Текст книги "Жизнь-в-сновидении"

Автор книги: Флоринда Доннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Он не ответил, а жестами предложил обернуться. Прямо за моей спиной стоял Мариано Аурелиано.

– Их самых, – весело сказал он, ставя на стол фарфоровую супницу. – Тех самых ведьм, что сотворили этот восхитительный суп из бычьего хвоста.

Серебряным черпаком он налил мне полную тарелку и порекомендовал добавить в него дольку лайма и ломтик авокадо.

Я так и сделала, истребив все это несколькими глотками. Я съела еще несколько полных тарелок, пока не утолила свой голод, — если не наелась до отвала. Мы долго сидели за столом. Суп из бычьего хвоста подействовал на меня очень успокаивающе. Мне стало легко. Во мне выключилось нечто, обычно раздраженное. Все мое существо, тело и дух, заполнила благодарность, что нет нужды тратить энергию на самозащиту.

Кивая головой, словно молча подтверждая каждую из моих мыслей, Мариано Аурелиано наблюдал за мной довольным проницательным взглядом.

Я было собиралась обратиться к нему как к Хуану Матусу, но он предвосхитил мое намерение, сказав:

– Хуан Матус я для Исидоро Балтасара. Для тебя я нагваль Мариано Аурелиано.

Улыбаясь, он наклонился ко мне и заговорщическим тоном прошептал:

– Человек, который привез тебя сюда, – новый нагваль, нагваль Исидоро Балтасар. Этим именем ты должна пользоваться в разговоре с ним или о нем.

– Ты не вполне спишь, но и не вполне бодрствуешь, – продолжил объяснять Мариано Аурелиано, – поэтому ты будешь в состоянии понимать и запоминать все, что мы тебе говорим. – Заметив, что я уже готова перебить его, он добавил сурово: – И сегодня ночью тебе не следует задавать глупых вопросов.

Не столько тон его голоса, сколько сила, ему присущая, заставили меня поежиться. Она парализовала мой язык, голова моя, однако, по своей собственной инициативе кивнула, выражая согласие.

– Ты должен испытать ее, – напомнил м-р Флорес своему другу. Ясно различимый зловещий огонек вспыхнул в его глазах, и он добавил: – Или еще лучше, позволь мне самому ее испытать.

Мариано Аурелиано выдержал длинную паузу, взвешивая различные зловещие варианты, и критически осмотрел меня, словно моя внешность могла дать ему ключ к разгадке важного секрета.

Загипнотизированная острым, сверлящим взглядом его глаз, я только и смогла, что моргнуть.

Он задумчиво кивнул, и м-р Флорес спросил меня низким замогильным голосом:

– Ты влюблена в Исидоро Балтасара?

Пропади я пропадом, если я механическим неживым голосом не сказала «да».

М-р Флорес придвинулся ближе, пока наши головы едва не соприкоснулись и шепотом, который дрожал от сдерживаемого смеха, спросил:

– Ты и вправду безумно-безумно влюблена в него?

Я снова сказала «да», и оба они взорвались громким ликующим гоготом. Отзвуки их смеха, скачущие по комнате, как теннисные мячики, в конце концов прервали мое трансоподобное состояние. Я уцепилась за них и освободилась от чар.

– Что это, черт возьми, такое, – крикнула я что есть мочи.

Пораженные, они оба вскочили со своих стульев. Они посмотрели на меня, потом друг на друга и снова разразились смехом, в исступлении забыв обо всем на свете. Чем несдержаннее были мои выпады, тем сильнее становилось их веселье. В их смехе было что-то столь заразительное, что я не смогла удержаться, чтобы не расхохотаться самой.

Как только мы все утихомирились, Мариано Аурелиано и м-р Флорес забросали меня вопросами. Их особенно интересовало, когда и при каких обстоятельствах я встретилась с Исидоро Балтасаром. Каждая ничтожно малая деталь приводила их в полный восторг. К тому времени, как я прошлась по событиям в четвертый-пятый раз, мой рассказ с каждым разом становился все подробнее и обширнее, стал изобиловать такими деталями, о которых мне и не снилось, что я смогу их вспомнить.

