Текст книги "Ловкость рук"

Автор книги: Филипп Марголин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 19

Вернувшись в офис с места преступления, Санторо обнаружил у себя на столе экземпляр «Ли Каунти джорнал» с заголовком, обведенным красным карандашом. Под статьей стояла подпись – «Арт Сучак». Это был штатный репортер журнала, он вел колонку криминальных новостей. Прежде, чем отнести журнал на стол Робб, Санторо внимательно прочел статью.

– Вот, посмотри-ка, – сказал он своей напарнице.

Заголовок гласил: «БЫЛО ЛИ ПОДПИСАНО УБИЙСТВЕННОЕ ДОБРАЧНОЕ СОГЛАШЕНИЕ МЕЖДУ ПРОПАВШЕЙ ПРОКУРОРОМ И МИЛЛИАРДЕРОМ?» Вся история опиралась на слухи о том, что Кэрри и Хорас Блэр подписали добрачное соглашение, срок которого, если верить тем же слухам, истекал на той неделе, когда пропала Кэрри. И, согласно условиям, прописанным в этом документе, Хорас Блэр должен был выплатить своей жене 20 миллионов долларов – по два миллиона за каждый прожитый вместе год, – если она будет верна ему на протяжении первых десяти лет брака.

Робб оторвалась от статьи, подняла глаза на напарника.

– Это определенно мотив для убийства.

– Думаешь, ее убил муж? – спросил Санторо. – Мы даже до сих пор не знаем, мертва она или нет.

– Реакция Блэра была довольно странной, когда я сказала ему, что занимаюсь расследованием исчезновения его жены.

– Это как?

– Ну, поначалу ему было вроде бы как все равно. Он сказал, что вообще понятия не имеет, дома ли она, не помнил, когда видел ее последний раз. А потом вдруг заволновался. Словно до него вдруг дошло, что вся эта история ничем хорошим для него не кончится.

Санторо промолчал, что-то обдумывая. Потом достал мобильник.

– Сучак, – ответил репортер, сняв трубку.

– Привет, Арт. Это Фрэнк Санторо.

– Чем обязан такой честью?

– Ты написал великолепную статью для утренней газеты. Нет, просто блестящую. Обещаю, что ближайшие лет десять буду говорить каждому встречному и поперечному: какой позор, что тебе не дали за нее Пулитцеровскую премию!

Журналист расхохотался.

– Если тебе от меня что-то надобно, дружище, лучше угостил бы пончиками, а не вешал лапшу на уши.

– Надеюсь, ты расскажешь мне все, что знаешь, о добрачном соглашении Блэров.

– Предполагаемом соглашении. Я вовсе не утверждаю, что оно было. Ты, вроде бы, грамотный, читать умеешь. Стало быть, знаешь, что я ссылался на слухи.

– А не мог бы ты мне сказать, как именно узнал об этих слухах? – спросил Фрэнк.

– Quid pro quo [13]13
  Услуга за услугу ( лат.).


[Закрыть], Фрэнк. Ты показываешь мне свои карты, я тебе – свои.

– И что же именно ты хочешь знать?

– Жива Кэрри Блэр или мертва? И еще: является ли Хорас Блэр подозреваемым? – спросил репортер.

– Дамочка пропала. Это все, что нам известно. И я не собираюсь строить догадки о состоянии ее здоровья или на тему того, как и почему она пропала. И говорить о преступлении пока что рано. А раз нет преступления, нет и подозреваемых.

– В таком случае могу ли я написать, что у детектива округа Ли Фрэнка Санторо нет никаких версий происходящего?

– Только если хочешь, чтобы я тебя арестовал.

– Нет, серьезно, Фрэнк, ну неужели у тебя ничего нет?

– На данный момент ничего, но обещаю, ты будешь первым на очереди, если у нас случится прорыв. Ладно, а теперь скажи-ка мне, Арт, откуда тебе известно, что Блэры подписали добрачное соглашение?

– Какой-то парень позвонил и намекнул. И – нет, не представился. И еще он пытался изменить голос. Тогда я позвонил своему информатору из «Рэнкин и Ласк», юридической фирмы, которая ведет дела Блэра. И мой источник сказал, что было много сплетен, когда Блэр женился на Кэрри; это и заставило ее подписать соглашение.

Санторо задал Сучаку еще несколько вопросов. Потом покосился на Робб. Та внимательно слушала, потом вдруг покачала головой.

– Спасибо, Арт. Ты очень помог, – сказал Санторо.

– Только не забудь, что обещал, когда у вас случится прорыв.

– Ты будешь первым, когда у нас появится что-то конкретное.

