Текст книги "Бессонница: хозяйка твоих снов"

Автор книги: Фиш Стрэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 7: Шарик

Нейла

#Inspiration song: «Шарик», Zivert

– Я, я… я не знаю кто я! Где я? Помогите! Пожалуйста! Я хочу домой! – эта слепящая белизна вдруг затухает, и я оказываюсь… в темноте.

– Кто здесь?

Неужели? Я слышу чей-то голос! Мужчина? Кажется, он живой. И я СЛЫШУ ЕГО. Кричи! Громче!

– Ты кто? Где… ты? Ответь!

– Я… не знаю где, здесь темно, я не могу шевелиться, – на этот раз голос замешкался, но всё же продолжил, – Кто ТЫ, и как сюда попала?

– Друзья, – новый голос, гораздо ниже и раскатистее, чем предыдущий, вклинивается в наш разговор, но мне всё равно. Главное не упустить того первого, вдруг он пропадёт? Сколько ещё лет мне предстоит ждать? Я цепляюсь за него.

– Не уходи! Говори со мной! Я хочу знать, что ты меня слышишь! Я…я не знаю кто я, и как здесь оказалась. Сначала был свет, очень долго, много лет… Были вспышки. Сейчас всё потухло! Что у тебя? – первый голос утонул в басе второго. А второй, вдруг, показался из темноты. Ворон в мантии. Но что же тот первый не отвечает? – ГОВОРИ, ГОВОРИ СО МНОЙ, ПОЖАЛУЙСТА!

Стоп.

Я закрываю веки, глубоко выдыхаю, и раскрываю их снова. Он никуда не исчез. Чёрный ворон с телом человека. Человек в маске ворона? Он молча смотрит на меня своими выпуклыми глазами, вынув из темной мантии руку в перчатке, облокотился о трость. Не выглядит агрессивным. Он рассматривает меня, по-птичьи повернув голову вбок.

– Друзья, – его тёмный блестящий клюв не шевелится, но почему-то… я ощущаю, голос принадлежит ворону. Ну… или кто это? Он встряхнул головой, и начал медленно, раздувая полы мантии, шагать за мою спину.

Провожаю его взглядом. В этой… штуке… я совершенно беспомощна. Если ворон захочет убить меня – так тому и быть. Ворон продолжает говорить.

– … когда говорю Я – вы молчите. Иначе, – шаги вдруг остановились, – ваше путешествие окончится ничем.

– Что значит «окончится ничем»? – тот «первый» голос возмущён. Этот парень, как и я, ничего не понимает.

– Я говорю – вы молчите. Это последнее предупреждение.

– УУАААааа БЛ&!!! – «первый» голос безумно визжит от боли. Что там происходит? Я пытаюсь развернуться, хоть краем глаза ухватить, что происходит за спиной. Но… ничего не выходит. Чёртова кабинка! От злости я пытаюсь хоть пнуть её, но даже этого не могу.

– Итак, – ворон продолжает говорить, вот так просто, не обращая внимания на парня, что скулит от боли, – вы хотите знать больше о месте, где находитесь сейчас. Это похвально. Несколько запоздало. Я расскажу об этом. Но сейчас речь о моих правилах, слушайте внимательно.

Ворон появился около меня, он шагает по кругу… Возможно тот парень… где-то позади.

– Как вы уже заметили, вас тут двое. Вы находитесь совсем рядом, спина к спине. Но, благодаря нашим эргономичным капсулам, вы не мешаете друг другу лишними движениями или взглядами. Возможно сейчас вы чувствуете дискомфорт, находясь в изоляции. Преимущества оцените позже.

Злость, во мне вскипает злость. О каких таких преимуществах он говорит? Пнуть бы его в пернатую башку!

