Текст книги "Охота на президента"

Автор книги: Франсуа Бенароя

Соавторы: Тьерри Маллере
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Ты с ума сошла! Где ты пропадаешь? – завопил Петр.

– Ты меня напугал, Петя. И ещё этот Костакин... он тебя во что-то втравил...

– Костакин – мой партнер по бизнесу. Не будь дурочкой...

– Ты знаешь, что мне кое-что стало известно. И Костакин это знает. Ты сам ему об этом сказал. Теперь он хочет меня убрать.

– Не говори глупости, Надя! Игорь – нормальный мужик. Я знаю, что ты читала записи Сергея и знаешь историю с индексациями в нашем банке. Но ведь это все делают. Мне надо было найти решение...

Надя слегка отстранила трубку и посмотрела вопросительно на Олега. Он сделал ей знак продолжать разговор.

– Однако мне казалось, когда речь идет о премьер-министре, надо быть аккуратнее в расчетах.

– Не глупи, Надя. Не неси ерунды.

– Ерунды?! А моя разгромленная квартира, потом дача? А труп моей соседки – это все ерунда? Кто за этим стоит, Петя?

– Но не я, дорогая. Ты же знаешь, я не мог...

– Кто же тогда? Игорь?

– Оставь ты Игоря в покое. Он не имеет к этому никакого отношения. Ты же понимаешь, за этим стоят другие заинтересованные люди.

– Ты говоришь об индексации?

– Конечно!

Надя приостановилась на мгновение. Было слышно, как прокричала утка.

– Голубка моя...

Надины губы заметно задрожали. Голос Ульянина стал совсем сладким:

– Я хочу извиниться за вчерашнее... Я не знаю, что на меня нашло... Ты знаешь, что я вообще не позволяю себе... Скажи, ведь ты это знаешь?

– Не в этом дело, Петя. Мне кажется, ты утратил свою обычную проницательность и хладнокровие. Ты слишком возгордился. Выходит, ты способен буквально на все из-за нескольких миллионов долларов, которыми ты даже не умеешь толком распорядиться.

– Ты где?

– Это тебя больше не касается.

– Не будь смешной.

Надя сжала губы.

– Ты что, не понимаешь, что я могу тебя достать хоть из-под земли. Это лишь вопрос денег.

Надя вздрогнула, взяла руку Олега и прижала её к сердцу.

– Но я не хотел бы тебе доставлять неприятности, ты это знаешь. Вернись... Мы вместе поищем, кто должен ответить за то, что тебя запугивали... В конце концов, все эти твои страхи...

– Меня запугивали? Мои страхи? Ты и в самом деле думаешь, что убийства – это только мои страхи? Так тебе кажется?

– Ну прошу тебя, вернись, – сказал умоляющим голосом банкир.

– А что это изменит?

– Мне завтра надо съездить на одно совещание в Ниццу. А через два дня я жду тебя в Москве.

– Я не вернусь в Москву.

– Не дури, Надя. Я твой оплот, твоя последняя крепость. Через два дня в Москве, – сказал Ульянин и первым повесил трубку.

Почти машинально Надя положила свой мобильный телефон в сумку и долго смотрела на воду как сомнамбула.

– Ты думаешь, что все это из-за истории с индексацией? Или что-то другое?

– Я, конечно, не знаю, как он к тебе относится... но я так не думаю.

– А что ты думаешь?

– Я вижу, что за нами вот уже четверть часа кто-то наблюдает вон из-за тех кустов, где заросли тростника.

Надя испугалась:

– Они меня выследили!

– Я не знаю. Пойдем скорей отсюда. Арендуем машину и поедем ужинать в Аннеси. По дороге я сумею проверить, действительно ли за нами следят.

30

Сев в машину, Надя не проронила ни слова. Они пересекли тихие, как бы вымершие деревни: Эшарвин, Вейрье-дю-Лак, Шавуар. Редкие автомобили попадались им навстречу.

– Нас кто-нибудь преследует? – спросила Надя нервным голосом, когда они остановились возле казино в Аннеси.

