Текст книги "Марионетки мироздания"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Покажите ваши часы, – попросил мальчик. – Сколько в них камней?

Бартон осторожно снял часы с руки и подал мальчику.

– Двадцать один, – ответил он.

– Красивые. – Питер повернул их вверх ногами, потом взглянул на заднюю крышку. Проведя чуткими пальцами по их стеклу, он отдал часы Бартону. – В Нью-Йорке все носят такие часы?

– Только те, кто что-то из себя представляет.

Помолчав, Питер произнес:

– Я могу остановить время. Ненадолго… всего на несколько часов, но когда-нибудь дойду до целого дня. Что вы на это скажете?

Бартон не знал, что тут можно ответить.

– А что ты еще можешь? – осторожно спросил он.

– У меня есть власть над его созданиями.

– Чьими?

Питер пожал плечами:

– Его. Да вы знаете… он с той стороны. Не со светлыми волосами, как металл, а с разведенными руками. Не видели?

– Нет, не видел, – рискнул Бартон.

Питер удивился:

– Вы должны были его видеть. Даже их обоих, они здесь все время. Иногда я ухожу по дороге, чтобы посидеть на своем камне, откуда их хорошо видно.

С трудом подбирая слова, Бартон ответил:

– Может, как-нибудь возьмешь меня с собой?

– Там хорошо. – Щеки мальчика раскраснелись, он потерял осторожность. – В хорошую погоду обоих хорошо видно. Особенно того… в самом конце. – Он рассмеялся. – Это забавно. Сначала я боялся, но потом привык.

– А как их зовут, ты знаешь? – неуверенно спросил Бартон, пытаясь ухватиться хоть за что-то, что он смог бы понять. – Кто они такие?

– Не знаю. – Лицо Питера покраснело еще больше. – Но когда-нибудь узнаю… Должен быть способ. Я спрашивал некоторых созданий высшего уровня, но они тоже не знают. Однажды я вылепил особого голема с большим мозгом, но и он ничего не смог сказать. Может, вы поможете? Умеете обращаться с глиной? Пробовали когда-нибудь? – Он подошел к Бартону и добавил вполголоса: – Никто здесь ничего не знает, и никого это не волнует. Приходится действовать в одиночку. Если бы мне кто-то помог…

– Да, – понимающе вздохнул Бартон.

Интересно, во что это он вляпался?

– Я хочу выследить одного из странников, – продолжал Питер взволнованно. – Хочу узнать, откуда они и как это делают. Если мне помогут, может, и я этому научусь.

Бартон почувствовал себя дурак дураком. О каких это странниках говорит парень и что они делают?

– Хорошо. Когда начнем? – несмело сказал он.

Но Питер прервал его:

– Покажите мне вашу руку. – Он взял Бартона за запястье и внимательно изучил его ладонь. Потом вдруг отпрянул, лицо его побледнело. – Вы лжете! Вы ничего не знаете, вообще ничего!

– Конечно, не знаю, – заверил его Бартон.

Однако прозвучало это неубедительно. Удивление и страх мальчика сменились явной враждебностью. Питер повернулся и открыл дверь в коридор.

– Ничего вы не знаете, – повторил он со злостью и презрением. Потом помолчал и добавил: – А я кое-что знаю.

– Что именно? – бросил Бартон. Он шел ва-банк, отступать было уже поздно.

– Такое, чего не знаете вы, – сказал мальчик.

Загадочная, таинственная улыбка появилась на его лице, оно вдруг сделалось хитрым.

– Что же? – хрипло повторил Бартон. – Что знаешь ты и чего не знаю я?

Ответом было не то, чего он ждал. Дверь с грохотом захлопнулась, послышались удаляющиеся шаги мальчика. Бартон стоял неподвижно, вслушиваясь в стук каблуков по истертым ступеням.