– Пинать не получится, – ворон вдруг снова появился около меня, уставился. Он повторил мою последнюю фразу… – здесь необязательно говорить вслух. Можно просто думать, я слышу вас. Вы привыкнете, и научитесь слышать также. Можете называть меня Плуто. Вам выпала честь подчиняться мне. Это редкость. Я настоятельно советую ВНИМАТЕЛЬНО слушать меня. Больше слышать, меньше говорить. Это приблизит вас к Цели. Приказываю я. Вы исполняете. Я вправе делать с вами всё, что пожелаю. И вправе отказаться от вас.

– А можно немного О МОИХ правах? Что я вообще здесь делаю, а?! Как отсюда выйти?!

Ворон остановился и снова по-птичьи повернул свою голову.

– Это ВЫ мне скажите! – он снова пошёл по кругу, оставляя меня без ответа, – но довольно о правилах. Давайте о важном. Что самое последнее вы помните? Из ТОЙ жизни, прежде чем очутиться здесь.

– Кролик! – тот парень за моей спиной выкрикнул тут же. Он помнит кролика. Странно. А я… Я не помню ничего. Что значит «из той жизни»? То есть сейчас какая-то другая жизнь? Я не умерла?

– Что это за место? – я не вижу Ворона, но чувствую, он остановился позади. Наплевать. Он ДОЛЖЕН ответить, – вы обещали рассказать правила. Вы ОБЯЗАНЫ рассказать нам!

– Я Плуто. Плуто никому не обязан.

Произнеся фразу, он возникает прямо передо мной, будто из воздуха. Секунда – и острая боль пронзает мой пах! Будто тонкий канцелярский нож рассёк влагалище надвое. Стон вырывается из меня. Я пытаюсь дёрнуться, прижать ладонью порез, но не могу – сопротивление капсулы не даёт мне. Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!!

– Плуто не предупреждает дважды. Итак, думайте – что вы видели в тот последний миг?

– Да не знаю я! Ничего! – я ору через боль. Что бесит больше? Невозможность вспомнить? Непонимание где я? Или это бессилие против… Против кого? Кто это вообще? Я схожу с ума… Ничего не поделать. Глупо. Глупо злиться. Нужно просто отпустить… Отпустить… Отпустить? Я закрываю глаза.

Маленькая красная точка в моей голове разрастается в огромный шар в форме сердца. Он поднимается выше, выше… Мне грустно. Удержать его? Или отпустить? На языке танцуют слова, знакомые фразы из песни, я шепчу их, запинаясь:

«А он бы искал для уюта места,

Но все облака лишь воздушные замки!

Что не навсегда увезут поезда —

Навсегда…

Он что-то знал о счастье, может быть,

Но бывает лучше отпустить,

И так близко чувство высоты —

Отрывается любовь от земли…»

(с) Zivert «Шарик»

Я чувствую его. Моя боль. Она растекается по телу, медленно, словно лава, выжигает кровь. Слёзы забиты во вздутых веках – это не со мной. Я не хочу.

– Я не хочу! Хватит! – я с силой раскрываю глаза, и слёзы брызгают с ресниц, – Что вы за такое?!

Черная мантия Ворона расплывается. Из-за его спины выглядывает красное пятно. Шар на золотой нитке. Это мой шар. Я помню его! Протягиваю руку – дотянуться бы. Но шар не хочет. Он поднимается вверх и расплывается, вместе с силуэтом Ворона. Ещё мгновение – оба они рассеиваются.

Глава 8: Деревянный

Элиен

– Кончай реветь, слышишь? – но она как назло взрывается новым всхлипом. Господь! Только этого здесь не хватало, – Чего добьёшься слезами? Ну серьёзно! Думаешь, кролик сжалится, вернётся и отпустит тебя? Камон, да ему насрать!

– Ворон.

– Что?

– Ворон, а не кролик. Вернётся ворон, идиот!