– Исидоро Балтасар видел тебя и вещи в целом, – подвел итог Мариано Аурелиано, когда я в конце концов закончила свои разнообразные отчеты. – Но он видит еще недостаточно хорошо. Он даже не смог понять, что это я послал тебя к нему. – Он посмотрел на меня недобро и тут же поправил себя. – На самом деле не я послал к нему тебя. Это сделал дух. Тем не менее, дух избрал меня в качестве исполнителя его приказания, и я направил тебя к нему, когда ты была наиболее сильна, посреди твоего сновидения-наяву. — Он говорил с легкостью, почти с безразличием, и только глаза его отражали всю важность знания. – Возможно, что сила твоего сновидения-наяву явилась причиной того, что Исидоро Балтасар не понял, кто ты такая, хоть он и видел. Несмотря на то, что дух дал ему об этом знать сразу, при первой встрече с тобой. Появление огней в тумане было окончательным разоблачением тайны. Как глупо, что Исидоро Балтасар не видит очевидного.

Он ухмыльнулся, и я кивнула в знак согласия, сама не зная, с чем соглашаюсь.

– Это тебе демонстрация того, что нет ничего особенного в том, чтобы быть магом, – продолжал он. – Исидоро Балтасар – маг. Быть человеком знания значит нечто другое. На это магам порой приходится тратить целую жизнь.

– А в чем разница? – спросила я.

– Человек знания – лидер, – объяснил он низким, слегка таинственным голосом. – Магам нужны лидеры, чтобы вести нас в и сквозь неизведанное. Лидера можно узнать по его действиям. У лидеров нет этикетки с ценой, прикрепленной к голове, и это значит, что их не купишь за деньги, не подкупишь взяткой, не выманишь у них ничего лестью и не введешь их в заблуждение.

Он устроился на стуле поудобнее и продолжал говорить о том, что все люди в его группе годами предпринимают усилия, чтобы выискивать и обучать лидеров, с тем, чтобы поглядеть, удовлетворит ли хоть кто-нибудь требованиям.

– И вы нашли кого-нибудь?

– Нескольких, – ответил он. – Те, кого мы нашли, могли стать нагвалями. – Он прижал свой палец к моим губам и прибавил: – Так что нагвали – это естественные лидеры, они – люди потрясающей энергии, которые становятся магами, добавив к своему репертуару еще одну вещь: неведомое. Если эти маги преуспеют в том, чтобы стать людьми знания, то практически нет пределов тому, что они могут делать.

– Может ли женщина...

Он не дал мне закончить.

– Женщина, как ты однажды поймешь, способна на бесконечно более сложные вещи, чем это, – заявил он.

– Напомнил ли тебе Исидоро Балтасар кого-либо, с кем ты встречалась ранее? – вмешался м-р Флорес.

– Ну, – начала я экспансивно, – я чувствовала себя с ним вполне свободно. Так, словно знала его всю жизнь. Он напомнил мне, возможно, кого-то из моего детства, забытого друга детства, может быть.

– Итак, ты действительно не помнишь, что встречалась с ним раньше? – не унимался м-р Флорес.

– Вы имеете в виду в доме Эсперансы? – спросила я, сгорая от любопытства узнать, не видела ли я его там, а теперь просто забыла.

Он разочарованно покачал головой. Затем, очевидно, уже не заинтересованный в моем ответе, он продолжил, спрашивая, не видела ли я кого-то, кто бы махал нам рукой по пути сюда.

– Нет, – ответила я.—Я не видела никого, кто бы нам махал.

– Подумай лучше, – настаивал он.

Я рассказала им двоим, что после Юмы, вместо того, чтобы отправиться на восток, к Ногалесу, на автостраду номер 8 – наиболее логичный маршрут – Исидоро Балтасар направился на юг, в Мексику, затем на восток через Эль Гранд Дезьерто, затем на север, снова в Соединенные Штаты через Сонойту к Айо в штате Аризона, и вернулся в Мексику, в Каборку, где у нас был совершенно восхитительный ланч из говяжьего языка с соусом из зеленого перца.

– Усевшись в автомобиль с набитым животом, я едва ли смотрела в дороге по сторонам, – продолжала я. – Я знаю, что мы проезжали через Санта Ана, а затем направились на север к Кананса, а потом снова на юг. Если спросите, что это было, – я отвечу, что сущая кутерьма.