– Я не понял, – ответил Олег. – Есть одна машина с женевским номером. Она едет следом от Таллуара. Я её заметил при выезде из деревни. Однако в этом нет ничего особенного. Мы ведь всего в сорока километрах от Женевы. Знаешь, давай-ка мы поставим машину на главной подземной стоянке города. Там я сумею проверить поточнее.

– Это не опасно?

– Нужно удостовериться.

Движение стало более интенсивным. К паркингу они подъехали по дороге, огибающей озеро. Олег взял талон, и машина спустилась в гараж, остановившись возле запасной лестницы на четвертом подземном уровне.

– Сиди в машине, – сказал он и открыл дверцу. – Я быстро.

– Ты оставляешь меня одну?

– На несколько минут. Я только посмотрю, что там у входа. Это единственный способ проверить, следят ли за нами.

– Ты уверен?

– Не беспокойся, – сказал он, целуя её в щеку. – Закрой дверь и не двигайся.

Он поднялся по запасной лестнице и приоткрыл дверь, выходящую на площадь, около кассы стоянки. Некто медленным шагом постепенно спускался на первый уровень гаража прямо по дорожке, предназначенной для автомашин. Олег был уверен, что видел этого человека в Таллуаре. Он быстро закрыл дверь и заскользил вниз по ступенькам. Ему удалось опередить незнакомца на несколько секунд и спрятаться за первым бетонным столбом. Шаги приближались.

Стараясь не издать ни звука, Олег достал из кармана связку ключей. Нож "викторинокс", купленный в табачной лавке, был прицеплен к этой связке. Он его освободил, положил ключи в карман и стал нащупывать основное лезвие ножа. Наконец оно выскочило с легким щелчком. Шаги приближавшегося человека по бетонной дорожке звучали еле слышно. Тень незнакомца надвигалась и вырастала на стене прямо перед Олегом. Заурчал мотор отъезжающей машины. Едва различимый шорох каучуковых подошв был уже близко. Вот он. Рука Олега напряглась, как тетива лука, он был готов нанести удар. Вдруг раздался выстрел, прогремев сильным эхом по всему паркингу. Олег почувствовал жгучую боль в левом плече. Но пуля его только задела. Он успел тут же ударить мужчину ножом. Стрелявший выронил оружие из окровавленной руки, отпрыгнул назад, издав сдавленный крик. Олег наступал на него, размахивая ножом. Но раненый продолжал сопротивляться, и весьма профессионально. Олег получил удар коленом в живот и, согнувшись пополам, тягостно захрипел, сжимая двумя руками нож. Мужчина попытался вырвать его, но Олег, распрямившись и взяв нож в здоровую руку, стал наносить по противнику удары один за другим – по рукам, по ногам, в грудь, в живот. Незнакомец, ослабев от множества кровоточащих ран, рухнул. Наклонившись над ним, Олег спросил:

– На кого ты работаешь, сука?

Мужчина издал предсмертный хрип, струйка крови появилась в углу рта. Глаза застыли.

– Готов, – прошептал Олег.

Перевернув тело, Олег обыскал незнакомца. Во внутреннем кармане он нашел паспорт на фамилию Иванов, быстро пролистал страницы. Ничего особенного. Московский адрес, многоразовая виза в Швейцарию, шенгенская виза. В одном из карманов он обнаружил визитку: Иванов, коммерческий директор, адрес в Женеве. Форум трейдинг, авеню Луи Дюнан.

Он вновь наклонился и подобрал оружие. Это был австрийский "стайер" М9 с оптическим прицелом. Олег понял, что Костакин с Ульяниным пошли на все, их уже ничто не остановит.

У него горело плечо, приложенная ладонь тут же окрасилась кровью. Человек, лежавший у его ног, явно был не один. Олег бросился вниз, чтобы попасть на четвертый подземный уровень.

В это время подземная стоянка была почти пустой. Олег пересекал её наискосок. Вдали в полутьме он сумел заметить только переднюю часть местной "клио". Казалось, все спокойно. Уверенным шагом он направился к своей машине, как вдруг заметил, несмотря на плохое освещение, за лобовым стеклом не одну, а две фигуры. Он не столько увидел, сколько вообразил себе испуганное лицо Нади, которую терроризировал сидевший с ней рядом мужчина, без сомнения соучастник того, кого он только что убил. Не приближаясь к машине, он буквально помчался на другой уровень, чтобы, воспользовавшись запасной лестницей, вернуться на место снова, но уже позади машины. Приоткрыв железную дверь своего этажа, он ясно увидел приставленное к Надиному виску дуло пистолета. Мужчина, казалось, нервничал, вертел головой, бросая взгляды то направо, то налево.

