Текст книги "Маяк"

Автор книги: Филлис Дороти Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Сейчас у вас, кроме доктора Стейвли, шесть постоянных сотрудников, – сказал Дэлглиш. – Само собой разумеется, что этого не может быть достаточно, когда все коттеджи заняты.

– Мы нанимаем повременных работников на побережье, в основном для уборки. Они приезжают на неделю. Все они работают у нас уже много лет, на них вполне можно положиться, и все они, разумеется, очень тактичны и сдержанны. По выходным, в конце недели, они обычно не работают, но сейчас мы вообще сокращаем число гостей в связи с подготовкой к приезду высоких персон, которых, как сообщили, нам следует вскоре принять. Скорее всего вам об этом известно больше, чем мне.

Не прозвучала ли в его тоне нотка обиды? Не обращая на это внимания, Дэлглиш продолжал:

– Мне хотелось бы получить имена и адреса повременных работников, хотя, мне думается, они вряд ли смогут чем-то помочь.

– Уверен, что не смогут. Они почти не встречались с гостями и никогда с ними не разговаривали. Я разыщу их адреса в регистрационных документах, но, мне кажется, только двое из них были здесь в то время, когда Оливер жил в своем коттедже. Думаю, ни один из них его и в глаза не видел.

– Расскажите мне, что вам известно о здешних жителях, – попросил Дэлглиш.

Наступила долгая пауза. Мэйкрофт ответил:

– Я в некотором затруднении. Если существует предположение, что кто-то из нас подозревается в убийстве, мне следует посоветовать ему или ей позвонить и пригласить адвоката. Я не могу выступать для них в этой роли. – Он помолчал. Потом продолжил: – Впрочем, и для себя самого тоже. Положение у меня весьма незавидное. Ситуация тяжелая, уникальная.

– Она такова для нас обоих, – заметил Дэлглиш. – До тех пор пока я не получу заключения по результатам аутопсии, я не могу быть уверен, что именно я расследую. Я ожидаю звонка от доктора Гленистер завтра. Пока она не доложит о результатах, я предполагаю, что это смерть при подозрительных обстоятельствах. Что бы это ни оказалось в результате, расследование все равно нужно вести, и чем скорее мы получим ответ, тем лучше для всех. Кровоподтек на шее Оливера – кто первым его увидел?

Двое мужчин переглянулись. Гай Стейвли ответил:

– Думаю, я. Я не могу сказать с уверенностью. Помню, что когда я его впервые заметил, я поднял глаза на Руперта и встретил его взгляд. У меня создалось впечатление, что мы подумали об одном и том же, но никто из нас не заговорил об этом, пока мы не отнесли труп в изолятор и не остались одни. Однако каждый, кто видел тело, мог заметить кровоподтеки. Мисс Оливер наверняка заметила. Она настояла на том, чтобы увидеть мертвого отца, и заставила меня отогнуть простыню.

– Но ни вы, ни мистер Мэйкрофт никому не говорили об этом?

Ответил Мэйкрофт:

– Я счел, что очень важно не поощрять рассуждения о происшедшем до приезда полиции. Вполне естественно, что я ожидал какого-то расследования. Я пошел в свой кабинет и позвонил по номеру, который был мне дан для особых случаев. Мне сказали, чтобы я закрыл доступ на остров и ждал дальнейших инструкций. Через двадцать минут мне позвонили и сообщили, что вы вылетаете. – Он остановился. Потом снова заговорил: – Я знаю всех людей на этом острове. Разумеется, я понимаю, что пробыл здесь всего полтора года, но это достаточно долгий срок, чтобы увидеть какие-то главные вещи. Мысль о том, что кто-то из них мог убить Оливера, представляется мне странной. Тут должно быть какое-то иное объяснение, каким бы невероятным оно ни казалось.

– Так расскажите, что вы о них знаете.

