Текст книги "Бледный убийца"
Автор книги: Филипп Керр
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Когда зажегся свет, я все еще тяжело дышал, но это можно было принять за проявление горя. Лицо Хильдегард было мокрым от слез, и Гиммлер обнял ее за плечи. Встретив мои взгляд, он мрачно кивнул.
Последним поднялся со своего места Вайстор. Он покачнулся, словно готов был упасть, и Ран поддержал его за локоть. Вайстор улыбнулся и благодарно похлопал своего друга по руке.
– Я вижу по вашему лицу, милая дама, что ваша дочь приходила.
Она кивнула.
– Я хочу поблагодарить вас, господин Вайстор. Спасибо вам большое за помощь. – Она громко шмыгнула носом и достала платок.
– Карл, вы были сегодня просто великолепны, – сказал Гиммлер. – Замечательный сеанс.
Все, кто сидел за столом, включая и меня, дружно поддержали Гиммлера. Гиммлер все еще качал головой и удивлялся.
– Да-да, замечательный, – повторял он. – Можете быть уверены, что я сам свяжусь с соответствующими органами и прикажу немедленно вызвать наряд полиции, чтобы обыскать пивоварню Шультхайса и найти тело этого несчастного ребенка. – Гиммлер теперь смотрел прямо на меня, и я молча кивнул в ответ. – И ни минуты не сомневаюсь, что они найдут ее там. Я полностью уверен, что мы слышали голос девочки. Она говорила с Карлом, чтобы ваша душа могла наконец успокоиться. Я думаю, самое лучшее для вас сейчас – это пойти домой и ждать звонка из полиции.
– Да, конечно.
Я обошел вокруг стола, взял Хильдегард за руку и освободил ее из объятий рейхсфюрера. Затем мы пожали всем руки, приняли соболезнования и в сопровождении Рана направились к двери.
– Что тут можно сказать? – рассуждал Ран с важностью. – Разумеется, я очень сожалею, что Эммелин перешла в мир иной. Но, как сказал сам рейхсфюрер, это счастье, что вы теперь все знаете.
– Да. – Хильдегард шмыгнула носом. – Лучше все знать.
Ран сузил глаза и со страдальческим выражением на лице сжал мою руку ниже локтя.
– Я думаю, вы согласитесь, что для вас же будет лучше ничего не говорить полицейским о событиях сегодняшнего вечера, когда они придут к вам и скажут, что действительно нашли ее. Боюсь, если выяснится, что вы знали, где находится тело вашей дочери, до того, как полиция его найдет, ваша жизнь может сильно осложниться. Вы ведь понимаете: полиция не очень-то разбирается в делах такого рода и вам могут задать вопросы, на которые трудно будет ответить. – Он пожал плечами. – Я хочу предупредить вас: у нас у всех возникают вопросы, когда дело касается мира иного. Это действительно загадка, и притом такая, которую мы на этом этапе не в силах разгадать.
– Да, я знаю, как полиция может осложнить жизнь. Будьте уверены, я ничего не скажу о сегодняшнем вечере, и моя жена тоже, – пообещал я.
– Господин Штайнингер, я знал, что вы все поймете. – Он открыл входную дверь. – Пожалуйста, без колебаний обращайтесь к нам, если вам когда-нибудь захочется поговорить с вашей дочерью. Но я бы не стал торопиться. Нехорошо, когда духов вызывают слишком часто.
Мы снова попрощались и пошли к машине.
– Увези меня отсюда, Берни, – прошептала Хильдегард, когда я открывал ей дверь. И пока я заводил мотор, она снова расплакалась. Но на этот раз от потрясения и ужаса.
– Не хочется верить, что люди могут быть такими, такими... бесчеловечными! – воскликнула она.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Мне действительно очень жаль. Я сделал бы все, чтобы избавить тебя от этого зловещего спектакля. Но это был единственный путь.
Я доехал до конца улицы и оказался на Бисмаркплац, тихой площади, где пересекаются две пригородные улицы, с небольшим островком травы в центре. Только теперь я понял, как близко мы были от дома фрау Ланге на Гербертштрассе.
Я заметил автомобиль Корша и припарковал свой сзади.
– Берни! Ты думаешь, полиция найдет ее там?
– Думаю, что найдет.
– Но как он мог так играть, зная, где она? Откуда он узнал все про нее? Что она любит танцы?
– Потому что именно он или кто-то из них уложил ее туда. Возможно, прежде чем убить, они разговаривали с Эммелин, задавали ей разные вопросы. Так, на всякий случай.