Машина была от Олега в десяти метрах. Набрав воздух в легкие, он вытянул руки перед собой, положив палец на курок "стайера". Выйдя из тени, он стал целиться прямо в человека, сидящего за рулем его машины. Тот, схватив Надю за шею правой рукой, левой наставлял на неё дуло пистолета. Он слышал шаги и явно психовал. Олег, не колеблясь более ни секунды, выстрелил. Заднее стекло автомобиля разлетелось вдребезги. Он бросился вперед и распахнул дверцу. Надя сидела с испуганными глазами, вся забрызганная кровью. Он привлек её к себе.

Через минуту Олег обыскал труп. Потом открыл дверцу машины с женевским номером и выгреб из бардачка все, что там было.

– Поторопись, Надя. Полиция прибудет сюда не позже, чем через две минуты.

– Я слышала ещё один выстрел... Что произошло?

– Я расскажу тебе потом. Скорей, скорей.

Покинув стоянку по запасной лестнице, молодые люди оказались на маленькой площади напротив озера. Огни далеких деревень светились в темноте. Идя вдоль канала, они не встретили ни одного человека. Олег бросил "викторинокс" и "стайер" в воду.

– Я сожалею, но другого выхода не было.

– Ты сделал то, что должен был сделать. Иначе он бы меня точно убил.

Вдали раздавались полицейские сирены. Олег вытер кровь с Надиного лица.

– Не будем привлекать ничье внимание. Давай вести себя как влюбленные.

Одинокая парочка медленно пересекла площадь. Они направлялись к дороге, идущей вокруг озера. Заметив "Ниву", машину русской марки, Олег сказал:

– Это как раз то, что нам сейчас нужно, – и попытался открыть дверцу. Замок поддался при первом же усилии.

31

Шел дождь, и "дворники" отбивали такт, не столько очищая сильно загрязненное лобовое стекло, сколько заставляя напрягаться глаза Олега, который после двух часов в пути чувствовал себя все более усталым. Он поглядывал на Надю. Сидя рядом, она то ли спала с открытыми глазами, то ли как завороженная, следила за пустынным шоссе. Ее лицо возле левого уха все ещё было запачкано кровью. Пиджак тоже весь в бурых пятнах.

Олег волновался. Законно или незаконно, но он только что убил двух человек. Французская полиция скоро поймет, что это граждане России. Этот инцидент свяжут с парой, покинувшей среди ночи аббатство Таллуар, не заплатив по счету, ну, и, конечно, с пропавшей "Нивой". Как они с Надей могут противостоять кому-то, связанному с большими деньгами, в чужой стране? Надо как можно быстрее убираться из Франции первым же самолетом через Лион, Марсель или Ниццу. Погруженный в свои мысли, Олег чуть не заснул. Машина сделала крутой вираж. Он выправил её движение резким поворотом руля.

Впереди замелькала реклама дорожного отеля. Они решили остановиться здесь на ночь. Оставив машину на платной стоянке, они прошли в дешевый отель. Проще не бывает. Только кемпинги. Им пришлось долго звонить в дверь. Наконец появился сторож и портье в одном лице. Он явно был удивлен вошедшей парочкой. Красивая женщина с утомленным лицом в чужой куртке поверх вечернего костюма и усталый мужчина в спортивной одежде.

– Нам, пожалуйста, номер на двоих, – сказал Олег, плохо выговаривая французские слова.

– Я должен посмотреть, есть ли у меня такой номер. Мне кажется, что сегодня все занято.

– Вы знаете, – вступила Надя на очень хорошем французском, – мы решили быстренько доехать до Лазурного Берега. Но поздно выехали. У нас ничего не вышло. Очень устали. Надо передохнуть хоть чуть-чуть.