Санторо закончил разговор и нахмурился.

– Может, стоит допросить Блэра об этом добрачном соглашении? – спросила Робб.

– Пока еще рано. Давай подождем до тех пор, пока у нас не появится нечто более осязаемое, чем просто слухи.

Глава 20

Джек Пратт снял трубку и почувствовал: Хорас Блэр просто вне себя от ярости.

– Полагаю, всему виной эта статейка в «Джорнал», – заметил Пратт.

– Ты читал?

Пратт кивнул.

– Но как обо всем этом узнал какой-то репортеришка? – воскликнул Блэр.

– Там сказано, что у него есть источник. Он и дал информацию.

– Но как такое может быть? Ведь о добрачном соглашении знали только Кэрри, ты, я и Бенедикт.

– Я ничего никому не говорил, – заметил Пратт. – А вот этот твой Бенедикт…

– Но ему-то что от этого толку?

– Понятия не имею. Но если никто из нас троих не звонил в «Джорнал», тогда остается только Кэрри.

– Зачем Кэрри звонить журналисту и рассказывать о соглашении? Ведь по условиям она теряет все, если проговорится.

– Может, пытается тебя подставить. Сделать подозреваемым в убийстве, – сказал Пратт.

– Опять же, какой смысл? Что она от этого выигрывает? Ведь чтобы Кэрри могла получить наследство, мне должны вынести смертный приговор. И ей все это время придется скрываться. Ну, а если вдруг меня не казнят? Нет, бессмыслица какая-то.

– Я просто рассуждаю вслух. Есть еще один вариант. Ты говорил мне, будто бы Кэрри сказала Бенедикту, что бросает его ради какого-то другого мужчины. А значит, у нее могли быть и другие любовники, еще до Бенедикта. И кому-то из них она могла проболтаться о добрачном соглашении.

– А может, кто-то из «Рэнкин и Ласк» узнал об этом документе? – предположил Хорас. – У всех есть секретари, помощники. Уборщики и привратники, наконец. Любой, кто работает в юридической конторе, имеет доступ к файлам. И вполне мог обнаружить документ.

– Возможно, кто-то из сотрудников фирмы видел мои записи, но копии документа у меня нет. Помнишь, ты сам настоял, чтобы копии были две, только у тебя и Кэрри?

– Да, верно.

– И где же эти копии? – спросил Пратт.

– Представления не имею, куда Кэрри дела свою. Моя хранится в банке, в депозитарной ячейке.

Пратт молчал, что-то обдумывая, Блэр терпеливо ждал.

– Все будет хорошо, Хорас, – сказал, наконец, юрист. – Если окружному прокурору захочется использовать этот документ в качестве доказательства мотива, он его получит. А всякие там слухи, что Кэрри сказала Бенедикту или кому-то еще о добрачном соглашении, – это лишь голословные утверждения, и как доказательства их никто не примет. Меня нельзя заставить давать показания об этом документе, поскольку он относится к сведениям, сообщенным клиентом адвокату, а это конфиденциальная информация. Так что мой тебе совет: продолжай заниматься своим делом и не бери в голову. Не стоит понапрасну трепать нервы, это ничего не изменит.

Глава 21

Барри Лестер носил прозвище Везунчик – и действительно им был. Ну, взять хотя бы внешность. Многие считали, что он похож на хорька. Небольшого росточка, тощий, костлявый, лицо веснушчатое, глаза водянисто-голубые, рыжие волосы клочьями торчат в разные стороны, сколько их ни причесывай. Но почему-то ему всегда везло с дамами.

Или взять карьеру. Барри был преступником, не шибко ловким, и специализировался на мелких кражах. И его часто ловили с поличным и арестовывали. Но, несмотря на это, ему обычно удавалось избежать наказания за свои преступления; то окружной прокурор что-то напортачит, то свидетель почему-то не явится на суд, то он вдруг выдаст полиции информацию о каком-то более серьезном преступнике в обмен на освобождение или мягкий приговор.

Но, к несчастью, везению Барри вдруг пришел конец. Он был застрельщиком в ограблении винного магазина. Когда его столь же неумелые подельники запрыгнули в машину с криками «поехали, поехали!», Барри пытался удрать. Но в двух кварталах от места преступления в его машине вдруг кончился бензин. И всех их арестовали. Барри пытался вызвать своего адвоката, но выяснилось, что тот в отпуске. У остальных членов шайки адвокатов не было, и они тут же бросились в ноги прокурору и заключили досудебную сделку, взвалив всю вину на Барри. И когда адвокат Барри, загорелый и отдохнувший, вернулся с Гавайских островов, то пришлось ему сообщить клиенту, что тому, скорее всего, придется на протяжении нескольких лет встречать Рождество за решеткой.