Мальчик выбежал на веранду и, оказавшись под окном Бартона, приложил руки ко рту и крикнул изо всех сил. С губ его сорвался приглушенный, слабый, но пронзительный возглас, отдавшийся в ушах Бартона каким-то диким эхом:

– Я знаю, кто вы. Кто вы на самом деле.

Глава 4

Уверенный, что чужак не идет за ним, и довольный эффектом, который вызвали его слова, Питер Триллинг прошел между кучами щебня за домом. Он миновал хлев, открыл ворота, ведущие в поле, потом старательно закрыл их за собой и направился к сеновалу.

Там пахло сеном и навозом. Питер осторожно поднялся по лестнице, не упуская из виду входа, ярко освещенного солнечными лучами. Он испытывал легкое беспокойство – чужак мог все-таки пойти за ним.

Оказавшись на чердаке, он удобно устроился в нужном месте и стал ждать, затаив дыхание и вспоминая недавние события.

Он совершил ошибку, фатальную ошибку: чужак многое узнал от него, а сам он не узнал ничего. Ну, честно говоря, человек этот узнал не так уж и много, утешил себя Питер. Его можно было в некотором смысле назвать загадкой. Нужно соблюдать осторожность, следить за каждым его шагом и не поступать опрометчиво. Этот человек еще может пригодиться.

Питер встал и снял лампу, висевшую на ржавом гвозде над самой его головой, там, где перекрещивались две мощные балки. Ее желтый свет разогнал царящий на чердаке мрак.

Вокруг все было точно так, как он оставил в последний раз; никто и никогда сюда не приходит. Усевшись на сене и поставив лампу рядом, Питер осторожно поднял первую клетку.

Маленькие красные глаза крысы сверкнули из густой спутанной шерсти. Крыса шевельнулась и отошла в глубь клетки, когда Питер отодвинул дверцу и потянулся за ней.

– Иди сюда, – прошептал он, – не бойся.

Он взял крысу, поднял ее дрожащее тельце и погладил. Длинные усы зашевелились, а подвижный носик обнюхал пальцы и рукав рубашки Питера.

– Есть еще рано, – сказал мальчик крысе. – Я хочу только взглянуть, хорошо ли ты подросла.

Он запихнул крысу обратно в клетку и закрыл проволочную дверцу. Потом осветил следующие клетки, скрывающие внутри снующие серые силуэты с красными глазами и чуткими носами. Все были на месте, в отличном состоянии – сытые и здоровые. Клетки стояли друг на друге в несколько рядов.

Выпрямившись, он оглядел банки с пауками, ровными рядами стоящие на полках. Внутри банки густо покрывала паутина, похожая на спутанные старушечьи волосы. Пауки из-за жары двигались медленно – жирные блестящие шарики. Питер сунул руку в коробку с бабочками, вынул горсть мертвых насекомых и бросил понемногу в каждую банку, следя, чтобы ни один паук не удрал.

Все шло как надо. Он погасил лампу, повесил ее на место и некоторое время стоял неподвижно, наблюдая за входом в сарай. Затем спустился по лестнице вниз.

Взяв из мастерской щипцы, он занялся серпентарием. Для первого раза все шло нормально. Потом, набравшись опыта, он сделает это гораздо быстрее.

Измерив каркас, он определил размеры стекла. Где бы найти никому не нужное окно? Может, взять в коптильне? Ею не пользовались с прошлой весны, когда начала протекать крыша. Он отложил карандаш, взял складной метр и вышел из сарая на двор, залитый ослепительным солнечным светом.

Когда он бежал через поле, сердце его бухало от волнения. Пока все шло как задумано: Питер постоянно добивался превосходства. Чужак мог все испортить, и Питер хотел убедиться, что его не направили по ложному пути. Пока он не понимал смысла появления этого человека и вообще мало знал.