– В смысле «ворон»? То есть пять минут назад, здесь, ты видела ворона? Их было двое… А где… ворон всё время стоял с твоей стороны? – вместо ответа она тихо завыла. Охххх. Я сжимаю кулаки, врезая ногти в кожу ладоней – так советовал делать мой психиатр. «Вспышки агрессии, всего-навсего, Элиен. Ты можешь контролировать это. Но легко не будет…». Хоть в чём-то докторишка оказался прав, это действительно нелегко.

Тонкая кожица, затянувшая прошлые расчёсы на правой ладони, снова лопнула. Я потираю шершавую кожу пальцами, и нахожу подушечками новую ссадину. Размазываю кровь равномерно по всей поверхности ладони. Это занятие успокаивает и… даже нравится, что ли. По крайней мере, отвлекает. Всё же толковый был доктор. Может, зря я перестал глотать его таблетки?

Секунда, и по языку разливается шоколад в карамельной оболочке. Вкус «Мэллер». Ещё секунда – белый кролик шныряет под машину. Под мою машину. Мост. На скорости. Уворачиваю. Меня кружит. Мост. Я падаю. Падаю в… черноту. «Элиен». Элиен? Видимо, так меня зовут.

– Ворон был здесь один, не было никакого кролика. Ворон ходил кругами вокруг нас. Ты тоже видел его. Ты… ты прикалываешься надо мной? Сейчас?! Да ты… ты… ты просто… Ааа!!! Ты деревянный! Урод!

– Я не деревянный.

И вот тут я забыл смысл дальнейшего возражения этой истеричке. Что я хотел сказать? Не важно. Метрах в трёх от меня материализовалась женщина. И… не просто женщина. В тугих чёрных латексных чулках её стройные бёдра будто плывут ко мне. Её ноги… В меру подкачанные, рельефные, как у модели какой-нибудь Victoria's Secret. Только лучше. Шагает от бедра, слегка виляет попкой. Она идёт ко мне. Ммм…

Помимо этих невероятных ног я вскользь замечаю на ней что-то типа купальника из чёрных кожаных вставок, БДСМ-поводок с свободным куском цепи, и пару кошачьих ушей на голове. Нет, не из чёрной лаковой кожи, как её лицевая маска или купальник, а… настоящих. Как будто бы…О чём я? Совершенно завис.

– Говоришь, не деревянный? – шепчет, касаясь губами мочки уха. Она уже вплотную прижалась ко мне, горячая, будто сопротивление капсулы на неё совсем не действует. Что ж. Я пробую обнять её за бёдра, но… Пошевелить рукой не могу. Сраный кролик! Стоять здесь, руки по швам, пока красотка трётся об меня своими прелестями? Он просто говнюк!

– Сейчас проверим твою деревяшку, – снова шепчет, и медленно поводит пухлой нижней губой от моего уха и вдоль, наверняка оставляя след от помады на щеке. Она останавливается в миллиметре от моего рта, становится напротив и заглядывает в глаза. Вертикальные кошачьи зрачки, окруженные холодной, водяного цвета радужкой. Её ободки слегка пульсируют. Она всматривается в мои глаза, как бы втягивая меня в себя. Я сопротивляюсь. Вертикальные зрачки растут, пульсируя, будто в танце, каждую секунду увеличиваясь в размерах. И вот я уже не вижу глаз за этими зрачками, не вижу её лица, ничего не вижу. Только чернота огромных зрачков. Их пульсация вокруг, подкидывает моё тело, и…

Глава 8_1/2: Внутри неё

Элиен

#Inspirational song: «Hysteria», Muse

И я внутри неё! Я чувствую теплоту её сочного тела. Зажмуриваюсь и снова раскрываю глаза. Танцующие зрачки исчезли, вижу её тонкую спину, обтянутую гладкой черной кожей. Я не могу пошевелиться, как бы ни хотел, не могу обхватить её бёдра. Я вынужден наблюдать, как она насаживает зад на мой конец. Слегка загорелые ягодицы, упругие, как два шарика, наполненных водой. Они трепыхаются всё быстрее, пропуская меня глубже в её тело. Плотно сжимая его в кольцо, она скользит, засасывает его в себя, будто облизывая.