Портье слегка смягчился и в конце концов протянул им ключи:

– Комната 507. Семьдесят евро за ночь, оплата сразу.

Олег заплатил, и они готовы были бегом бежать к месту отдыха, но все же поинтересовались:

– А завтрак?

– У нас самообслуживание. Здесь автомат с горячими напитками. А там булочки.

Коридор гостиницы был похож на больничный. Настроение меняла только веселенькая ковровая дорожка оранжевого цвета. Комнатка 507 была маленькая. Все её пространство занимала кровать. А на стенах справа и слева висели абсолютно одинаковые литографии, пудели с букетами в зубах. Под ними два одинаковых столика, а в центре в стену на половине её высоты было вмуровано что-то вроде пластикового подноса, очевидно для того, чтобы избежать краж и иметь возможность легче проходиться по комнате пылесосом. Надя повернулась к Олегу. Видя его смущение, она, мило смеясь, сказала:

– Да, Олег. Мне с тобой решительно везет. Вчера в Женеве я провела ночь в гостинице для проституток, а сегодня попала в этот дворец.

– К тому же с видом на автостраду, – добавил он, указывая на окно.

Оба нервно рассмеялись.

– Я чуть не умерла со страху, – продолжала Надя, улыбаясь, – когда этот тип внизу принялся меня разглядывать. Ужас! Мне казалось, он заметил все эти пятна крови, я пыталась как могла закутаться в твою куртку...

– Больше ничего не бойся, – сказал Олег, подходя к Наде. – Я с тобой.

Они долго смотрели друг на друга. Незаметно их губы сблизились. Закрыв глаза, дрожа от волнения, они целовались, как в первый раз много лет назад. Надя почти инстинктивно прижалась к Олегу, когда он гладил её светлые волосы, спину, затем бедра. На него просто нашло озарение, когда он снова увидел её кожу, такую гладкую и мраморно белую, её грудь, оттененную кружевами лифа.

Около шести часов Олег вскочил. Некоторое время он смотрел на спящую Надю, потом тихо сказал:

– Надя, Надя... пора вставать.

– Что? – прошептала она, открывая глаза.

– Пора ехать. Нам надо как можно скорее покинуть французскую территорию, первым же самолетом. Могут быть неприятности. Если попаду в тюрьму, я не сумею тебя защитить. Позже я сообщу полиции, но сейчас я не могу оставить тебя одну, когда тебя ищут. Одевайся скорей.

– Но куда мы поедем? В Россию? Я не хочу, я боюсь!

– Понимаешь, если ты останешься во Франции, тебя здесь никто и ничто не спасет. Изгнание не спасло даже Троцкого. В нейтральной стране, в доме с высокими стенами и специальной охраной. Только в России можно попытаться защититься. У меня есть какие-то связи в МВД. С прежней нашей жизнью все равно, как ты понимаешь, уже покончено. Надо добиться своего и начать жить заново.

– Но куда мы отправимся сейчас? Может быть, в Ниццу? Оттуда есть ежедневный рейс Аэрофлота в Москву...

– Да, я знаю. Но это рейс, на котором много "новых русских". Слишком опасно. Этот рейс, очевидно, под наблюдением. Кроме того, отсюда это далеко. Столько часов в дороге! Нет, лучше, если мы поедем в Лион – и оттуда первым же самолетом в Лондон, Амстердам или во Франкфурт, а потом в Москву. Мы должны быть там до того, как французская полиция меня разыщет.

Через несколько минут они покинули пустынную стоянку. Раннее утро. Олег решил ехать сначала в сторону Марселя, а потом поменять направление на противоположное, то есть ехать в сторону Лиона. В машине они молчали. Последний раз они были близки десять лет назад. Целая жизнь. А сейчас вообще речь шла о жизни и смерти. Было о чем подумать. Вчерашнее преследование и убийства висели тяжелым грузом. Олег решился набрать номер Максима:

– Извини, старина. Но это срочно. Мне нужна твоя помощь. Меня хотят убить, и я хочу знать, с кем я имею дело...

– Но у тебя есть собственные источники информации...