Она высморкалась и взглянула на меня.
– Почему мы остановились?
– Потому что я собираюсь вернуться и кое-что выяснить. Посмотрим, удастся ли мне разгадать, что за грязную игру они затеяли. Перед нами стоит машина одного из моих людей. Его зовут Корш, он отвезет тебя домой.
Она кивнула.
– Пожалуйста, будь осторожен, Берни, – попросила она, задыхаясь, и низко опустила голову.
– С тобой все в порядке, Хильдегард?
Она ощупью искала ручку двери.
– Кажется, меня сейчас вырвет. – Она распахнула наконец дверцу и выпала на тротуар. Рвота брызнула фонтаном в канаву и на руку, которой она оперлась о мостовую. Я выпрыгнул из машины и кинулся к ней, но Корш опередил меня. Он поддерживал Хильдегард за плечи до тех пор, пока ее дыхание не выровнялось.
– Господи, – ужаснулся он, – что здесь происходит?
Я присел на корточки рядом с ней, вытер с лица Хильдегард пот и обтер ей губы. Она взяла у меня платок и позволила Коршу усадить ее.
– Это длинная история, – сказал я. – И боюсь, что с ней еще придется долго разбираться. Я хочу, чтобы ты отвез ее домой, а потом подождал меня в Алексе. Вызови туда же Беккера. Похоже, что у нас сегодня будет ночка не из легких.
– Извините, теперь я в порядке. – Хильдегард бодро улыбнулась. Мы с Коршем помогли ей подняться и, поддерживая за талию, отвели к машине Корша.
– Будьте осторожны, комиссар.
Он сел за руль и включил мотор. Я велел ему не беспокоиться.
* * *
Когда они уехали, я еще с полчаса подождал в своей машине, а потом пешком отправился по Каспар-Тайс-штрассе. Ветер все усиливался, и порою он с таким шумом обрушивался на верхушки деревьев, что, будь я настроен более мистически, пожалуй, подумал бы, что этот ветер как-то связан с происшедшим в доме Вайстора, возможно, мы нарушили покой духов или что-нибудь в этом роде. Как бы то ни было, у меня возникло ощущение опасности, и, конечно, вой ветра и затянутое облаками небо только усугубило его, но, когда я вновь увидел этот напыщенный дом, мне стало совсем не по себе.
Теперь на тротуаре у дома не было никаких машин, но я все-таки приближался к саду, соблюдая меры предосторожности: а вдруг те два эсэсовца все еще торчат там? Убедившись, что дом не охраняется, я на цыпочках пробрался к незапертому окну в туалете. Я ступал очень осторожно, так как в окне туалета горел свет и отчетливо слышалось, как кто-то тужится, сидя на унитазе. Распластавшись по стене, я ждал, как мне показалось, целую вечность. Минут через десять – пятнадцать наконец послышался шум спускаемой воды, и свет погас.
Прошло несколько минут, прежде чем я решил, что уже можно идти. Я подошел к окну и поднял раму. Попав в туалет, я тут же пожалел, что у меня не было с собой противогаза – вони хватило бы на целую проктологическую клинику. Я полагаю, именно такие моменты имеют в виду полицейские, когда говорят, что у них вонючая работа. Даже за те деньги, что мне платят, стоять в туалете, где только что опорожнили кишечник в каких-то чудовищных размерах, удовольствие точно ниже среднего.
Ужасный запах заставил меня покинуть туалет быстрее, чем этого требовали соображения безопасности, и я чуть было не попался на глаза самому Вайстору, который, еле передвигая ноги, прошел мимо открытой двери туалета через прихожую в комнату напротив.
– Ну и ветер сегодня! – произнес кто-то, и я узнал голос Отто Рана.
– Да, – кашлянул Вайстор, – зато он помог создать соответствующую атмосферу, не так ли? Такая перемена погоды особенно обрадует Гиммлера. Не сомневаюсь, что он найдет в этом какой-нибудь сверхъестественный вагнеровский смысл.
– Вы очень удачно выступили сегодня. Карл, – похвалил Ран. – Даже рейхсфюрер отметил это.
– Но выглядите вы усталым, – сказал третий голос, который, как я догадался, принадлежал Киндерману. – Давайте-ка я вас осмотрю.
Я наклонился и посмотрел в щель между дверью туалета и косяком. Вайстор снял пиджак, повесил его на спинку стула и тяжело опустился на стул, а Киндерман взял его руку и стал считать пульс. Вайстор выглядел вялым и бледным, как будто он действительно вступал в контакт с духами. Казалось, он читал мои мысли.
