Текст книги "Вишняки"

Автор книги: Филипп Бабанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

СКАЗКА ПРО ЛЁНЬКУ И ПРО ЛЕНЬ

Жил себе хлопец, Лёнькой его звали. Жил и горя не знал. Встанет утром – зарядку сделает, зубы почистит, умоется. Да не просто умоется, как попало, а до самого пояса холодной водой обольётся, потом полотенцем – ширк, ширк, ширк – и спину и грудь. Вытрется так, что тело прямо горит, кровь так и играет в жилах.

Позавтракает с аппетитом и весёлый, бодрый идёт в школу.

На уроках внимательно слушает учителя, всё делает старательно и с охотой.

Домой вернётся – отдохнёт, поиграет и принимается за уроки. Уроки сделает, книжки и тетради в портфель сложит, а тогда можно и маме по хозяйству помочь. Вечер придёт – хлопец спокойно ложится спать: всё, что нужно, сделано.

– Молодец, Лёнька, – хвалил его учитель и неизменно прибавлял: – Берите, ребята, с него пример.

Дома соседки говорили Лёнькиной маме:

– И что за сынок у вас! Не ребёнок, а золото!

Так все хвалили и хвалили Лёньку.

«Может, я и правда самый лучший? – подумал он и задрал нос. – И знаю я всё лучше всех».

Вот приходит Лёнька однажды из школы, пообедал и побежал на улицу. Играл, играл, наконец вспомнил: «Пора бы уж идти уроки делать». А кто-то ему шепчет: «Успеешь. Можно и попозже».

Уже стемнело, когда Лёнька вошел в хату. Разыскал свой портфель с книжками и тетрадями, положил на стол.

«Зачем тебе учить, если ты и так всё лучше всех знаешь? Один раз можно и не выучить», – снова шепнул ему кто-то на ухо. Так тихонько шепнул, что Лёньке показалось, будто это он сам подумал.

Всё-таки вынул он нехотя книжку, развернул на той странице, где на дом было задано. Хотел читать, но тут буквы в книге начали такое вытворять, что просто жутко: то выскакивают одна перед другой, то прячутся одна за другую, словно смеются над ним.

Вздохнул Лёнька, отодвинул книжку, достал тетрадь по арифметике. Окунул перо в чернила, хотел писать, а перо только царапает и не пишет – сломано.

Еле нашёл другое перо. Не успел окунуть, а оно – кап! Кляксу посадил в тетради. Думал промокнуть – на всю страницу размазал.

И снова нашёптывает кто-то на ухо: «Поздно уже. Ты устал. Поспи лучше». А веки слипаются, точно мёдом намазанные.

Зевнул Лёнька раз, другой, да так сладко, что за ушами затрещало, и лёг спать.

Так первый раз Лёнька не выучил уроки…

Утром Лёнька проснулся в тот же час, что и всегда. Хотел по привычке сбросить с себя одеяло и вскочить на ноги. Но тут опять кто-то стал нашёптывать – нежно, сонно: «Куда тебе спешить? Полежи немножко. Под одеялом тепло, мягко».

Лёнька хотел возразить коварному голосу и сделать по-своему. Но не нашёл в себе сил и всё-таки полежал, даже вздремнул. А потом как сорвётся! Физзарядка? Куда там! Успеть бы умыться и позавтракать.

Чуть на урок не опоздал.

И в школе почему-то всё зевал, учителя слушал невнимательно. А когда ребята записывали домашние задания, тот же голос шептал: «Не пиши, ты и так запомнишь… И вообще, всё это скучно… А во дворе как чудесно, птички по деревьям порхают. Ни тебе уроков, ни домашних заданий. Хорошо бы совсем в школу не ходить и всё знать. Придумали бы такую машинку, чтобы отвечала за тебя на любой вопрос: и по языку, и по арифметике, и по географии…»

Сначала Лёнька колебался: прислушаться к этому подозрительному шёпоту или нет? Но позже лень так завладела им, что он на всё махнул рукой и во всём слушался этого сладенького голоса, который сковал мысли и движения и усыплял его среди урока.

