Текст книги "Золотой человек"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Филип Кинред Дик
Золотой человек

* * *

– Здесь всегда такое пекло? – приятно улыбаясь, поинтересовался полный мужчина средних лет в изрядно помятом сером костюме, мокрой от пота белой сорочке, обвислом галстуке-бабочке и панаме. По виду и манере держаться в нем сразу угадывался коммивояжер.

Никто из посетителей не пошевелился.

– Только летом, – нехотя ответила размякшая от жары официантка.

Коммивояжер неторопливо закурил и с любопытством огляделся. Парень и девушка в одной из обветшалых кабинок у дальней стены полностью поглощены друг другом; двое рабочих за покосившимся столиком уминают за обе щеки гороховый суп и булочки; худой загорелый фермер со стаканом виски притулился у буфетной стойки; пожилой бизнесмен в голубом костюме и при карманных часах просматривает утреннюю газету; смуглый таксист с крысиным лицом потягивает кофе; утомленная дама, зашедшая дать отдых натруженным ногам, отложила в сторону свои многочисленные сумки и блаженно откинулась на спинку стула.

Коммивояжер оперся руками о буфетную стойку и обратился к сидевшему рядом бизнесмену:

– Не подскажете, как называется ваш городок?

– Волнат Крик, – не отрываясь от газеты, буркнул тот.

Некоторое время коммивояжер прихлебывал кока-колу, небрежно зажав сигарету между пухлыми белыми пальцами. Вскоре из внутреннего кармана пиджака он извлек кожаный бумажник и с задумчивым видом принялся перебирать открытки, банкноты, исписанные клочки бумаги, билетные корешки и прочий хлам, пока наконец не отыскал фотографию.

Взглянув на снимок, коммивояжер захихикал и вновь попытался завязать разговор.

– Вот, полюбуйтесь-ка. – Он положил карточку на буфетную стойку.

Бизнесмен продолжал читать.

– Эй, вы только посмотрите сюда. – Коммивояжер слегка толкнул соседа локтем и сунул фотографию ему под нос. – Какова красотка?

Бизнесмен раздраженно глянул на снимок обнаженной до пояса женщины лет тридцати пяти с рыхлым белым телом и восемью обвислыми грудями.

– Вам случалось видеть что-нибудь подобное? – хихикая, допытывался коммивояжер. Его маленькие красные глазки восторженно приплясывали, рот расползся в похотливой улыбке. Он снова ткнул соседа локтем.

– Видел, и не раз. – Скривившись от отвращения, бизнесмен уткнулся в газетный лист. От внимания коммивояжера не ускользнуло, что старый худой фермер пристально смотрит в их сторону. Добродушно улыбаясь, он протянул карточку фермеру.

– Ну как, папаша, нравится? Ничего не скажешь, лакомый кусочек!

Фермер не спеша оглядел карточку, перевернул, изучил засаленный оборот и, еще раз взглянув на лицевую сторону, отшвырнул. Соскользнув с буфетной стойки, фотография несколько раз перевернулась в воздухе и упала изображением вверх.

Коммивояжер поднял ее, отряхнул и заботливо, почти нежно, вложил в бумажник. Глаза официантки сверкнули, когда она мельком взглянула на изображение.

– Чертовски приятное зрелище, – подмигнул ей коммивояжер. – Вы не находите?

Официантка пожала плечами.

– Чего тут особенного? Видала я уродов и похлеще, когда жила под Денвером. Их там целая колония.

– Так там и сделан этот снимок. В денверском трудовом лагере ЦУБ.

– Неужели там еще кто-то живет? – приподнял брови фермер.

– Шутите? – коммивояжер хрипло рассмеялся. – Конечно, нет.

* * *

Посетители кафе внимательно прислушивались к разговору. Даже молодые люди в кабинке выпрямились, слегка отодвинулись друг от друга и во все глаза наблюдали за происходящим у буфетной стойки.

– А я в прошлом году видел забавного парня возле Сан-Диего, – сообщил фермер. – С крыльями, как у летучей мыши. Вот урод – так урод: из спины торчат голые кости, а на них болтаются кожаные перепонки.

В разговор вступил таксист с крысиным лицом:

– Это еще что. Вот я на выставке в Детройте видел человека с двумя головами.

– Неужто живого? – удивилась официантка.

