста лет назад.

17 января, на следующий день после того, как Геррик побывал в Вашингтоне, Кингсли и Королевский астроном снова пообедали вместе и отправились к Кингсли домой. Снова они сидели перед огнем, попивая поммар пятьдесят седьмого года.

– Слава богу, не придется опять сидеть там всю ночь. Я думаю, на Адамса можно положиться, он позвонит нам, если небо очистится.

– Пожалуй, мне надо ехать завтра к себе в обсерваторию, – сказал Королевский астроном. – В конце концов, там тоже есть телескопы.

– Я вижу, эта проклятая погода опротивела вам так же, как и мне. Послушайте, сэр, надо браться за дело. Я составил телеграмму Марлоу в Пасадену. Вот она. Там им не помешает облачность.

Королевский астроном посмотрел на листок бумаги в руке Кингсли.

«Пожалуйста, сообщите, есть ли необычный объект в точке прямое восхождение пять часов сорок шесть минут, склонение минус тридцать градусов двенадцать минут. Масса объекта две трети массы Юпитера, скорость семьдесят километров в секунду прямо по направлению к Земле. Расстояние от Солнца 21,3 астрономической единицы».

– Как вы думаете, отправить? – спросил Кингсли озабоченно.

– Отправляйте. Я хочу спать, – благодушно ответил Королевский астроном, подавляя зевок.

На следующий день в девять утра у Кингсли была лекция, поэтому к восьми он уже умылся, оделся и побрился. Его слуга накрыл стол к завтраку.

– Вам телеграмма, сэр, – сказал он. Не может быть, подумал Кингсли, чтобы так быстро пришел ответ от Марлоу? Распечатав телеграмму, он изумился еще больше.

НАСТОЯТЕЛЬНО НЕОБХОДИМО ВАМ И КОРОЛЕВСКОМУ АСТРОНОМУ НЕМЕДЛЕННО, ПОВТОРЯЮ, НЕМЕДЛЕННО ПРИБЫТЬ В ПАСАДЕНУ. САМОЛЕТ В НЬЮ-ЙОРК ВЫЛЕТАЕТ В 15.00. БИЛЕТЫ ЗАКАЗАНЫ. ВИЗЫ ПРИГОТОВЛЕНЫ В АМЕРИКАНСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ. В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНЖЕЛОСА ЖДЕТ АВТОМАШИНА.

ГЕРРИК.

Самолет медленно набирал высоту, держа курс на запад. Кингсли и Королевский астроном расположились в своих креслах, и Кингсли смог, наконец, спокойно вздохнуть впервые с того момента, как он утром прочел телеграмму. Сначала ему пришлось перенести лекцию, затем обсудить тысячу вопросов с секретарем факультета. Нелегко было все устроить, уж очень внезапно пришлось уезжать, но в конце концов все уладилось. Было уже, однако, одиннадцать часов. Оставалось всего три часа, а нужно было еще долететь до Лондона, оформить визу, получить билеты и успеть на автобус до аэропорта. Спешка была невероятная. Королевский астроном находился в лучшем положении: он так часто ездил за границу, что его паспорта и визы всегда были на всякий случай оформлены.

Теперь они оба достали взятые в дорогу книжки. Кингсли взглянул на книгу Королевского астронома и увидел яркую обложку с изображением группы головорезов, паливших друг в друга из револьверов. Бог знает, до какого чтива можно так дойти, подумал Кингсли.

Королевский астроном посмотрел на книгу Кингсли и увидел «Истории» Геродота. Господи, этак он скоро до Фукидида дойдет, подумал Королевский астроном.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В КАЛИФОРНИИ

Теперь нужно рассказать, как встретили телеграмму Кингсли в Пасадене. Вернувшись из Вашингтона, Геррик собрал всех в своем кабинете. Присутствовали Марлоу, Вейхарт и Барнет. Геррик объяснил, что необходимо срочно выработать определенную точку зрения на возможные последствия сближения с черным облаком.