– Притворяться почти так же утомительно, как и делать все по-настоящему, – пожаловался он.
– Наверное, мне нужно сделать вам укол, – сказал Киндерман. – Немного морфия, чтобы вам лучше спалось. – Не дожидаясь ответа, он достал из своей медицинской сумки небольшой пузырек и шприц для подкожных инъекций и начал готовить иглу. – Нельзя, чтобы вы выглядели усталым на предстоящем Суде Чести.
– Вы мне очень понадобитесь там, Ланц. – Вайстор закатал рукав и обнажил руку, на которой было столько синяков и следов от уколов, что она казалось покрытой татуировкой. – Я не смогу обойтись там без кокаина. Он великолепно прочищает мозги. А мне нужно быть настолько трансцендентально настроенным, чтобы рейхсфюрер СС воспринял все, что я буду говорить, как абсолютную истину.
– Вы знаете, в какой-то момент я подумал, что вы собираетесь выступить с разоблачением евреев прямо сегодня вечером, – сказал Ран. – Здорово вы морочили ему голову всей этой чепухой насчет того, что девчонка не желает никому зла. Да, сейчас он более или менее поверил во все это.
– Всему свое время, мой дорогой Отто, – сказала Вайстор. – Всему свое время. Подумай только, какой будет эффект, когда я выступлю с разоблачением евреев в Вевельсбурге. Доказательства их участия в преступлениях приобретут силу духовного откровения, и мы наконец избавим рейхсфюрера от его глупого убеждения, что надо уважать права собственности и соблюдать законы. Евреи получат то, что они заслужили, и не найдется ни одного полицейского, который помешал бы этому. – Увидев, что шприц готов, он кивнул и стал бесстрастно наблюдать, как Киндерман делает ему укол. Когда поршень дошел до конца, он удовлетворенно вздохнул. – А сейчас, господа, помогите старику дойти до постели.
Я наблюдал, как они взяли его под руки и повели наверх по скрипучим ступенькам.
Мне вдруг пришло в голову, что, если Киндерман и Ран захотят уехать, они зайдут в гардероб, чтобы надеть пальто. Поэтому я выбрался оттуда и проскользнул в Г-образную комнату, где проходил мнимый сеанс, спрятавшись там за толстой портьерой – на тот случай, если кто-нибудь войдет. Но, спустившись сверху, они остановились в прихожей и стали разговаривать. Я не услышал и половины из того, что они говорили, но суть их разговора сводилась, по-видимому, к тому, что от Рейнхарда Ланге нет уже почти никакой пользы. Киндерман сделал слабую попытку оправдать своего любовника, но, похоже, он не очень старался.
Тяжело, было дышать вонью в туалете, но то, что последовало за их беседой, было во сто крат омерзительней. Я не мог видеть, что там происходит, и не услышал ни одного слова. Но по звуку безошибочно определил, что двое мужчин занимаются любовью. Меня затошнило. Когда они наконец завершили свое гнусное дело и ушли, гогоча, как пара школьников-недоумков, я почувствовал такую слабость, что мне пришлось открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.
В соседнем кабинете я прежде всего налил себе большой стакан бренди из запасов Вайстора, которое подкрепило меня лучше, чем глоток берлинского воздуха. Потом задернул шторы и настолько расслабился, что включил настольную лампу и хорошенько осмотрелся, прежде чем начать изучение содержимого ящиков и шкафов.
А посмотреть было на что. Вкус у Вайстора был не менее эксцентричен, чем у сумасшедшего короля Людвига. Повсюду странного вида календари, изображения гербов и обелисков, а также Мерлина, Меча в камне, Грааля и рыцарей-храмовников, фотографии замков, Гитлера, Гиммлера и, наконец, самого Вайстора в форме старшего офицера СС.
Карл Вайстор был эсэсовцем. Я чуть не произнес это вслух. И не каким-нибудь унтер-офицером, как Отто Ран, а, судя по знакам различия на воротнике, по крайней мере бригадиром. И еще кое-что. Почему-то я не заметил этого раньше – физическое сходство Вайстора и Юлиуса Штрейхера. Правда, Вайстор был лет на десять старше Штрейхера, но тем не менее описание, данное еврейской девушкой Сарой Хирш, могло в одинаковой степени относиться и к тому, и к другому: крепкое телосложение, редкие волосы и маленькие усики, сильный южный акцент: Австрийский или баварский, как она сказала. Да, Вайстор был родом из Вены. Интересно, а мог ли Отто Ран быть водителем той машины?