– Какое там. Усыпленного.

– А нам на уроке социологии крутили целый фильм обо всех этих тварях, – выпалил юноша. – Каких там только не было! И крылатые с юга, и большеголовые из Германии, ну такие, безобразные, с наростами, как у насекомых…

– Самые мерзкие твари жили в Англии, – перебил юношу пожилой бизнесмен. – Те, что скрывались в угольных шахтах. Их откопали только в прошлом году. Почти сто особей. – Он покачал головой. – Больше полувека они там плодились и размножались. Потомки беженцев, спустившихся под землю еще во время Войны.

– В Швеции недавно обнаружили новый вид, – блеснула своими познаниями официантка. – Я сама читала. Говорят, они контролировали мысли на расстоянии. К счастью, их оказалась только одна пара, и ЦУБ в два счета с ними справилось.

– Почти как новозеландский вид, – изрек один из рабочих. – Те тоже читали мысли.

– Читать и контролировать – совершенно разные вещи, – возразил бизнесмен. – Когда я слышу что-нибудь подобное, то даже рад, что у нас есть Центральное Управление Безопасности.

– А были еще такие, что могли передвигать предметы взглядом, – задумчиво произнес фермер. – Телекинез называется. Их нашли в Сибири сразу после Войны. Слава Богу, советское ЦУБ не подкачало. Теперь о них, почитай, никто и не вспоминает.

– А вот я помню, – возразил бизнесмен. – Я был тогда еще ребенком. Но все же помню, ведь это был первый див, о котором я услышал. Отец созвал всю семью и рассказал нам о нем. Мы тогда еще заново отстраивали дом. В те дни ЦУБ обследовало каждого и ставило на руке клеймо. – Он гордо поднял худую узловатую руку. – Моему клейму пошел уже шестой десяток.

– Сейчас тоже осматривают младенцев, – поежилась официантка. – Во Фриско в этом месяце снова появился див. Первый за последние несколько лет. Полагали, что с ними покончено во всей округе, ан нет.

– Во всяком случае, их становится все меньше и меньше, – вставил таксист. – Фриско ведь не слишком пострадал. Не как другие города – Детройт, например.

– В Детройте до сих пор ежегодно рождается десять-пятнадцать тварей в год, – сообщил юноша. – Там по всей округе зараженные пруды. А люди все равно купаются.

– А как он выглядел? – осведомился коммивояжер. – Ну тот, из Сан-Франциско?

Официантка развела руками.

– Да как обычно. Без ступней. Скрюченный. С большими глазами.

– Ночной тип, – определил коммивояжер.

– Его прятала мать, представляете?! Говорят, ему стукнуло три года.

Она упросила доктора подделать свидетельство ЦУБ. Старый друг семьи, ну вы понимаете.

Коммивояжер допил кока-колу и теперь рассеянно вертел в пальцах сигарету, прислушиваясь к затеянному им разговору. Юноша наклонился к девице и тараторил без умолку, пытаясь произвести впечатление своей эрудицией. Тощий фермер и бизнесмен, сев поближе друг к другу, вспоминали о тяготах жизни в конце Войны и в годы перед принятием первого Десятилетнего Плана Реконструкции. Таксист и двое рабочих травили друг другу байки.

Чтобы привлечь внимание официантки, коммивояжер кашлянул и изрек:

– Надо думать, тот урод из Фриско наделал и здесь немало шума. Еще бы, ведь совсем под боком.

– И не говорите, – согласилась официантка.

– Да, этот берег Залива действительно не слишком пострадал, – гнул свое коммивояжер. – Уж здесь-то вы уродов отродясь не встречали, верно?

– Не встречала. – Официантка стала торопливо собирать со стойки грязную посуду. – Ни единого во всей округе.

– Так уж и ни единого? – удивленно переспросил коммивояжер. – Неужели по эту сторону Залива не появлялось ни одного дива? – Ни одного, – отрезала она и скрылась за дверью кухни. Ее голос прозвучал несколько хрипловато и натянуто, что заставило фермера умолкнуть и оглядеться.

Как занавес опустилась тишина. Все угрюмо уставились в свои тарелки.

– Ни единого во всей округе, – громко и отчетливо произнес таксист, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вообще ни одного.

– Да, да, конечно, – закивал коммивояжер. – Я только…

– Безусловно, вы все поняли правильно, – заверил его рабочий.