– Миссис Бербридж – вдова священника. Она пробыла на острове шесть лет. Лили Планкетт, кухарка, – двенадцать. Насколько мне известно, ни у той ни у другой не было особых причин недолюбливать Оливера. Адриан Бойд, мой секретарь, бывший священник. Он уезжал с острова в отпуск и вернулся незадолго до моего приезда. Сомневаюсь, что он вообще способен убить какое-либо живое существо. Полагаю, вы знаете об Эмили Холкум. Как единственный ныне живущий потомок семьи Холкум, она имеет право жить здесь в соответствии с актом о создании фонда, и она привезла с собой слугу, Артура Рафтвуда. Еще у нас есть Джаго Тэмлин, лодочник и электрик. Его дед когда-то работал здесь, на Куме, лодочником.

– А Милли Трантер? – спросила Кейт.

– Милли – единственная молодая особа среди наших сотрудников, и, мне кажется, ей очень нравится это различие. Ей всего восемнадцать лет. Она помогает миссис Планкетт на кухне, прислуживает за столом и старается быть всячески полезной миссис Бербридж.

– Мне надо повидать мисс Оливер, – сказал Дэлглиш. – Как вы думаете, она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы поговорить со мной? С ней кто-нибудь есть сейчас?

– Только Деннис Тремлетт, литредактор Оливера. Мы с Гаем вместе ходили сообщить ей о смерти отца. Джо зашла к ней позже, посмотреть, не нужно ли чем-то помочь. Деннис Тремлетт все еще там, так что Миранда не одна.

– Я хотел бы, чтобы вы оба прошли со мной в здание маяка, – сказал Дэлглиш. – Может быть, вы позвоните в библиотеку и скажете собравшимся там людям, что я приду к ним, как только смогу? Или, может быть, вы предпочли бы отпустить их, чтобы они могли заняться своими делами, и созовете всех, когда я освобожусь?

Но Мэйкрофт ответил:

– Я думаю, они предпочли бы подождать. Прежде чем мы уйдем отсюда, может быть, вам еще что-то нужно?

– Вы очень помогли бы нам, если бы разрешили пользоваться сейфом. Могут обнаружиться вещественные доказательства, требующие хранения в сейфе, пока не представится возможность отправить их в лабораторию. Боюсь, это потребует смены шифра. Это будет вам очень неудобно?

– Нисколько. Акт об учреждении фонда и другие важные документы не хранятся на острове. Информация о побывавших здесь гостях, разумеется, конфиденциальна, но эти документы будут столь же сохранны в картотечных шкафах, как и в сейфе. Места в нем для ваших нужд должно быть вполне достаточно. Я иногда задавал себе вопрос, не был ли этот сейф сделан для того, чтобы прятать в нем труп?

Мэйкрофт вдруг покраснел, словно осознав, что его шутка на редкость неуместна. Чтобы скрыть свое замешательство, он коротко произнес:

– К маяку!

Бентон открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыл. Возможно, он хотел упомянуть Вирджинию Вулф, но удержался. Взглянув на лицо Кейт, Дэлглиш подумал, что Бентон поступил мудро.

5

Дэлглиш, двое его коллег и Мэйкрофт со Стейвли вышли из Кум-Хауса через парадный вход и направились вперед по узкой тропе вдоль гребня скалы. Дэлглиш увидел, что примерно пятнадцатью футами ниже идет другая скала, которую он впервые заметил еще с вертолета. Сверху это узкое плато, поросшее буйной растительностью, казалось нарядным, словно тщательно спланированный парк. Покрытые травой небольшие участки между утесами были ярко зелеными, огромные гранитные глыбы с серебристыми поверхностями выглядели так, будто их специально там разместили, а из расщелин в изобилии свисали желтые и белые цветы с мясистыми листьями. Взглянув на все это более прозаическим взглядом, Дэлглиш отметил, что подножие скалы предоставляло другой, весьма укромный путь к маяку любому, кто был достаточно подвижен и ловок, чтобы преодолеть трудный спуск.

Мэйкрофт, шагавший между Дэлглишем и Кейт, подробно рассказывал историю реставрации маяка. Дэлглиш задавался вопросом, была ли такая словоохотливость попыткой преодолеть смущение или Мэйкрофт пытался, пока они шли по тропе, установить хоть какую-то нормальность общения, как бы обращаясь к более привычным и не грозящим никакими неприятностями гостям.