– Положение таково: наши данные показывают, что облако достигнет Земли примерно через восемнадцать месяцев; во всяком случае, такая оценка кажется вероятной. Но что мы можем сказать о самом облаке? Сильно ли оно будет поглощать солнечное излучение, если окажется между нами и Солнцем?

– Пока у нас слишком мало данных, чтобы ответить на этот вопрос, – проговорил Марлоу, выпуская клубы дыма. – Сейчас мы не знаем, является ли облако чем-то очень маленьким и близким, или, наоборот, чем-то огромным, но весьма удаленным. Мы не имеем также ни малейшего представления о плотности вещества внутри облака.

– Если бы мы получили скорость облака, мы узнали бы его размеры и расстояние от Земли, – заметил Вейхарт.

– Да, я думал об этом, – продолжал Марлоу. – Такую информацию можно получить у ребят с австралийского радиотелескопа. Весьма вероятно, что облако состоит в основном из водорода, и тогда можно получить допплеровское смещение на линии 21 сантиметр.

– Прекрасная мысль, – сказал Барнет. – Надо прямо послать телеграмму Лестеру в Сидней.

– По-моему, это не наше дело, Билл, – вмешался Геррик. – Давайте заниматься тем, что касается нас самих. Мы пишем доклад, а Вашингтон уже сам договорится с австралийцами насчет радиоизмерений.

– Но ведь мы должны указать, что следует подключить группу Лестера к этой проблеме?

– Конечно, мы можем это сделать и, пожалуй, должны. Но я хотел сказать, что не наше дело проявлять инициативу в таких вопросах. Вся эта история может принять политическую окраску. Я думаю, нам лучше держаться подальше от таких вещей.

– Правильно, – вмешался Марлоу. – Не хватало еще впутываться в политику. Но, очевидно, для определения скорости нам нужны радиоастрономы. Что касается определения массы облака – это труднее. Насколько я могу судить, лучший и, вероятно, единственный путь для этого – наблюдение возмущений движения планет.

– Довольно архаическая штука, не правда ли? – спросил Барнет. – Кто же занимается этим? Разве что англичане.

– Да, хм, – проворчал Геррик, – вероятно, не стоит особенно углубляться в эту сторону дела. Правда, самый подходящий у них человек, по-моему, Королевский астроном. Я укажу на это в докладе, за который мне нужно браться как можно скорее. Ну, по основным пунктам мы как будто согласны. Еще кто-нибудь хочет высказаться?

– Нет, мы обсудили все достаточно основательно, вернее, настолько основательно, насколько могли, – ответил Марлоу. – Мне хотелось бы вернуться к работе; по правде говоря, совсем ее забросил за последние дни. А вам, я полагаю, нужно закончить доклад. Рад, что не мне его вписать.

Они вышли из кабинета Геррика, оставив его работать над докладом, к чему он немедленно и приступил. Барнет и Вейхарт уехали к себе в институт, а Марлоу отправился в свой кабинет. Но оказалось, что работать он не в состоянии, поэтому он решил прогуляться до библиотеки, где оказалось несколько его коллег. Время до обеда они провели в оживленном обсуждении диаграммы цвет-светимость для звезд галактического ядра. Когда Марлоу вернулся с обеда, его разыскал секретарь.

– Вам телеграмма, доктор Марлоу. Слова, напечатанные на листке бумаги, показались ему выросшими до гигантских размеров:

ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ, ЕСТЬ ЛИ НЕОБЫЧНЫЙ ОБЪЕКТ В ТОЧКЕ ПРЯМОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ ПЯТЬ ЧАСОВ СОРОК ШЕСТЬ МИНУТ, СКЛОНЕНИЕ МИНУС ТРИДЦАТЬ ГРАДУСОВ ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ. МАССА ОБЪЕКТА ДВЕ ТРЕТИ МАССЫ ЮПИТЕРА, СКОРОСТЬ СЕМЬДЕСЯТ КИЛОМЕТРОВ В СЕКУНДУ ПРЯМО ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ЗЕМЛЕ. РАССТОЯНИЕ ОТ СОЛНЦА 21,3 АСТРОНОМИЧЕСКОЙ ЕДИНИЦЫ.