– Не сможешь ли ты вспомнить, видела ли кого-либо на дороге, – настаивал м-р Флорес. – Кого-нибудь, кто махал бы вам рукой.

Я плотно сомкнула веки, пытаясь представить себе того, кто махал нам. Но впечатления от поездки состояли из рассказов, песен, физической усталости. Но затем, когда я уже было собиралась открыть глаза, передо мной мелькнул облик человека. Я рассказала им, что туманно припоминаю, что это был юноша, стоявший на окраине одного из лежавших на нашем пути городов, который, как мне показалось, пытался поймать машину.

– Он, возможно, махал нам, – сказала я. – Но я не уверена в этом.

Оба они хихикнули, словно дети, которые с трудом удерживаются, чтобы не выдать тайну.

– Исидоро Балтасар не слишком-то был уверен в том, что найдет нас, – с весельем в голосе признался Мариано Аурелиано. – Вот почему он следовал по такому странному маршруту. Он двигался по пути магов, по следу койота.

– Почему он не был уверен, что найдет вас?

– Я не знаю, нашел бы он нас, когда б не молодой человек, помахавший ему, – объяснил Мариано Аурелиано. – Тот молодой человек был связным из другого мира. То, что он помахал рукой, означало, что все идет как надо и можно продолжать в том же духе. Исидоро Балтасар мог достоверно узнать тогда, кто ты есть на самом деле, но он слишком похож на тебя в том, что крайне предусмотрителен, а когда не предусмотрителен, то крайне опрометчив, – он на минуту умолк, дав возможность воспринять сказанное им, и многозначительно добавил:

– Болтаться между двумя этими крайностями – верный способ что-то упустить. Предусмотрительность ослепляет так же, как и опрометчивость.

– Я не вижу во всем этом логики, – устало промямлила я.

Мариано Аурелиано попытался внести ясность:

– Всякий раз, когда Исидоро Балтасар приводит гостя, он должен быть внимателен к сигналу связного перед тем, как станет продолжать свой путь.

– Однажды он привел девушку, в которую был влюблен, – съехидничал м-р Флорес, закрывая глаза, как бы перенося девушку из собственной памяти. – Высокая, темноволосая девушка. Сильная девушка. Длинноногая. Миловидная. Он изъездил весь Калифорнийский залив, но связной так его дальше и не пропустил.

– Вы хотите сказать, что он приводит своих девушек? – спросила я с болезненным любопытством. – И скольких он уже привел?

– Совсем немного, – чистосердечно признался м-р Флорес. – Он поступал так, конечно же, по собственной воле. Но твой случай – совсем другое, – подчеркнул он. – Ты – не его девушка; ты просто вернулась назад. Исидоро Балтасар едва не рехнулся, когда обнаружил, что так по-глупому не заметил знаков духа. Он всего лишь твой шофер. Мы ждали тебя.

– А что бы произошло, если бы связного[10]10
  Sentry


[Закрыть] там не было?

– То же, что случается всегда, когда Исидоро Балтасар появляется в чьем-то сопровождении, – ответил Мариано Аурелиано. – Он не смог бы нас найти, поскольку ему не приходится выбирать – кого приводить в мир магов. – Его голос был удивительно мягким, когда он добавил: – Только те, на кого указал дух, смогут постучаться в наши двери, после чего они идут к нему с помощью одного из нас.

Я собиралась прервать его, но тут, вспомнив о его предостережении – не задавать дурацких вопросов, быстро зажала рукой рот.

Оценив это и усмехнувшись, Мариано Аурелиано продолжил рассказывать о том, что в моем случае в их мир меня привела Делия.

– Она, так сказать, одна из двух колонн, предваряющих наши двери. Второй является Клара. Ты скоро увидишься с ней.

Его глаза и голос были полны искреннего восторга, когда он снова заговорил:

– Делия пересекла границу затем, чтобы привести тебя домой. Граница – реально существующий факт, но маги используют его как символ. Тебя, находящуюся по другую сторону, должны были привести сюда, на эту сторону. По ту сторону находится повседневный мир, здесь, по эту сторону, – мир магов.

