355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Филип Киндред Дик » Молот Вулкана » Текст книги (страница 1)
Молот Вулкана
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 18:06

Текст книги "Молот Вулкана"


Автор книги: Филип Киндред Дик



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

1

Артур Питт попал в толпу сразу же, как только покинул офис «Единства» и стал переходить улицу. Остановившись на углу возле своего автомобиля, он прикурил сигарету. Затем открыл дверцу машины, взял кейс-атташе и стал внимательно изучать толпу. Их было человек пятьдесят-шестьдесят – все это были местные жители: рабочие, механики, водители, фермеры, домохозяйки, бакалейщики. Самые обыкновенные представители среднего класса.

Питт скользнул на сидение и, взяв микрофон, встроенный в панель автомобиля, вызвал старшего по званию – начальника южно-американского региона. Люди уже заполнили улицу и направлялись прямо к нему. Вне всякого сомнения, они опознали его по одежде, соответствовавшей Т-классу – белой рубашке с галстуком, серому костюму, фетровой шляпе. Атташе-кейс. Сияющие черные туфли. Наконечник лучевого карандаша, торчащий из нагрудного кармана. Он вытащил золотистую трубку и держал ее наготове.

– Критическое положение, – произнес он.

– Таубман слушает, – донеслось из микрофона. – Где вы находитесь? – Официальный голос доносился откуда-то сверху.

– Все еще в Кедровой Роще, в Алабаме. Вокруг меня собирается толпа. Предполагаю, она блокировала дорогу. Похоже, что весь город собрался здесь.

– Какие-то Исцелители?

На краю тротуара молча стоял старик с крупной головой и короткой стрижкой. Он был одет в широкую, свободного покроя, одежду, сандалии и подпоясан узловатой веревкой.

– Он один, – ответил Питт.

– Попробуйте снять для «Вулкана-3».

– Попытаюсь.

Толпа уже окружила автомобиль. Питт слышал, как их руки ощупывали автомобиль, осторожно его исследовали.

Он откинулся назад и закрыли дверцы на двойной замок. Стекла были подняты, верх туго натянут. Он включил мотор, который привел в действие систему защиты, встроенную в автомобиль. Послышался тихий шум работающей системы, ее питающие элементы искали слабые звенья в защитной броне. На обочине тротуара старик в коричневом по-прежнему не двигался. Поблизости от него стояло несколько человек в обычной одежде.

Питт вытащил сканер и поднял его. В это же мгновение в дверцу чуть пониже стекла ударился камень. Автомобиль содрогнулся, сканер задвигался у него в руках. Второй камень попал прямо в стекло и сеть трещин расползлась по нему. Питт опустил сканер.

– Я нуждаюсь в помощи. Они настроены решительно.

– Подмога уже в пути. Попытайтесь сделать снимки получше. Мы не можем ничего разобрать.

– Конечно вы не можете, – зло бросил Питт. – Они заметили эту штуковину у меня в руке и умышленно начали обстрел.

Одно из задних стекол треснуло. Несколько рук слепо потянулись внутрь.

– Я собираюсь убираться отсюда, Таубман.

Питт мрачно оскалился, заметив краем глаза, как защитная система пытается починить разбитое окно – пытается и не может. Как только вспенивался новый кусок пластика, руки снаружи хватали и отламывали его.

– Не поддавайтесь панике, – обратился к нему стальной голос из панели.

– Чтобы сохранить старые мозги? – Питт отпустил тормоза.

Автомобиль проехал несколько ярдов и встал, как вкопанный. Мотор заглох, а с ним перестала работать и защитная система; гул затих. Острый приступ паники пронзил Питта. Он оставил попытку найти сканер и трясущимися руками вытащил иглопистолет. Четыре или пять человек стояли перед кабиной, закрывая ему обзор, несколько забрались на машину. Внезапно раздался рев – они начали сверлить крышу тепловым буром.

– Когда они доберутся сюда? – быстро пробормотал Питт. – Я застрял. Они используют какую-то интерференционную плазму – она все разрушает.

– С минуты на минуту прибудет подмога, – раздался ясный, металлический голос, лишенный страха и такой безразличный к его положению. Организаторский голос. Глубокий и зрелый, отстраненный от опасной суеты.