Чтобы угодить этому голосу, не нужно ничего делать, не нужно думать. И это было самым соблазнительным.

Вскоре и дома и в школе стали замечать, что с Лёнькой происходит что-то необычное. То опоздал на урок, то пришёл в школу неумытый, в нечищеных ботинках. Ходил какой-то обвисший, сонный, кислый.

Лёньку перестали узнавать.

Опоздал он как-то на урок и тихо постучал в дверь.

– Войдите, – говорит учитель.

И вот входит в класс хлопец: грязный, нечёсаный, пиджачок на нём помятый, рваный, без пуговиц… Не хлопец, а страшилище какое-то.

– Что тебе, мальчик, нужно? – удивлённо спрашивает учитель.

– На урок я… учиться, – отвечает тот.

– Да кто ты такой?

– Лёнька.

Тут уж все удивились, зашумели:

– Разве это Лёнька?

– Голос, вроде, его.

– Не может быть!

– Это не Лёнька.

Давай ребята ощупывать хлопца да разглядывать – Лёнька или не Лёнька?

– Иди себе, мальчик, домой, – сказал наконец учитель, – и больше никогда не лги. В нашем классе не может быть таких грязнуль.

Повернулся Лёнька и пошёл домой.

Идёт по улице, пташки скачут с ветки на ветку, – перекликаются удивлённо:

– Чей такой? Чей такой?

– Чей-чей? Чей-чей?

Тоже не узнают.

Рассердился Лёнька. Хотел поднять камень и швырнуть в любопытных пташек, да лень ему к земле нагибаться.

Наконец на свой двор приплёлся. Смотрит – кот Мурко сидит на пороге, греется под солнышком.

Лёнька к нему:

– Киса! Мурик!

А кот в ответ:

– Замур-мур-мурзанный! Ф-фу! – и побежал со двора.

Выбежал Шарик из коридора. Протянул Лёнька руку, чтобы погладить, а пёс как бросится на него:

– Гр-р-рязный! Пр-рочь, пр-рочь, пр-рочь!

Так и кидается под ноги, в хату не пускает.

Насилу отогнал его Лёнька. Он уже в комнате был, а Шарик никак не мог успокоиться:

– Гр-р-рязный! Пр-рочь!

Сегодня Лёнька даже играть не захотел – в постель потянуло. Так, одетый, и лёг, а сам думает: «Что ж это такое? Это ведь правда я, а никто не верит… Двойки в журнале… Карикатура в стенгазете… Все в школе, а я… Что со мной делается?»

И тут снова тот сладенький коварный голос: «Не волнуйся, проживём как-нибудь. Никуда твоя школа не убежит».

Лёнька насторожился: голос уже не шептал, а звучал нахально, уверенно.

– Кто это? – спросил он испуганно.

– Хи-хи-хи, – засмеялся тоненький голос. – Это я.

Лёнька так и подскочил на кровати. Оглядывается кругом – никого не видит.

– Кто же ты?

– Лень… Да не вертись. Всё равно ты меня не увидишь. Я как тень твоя – всегда с тобой.

– Зачем? Что тебе нужно?

– Хи-хи! Я с тобой с того самого дня, как ты первый раз уроки не сделал. Помнишь?

– Помню.

– Кто хоть немножко заленится – я сразу к нему. И чем больше он ленится, тем лучше я себя чувствую.

– Чудно́.

– Ничего чудного. Я же – Лень. Пока будут лодыри, и я жить буду.

– А… а разве я… лодырь? – с ужасом спросил Лёнька.

– А кто же ты? Лодырь и есть. Теперь ты весь мой. Хи-хи-хи!

Лень так противно хихикала, что у Лёньки прямо по спине мурашки забегали. «Лодырь…» Неужели его можно назвать этим страшным словом?..

– Так это ты всё время нашёптывала мне, чтобы я ничего не делал? Это ты мешала мне читать и писать?

– А то кто же?