– Делия незаметно вовлекла тебя, – по-настоящему профессионально. Это было безупречным маневром, который ты с течением времени будешь осознавать все лучше и лучше.

Мариано Аурелиано приподнялся из своего кресла и потянулся к буфету за фарфоровой чашей, в которой был компот. Он поставил ее передо мной.

– Давай ешь. Они бесподобны.

Восторженным взглядом я посмотрела на мягкие сушеные абрикосы, находившиеся в чаше с ручной росписью, и попробовала одну из них. Они были более чем прелестны. Я положила в рот еще три.

Мистер Флорес подмигнул мне.

– Вперед, – призвал он меня. – Уложи в рот их все, прежде чем мы унесем посуду.

Я покраснела и попыталась попросить прощения со ртом, набитым абрикосами.

– Не извиняйся! – воскликнул Мариано Аурелиано. – Будь сама собой, но сама собой с головой. Если ты желаешь прикончить абрикосы, то прикончи их, и все. Чего тебе никогда не следует делать – это расправиться с абрикосами, а потом об этом сожалеть.

– Хорошо, я их прикончу, – сказала я.

И это вызвало у них смех.

– Знаешь ли ты, что встречалась с Исидоро Балтасаром в прошлом году? – спросил мистер Флорес.

Наклонившись вместе с креслом, он держался в нем так непрочно, что я стала опасаться, как бы он не упал назад и не врезался в посудный шкаф. Вспышка озорства появилась в его глазах, когда он начал напевать себе под нос хорошо известную песню «Девушка на ранчо». Вместо слов, которые были в ней, он вставил куплет, рассказывающий историю Исидоро Балтасара, известного повара из Тусона. Повара, который никогда не терял своего хладнокровия, даже тогда, когда его обвинили в том, что он кладет в свою стряпню дохлых тараканов.

– А! – воскликнула я. – Повар! Поваром в кофейне был Исидоро Балтасар! Но этого не может быть, – пробормотала я. – Не думаю, чтобы он... – я остановилась на полуслове.

Я продолжала смотреть на Мариано Аурелиано в надежде, что его лицо, этот орлиный нос, эти сверлящие глаза что-то мне откроют. Я непроизвольно поежилась, словно меня вдруг обдало холодом. В его холодных глазах было что-то яростное.

– Да? – подсказал он мне. – Ты не думаешь, чтобы он... – движением головы он показал, что ждет, чтобы я закончила фразу.

Я собиралась сказать, весьма бессвязно, что не думаю, чтобы Исидоро Балтасар стал так бессовестно мне лгать. Однако заставить себя сказать это я не смогла.

Взгляд Мариано Аурелиано стал еще жестче, но я была слишком выведена из равновесия, мне было чересчур обидно за себя, чтобы испугаться.

– Итак, меня все-таки обманули, – наконец выпалила я, сердито на него глядя. – Исидоро Балтасар все время знал, кто я такая. Все это игра.

– Все это игра, – легко согласился Мариано Аурелиано. – Однако удивительная игра. Единственная игра, в которую стоит играть. – Он замолчал, словно хотел дать мне время еще повыражать свое недовольство. Но прежде чем я успела этим воспользоваться, он напомнил мне о парике, который он надел мне на голову. – Если ты не узнала Исидоро Балтасара, который не был переодет, то почему ты думаешь, что он узнал тебя, черноволосую, с короткой кудрявой стрижкой?

Мариано Аурелиано продолжал смотреть на меня. Его взгляд утратил свою жесткость, теперь в его глазах было грустное усталое выражение.

– Тебя не обманули. Тебя даже не соблазнили. Не то чтобы я на это не пошел, если бы счел необходимым, – заметил он светлым мягким тоном. – Я с самого начала говорил тебе, что есть что. Ты была свидетелем событий огромной важности, но все еще их не заметила. Как и большинство людей, ты связываешь магию с причудливым поведением, ритуалами, зельями, заклинаниями.

Он наклонился ближе и, понизив голос буквально до шепота, добавил, что настоящая магия состоит в тонком и умелом управлении восприятием.

– Настоящая магия, – вставил м-р Флорес, – не приемлет человеческого вмешательства.