– Пусть поторапливаются.

Автомобиль сперва качнуло от града камней, обрушившихся на него, затем он зловеще зашатался: в него вцепились с каждой стороны и пытались перевернуть. Оба задних стекла были выбиты. Мужская рука потянулась к дверной защелке. Питт испепелил ее, направив на нее луч.

– Я вывел из строя одного.

– Если бы вы смогли показать нам хотя бы нескольких…

Протянулось еще несколько рук. Внутри кабины стало душно – тепловой бур почти прошел сквозь обшивку.

– Я ненавижу это делать.

Питт направил луч на атташе-кейс и выждал, пока от него ничего не осталось. Затем поспешно уничтожил содержимое карманов, документы и, наконец, свой бумажник. Когда пластик вскипел черной массой, на мгновение он увидел фото своей жены… которое затем исчезло.

– Они ворвались, – спокойно произнес он, когда левая сторона автомобиля со скрежетом хрустнула и отошла в сторону под действием бура.

– Попытайся продержаться, Питт. Патруль должен быть…

Внезапно микрофон умолк. Чьи-то руки схватили его и прижали к сиденью. Пиджак затрещал по швам, галстук содрали с шеи. Он вскрикнул. Камень попал ему прямо в лицо, иглопистолет упал на пол. Разбитой бутылкой ему перерезали глаза и рот. Крик оборвался. Тела сомкнулись над ним, он соскользнул с сиденья и был погребен под шевелящейся массой теплых человеческих тел.

На приборной доске продолжал работать скрытый сканер, замаскированный под зажигалку для сигарет; передавая эту сцену. Питт не знал о нем, прибор был вмонтирован в автомобиль присланный ему шефом. Затем из массы барахтающихся людей протянулась чья-то рука, опытными пальцами ощупала приборную доску – и очень осторожно потянула шнур. Замаскированный сканер прекратил работу.

Вдали на шоссе траурно проревели сирены полицейского патруля. Та же самая опытная рука осторожно отдернулась назад и исчезла в общей массе…

Уильям Баррис тщательно осмотрел фото, еще раз сравнив его со вторым снимком, переданным сканером. На его письменном столе стояло кофе, который уже превратился в холодную жижу, забытую среди бумаг. Офис «Единства» звенел и вибрировал от звуков множества компьютеров, калькуляторов, видеофонов, телетайпов и массы принтеров, на которых работали младшие клерки. Чиновники бесконечно перемещались в лабиринте коридоров, бесчисленных ячеек, в которых находился персонал Т-класса.

Три юных секретарши, цокая высокими каблучками, быстро прошли мимо его стола. Они возвращались к своим рабочим местам после перерыва на обед. Обычно он обращал на них внимание, особенно на стройную блондинку в широком розовом свитере, но не сегодня; он даже не заметил, что они прошли.

– Это лицо не обычно, – пробормотал Баррис. – Взгляните на его глаза и надбровные дуги.

– Френология, – индифферентно бросил Таубман. Его пухлое, хорошо выбритое лицо выражало скуку. В отличие от своего собеседника он положил глаз на секретарш.

Баррис бросил фото на стол.

– Неудивительно, что у них так много последователей. С организаторами, похожими на этих…

Он снова впился взглядом в крошечный фрагмент ленты сканера. Это было единственное, что можно было разглядеть. Был ли это тот же самый мужчина? Он не был полностью уверен. Только пятно, форма без очертаний. Наконец он снова вернул фото Таубману.

– Как его зовут?

– Отец Филдс. – Не спеша, Таубман перелистывал свою картотеку. – Пятьдесят девять лет. Профессия – электрик. Высококлассный эксперт. Один из лучших во время войны. Родился в Маконе, штат Джорджия, в тысяча девятьсот семидесятом году. Присоединился к Исцелителям два года назад, в самом начале движения. Один из основателей, если можно доверять информаторам, сообщающим об этом. Два месяца провел в Психологической коррекционной лаборатории в Атланте…

– Так долго? – бросил Баррис.