«Плохи мои дела, – подумал Лёнька. – Что мне делать? Если теперь никто меня знать не хочет, что дальше будет?»

Подумал, да и говорит:

– А ну, вылезай, где ты там, и стань так, чтобы я тебя увидел.

– Это можно, – говорит Лень, – только смотри получше.

При этих словах перед Лёнькой возникло какое-то бесформенное, растерзанное существо. Единственное, что хорошо разглядел Лёнька, были глаза – мутные, мёртвые, словно стоячая гнилая вода в канаве. Ни одного желания, ни одной мысли не было в них. И, когда Лёнька глянул в эти глаза, его стал разбирать сон – тяжёлый, тягучий…

«Усыпит меня проклятая Лень так, что и не встанешь», – совсем уже перепугался Лёнька. Собрал все свои силы, тряхнул головой, вскочил с кровати да как топнет ногой, как крикнет:

– Не по пути мне с тобой! Прочь! Сгинь с глаз!

– Ой! – слабо пискнула Лень и куда-то исчезла.

Только ветер загудел в трубе, заскулил жалобно, зазвенел оконным стеклом – и всё стихло.

И сразу Лёньке стало свободно, легко, точно гору с плеч сбросил. «Во сне это было или наяву?» Бросился к зеркалу и остолбенел: такое на него оттуда глянуло пугало, что и смотреть противно было!

Так вот почему не узнали его ученики, учитель. А всё из-за проклятой Лени.

Поскорее снял пиджак и давай его чистить, чинить, пуговицы пришивать. Потом умываться. «И сразу в школу, – решил Лёнька. – Надо всем ребятам эту историю рассказать. Как бы кто из них тоже ненароком с Ленью не подружился».

ВИШНЯКИ

Село наше большое, красивое. И название у него такое славное: Вишняки. А почему оно так называется, я в точности не знаю. Мы с ребятами спорили, спорили, но так ни до чего и не доспорились. Некоторые говорят, будто название пошло от того, что вишнёвых садиков у нас много. А я думаю, это от фамилии: у нас полсела – Вишняки. И я вот Вишняк, и Петро да Наталка, с которыми я дружу, тоже Вишняки…

Дружить-то мы дружили давно, только учились в разных школах. У нас было две школы в разных концах села: ребят ведь много, а школы маленькие, в одной ни за что бы не поместились. Так мы и ходили: я с Наталкой в одну школу, а Петро – в другую.

Наталку все уважают; она такая спокойная, разумная и учится хорошо. А главное – не плакса или неженка, как некоторые. Сама другого не обидит, но и себя в обиду не даст. С ней можно и в лес пойти, и даже в разбойников поиграть. Она и дружит-то больше с нами, мальчишками.

А Петро… Нет, он тоже неплохой парень. За что бы мы ни взялись, никогда не отстанет. Только вот…

Например, зашёл как-то разговор про реки, Наталка и говорит:

– Днепр знаешь какой широкий?.. Когда я к дедушке ездила, он меня на лодке перевозил.

– Я тоже ездил к дяде. И на Днепре был, – перебивает Петро. А уж когда он начнёт про себя рассказывать, его не остановишь. – Я даже переплывал Днепр!

Ему, видно, и этого показалось мало, поэтому он добавил:

– Туда и обратно переплывал. И дно доставал. Там на дне всякие ракушки да камушки…

Вот ведь какой!

В другой раз Наталка сообщила с гордостью:

– Я уже пять раз на турнике подтягиваюсь! – Но тут же вздохнула и сказала с грустью: – А вот Валерик – даже шесть.

Валерик – это я.

Петро, как всякий раз, когда хвалили не его, а кого-нибудь другого, скривил губы:

– Ха, подтягиваться! Я «солнце» могу вертеть! А подтягиваться – пожалуйста, сколько угодно…

И опять как заведётся – только слушай! Со слов Петра выходило, что он – знаменитый спортсмен, арифметику знает назубок, стихи рассказывает лучше всех и вообще первый ученик в классе, если не во всей школе.