Однако Барри Лестера не напрасно прозвали Везунчиком. Как только над головой его начали сгущаться тучи и положение стало выглядеть безнадежным, Тиффани Стар, его подружка, пришла в тюрьму навестить его, и тучи развеялись, выглянуло солнышко. А через два дня Барри окончательно убедился, что удача сопутствует ему. Он затеял драку с известным криминальным авторитетом по имени Григорий Карпинский.

Карпинский зарабатывал на жизнь, нанося тяжкие телесные повреждения любому, на кого укажет Николай Орланский. Высоченный, ростом шесть футов пять дюймов, со стальными мускулами парень, он имел уровень интеллекта немного ниже среднего и отличался невероятной жестокостью и подлостью. Каждый день заключенным тюрьмы округа Ли полагалась часовая прогулка, и Григорий проводил этот час, тягая железо в углу асфальтированной площадки, у изгороди, в то время как остальные играли в баскетбол или же просто сидели, курили и болтали. Он как раз направлялся в этот угол, когда с ним вдруг столкнулся Барри Лестер. Столкновение не произвело на Карпинского ни малейшего впечатления – все равно, что слону дробина. Но вместо того, чтобы бежать, сломя голову, спасая свою жизнь, Барри глянул на Григория и рявкнул: «Смотри, куда прешь, задница!»

Подобную фразу в обычных обстоятельствах Григорий истолковал бы примерно так: «Очень тебя прошу, сделай из меня котлету, добавь кетчупа и сожри!» Но и он тоже получил инструкции, и вместо того, чтобы оторвать Барри голову, ухватил его за волосы, подбросил и ударом кулака сломал нос.

С этого момента Барри видел мир, словно в красном тумане. Он помнил, как к нему на помощь бросились охранники, помнил, как умолял их оградить от дальнейших нападений и поместить в изолятор – так называлось тюремное отделение из одиночных камер, куда ради их же защиты сажали доносчиков и тех заключенных, которым угрожала опасность быть убитыми или избитыми до полусмерти другими заключенными. И вот после посещения лазарета, где врачи и сестры изрядно потрудились над его носом, заветное желание Барри Лестера исполнилось.

Глава 22

На рассвете Чарльз Бенедикт припарковался в том месте, откуда просматривался выезд из владений Хораса Блэра. Вокруг располагались особняки и крупные владения других богачей, так что шансы, что его заметит кто-то из соседей, сводились к минимуму. И даже если и заметят, первоклассный «мерседес» Бенедикта не должен был привлечь особого внимания – на таких машинах тут ездили многие.

В восемь тридцать Блэр в «бентли» выехал из ворот и поехал в город. Бенедикт направился за ним. Он видел, как Хорас въехал в многоуровневый гараж своего офисного здания, где припарковался на специально отведенном для его машины месте. Адвокат проехал следом и оставил автомобиль двумя уровнями ниже. На Чарли были джинсы, кепка-бейсболка, темные очки, коричневая куртка из мягкой ткани и перчатки из латекса. Он вышел из «Мерседеса», прихватив с собой несколько предметов, в том числе копию ключа, снятого со связки ключей Кэрри Блэр, которым можно было отпереть багажник «бентли», пакет на молнии, где лежало скатанное в комок полотенце, намокшее в крови Кэрри, и еще маленький пакетик, где находился клок волос бывшего прокурора, который он вырвал, прежде чем захоронить свою жертву.

Бенедикт сунул пакетик с волосами в карман куртки, пакет с полотенцем спрятал под полой. Выждал, когда поблизости никого не будет, и отпер багажник «бентли». И первым делом высыпал волосы из пакетика. Затем достал полотенце. Он хранил его в морозильнике, и кровь замерзла; во время поездки оно лежало у него в холодильной камере «мерседеса», но от тепла, исходящего от тела, кровь быстро разморозилась, и он вымазал ею часть багажника у самого края. Затем Бенедикт снова убрал полотенце в пакет. Оба эти предмета надлежало сжечь. Причем как можно скорее.

Несколько лет тому назад Бенедикта проконсультировал на эту тему один из потенциальных клиентов. Его обвиняли в том, что он заколол свою жену ножом. Убийца завернул тело своей жертвы в кусок брезента, чтобы в багажнике не осталось ни единого следа. Но когда вытаскивал тело из багажника, чтобы захоронить, пятнышко крови все же осталось. Ночь выдалась темная, и он ничего не заметил. Совсем небольшое пятнышко – но его оказалось достаточно, чтобы получить пожизненное. Убийце пришлось обратиться к какому-то другому адвокату, потому что сумма, названная Бенедиктом, оказалась для него непомерной. Но сам Бенедикт хорошо запомнил, какой ущерб может нанести крохотное пятнышко крови.