Все, казалось, совпадало с тем, что я уже знал, подслушанный разговор подтверждал возникшие у меня раньше подозрения, что мотивом убийств было стремление опорочить берлинских евреев. Однако преступники преследовали, по-видимому, еще одну цель – привлечь на свою сторону Гиммлера. Если я правильно понял, вторым мотивом было стремление убедить рейхсфюрера СС в исключительных способностях Вайстора, обеспечив ему таким образом продвижение по служебной лестнице в СС, возможно даже, в ущерб самому Гейдриху.
Здесь было над чем подумать. Теперь мне нужно одно – доказательства, и такие весомые, чтобы Гиммлер поверил, что его персональный Распутин – убийца. Тем более если возникнет необходимость доказывать, что шеф полиции рейха стал доверчивой жертвой изощренной мистификации.
Я начал рыться в письменном столе Вайстора, думая про себя, что, даже если мне и удастся найти достаточно улик, изобличающих Вайстора и его замыслы, я все равно не буду близким другом человека, который вот-вот станет самым могущественным в Германии. Неприятная перспектива.
Оказалось, что Вайстор был очень педантичным человеком, и я обнаружил пачки писем – копии его писем и те, что он получал. Сев за стол, я начал читать их наугад. Однако здесь меня ждало разочарование – ни в одном письме я не нашел неопровержимых доказательств вины Вайстора. Вайстор и его сообщники развили в себе настоящий талант к иносказанию, и, похоже, работа в системе безопасности и разведки этому очень помогла. Письма подтверждали все, что я знал, но изложено это было так осторожно – кроме того, в письмах встречалось несколько кодовых названий, – что толковать их содержание Можно было как угодно.
* * *
"К.-М. Вилигут Вайстор
Каспар-Тайс-штрассе, 33, Берлин
унтершарфюреру СС Отто Рану Тиргартенштрассе, 8-а, Берлин
8 июля 1938
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Дорогой Отто,
все происходит так, как я и подозревал. Рейхсфюрер информирует меня о запрете, наложенном на прессу евреем Гейдрихом, относительно проекта «Крист». Без освещения в прессе мы не сможем законным образом узнать, кто будет затронут в результате осуществления этого проекта. Для того чтобы мы могли предложить свою духовную поддержку тем, кого коснется проект, и таким образом достичь нашей цели, необходимо срочно изыскать другое средство, которое помогло бы законным способом обеспечить наше участие.
Есть ли у вас какие-либо предложения?
Хайль Гитлер,
Вайстор".
* * *
"Отто Ран
Тиргартенштрассе, 8-а, Берлин
бригадефюреру СС К.-М. Вайстору Берлин, Грюневальд
10 июля 1938
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Дорогой бригадефюрер,
я обдумал ваше письмо и полагаю, что при содействии гауптштурмфюрера СС Киндермана и штурмбаннфюрера СС Андерса нашел правильное решение.
Андерс хорошо разбирается в делах полиции и уверен, что в ситуации, предусмотренной проектом «Крист», для обычного гражданина будет вполне логичным обратиться к частному сыскному агенту, учитывая существующие возможности полиции.
Таким образом, предлагается использовать юридические и финансовые возможности нашего хорошего знакомого Рейнхарда Ланге: он откроет небольшое частное сыскное агентство и будет публиковать его рекламу в газетах. Мы уверены, что заинтересованные лица обратятся в это агентство, которое по истечении определенного времени заявит, что исчерпало свои сыскные возможности, и каким-нибудь удобным способом попробует подключить нас к решению вопроса.
Обычно эти люди руководствуются денежными соображениями, поэтому наш детектив, при соответствующем вознаграждении, будет верить в то, во что ему захочется верить, а именно, что мы группа чудаков. В случае каких-либо претензий с его стороны, я уверен, достаточно будет напомнить ему о личном интересе рейхсфюрера в этом вопросе, чтобы гарантировать его молчание.
Я подготовил список подходящих кандидатур и, с вашего разрешения, хотел бы связаться с ними как можно скорее.
Хайль Гитлер,
Ваш Отто Ран".
* * *
"К.-М. Вилигут Вайстор
Каспар-Тайс-штрассе, 33, Берлин
унтершарфюреру СС Отто Рану Тиргартенштрассе, 8-а, Берлин
30 июля 1938
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Дорогой Отто,
я узнал от Андерса, что полиция задержала одного еврея по подозрению в совершении определенных преступлений. Почему никому из нас не пришло в голову, что полиция, при всех своих недостатках, тоже обвинит кого-нибудь в этих преступлениях, возможно даже, еврея? В нужное нам время такой арест был бы весьма кстати, но именно сейчас, пока мы не продемонстрировали наши способности рейхсфюреру и не могли соответственно повлиять на него, это всего лишь досадная помеха.