Вскрикнув от изумления, Марлау кинулся к кабинету Геррика и ворвался в него без стука.

– Вот они, – вскричал он, – все данные, которые нам нужны!

Геррик внимательно читал телеграмму. Затем он довольно криво улыбнулся и сказал:

– Это значительно меняет дело. Похоже, что теперь мы должны консультироваться с Кингсли и Королевским астрономом. Марлоу еще не оправился от волнения.

– Нетрудно догадаться, как это произошло. Королевский астроном получил наблюдательный материал о движении планет, а Кингсли сделал расчеты. Насколько я знаю этих парней, весьма маловероятно, чтобы они ошиблись.

– Мы легко можем проверить их результат. Если объект находится на расстоянии 21,3 астрономической единицы и приближается к нам со скоростью семьдесят километров в секунду, мы можем быстро подсчитать, через сколько времени он достигнет Земли, и сравнить ответ с теми восемнадцатью месяцами, которые получились у Вейхарта. – Ваша правда, – сказал Марлоу. Затем, он набросал на листке бумаги следующее:

«Расстояние 21,3 астр. ед. – 3*10¹⁴ см приблизительно. Время, нужное для того, чтобы преодолеть это расстояние при скорости 70 км/сек: 3*10¹⁴/7*10⁶=4.3*10⁷ секунд = 1.4 года = 17 месяцев приблизительно».

– Великолепное совпадение! – воскликнул Марлоу. – Более того, положение, которое они указали, почти точно совпадает с нашим. Все сходится.

– Это делает мой доклад гораздо более трудным делом, – сказал Геррик, нахмурившись. – Его, действительно, нельзя писать без Королевского астронома. Я думаю, мы должны вызвать их с Кингсли сюда как можно скорее.

– Совершенно верно, – сказал Марлоу. – Пусть секретарь этим немедленно займется. Я думаю, они смогут здесь быть через тридцать шесть часов, то есть к утру послезавтра. Лучше всего устроить это через ваших друзей в Вашингтоне. Что же касается доклада, то почему бы не написать его в трех частях? Первая часть может содержать наблюдения нашей обсерватории. Вторую часть напишут Кингсли и Королевский астроном. Наконец, третья часть – это будут выводы, которые мы сделаем совместно с англичанами после их приезда.

– Вы говорите дело, Джефф. Я смогу закончить первую часть к приезду наших друзей. Вторую часть мы оставляем им и в заключение тщательно обсуждаем выводы.

– Ну, прекрасно. Вы, наверное, управитесь к завтрашнему дню.

Марлоу поднялся и уже выходил из кабинета, тогда Геррик обратился к нему:

– Все это довольно серьезно, не правда ли?

– Конечно. У меня было что-то вроде предчувствия, когда я увидел в первый раз снимки Кнута Йенсена. Но я не мог себе представить, до чего это скверно, пока мы не получили телеграмму. Получается, что плотность облака порядка 10^-9-10^-10 г/см3. Значит, солнечный свет сквозь него не проходит.

Кингсли и Королевский астроном прибыли в Лос-Анжелос рано утром 20 января. Марлоу ждал их в аэропорту. Они быстро позавтракали в аптеке, сели в машину и помчались по автостраде в Пасадену.

– Боже мой, до чего не похоже на Кембридж, – проворчал Кингсли. – Шестьдесят миль в час вместо пятнадцати, вместо бесконечно моросящего дождя – голубое небо, такая рань, а температура уже под двадцать градусов.

