Текст книги "Вторая гробница"

Автор книги: Филипп Ванденберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Я был бы плохим профессором таинственной науки физики и еще худшим подданным ее величества, если бы не владел техникой гипноза, милорд. В конце концов, один шотландец популяризировал эту науку!

– Тогда не могли бы вы подвергнуть гипнозу меня, профессор? – Амхерст вызывающе поднял брови.

– Можно, конечно, попробовать, милорд. Но еще лучше для этого подошла бы ваша дочь Алисия. Она молода, а молодые особы находятся в наилучшем состоянии для подобных экспериментов. В трансе Алисия сможет нам доказать, способна ли она на самом деле предсказывать будущее.

Все взгляды обратились на лорда Амхерста.

– А это не опасно? – осторожно поинтересовался он.

– Ни в коей мере! – заявил профессор. – Что может быть в этом опасного? Нет, гипноз не опаснее послеобеденного сна. Я бы сказал, что он даже безопаснее, потому что во время сна вы можете свалиться с кровати, а в трансе вы как-никак находитесь под наблюдением.

Тут лорд Амхерст поднялся и с задумчивым видом вышел из комнаты. Все были в неимоверном напряжении. Убедит ли лорд Амхерст свою дочь пойти на эксперимент с гипнозом?

Говард Картер не сомневался в этом. Он слишком хорошо знал Алисию, которая была рада любому новому приключению. И Картер не ошибся: лорд Амхерст вскоре вернулся в сопровождении Алисии. В его отсутствии мужчины оживленно спорили.

В салоне царила атмосфера напряженного ожидания. Густой табачный дым заполнил комнату, а лампа над столом придавала всему этому загадочность. Картер невольно вспомнил о таинственной атмосфере, царившей в те дни, когда над прудом у Дидлингтон-холла висел осенний туман.

Девушка села рядом с профессором, и все вокруг умолкли. На лице Алисии явно читалось недоверие ко всему этому эксперименту, иначе ее усмешку едва ли можно было объяснить.

Пейнсвик затушил сигару и выудил из кармана жилетки блестящий хрустальный шар размером с каштан. Потом он начал спокойно, но настойчиво произносить:

– Алисия, смотрите на шар в моей руке!

Девушка повиновалась, но все равно казалось, что происходящее веселит ее.

Пейнсвик непоколебимо продолжал:

– Вы видите свет в шаре, ваши глаза устают, ваши руки и ноги тяжелеют. Вы хотите спать, спать… Когда я хлопну в ладоши, вы снова проснетесь. – Голос профессора стал еще тише, и только керосиновая лампа над столом приглушенно фыркала.

Веки Алисии вначале лишь немного задергались, будто сопротивлялись какой-то невидимой силе. Но вскоре, повинуясь таинственной силе, девочка впала в совершенно безвольное состояние. Голова и руки беспомощно повисли. Пейнсвик мягко прислонил ее к спинке стула, чтобы она не упала Потом он оглянулся на присутствующих, ожидая одобрения.

Ни один из мужчин, которые так живо минуту назад спорили о том, что, возможно, предсказание будущего и гипноз являются обычным надувательством, не отважился произнести и слова. Они уставились на безвольную девушку.

Пейнсвик склонился над Алисией, приблизился к ее лицу на расстояние десяти сантиметров и прошептал глухим голосом:

– Алисия, ты можешь заглянуть в будущее? Отвечай!

Сначала ничего не происходило, и профессор повторил вопрос, на этот раз настойчивее и громче.

Тут стало заметно, как подергивается челюсть Алисии, и она отчетливо произнесла, так что все слышали:

– Да, я вижу будущее.

– Что ты видишь, Алисия?

– Я вижу… мою… свадьбу, – запинаясь, ответила девушка.

Лорд Амхерст поднялся.

– Спросите, кто ее жених! – шепнул он Пейнсвику.

– Как зовут твоего жениха, Алисия?

После паузы на ее лице отразилось беспокойство. Будто боясь раскатов грома весенней грозы, она ответила:

– Он не хочет, чтобы я называла его имя, но у него рыжие бакенбарды.