Но в прошлом году случилось совсем неожиданное. Сколько до этого мы с ребятами бегали везде – и ничего такого не замечали. И вдруг – на́ тебе: нефть нашли. Да ещё где: за нашими огородами, прямо на колхозном поле!.. Не сверху, конечно, а глубоко в земле. Но это всё равно. Главное – нефть!

Мы всё лето туда бегали. Ух, интересно! Машин этих, тракторов – не пересчитать! Рабочие соорудили вышки – высокие такие, железные – и давай скважины бурить. Моторы стоят огромные: чах-чах! Чах-чах!.. А от них бур вращается, землю сверлит. Всё глубже, глубже зарывается.

Потом нефть пошла. Где сама, а где насосами выкачивают её. Бежит она по трубам прямо на станцию. А там цистерны наполнили, паровоз подцепили – и будь здоров! Поехала наша вишняковская нефть на перерабатывающий завод!..

Но я это вот к чему: как только нефть нашли, так сразу посёлок огромный начали строить, потому что людей понаехало много. Посёлок тоже назвали Вишняки. И прежде всего на новой улице поставили новую школу, да такую – куда нашим: кирпичная, двухэтажная!

Теперь все мы – Наталка, Петро и я – пошли учиться в эту школу. И даже в один класс попали – в четвёртый «Б». А учителя нам дали того, который Петра учил – Василия Кондратьевича.

Ну, идём мы в школу втроём. Петро держится героем, то и дело складки разглаживает на своей новой форме. Потом покосился на большой букет в Наталкиных руках и говорит:

– А мы с Валеркой без букетов. И правильно. Мальчишкам это не подходит.

– Что ты! – возразила Наталка. – Учителю было бы приятно, если бы и мальчики пришли с цветами.

– Нужно ему очень! Он у нас строгий, без всяких там этих нежностей. Да я его не боюсь, я всегда всё знаю.

И опять пошло: я да я!..

Ну ладно.

Подходим к школе. Петро заметил кого-то из своих одноклассников, бросил нас и побежал к ним. Я только издалека видел, как он всё руку сгибал – мускулами, значит, хвастался.

Наконец звонок позвал всех в класс.

Зашли мы, смотрим: половина ребят вовсе не наши, не сельские. И всё больше девочки. Это они со своими отцами – нефтеразведчиками – приехали в новый посёлок.

Вот и учитель Василий Кондратьевич – седой, важный – медленно вошёл и поздравил нас с началом учения.

– В этом году вы должны учиться ещё лучше, – сказал он. – Вы уже большие, в четвёртый класс ходите. Надеюсь, вы все скоро подружитесь, и мы будем работать одним хорошим коллективом.

Тут все заулыбались. Мы, вишняковские, стали украдкой посматривать на новеньких, а те рассматривали нас.

Учитель сделал по списку перекличку, потом сказал:

– А теперь давайте вспомним, что мы учили в прошлом году.

Я заметил, как Петро насторожился. А учитель, будто нарочно, взглянул на него и сказал:

– Иди-ка, Петро, к доске.

– Кто, я? – растерянно переспрашивает Петро.

– Ну да.

От волнения, что ли, Петро даже споткнулся на ровном полу. Наверно, он тоже слышал, как Наталка шепнула кому-то из новеньких:

– Это отличник, лучший ученик класса.

Вышел Петро к доске, написал задачу, а как она решается – не сообразит. Лицо у него красное, потное. Оглянулся он, видит: почти все решили и на него смотрят. И Наталка. И новенькие. Задачка-то пустяковая.

– Делить надо, – шепчу я.

Петро ухо подставил, вроде услышал, а какое число на какое делить, чувствую, не поймёт. Учитель заметил, что я подсказываю, спросил:

– Ты, кажется, помочь хочешь? Иди к доске.

Вышел я и всю задачку от начала до конца распутал. А Петро только стоит да на доску смотрит…

Идёт Петро на место, а сам украдкой на дверь поглядывает. Так бы вот, наверно, и выскочил из класса. Но нельзя ведь! Сел он за парту, надулся. Жаль мне его стало.