Он был поражен. У большинства людей на это уходило две недели. В такой передовой лаборатории быстро наступало здравомыслие – у них все было оборудовано по высшему классу, имелась любая известная ему медицинская техника, даже неизвестная, которую он видел лишь мельком. Всякий раз, когда он посещал это место, у него возникало сильное чувство страха, несмотря на его абсолютный иммунитет.

– Он убеждал, – заявил Таубман. – Исчез.

Подняв голову, он обменялся взглядами с Баррисом.

– Не прошел курс лечения.

– Два месяца и без лечения?

– Он был болен, – произнес Таубман со слабой насмешкой.

– Ранение, а затем хроническое заболевание крови. Что-то, связанное с радиационным облучением, полученным во время войны. Он уклонился от лечения, а затем в один прекрасный день смылся. Взял один из этих чертовых кондиционеров на стене, переоборудовал его при помощи ложки и зубочистки. Конечно, никто не знает, что он из него сделал, результаты эксперимента исчезли вместе с ним за стеной ограды. Все что нам досталось, так это детали, которые он не использовал.

Таубман уложил фото в картотеку. Указывая на вторую пленку сканера, он сказал:

– Если это тот же самый мужчина, значит мы слышим о нем впервые после его побега.

– Вы знали Питта?

– Немного. Приятный, довольно наивный молодой парень. Преданный своей работе. Женат. Попросился о зачислении на эту службу, так как нуждался в дополнительной месячной надбавке. Возможно, для того чтобы его жена могла обставить свою гостиную дубовой мебелью эпохи ранней Англии. – Таубман встал. – Все говорит о том, что здесь не обошлось без отца Филдса.

– Слишком плохо, что полиция запоздала, – посетовал Баррис. – Она всегда приезжает на несколько минут позже.

Он изучал Таубмана. Они оба практически равны по своему положению, их политика в подобных вопросах основывалась на взаимном уважении. Но он никогда не любил Таубмана, ему казалось, что тот всегда чересчур много внимания уделяет собственному статусу. И не интересовался теоретическими вопросами «Единства».

Таубман пожал плечами.

– Когда весь город против вас, это не так странно. Они блокировали дороги, перерезали связь, заглушили каналы видеофонов.

– Если вам удастся поймать отца Филдса, пришлите его ко мне. Я хотел бы лично допросить его.

Таубман тонко улыбнулся.

– Конечно. Но я сомневаюсь, что мы его поймаем.

Он зевнул и направился к двери.

– Это маловероятно, он очень хитрый.

– Что вы знаете об этом? – требовательно спросил Баррис. – Вы, кажется, знакомы с ним… почти на личной основе?

Не потеряв ни капли самообладания, Таубман ответил:

– Я видел его в лабораториях Атланты. Пару раз. Кроме того, Атланта является частью моего региона. – Он встретился с Баррисом взглядом.

– Вы полагаете, это именно тот мужчина, которого Питт заметил перед смертью? – спросил Баррис. – Человек, который организовал эту толпу?

– Не спрашивайте, меня, – ответил Таубман. – Пошлите фото и эту пленку «Вулкану-3». Спросите его.

– Вы знаете, что «Вулкан-3» отвечает не раньше, чем через пятнадцать месяцев, – заметил Баррис.

– Может быть, ему нечего будет сказать, – Таубман открыл дверь в холл. Телохранители-полицейские со всех сторон окружили его. – Хотя я могу сказать вам одно. Исцелители всегда преследуют одну и ту же цель. Все остальное пустая болтовня – вся эта чушь об их желании разрушить общество и уничтожить цивилизацию. Это необходимо лишь коммерческим комментаторам, но мы знаем, что в действительности…

Его оборвал Баррис.

– Они хотят разрушить «Вулкан-3». Они хотят выбросить его части к черту. Все, что сегодня происходит – смерть Питта, да и остальное, – это попытки уничтожить «Вулкан-3».

– Питт успел сжечь свои бумаги?

– Я полагаю да. Мы не нашли ни его останков, ни его вещей, ничего.

Дверь захлопнулась.

Выждав несколько минут, Баррис подошел к двери, открыл ее и выглянул, чтоб убедиться, что Таубман ушел. Вернувшись к письменному столу, он щелкнул переключателем внутреннего видеотайпа, соединившим его с местным монитором «Единства».