Ответ вызвал опасения у лорда Амхерста. Он внимательно оглядел каждого из присутствующих. Даже Картер не остался без внимания. Наконец Амхерст рассерженно прошипел:

– Блеф, сплошное надувательство.

– Что ты еще видишь в будущем, Алисия?

– О, чудесные вещи, – не задумываясь, ответила девушка, – я вижу золото и драгоценные камни, несказанное богатство.

– Золото и драгоценные камни?

– Да.

– А кому принадлежит все это? Скажи нам, Алисия!

– Не знаю. Но один из присутствующих найдет самый большой клад в истории человечества.

Картер бросил на Ньюберри удивленный взгляд. Тот смотрел на Фрэнсиса Гриффитса, а Гриффитс, в свою очередь, состроил гримасу и наблюдал за Флиндерсом Питри со стороны. Питри пожал плечами, словно хотел сказать: «Я? Почему бы и нет!» После паузы он взглянул на лорда.

Амхерст, казалось, был наэлектризован.

– Где? – обратился он шепотом к Пейнсвику.

– Где? – повторил профессор. – Где спрятан этот клад?

– Не знаю, – ответила девочка. – Я вижу лишь утесы и песок пустыни. Я вижу мистера Боба.

– Мистера Боба? Кто такой мистер Боб?

Мужчины за столом удивленно переглянулись. Фрэнсис Гриффитс задумчиво произнес:

– Дядю моей матери звали Боб, но мистер Боб уже давно умер.

Лорд Амхерст припомнил, что капитана пожарной команды в Брэндоне, кажется, зовут Боб. В действительности в этой комнате был лишь один человек, который понимал значение этих слов. Звали его Говард Картер. Но Говард молчал.

На лбу Алисии выступили капли пота, и Пейнсвик заявил, что заканчивает эксперимент. Он напомнил, что после пробуждения никто не должен задавать Алисии вопросов. Она сама не будет помнить о происходившем, и вопросы лишь приведут ее в сильное замешательство. Тут профессор громко хлопнул в ладоши и Алисия проснулась.

Лорд Амхерст увел ее из салона. Когда он вернулся, в комнате уже разгорелась жаркая дискуссия о том, кто же найдет этот величайший клад. И если мужчины еще недавно спорили о возможности предсказаний, сейчас это уже никого не интересовало. Гриффитс и Питри говорили о том, кому из двух успешных археологов предначертано судьбой найти клад века, о котором сообщила Алисия. Лорд Амхерст чувствовал себя обиженным, потому что никто не хотел даже предположить, что такая возможность представится ему. Лишь Фрэнсис Аллен, который до этого не произнес и слова, злорадно рассмеялся и крикнул:

– Вот уже сотню лет в Египте роются французы, итальянцы, немцы и англичане в надежде отыскать клад тысячелетия! И что они нашли? Пару обелисков и каменных гробов, глиняные осколки и алебастровые кувшины! Боюсь, что настоящие сокровища уже давно вывезли из страны.

Все понимали, о чем он говорит. Он был наполовину египтянин, потому что всю зиму проводил в своем доме в Рамле в предместье Александрии. Только весной и летом он жил вместе со своей семьей в поместье в Кокли-Кли.

– Мистер Питри, – произнес он, обратившись к археологу, – вы же специалист в этом деле. Почему вы ничего не говорите?

Питри, человек от природы сдержанный и молчаливый, лишь пожал плечами. Ему не очень нравился Аллен. Люди с деньгами, особенно те из них, кто выставлял свое богатство на всеобщее обозрение, внушали ему отвращение. Наконец он собрался с духом и ответил:

– Знаете, сэр, то, что вы называете обломками и черепками, очень часто для науки намного полезнее, чем украшения из золота. Я бы это даже не стал, с вашего позволения, сравнивать с золотым кладом.

Мужчины за столом рассмеялись, а лорд Амхерст залпом выпил рюмку бренди. И пока дворецкий Альберт снова ее наполнял, лорд задумчиво произнес:

– Возможно, у моей дочери Алисии действительно дар видеть будущее. Тогда у тех, кто сейчас находится в этой комнате, есть неоспоримое преимущество перед остальной частью человечества: мы знаем, что есть клад, и мы знаем, что кто-то из нас, джентльмены, его найдет.