– Я попытался проконсультироваться вчера. Но в итоге узнал немного... Я знаю, что могу тебя скомпрометировать. Но у меня нет выхода... Сделай это для меня.

– Ну ладно... Хорошо. О ком идет речь? – ворчливо спросил Максим.

– Мне нужны данные на некоего Игоря Костакина.

– Так... а отчество?

– Я не знаю, – сказал Олег, глядя на Надю. – Все, что я знаю... это человек восточного типа, лет сорока, казах по паспорту. Не по лицу. Внешне скорее кавказец. У него на шее глубокий шрам. Один из акционеров компании "Polar Oil".

– О'кей, ладно, достаточно. Когда это тебе нужно?

– Как можно скорее.

– Я тебе сразу перезвоню. В Москве уже девять часов. Думаю, мне удастся что-нибудь раскопать.

– Почему ты ему не сказал, что Костакин хочет убить меня? – спросила Надя.

– Мне хотелось как можно меньше тебя вмешивать в эти дела. Неизвестно, что там будет.

На шоссе в этот утренний час никого не было. Они останавливались в пути, расплачивались за автобан, но никто их не задержал. Все казалось спокойным. Очень скоро их "Нива" въехала на стоянку лионского аэропорта Сент-Экзюпери. Олег протер влажной тряпкой руль, сиденье и дверцы автомобиля. Они прошли в зал ожидания. На табло было обозначено всего два утренних рейса: Люфтганзы во Франкфурт в восемь часов сорок минут и Бритиш эйрвейз в Лондон (Гэтвик) в семь часов двадцать минут с терминала Т 1.

– Придется пересаживаться в Лондоне, но что делать, – сказал Олег. Сядем на этот.

Они купили билет до Москвы через Лондон по Надиной кредитной карточке, зарегистрировались на рейс ВА 2353 и пошли на посадку. Олег первый протянул свой паспорт на погранконтроле. Невозмутимый работник аэропорта проверил, есть ли в паспорте виза. Все было в порядке. Олег с облегчением вздохнул, видя, как штемпель опустился на его визу.

Теперь была очередь Нади. Он ждал её на контроле. Надя, бледная от недосыпа и стресса, почти утонувшая в Олеговой куртке, едва подняла глаза на пограничника. Женский голос тем временем объявил, что посадка на рейс Бритиш эйрвейз заканчивается. У Нади звенело в ушах, как будто вокруг была пустота... Через несколько мгновений, которые ей показались вечностью, она судорожно схватила протянутый ей паспорт. Они пересекли границу.

Надя быстро купила себе кое-какие вещи в duty free, чтобы переодеться. Вскоре они заняли места в "Боинге-737" и углубились в газеты. Было ещё слишком рано, чтобы ежедневные газеты сообщали о происшествии в Аннеси. Но "Файнэншл таймс" публиковала статью под впечатляющим заголовком "Sunset for the Oligarchs"1.

– Посмотри, – сказала Надя, показывая Олегу газету. – Прокурор начал наступление сразу на трех олигархов, и прежде всего на президента Росгаза за налоговое правонарушение. Он должен покинуть территорию России. Двоих других засунули в камеру.

– Кажется, Президент начал наводить порядок.

– Тут ещё написано, что у Ульянина тоже есть причины для беспокойства.

– Надо же... Могла ли ты это предположить? – спросил Олег, не скрывая радости.

– Никогда. У него были такие хорошие отношения с Кремлем. Несколько дней назад. Он был там при подписании соглашения с Украиной и Туркменистаном.

– Все течет, все меняется. Откуда теперь дует ветер, хотелось бы знать.

– Если Президент затронул интересы всех олигархов, у них теперь найдутся причины подорвать его авторитет в стране.

– Как ты себе это представляешь?

– Я не знаю. Я только могу вообразить, что можно, например, ускорить финансовый кризис в стране. Именно так было в девяносто восьмом году. Раззадорить фундаменталистов в республиках, где большинство составляют мусульмане, или подлить масла в огонь чеченской войны. Это "слабое звено" Президента. Война продвинула его к власти. Однако ему не удается из неё выпутаться. Что нужно чеченцам? Оружие... Вспомни, куда Ульянин должен был перевести колоссальную сумму, в Ливан!