– Ну, давай, деревяшка! Расслабься!

После этих слов она включает супер-скорость, начав вибрировать задницей, будто танцует на мне африканский тверк. А затем резко опускается на всю глубину, врезаясь в мой пах ягодицами так, что становится страшно. Я хоть не порву её? Такое вообще случается? На всякий случай, поджимаю пальцы на ногах, без возможности поджать всё остальное.

А она вдруг опирается руками о мои колени, подпрыгивает, ловко обхватывает ляжками поясницу, вытянув своё тело перпендикулярно полу. И продолжает скакать, глубоко насаживаясь. Оххх…

Чёрт возьми, она реально кошка! Дикая, сумасшедшая кошка!

Передёргивает. Мой конец вздулся, тысячи иголок покалывают ступни. Я на подходе. А она и не думает останавливаться! В танце её ягодицы то похлопывают друг о друга, то, раздвигаясь, принимают меня. Весь мой пах измазан её влагой. И я вытягиваюсь, без сил терпеть больше. Вдыхаю. Вдыхаю. Вдыхаю…

Она вдруг ловко разворачивается, всё так же обнимая ногами поясницу, только уже лицом ко мне. Насаживается, соскальзывая к самому корню, максимально глубоко. И резко сжимает его мышцами ануса. Чёрная. Дыра. Я тут же отдаю оргазм. Её задница съедает всё, выжимая меня до капли.

Я в бессилии закрываю глаза, пытаясь отдышаться. Сердце дико колотит чуть не в горле. Что-то пушистое назойливо щекочет ноздри, и мне приходится открыть глаза. Черный, гладкий, с удлинённой шерстью на кончике… хвост? Её хвост!

Глава 9: Trump Tower

Эби

# Inspirational song: «God Is My Everything», Chicago Mass Choir

– Матерь Божья!

– Тереза! Ты такое видела прежде?

– …

– Тереза? – моя напарница зависает, разглядывая эрекцию этого парня в коме, новенького. Она планомерно опускает глаза, всё ниже и ниже, будто мысленно прикидывает количество этажей, оценивая небоскрёб, накрытый простынёй. И, видимо, подтвердив своё предположение, присвистывает.

– Да тут у нас президентский люкс! Trump Tower! Если ты понимаешь, о чём я говорю.

– Эммм… – я стараюсь отвернуться, чтоб не прыснуть смехом. Тот момент, когда становится стыдно за другого. Неужели Тереза не понимает, насколько глупо звучат сальные шуточки от неё, пожилой старой девы?

– И не надо на меня так смотреть. Уж поболее тебя знаю о Белоснежках!

Киваю в знак согласия. Сто пятьсот лет назад, до того, как Терезу назначили старшим администратором, она обслуживала исключительно «Белоснежек». То есть таких, как новенький, пациентов в коме – в палатах реанимации и интенсивной терапии. Затем я и позвала её сюда. Сдерживая ещё одну волну хохота, поднимаю серьёзный взгляд. Только не сейчас. Иначе она уйдёт. И унесёт с собой секрет Башни Трампа.

– Разве у коматозных бывает эрекция? Ты часто такое видела? – Тереза тут же оживилась, уловив моё внимание к её опыту.

– Стояки бывают и у трупов! По другой причине, но…

– Да ладно?!

– А как ты хотела? Мужики… готовы возбудиться во время жизни, после жизни, вместо жизни. Им только повод дай! Нагладила поди?

– Тереееза! – я театрально закатываю глаза, «типа обиделась», дабы отшутиться. Но всё равно краснею. Стрёмно, когда ты настолько одинока, что тебя подозревают в совращении полумёртвого. А тебе всего 25.