– Наш маяк повторяет проект знаменитого смитоновского маяка, который был снесен в 1881 году, а затем снова построен на Плимутском мысу как памятник архитектору Смитону. Наш – такой же элегантный и почти той же высоты. Он был заброшен после того, как на северо-западном окончании острова построили современный маяк, а во время последней войны, когда всех с острова эвакуировали, на нем случился пожар, разрушивший три верхних этажа. Довольно долго он так и оставался заброшенным. Один из наших гостей, увлекавшийся маяками, дал деньги на его восстановление. Реставрацию осуществили с поразительной тщательностью и вниманием к деталям и, насколько это возможно, он точная копия того маяка, которым пользовались до появления нового. Работающий маяк – автоматический, им управляет Тринити-Хаус. Их катер время от времени приходит сюда с инспекцией, – закончил он свой рассказ.

Они уже сошли с тропы и поднимались на поросшую травой насыпь, окружающую башню, затем спустились к входной двери маяка. Дверь была массивная, дубовая, с декоративной ручкой, расположенной так высоко, что до нее трудно было дотянуться, с железным засовом и замочной скважиной. Дэлглиш отметил (он был уверен, что и Кейт, и Бентон-Смит заметили то же самое), что дверь невозможно увидеть за поросшей травой насыпью. Сейчас, с близкого расстояния, маяк производил еще большее впечатление, чем издали. Слегка вогнутые, блестящие стены, яркие, словно только что покрашенные, поднимались футов на пятьдесят к изящной надстройке, в которой должен был гореть огонь; ее граненые стены, в свою очередь, поднимались к крыше, похожей на шляпу китайского мандарина, увенчанную помпоном. На крыше помещался еще и флюгер. Все верхнее сооружение, выглядевшее эксцентричным, наивным и каким-то детским, было выкрашено в красный цвет и окружено огороженной поручнями площадкой. Высоко над входной дверью располагались четыре узких застекленных окна, два верхних были такими маленькими и далеко отстоящими друг от друга, что походили на смотровые щели.

Толчком открыв тяжелую дверь, Мэйкрофт посторонился и дал Дэлглишу вместе со всеми остальными первыми войти в башню. Круглое помещение нижнего этажа явно использовалось как кладовая. С одной стороны у стены были сложены примерно полдюжины складных стульев, над ними виднелись крючки, на которых висели непромокаемые куртки и рыбацкие сапоги. Справа от двери стоял тяжелый сундук, а над ним – шесть крюков, на которых висели альпинистские веревки, пять из них были аккуратно свернуты. Шестая, на последнем крюке, была свернута небрежно, ее болтающийся конец образовывал петлю шириной не более шести дюймов. Узел – булинь с двумя полуштыками над ним – очень странное сочетание. Вне всякого сомнения, человек, умеющий вязать булинь, должен был бы знать, что этот узел не подведет. И почему с самого начала не воспользоваться простым скользящим узлом на одном конце веревки, чтобы сделать петлю? Слишком сложный узел заставлял предположить, что человек либо не умел пользоваться веревкой, либо был так растерян или так волновался, что не был способен достаточно связно думать.

– Эта петля и узел выглядят так же, как раньше, когда вы их впервые увидели после того, как сняли тело? – спросил Дэлглиш.

Ему ответил Стейвли:

– Точно так же. Я помню, что узел показался мне неуклюжим, и я удивился: Оливер знал, как вязать булинь.

– А кто свернул веревку и повесил ее на место?

– Джаго Тэмлин, – сказал Мэйкрофт. – Когда мы собрались катить носилки к Кум-Хаусу. Я обернулся и крикнул ему, чтобы позаботился о веревке. Сказал, чтобы он повесил ее на крюк, туда же, где висят другие веревки.

При том, что дверь маяка не запирается, любой, кому надо было приложить к веревке руку, имел к ней доступ. Веревка будет отправлена в лабораторию в надежде, что обнаружатся если не отпечатки пальцев, то ДНК, оставленная потными руками. Но любое из этих вещественных доказательств теперь будет поставлено под сомнение.

– Мы пройдем на галерею, – сказал Дэлглиш. – Я хотел бы услышать, что точно произошло с того момента, как обнаружилось, что пропал Оливер.