Что он делает в Миллгейте? Наверняка этому есть какая-то причина. Тэд Бартон… нужно им заняться. Если потребуется, его можно будет нейтрализовать. А может, удастся направить его на…

Что-то зажужжало. Питер вскрикнул и метнулся в сторону. Невыносимая боль пронзила шею и плечо, мальчик катался по разогретой траве, крича и размахивая руками. Его охватил панический страх, охотнее всего он зарылся бы в землю.

Жужжание смолкло, остался только свист ветра. Он был один.

Дрожа от страха, Питер медленно поднял голову и неуверенно открыл глаза. Шея и плечо горели: его ужалили в двух местах.

Слава богу, они действовали в одиночку, а не организованно…

Питер встал, пошатываясь. Как он мог так глупо выскочить на открытое пространство! А если бы до него добрался весь рой?

Забыв о стекле, он вернулся в сарай. Это явное предупреждение, и в следующий раз все может оказаться гораздо сложнее. Ему не удалось убить их, обе улетели и теперь передадут новость, так что у этой будет повод для радости.

Да, он добивался превосходства, но не чувствовал себя в безопасности. Пока не чувствовал. Следовало соблюдать осторожность, чтобы не потерять в одну минуту все обретенное. Причем по собственной вине.

Но что хуже всего – он толкнул Чаши Весов, загремевшие, словно падающие костяшки домино. Все было так тесно связано…

Питер огляделся: надо было найти грязь и замазать ею укусы.

– Что случилось, мистер Бартон? – услышал он веселый голос над ухом. – Гайморит? Большинство людей, держащихся вот этак за нос, жалуются на гайморит.

Бартон выпрямился – он почти заснул над тарелкой. Его кофе остыл и помутнел, а картофель подсох и покрылся твердой коркой.

– Что вы сказали? – пробормотал он.

Мужчина, сидевший рядом, отодвинул стул и вытер губы салфеткой. Был он средних лет, полноват и хорошо одет: костюм в мелкую полоску, белая рубашка, на шее элегантный галстук, а на жирном белом пальце – массивный перстень.

– Меня зовут Мид, Эрнст Мид. Все дело в том, как вы держали голову. – Он улыбнулся, показав золотые зубы. – Я врач. Вам нездоровится?

– Я просто устал, – ответил Бартон.

– Вы приехали недавно? Это хорошее место. Я иногда обедаю здесь, когда не хочется готовить самому. Миссис Триллинг любезно соглашается обслуживать и меня. Правда, миссис Триллинг?

Женщина кивнула. Лицо ее было уже не таким опухшим: в сумерках цветочная пыльца разносится не так далеко. Большинство обитателей пансионата перебрались на защищенную сеткой веранду, чтобы немного посидеть в прохладной темноте перед сном.

– Что привело вас в Миллгейт, мистер Бартон? – вежливо спросил врач. Он запустил руку в карман плаща и достал коричневую сигару. – Сюда мало кто приезжает. Вообще-то, это странно. Когда-то здесь было оживленное движение, но с некоторых пор все прекратилось. Пожалуй, вы первый человек, заглянувший сюда за последние годы.

Бартона это заинтересовало. Мид был врачом, он мог что-нибудь знать. Допив кофе, Бартон осторожно спросил:

– Вы давно здесь работаете, доктор?

– Всю жизнь. – Мид неопределенно махнул рукой. – У меня своя клиника на вершине холма, мы называем ее Дом тени. – Он понизил голос. – Муниципалитет не обеспечивает врачебного надзора, поэтому я построил клинику и содержу ее за свой счет.

– Когда-то здесь жили мои родственники, – сказал Бартон, старательно подбирая слова. – Это было давно.

– Бартоны? – Мид задумался. – Насколько давно?

– Восемнадцать—двадцать лет назад. – Глядя на внушительное лицо врача, лучившееся спокойным знанием, Бартон добавил: – Дональд и Сара Бартоны. У них был сын, он родился в двадцать шестом году.