Коммивояжер растерянно заморгал.

– Конечно, приятель, конечно. – Он нервно шарил в карманах. Несколько монет покатились по полу, и он торопливо их подобрал. – Я не хотел никого обидеть.

Наступившую паузу нарушил юноша:

– А я слышал, – полным достоинства голосом начал он, – будто кто-то видел на ферме Джонсон а…

– Заткнись! – не поворачивая головы, рявкнул бизнесмен.

Юнец вспыхнул и поник. Судорожно глотнув, он уставился на свои руки.

Коммивояжер заплатил официантке за кока-колу.

– Не подскажете, по какой дороге я быстрее доберусь до Фриско? – спросил он. Но официантка демонстративно повернулась к нему спиной.

Люди за стойкой были полностью заняты едой. Враждебные лица, взгляды прикованы к тарелкам.

Коммивояжер подхватил раздутый портфель, энергичным движением откинул москитную сетку у входа и вышел в слепящий полуденный зной. Он направился к припаркованному в нескольких метрах «бьюику» семьдесят восьмого года.

Одетый в голубую униформу дорожный полицейский стоял в тени навеса, поддерживая вялую беседу с молодой особой во влажном шелковом платье, облепившем тощее тело.

– Скажите, вы хорошо знаете округу? – обратился коммивояжер к полицейскому.

Тот окинул беглым взглядом мятый костюм коммивояжера, галстук-бабочку, пропитанную потом сорочку. От наметанного взгляда блюстителя порядка не укрылось, что номерной знак выдан в соседнем штате.

– А в чем, собственно, дело?

– Я разыскиваю ферму Джонсона. Мне необходимо встретиться с ним по поводу судебной тяжбы. – Коммивояжер подошел вплотную к полицейскому, зажав между пальцами маленькую белую карточку. – Я его поверенный, состою в нью-йоркском союзе адвокатов. Вы не могли бы объяснить, как туда добраться? А то я уже года два не бывал в здешних краях и основательно подзабыл дорогу.

* * *

Окинув взглядом безоблачное небо, Нат Джонсон отметил, что денек выдался на славу. Нат был гибким жилистым мужчиной с сильными руками и ничуть не поредевшими, несмотря на шестьдесят лет активной жизни, с металлическим отливом волосами. Одет он был в холщовые штаны и красную клетчатую рубаху.

Сжав желтыми зубами черенок трубки, он уселся на нижнюю ступеньку крыльца, чтобы понаблюдать за игрой детей. Мимо со смехом пронеслась Джин.

Ее грудь вздымалась под мокрой от пота футболкой, пышные черные волосы развевались по ветру, тонкое юное тело слегка согнулось под тяжестью двух подков. Вслед за ней пробежал белозубый, темноволосый Дейв – очаровательный четырнадцатилетний парнишка. Дейв обогнал сестру и первым достиг начерченной на земле линии.

– Бросай! Я за тобой! – крикнул он сестре.

– Да ты, никак, надеешься попасть? – спросила Джин.

– Да уж не хуже тебя!

Джин уронила одну из подков, а другую сжала обеими руками. Ее взгляд застыл на дальнем колышке. Гибкое тело напряглось, спина выгнулась. Она плавно отвела ногу в сторону; прищурив глаз, тщательно прицелилась и умело метнула подкову. Подкова ударилась о дальний колышек, разок крутанулась на нем и, подняв столб пыли, откатилась в сторону.

– Неплохо, – прокомментировал со своей ступеньки Нат Джонсон. – Но ты слишком напряжена. Постарайся расслабиться.

Девушка вновь прицелилась и метнула вторую подкову. Ната переполняла гордость за своих здоровых, красивых детей, почти взрослых, резвящихся под горячими лучами солнца. Нат мог бы считать себя счастливцем, если бы не старший сын – Крис.

Крис, сложив на груди руки, стоял у крыльца. Он не принимал участия в игре, хотя наблюдал с самого начала. Его прекрасное лицо хранило обычное изучающее и вместе с тем отрешенное выражение. Казалось, он смотрит сквозь играющих, словно за сараем, полем и ручьем находится нечто, доступное лишь его взгляду.

– Давай сюда, Крис! – крикнула Джин, бегущая наперегонки с Дейвом к противоположному краю площадки. – Сыграй с нами!