Следуя гуськом друг за другом, они начали нелегкое восхождение по деревянной винтовой лестнице, идущей вплотную к стенам. Одно помещение сменялось другим, каждое следующее – меньшего размера, чем предыдущее, каждое тщательно отреставрировано. По мере того как они поднимались все выше, Мэйкрофт, заметив нескрываемый интерес Бентона, давал пояснения:

– Первый этаж, как вы могли заметить, теперь используется в основном для хранения альпинистского снаряжения Джаго. В сундуке хранятся альпинистские ботинки, перчатки, обвязки, карабины, крюки, закладки и прочее снаряжение. Первоначально в этом помещении находилась вода, которую качали наверх и согревали на плите, если смотритель маяка хотел помыться.

А сейчас мы входим в помещение, где генерировалось электричество и хранились инструменты. Дальше идет помещение для хранения горючего, а над ним – комната, служившая кладовой для пищевых продуктов, в основном консервированных. Сегодня в маяках имеются холодильники и морозилки, но в прежние дни смотрителям приходилось питаться консервами. Теперь мы идем через помещение подъемника, а дальше будет комната, где находятся батареи. Батареи питают фонарь, если выйдут из строя генераторы. Здесь мало такого, на что стоит смотреть, но дальше будет жилая комната – я думаю, она более интересна. Смотрители обычно готовили здесь еду и ели. Они пользовались печкой – топили углем – или плитой, работавшей на баллонном газе.

Пока они поднимались по лестнице, никто, кроме Мэйкрофта, не сказал ни слова. Наконец они вошли в спальную комнату. Круглое помещение было таким маленьким, что хватало места лишь для узкой двухъярусной кровати, с ящиком для хранения вещей под нижней койкой. Обе койки были покрыты одинаковыми клетчатыми шерстяными одеялами. Приподняв уголок одного одеяла, Дэлглиш увидел, что под ним – только жесткий матрас. Постели были аккуратно застелены, одеял, по-видимому, никто не касался. В попытке воссоздать домашнюю атмосферу реставратор повесил здесь фотографию семьи смотрителя и две небольшие круглые пластины из фарфора с религиозными текстами: «Благословен будь этот дом» и «Мир и благоволение». Лишь эта единственная комната дала Дэлглишу ощущение того, какой жизнью, должно быть, жили здесь давно ушедшие в небытие люди.

Теперь они шли вверх по узким ступеням винтовой лестницы через служебное помещение, где находились модель радиотелефона, барометр, термометр и огромная морская карта Британских островов, укрепленная на стене. У стены стоял складной стул.

Мэйкрофт сказал:

– Некоторым из наших самых энергичных гостей нравится выносить стул на площадку, идущую вокруг фонаря. Им тогда не только открывается самый лучший вид на остров, но они могут наслаждаться чтением в полном уединении, здесь никто их не потревожит. К фонарю мы добираемся по этим вот ступеням и проходим на галерею через эту дверь.

Все окна в помещениях, через которые они прошли, были закрыты, и, хотя ничем дурным здесь не пахло, воздух был затхлый, а постепенно уменьшающиеся в размерах комнаты вызывали клаустрофобию. Сейчас Дэлглиш полной грудью вдыхал свежий, пропитанный запахом моря воздух, такой бодрящий, что он почувствовал себя как узник, которого только что выпустили на свободу. Вид отсюда открывался захватывающий: внизу простирался остров; приглушенные зеленые и коричневые тона его поросшей лесом и кустарниками центральной части своей трезвой умеренностью создавали контраст отливающему серебром граниту утесов и сверкающему морю. Дэлглиш и его спутники обошли фонарь и оказались на той стороне галереи, что выходила на море. Острые гребни волн были до самого горизонта испятнаны белым, словно чья-то гигантская рука встряхнула кисть с белой краской над этой беспредельной синевой. Их встретил порывистый ветер, который на этой высоте порой обретал пугающую силу, отчего все пятеро инстинктивно схватились за поручни. Глядя на Кейт, Адам заметил, что она с жадностью вдыхает свежий воздух, словно и она чувствовала себя как заключенный, долго просидевший в душной камере. Затем ветер утих, и Дэлглишу показалось, что в тот же момент испещренное белыми пятнами, взволнованное море стало спокойнее.