Однако я полагаю, что мы можем использовать этот поворот событий во благо. Еще одна акция по проекту «Крист», пока этот еврей содержится в полиции, может не только поспособствовать его освобождению, но и выставить Гейдриха в чрезвычайно невыгодном свете. Пожалуйста, позаботьтесь об этом.
Хайль Гитлер,
Вайстор".
* * *
"Штурмбаннфюрер СС Рихард Андерс, орден Рыцарей-храмовников,
Берлин, Люменклуб, Байройтерштрассе, 22, Западный Берлин
бригадефюреру СС К.-М. Вайстору Берлин, Грюневальд
27 августа 1938
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Дорогой бригадефюрер,
по моим сведениям, в штаб-квартире полиции на Александрплац действительно получили анонимный телефонный звонок. Более того, из беседы с адъютантом рейхсфюрера Карлом Вольфом стало ясно, что именно, он, а не рейхсфюрер позвонил в полицию. Ему не нравится вводить в заблуждение полицию, но он признает, что не видит другого пути помочь следствию и сохранить анонимность рейхсфюрера.
На Гиммлера это произвело впечатление.
Хайль Гитлер,
Ваш Рихард Андерс".
* * *
"Гауптштурмфюрер СС, доктор Ланц Киндерман
на Клайнен-Ванзее, Западный Берлин
Карлу Марии Вилигуту
Каспар-Тайс-штрассе, 33, Западный Берлин
29 сентября
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Мой дорогой Карл,
прежде всего о серьезном. Наш друг Рейнхард Ланге начинает вызывать у меня озабоченность. Оставив в стороне мои чувства к нему, я полагаю должным сообщить Вам, что он начинает сомневаться в необходимости своего участия в проекте «Крист». И то, что мы делаем по поддержанию нашего древнего языческого наследия, не кажется ему больше пусть неприятной, но необходимой задачей. Ни минуты не сомневаясь в его преданности делу, я чувствую, что он больше не может быть той частью проекта «Крист», которая в силу необходимости должна осуществляться в клинике.
Тем не менее я продолжаю наслаждаться нашим древним духовным наследием и с нетерпением жду того дня, когда мы сможем продолжить общение с предками посредством вашего врожденного ясновидения. Хайль Гитлер,
как всегда. Ваш Ланц".
* * *
"Комендант
бригадефюрер Зигфрид Тауберт,
Школа СС, Вевельсбург, близ Падерборна,
Вестфалия
бригадефюреру СС Вайстору
Каспар-Тайс-штрассе, 33, Берлин, Грюневальд
3 октября 1938
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО: заседание Суда Чести 6-8 ноября 1938
Господин бригадефюрер,
данным письмом подтверждаю, что следующее заседание Суда Чести состоится здесь, в Вевельсбурге, в вышеуказанные дни. Как всегда, будут предприняты строжайшие меры безопасности и при входе в здание во время заседания, кроме обычных методов выяснения личности, будет требоваться пароль. В соответствии с Вашим собственным предложением, это будет слово «ГОСЛАР».
По мнению рейхсфюрера, обязательно присутствие следующих офицеров и штатских лиц:
рейхсфюрер СС Гиммлер
обергруппенфюрер СС Гейдрих
обергруппенфюрер СС Хайсмейер
обергруппенфюрер СС Небе
обергруппенфюрер СС Далюеге
обергруппенфюрер СС Дарре
группенфюрер СС Поль
бригадефюрер СС Тауберт
бригадефюрер СС Бергер
бригадефюрер СС Айке
бригадефюрер СС Вайстор
оберфюрер СС Вольф
штурмбаннфюрер СС Андерс
штурмбаннфюрер СС фон Ойенхаузен
гауптштурмфюрер СС Киндерман
оберштурмбаннфюрер СС Дибич
оберштурмбаннфюрер СС фон Кнобельсдорф
оберштурмбаннфюрер СС Клейн
оберштурмбаннфюрер СС Лаш
унтершарфюрер СС Ран
ландбаумайстер Бартельс
профессор Вильгельм Тодт
Хайль Гитлер,
Тауберт".
* * *
Писем было еще много, но я уже и без того очень рисковал, оставаясь так долго в этом доме. Более того, наверное, впервые с тех пор, как я покинул окопы в 1918 году, мне стало по-настоящему страшно.