За столом вдруг наступила тишина. Стало так тихо, что Амхерст осуждающе взглянул на профессора из Кембриджа, когда тот выпустил клубы сигарного дыма, как железнодорожный локомотив. Но лицо лорда тут же просветлело, потому что Пейнсвик поспешил заметить:

– Милорд, вне всякого сомнения, Алисия обладает такими способностями. Вам следует относиться к этому серьезно.

Тут лорд Амхерст поднялся с места. Он был Великим магистром «вольных каменщиков» и намеревался провести загадочную церемонию. Лорд заговорил возвышенным тоном:

– Джентльмены, учитывая значение этого момента, я попрошу вас принести священную клятву и никому не разглашать наши знания. Поклянитесь, джентльмены.

Мужчины поднялись и один за другим произнесли:

– Клянусь.

Когда очередь дошла до Говарда Картера, он заметил, что его рука, которую он должен был поднять для клятвы, дрожит. То ли лорд Амхерст заметил волнение Говарда, то ли не воспринимал его всерьез, но он сказал:

– Джентльмены, теперь мы скреплены клятвой. Мы должны организовать экспедицию с целью найти величайший клад в истории человечества!

Даже те, кто до сих пор относился ко всему скептически, были заражены восторженностью Амхерста. Фрэнсис Аллен, опытный бизнесмен, предложил организовать фонд добровольных пожертвований и добавил, что в случае успеха выплаты будут производиться в процентном соотношении. Но это не понравилось большинству гостей. Особенно активно протестовал Гриффитс. Он сказал, что этим предложением Аллен ищет выгоду лишь для себя, в то время как те, кто будет действительно заниматься настоящей работой, потерпят поражение.

Еще больший спор разгорелся по поводу того, кто должен возглавить эту экспедицию. Флиндерс Питри заявил, что станет участвовать в экспедиции, только если сам ее возглавит. В конце концов, у него было достаточно опыта для этого. Фрэнсис Гриффитс отказался работать под руководством Питри. И в этом его, признанного ученого, нельзя было упрекнуть. Аллен говорил, что ни один из этих двоих не должен возглавлять экспедицию. В подобных экспедициях нужно ориентироваться на финансовые аспекты, а поэтому он подходит как нельзя лучше. И как раз у него есть необходимые контакты в Египте, без которых не осуществить это предприятие. Этим заявлением были возмущены и Гриффитс, и Питри.

Уже через некоторое время все присутствующие так горячо спорили, что Амхерсту с трудом удалось успокоить гостей. Около полуночи решили разойтись и продолжить встречу в среду, после Пасхи. Но Гриффитс отказался приходить, если будет присутствовать Питри. Аллен обещал прийти, если на заседании будут обсуждаться финансовые вопросы предприятия, а профессор Пейнсвик из Кембриджа вообще не хотел ввязываться в историю.

Так печально закончился этот вечер, и Картер, с удивлением и любопытством наблюдавший все это шутовское действо, был твердо убежден, что планы лорда Амхерста на следующий день улетучатся так же быстро, как похмелье после выпитого бренди.

Но идеи фикс живучи, как тараканы, поэтому его светлость утром снова пригласил для разговора Перси Ньюберри и Говарда Картера в библиотеку.

Хотя сквозь окно проникал весенний свежий воздух, в комнате все еще висел едкий запах остывшего сигарного дыма. Лорд Амхерст по этому поводу припомнил высказывание ее величества королевы Виктории о том, что курение хорошо лишь тем что отгоняет комаров.

Наконец лорд перешел к делу.

– Мистер Ньюберри, что вы думаете насчет предсказания моей дочери Алисии?

Ньюберри растерянно улыбнулся.

– Если быть честным, сэр…

– Говорите прямо, Ньюберри!

– Если быть честным, я не представляю, как мне жениться на Алисии, милорд. Не то чтобы мы испытывали особую антипатию друг к другу, но наши симпатии имеют границы.

Лорд Амхерст довольно засмеялся.

– Мистер Ньюберри, мой вопрос относился ко второму предсказанию, я имею в виду обнаружение клада!