На секунду я представила разочарованное лицо Курта – того последнего, с сайта знакомств. Обломает меня, если перенесу наше свидание на следующий уикэнд? Тереза, вдруг, продолжила, рассеяв мои мысли.

– Знаешь, Эбигейл. Скажу тебе одну вещь. За всё время, пока я здесь – я так и не нашла ответ. Сколько врачей сменилось, новые аппараты, технологии… А Белоснежки уходят от нас, когда захотят. И приходят тоже. Одни лежат неделями, месяцами стабильно, без улучшений, а потом… как по щелчку пальцев – начинают шевелиться, плакать. Ведь ничего не предвещало, долгое время, ни-че-го! И ты думаешь – не чудо ли? Давай, приходи в себя. Но заходишь после отсыпного на смену, а его койка уже пуста.

Или наоборот, молодой, здоровый как огурчик – жить и жить. Да как вот этот вот твой парнишка. Форма лёгкая, наверняка слышит нас даже. А в сознание не приходит. Хоть ты юлой вокруг крутись. Понимаешь? Мы поддерживаем их тело, и неплохо. Лучше, чем раньше. Они не задохнутся, не умрут от обезвоживания, им вполне комфортно лежать тут. Но никто: ни я, ни даже доктор Хёрт, не знаем, когда пациент решит ожить. Или умереть. И мы не в силах повлиять. На всё воля Господа. Так что… Не вздумай привязываться.

– Окей, – после такой тирады любое слово кажется лишним. И, чтобы не закреплять у Терезы ассоциацию между мной и гениталиями новенького, я спешу удалиться из палаты. Тем более, моя смена закончилась ровно полчаса назад.

Мужчина знакомится с эрекцией ещё до рождения

… И мы можем увидеть этот процесс на экране УЗИ. Гениталии начинают развиваться примерно на 6-й неделе беременности, и через 10 недель после этого у эмбриона мужского пола может появиться эрекция.

Глава 10: Трость

Нейла

Я повторяю ему наш разговор с Вороном ещё раз. Слово в слово, стараюсь вспомнить, ЧТО и КАК он говорил. Вдруг это важно? Я пытаюсь сосредоточиться. Вспомнить. Вот он остановился, по-птичьи повернул на бок голову. Моргает карими глазами-бусинами. Короткие, но густые ресницы. Коричневые. Я люблю наращивать такие, ведь никто не скажет, что они не твои. Смотрится натурально. Это всегда в тренде. Хотя… Вряд ли птица заботится о моде.

Птица ли он? Черные, маслянистые перья… Клюв матовый, кажется, он чуть длиннее и уже, чем у уличных ворон. И то, как он по-птичьи поворачивает голову. Наверняка, он даже сможет посмотреть взад себя. Никто из людей на такое не способен. С другой стороны, его руки, пальцы в грубых перчатках. Как уверенно Ворон держит трость… Зачем вообще ему трость? Он шагает вполне уверенно, почти не опираясь. Шаг. Шаг. Инвалиды так не ходят. А как он пару раз поднимал эту трость, постукивал о штанину, заправленную в сапог. Наверняка, под мантией обычное мужское тело. Ворон – мужчина. Но эти перья… Такое нарастить невозможно. Да и откуда он узнал про шарик? Эта песня… Почему настолько больно для меня? И как всё… растворилось в воздухе…

В ушах стоит его низкий, раскатистый голос:

«…Я настоятельно советую ВНИМАТЕЛЬНО слушать меня. Больше слышать, меньше говорить. Это приблизит вас к Цели».

«Когда говорю я – вы молчите. Иначе ваше путешествие окончится ничем».

Что это значит? Чем должно окончится «наше путешествие»? И где мы? Неужели, мы действительно умерли? Так выглядит ад?

Я вспоминаю долгие, одинаковые дни в ослепительно-белом изоляторе. «Распределительный центр» – как объясняла мне женщина по рации. Вряд ли женщина. Чат-бот, какие установлены в Телеграм. Только голосовой. Повторяла как попка-дурак одно и то же. Ничего не отвечала на слёзы, угрозы… мат.