Прежде, чем закрыть багажник, Чарльз достал из кармана последний предмет. В дальней части багажника лежали сумка для гольфа и пара спортивных туфель. Адвокат слегка передвинул туфли и положил револьвер 38-го калибра, оборвавший жизнь Кэрри, прямо за ними – так, чтобы обнаружить оружие не составляло труда. Серийный номер на пистолете был спилен, отпечатки пальцев стерты – с тем, чтобы он не смог вывести полицию на Бенедикта. Естественно, что при обнаружении пистолет вызовет подозрения и станет весомой уликой и доказательством вины, когда тело Кэрри эксгумируют, а баллистическая экспертиза покажет, что женщина была убита пулей, выпущенной именно из этого оружия.

Глава 23

Стефани Робб опоздала на работу, потому что Лили вела себя в школе неподобающим образом, и ее вызвала учительница. Детектив прочла несколько книг о влиянии развода родителей на подростков. Она даже беседовала с психоаналитиком, которого рекомендовал ей адвокат. Но поводов для огорчения оставалось предостаточно, поскольку ее придурочный муж никаких книжек не читал, с психоаналитиками не встречался и использовал дочь как разменную карту в бракоразводном процессе.

Робб все еще кипела от возмущения, когда вошла в кабинет и увидела, что ее напарник, Фрэнк Санторо, висит на телефоне.

– Мы идентифицировали личность Джона Доу, которого нашли в поле у реки, – сказал ей Фрэнк, вешая трубку.

– И кто же он?

– Эрнст Бродский. У него лавка в торговом центре «Ривер Вью» и дочь по имени Сара Гельфанд. Клайн установил. Он же сообщил дочери. Через час она приедет в морг для официального опознания. Встретимся с ней там. Посмотрим, что она сможет рассказать.

Боб Гельфанд обнял жену за плечи и пытался утешить. Пара сидела на скамье в помещении рядом с моргом, где Сара только что опознала тело отца. Она содрогалась в рыданиях, и Фрэнк Санторо и Стефани Робб терпеливо ждали, когда Сара хоть немного успокоится и сможет ответить на их вопросы.

– Я постараюсь отнять у вас немного времени, миссис Гельфанд, – сказал Санторо. – Понимаю, вам хочется как можно быстрее уйти отсюда и вернуться к детям. Но лично мне очень хочется поймать человека, который это сделал, а пока что у нас нет никаких зацепок. И я приму от вас с благодарностью любую помощь.

Сара подняла заплаканное лицо, взглянула на детектива.

– Не знаю, чем я могу помочь. У папы не было ни одного врага.

– Не хочу проявить неуважения, просто вынужден задать этот вопрос. Может, у вашего отца все же были какие-то мелкие грехи? Пристрастие к азартным играм, наркотики? Может, он любил выпивать, имел проблемы с женщинами?

Боб Гельфанд рассмеялся.

– Да ни одному человеку, знавшему Эрни, и в голову бы не пришлось задать этот вопрос. Милейший был человек. Ему стукнуло семьдесят два, и он страшно привязан к внукам. Прожил в браке с одной женщиной сорок три года. Марта скончалась два года тому назад, и он находился в крайне подавленном состоянии, но не пил и никаких антидепрессантов не принимал. Что же касается азартных игр, так и этого тоже не было.

– Ну, а долги у него были? Может, он занял у кого-то крупную сумму? Деньги у него имелись? – спросил детектив.

Сара промокнула глаза платочком.

– Для него было проблемой внести арендную плату за помещение в торговом центре. Управляющий сказал, что он просрочил плату. Магазин отца был заперт, он никак не мог связаться с папой. Поэтому я и поехала к нему домой, посмотреть, уж не случилось ли чего.

– Мне остается строить только догадки. Возможно, он обратился к какому-нибудь ростовщику, акуле подпольного бизнеса, хотел занять денег, чтобы выплатить ренту?

– Исключено, – сказал Боб. – Эрни пошел бы в банк. Если бы ему там отказали, обратился бы ко мне. Я неплохо зарабатываю. Мы бы всегда ему помогли.

– Ну, а как складывались отношения с соседями? Может, он был на ножах с кем-то из них?

– Нет, – ответила Сара. – Я знакома с его соседями. Они очень хорошо относились к отцу, да и он ни о каких ссорах с ними не упоминал.