Он очень устал: сначала долгий перелет через Атлантику, затем несколько часов ожидания в Нью-Йорке – слишком мало, чтобы успеть сделать что-либо интересное, но достаточно, чтобы вконец утомить путешественника и, наконец, ночной полет через Соединенные Штаты. Правда, это было много лучше, годичного морского путешествия вокруг мыса Горн, которое пришлось бы совершить сто лет назад в подобном случае. Он хотел лечь и хорошенько выспаться, но так как Королевский астроном намеревался сразу же пойти в обсерваторию, Кингсли решил, что должен присоединиться к нему.

После того, как Королевскому астроному и Кингсли представили сотрудников обсерватории, с которыми они раньше не встречались, и после обмена приветствиями со старыми знакомыми, в помещении библиотеки началось совещание. Кроме гостей из Англии, в нем участвовали те же, кто обсуждал открытие Йенсена на прошлой неделе.

Марлоу сделал краткий отчет об открытии Йенсена, о своих собственных наблюдениях и о том, как Вейхарт пришел к своим поразительным выводам.

– Итак, вы видите, – сказал он в заключение, – почему ваша телеграмма вызвала у нас такой интерес.

– Да, конечно, – ответил Королевский астроном. – Фотографии необычайно интересны. Вы рассчитали, что центр облика находится в точке прямое восхождение б часов 49 минут, склонение минус 30 градусов 16 минут. Это прекрасно согласуется с расчетами Кингсли.

– Не расскажете ли вы нам теперь коротко о своих исследованиях? – сказал Геррик. – Видимо, Королевский астроном сможет сообщить нам все, что касается наблюдений, а затем доктор Кингсли мог бы информировать нас о своих расчетах.

Королевский астроном описал отклонения в положениях планет, особенно тех, которые находятся на периферии солнечной системы. Он подчеркнул, что результаты наблюдений тщательно проверялись с целью выявить возможные ошибки. Королевский астроном не преминул также воздать должное мистеру Джорджу Грину. О небо, опять он за свое, подумал Кингсли. Остальные, однако, слушали с интересом.

– Итак, – закончил Королевский астроном, – я уступаю место доктору Кингсли, который ознакомит вас в общих чертах со своими расчетами.

– Тут не о чем особенно говорить, – начал Кингсли. – Если допустить правильность данных наблюдений, о которых только что рассказал нам Королевский астроном, – а я должен признаться, что поначалу мне было трудно в них поверить, – становится ясно, что на планеты действует возмущающая гравитационная сила от какогото тела или массы вещества, вторгшегося в солнечную систему. Проблема заключалась в том, чтобы, исходя из имеющихся данных об отклонениях планет, вычислить положение, массу и скорость вторгшегося вещества.

– При расчетах вы предполагали, что это тело ведет себя, как точечная масса? – спросил Вейхарт.

– Да, мне казалось, что такое предположение наиболее удобно, во всяком случае для начала. Королевский астроном указал, что мы, возможно, имеем дело с протяженным облаком. Однако, должен сознаться, размышляя над этой задачей, я, по привычке, представил себе конденсированное тело сравнительно малых размеров. Только теперь, когда я увидел эти фотографии, я стал воспринимать это явление как облако.

– Как вы думаете, сильно ли повлияло это неправильное предположение на результаты расчета? – спросили у Кингсли.

– Едва ли оно вообще на них повлияло. Поскольку речь идет о влиянии данного объекта на положения планет, разница между вашим облаком и гораздо более конденсированным телом совершенно ничтожна. Возможно, этим и объясняются незначительные различия между моими результатами и вашими наблюдениями.

– Да, это совершенно ясно, – вмешался Марлоу, окруженный клубами пахнущего анисом дыма. – Какое количество информации понадобилось вам для получения этих результатов? Вы использовали возмущения всех планет?