– Мне нужна Психологическая коррекционная лаборатория в Атланте, – начал он и друг, быстрым ударом ладони оборвал связь.

Он подумал: «Это тот образ мышления, который превратил нас в тех, кем мы сейчас являемся. Параноидальная подозрительность ко всем. „Единство“, – иронично размышлял он дальше, – некое единство, когда все и вся шпионят друг за другом, выискивая любой промах, любую ошибку. Разве друг за другом, был контакт с главой Исцелителей. Это ведь его работа – допрашивать всех, кто попался в руки. Именно он курирует персонал Атланты. Вот почему я сперва проконсультировался с ним. И тем не менее, тут есть человеческие мотивы. Он сам погружен в это, – мрачно отметил Баррис. – А что я? Каковы мои мотивы? Что побудило меня подозревать его? К тому же Язон Дилл уже в преклонных годах, и кто-то из нас скоро его заменит. И если мне удается что-то инкриминировать Таубману, даже если это будет одно подозрение в измене, без реальных фактов… А может быть, и мои собственные мысли не так уж чисты. Я не могу доверять себе самому, так как я тоже заинтересован – как и все мы, ведь на этом построена структура „Единства“. Лучше не поддаваться подозрениям, если я не могу быть уверен в своих мотивах».

Он вновь соединился с местным монитором.

– Да, сэр, – ответила девушка. – Ваш звонок в Атланту…

– Отмените его, – приказал он. – Вместо этого… – Он вдохнул. – Соедините меня с Управлением «Единства» в Женеве.

Пока его вызов проходил через десятки столов на всем протяжении канала в тысячи километров, он сидел с отсутствующим видом, потягивал кофе. Человек, который смог избегать психотерапии в течение двух месяцев, невзирая на усилия лучших медиков… «Интересно, сумел бы я сделать это. Сколько искусства, какое упорство!» – подумал Баррис.

Щелкнул видеоэкран.

– Управление «Единства», сэр.

– Начальник Северо-Американского отдела Баррис. – Произнес он ровным голосом. – Я хочу задать вопрос чрезвычайной важности «Вулкану-3».

Последовала пауза и затем голос зазвучал снова:

– Вам нужны какие-то данные первоочередной важности? Экран был пуст; он слышал только голос, и этот голос был настолько безразличен, что он не мог узнать, кто это. Вне сомнения, какой-то функционер. Безымянный винтик.

– Еще ничего не занесено в картотеку, – ответил он с явным нежеланием. Функционер, безымянный или нет, знал свою работу. Он был вышколен для этого.

– Тогда, – прозвучал голос, – вы должны сделать свой запрос в обычном порядке. – Послышался шелест перелистываемых документов.

– Время отсрочки, – продолжал голос, – сейчас составляет три дня.

Непринужденным, шутливым голосом Баррис спросил:

– А что «Вулкан-3» делает эти три дня? Разрабатывает новые шахматные дебюты?

Такое замечание должно было быть сделано в шутливой манере, ибо от этого зависел его скальп.

– Очень жаль, мистера Баррис. Положенное время не может быть сокращено даже для персонала вашего уровня.

Баррис начал обходной маневр.

– Тогда соедините меня с Язоном Диллом.

– Управляющий Дилл находится на конференции, – функционер вовсе не казался смущенным или озадаченным. – Его нельзя беспокоить по обычным делам.

Резким движением Баррис прервал связь. Экран померк.

Три дня! Чертова бюрократия раздутых организаций. Они взяли верх над ним. Они умели тянуть волынку.

Он рефлекторно взял чашку и отпил кофе. От холодного, горьковатого напитка он поперхнулся и выплеснул его; кофейник сразу же наполнил чашку горячим кофе.

Неужели «Вулкан-3» не обращает на это никакого внимания?

Может быть, его совершенно не заботит то, что всемирное движение возникло – как говорит Таубман – чтобы расплющить его металлическую оболочку и сделать так, что вороны будут клевать разбросанные реле и ячейки памяти?

Но, конечно, это не был «Вулкан-3» – это была организация.