– Но м-р Аурелиано утверждал, что он отправил меня к Исидоро Балтасару, – заметила я с ребяческой несдержанностью. – Разве это не вмешательство?

– Я – нагваль, – просто сказал Мариано Аурелиано. – Я – нагваль Мариано Аурелиано, и тот факт, что я – нагваль, позволяет мне управлять восприятием.

Я выслушала его слова с особым вниманием, но у меня не было ни малейшего понятия о том, что он имеет в виду под управлением восприятием. Чисто из нервозности, я потянулась за последним сушеным абрикосом, лежавшим на тарелке.

– Ты заболеешь, – сказал м-р Флорес. – Ты такая крошечная, и у тебя такая боль в... глазах.

Мариано Аурелиано подошел и встал позади меня, затем нажал на мою спину таким образом, что я закашлялась и выплюнула последний абрикос, который был у меня во рту.

Глава 8

С этого момента последовательность событий, как я ее помню, смазывается. Я не знаю, что произошло потом. Возможно, я уснула, не отдавая себе в этом отчета, или, может быть, давление, которое Мариано Аурелиано оказал на мою спину, было столь велико, что я потеряла сознание.

Когда я пришла в чувство, я обнаружила, что лежу на циновке на полу. Я открыла глаза и мгновенно ощутила вокруг себя интенсивное сияние. Казалось, что комнату наполнял солнечный свет. Я несколько раз моргнула, проверяя, не случилось ли чего с моими глазами. Я не могла их сфокусировать.

– М-р Аурелиано! – позвала я. – Мне кажется, что с моими глазами что-то не так.

Я попыталась сесть, но не смогла.

Рядом со мной не было ни м-ра Аурелиано, ни м-ра Флореса; здесь была женщина. Она наклонилась надо мной, затмевая собой свет. Ее черные волосы, свободно разбросанные по сторонам, ниспадали на плечи, у нее было круглое лицо и импозантный бюст. Я опять попыталась приподняться и сесть. Она не прикасалась ко мне, однако я знала, что каким-то образом она меня удерживает.

– Не называй его м-ром Аурелиано, – сказала она. – И Мариано тоже. Это непочтительно с твоей стороны. Называй его нагваль, а когда говоришь о нем, говори – нагваль Мариано Аурелиано. Ему нравится его полное имя.

Ее голос звучал мелодично. Она мне понравилась.

Я чувствовала себя несмышленой собачонкой. Мне хотелось расспросить ее обо всем этом вздоре насчет непочтительности. Я слышала, как Делия и прочие женщины называли его и более нелепыми уменьшительными именами и суетились вокруг него, словно он был их любимой куклой. Он, конечно же, наслаждался каждой из подобных минут. Но я не могла вспомнить, где и когда присутствовала при этом.

– Ты понимаешь? – спросила женщина.

Я хотела было ответить «да», но у меня пропал голос. Безрезультатно я пыталась открыть рот и сказать хоть что-нибудь. Когда она настойчиво потребовала ответить, понимаю ли я ее, я смогла только кивнуть головой.

Женщина предложила мне руку, чтобы помочь подняться. Прежде чем она прикоснулась ко мне, я уже оторвалась от пола, словно мое желание встать заменило реальный контакт с ее рукой и привело меня в сидячее положение еще до того, как это сделала она.

В полном изумлении от происшедшего, я хотела спросить ее об этом, но мне едва удавалось вертикально держать спину. Что же касается речи, то слова попросту отказывались выходить из моего рта наружу.

Она несколько раз провела рукой по моим волосам. Ей, очевидно, было известно все о моем состоянии. Она доброжелательно улыбнулась и сказала:

– Ты сновидишь.

Я не услышала, как она это сказала, но поняла, что слова движутся из ее сознания прямо в мое. Она кивнула и объяснила мне, что и в самом деле я могу слышать ее мысли, а она – мои. Она убедила меня, что является чем-то вроде плода моего воображения, однако может взаимодействовать со мной и влиять на меня.

– Обрати внимание! – велела она мне. – Я не шевелю губами и по-прежнему разговариваю с тобой. Делай то же самое.