– Одной планеты оказалось достаточно. Я использовал наблюдения Сатурна для получения данных об облаке. Затем, зная положение, массу и другие характеристики облака, вычислил, каковы должны быть возмущения Юпитера, Марса, Урана и Нептуна.

– И тогда вы могли сравнить ваши результаты с наблюдениями?

– Совершенно верно. Вот, посмотрите, на этих таблицах произведено сравнение. Вы видите, совпадение достаточно близкое. Поэтому у нас появилась уверенность в полученных результатах, и мы решили послать вам телеграмму.

– Теперь мне хотелось бы сказать, как ваши оценки согласуются с моими. У меня получилось, что облако должно достигнуть Земли примерно через восемнадцать месяцев. А у вас? – спросил Вейхарт.

– Я уже проверял это, Дэйв, – заметил Марлоу. – Совпадение очень хорошее. Данные доктора Кингсли дают около семнадцати месяцев.

– Вероятно, несколько меньше, – сказал Кингсли. – Семнадцать месяцев получается, если не учитывать ускорения облака по мере его приближения к Солнцу. В данный момент оно движется со скоростью около семидесяти километров в секунду, однако когда оно подойдет к Земле, скорость возрастет до восьмидесяти. В результате облако достигнет Земли примерно через шестнадцать месяцев.

Геррик незаметно стал направлять разговор в нужное ему русло.

– Итак, теперь мы поняли точку зрения друг друга. Какие напрашиваются выводы? По-моему, до сих пор все мы представляли себе ситуацию несколько неверно. Что касается нашей группы, мы представляли себе большое облако, находящееся далеко за пределами солнечной системы, в то время как, судя по тому, что говорит доктор Кингсли, он думал о конденсированном теле внутри солнечной системы. Истина где-то посредине. Мы имеем дело с небольшим облаком, которое находится уже в пределах солнечной системы. Что можно о нем сказать?

– Не так уж мало, – ответил Марлоу. – Измеренное нами значение углового диаметра облака – два с половиной градуса и полученное доктором Кингсли расстояние около 21 астрономической единицы показывают, что диаметр облака равен примерно расстоянию от Земли до Солнца.

– Да, и зная диаметр облака, мы сразу можем оценить плотность вещества в нем, – продолжал Кингсли. – Получается, что объем облака равен, грубо говоря, 10^40 см3, его масса равна примерно 1,3*10^30 г, что приводит к значению плотности 1,3*10^-10 г/см3.

Последовало молчание. Его нарушил Эмерсон:

– Исключительно высокая плотность. Если пространство между нами и Солнцем будет заполнено этим газом, он полностью поглотит солнечный свет. В результате на Земле наступит адский холод.

– Нет, необязательно, – возразил Барнет. – Газ может разогреться и станет пропускать через себя тепло.

– Это зависит от того, сколько потребуется энергии, чтобы нагреть облако, – заметил Вейхарт.

– А также от прозрачности газа и еще от ста одного фактора, – добавил Кингсли. – Должен сказать, мне кажется весьма маловероятным, что газ будет пропускать заметное количество тепла. Давайте вычислим энергию, необходимую, чтобы нагреть облако до обычной температуры.

Он подошел к доске и написал:

Масса облака 1,3*10³⁰ г.

Состав облака, вероятно, газообразный водород, в основном нейтральный. Энергия, которая потребуется для того, чтобы поднять температуру газа на Т градусов, равна: 1,5*1,3*10³⁰ RT эрг, где R – газовая постоянная. Обозначим через L полную энергию, испускаемую Солнцем за одну секунду. Тогда время, нужное для нагрева облака, есть: 1,5*1,3*10³⁰ RT/L секунд.

Возьмем RT = 8,3*10⁷, T = 300ш, L = 4*10³³ эрг/сек. Тогда получим, что время равно 1,2*10⁷ секунд, то есть около 5 месяцев.

– Это выглядит вполне правдоподобно, – заметил Вейхарт. – Время нагрева облака во всяком случае не меньше этой величины.