Взглянув вниз, он увидел, что там, на морской стороне, нет ничего, кроме нескольких футов вымощенной каменными плитами земли, ограниченной сложенной из камня волноотбойной стенкой, а за ней – голая скала из чередующихся, отполированных морем гранитных пластов, круто обрывающаяся вниз. Он наклонился над поручнем и на миг ощутил головокружение, лишившее его возможности ориентироваться. В каком безысходном отчаянии или в приступе разрушительного восторга способен человек броситься в эту беспредельность? И отчего самоубийца может выбрать унизительный ужас повешения? Почему просто не кинуться в бездну?

– Где точно была закреплена веревка? – спросил он.

И снова инициативу взял на себя Мэйкрофт:

– Мне кажется, он упал вот тут, с этого места. Он висел примерно футах в двенадцати или четырнадцати ниже поручней, более точно сказать невозможно. Он заплел веревку за поручни, пропустив ее взад и вперед между стойками, а затем перекинул через верх. Оставшаяся часть веревки просто валялась здесь, на полу.

Дэлглиш ничего не сказал. Любое обсуждение с коллегами в присутствии Мэйкрофта и Стейвли было невозможно, с этим следовало повременить. Жаль, что он не мог видеть, как именно веревка была привязана к поручням. Это должно было потребовать времени, и тот, кто это сделал – сам Оливер или кто-то другой, должен был представить себе длину падения. Он повернулся к Гаю Стейвли:

– Вам тоже так помнится, доктор?

– Да. Вообще-то говоря, в состоянии шока мы могли бы не обратить внимания на детали, но ведь нам пришлось распутывать веревку, отвязывать ее от поручней, чтобы спустить тело Оливера вниз. Это заняло довольно много времени. Мы попытались сдернуть ее со стоек силой, не распутывая, но ничего не вышло; в результате нам пришлось взяться за лежавший на полу конец и, с трудом ее распутав, снять со стоек.

– А здесь, у фонаря, вас было только двое?

– За нами наверх пошел Джаго. Мы втроем попытались было втащить тело на галерею, но сразу же отказались от этого. Это было ужасно – еще больше вытягивать ему шею. Не понимаю, почему мы с самого начала решили поднимать его сюда. Думаю, потому, что оно находилось гораздо ближе к фонарю, чем к земле.

– Больно даже подумать об этом, – сказал Мэйкрофт. – Меня на миг тогда охватила паника: мне и в самом деле показалось, что так мы можем оторвать голову от тела. Единственно правильным было, разумеется, осторожно спустить его вниз. Мы размотали веревку, а потом Джаго продел ее под подпорку стойки, чтобы та была вроде тормоза. Тогда мы с Гаем вдвоем смогли достаточно легко справиться с перекинутой через верх поручня веревкой, и я сказал Джаго, чтобы он пошел вниз – принять тело.

– А кто еще был там в это время? – спросил Дэлглиш.

– Только Дэн Пэджетт. Мисс Холкум и Милли ушли.

– А что же остальные сотрудники и гости?

– Я не звонил ни миссис Бербридж, ни миссис Планкетт, чтобы сообщить, что Оливер исчез. Так что они не могли присоединиться к поисковой группе. А с доктором Шпайделем и с доктором Йелландом я мог бы связаться только в том случае, если бы каждый из них оставался в своем коттедже. Но я, разумеется, и пытаться не стал. Они ведь гости и не отвечают за благополучие Оливера. Да и вообще не было смысла в том, чтобы без нужды их беспокоить. Позже, после того, как я позвонил в Лондон и узнал, что вы уже в пути, я им позвонил, но ни тот ни другой не ответил. Скорее всего они прогуливались где-нибудь в северо-западной части острова. Полагаю, они все еще не вернулись с прогулки.

– Значит, поисковая группа состояла из вас двоих, Джаго, мисс Холкум, Дэна Пэджетта и Милли Трантер?