Так что… несмотря на Ворона и все непонятки, здесь всё же лучше, чем в распределителе. Здесь я хотя бы не одна…

Парень позади будто подслушал мои мысли, тут же оживился.

– Ты уверенна, что слышала именно такие слова? И музыка была? Я спрашиваю, потому что ничего этого не слышал! Ты абсолютно уверенна? И ты видела только одного ммм…ворона в мантии?

– Ну конечно я уверенна! Или что, думаешь, я в глаза долблюсь? – честно говоря, я поторопилась, определив парня в плюсы нахождения здесь. Пока он мало чем отличается от женщины из распределителя. Зачем спрашивать одно и то же в третий раз, если мой ответ никак не изменяется?

– Не исключено.

– Ты совсем больной?

– А ты правда считаешь себя здоровой, наблюдая как ворон в мантии достаёт шарик из задницы? Really?

– Я говорю то, что вижу. Если тебя не устраивает мой ответ – не задавай вопросов. Вроде бы просто?! – и всё же парень прав. Изолятор, ворон, капсула эта… уродская. Не похоже на реальность. Что если всё это – один большой приход? А если так, то, по закону вертолёта, главной заповеди нашей студенческой общины, нужно:

А) Заземлиться ногой об пол

Б) Причинить себе боль

Я подворачиваю пальцы к ступне, стягивая туфлю. Благо, я всегда делала это мастерски. Ведь когда в кабинке клубного туалета тебя страстно целует незнакомец, некогда нагибаться. Туфля спадает со стопы, и я ловко переворачиваю её шпилькой вверх. Зажмуриваю глаза и прицеливаюсь пяткой. Давай!

Я опускаюсь на шпильку всем весом. Боль стреляет из пятки куда-то в глаз.

– Бл&!

– Эй! Что случилось? Ты кого-то видишь? Говори! Говори вслух!

– Мать твою… – скулю. Похоже, я проткнула себе пятку. И ничего не изменилось.

– Говори, не молчи! Что ты видишь?

– Всё в порядке… – как неприятно признаваться в том, что ты идиотка, – просто ПМС, живот свело.

– Если всё происходящее нереально, а мы, ну, например, лежим где-нибудь в кустах обдолбанные… То твой красный шарик – прямо по Фрейду.

– Иди в задницу!

– В задницу тоже можно… Кстати. После того, как этот твой Ворон испарился, ты видела женщину-кош… В костюме кошки. Женщину в черном кожаном костюме кошки. Ты видела её? Или слышала… что-нибудь?

– Давай, давай, юный стендапер. Я видела то, что видела. Это был ворон, он реально похож на настоящего. Если бы я видела кошку, или женщину в кошке, или как фею долбит единорог… Я бы так и сказала! Я видела только ворона. В мантии. В сапогах. С тростью.

– Стоп! Опиши трость?

– Я…я не помню, – как обычно, впрочем. Когда нужно вспомнить что-то конкретное – тупею, будто кто-то льёт кашу мне в голову, – Обычная такая трость, черная. Матовая. Металлическая, кажется. На рукоятке какой-то крупный камень, сантиметра два-три, темно-синий. Может… тёмный сапфир.

– Сапфиры не флюоресцируют красным. Это синий алмаз. По типу алмаза Хоуп.

– Из «Титаника»? Который в конце фильма Кейт Уинслет выбросила в океан?

– Да. У того камня из фильма был реальный прообраз – алмаз Хоуп. Он убивал своих владельцев. Ну, по легенде конечно. Говорят, это единственный крупный алмаз синего цвета с красным свечением.

– Так, погоди. Откуда ты узнал про красное свечение? Я не говорила об этом.