Но играть Крис явно не собирался. Он никогда не участвовал в общих делах и развлечениях, будь то сбор урожая, хоровое пение или работа по дому. Казалось, он живет в собственном мире, куда никто из семьи не допускался – всего сторонящийся, равнодушный, неприступный. Лишь иногда в нем что-то щелкало, он молниеносно преображался и на короткое время удостаивал этот мир своим вниманием.

* * *

Нат Джонсон выбил трубку о ступеньку, достал из кожаного кисета щепотку табаку и, не отрывая глаз от старшего сына, снова набил трубку.

Внезапно Крис ожил и направился к игровой площадке. Ступал он чинно, скрестив руки на груди, как будто на время сошел из собственного мира в их мир. Увлеченная подготовкой к броску, Джин не заметила его приближения.

– Гляди-ка! – вырвалось у изумленного Дейва. – Крис пришел!

Подойдя к сестре, Крис остановился и протянул руку – огромная величественная фигура с бесстрастным лицом. Джин неуверенно отдала подкову.

– Все-таки решил сыграть?

Крис не ответил. Его невероятно грациозное тело прогнулось назад и застыло. Едва уловимый взмах руки – и подкова плавно пролетает над площадкой, ударяется о дальний колышек и с головокружительной быстротой вертится вокруг него. Первоклассный бросок.

Дейв насупился.

– Ну вот и проиграли!

– Крис, кто тебя научил? – удивленно спросила Джин.

Конечно, Криса никто не учил играть в «подковки». Он просто понаблюдал полчаса, подошел и метнул. Всего один бросок – и игра закончена.

– Он никогда не ошибается, – пожаловался Дейв.

Крис стоял с таким видом, словно разговор его не касался, – золотая статуя, обрамленная лучами солнца. Золотые волосы и кожа, мягкий золотистый пушок на обнаженных руках и ногах… Внезапно он напрягся.

Заметив эту перемену, Нат спросил:

– Что случилось?

Крис быстро развернулся и изготовился к бегу.

– Крис! – воскликнула Джин. – Что?..

Крис солнечным зайчиком метнулся через площадку, перемахнул через изгородь, скрылся в сарае и выскочил с противоположной стороны. Когда он спускался к ручью, казалось, его фигура скользит над сухой травой. Золотая вспышка – и он пропал. Исчез. Растворился в окружающем пейзаже.

– Опять что-то увидел! – озабоченно вздохнула Джин. Она встала в тень рядом с отцом. На ее шее и над верхней губой блестели капельки пота, футболка прилипла к телу.

– Он за кем-то погнался, – уверенно заявил подошедший Дейв.

Нат горестно покачал головой.

– Все может быть. Кто ж его поймет.

– Пойду скажу маме, чтоб не ставила для него тарелку, – вздохнула Джин. – Вряд ли он вернется к обеду.

Ната Джонсона охватило смешанное чувство досады и гнева. Конечно, Крис не вернется. Ни к обеду, ни завтра, да и послезавтра вряд ли. Одному Богу известно, надолго ли он ушел. И куда. И почему.

– Я бы послал вас вдогонку, будь от этого хоть какой-то прок, – начал Нат, – но…

Он не договорил. По грунтовой дороге к ферме приближался запыленный, знавший лучшие времена «бьюик». За баранкой сидел полный краснолицый мужчина в сером костюме. Лязгнув напоследок, автомобиль замер. Водитель заглушил мотор и приветливо помахал Джонсонам рукой.

* * *

– Добрый день. – Выбравшись из машины, краснолицый учтиво приподнял шляпу и направился к крыльцу. Был он средних лет, добродушный с виду. – Не могли бы вы мне помочь? – устало спросил он, утирая с лица пот.

– Что тебе нужно? – хрипло выдавил Нат. Уголком глаза он неотрывно наблюдал за берегом ручья, мысленно моля: «Господи, только бы Крис не появился!» Дыхание Джин участилось, в глазах затаился страх. Дейв побледнел, но сумел сохранить на лице равнодушное выражение.

– И кто ты такой? – спросил Нат.