– Я не просил ни мисс Холкум, ни Милли помочь нам искать Оливера. Милли пришла позже, вместе с Джаго, а мисс Холкум была в медпункте, когда Джо мне позвонила. Мисс Холкум пришла туда потому, что Джо должна была сделать ей ежегодную прививку от гриппа. Адриан Бойд и Деннис Тремлетт отправились обыскивать юго-восточную часть острова, а Рафтвуд заявил, что слишком занят и ничем помочь не может. Однако настоящие поиски так и не начались. Мы собрались все вместе перед Кум-Хаусом, но в этот момент пал туман, и нам показалось бессмысленным идти куда-либо еще, кроме маяка, пока туман не рассеется. На Куме обычно так и случается – он рассеивается довольно быстро.

– И вы были фактически первым, кто увидел труп?

– Да. А прямо за мной – Дэн Пэджетт.

– Что заставило вас подумать, что Оливер может быть в башне маяка или рядом с ним? Он часто приходил сюда?

– Не думаю. Но ведь весь смысл острова именно в том, чтобы человек мог побыть наедине с самим собой. Мы не следим за нашими гостями. А в тот момент мы были ближе всего к маяку, и мне пришло в голову прежде всего посмотреть именно там. Дверь не была заперта на засов, так что я поднялся на один этаж и крикнул наверх, позвав его по имени. Подумал, что, если он там, он меня услышал бы. Не могу с уверенностью сказать, почему я решил обойти вокруг маяка. Тогда мне подумалось, что это вполне естественно. Ну, во всяком случае, к этому времени туман сгустился, и продолжать поиски явно не имело смысла. И как раз когда я вышел к стене, глядящей в сторону моря, туман вдруг стал рассеиваться и я увидел труп. Милли и Джаго огибали башню со стороны пристани. Милли начала кричать. Тогда появились Гай и мисс Холкум.

– А что с веревкой?

На это ответил Стейвли:

– Когда мы увидели, что Джаго подхватил тело и положил его на дорожку, мы оба тотчас же спустились вниз. Дэн стоял, а Джаго опустился на колени у тела. Он сказал: «Он умер, сэр. Нет смысла искусственное дыхание делать». Джаго к тому времени успел ослабить веревку вокруг шеи Оливера и через голову снять петлю.

– Я послал Джаго и Дэна за носилками и простыней, – сказал Мэйкрофт. – Мы с Гаем ждали, ни слова не говоря. Мы оба отвернулись от Оливера и глядели на море. Ну, во всяком случае, я смотрел на море. У нас не было ничего, чем накрыть тело, и это казалось мне… ну… неприличным смотреть на его искаженное лицо. Прошло много времени, прежде чем Джаго и Дэн вернулись, а к этому моменту подошел Рафтвуд. Должно быть, его послала мисс Холкум. Он помог Дэну и Джаго уложить Оливера на носилки. Мы направились к дому. Дэн и Рафтвуд катили носилки, мы с Гаем шли по обе стороны. Я обернулся к Джаго и крикнул: «Подберите веревку и отнесите ее в маяк, ладно? Не прикасайтесь к узлу и петле. Будет расследование, и веревка может стать одним из вещественных доказательств.

– А вам не пришло в голову взять веревку с собой? – спросил Дэлглиш.

– Но зачем? Какой был бы смысл в этом? Ведь мы все думали, что имеем дело с самоубийством. Веревка – слишком громоздкая вещь, она могла не уместиться в ящик стола, а в башне маяка она была бы в такой же безопасности, как где бы то ни было еще. Честно говоря, мне действительно не пришло в голову, что оставлять ее в маяке небезопасно. И что, по здравом размышлении, мог бы я с ней сделать? Она могла вызвать у всех ужас и отвращение. Лучше всего было убрать ее подальше от людских глаз, – объяснил Мэйкрофт.

Подальше от людских глаз, но не от людских рук. Дверь маяка не запирается, и любой житель острова мог получить к веревке доступ. Чем больше окажется людей, трогавших веревку, тем труднее будет определить, кто первым вывязал булинь и два полуштыка. Надо поговорить с Джаго Тэмлином. Если предполагать, что это действительно убийство, Джаго – единственный, кто может сказать, как и когда веревка была повешена обратно. Было бы полезно, если бы Джаго поднялся вместе с ними на маяк с самого начала, но Дэлглиш не хотел, чтобы на месте преступления оказалось больше народу, чем совершенно необходимо, не хотел и осложнять расследование, уже на этой стадии дав понять, пусть и не прямо, в каком направлении идут его мысли.