– Сын? – Мид с интересом посмотрел на него. – Кажется, я что-то припоминаю. В двадцать шестом? Наверняка именно я принимал его. Но тогда я, конечно, был гораздо, моложе. Все мы были моложе.

– Этот мальчик умер, – медленно сказал Бартон. – Умер в тридцать пятом году. От скарлатины. Тут был зараженный водоем.

Доктор поморщился:

– О, я вспомнил. Да, это я велел закрыть его, это была моя идея. Так это были ваши родственники? Тот мальчик был вашим кузеном? – Он нервно затянулся сигарой. – Я помню тот случай: трое или четверо детей умерли, прежде чем мы закрыли этот пруд. Бартоны, говорите? – Он задумался. – У них был один ребенок: красивый мальчик. Волосы были как у вас, и вообще лицо похожее. Теперь понятно, почему мне все время казалось, что я вас откуда-то знаю.

Бартон затаил дыхание.

– Вы помните? – Он наклонился ближе к доктору. – Вы видели, как он умирал?

– Я их всех видел, когда они умирали. Это было еще до постройки Дома тени. Да, совершенно точно, в старом окружном госпитале. Боже, до чего мерзкое место! Ничего странного, что они умерли. Грязь, запущенность… После этого я и построил свою больницу. – Он покачал головой. – Сегодня я спас бы их всех… без труда. Но теперь поздно об этом говорить. – Он коснулся руки Бартона. – Мне очень жаль. Но ведь и вам тогда было не много лет. Какое между вами было родство?

«Хороший вопрос, – подумал Бартон. – Я бы и сам хотел это знать».

– Когда я думаю об этом, – медленно произнес доктор Мид, – мне кажется, что того мальчика звали так же. Ваше имя, случайно, не Теодор?

– Теодор, – подтвердил Бартон.

Врач задумчиво нахмурился.

– Такое же, как у вас. Мне с самого начала казалось, что я уже где-то его слышал.

Бартон вцепился в край стола.

– Доктор, – сказал он, – его похоронили здесь, в городе?

– Разумеется, – медленно подтвердил доктор. – На городском кладбище. – Он изучающе взглянул на Бартона. – Хотите навестить могилу? Нет проблем. Вы за этим сюда и приехали… навестить могилу?

– Не совсем, – ответил Бартон.

По другую сторону стола, рядом с матерью, сидел Питер Триллинг. Шея у него опухла и горела, правая рука была забинтована куском грязной марли. Был он мрачен и явно недоволен. Ушибся? Или кто-то его укусил? Бартон смотрел, как тонкие пальцы ребенка мнут кусочек хлеба «Я знаю, кто вы, – звучал в его ушах крик мальчика. – Знаю, кто вы на самом деле». Точно ли он знал или просто похвалялся?

– Послушайте, – произнес доктор Мид, – я не собираюсь лезть в ваши дела, это было бы невежливо. Но я вижу, что вы не в своей тарелке. Вы приехали сюда не отдыхать?

– Да, вы правы, – ответил Бартон.

– Может, расскажете, в чем дело? Я старше вас и живу здесь очень давно. Я родился и вырос здесь, знаю тут всех и каждого, а многим помог появиться на свет.

«Может, это и есть нужный человек? Друг?»

– Доктор, – медленно сказал Бартон, – мальчик, который тогда умер, связан со мною, но я и сам не знаю, каким образом. – Он потер лоб. – Я не понимаю этого и должен выяснить, какая же между нами связь.

– Зачем?

– Этого я вам сказать не могу.

Доктор вынул из маленькой гравированной коробочки серебряную зубочистку и принялся задумчиво ковыряться в зубах.

– Вы были в редакции? – спросил он. – Нат Тейт наверняка мог бы вам помочь. Старые записи, снимки, газеты… И в участке вам тоже могли бы помочь: налоги, долги, штрафы… А вообще, если вы хотите установить свою связь с этим мальчиком, лучше всего сходить в суд.

– Меня интересует Миллгейт, а вовсе не суд. – Бартон помолчал, потом добавил: – Это связано со всем городом, а не только с Тэдом Бартоном. Я должен узнать обо всем. – Он повел рукой вокруг. – Это все как-то связано между собой. И с Тэдом Бартоном тоже. Разумеется, с другим Тэдом Бартоном.

Доктор Мид задумался, потом спрятал зубочистку и встал.

– Идемте на веранду. С мисс Джеймс вы еще не знакомы?

Что-то словно подтолкнуло Бартона, усталость вдруг исчезла, и он быстро поднял голову.

– Мне знакома эта фамилия. Я ее уже слышал когда-то.

Доктор Мид как-то странно посмотрел на него.

– Возможно, – согласился он. – Она сидела за обедом почти напротив вас. – Он придержал дверь. – Она библиотекарша и знает о Миллгейте все.

На веранде царил полумрак, и Бартону потребовалось несколько минут, чтобы к нему привыкнуть. Несколько человек сидели вдоль стен на старомодных стульях и софе. Одни курили, другие дремали, наслаждаясь вечерней прохладой. Веранду защищала сетка от насекомых.

– Мисс Джеймс, – заговорил доктор Мид, – это мистер Тэд Бартон. У него возникла проблема. Возможно, вы сможете ему помочь…

Мисс Джеймс взглянула на Бартона поверх сильных очков и улыбнулась.

– Рада познакомиться, – сказала она приятным мягким голосом. – Вы здесь новичок?

Бартон присел на подлокотник софы.

– Я приехал из Нью-Йорка.

– Вы первый человек, заглянувший сюда за многие годы, – сказал доктор Мид, наблюдая за Бартоном. Он выпустил большое облако дыма, и оно медленно поплыло по веранде; слабый красный огонек сигары слегка разогнал царивший полумрак. – Дорога практически разрушена, никто по ней не ездит. Мы каждый день видим одни и те же лица. Но у нас есть свои дела: я, например, руковожу клиникой. Мне нравится узнавать новое, экспериментировать, вообще работать с моими пациентами. У меня около десятка пациентов, требующих постоянного наблюдения. Иногда нам помогают женщины из города. В общем, у нас довольно мило.

– Вам известно что-нибудь о так называемом… барьере? – неожиданно спросил Бартон у мисс Джеймс.

– О барьере? – удивленно переспросил доктор Мид. – Каком барьере?

– Вы никогда о нем не слышали?

Доктор Мид медленно покачал головой:

– Нет, ни о каком барьере я никогда не слышал.

– И я тоже, – поддержала его мисс Джеймс. – А что это за барьер?

Никто не обращал на них внимания. Миссис Триллинг, остальные жители пансионата, Питер, дочь доктора Мида и еще несколько обитателей пансионата дремали или перешептывались на другом конце веранды.

– Что вы знаете о сыне миссис Триллинг? – спросил Бартон.

Мид откашлялся.

– Он вполне здоров.

– Вы его осматривали?

– Разумеется, – ответил доктор Мид, слегка обеспокоенный вопросом. – Я осматривал всех в этом городе. У него высокий показатель интеллекта, и он довольно энергичен. Много времени проводит один. Честно говоря, мне не нравится, когда дети слишком рано взрослеют.

– Но он совсем не интересуется книгами, – запротестовала мисс Джеймс. – Никогда не приходит в библиотеку.

Бартон помолчал, потом спросил:

– А что бы вы сказали, услышав: «Этот, с той стороны, с разведенными руками». Это вам о чем-то говорит?

Мисс Джеймс и доктор Мид смущенно переглянулись.

– Это похоже на какую-то игру, – буркнул доктор Мид.

– Нет, – ответил Бартон, – это вовсе не игра. Ладно, забудем. Все это неважно.