Тут Ньюберри покраснел, пролепетал какие-то извинения и попытался объяснить, что еще не совсем проснулся с утра. Наконец он вернулся к вопросу лорда и ответил:

– Милорд, я не могу судить о вероятности предсказания, сделанного вашей дочерью. Я сомневаюсь, что кто-то из присутствующих на встрече найдет клад тысячелетия. Скорее напротив, я склоняюсь к мысли мистера Аллена, что едва ли в стране у Нила есть еще какие-то немыслимые сокровища. Страна, конечно, большая, больше Англии, Шотландии и Ирландии, вместе взятых. Но все раскопки, которые проводились до этого, ограничивались территорией размером с графство Норфолк. Вопрос состоит лишь в том, откуда начать?

– Откуда бы вы начали?

Ньюберри взглянул на потолок.

– Лучше всего начать там, где до сего времени проводилось наименьшее количество раскопок, – в Среднем Египте.

– У вас есть желание заняться этим?

У меня? – Ньюберри удивленно взглянул на лорда.

– Почему нет? Я готов финансировать двухгодичную исследовательскую экспедицию. За это время вы должны проделать подготовительную работу и провести пробные раскопки перед полномасштабными поисками под моим руководством и с участием сотни местных рабочих. Вы, конечно, слышали о Шлимане, погибшем в прошлом году. Шлиман нашел клад, о котором никто не подозревал, в месте, где ничего не было, и в то время, когда уже никто на это не рассчитывал. И сегодня люди со всего мира приезжают в Берлин, чтобы взглянуть на этот клад. Ньюберри, я тоже хочу стать таким Шлиманом. Что вы думаете о моем предложении?

Столь неожиданное заявление едва не лишило Ньюберри дара речи. Такое случается не каждый день. Но провести два года в далеком Египте?…

Лорд заметил, что Ньюберри колеблется; поэтому добавил:

– Мистер Картер будет сопровождать вас в качестве ассистента. Не так ли, мистер Картер?

Говард испугался. Он был так растерян, что ответил на вопросительный взгляд лорда одним кивком.

– Благодаря Уильяму Глэдстоуну вы будете чувствовать себя в Египте как дома. Эта страна – не что иное, как колония Британской короны. Вы не должны давать ответ прямо сейчас, мистер Ньюберри, но и затягивать с ответом я вам не советую. Сообщите мне, скажем, на следующей неделе. Договорились? – И, повернувшись к Говарду, лорд Амхерст добавил: – Это касается и вас, мистер Картер.

Глава 12

Давно в Брекленде весна не наступала так рано, и нигде не было так красиво, как возле замка Акре. Воздух был шелковистый и мягкий, а солнце накладывало на крепостные стены светлые пятна и длинные тени.

С тех пор как Говард и Сара встретились здесь впервые, их снова и снова тянуло к этому месту, откуда можно было видеть все окрестности. На то были разные причины, но самая главная заключалась в том, что их здесь никто не мог потревожить. Если бы кому-нибудь вздумалось осмотреть замок Акре, они бы увидели этого человека издалека.

На одном из выступов стены, которую дожди и зимние ветра отшлифовали до того, что кирпичи были похожи на буханки хлеба, удобно устроились Сара Джонс и Говард. Говард сидел, прислонившись спиной к стене и расставив ноги, немного согнутые в коленях. Сара устроилась у него между ног и облокачивалась, как на кресло.

Послеобеденное солнце приятно согревало, нагоняя усталость, и в этом Сара видела причину того, что обычно разговорчивый Говард сейчас был нем как рыба.

– Ты помнишь свои первые летные опыты там, внизу? -Сара вытянула руку и показала на юг, где по равнине петляла река Нэр – неширокий ручей, который местные мальчишки использовали, чтобы соревноваться, кто дальше прыгнет.

– Конечно, – весело ответил Говард, – я помню все, будто это было вчера. А с того времени прошла целая вечность!

– Вечность? Ты с ума сошел, Говард. С того времени еще и года не прошло!

– Ну хорошо-хорошо. – Говард повернулся к ней. – Я только хотел сказать, если вспомнить, сколько всего случилось за это время, можно подумать, что прошла вечность.