– Ну что ж, – сказал он. – Думаю, это все, что мы пока можем сделать. Благодарю вас.

По лестнице они спускались в полном молчании, Гай Стейвли ступал осторожно, как очень старый человек. Наконец они снова оказались в помещении первого этажа. Небрежно свернутая веревка из красных и синих нейлоновых жил, с небольшой, болтающейся на конце петлей, на взгляд Дэлглиша, как бы загадочно изменилась, превратившись в предмет, наделенный скрытой зловещей силой. Он уже не раз переживал такое, когда внимательно рассматривал орудие убийства, размышляя об ординарности обычной стали, дерева или веревки и об их страшной силе. Словно по общему согласию, все трое рассматривали веревку, не произнося ни слова.

Дэлглиш взглянул на Мэйкрофта:

– Мне хотелось бы поговорить с Джаго Тэмлином до того, как я встречусь с остальными жителями острова. Можно с ним связаться побыстрее?

Мэйкрофт и Стейвли переглянулись. Ответил Стейвли:

– Он мог пойти в Кум-Хаус. Сейчас большинство наших уже должны были собраться в библиотеке, но Джаго не из тех, кто станет ждать, ничего не делая. Возможно, он все еще на катере. Если он там, я ему помашу.

Дэлглиш повернулся к Бентону-Смиту:

– Найдите его, сержант, будьте добры!

От Дэлглиша не ускользнуло, что лицо Стейвли внезапно покраснело. Возможно, Гай угадал ход его мыслей. Не пытался ли Дэлглиш помешать ему проинструктировать или предупредить Джаго перед их первой встречей? А Бентон-Смит ответил: «Хорошо, сэр», быстро обогнул маяк и скрылся из вида. Ему придется обойти гребень скалы, чтобы выйти к пристани. Волноотбойная стенка, казалось, тянется бесконечно, но не прошло и пяти минут, как по каменным плитам дорожки зазвучали шаги и из-за округлой стены маяка появились две человеческие фигуры.

И вот сейчас к ним приближался человек, которого они видели с вертолета: он наблюдал с пристани за тем, как они садились. Первым впечатлением Дэлглиша было, что этот человек красив уверенной мужественной красотой. Джаго Тэмлин был невысок – Дэлглиш прикинул, что не выше метра семидесяти, – мощного телосложения; его коренастость подчеркивал темно-синий рыбацкий свитер из толстой шерсти с искусным узором. Свитер свободно спадал на вельветовые брюки, засунутые в черные резиновые рыбацкие сапоги. Джаго был темноволос и очень смугл, с волевыми чертами продолговатого лица, обрамленного короткой бородкой; его вьющиеся волосы были взлохмачены, глаза щурились под нахмуренным лбом, их радужки на фоне загорелой кожи голубели ярко, словно сапфиры. Он смотрел на Дэлглиша пристально, настороженным и вдумчивым взглядом; встретив ответный взгляд Дэлглиша, он тотчас стал бесстрастным и все по необходимости принимающим, как у солдата, распекаемого офицером. Это было лицо, которое ничего не выдавало.

Мэйкрофт представил Дэлглиша и Кейт, назвав их имена, фамилии и звание вполне официальным тоном, который как бы предполагал, что они должны обменяться с Джаго рукопожатиями. Однако ни они, ни Джаго этого делать не стали. Джаго кивнул, ни слова не говоря. Дэлглиш повел всех вокруг маяка, на морскую сторону. Там без всяких предисловий он сказал:

– Мне надо, чтобы вы рассказали, что произошло с того момента, как вас позвали присоединиться к поисковой группе.

Джаго молчал секунд пять. Дэлглиш подумал, что ему вряд ли необходимо освежить в памяти все происшедшее. Когда он заговорил, его речь звучала гладко, без запинок.