– Меня зовут Бейнс. Джордж Бейнс. – Толстяк протянул руку, но Джонсон сделал вид, что не заметил. – Наверняка вы обо мне слыхали. Я – владелец Корпорации Мирного Развития. Это мы построили маленькие бомбоубежища на окраине города. Ну, те крошечные круглые домики. Вы не могли их не заметить, если хотя бы раз въезжали в город по главной дороге со стороны Лафайета.

– Что тебе от нас нужно? – Джонсону с трудом удалось унять дрожь в руках. Фамилию Бейнс он слышал впервые, хотя неоднократно видел постройки, о которых шла речь. Невозможно было не заметить огромное скопище безобразных цилиндров вдоль шоссе. Человек с внешностью Бейнса вполне мог оказаться их владельцем. Но что его привело сюда?

– Я приобрел небольшой участок земли в здешних краях, – объяснил Бейнс и зашуршал пачкой казенного вида бумаг. – Вот купчая, но будь я проклят, если не заблудился. – Улыбка на его лице выглядела вполне естественной. – Я знаю, участок где-то рядом, по эту сторону государственной дороги. Если верить клерку, оформлявшему документы, надо лишь перевалить через тот холм да прокатиться еще с милю. Сам-то я плоховато разбираюсь в топографии. Мне бы…

– Ваш участок где угодно, только не здесь! – перебил его Дейв. – Кругом только фермы, пустых земель нет.

– Точно, сынок, это ферма! – выпалил Бейнс. – Я купил ее для себя и для женушки. Мы бы хотели осесть где-нибудь поблизости. – Он сморщил вздернутый нос. – Разве не замечательная идея? Да вы не беспокойтесь, не собираюсь я строить здесь бомбоубежищ. Ферма только для личных нужд.

Старый дом, двадцать акров земли, колодец да несколько дубов…

– Дай-ка взглянуть на купчую. – Джонсон выхватил бумаги и, пока Бейнс изумленно моргал, быстро просмотрел. – Что ты плетешь? Твой участок в пятидесяти милях отсюда.

– Пятьдесят миль? – Бейнс казался ошеломленным. – Кроме шуток, мистер?! Но клерк уверял, что…

Джонсон встал. Он был значительно выше и крепче толстяка. Пришелец вызывал у него вполне определенные подозрения.

– А ну-ка, залезай в свой драндулет и проваливай подобру-поздорову.

Мне плевать, что там у тебя на уме, но с моей земли ты сейчас уберешься!

В огромном кулачище Джонсона что-то сверкнуло. На гладкой поверхности металлической трубки заиграли отблески полуденного солнца.

Увидев этот блеск, Бейнс судорожно сглотнул.

– Только без насилия, мистер! – Он поспешно отступил. – Нельзя же быть таким вспыльчивым. Держите себя в руках.

Джонсон безмолвствовал. В ожидании отъезда толстяка он лишь крепче сжал рукоять энергетического хлыста.

Но Бейнс мешкал.

– Послушайте, дружище, я часов пять не вылезал из машины, разыскивая этот чертов участок. Может, хоть в сортир позволите сходить?

Джонсон с подозрением оглядел непрошеного гостя. Постепенно подозрение сменилось презрением. Он пожал плечами.

– Дейв, проводи его в ванную.

– Спасибо. – Физиономия Бейнса расплылась в благодарной улыбке. – И, если вас не затруднит, нельзя ли стаканчик воды? Я с удовольствием заплачу. – Он понимающе хихикнул. – Похоже, с городскими у вас старые счеты?

– О, Господи! – вздохнул Джонсон, когда толстяк проследовал за его сыном в дом.

– Па, – прошептала Джин. – Па, ты думаешь, он…

Нат обнял дрожащую дочь.

– Держись молодцом. Он скоро уберется.

– Стоит здесь появиться служащему водопроводной компании, сборщику налогов, бродяге или ребенку, словом, кому угодно, у меня начинает ныть вот здесь. – Она ткнула себя под левую грудь. – Вот уже тринадцать лет.

Сколько это будет продолжаться?

* * *

Человек, назвавший себя Бейнсом, вышел из ванной комнаты. Дейв Джонсон с каменным выражением лица молча застыл у двери.

– Благодарю, сынок, – выдохнул Бейнс. – А теперь не подскажешь, где бы мне разжиться стаканчиком холодной воды? – В предвкушении удовольствия он звучно причмокнул пухлыми губами. – Покрутился бы ты с мое по этому захолустью в поисках груды хлама, которую чиновник почему-то нарек недвижимым имуществом, ты бы…

Не дожидаясь конца тирады, младший Джонсон направился в кухню.