На этот раз Сара осталась довольна. Потом она продолжила:

– Я вначале подумала, что на меня несется какой-то дракон из сказки или какое-то диковинное животное, но когда ты приблизился, я поняла, что это велосипедист. Ты потом больше не предпринимал попыток. Почему, Говард?

– Мне было так стыдно, как никогда еще в жизни. Даже сейчас, вспоминая об этом, я Смущаюсь. Достаточно было того, что аварийная посадка произошла прямо у ваших ног, но, ко всему прочему, вместе с вами был этот Чемберс. Мисс Джонс, вы же не хотели меня обидеть?

Сара повернулась и поцеловала Говарда.

– Мой бедный мальчик, разве я тебя тогда обидела?

– Правда, мисс Джонс, – разгорячился Картер, – боль во всем теле, которую я чувствовал, казалась ничтожной по сравнению с унижением, которое я испытал. Потом еще несколько недель я пытался вести себя так, чтобы вы увидели во мне настоящего мужчину. Мне хотелось выглядеть как можно взрослее. А позже случилась эта глупая история.

– Ты же не станешь утверждать, что задолго до этого положил на меня глаз!

– Да, именно так и было.

– Развратник!

Говард рассмеялся.

– Теперь я точно могу это сказать. Еще на уроках я всячески пытался заглянуть между пуговиц вашей блузки. На основании тщательных наблюдений я понял, что, когда вы наклоняетесь вперед, оттуда открывается захватывающий вид. И чтобы вы приняли это заманчивое положение, я должен был допустить ошибку или неправильно ответить на вопрос, Я должен был всего лишь сказать: «"Женщину в белом" написал Чарльз Диккенс» или «"Остров сокровищ" – это произведение Уилки Коллинза» – и вы сочувствующе наклонялись ко мне и объясняли то, что я давно знал: «"Остров сокровищ" написал Льюис Стивенсон, а Женщину в белом" – Уилки Коллинз». В эти секунды мнимого получения знаний я наслаждался видом содержимого вашей блузки. И то, что я там видел, значило для меня больше, чем информация, которую вы пытались до меня донести.

Сара встала на четвереньки и внимательно посмотрела на юношу. Однако на лице Говарда не было ни тени смущения или стыда. Его симпатии к Саре были столь велики, что он высказывал ей все свои мысли. И только ей.

Но со вчерашнего дня у него появилась большая проблема, решения которой он не знал. Он, не раздумывая ни минуты, отклонил предложение на участие вместе с лордом Амхерстом и Перси Ньюберри в исследовательской экспедиции, но когда переспал с этой мыслью ночь, то понял, какой шанс ему предоставляется. Может быть, он, простой рисовальщик из Дидлингтон-холла, станет когда-нибудь знаменитым археологом?

Однако позже мысли о Саре Джонс подавили все его намерения в зародыше. Говард больше не мог жить без Сары, он и представить не мог, что его будут разделять с ней три тысячи миль. Нет, он совсем не хотел говорить ей о планах Амхерста, чтобы это не стало тяжким грузом еще и для Сары.

– Говард, что с тобой? – вдруг нарушила молчание Сара.

– Ничего, – ответил он, – правда, ничего!

Говард не умел врать и сам знал это. Он относился к тем людям, которые ведут себя совсем по-другому, когда врут. Их выдает даже внешний вид. Его беспокойные резкие движения и отсутствующий взгляд были для Сары лучшим подтверждением.

– Что ты от меня скрываешь? – спросила она. – Посмотри на меня!

– Ничего! – неохотно ответил Говард и потупился.

– Посмотри на меня! – настаивала Сара. – Это как-то связано с нами? Я хочу знать!

Он вдруг повернулся и сказал Саре в лицо:

– Лорд хочет отправить меня с экспедицией в Египет. На поиски сокровищ.

– Но это же великолепно, Говард!

– Великолепно, вы говорите? Вы знаете, как долго продлится экспедиция?… Два года! И знаете, как далеко находится Египет от Дидлингтон-холла?… В трех тысячах миль! И вы понимаете, что это означает?… Это означает конец наших отношений, мисс Джонс. Вы хотите этого?