От юных секретарш с пустыми глазами, управляющих и начальников, до техников, обеспечивающих деятельность «Вулкана-3», и статистиков, собиравших данные. И Язона Дилла.

Умышленно ли изолировал Дилл остальных начальников, отсекая их от «Вулкана-3»? Возможно, «Вулкан-3» отвечал, но информация удерживалась.

Я подозреваю даже его, подумал Баррис. Собственного начальника, высшего чиновника в «Единстве». Нервишки у меня сдали от напряжения – это действительно безумие.

Мне нужен отдых, в отчаянии подумал он. Смерть Питта Совсем меня доконала. Я чувствую свою ответственность за случившееся, так как после всего, я по-прежнему здесь, за этим столом, в безопасности, в то время как горячие юнцы, подобные Питту, идут работать за пределы офиса, туда, где опасно. Они погибают, если что-то идет наперекосяк. Таубману, мне, всем начальникам – нам нечего страшиться этих безумцев, одетых в коричневые халаты.

По крайней мере пока нечего страшиться.

Взяв формуляр, Баррис начал тщательно писать.

Он писал медленно, изучая каждое слово. Форма позволила ему вместить десять вопросов. Он задал только два:

а) Представляют ли Исцелители какую-либо опасность?

б) Почему вы не реагируете на их существование?

Затем он опустил вопросник в приборную щель и сел, прислушиваясь к тому, как сканер шелестел над ее поверхностью. За тысячи миль отсюда его вопросы влились в огромный поток, льющийся со всех концов мира из офисов «Единства», имеющихся в каждой стране. Одиннадцать директорий-отделений. Каждая со своим начальником, персоналом и подчиненными «Единству» офисами. Каждое со своими полицейскими органами, приносящими клятву местному начальнику-директору.

Через три дня наступит очередь Барриса и к нему придут ответы. И тогда, наконец, мучившие его вопросы, рассмотренные изощренным механизмом, получат разъяснение. Наряду со всеми остальными в Т-классе, все важные проблемы он предоставлял решать огромному механическому компьютеру, находящемуся где-то в подземной крепости поблизости от офисов Женевы. Выбора у него не было. Все дела такого уровня решались «Вулканом-3» – и это был закон.

Встав, он подозвал одну из ближайших секретарш, стоявшую наготове. Она сразу же направилась к его столу, приготовив блокнот и ручку.

– Слушаю, сэр, – улыбнулась она.

– Я хочу продиктовать письмо миссис Артур Питт, – сказал Баррис. Дав ей адрес, он вдруг передумал. – Нет, скорее всего, я напишу его сам.

– Сами, сэр? – переспросила секретарша, моргнув от удивления. – Вы имеете в виду так, как это делают дети в школе?

– Да, – сказал он.

– Могу я спросить, почему, сэр?

Баррис не знал. У него не было разумных причин. Сентиментальность, подумалось ему после того, как секретарша ушла. Возврат к прежним временам детства.

«Ваш муж погиб, выполняя служебный долг», – начал он, сидя у стола и размышляя. «Единство» глубоко скорбит. Как директор, я желаю передать вам свои личные соболезнования в этот трагический час».

Проклятье, подумал он, я не смогу этого сделать. Я никогда не смогу. Я обязан поехать и увидеть ее; я не могу писать подобные вещи. В последнее время их слишком много. Слишком много смертей, чтобы я мог их перенести. Я не похож на «Вулкан-3». Я не могу игнорировать это. Я не могу молчать.

А ведь несчастье случилось не в моем регионе. Парень даже не был в моем подчинении. Соединившись со своим заместителем, Баррис сказал:

– Я хотел бы, чтобы вы меня заменили сегодня. Я нокаутирован. Я чувствую себя не хорошо.

– Очень плохо, сэр – сказал Питер Аллисон. – Но наслаждение при мысли, что он способен занять важное место, пусть даже на мгновение, было явным.

Ты будешь на моем месте, подумал Баррис, закрывая и запирая свой стол. Ты охотишься за этим постом так же, как я охочусь за постом Дилла. Ступень за ступенью вверх по лестнице – к вершине.

Он записал адрес миссис Питт, положил его в нагрудный карман и покинул офис так быстро, как мог, радуясь тому, что уходит, найдя оправдание для бегства из удушающей атмосферы.