– Именно, я это тебе сказал ещё вчера. Ливан – подходящее место, чтобы покупать подобные "игрушки". Обрати внимание, минуя все официальные пути торговли.

– Когда хочешь это сделать незаметно от властей, втайне от Президента лучше всего, конечно, оснащаться за границей.

– Абсолютно верно, в Москве мне надо будет переговорить со своими бывшими коллегами из МВД. Я попытаюсь им позвонить уже из Лондона.

– Неужели ты расскажешь им все по телефону?

– Нет, конечно, но я попрошу их о встрече уже сегодня. Ну и надо попросить охрану для нас в аэропорту – простая предосторожность...

В это время раздался звонок мобильного телефона Олега.

– Алло!

– Это Максим.

– Спасибо, что не забыл. Есть новости?

– Да, я тебя удивлю. Твой "друг" – чеченец!

– Что? Я думал, он казах.

– Казах по паспорту. Русские из Караганды его подобрали, когда он остался сиротой. Ему было девять лет.

В этот момент к Олегу подошла стюардесса. Она потребовала выключить мобильник. Олег кивал головой, но продолжал слушать Максима:

– Костакин был замечен ещё во многих темных делах за последние годы коммунизма в Казахстане ещё при прошлом режиме, потом в Москве. Состояние он сделал на черном рынке, в частности на нефти, на нефтепроводе, что проходит через Чечню в Грозный... Это такой уровень, который требует серьезной политической защиты.

– Отключите наконец ваш мобильник! – нервничала стюардесса.

– О'кей, Максим, мы взлетаем, я тебе перезвоню через несколько часов. Ничего себе! – воскликнул Олег, отключая телефон.

Взглянув на Надю, на лице которой играл свет от иллюминатора, он подумал, что за эти годы она стала ещё красивей.

32

Из окна своей большой гостиной самого роскошного дома в Антибах магнат Борис Александрович Базаровский наблюдал, как по аллее, под сенью вековых сосен, к его имению приближаются первые лимузины. Гости приехали точно в назначенный час.

Со значительным видом Борис Александрович спустился по монументальным ступеням лестницы, украшенной старинным гобеленом, купленным по случаю за полтора миллиона евро: батальная сцена, напоминающая о давней войне. О какой именно, Базаровскому, в сущности, было неважно, он знал только, что в ней победили французы. У него была цепкая память в основном на цифры. Оглядев себя и свою лысую шишковатую голову в высоких пятиметровых зеркалах при входе, он пошел навстречу своим гостям. "Мерседес", два "роллс-ройса", "бентли" тихо шелестели по гравию дорожки. Потом появились ещё два черных "мерседеса", красиво сверкающих под солнцем Лазурного Берега. Машины выстраивались одна за другой на специальной площадке, параллельно линии пляжа, сразу при въезде за решетку ограды.

Стюард открыл дверцу первого "роллса". Из него вышел улыбающийся, но чем-то озабоченный Ульянин. Легким шагом он пошел в сторону Базаровского:

– Борис Александрович, рад тебя видеть.

– Я, Петр Владимирович, тоже очень рад. Как доехали?

– Отлично. Ты знаешь, от Женевы до Ниццы езды полчаса.

Вслед за Ульяниным подошел другой гость. Очень высокий, грузный и уже совсем седой человек.

– Борис Александрович, как давно мы с вами не виделись! И с вами, Петр Владимирович, тоже.

– Да, столько месяцев уже прошло, – сказал Базаровский. – Проходите, не стойте здесь, я пока остальных гостей поприветствую. Проходите в зал заседаний, он на первом этаже.

Через несколько минут все прибывшие гости в количестве семи человек собрались в большой гостиной. После дежурных изъявлений чувств они приступили к делу, рассевшись вокруг овального стола, инкрустированного порфиром и малахитом. Среди этих не особенно совестливых по отношению к матери-родине нуворишей, выжимавших свою отчизну как лимон, до последней капельки, были алюминиевый магнат, украинец по происхождению, Василий Бондарчук; газовый монополист Святослав Иларченко; молодой хозяин энергосистем страны Анатолий Чуков; представитель мощной медиагруппы Георгий Буранов; хозяин банка "Зенит" и нефтяной группы "Ардойл" Леонид Ардышев; хозяин Урабанка Петр Ульянин и, наконец, Борис Базаровский, банкир, но одновременно своего рода серый кардинал, наблюдающий за разными альянсами, нефтяными и автомобильными, вмешивающийся то в черную металлургию, то в газовое дело, то в авиационное строительство.