Сара чувствовала себя слабой в душе. Она с трудом могла сделать выбор, ибо была сбита с толку и не меньше впечатлена, чем Говард. Что ей было ответить? Два года! Этого времени было достаточно, чтобы загасить их пылкие запретные отношения. Справится ли она с отъездом Говарда? Сара сомневалась. Никогда она не была так счастлива, как сейчас, рядом с Говардом. И теперь все должно быть кончено в один момент? Она любила этого мальчика и была несравнимо более сумасбродной, чем любая другая женщина ее возраста.

– Когда? – спросила она, чтобы просто хоть что-нибудь сказать. В конце концов, не так уж важно, расстанутся они через неделю или через месяц.

– Амхерст дал мне неделю на обдумывание. И она уже подходит к концу. Но я откажусь!

– Ты не должен этого делать, Говард! – вдруг вырвалось у Сары. Конечно, ее слова шли вразрез с ее чувствами. Но, невзирая на это, она повторила: – Ты не должен этого делать! Я думаю, мы оба потом всю жизнь будем упрекать себя за то, что упустили эту возможность. Разве ты не мечтал превзойти своего отца и братьев? Быть кем-то более значительным, чем один из многих?

– Да, но разве можно это сравнивать? Разве это не разрушит нашу любовь?

– Такой шанс бывает только раз в жизни. И он выпадает, несмотря на жизненные обстоятельства. И если этот шанс есть, ты должен его использовать. А что до нашей любви, Говард, она будет продолжаться или угаснет независимо от того, будут нас разделять десять миль или три тысячи. Вспомни, что ты думал, когда не хотел переезжать в Дидлингтон-холл. И что сегодня? Сегодня ты смеешься над этим. Разве я не права?

– Да, вот только Дидлингтон-холл – это не Египет. И река Нэр не Нил! – раздраженно вскрикнул он, так что в старых стенах отразилось эхо: – Я не хочу этого, поймите же меня, мисс Джонс!

Сара слезла с выступа стены. Добравшись до низа, она неуверенно заходила взад и вперед, скрестив на груди руки. Наконец она замерла и взглянула вверх, на Говарда.

– Я буду гордиться, что у меня будет муж, повидавший свет, может, он даже станет знаменитым исследователем, о котором напишут в газетах. Пусть пройдет пара лет, тебе исполнится почти двадцать, и наши отношения перестанут быть безнравственными.

– А что нас ждет в промежутке? – прокричал Картер. Юноша был прав. Сара сама не представляла, что станет с их нежной любовью, которую вряд ли можно отложить в долгий ящик. Терзая себя, Сара неуклонно продолжала настаивать:

– Мы можем писать друг другу два раза в неделю или даже каждый день. Я буду навещать тебя, если ты захочешь. Как долго плывет корабль в Египет?

Говард пожал плечами.

– Наверное, дней десять… Вы только забываете, мисс Джонс, что эта поездка будет не в Александрию или Каир, а куда-нибудь в пустыню, где нет ничего, кроме песка и скал. Часто там негде даже переночевать. Я думаю, у вас неправильные представления об этой стране.

Сара молчала, и Говард соскочил со стены на землю. Когда они стали друг перед другом, Картер заметил печаль в ее глазах. Он догадывался, что Сара говорила вопреки своим желаниям. Поэтому ее слова и возымели действие.

Говард обнял Сару. Ему казалось, что он слышит, как бьется ее сердце. Прижавшись щека к щеке, они смотрели в противоположные стороны. В таком положении было легче скрыть друг от друга слезы.

– Жизнь – это сплошное безумие, – тихо произнесла Сара, – в ней никогда нет прямых путей, а если еще и любовь вмешивается, она превращается в сплошной лабиринт с ошибками и недоразумениями. И никто не знает, какой из путей верный.

Тут Говард вспылил:

– Мне все равно, верный путь или неверный. Я не поеду в Египет. А если лорд Амхерст меня вышвырнет, я буду снова рисовать кошек и собак. Это не порок.

Сара отстранила Говарда, чтобы видеть его лицо, и осуждающим тоном сказала:

– Ты упрям, как маленький мальчик. Почему ты и после нашего разговора не хочешь выбросить эту идею из головы?