– Кролик в костюме, которого видел я, также опирался на трость. Чёрную с синим алмазом на рукояти. Я ещё подумал: если всё это со мной – сон, то сон про алмаз Хоуп мог присниться только мне, а если это не сон, то кролик (то есть мужик в маске кролика) – знатный мажор.

– Ты знаешь о камнях всё? Откуда?

– Моя девушка. Как-то связано с ней…

Парень, вдруг, замолк. Задумался, видимо. Может быть пытается вспомнить её? Интересно, он ощущает то же, что и я? В этом… пространстве мысли ведут себя странно. Иногда я вспоминаю названия, имена, или вот как с шариком, шепчу строчки песни. Но не понимаю о чём она. Чувствую невыносимую боль, но не помню, чем эта боль вызвана. Или, наоборот: чувствую злость, нетерпение, понимаю, что это и есть я – я такая всегда, это мой характер. Но не могу вспомнить как меня, такую нетерпеливую, зовут. Нужно спросить у Ворона. Раз он читает мысли, значит и имя моё знает.

– Ладно, на чём мы остановились? – захолодевшими пальцами я еле натягиваю туфлю на раненную пятку, – ты видел Кролика, и не видел Ворона. Я наоборот. И Ворон, и Кролик имели мужское тело, были одеты в одежду, и опирались на одну и ту же трость. Оба ходили вокруг нас кругами, и говорили одним голосом. Значит…

– Либо это один и тот же человек. Который как-то очень быстро переодевался. Либо их было двое, а голос – озвучка. Есть ещё один вариант. Мы находимся в разных местах, далеко друг от друга, и вокруг каждого из нас ходит свой персонаж.

– Последний вариант нравится мне больше остальных. Ведь я не просто не видела мистера Кролика, я не слышала то, о чём он с тобой говорил. Просто… ЗАЧЕМ? Зачем этот маскарад? Тем более персонально для нас двоих. Нет, может ты конечно сын какого-нибудь папы Римского, раз так разбираешься в камнях. Но за собой я такого не помню. Хотя… я вообще мало чего помню.

Последняя фраза заставляет меня краснеть. От злости. Негодования. Непонимания. Бессилия. Какого чёрта это происходит со мной? Парня, судя по всё такому же спокойному, пофигистичному тону – похоже, ничего не смущает.

– Совсем не факт, что спектакль видим только мы двое. В распределителе, за секунду до того, как свет погас, я видел сотни, может и тысячи людей вокруг себя. Разного возраста, нации, пола. В таких же капсулах. Я видел их, а они меня – нет. С тобой тоже такое было?

– Нет. Как долго ты пробыл в распределителе?

– Сложно сказать. Пару минут, наверное, а может, минут пятнадцать. Когда вокруг нет ориентиров, тяжело определить точно.

– Да ты везунчик, как я посмотрю! Чем же ты заслужил такой экспресс? Я пробыла там пару лет, дожидаясь хоть какого-то нового ответа от этой женщины-оператора. Несколько лет! Представь себе.

– И все эти долгие годы тебя преследовал ПМС? Ну, просто интересно. Если умираешь с ПМС, то после смерти живёшь с ним всю жизнь? Хм…как-то коряво получилось, но, надеюсь, ты поняла суть.

– Ты просто олень, как там тебя зовут.

– Элиен. Но это неточно.

– Что ж. Ты знатный олень, Элиен.

– Занимательный факт: учёные обнаружили, что макаки не прочь заняться сексом с оленями. В условиях парка эти виды животных обитают рядом. Олени любят ходить под деревьями и собирать остатки пищи, которую обронили с деревьев макаки, а те, в свою очередь, не прочь забраться на спину оленя, и поискать насекомых в шерсти. В какой-то момент этот взаимообмен превратился в регулярный секс. Макака забирается на спину оленя, и насилует его. Олень, кстати, совсем не против. Если ты понимаешь, о чём я.

– Ха. Ха. Ха. А есть что по существу?

– Я предлагаю разыграть нашего Плуто. Пусть понервничает.