Два места справа и слева от Базаровского оставались незанятыми.

Осматривая гостиную, Петр Ульянин испытывал некоторую зависть. Все изменилось с тех пор, как он был здесь три года тому назад. Базаровский заказал полный контейнер мебели архитектора по интерьеру Клода Даля, который ему обошелся в миллион долларов, и это не считая того, что декора ради тратила его новая супруга на аукционах Сотбис и Кристи.

В одном углу на старинном буфете громоздилась массивная серебряная посуда. Гости здесь, никого не беспокоя, могли сами положить себе вдоволь икры или какую-нибудь другую закуску под вино или водку.

Над внушительных размеров камином висело полотно какого-то абстракциониста. Три золотые линии на серебряном фоне. Эти "линии", конечно, стоили больших денег. "Высокий класс, – подумал Ульянин. – Надо будет потом бросить взгляд на подпись на картине и приобрести что-нибудь похожее". Все, буквально все в разных частях обители Базаровского подавляло даже Ульянина. Банкир вправду почувствовал себя просто обокраденным, когда прочел фамилию Базаровского в списке пятисот самых богатых и влиятельных людей планеты, опубликованном журналом "Фортуна". Слегка заикающийся фальцет Базаровского прервал его размышления.

– Дорогие друзья, если я предложил вам собраться, это значит, что произошло нечто серьезное... Двое из нас находятся за решеткой. Трое стали жертвами несправедливого преследования со стороны финансовых органов. Вместе с нами в страну пришла свобода предпринимательства, а значит, и просто свобода, которая всегда была под пятой в России. Мы угрожаем монстру тоталитаризма, поскольку развиваем рыночную экномику и поддерживаем демократию, – говорил он с эмфазой, – власти этого не хотят. Напротив, мы для них единственное препятствие, мешающее им подавлять свободы, единственный голос, который звучит сегодня, как когда-то звучали голоса горстки диссидентов, осмелившихся протестовать на Красной площади против вторжения советских танков в Прагу. Сегодня, как и тогда, власти знают, что народ пассивен в своем большинстве. Нас все ненавидят за то, что мы преуспели. Вот почему мы можем рассчитывать только на себя.

Выступление Базаровского сопровождали одобрительные покачивания головами. Магнат опустил лишь одну небольшую деталь, что никто из собравшихся олигархов ни слезинки не пролил бы за себе подобного, попавшего в камеру, схваченного на Красной площади или съеденного белым медведем, если бы они действительно не чувствовали себя в опасности.

– Сегодня мы, как в августе девяносто восьмого года, накануне серьезного кризиса, – поддержал выступление хозяина Анатолий Чуков. Насколько сложной была ситуация в стране, когда мы собирались с вами на яхте Петра Владимировича! И однако, мы из сложной ситуации сумели выбраться!

– Но тогда шла речь о том, как лучше провести инфляцию, – вступил Ардышев. – Тогда надо было обратить наши рубли в доллары, пока они не обесценились, разместить по возможности все, что у нас есть, в заграничных банках, перевести активы из закрытых организаций в новые структуры, постараться добиться того, чтобы коммунисты из-за кризиса не вернулись к власти, предварительно вывезя и разместив за границей немалые деньги... Но сегодня речь идет не о финансовом риске. Сегодня вопрос в другом. Президент решил вообще нас уничтожить. Просто так зажать, будто нас и не было!

– Надо организовать с ним встречу, как несколько месяцев назад, предложил Чуков, выковыривая острым ногтем мизинца икринку между зубов. Действовать нужно через Союз предпринимателей России. Многие из нас являются его членами.

– Да, следует возобновить диалог с правительством и лично с Президентом. Надо дать ему понять, где находится сфера его интересов.