– Я не хочу! И вообще, вы больше не должны опекать меня. Я ведь уже не ваш ученик.

Резкий тон опечалил Сару. Она растерянно посмотрела на землю. В первый раз Говард поставил ее на место.

– Мне кажется, – произнесла она после паузы, – что сегодня не наш день.

Пока Картер мысленно пытался придумать извинение, а Сара стояла, опершись локтем о стену, к ним с юга приблизился экипаж, который они не сразу заметили. Это была двуколка, запряженная одной лошадью. Когда они увидели незнакомца, было уже слишком поздно. Повозка остановилась в нескольких метрах от них, человек осторожно слез с козел. Размахивая руками и приволакивая одну ногу, он попытался взбежать на возвышенность. Еще издалека он закричал:

– Эй, Картер!

– Бог мой, да это же Спинк! – опешив, пробормотал Говард. – Лучше бы он нас не видел вместе.

Сара быстро оценила ситуацию и, когда Спинк подошел к ним, пожала Говарду руку и достаточно громко сказала:

– Ну, будь здоров, Говард, рада была тебя снова увидеть. – Потом она исчезла за стеной, где стоял ее велосипед.

– Чего тебе от меня нужно, Спинк? – спросил Картер таким тоном, что сам испугался.

Спинк широко осклабился, так что стали видны резцы. Он не обратил внимания на вопрос Говарда и вместо ответа произнес.

– Видишь, Картер, я снова могу бегать!

– Я же не слепой, Спинк! – воскликнул Говард и повторил: – Что тебе нужно?

– У нас обоих есть еще одно дельце, Картер. Говард бросил на него презрительный взгляд.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Спинк!

– Ты же не думаешь, что между нами все решено?

– Именно так и думаю. В любом случае я не хочу иметь с тобой дела, слышишь?!

Тут Спинк подошел к Картеру совсем близко и посмотрел на него снизу вверх. Его глаза сверкали ненавистью, когда он прошипел:

– Картер, ты сделал меня калекой. Я требую реванша.

Говард наигранно засмеялся.

– Это твояповозка или моя на тебя наехала?

Спинк молниеносным рывком схватил Картера за воротник и в исступлении сказал скрежещущим от злости голосом:

– Именно ты, ты толкнул с дороги мою лошадь. Ты виноват, что я теперь калека!

Сильным движением Картер сбросил с себя Спинка, так что тот оступился и едва удержался за стену, возле которой все это происходило.

– Оставь меня в покое! – яростно закричал Картер. – Я не собираюсь драться с калекой. Исчезни, пока я держу себя в руках.

Но Спинк не отставал.

– Я требую реванша! – повторял он снова и снова. Он взволнованно перепрыгивал с ноги на ногу, при этом его тело смешно раскачивалось, потому что одна нога была короче другой.

Устав от странного поведения своего соперника, Говард спросил:

– И как же ты, собственно, представляешь реванш, Спинк? Тут лицо Спинка озарилось.

– Такие же условия, как и в прошлый раз: экипаж против велосипеда.

Картер не сомневался, что у Спинка есть коварный план. Говард должен был быть готовым к самому худшему. Как же ему вести себя?

Спинк настаивал:

– Картер, тебе не отвертеться от реванша. – Он протянул ладонь. – Ну, когда?

Говард покачал головой.

– Я бы никогда себе не простил, если бы поставил такого калеку, как ты, на колени. Или ты серьезно думаешь, что сможешь обогнать меня на инвалидном кресле? Это не по правилам!

– Ну, чего ты медлишь?

– Я поклялся никогда больше с тобой не связываться. Но раз уж мы встретились, знай, что Джейн Хэклтон сделала признание при свидетелях: ты купил свой мнимый геройский поступок в пять фунтов.

– Джейн Хэклтон? Кто такая Джейн Хэклтон?… Ах, ты говоришь о маленькой дочери канатника! Это стало для меня форменной забавой. Обо мне же все-таки написали в «Дейли телеграф» за пять фунтов, а я даже руки не замарал.

Картер кипел от злости. Но он должен был сдерживать себя. Такого человека, как Спинк, можно было только презирать. Пожав плечами, он повернулся и пошел прочь.