Ее губы совершенно не шевелились. Желая знать, смогу ли я уловить движения ее губ, когда она безмолвно произносит слова, я хотела прижать свои пальцы к ее рту. Выглядела она действительно миловидной, хотя и угрожающей. Она потянулась за моей рукой и коснулась ею своих улыбающихся губ. Я не почувствовала ничего.

– А как я могу разговаривать, не шевеля губами? – спросила я.

– У тебя между ног есть отверстие, – сказала она прямо в мое сознание. – Сфокусируй на нем свое внимание. И кошечка замурлычет.

Это замечание отозвалось во мне целым аккордом смеха. Я хохотала так сильно, что у меня перехватило дух и потемнело в глазах.

Она привела меня в чувство. Я находилась все на той же циновке, на полу, но лежала, облокотившись на толстую подушку. Я часто моргала глазами и дрожала, затем, сделав глубокий вдох, посмотрела на нее. Она сидела на полу рядом со мной.

– Я не подвержена обморокам, – сказала я и удивилась тому, что могу произносить слова. Тон моего собственного голоса был таким уверенным, что я громко рассмеялась и повторила это же предложение несколько раз.

– Я знаю, знаю, – успокоила она меня. – Не волнуйся, но так или иначе, ты не совсем еще проснулась. Меня зовут Клара. Мы уже встречались в доме у Эсперансы.

Я намеревалась возразить или спросить ее, что все это значит. Вместо этого я, ни минуты не сомневаясь, решила, что все еще вижу сон и что мы встречались в доме у Эсперансы.

В моей голове медленно стали всплывать воспоминания, туманные мысли. Образы людей, мест. Отчетливая мысль возникла в моем сознании: однажды мне снилось, что я встречала ее. Это был сон. Однако я никогда не думала о нем в терминах реальных событий. К моменту, когда я вышла на такое понимание, я вспомнила Клару.

– Разумеется, мы встречались, – заявила я с триумфальным видом. – Но мы встречались во сне, поэтому ты нереальна. Сейчас я, очевидно все же сплю, и поэтому помню тебя.

Я вздохнула, довольная, что все это можно так просто объяснить, и плюхнулась на толстую подушку. Другое отчетливое воспоминание всплыло в моем мозгу. Я не могла точно указать, когда именно видела этот сон, но помнила его так же ясно, как и события, происходившие в действительности. В этом сне Делия познакомила меня с Кларой. Она охарактеризовала Клару как наиболее общительную из женщин-сновидящих.

— У нее и в самом деле полно обожающих ее друзей, – сообщила мне Делия.

Клара из того сна была очень высокой, сильной и довольно полной. Она наблюдала за мной с такой дотошностью, словно я была представительницей неизвестного биологического вида, наблюдала с вниманием в глазах и нервной улыбкой. И все же, несмотря на то, что она так требовательно меня изучала, она мне безмерно понравилась. У нее были задумчивые, улыбчивые зеленые глаза. Больше всего из этого рьяного наблюдения мне запомнилось то, что она смотрела на меня немигающим взглядом кошки.

– Я знаю, что это всего лишь сон, Клара, – повторила я, словно мне нужно было убедить саму себя.

– Нет. Это не просто сон, это особенный сон, – настойчиво возразила мне Клара. – Ты не права, что относишься к подобным мыслям, как к игрушкам. Мысли обладают силой, будь с ними осторожна.

– Клара, ты не настоящая, – настаивала я натянутым высоким тоном. – Ты – сон. Вот почему я не смогу тебя вспомнить после того, как проснусь.

Мое непробиваемое упорство привело к тому, что Клара стала посмеиваться.

– Ты никогда не пыталась вспомнить меня, – объяснила она наконец. – Для этого не было повода, не было причины. Мы, женщины, практичны до невозможности. Это – то ли наш большой недостаток, то ли великое благо.

Я уже собиралась было спросить, какова практическая сторона того, что я помню ее сейчас, но она предвосхитила мой вопрос.

– Поскольку я стою перед тобой, тебе приходится помнить меня. И ты помнишь. – Она наклонилась ниже и, остановив на мне свой кошачий взгляд, добавила:– И больше ты меня не забудешь. Маги, обучавшие меня, рассказали мне, что женщине всякое новшество нужно иметь в двух ипостасях, чтобы его закрепить. Два взгляда на что-либо, два прочтения, два испуга и т.п. Мы с тобой виделись уже дважды. И теперь я закреплена и реальна.

Чтобы доказать свою подлинность, она подтянула вверх рукава блузы и напрягла бицепсы:

– Прикоснись к ним, – предложила она мне. Хихикая, я прикоснулась. У нее и вправду были сильные, отчетливо обозначенные бицепсы. Они оказались такими же реальными, как и все вокруг. Кроме того, она коснулась моей рукой своих бедер и икр.

– Если это – особый сон, – спросила я осторожно, то что я делаю в этом сне?

– Все, что твоей душе угодно, – ответила она. – До сих пор ты справлялась с этим отлично. Однако я не могу вести тебя, поскольку не являюсь твоим учителем сновидения[11]11
  Dreaming teacher


[Закрыть]. Я – просто толстая ведьма, которая в действительности заботится о других ведьмах. Это моя напарница, Делия, вытащила тебя в мир магов, точно как повивальная бабка. Но она – не та, что нашла тебя. Нашла тебя Флоринда.

– Кто такая Флоринда? – засмеялась я непроизвольно. – И когда она нашла меня?

– Флоринда – это еще одна ведьма, – сказала Клара без особого выражения и тоже расхохоталась. – Ты встречала ее. Она взяла тебя в свой сон в доме Эсперансы. Ты помнишь о пикнике?

– А-а, – вздохнула я понимающе. – Ты имеешь в виду высокую женщину с сиплым голосом? – Меня наполнило благоговение. Я всегда любовалась высокими женщинами.

– Высокая женщина с сиплым голосом, – подтвердила Клара. – Она нашла тебя пару лет назад на приеме, где ты была в сопровождении своего друга. Шикарный обед в Хьюстоне, штат Техас, в доме нефтепромышленника.

– Что ведьме делать на приеме у нефтепромышленника? – спросила я.

Затем смысл ее слов дошел до меня. Я онемела. Хотя я и не вспомнила, видела ли Флоринду, сам прием, конечно же, всплыл в моей памяти. Я приехала туда со своим другом, прилетевшем на собственном самолете из Лос-Анжелеса исключительно ради приема и собиравшемся улететь обратно на следующий день. Я была его переводчиком. На этом приеме присутствовали несколько мексиканских бизнесменов, не знавших английского.

– Боже! – воскликнула я. – Что за таинственный поворот событий!

Я подробно описала Кларе прием. Я была в Техасе впервые. Словно поклонница, увидевшая кинозвезду, я бросала на мужчин любопытные взгляды, но не потому, что они были красивы, а потому, что они выглядели так необычно в своих стетсоновских шляпах, костюмах пастельных тонов и ковбойских ботинках. Для развлечения гостей нефтепромышленник пригласил актеров. В гротоподобном здании ночного клуба, специально выстроенном для этого случая, они поставили варьете-шоу, достойное Лас Вегаса. Клуб буквально разрывался от музыки и мигания ярких огней. И еда там была превосходной.

– Но зачем Флоринде понадобилось посетить такой прием? – спросила я.

– Мир магов – самая странная вещь, которая только бывает на свете, – сказала Клара вместо ответа.

Она, словно акробат, вскочила из позиции сидя на ноги без помощи рук. Затем принялась ходить по комнате туда-сюда мимо моей циновки. Во весь рост она смотрелась внушительно – темная юбка, хлопчатобумажный ковбойский жакет, красочно отделанный на спине вышивкой, высокие ковбойские сапоги. Австралийская шляпа, низко надвинутая на брови, словно для защиты от полуденного солнца, представляла собой последний штрих к ее эксцентричному, диковинному внешнему виду.

– Как тебе моя экипировка? – спросила она, остановившись передо мной. Ее лицо сияло.

– Великолепно, – вырвалось у меня. У нее определенно был талант и уверенность, чтобы носить какой угодно костюм. – В самом деле, что надо!

Она опустилась на колени на циновку рядом со мной и заговорщицки прошептала:

– Делия ходит зеленая от зависти. Мы всегда соревнуемся в необычности своих нарядов. Они должны быть сногсшибательными, но не дурацкими. – Она на мгновение замолчала, ее глаза изучающе смотрели на меня. – Ты тоже можешь посоревноваться, – предложила она. – Хочешь присоединиться к нам в нашей игре?