– Говорил тебе: делить надо, – шепчу я.

– Отстань, – отмахнулся Петро, – нужны мне теперь твои советы…

Наталка впереди нас сидит. Услышала наш разговор и тоже оглядывается на Петра сочувственно. Он от этого ещё пуще краснеет.

А на уроке физкультуры Василий Кондратьевич предупредил:

– Наши соседи – ученики четвёртого класса Весёлоподольской школы – хотят организовать с нами физкультурные соревнования. Так что надо быть готовыми. А ну, давайте покажем, на что мы способны. С правого фланга по одному – к турнику…

Пошли мы все подряд. Наталка подтянулась пять раз, я – шесть. Дальше очередь Петра. Подходит он к турнику, а у самого ноги заплетаются. Даже побледнел весь.

– Смелее, Петро! – подбадривает учитель.

Петро едва ухватился за перекладину, хоть она и не высоко совсем.

– Теперь подтягивайся, – говорит учитель.

Но Петро перебирает в воздухе ногами, а уж подтянуться вовсе не может. Подрыгал, подрыгал ногами и упал на землю.

Хохочут все, прямо заливаются! У Петра уши, кажется, вот-вот сгорят.

И перед новенькими ему стыдно, а больше всего, конечно, перед Наталкой. Очень уж он дорожил её уважением.

«Но разве после этого она будет дружить с Петром? – подумал и я. – Даже разговаривать с ним не захочет!»

Стал Петро на своё место. Сам, понятно, слышит, как девчата хихикают. А мальчишки – те издеваются без стеснения:

– Вот это физкультурник!

– Ну и циркач!

А тут ещё Василий Кондратьевич масла в огонь подливает:

– Эге! – говорит. – Так мы с тобой, Петро, соседей не одолеем! Осрамят они нас, ой, как осрамят!

Одна из новеньких в насмешку спрашивает Наталку:

– Значит, это отличник, лучший ученик в классе?

Обидно, наверно, стало Наталке за нашего вишняковца. Посмотрела на Петра так, что у того лицо перекосилось – вот-вот заревёт хлопец! – но ответила нарочно громко:

– Это ничего не значит. Просто он всё за лето забыл. Начнёт учиться и, увидишь, снова отличником станет.

И опять взглянула на Петра, словно сказала глазами: «Слышал? За тебя дала обещание».

* * *

Уроки закончились. Домой мы тоже втроём пошли. И вот ведь какая эта Наталка: хоть бы словом обмолвилась о том, что в школе произошло! Сказала только, что ей и самой надо задачки повторить, а то она в них не слишком твёрдо разбирается.

– Да одной как-то не хочется. Давайте вместе повторять, а? – предложила она.

Петро согласился. Я, конечно, тоже. Вместе так вместе!

С тех пор мы всегда втроём уроки готовим. И не только задачки или там грамматику – физкультурой тоже вместе занимаемся. Петро у нефтяников трубу подходящую выпросил, и мы турник себе сделали. Порешаем задачки – и на турник. Потом другое что-нибудь почитаем – и опять бежим на улицу, попрыгаем, поиграем… Хорошо так: не устаёшь и уроки даже лучше запоминаются. Зимой на лыжах ходили, на коньках. По реке далеко-далеко уедем, еле к вечеру домой доберёмся!

А когда закончилось первое полугодие, всем выставили отметки. И оказалось вдруг, что Петро и правда отличник. Но самое удивительное – он вовсе этим не хвастается. Иногда разве прорвётся у него что-нибудь такое. Но Наталка на него только глянет – и он сразу поперхнётся, умолкнет.

Во время зимних каникул были и соревнования с весёлоподолянцами. Мы, конечно, заткнули их за пояс! И, знаете, лучшими спортсменами в нашем классе оказались мы трое: Вишняк Наталка, Вишняк Петро и я – Вишняк Валерий.