Он надеялся, что стычка на этом закончится, и решил в будущем обходить Спинка десятой дорогой. Но тут он снова услышал его голос:

– Эй, Картер, а как она в постели, твоя учительница?

Говард вдруг замер. В него словно попала молния. В голове пронеслись путаные мысли: «Может, убежать или убить этого нахала?» Говард медленно повернулся, подошел к Спинку и, остановившись в двух шагах от него, угрожающе спросил;

– Что ты хочешь этим сказать, Спинк?

– Ах, ничего. Люди в Сваффхеме только и говорят об этом. Эта мисс Джонс стала бы для кого-нибудь неплохой партией, кроме того, она совсем не уродина, неудивительно, что столько мужчин ухлестывают за ней. Меня это, конечно, не касается, но не слишком ли ты молод для нее?

Картер был сбит с толку. Он думал, что его голова разлетится на куски. Никто не знал их тайны. Почему именно Спинк? Чтобы скрыть свою беспомощность, Говард ответил:

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Мы здесь случайно встретились.

– Не смеши меня! Того, что происходит между вами, не видит только слепой. На руинах замка Акре встречаются лишь бродяги и влюбленные – люди, которые хотят что-то скрыть. А вам Действительно есть что скрывать, Картер. Я никогда не поверю, что в нашей стране такие отношения разрешены законом: учительница совращает ученика.

– Но я ведь больше не ее ученик!

– Ага! – злорадно закричал Спинк. – Вот тут-то ты и проговорился!

Говард чувствовал себя зверем, загнанным в угол, он сжал кулаки и собрался ударить Спинка, но тот закричал:

– Ты же не станешь поднимать руку на калеку? – И, провоцируя соперника, вытянул шею.

– Нет, – ответил Картер, – не буду.

Говард повернулся и пошел прочь, к своему велосипеду. Он слышал, как Спинк еще что-то кричал вдогонку, но больше не останавливался.

Говард не мог сосредоточиться и трезво оценить обстановку. Он просто что есть силы крутил педали велосипеда, будто за ним гнался дьявол. Он отправился в Сваффхем не по прямой дороге, а через Саус-Акр, в надежде таким образом отделаться от Спинка. Он был уверен, что произойдет катастрофа, если они снова встретятся.

В котловине у Бартоломью Хиллз, где дорога медленно поднималась в гору, Картер в первый раз отважился остановиться и осмотреться. Он тяжело дышал, пот катился по спине. Спинка не было и следа. У растерянного Говарда в голове билась лишь одна мысль: прочь отсюда.

А в Дидлингтон-холле события приняли неожиданный оборот. Поскольку Говард был еще несовершеннолетний, для такого путешествия понадобилось согласие его отца, и лорд Амхерст сообщил Сэмюелю Картеру о том, что собирается отправить юношу в исследовательскую поездку в Египет. Ответа пока еще не поступило.

Перси Ньюберри согласился, к тому же Амхерст и Фонд исследования Египта пообещали ему солидное жалованье. Да и намеченное вознаграждение Говарда, пятьдесят фунтов в год, как оказалось, будут оплачивать пополам его светлость и вышеупомянутый Фонд.

В разговоре с Ньюберри Говард Картер сказал, что его участие в экспедиции зависит от согласия отца. Это, конечно, была неправда, потому что в действительности Говард уже давно решил не ехать в Египет. Сама мысль, что придется расстаться с мисс Джонс, была для него невыносимой.

В отличие от Говарда Ньюберри был в полном восторге. Он забронировал два билета на корабль «Принц Уэльский», который отправлялся из Саутгемптона в Порт-Саид, и после этого начал паковать все свое имущество в два огромных чемодана для морских путешествий.

Когда до отправления корабля оставалось пять дней, а ответ в Дидлингтон-холл так и не пришел, лорд Амхерст отправил Картера лично в Лондон, чтобы, как он выразился, тот убедил своего отца в правильности намеченных им планов.

Говард сделал вид, будто готов приступить к исполнению получения лорда, а сам в смятении и беспомощности отправился в Сваффхем к Саре Джонс.

Говард сразу заметил: что-то произошло. Казалось, будто Сара его ждала. Она с ходу встретила его словами: