Текст книги "Исповедь недоумка"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– С некоторых пор я выкуриваю в день по три пачки «LM», пояснила она. Бог мой! Я никогда в жизни не курила так много! Не удивительно, что я теряю вес. Кошмар!

В ее голосе появились нотки сарказма.

– За что я плачу три сотни в месяц этому захолустному психиатру? Этой ослиной заднице…

– Успокойтесь, Фэй, сказал Натан. Сейчас мы поедем к вам, посмотрим счета, выпьем чего-нибудь крепкого или по чашке кофе, а затем я вернусь к своим занятиям

– Почему же вы не взяли ваши книги с собой?

– Я думал, что еду решать ваши финансовые проблемы.

– Господи! ответила она. Я за всю свою жизнь не наговорила столько нелепостей. Она смущенно улыбнулась. Вы просто не представляете себе, сколько вариантов я перебрала, чтобы пригласить вас ко мне без вашей жены. Ей следовало бы жить в начале века. Только не обижайтесь, что я отзываюсь о ней подобным образом.

Замедлив скорость и убрав одну руку с руля, она повернулась к нему и прикоснулась пальцами к его щеке.

– Вы мой кумир с тех самых пор, как я впервые увидела вас. О господи! Я намекала вам об этом несколько раз. Помните тот вечер, когда мы начали бороться друг с другом. Зачем, вы думаете, я попросила вас побороться со мной? Наверное, даже Гвен поняла, в чем суть дела. А вы как поступили? Вы швырнули меня на пол и вышли из комнаты, не проявив ко мне никакого интереса. У меня после этого неделю не сходили синяки на попе.

Натан молчал. Глова у него закружилась.

– Бог мой! сказала она более сдержанно. Меня еще никогда не тянуло так к мужчине. Мне нравится в вас все. В том числе и этот старый свитер… Где вы с Гвен достали эти свитера? Не останавливаясь, она продолжала: И почему вы ездите на велосипедах? Трясетесь над ними, как над детьми. Вам, что, подарили их родители?

Нат сказал:

– Нет ничего плохого в том, что взрослый человек ездит на велосипеде.

– А вы как-нибудь дадите мне покататься?

– Конечно. Без проблем.

– Это трудно?

– Вы никогда не ездили на велосипеде?

– Нет, ответила Фэй.

– На моем гоночном имеется переключение скоростей, начал объяснять Натан. Он сделан в Англии.

Кажется, что она не слушала его. На ее лице застыло мрачное выражение.

– Послушайте, сказала она через некоторое время. Вот вы приедете домой и что расскажете жене? Что я предлагала вам себя, как старая шлюха?

– А разве вы предлагали?

– Нет. Конечно, нет. Это вы мечтали соблазнить меня. Разве не помните?

Ее голос был пугающе серьезным.

– Вы ведь с этой целью поехали ко мне, не так ли? Но я раскрыла ваш план и не пустила к себе. Я отвезла вас обратно.

Они почти подъезжали к его дому. Натан вдруг понял, что она действительно намерена разорвать с ним отношения.

– Я не позволю вам входить в мой дом без вашей жены, продолжала Фэй. Если хотите прийти в гости, то берите ее с собой.

– Какая же вы дура! возмутился он. Настоящая стопроцентная дура!

– Что вы сказали? вскричала она.

– Советую следить за своим языком и думать, о чем вы говорите!

Казалось, что эти слова раздавили ее.

– Не нападайте на меня! закричала она. И выбирайте выражения. Почему вы обижаете меня?

Ее тон напомнил голос хнычущей и жалеющей себя девочки. Возможно, она подражала своим детям. Интуиция подсказывала ему, что так оно и есть. Это походило на гремучую смесь насмешки и обмана. Фэй смеялась над ним и хотела посмотреть, как он будет реагировать.

– Я думаю, вы настоящая стерва, ответил Натан.

Она пугала его своим необузданным нравом. Ему казалось, что в любой момент Фэй может наброситься на него и совершить какое-то насилие. Откуда такой запас энергии и сил? Эта женщина была загадкой.

– Жаль, что вы не воспринимаете меня серьезно, сказала она и улыбнулась ему дежурной, почти механической улыбкой. Спасибо, что согласились помочь мне с банковским уведомлением.

Подъехав к его дому, она остановила машину. Фэй явно сердилась и вела себя демонстративно холодно.

– Вы унизили меня, сказала она ровным голосом. Я в бешенстве и никогда не прощу вам такого отношения. Черт с вами. Катитесь к своей женушке.

Она склонилась над его коленями и открыла дверь машины.

– Спокойной ночи.

– Пока, ответил он, выходя из «бьюика».

Дверь хлопнула. Машина скрылась из виду. Натан, ошеломленный произошедшим, медленно поднялся на крыльцо.

На следующий день Натан позвонил ей не из дома, а из конторы по продаже земельных участков.

– Привет, Фэй, сказал он. Надеюсь, я не оторвал вас от дел.

– Нет, ответила она. Я не занята.

Ее голос в трубке казался очень свежим и бодрым.

У Натана создалось впечатление, что она привыкла вести свои дела по телефону.

– А это кто? Не тот ли это штрейкбрехер Натан Энтайл?

Ну, разве можно сказать, что ей тридцать два года, подумал Натан.

– Фэй, вы самая грубая из всех известных мне женщин.

– Пошли вы в задницу, со смехом сказала она. Решили опять оскорблять меня? Зачем вы звоните? Минутку. Подождите.

Натан услышал, как она бросила трубку на стол и закрыла дверь в гостиную. Вернувшись, она едва не оглушила его громким голосом.

– Я вчера весь вечер размышляла над вашим поведением. Мне не понятна логика мужчин. Что вы вбили себе в голову? И что вы пытаетесь мне навязать?

Похоже, сегодня она находилась в боевом настроении и не собиралась вести серьезных разговоров.

– Вы разрешите мне заехать к вам сегодня вечером? спросил он, чувствуя нарастающее напряжение. Ненадолго.

– Можете, ответила она. Мне подвезти вас?

– Нет. Я сам доберусь.

Чтобы помочь ему с поездками из дома до Мил-Вэли, где располагалась контора по продаже участков, шеф выделил ему на время старенький «студебекер».

– А вы приедете с женой? Как там ее зовут? Напомните мне, пожалуйста, имя вашей супруги?

– Увидимся, ответил он и повесил трубку.

Когда она поняла, кто и почему ей позвонил, ее голос стал отвратительно злым и излишне громким. Фэй знает, подумал он. Мы оба знаем, что случится дальше.

Что мы знаем?

Нам известно, к чему это приведет. Между нами возникли личные отношения. Они не касаются ни моей женЫ, ни ее супруга.

Зачем я связываюсь с ней и чего хочу? Насколько далеко я согласен зайти, и как далеко согласится зайти Фэй Хьюм?

Возможно, мы оба не знаем.

Затем он спросил себя, стоит ли ввязываться во все это? У меня прекрасная жена, подумал он. И мне нравится Чарли Хьюм. Фэй замужняя женщина. У нее двое детей. Почему же мы тогда?..

Потому что я хочу интимных отношений с Фэй Хьюм, подумал Натан.

Позже, возвращаясь вечером по северо-западной дороге в Марин-Каунти, он пришел к заключению, что Фэй хочет того же самого.

(десять)

Чтобы проведать Чарли и добраться до госпиталя Калифорнийского университета на углу Четвертой улицы и Парнассас, мне пришлось пройти немалый путь и в 6.20 утра сесть на грейхаундский автобус, который делал остановку в Шгвернес. В 8.00 я был в Сан-Франциско. Приезжая в этот город, я обычно захожу в библиотеку и читаю новые журналы, затем провожу какие-нибудь исследования и беру книги, необходимые для Чарли. После того как он пережил сердечный приступ, я изучаю кровеносную систему, выписываю из справочников важные сведения и приношу ему статьи для ознакомительного чтения. Каждый раз, когда Чарли видит меня с рюкзаком, наполненным книгами и техническими журналами, он всегда говорит:

– Привет, Исидор! Что новенького о моем сердце?

Первым делом я сообщаю ему информацию, которую узнаю от персонала госпиталя прежде всего, сведения о его состоянии и примерную дату выписки. Мне кажется, он ценит такие отчеты. Без моего вмешательства его снабжали бы щадящими и неточными данными, так что в некоторой мере он полностью зависит от меня. Покончив с научной информацией, я вынимаю блокнот и начинаю знакомить его с ситуацией в Дрейкз-Лендинг. При этом он почти всегда говорит:

– Теперь послушаем новости из нашей усадьбы.

Сегодня я решил сообщить ему кое-что серьезное, поэтому, взглянув в блокнот, сказал:

__ Твоя жена вступила во внебрачные отношения с Натаном Энтайлом.

Я хотел продолжить, но Чарли прервал меня.

– Что ты сказал?

– Последние четыре вечера Натан Энтайл приезжал к нам без своей супруги, ответил я, сверившись с записями. Он и Фэй вели себя так, что у меня не осталось сомнений, что у них любовный роман.

Мне было неприятно сообщать ему эту информацию. Но я решил держать его в курсе домашних событий. Я просто выполнял свой долг в обмен на кров и пищу. Наряду с другими обязанностями сюда входил сбор данных. Я всегда скрупулезно выполнял взятые на себя обязательства со всей полнотой и точностью.

– В четверг они до двух ночи пили мартини.

– Так, продолжай, сказал Чарли.

– Они сидели на кушетке… Затем Натан обнял Фэй и поцеловал ее. В губы.

Чарли промолчал. Однако я видел, что он внимательно слушал. Мне захотелось успокоить его.

– Наверное, можно не тревожиться… Натан не говорил, что любит мою сестру.

Чарли прервал меня жестом руки.

– Плевать я хотел на все это!

– Что ты имеешь в виду? возмутился я. Ты хочешь сказать, что тебе плевать на такую важную информацию?

– Нет, твоя информация тут ни при чем.

Помолчав некоторое время, он продолжил разговор:

– Что еще случилось дома на этой неделе? Только больше не говори мне о них. О Натане и Фэй. Лучше расскажи об утках.

– Утки… Сейчас посмотрим.

Я сверился с записями.

– После моего последнего отчета утки отложили тридцать яиц. Пекины несутся больше других. А меньше всех откладывают руены.

Чарли угрюмо молчал.

– Что еще ты хотел бы узнать? спросил я. Сколько корма они потребляют? У меня тут записаны и вес, и стоимость.

– Ладно, проворчал он. Расскажи мне про стоимость.

Я интуитивно чувствовал, что его безразличие к такой важной теме, как отношения Фэй и Энтайла, было тесно связано с моим неадекватным стилем изложения. Мне просто не удалось создать убедительного описания. Как он мог реагировать, если я предоставил ему лишь скудные сведения? Меньше, чем в колонке новостей. Когда редакция журнала намеревалась вызвать эмоциональный отклик у читателей, она привлекала к работе экспертов и отдавала теме целый разворот. Она не ограничивалась хронологическим перечислением фактов, как это делал я.

Мне уже не раз приходилось сталкиваться с ограничениями моего систематического метода. Он идеально подходил для записи важных событий, но был неэффективным средством при передаче данных другому человеку. Раньше запись и хранение значимых фактов предназначались только для меня так сказать, для моего личного использования. Но теперь я собирал сведения для другого человека причем не имеющего научного образования. Хорошенько подумав, я вспомнил, что в прошлом меня увлекали драматические рассказы, изложенные в «Американском еженедельнике». Я лучше усваивал факты, если они подавались в художественной форме как, например, в журналах «Захватывающие чудеса» и «Изумительные истории».

Случай с Чарли научил меня нескольким важным вещам. Покидая госпиталь, я чувствовал разочарование, о впервые за многие годы это было разочарование собой и своими методами.

Примерно через день, когда я был дома один, раздался звонок в дверь. Он застал меня за раскладыванием высохшего белья. Я подумал, что Фэй вернулась из города и что ей требуется моя помощь в переноске продуктов из машины. Оставив белье на столе, я открыл дверь и увидел незнакомую женщину.

– Привет, сказала она.

– Здравствуйте.

Женщина была довольно миниатюрной. Мне понравились ее длинные густые волосы, собранные в «конский хвост». Взглянув на смуглое, как у итальянки, лицо и на изогнутый, как у индейцев, нос, я решил, что она иностранка. Твердый подбородок гармонировал с большими карими глазами, чей настойчивый взор заставил меня нервничать. Поздоровавшись, она молча разглядывала меня и улыбалась. Ее острые зубы пробудили в моем уме рой мыслей о вампирах и дикарях-каннибалах. Она была одета в шорты, золотистые сандалии и зеленую мужскую рубашку, завязанную узлом на тонкой талии. В одной руке она держала сумочку и папку, в другой солнечные очки. На дорожке я увидел новый ярко-красный «форд». В каком-то смысле эта женщина ошеломила меня своей красотой, и в то же время я осознавал неправильность ее пропорций. Голова незнакомки была слишком большой для шеи и плеч (возможно, это впечатление объяснялось наличием густых волос). Ее грудь выглядела впалой совсем не так, как у других женщин. Бедра также не соответствовали пропорциям плеч, а ноги казались несколько коротковатыми. Да и ступни были слишком маленькими для ног. Она напоминала мне перевернутую пирамиду.

Судя по первым морщинам на лице, я дал бы ей лет тридцать, хотя она обладала фигурой симпатичной четырнадцатилетней девушки. Ее тело не созрело до нужных размеров только лицо. Она не развилась до уровня женщины, и это еще больше усиливало иллюзию утяжеленного верха. Когда вы смотрели на ее волосы и лицо, она казалась вам восхитительно красивой. Но стоило вашему взгляду переместиться на фигуру, как вы тут же осознавали дефект телосложения. В ней было что-то неправильное и фундаментально непропорциональное.

В хриплом голосе преобладали низкие тона. Этот голос, как и глаза, был наделен непререкаемым авторитетом и властью. Я вдруг понял, что не могу отвести взгляд от женщины. Мы виделись друг с другом в первый раз или, говоря на местном жаргоне, «не пересекались» раньше. Тем не менее она вела себя так, словно знала меня и ожидала увидеть здесь. В ее лукавой улыбке сквозила надменная уверенность. Женщина сделала несколько беззвучных шагов и, пройдя мимо меня, направилась в гостиную. Мне пришлось торопливо отступить. Судя по всему, она бывала здесь прежде, потому что не глядя положила солнечные очки на низкий столик тот самый, на котором Фэй всегда оставляла зонты и сумочки.

Затем незнакомка повернулась ко мне и спросила:

– У тебя недавно были боли в голове? Такие странные? В районе висков?

Она приподняла руку и провела пальцем по лбу чуть выше бровей.

– Да… Странные… А откуда вы знаете?

Она подошла ко мне и остановилась всего лишь в полуметре.

– Это терновый венец избранника, сказала незнакомка. Мы все должны носить его до того момента, как старый мир рухнет и начнется новая эра. Отныне он есть и у меня. Я получила его в прошлую пятницу, когда была распята на кресте, а затем провела ночь в холодном склепе.

Улыбаясь мне и не сводя с меня больших карих глаз, она продолжила рассказ:

– Я провела ночь где-то за стенами дома, в холоде и тьме, и даже не знала этого. А моя семья, муж и дети, не ведали, что я потерялась, как будто время прервало свой бег. Меня переместили в вечность. Весь дом вибрировал. Я видела это! О Боже! Казалось, что он готов взлететь в небо, как космический корабль.

– Ого! сказал я, не сводя с нее взгляда.

– Над домом разливался синий свет, вспыхивавший как разряды электричества. Я лежала на земле, и свет поглощал меня. Он шел из того космического корабля. Еще мгновение, и он унес бы мой дом в глубокий космос. Ты понимаешь, о чем идет речь?

Я покорно кивнул в ответ.

– Меня зовут миссис Хэмбро, представилась она. Клавдия Хэмбро. Я живу в Инвернес-парке. Ты брат Фэй, не так ли?

– Да. Фэй сейчас в городе. Ее здесь нет.

– Я знала это с самого утра, сказала миссис Хэмбро. с тех пор, как проснулась.

Она подошла к окну и посмотрела на овцу, бродившую у забора, затем села в кресло, скрестила обнаженные ноги и положила сумочку на колени. Она открыла ее– вытащила пачку сигарет и закурила.

– Зачем ты приехал сюда? спросила миссис Хэмбро. Тебе известна причина твоего переезда в Дрейкз-Лендинг?

Я покачал головой.

– Сила свела нас вместе, сказала она. Сейчас во всем мире формируются группы. Они получают одно и то же сообщение: страдайте и через боль спасайте мир. Христос не только страдал за наши грехи, но и показл нам путь. Мы должны последовать его примеру. Нас поднимут на крест, и мы получим вечную жизнь.

Она выпустила дым через ноздри.

– Христос родился на другой планете. Он был из более развитой расы. Земля самая отсталая планета во Вселенной. Ночью, когда я лежу без сна, мне транслируют сообщения. Иногда они пугают меня. Как-то раз наши братья по разуму начали открывать мне клапаны в голове вот тут и вот тут.

Она показала эти места.

– Я услышала ужасный шум самый громкий шум, который я когда-либо слышала. Он оглушил меня. Ты знаешь, что это было? Спуск космического посоха Аарона! Он возник передо мной прямо в воздухе. После этого я не могу смотреть на солнце без очков. Интенсивность космических лучей слишком велика. Она сжигает наши умы. К концу мая интенсивность достигнет максимальной величины. Затем, по мнению ученых, наступит конец света. Полюса планеты поменяются местами. Ты знаешь, что случится? Сан-Франциско совместится с Лос-Анджелесом.

– Да, я знаю.

Мне доводилось читать об этом в газете.

– Самые развитые существа живут на солнце, продолжила миссис Хэмбро. Они контактируют с моим мозгом каждую ночь. Меня посвящают в знания. Скоро я узнаю тайну Вселенной. Головокружительная перспектива.

Она засмеялась, показав мне острые зубы.

– Ты не считаешь меня спятившей дурой? Не будешь звонить в сумасшедший дом?

– Нет, не буду.

__ Я страдаю. Однако цель достойна того. Никто из нас не может скрыться от рока. Это судьба. Ты прятался от нее всю жизнь, не так ли? Но судьба привела тебя сюда. Подумай об этом.

Положив сигарету на край кофейного столика, миссис Хэмбро открыла папку и вытащила сложенный лист. Она развернула его, и я увидел карандашный набросок, изображавший какого-то старого китайца.

– Это наш гуру, сказала она. Мы никогда не видели его, но Барбара Малши составила портрет под гипнотическим внушением. Мы попросили ее увидеть того, кто нас ведет. Надпись к рисунку не расшифровывается. Она написана на древнем языке, который старше, чем любая известная письменность.

Она показала мне каракули внизу рисунка. Они немного напоминали китайские иероглифы.

– Это он привел тебя в Дрейкз-Лендинг, сказала миссис Хэмбро. И он будет вести тебя по пути всю твою оставшуюся жизнь.

Конечно, многие ее слова было трудно принять. Но последний довод мог оказаться правдой. Я действительно не понимал истинной цели своей жизни. И в Дрейкз-Лендинг меня привезли не по собственной воле.

– Наша группа сделала несколько научных наблюдений, продолжила миссис Хэмбро. Мы установили контакт с высшими существами, которые контролируют Пленную и направляют сюда космическую радиацию, Чтобы спасти нас от Антихриста. Мне показали его проб ой ночью. Это действительно Зверь. Вот почему я здесь. поняла, что должна поговорить с тобой и ввести тебя в группу. На прошлой неделе к нам присоединились одиннадцать-двенадцать человек в основном после статей, напечатанных в газетах. Некоторые заметки написаны в шутливом тоне, однако это не меняет сути дела.

Она вытащила из папки газетную вырезку и передала ее мне. Там было написано следующее:

Группа уфологов из Марин-Каунти утверждает, что высшие существа контролирующие людей, ведут нас к третьей мировой войне.

По мнению миссис Клавдии Хэмбро из Инвернес-парка, Третья мировая война начнется в конце мая, но не уничтожит человечество, а спасет его. Группа, которую она возглавляет, провела несколько психических контактов с «высшими существами, управляющими нашими жизнями». По словам миссис Хэмбро, они «ведут нас к физическому уничтожению с целью духовного спасения». Собираясь раз в неделю, группа делится своими наблюдениями и мыслями об НЛО (неопознанными летающими объектами). Эти двенадцать энтузиастов живут в Инвернес-парке и ближайших городах на северо-западе Марин-Каунти. Они встречаются в доме миссис Хэмбро. «Ученые знают, что мир готов взорваться, заявляет она. Либо от нарастающего внутреннего давления, либо от атомной радиации, созданной людьми. В любом случае, мы должны приготовиться к концу света».

Я вернул вырезку, и миссис Хэмбро положила ее в конверт.

– Это из «Сан-Рафаэль Джорнал», сказала она. Статья также появилась в газетах Петалумы и Сакраменто. К сожалению, они неточно изложили некоторые мои замечания.

– Понимаю.

Я чувствовал себя до странности слабым. Сила ее взгляда вызывала гул в моей голове. Мне еще не доводилось встречать людей, которые воздействовали бы на меня подобным образом. Солнечный свет не отражался в ее глазах, а дробился на кусочки. Это очаровывало меня. Сидя напротив миссис Хэмбро, я видел в ее зрачках часть гостиной, и комната была иной: в ней проявлялся другой план реальности. Пока она говорила, я следил за фрагментированным светом. Что интересно, за время беседы она ни разу не моргнула.

– Скажи, ты чувствовал недавно странные ощущения в животе? спросила она. Как будто через него пропускают какие-то лучи? И слышал ли ты громкий свист и разговор людей у себя в голове? Недавно я уловила чей-то шепот: «Не будите Клавдию. Ей еще не время просыпаться».

– Да, у меня бывали странные ощущения.

В прошлом месяце я чувствовал боль в голове. Как будто невидимый обруч сдавливал'лоб. Казалось, еще немного, и затылок взорвется. Нос тоже был забит. Я почти не мог дышать. Фэй сказала, что это воспаление носовых пазух обычный недуг, который одолевает людей при сильных ветрах вблизи океана. Другим источником боли могла оказаться пыльца от цветов и деревьев. Однако меня не убедили ее слова.

– Эти ощущения были сильными? спросила миссис Хэмбро.

– Да.

– Ты придешь к нам в пятницу вечером? На собрание нашей группы?

Я кивнул.

Она встала и, подняв со столика дымящуюся сигарету, сказала:

– Если Фэй захочет, то пусть тоже приезжает. Мы будем ей рады. Передай, что мы ждем ее.

Попрощавшись, она ушла. А я еще час не мог сдвинуться с места, подавленный важностью этой беседы.

Вечером, узнав о визите Клавдии Хэмбро, Фэй ужасно разозлилась.

– Эта женщина дура!

Мы оба была в ванной комнате. Она мыла волосы в тазу, а я лил ей на голову теплую воду. Девочки смотрели в детской телевизор.

– Она просто выжила из ума. Бог мой! Пару лет назад ей сделали электрошок после того, как она попыталась покончить жизнь самоубийством. Хэмбро верит, что с ней контактируют марсиане. Она собрала дурацкую группу, которая встречается в Инвернес-парке. Они гипнотизируют людей. Ее отец однин из ультраправых реакционеров Марин-Каунти. Он крупный фермер и опекает среднюю школу Пойнта, которая признана самой худшей в четырнадцати западных штатах.

– Миссис Хэмбро пригласила меня приехать к ней в пятницу и принять участие во встрече ее группы, сказал я.

– Она хочет сделать тебя своим последователем, ответила сестра. Эта стерва выслеживает каждого, кто приезжает в Марин-Каунти. Спорим, что она вещала о судьбе, которая привела тебя сюда. Разве не так?

Я кивнул.

– Эти люди считают себя пешками в руках высших существ, продолжала Фэй. Но в действительности они заложники собственного больного подсознания. Им нужна медицинская помощь.

Схватив полотенце, она оттолкнула меня, вышла из ванной и направилась по коридору в гостиную. Я последовал за ней и нашел ее стоящей на коленях перед камином. Фэй таким образом сушила волосы.

– Лично мне они кажутся безвредными, – сказала она. – При их систематической шизофрении какие-то иллюзии о высших существах гораздо безобиднее, чем паранойя с манией преследования. Для таких больных менее вредно представлять себе пришельцев, чем людей, которые пытаются убить их по каким-то непонятным причинам.

Прислушиваясь к рассуждениям Фэй, я должен был признать, что в них имелась доля истины. Некоторые слова миссис Хэмбро не вызывали во мне отклика и больше походили на психическое расстройство. Но, с другой стороны, пророков и святых всегда называли безумцами.

Пророки, они потому и кажутся безумными, что слышат неявные сообщения и замечают невидимые явления. За это их высмеивают и побивают камнями, как Христа. Я понимал, что хотела сказать моя сестра. Однако мне была видна и логика того, о чем говорила Клавдия Хэмбро.

– Ты пойдешь к ней? спросила Фэй.

– Возможно, ответил я, почувствовав смущение от этого признания.

– Я знала, что рано или поздно они поймают тебя в свои сети.

Весь вечер Фэй игнорировала меня. Фактически это продолжалось до следующего утра, когда она послала меня в Мэйфер за покупками. Ей просто пришлось заговорить со мной.

– Вся ее семья такая же чокнутая, сказала она. Сестра, отец и тетка. Это у них в крови.

Покопавшись в шкафу, Фэй вытащила замшевый жакет.

– Ты знаешь, что безумие заразно? Смотри, как оно Распространяется по Томалес-Бей. Целая группа людей находится под влиянием этой дуры. Когда я впервые встретила ее три года назад, то подумала: «Бог мой! Какая приятная женщина!» Она действительно красива. Выглядит, словно какая-то принцесса из джунглей. Но она поразила меня своим холодом. У нее нет эмоций. Клавдия Хэмбро не способна испытывать нормальные чувства. Она родила шестерых детей, но терпеть их не может. Она не любит ни детей, ни Эда. И эта дура всегда беременная. Ум двухлетней девочки, а собирается контролировать мир!

Я тактично промолчал.

– Она могла бы стать зажиточной домохозяйкой среднего класса, продолжила Фэй. Устраивать вечеринки с барбекю и приглашать к себе в гости известные семьи Марин-Каунти. Но вместо этого она ведет себя как дура-первоклассница.

Открыв переднюю дверь, сестра направилась к машине.

– Я собираюсь съездить в Сан-Франциско и проведать Чарли, заявила она. Веди себя хорошо и обязательно будь здесь, когда девочки вернутся домой. Ты знаешь, как они пугаются, когда возвращаются из школы, а здесь никого нет.

– Хорошо, ответил я.

После того как Чарли попал в госпиталь, дети стали нервными и непослушными. По ночам их мучили кошмары. Элси снова мочилась в постель. Обе девочки выпивали каждый вечер по бутылке молока. Возможно, это и было причиной их мокрых простыней.

Я знал, что Фэй уезжала не к Чарли в Сан-Франциско, а на свидание с Натом Энтайлом сначала ланч в Фэрфаксе, затем прогулка где-нибудь на пляже или в лесу между Пойнт-Рейс и Мил-Вэли. Им стало труднее встречаться, поскольку Гвен, жена Энтайла, заподозрила неладное и начала интересоваться частыми отлучками мужа. Она не только заставляла Ната проводить с ней вечера, но и не позволяла ему навещать Фэй без ее сопровождения. Моей сестре приходилось считаться с этим.

В маленьком городе, где все знают друг друга, тайные связи почти невозможны. Если вы войдете в бар с чужой женой, то на следующий день об этом напишут в «Бейвуд-Пресс». Если вы остановитесь заправить машину, Эрл Фрэнкис, владелец заправочной станции, заглянет в салон и пожелает доброго дня всем вашим пассажирам. Если вы войдете на почту, вас тут же поприветствует начальник отделения. Знать каждого его работа. Парикмахер помашет вам рукой, когда вы будете проходить мимо витрины салона. Продавец в бакалее кивнет вам из-за прилавка. Он целыми днями смотрит на улицу. Кассиры в универсаме Мэйфер знают каждого, кто делает у них покупки. Поэтому Фэй и Нат встречались на чужой территории. И не моя вина, что их отношения стали достоянием общественности.

Тем не менее они довольно эффективно скрывали свою связь. Покупая в поселке продукты, я не слышал никаких сплетен о своей сестре. В универсаме, на почте и в аптеке тоже ничего не говорили о ней и Энтайле. Некоторые люди интересовались у меня здоровьем Чарли, и все. То есть Фэй вела себя очень осмотрительно. Даже Гвен не знала ничего определенного. Ей было известно только о нескольких визитах Ната в наш дом. Не сомневаюсь, что он Наплел ей с три короба будто я и девочки тоже присутствовали при этих встречах. Они с Фэй придумали повод для подобных свиданий: моя сестра имела все тома «Британники» и большой словарь Вэбстера. Нат всегда мог сказать, что ему потребовалась справочная литература для занятий. У Фэй тоже был повод пресловутая помощь в ведении счетов. А каждый в Марин-Каунти знал, что она звонит всем знакомым и просит их о различных услугах Фэй использовала труд любого встреченного, поэтому приезды Натана в наш дом не вызывали у соседей особых комментариев. Его считали очередным мягкосердечным простаком, попавшимся на уговоры моей сестры и выполнявшим за нее какую-то работу, пока она сидела в кресле в патио, курила и читала «Нью-Йоркер».

Каким бы странным ни казался этот факт, но, несмотря на активные спортивные занятия, скалолазание, огородничество и игры в бадминтон, Фэй всегда была лентяйкой. Если бы она могла, то спала бы до полудня. Ее концепция труда ограничивалась лепкой глиняных горшков и выпечкой хлеба на занятиях в «Синичке» два вечера в неделю по четыре часа. В доме имелось шесть-семь статуй, сделанных ее руками. Мне они совершенно не нравились. Собирая приемники в школьные годы, я проводил за работой по десять часов кряду. Но Фэй никогда не тратила больше часа на какое-либо занятие, и, когда ей становилось скучно, она бросала дело или бралась за что-нибудь новое. Например, она не любила гладить одежду. Для нее это было слишком однообразное занятие. Она попыталась привлечь к работе с утюгом меня, но я оказался нерасторопным. Поэтому наше белье по-прежнему гладили в прачечной Сан Рафаэля. Свои представления о творческом труде она почерпнула в юности, в тридцатые годы, на курсах детских воспитателей. С тех пор она никогда не хотела работать так, как это делали другие люди.

Я не жаловался выполняя ее просьбы и поручения. Все поступали так: и Чарли, и Натан. Не представляю, что чувствовал при этом Энтайл. Возможно, на пике эмоций он вообще не понимал, что Фэй использовала его, как и всех остальных. Она эксплуатировала даже своих детей. Да-да! Она убеждала их, что приготовление завтраков по субботам и воскресеньям является их работой. Фактически, пока я не переехал к ним в дом, Фэй отказывалась готовить детям завтраки по выходным, какими бы голодными они ли были. Обычно девочки довольствовались какао и сандвичами с ягодным желе и уходили к себе смотреть телевизор. Я положил конец такому безобразию и начал готовить для них завтраки еще вкуснее и лучше, чем по будним дням. Мне казалось, что по выходным они должны получать особые лакомства, поэтому я готовил для них оладьи и бекон, иногда вафли с кремом, с орешками и черникой то самое, что считал действительно воскресными завтраками. Чарли, пока был здоров, оценивал эти перемены положительно. Однако Фэй жаловалась, что из-за обилия еды она набирает вес. Она сердилась, когда, подойдя к столу, находила там вместо виноградного сока, тостов, кофе и яблочного пюре нечто, приготовленное мной, например бекон и яйца или мясной салат, рогалики и кашу. Это вызывало ее гнев, потому что ей хотелось съесть все. И, поскольку моя сестра не могла отказывать себе, она ела все, что я готовил, вздыхала и ела, капризно оттопырив нижнюю губу.

Однажды я, как обычно, встал раньше всех около семи часов утра и направился на кухню, чтобы отдернуть шторы, поставить воду для кофе и приступить к приготовлению завтрака. Внезапно меня насторожила запертая дверь, ведущая в студию Чарли. Едва я взглянул на нее, как тут же понял, что она заперта изнутри (если ее Не запирали на внутренний замок, она всегда оставалась приоткрытой). Кто-то там был. Я предположил, что в студии ночевал Энтайл. И точно! Около семи тридцати, когда квочки уже встали, а Фэй причесывала волосы, в столовую вошел Натан.