– Верно, – кивнул Кингсли. – И эта минимальная оценка уже гораздо больше, чем время, за которое облако пройдет мимо нас. При скорости восемьдесят километров в секунду оно будет находиться в пределах земной орбиты примерно месяц. Поэтому мне представляется несомненным, что если облако окажется между нами и Солнцем, оно полностью прекратит доступ тепла от Солнца.

– Вы сказали, если облако окажется между нами и Солнцем. Вы думаете, есть вероятность, что оно может пролететь мимо, не вторгаясь в земную орбиту? – спросил Геррик.

– Да, такая возможность несомненно существует. Вот, посмотрите. Кингсли опять подошел к доске.

Вот орбита Земли вокруг Солнца. В настоящий момент мы находимся здесь. А облако, нарисуем его в масштабе, находится здесь. Если оно движется, как показано в случае а, прямо к Солнцу, оно, несомненно, закроет его от нас. Если же оно движется так, как показано в случае б, то весьма вероятно, что оно пролетит мимо, за пределами орбиты Земли.

Мне кажется, нам еще повезло, – Барнет невесело рассмеялся. – Так как Земля движется вокруг Солнца, через шестнадцать месяцев она будет находиться на противоположной стороне орбиты по отношению к облаку.

Положение спустя шестнадцать месяцев. Рисунок Кингсли.

– Это означает лишь, что облако достигнет Солнца раньше, чем Земли. При этом солнечный свет все равно не будет попадать на Землю, если облако закроет Солнце, как в случаен на рисунке Кингсли, – возразил Марлоу.

Что же можно сказать относительно движения облака: летит оно точно по направлению к Солнцу или нет? – спросил Геррик.

Наши наблюдения не могут дать ответа на этот вопрос, – ответил Марлоу. – Взгляните на первый рисунок Кингсли. Облако может попасть между Солнцем и Землей или пролететь мимо в зависимости от ничтожной разницы в направлении его движения. Мы сможем определить это направление со столь высокой точностью, лишь когда облако подойдет ближе к Земле.

– И сделать это чрезвычайно важно, – заметил Геррик. – Может ли теория помочь нам еще в чем-нибудь? – обратился он Кингсли.

– Думаю, что нет. Расчеты недостаточно точны для этого.

– Странно слышать, Кингсли, вы – и вдруг сомневаетесь в своих расчетах, – заметил Королевский астроном.

– Так ведь мои расчеты основаны на ваших наблюдениях! Во всяком случае, я согласен с Марлоу. Надо проводить тщательные наблюдения за облаком. В конце концов мы разберемся, суждено ли ему угодить прямо в нас, или оно пролетит мимо, не причинив особых неприятностей. Я полагаю, это должно выясниться через один-два месяца.

– Что до наблюдений, – сказал Марлоу, – можете положиться на нас: мы будем следить за облаком так пристально, как если бы оно было из чистого золота.

После ленча Марлоу, Кингсли и Королевский астроном сидели в кабинете Геррика. Геррик изложил им свои соображения о необходимости написания совместного отчета.

– По-моему, выводы наши совершенно ясны. Я сформулировал бы их так:

1. В солнечную систему вторглось облако газа.

2. Оно движется почти прямо на нас.

3. Оно появится у земной орбиты примерно через 16 месяцев,

4. Оно будет находиться вблизи Земли в течение времени порядка одного месяца.

Если облако окажется между Солнцем и Землей, Земля погрузится в темноту. Сейчас еще неясно, произойдет ли это, но дальнейшие наблюдения позволят определенно ответить на этот вопрос.

– Я думаю, нам следует остановиться также на дальнейших наблюдениях, – продолжал Геррик. – Оптические наблюдения будут продолжаться. Было бы полезно дополнить их наблюдениями австралийских радиоастрономов, особенно при определении пути движения облака.