– Ма, этот человек хочет пить. Па велел дать ему воды.

Из-за спины Дейва Бейнс успел рассмотреть хозяйку дома – миниатюрную седовласую женщину с увядшим лицом. Она поспешно двинулась со стаканом в руке к водопроводному крану, а Бейнс засеменил по направлению к прихожей.

Пробежав через спальню, он распахнул дверь чулана, затем бросился назад, свернул в гостиную, миновал столовую и оказался в другой спальне. За считанные секунды он обежал весь дом.

Он выглянул в окно. Задний двор. Изъеденный ржавчиной кузов грузовика. Вход в подземное бомбоубежище. Груда пустых жестяных банок.

Копающиеся в земле цыплята. Спящая под навесом собака. Две лысые автомобильные покрышки.

Он отыскал дверь во двор. Бесшумно отворил ее и вышел. Ни души.

Покосившийся деревянный сарай, за ним лишь кедры и ручеек. Ничего примечательного.

Бейнс осторожно двинулся вокруг дома. По его расчетам, у него осталось секунд тридцать. Предусмотрительно оставленная закрытой дверь в ванную наведет парнишку на мысль, что Бейнс вернулся туда. Он заглянул через окно в дом и увидел большой чулан, набитый старой одеждой, кипами журналов и коробками.

Он повернулся и двинулся назад. Обогнул угол дома.

Мрачная фигура Ната Джонсона преградила ему путь.

– Ладно, Бейнс. Видит Бог, ты сам напросился.

Полыхнула розовая вспышка. Бейнс проворно отскочил в сторону, судорожно шаря в боковом кармане пиджака. Край вспышки все же задел его, и он чуть не упал, ослепленный. Защитный костюм вобрал и разрядил энергию вспышки, но лицо оставалось незащищенным. Несколько секунд, скрипя зубами от боли, он дергался, подобно управляемой неумелой рукой марионетке.

Наконец, тьма отступила. Бейнс ухитрился достать собственный энергетический хлыст и направил его на Джонсона, у которого не было защитного костюма.

– Ты арестован! – рявкнул Бейнс. – Брось оружие и подними руки. И зови свое семейство.

Рука Джонсона задрожала, одеревеневшие пальцы выпустили трубку.

– Так ты жив! – запинаясь, выдавил он. – Значит, ты…

Появились Дейв и Джин.

– Отец!

– Подойдите сюда! – приказал Бейнс. – Где мать?

Ошеломленный Дейв кивнул в сторону дома.

– Приведите ее!

– Так ты из ЦУБ! – прошептал Нат Джонсон.

Бейнс не ответил. Он ковырял пальцем в складке между подбородками.

Наконец, выковырял микрофон и сунул его в карман. Со стороны дороги послышался быстро нарастающий рокот моторов, и вскоре возле дома замерли две черные слезинки. Из них выскочили люди, облаченные в серо-зеленую форму войск Государственной Гражданской Полиции. Небо заполнили рои черных точек, похожих на безобразных мух. Мухи исторгли из себя тучи людей и тюков со снаряжением, которые, затмив солнце, медленно поплыли к земле.

– Его здесь нет, – сообщил Бейнс подбежавшему человеку. – Улизнул.

Радируй в центр Уиздому.

– Мы блокировали весь этот сектор.

Бейнс повернулся к Нату Джонсону, замершему в оцепенении рядом с детьми.

– Как он узнал о нашем появлении?

– Почем мне знать? – невнятно пробормотал Джонсон. – Он… знал, и все тут.

– Телепатия?

– Понятия не имею.

Бейнс пожал плечами.

– Мы это скоро выясним. Район оцеплен. Ему не проскочить, что бы он там ни умел.

– Что вы с ним сделаете, когда… если схватите? – с трудом проговорила Джин.

– Изучим его.

– А затем убьете?

– Это зависит от результатов лабораторных исследований. Если бы вы предоставили мне больше информации, я бы смог дать более точный прогноз.

– Нам нечего тебе сказать. Мы и сами ничего о нем не знаем. – От отчаяния голос девушки поднялся до визга. – Он не разговаривает!

Бейнс вздрогнул.

– Что?

– Он не разговаривает. Он никогда не говорил с нами. Никогда.

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– И все восемнадцать лет он не общается с вами? – Бейнс в очередной раз вспотел. – И даже не пытался вступить с вами в контакт? Скажем, с помощью жестов? Или мимики?

– Он… не от мира сего. Он ест с нами. Иногда играет или сидит вместе с нами. Временами уходит на несколько дней, и мы не знаем куда и зачем. Спит в сарае, один.

– Скажи, а твой брат действительно золотого цвета?

– Да. И кожа, и глаза, и волосы. Весь с головы до пят.

– А он крупный? Хорошо сложен?

Девушка ответила не сразу. Скрываемые годами чувства вдруг отразились на ее лице, щеки залил румянец.

– Он не правдоподобно прекрасен. Бог, сошедший на землю. – Ее губы дрогнули. – Вам его не найти. Он умеет такое, что вам и не снилось.

– Полагаешь, мы его не возьмем? – Бейнс нахмурился. – Оглянись.

Войска все прибывают, скоро ты убедишься, что от Управления не скроешься.

У нас было достаточно времени, чтобы отработать все тонкости. Если он ускользнет, это будет первый случай за…

Бейнс не договорил. К ним быстро приближались три человека. Двое были одеты в грязно-зеленую форму войск Гражданской Полиции. Между ними возвышалась гибкая, слегка светящаяся фигура третьего.

– Крис! – вырвалось у Джин.

– Мы взяли его, – отрапортовал старший по званию полицейский.

Пальцы Бейнса машинально поглаживали трубку энергетического хлыста.

– Где? Как?

– Он сам сдался. – В голосе полицейского слышался благоговейный страх. – Вышел к нам добровольно. Вы только полюбуйтесь на него! Толком и не разберешь, человек перед тобой или металлическая статуя. Или какой-нибудь… древний бог!

Золотой человек остановился рядом с Джин, затем неторопливо повернулся и поглядел Бейнсу в глаза.

– Крис! – воскликнула Джин. – Зачем ты возвратился?

Та же мысль не давала покоя и Бейнсу. Он отогнал ее прочь – не время.

– Самолет готов?

– Можем взлетать в любую минуту.

– Замечательно, – бросил на ходу Бейнс. – Поторапливайтесь. Я хочу как можно быстрее доставить нашего клиента в Центр. – Приостановившись, он еще раз пристально оглядел юношу, невозмутимо стоящего между полицейскими.

Казалось, рядом с ним они сморщились, стали неуклюжими и уродливыми.

Превратились в карликов… Что там говорила девчонка? «Сошедший на землю бог». Бейнс сплюнул.

– Не спускайте с него глаз. Возможно, он опасен. Мы впервые сталкиваемся с подобным видом. Неизвестно, что он выкинет.

* * *

Не считая неподвижной человеческой фигуры, камера была совершенно пуста. Четыре голые стены, пол, потолок. В одной из стен под потолком узкая щель, служившая смотровым окном. Сквозь нее просматривался каждый уголок залитой ярким белым светом камеры.

Человек сидел на полу, слегка наклонившись вперед и переплетя руки.

Лицо бесстрастно, взгляд прикован к полу. Он сидел так уже четыре часа, с тех пор, как захлопнулась массивная дверь камеры, щелкнули замки и расторопные техники заняли свои места перед смотровым окном.

– Итак, что вы успели выяснить? – спросил Бейнс.

Уиздом кисло хмыкнул.

– Немногое. Если не раскусим этого красавца в ближайшие сорок восемь часов, придется ликвидировать. Излишний риск неоправдан.

– Никак не придешь в себя после операции в Тунисе? – скривил губы Бейнс.

Да, тот случай забудется нескоро. В руинах заброшенного города на севере Африки обнаружили десять особей. Их метод выживания был чрезвычайно прост: они убивали и пожирали другие жизненные формы, затем имитировали их и занимали их жизненное пространство. Называли они себя хамелеонами. Их ликвидация обошлась недешево – только Управление потеряло шестьдесят экспертов высшей квалификации.

– Каковы предварительные заключения?

– Наш подопечный – крепкий орешек. Единственный в своем роде. – Уиздом кивнул на груду магнитофонных кассет. – Вот полный отчет, все, что нам удалось выжать из семейства Джонсонов. В психологическом отделе им промыли мозги, и мы отправили их домой. В голове не укладывается – восемнадцать лет, и ни единой попытки вступить в контакт с ближайшими родственниками. Ну что еще? Физически он полностью сформировался. Зрелость наступила приблизительно к тринадцати годам, жизненный цикл явно короче нашего. Но зачем ему такая роскошная шевелюра? А этот дурацкий золотистый пушок, покрывающий все тело?

– Что у него с ритмами мозга?

– Мы, разумеется, просканировали его мозг, но результаты анализа еще не обработаны. Крутимся тут, понимаешь ли, как заведенные, а он сидит себе и в ус не дует! – Уиздом ткнул пальцем в сторону окна. – Если судить по той легкости, с какой удалось его взять, он вряд ли блистает особыми талантами. Но хотелось бы узнать о нем побольше, прежде чем мы его устраним.

– А может, все же сохраним ему жизнь до выяснения всех его дарований?

– Уложимся мы или нет, он будет ликвидирован через сорок восемь часов, – угрюмо проговорил Уиздом. – Лично мне он действует на нервы. От одного его вида меня бросает в дрожь.

Уиздом – рыжеволосый, широкий в кости, с крупными чертами лица, массивной грудной клеткой и холодным проницательным взглядом – нервно жевал кончик сигары. Последние семь лет Эд Уиздом исполнял обязанности директора северо-американского отделения ЦУБ. Сейчас ему было явно не по себе. Крошечные глазки беспокойно бегали, обычно бесстрастное лицо слегка подергивалось.

– Ты думаешь – это оно? – медленно произнес Бейнс.

– Я всегда так думаю, – отрезал Уиздом. – Всякий раз я обязан предполагать самое худшее.

– Я имею в виду, что…

– Ты имеешь в виду!.. – Уиздом непрерывно вышагивал среди заваленных оборудованием лабораторных столов, мечущихся техников и стрекочущих компьютеров. – Это существо умудрилось прожить в своей семье восемнадцать лет, а они его так и не поняли. Он знают, что он может делать, но даже не представляют – как.

– Так что, в конце концов, он может?

– Он заранее предугадывает события.

– Как это?

Уиздом выхватил из-за пояса и швырнул на стол энергетический хлыст.

– Сейчас увидишь. – Уиздом подал знак одному из техников, и закрывающий смотровое окно прозрачный щит скользнул на несколько дюймов в сторону. – Застрели его!

Бейнс недоумевающе мигнул.

– Но ты же сам сказал – через сорок восемь часов?

Выругавшись, Уиздом схватил трубку, прицелился в спину неподвижно сидящему человеку и нажал на спуск.

В центре камеры вспыхнул и разлетелся облаком серого пепла розовый шар.

– О, Господи! – выдохнул Бейнс. – Ты…

Он не договорил. Золотой фигуры не было на прежнем месте. В тот момент, когда Уиздом выстрелил, человек с невероятным проворством отпрыгнул в угол камеры. Сейчас он возвращался, сохраняя на лице обычное равнодушное выражение.

– Это уже пятая попытка, – признался Уиздом. – В последний раз я и Джимисон выстрелили одновременно. Оба промазали. Похоже, он точно знал, когда будет сделан выстрел. И куда он придется.

Бейнс и Уиздом переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль.

– Но даже чтение мыслей не могло ему подсказать, куда ты выстрелишь, – размышлял Бейнс. – Когда – возможно. Но не куда. Сам-то ты мог бы заранее определить, куда попадешь?

– Разумеется, нет. Стрелял я навскидку, почти наугад. Надо провести такой эксперимент. – Он поманил ближайшего техника. – Срочно пригласите сюда команду конструкторов. – Он схватил карандаш и принялся что-то набрасывать на листе бумаги.

* * *

Пока изготавливали стенд для предстоящего эксперимента, Бейнс встретился с невестой в главном вестибюле здания североамериканского отделения ЦУБ.

– Как продвигается работа? – поинтересовалась Анита Феррисон, высокая голубоглазая блондинка. В свои неполные тридцать она выглядела весьма привлекательной; чувствовалось, что внешности она уделяет немало времени.

На ней было строгое платье и накидка из отливающей металлом ткани с черными и красными полосами на плече – эмблемой сотрудника класса "А".