В этот момент вдруг взорвался Иларченко:

– Слова, слова... А куда это нас приведет? Вы что, слепые? Вы не понимаете, что мы в одной лодке? А что касается Президента, мы с ним встречаемся раз в полгода в Кремле... Он нас вежливо выслушивает, и все! Никаких результатов. Напротив. Последнее время кажется, что он вообще перешел в наступление. У меня складывается впечатление, что он хочет всех нас постепенно заменить своими людьми из силовиков. "Диалог", "диалог"... Чепуха все это. Легко говорить, когда к тебе не привязываются налоговые органы.

– Все знают, что у меня постоянные конфликты с властью, – отметил сухо Чуков. – И я думаю, что здесь никого нет, кто был бы полностью в безопасности и абсолютно недосягаем. Это касается всех – меня, Иларченко, абсолютно всех. Два дня назад генеральный прокурор начал следственные действия по моим делам. Мне кажется, что это смешно. Но Иларченко прав. Мы должны дать понять Кремлю, что он не должен нам вредить, иначе мы примем ответные меры.

– Но как? – спросил Буранов. – Мы уже организовывали кампании в прессе, чтобы рассказать о жестокостях Кремля по отношению к Чечне. Каков результат? То, что называют общественным мнением, потирает руки и аплодирует, а наша независимая пресса зажата налогами. За границей Совет Европы не произнес ни слова, а после одиннадцатого сентября США вообще закрывают глаза на такого рода факты во имя общего крестового похода против фундаменталистов.

Последние слова прозвучали как признание в собственной беспомощности. Ничто из обычного набора рычагов влияния: диффамация в прессе, обвинение в коррупции, в пьянстве, в интересе к женщинам и тому подобное – тут не прошло. Неужели Президент так неуязвим?

– Давайте скинем его, да и все, – бросил Ардышев хриплым голосом, вглядываясь в лица сидевших за столом.

– Как будем убирать? Физически? – хмыкнул Бондарчук. – Но у него больше телохранителей, чем нас здесь. Броня его машины, я думаю, выдержит ракетный удар.

– Но есть ещё снайперы! – добавил Чуков. – Правда, его конвоируемая машина летит по Москве со скоростью сто шестьдесят в час. При такой скорости ни один снайпер его не снимет.

– Господа, что это за устаревшие идеи? Мы же цивилизованные люди...

– Ну да, ну да, ну да, – затараторил Ардышев. – Физически – это, конечно, надо понимать фигурально.

Он переменил мнение, хорошо понимая, что среди присутствующих есть по крайней мере два человека, которые завтра же настучат в Кремль, не говоря уже о видеокассете, которую Базаровский, может быть, готовит для передачи туда же. Он посмотрел в сторону хозяина дома и добавил:

– Давайте используем компромат. Я уверен, что у вас кое-что собрано...

Базаровский тотчас начал защищаться:

– Ну компроматы... это ведь жизнеобеспечение. Выживешь – не выживешь... И потом, это чисто личное.

Буранов его поддержал:

– Компромат – он как атомная бомба. Взрывается один раз. И только если это действительно нужно для перемены общественного мнения.

– Перед выборами, например? – поинтересовался проходящий науку жизнеобеспечения Чуков.

– Идеальный случай, – улыбался Буранов.

– Но до выборов-то что мы можем сделать? Нужно действовать немедленно, – вмешался Ульянин.

– Я думаю, – предположил Базаровский, – что нынешняя президентская аура вряд ли сохранится до выборов. Наступит день, когда одно слово "Чечня" будет нагонять скуку и вызывать такую же усталость, как Афганистан. Нам надо выиграть время, а сейчас ослабить прессинг. Давайте лучше создадим волнение по вопросу о правах человека в России. И начать эту кампанию нужно с западных средств массовой информации. Тюрьмы, Чечня и все, что с ней связано, потом всякие трюки на губернаторских выборах. Все эти факты чистая правда, а главное – хлеба не просят. Давайте договоримся о встрече с Президентом в самое ближайшее время.

Тут раздалась знакомая мелодия "God Save the Queen" мобильного телефона Ульянина. Ее усилила акустика парадной залы Базаровского. Ульянин поспешил в соседнюю гостиную.