Я решительно кивнула, и она принялась рассказывать мне правила.

– Оригинальность, практичность, дешевизна и отсутствие собственной важности, – громко выпалила она. Затем поднялась и еще несколько раз прокружилась по комнате. Смеясь, она рухнула позади меня и сказала:

– Флоринда считает, что я должна вовлечь тебя в игру. Она говорит, что обнаружила на том приеме, что у тебя есть чутье на исключительно практичные наряды.

Она едва закончила предложение; ее обуял приступ безудержного хохота.

– Флоринда разговаривала там со мной? – спросила я и украдкой пристально посмотрела на нее, пытаясь уловить, не расскажет ли она мне то, что я упустила в своем рассказе, – информацию, которую сама бы я не сообщила.

Клара покачала головой, затем наградила меня отвлеченной улыбкой, означавшей, что дальнейшие расспросы о приеме отменяются.

– Как получилось, что Делия оказалась на крестинах в Ногалесе, штат Аризона? – спросила я, переводя разговор на события другого приема.

– Ее туда отправила Флоринда, – призналась Клара, пряча свои растрепанные волосы под австралийскую шляпу. – Она шокировала всех посетителей приема, сообщив всем, что пришла с тобой.

– Постой-ка! – перебила я ее. – Это не сон. Что ты пытаешься со мной делать?

– Я стараюсь учить тебя, – настойчиво ответила Клара в том же неизменном беспристрастном духе. Ее голос звучал ровно, почти небрежно. Казалось, ее не интересует, какой эффект производят на меня ее слова. Внимательно, однако, за мной наблюдая, она добавила:

– Это сон, и мы, конечно же, разговариваем в твоем сне, потому что и я тоже сновижу твой сон.

То, что ее замысловатых фраз оказалось достаточно, чтобы меня успокоить, как раз и доказывало, что я сплю. Мой ум успокоился, стал сонным и способным принять ситуацию как есть. Я услышала, как говорю, и голос мой вылетал, не управляемый волей:

– Флоринда никак не могла знать о моей поездке в Ногалес, – сказала я. – Я приняла приглашение своей подруги под влиянием момента.

– Я знала, что это покажется тебе невообразимым, – вздохнула Клара. Затем, глядя мне в глаза и тщательно взвешивая свои слова, она заявила: – Флоринда – твоя мать, более чем какая бы то ни было другая мать, которая у тебя была.

Я сочла ее утверждение абсурдным, однако не смогла вымолвить ни слова.

– Флоринда чувствует тебя, – продолжала Клара. С дьявольским огоньком в глазах она добавила: – Она использует устройство наведения. Ей всегда известно, где ты находишься.

– Что за устройство наведения? – спросила я, внезапно ощутив, что мой ум снова полностью владеет ситуацией. Мысль о том, что кто-то всегда знает, что я собираюсь делать, наполнила меня страхом.

– Устройством наведения являются ее чувства к тебе, – ответила Клара с очаровательной простотой и таким мягким, полным гармонии тоном, что это лишило меня всяческих опасений.

– Какие чувства ко мне, Клара?

– Кто знает, детка, – ответила она задумчиво. Она поджала под себя ноги, обхватила их руками и положила подбородок на колени. – У меня никогда не было такой дочери.

Мое настроение резко изменилось, беспечность опять сменилась опасениями. Я принялась рационально, все тщательно обдумывая – таков был мой стиль, – выискивать тонкий подтекст в том, что сказала Клара. И как раз эти рациональные рассуждения снова разбудили мои сомнения. Не может быть, чтобы это был сон. Я не сплю. Моя сосредоточенность слишком сильна, чтобы это могло быть иначе.

Соскальзывая с подушки, подпиравшей мою спину, я полуприкрыла глаза. Сквозь ресницы я продолжала следить за Кларой, желая знать, растает ли она постепенно, так же, как тают во снах люди и пейзажи. Она не исчезла. Я тотчас же опять обрела уверенность, что не сплю, и что то же самое касается Клары.