– По-моему, вы прекрасно обрисовали сложившуюся обстановку, – согласился Королевский астроном.

– Предлагаю закончить отчет как можно скорее, затем мы четверо подпишем его и немедленно направим правительствам наших стран. Я думаю, излишне говорить о том, что все это совершенно секретно; во всяком случае, мы обязаны этого не разглашать. К сожалению, получилось так, что много людей уже в курсе дела, но я надеюсь, мы можем положиться на их благоразумие.

В этом Кингсли был не согласен с Герриком. Кроме того, он очень устал, и это, несомненно, усилило его раздражение.

– Сожалею, доктор Геррик, но тут я не могу вас понять. Почему мы, ученые, должны идти к политиканам и вилять перед ними хвостом, как собачонки: «Пожалуйста, сэр, вот наш доклад. Пожалуйста, похлопайте нас по спине: может быть, мы заслужили даже кусочек сахару?» Зачем нам связываться с людьми, не умеющими навести порядок в обществе даже в обычных условиях, когда все идет нормально. Они что, могут издать закон, по которому облако не должно больше к нам приближаться? Или предотвратить катастрофу? Если да, мы должны во что бы то ни стало уведомить их, а если нет, то зачем вообще с ними связываться. Доктор Геррик оставался тверд.

– Простите, Кингсли, но, насколько я понимаю, правительство Соединенный Штатов и Британское правительство являются демократически избранными представителями наших народов. Я считаю, что наш прямой долг – представить этот отчет и сохранять молчание до тех пор, пока наши правительства не выскажутся на этот счет. Кингсли встал.

– Прошу извинить, если я был резок, я устал. Мне надо пойти и выспаться. Посылайте ваш доклад, если хотите, но, пожалуйста, имейте в виду, если я и решил воздержаться на какое-то время от публичных высказываний, то лишь потому, что мне так захотелось, а не потому, что меня к этому обязывают, и не из чувства долга. А теперь, с вашего разрешения, я хотел бы вернуться к себе в отель.

Когда Кингсли вышел, Геррик взглянул на Королевского астронома:

– Да, Кингсли, кажется, несколько…э-э…

– Несколько ненадежен? – Королевский астроном улыбнулся и продолжал: – Трудно сказать. Если правильно воспринимать суждения Кингсли, они всегда абсолютно логичны, убедительны и нередко блестящи. Я думаю, что он кажется странным только потому, что исходит из необычных предпосылок, а не потому, что ход его мысли нелогичен. Кингсли, вероятно, смотрит на общество, совершенно иначе, чем мы.

– Тем не менее, я думаю, неплохо, если бы Марлоу присматривал за ним, пока мы будем работать над этим докладом, – заметил Геррик.

– Прекрасно, – согласился Марлоу, который в это время возился со своей трубкой, – у нас с ним есть о чем поговорить.

Когда на следующее утро Кингсли спустился к завтраку, Марлоу уже ждал его. – Хотите прокатиться на денек в пустыню? – Великолепно! Что может быть лучше! Через несколько минут я буду готов.

Они выехали из Пасадены, резко свернули вправо с главного шоссе, пересекли холмы, минуя поворот на Маунт Уилсон, и помчались прямо к пустыне Мохаве. Через три часа они были у горной стены Сьерра-Невады, откуда была видна покрытая снегом вершина Уитни. Пустынные дали, простирающиеся к Долине смерти, были окутаны голубоватой дымкой.

– Сколько ходит рассказов и историй, – сказал Кингсли, – о том, что переживает человек, когда узнает, что ему остался год жизни – болезнь неизлечима и прочее. Да, странно подумать, что каждому из нас осталось, вероятно, жить немногим больше года. Пройдет несколько лет, горы и пустыни останутся точно такими же, как теперь, но уже не будет ни вас, ни меня, ни одного человека вообще, и никогда уже никто здесь не проедет.