– Мистер Бойд позвонил мне из конторы и сказал, что мистер Оливер не явился в медпункт в назначенное время, и попросил меня прийти помочь его искать. К тому времени стал спускаться туман, и я не видел смысла в поисках, но все-таки пошел вверх по тропе, ведущей от пристани. Милли Трантер была у меня в коттедже и побежала за мной. Когда мы завидели маяк, туман вдруг начал рассеиваться и мы увидели труп. Там были мистер Мэйкрофт и Дэн Пэджетт. Дэна трясло, и он всхлипывал. Милли начала кричать, и тогда доктор Стейвли и мисс Холкум вышли к нам из-за стены маяка. Мистер Мэйкрофт, доктор Стейвли и я вошли в башню и поднялись наверх, на галерею. Там мы стали втягивать тело наверх, потом доктор Стейвли сказал, что лучше спустить его вниз, на землю. Мы обмотали веревку вокруг поручня, чтобы контролировать спуск. Мистер Мэйкрофт сказал мне, чтобы я опять спустился вниз – подхватить тело. Я так и сделал. Когда я его подхватил, мистер Мэйкрофт и доктор Стейвли отпустили веревку и она упала на землю.

Джаго замолчал. После паузы Дэлглиш спросил:

– Когда вы, подхватив тело, клали его на землю, вам никто не помогал?

– Нет, сэр. Дэн подошел помочь, но этого не потребовалось. Мистер Оливер был не такой уж тяжелый.

И снова молчание. Ясно было, что Джаго решил ничего не сообщать по собственному желанию, только отвечать на вопросы. Дэлглиш задал вопрос:

– А кто был с вами, когда вы положили его на землю?

– Только Дэн Пэджетт. Мисс Холкум увела девочку, и правильно.

– А кто ослабил веревку и снял петлю?

Новая пауза длилась дольше прежних.

– Кажется, я.

– Разве в этом можно сомневаться? Мы же говорим про сегодняшнее утро. Такие моменты вряд ли можно забыть.

– Я. Мне думается, Дэн мне помогал. Ну, я хочу сказать, что я взялся за узел, а он начал проталкивать сквозь него веревку. Мы как раз снимали ее через голову, когда подошли мистер Мэйкрофт и доктор Стейвли.

– Так что вы снимали ее вместе?

– Считаю, что так.

– Зачем вы это сделали?

Тут Джаго посмотрел Дэлглишу прямо в глаза. Он ответил:

– Это казалось естественным. Веревка глубоко впивалась ему в шею. Мы не могли его так оставить. Это было бы нехорошо.

– А потом?

– Мистер Мэйкрофт сказал мне и Дэну, чтобы мы сходили за носилками. Мистер Рафтвуд – дворецкий мисс Холкум – был уже здесь, когда мы вернулись.

– Вы тогда в первый раз увидели мистера Рафтвуда на месте преступления?

– Я уже сказал вам, сэр. После того как мисс Холкум и Милли ушли, нас осталось здесь всего трое и еще Дэн. Рафтвуд появился, когда мы прикатили носилки.

– А что случилось с веревкой?

– Мистер Мэйкрофт крикнул мне, чтобы я повесил ее туда, где висят другие, так что я ее свернул и повесил обратно на крюк.

– Но вы свернули ее довольно небрежно. Другие свернуты гораздо более тщательно.

– Я присматриваю за альпинистским снаряжением. Я отвечаю за веревки. Они всегда хранятся в таком виде. А эта – другое дело. Не было смысла ее как следует свертывать. Я не собирался больше ею пользоваться. Теперь эта веревка несчастливая. Я не доверил бы ей свою жизнь или жизнь кого другого. Мистер Мэйкрофт сказал, чтоб я узел не трогал. Потому что должно быть расследование и, наверное, коронер захочет посмотреть на эту веревку.

– Но вы ведь уже трогали ее, и, как вы сказали, Дэн Пэджетт тоже ее трогал.

– Может, и так. Я за нее взялся, чтобы ослабить петлю и стянуть ее через голову. Я знал, что он уже мертвый и ему уже не поможешь, но было неправильно его так оставить. Считаю, Дэн так же подумал.

– Он смог вам помочь, несмотря на то что был так расстроен? А в каком состоянии он был, когда появился?