Санторо вздохнул.

– Что ж, я вас больше не задерживаю. Мне страшно жаль, что такое могло случиться с вашим отцом. Похоже, он был замечательным человеком.

– Именно так, – заверил его Боб.

Санторо с Робб проводили пару к выходу.

– Ну, что скажешь? – спросила Фрэнка Робб, когда они остались вдвоем.

– Если Бродский действительно был чуть ли не святым, как они уверяют, раскрытие вряд ли сдвинется с мертвой точки, – заметил Санторо. – А с учетом того, что при нем не оказалось бумажника, больше всего это похоже на простое ограбление.

– Судя по всему, так и есть, – согласилась с ним Робб. – Лично меня беспокоит одно – место, где мы нашли тело. Ведь цель грабителя проста: схватить кошелек – и деру. Но это поле находился довольно далеко и от торгового центра, и от дома Бродского. Здесь его не убивали, это очевидно, так что преступник привез тело сюда. Но ведь это огромный риск – люди могли заметить, как он избавляется от трупа.

– Ты права. Давай-ка съездим в торговый центр, посмотрим, что там можно узнать.

Торговый центр «Ривер Вью» представлял собой комплекс торговых помещений и ресторанов под открытым небом и находился всего в двадцати минутах езды от морга. Стюарт Лэнг, управляющий, оказался лысеющим толстым коротышкой. Когда Робб и Санторо подъехали, он расхаживал перед лавкой Бродского и нетерпеливо поглядывал на часы.

– Все это ужасно, просто чудовищно, – забормотал Лэнг, как только детективы представились. – Прежде наших арендаторов никто никогда не убивал.

– Может, вы знаете человека, способного на такое? Или же причины, по которым мистера Бродского могла постигнуть насильственная смерть? – спросил Санторо.

– О, нет. Это был настоящий джентльмен, милейший человек.

– Насколько я понимаю, у него возникли проблемы с выплатой аренды? – вставила Робб.

– Да, верно. Не перестаю корить себя за это. Я несколько раз предоставлял ему отсрочку, ведь мистер Бродский наш старый клиент. Центром владеет одна чикагская компания, и он работал здесь с самого начала, задолго до того, как я был назначен управляющим.

– Так вы собирались его выгнать? – спросила Робб.

Лэнг печально покачал головой. Похоже, он был искренне удручен.

– Я был весьма близок к тому, чтобы попросить его уйти. Мы несколько раз обсуждали положение дел, но бизнес у него шел из рук вон плохо. Жена Марта умерла несколько лет тому назад, и тогда он на какое-то время закрыл лавку. Ну и, видимо, постоянные его клиенты ушли к кому-то другому. И как он ни старался, наладить бизнес не удавалось.

– Может, впустите нас? – спросила Робб. – Вдруг внутри окажется нечто такое, что поможет нам.

Санторо протянул Лэнгу копию ордера на обыск, полученного чуть раньше тем же днем. В нем, помимо всего прочего указывалось, что следует изъять записи с камер наблюдения.

– Они у меня в офисе, – сказал Лэнг, отпирая дверь. – Так что можете забрать перед тем, как будете уходить.

– Спасибо, – кивнул Санторо.

– И еще одно, – заметил Лэнг. – Машина мистера Бродского исчезла со стоянки несколько дней назад. Охранник заметил во время объезда территории. Ее не было там во вторник, среду и четверг, уже после того, как мистер Бродский исчез. Он должен был записать номер и уведомить владельца, что его машина отсутствует, но парень этот у нас новичок и не знаком со всеми правилами. Я звонил миссис Гельфанд выразить свои соболезнования уже после того, как вы сообщили, что тело идентифицировано; ну, тут она и сказала, что машина отца пропала. И спросила, нет ли ее на стоянке перед торговым центром. Я позвонил охранникам, так оно все и выяснилось.

– Стало быть, в четверг вечером он отсюда на машине не уезжал?

– Нет.

Лэнг направился к себе в офис. Робб и Санторо провели час за просмотром бухгалтерских книг и бумаг Бродского, но ничего интересного не нашли.

– Напрасная трата времени, – вздохнула Робб.

– Может, повезет с записями с камер? – предположил Санторо.

– Нет, чтобы раскрыть это дело, нужен перерыв. Надо отключиться и взглянуть на него по-новому, – заметила Робб. – Потому как пока что все так и вопиет: «случайное ограбление».

– Пожалуй, ты права. Какой еще мотив, кроме ограбления, мог быть у человека, убившего пожилого торговца скобяными изделиями?