Василий Кондратьевич даже как будто удивился. А потом при всех поздравил нас и поблагодарил:

– Спасибо, – говорит, – не подкачали. Молодцы Вишняки!

ПРО НАТУ И ТАТУ

В нашем дворе живут две сестрички – Наташа и Таня. Смешные такие девчонки! Сейчас им по три года, и они хорошо разговаривают. Но себя называют по-своему – так, как называли раньше, когда ещё только учились говорить. И знаете как?

Никогда не угадаете!

А вот как: Ната и Тата.

Будем и мы так звать девочек – во дворе их никто иначе не называет.

Сестрички так похожи, что их даже папа и мама иногда путают. Взглянешь на них и удивишься: ну совсем одинаковые!

Да сейчас не об этом разговор. Дело в том, что с Натой и Татой чуть не каждый день что-нибудь случается, то смешное, то неприятное. Не то чтобы какие-нибудь особенные невероятные приключения, а так всякие маленькие историйки. Это и понятно: с большими случаются большие приключения, а наши девчушки ещё совсем маленькие.

Если описывать всё, что происходит ежедневно с сестричками, это будет очень долго. Поэтому я расскажу вам, как Ната и Тата провели только один день.

Ёлочка

Ната и Тата спят на одной большой постели.

Сегодня они, как всегда, проснулись вместе, словно по команде. Проснулись, сели на постели и испуганно уставились заспанными глазами в угол. Чтобы убедиться, что она не спит и всё видит наяву, Ната крикнула:

– Тата, погляди, что там!

– Елочка, – удивлённо ответила Тата.

Тогда Ната быстро перелезла через сетку, приделанную к кровати, чтоб девочки ночью не попа́дали, и, босая, в одной рубашонке, побежала к ёлке.

Ой, чего только не было на этой ёлке!

Тут и разноцветные шары, и блестящие снежинки с фонариками, цветные ленты и флажки́, розовощёкие яблоки и конфеты!..

– Тата, вон медведик! Видишь, выглядывает из-под ветки?

– А вон ёжик, у него шубка из колючек!

– А вот лодочка!

– Не трогай, а то упадёт!

– Ой, колется!

Тут в комнату вошла мама.

– Не успели проснуться, как уже шум подняли, – сказала она. – Давайте одеваться!

Обуваться девочки сами умеют, а платья они надевают с маминой помощью.

Натягивая на ногу чулок, Ната спросила:

– Мама, а откуда ёлочка взялась?

– Из лесу пришла, – ответила мама.

– А что она в лесу делала? – поинтересовалась Тата.

– Елочка росла там среди своих зелёных подруг. Весной под нею птичка гнёздышко вила и кормила птенчиков. Елочка оберегала маленьких птенчиков от непогоды. Позднее, летом, она защищала от жаркого солнца цветок, который рос в её тени. А как-то зимой злой и жадный волк хотел съесть зайчика. Бежит бедный зайчик, а волк вот-вот его догонит. Что тут делать? Глядь – ёлка стоит. Зайчик под ёлочку – прыг! Елочка прикрыла зайчика ветвями, волк не заметил его – пробежал мимо. Вот так ёлочка от волка зайчика спрятала.

– Мама! А что потом было?

– А потом ёлка пришла сюда. Вы спать легли, а мы с папой поставили её тут и украсили.

– Зачем украсили? – опять поинтересовалась Ната.

– Чтоб красиво было, – вставила Тата и тоже спросила: – А почему она колется?

– Колется, чтоб её не трогали, – ответила мама. – А поставили и украсили ёлку, потому что сегодня праздник – Новый год. Елочка всегда приходит из лесу на Новый год, чтоб порадовать, повеселить ребяток.

– Новый год! Новый год! – закричали девочки, прыгая вокруг ёлки.

– Да, сегодня Новый год. Поздравляю вас, дочки, с Новым годом. Растите большие и счастливые.

Сёстры не знали, что на это ответить. Тата немного подумала и сказала:

– И ты, мамочка, расти большая и счастливая.

Мама улыбнулась:

– Спасибо!