Мисс Джеймс наклонилась в его сторону:

– Мистер Бартон, может, я ошибаюсь, но мне кажется, вы считаете, будто здесь что-то не так. Что-то важное, связанное с Миллгейтом. Я права?

Бартон скривился:

– Здесь происходит что-то, лежащее за пределами человеческого понимания.

– Здесь? В Миллгейте?

– Я должен выяснить это. – Слова с трудом срывались с его губ. – Кто-то в городе должен об этом знать. Не могут же все сидеть и делать вид, будто все в полном порядке! Есть в городе кто-то, знающий все.

– О чем? – удивленно спросил доктор Мид.

– Обо мне.

Слова Бартона потрясли доктора Мида и мисс Джеймс.

– Что вы хотите сказать? – выдавила мисс Джеймс. – Разве кто-то здесь знает вас?

– Кто-то здесь знает все. Знает почему и как, знает то, чего я никак не могу понять. Что-то зловещее и чужое. А вы сидите спокойно, как ни в чем не бывало. – Бартон вдруг встал. – Простите, я устал. Увидимся позднее.

– Куда вы идете? – бросил доктор Мид.

– В свою комнату. Прилягу.

– Подождите, мистер Бартон, я дам вам несколько таблеток фенобарбитала. Они успокоят ваши нервы. А если захотите, можете зайти в клинику, я вас обследую. Мне кажется, вы переживаете сильный стресс. В вашем возрасте это…

– Мистер Бартон, – вставила мисс Джеймс с мягкой улыбкой, но решительно, – уверяю вас, в Миллгейте не происходит ничего странного… и очень жаль. Это самый спокойный город на свете. Случись здесь что-то достойное внимания, я первой узнала бы об этом.

Бартон открыл рот, собираясь ей ответить, но не издал ни звука. Слова застряли у него в горле, а то, что он увидел, заставило вообще забыть обо всем.

В конце веранды появились две слабо светящиеся фигуры – мужчина и женщина шли рядом, держась за руки. Видно было, что они разговаривают между собой, но не было слышно ни звука. Совершенно бесшумно они шли через веранду к противоположной стене и прошли в полуметре от Бартона, так что он отчетливо разглядел их лица. Они были молоды, светлые волосы женщины были заплетены в толстые длинные косы, лицо ее было овальным, кожа гладкой и светлой, губы чувственными. Мужчина, ее спутник, был не менее красив.

Они не обратили внимания ни на Бартона, ни на прочих жителей пансионата, глаза их вообще были закрыты. Они прошли сквозь стулья, сквозь софу и отдыхающих на них людей, потом сквозь доктора Мида, мисс Джеймс и стену. И исчезли. Две слабо светящиеся фигуры исчезли так же быстро и беззвучно, как появились.

– Боже мой, – пробормотал Бартон. – Вы видели их? – Никто не шелохнулся, несколько человек прервали было свою беседу, но затем снова вернулись к ней. – Вы их видели? – удивленно переспросил он.

Мисс Джеймс непонимающе уставилась на него.

– Конечно, – ответила она. – Мы все их видели. Они каждый вечер здесь проходят. Симпатичная пара.

– Но… кто… что… – Бартон жадно хватал ртом воздух.

– Вы впервые видите странников? – спросил Мид. – Может, там, откуда вы приехали, их нет?

– Нет, – подтвердил Бартон, и все удивленно вытаращились на него. – Кто они? Они прошли сквозь стену, сквозь мебель, сквозь вас!

– Верно, – согласилась мисс Джеймс. – Потому мы и зовем их странниками. Они ходят, где им вздумается, и проходят сквозь все. А вы этого не знали?

– И давно это началось? – спросил Бартон.

Ответ его не удивил, чего нельзя сказать о том, как он прозвучал.

– На нашей памяти так было всегда, – ответила мисс Джеймс.

– Мне тоже кажется, что странники были всегда, – сказал доктор Мид, попыхивая сигарой. – Это совершенно естественно, и я не вижу в этом ничего странного.