2

Стоя перед классной доской, Агнесса Паркер спросила:

– Что вы вспоминаете про 1992? – Она осмотрела класс.

– 1992 год напоминает нам об окончании I Атомной войны и начале декады международного урегулирования, – ответил Питер Томас, один из ее лучших учеников.

– Возникло единство, – добавила Патриция Эдвардс. – Разумный мировой порядок.

Миссис Паркер сделала сметку в классном журнале.

– Правильно. – Она почувствовала гордость за точные ответы детей. – А теперь, возможно, кто-нибудь скажет мне о Лиссабонских Законах 1993 года.

Класс молчал. Несколько учеников с легким шумом повернулись к окну. Снаружи дул теплый июньский ветерок. Малиновка села на ветку и застыла, прислушиваясь, нет ли где поживы. Деревья лениво шелестели.

– В этом году был изобретен «Вулкан-3» – сказал Гане Штайн. Миссис Паркер улыбнулась.

– «Вулкан-3» был построен задолго до этого, его сделали во время войны. «Вулкан-1» в 1970 году, «Вулкан-2» в 1975. Компьютеры появились уже перед войной в середине века. Серия «Вулканов» была изобретена Отто Джорданом, работавшим с Натаниэлем Гринстритом для «Вестингауза» в начале войны…

Голос миссис Паркер перешел в зевок. Она с усилием подавила его. Еще не время для сна. Сегодня в школе должен был появиться Управляющий Язон Дилл со своей свитой, проверяя идеологию образования. По слухам, «Вулкан-3» запросил сведения о школьной системе. Он, казалось, был заинтересован в том, чтобы узнать о различных ценностных связях, которые формировались в базисных примерных общеобразовательных программах.

В конце концов, ведь в этом же и состоит задача школы, и гуманитарной школы в особенности – дать молодежи надлежащие установки. А зачем же еще нужны школы?

– В чем смысл, – повторила миссис Паркер, – Лиссабонских Законов тысяча девятьсот девяносто третьего года? Никто не знает? Я сгораю от стыда за всех вас. Вы не можете вспомнить наиболее важные факты из всего того, что вы должны вынести из школы! Я предполагаю, что если бы вам дали полную свободу, вы бы читали только коммерческие комиксы, которые учат лишь сложению и вычитанию, или другим разновидностям бизнеса.

В ярости она топнула об пол своим башмачком.

– Ну? Я услышу хоть какой-то ответ?

Ответа не последовало. Лица учеников выражали полное отсутствие мыслей. И вдруг звонкий ученический голос донесся с задних рядов. Девичий, жесткий и резкий.

Миссис Паркер пробудилась от оцепенения, замигав в удивлении.

– Кто это сказал? – требовательно спросила она. Класс зашумел. Все головы повернулись назад. – Кто это был?

– Дженни Бейкер! – завопил один мальчик.

– Это не она! Это Дороти!

Миссис Паркер быстро пошла по проходу вдоль парт.

– Лиссабонские Законы тысяча девятьсот девяносто третьего года, резко бросила она, – были наиболее важными законодательными актами за последние пятьсот лет.

Она говорила нервно, высоким, резким голосом. Постепенно класс повернулся к ней. Их заставила это сделать привычка – многолетняя тренировка.

– Все семьдесят наций мира послали своих представителей в Лиссабон, все мировые организации «Единства» формально согласились, что крупные компьютеры, построенные Британией, Советским Союзом и Соединенными Штатами, до сих пор использовавшиеся в чисто справочных целях, отныне получат абсолютную власть над национальными правительствами в определении глобальной политики…

В этот момент Управляющий Язон Дилл вошел в класс, и миссис Паркер почтительно смолкла.

Она не впервые видела этого человека, реальное физическое существо, контрастировавшее с синтетическими образами, создаваемыми средствами массовой информации для публики.

И, как уже случалось прежде, она снова была поражена огромной разницей между реальным человеком и его официальным имиджем. В глубине души она хотела знать, как дети воспринимали это. Она взглянула на них и увидела, что все они смотрят с ужасом, забыв про все остальное.

Она размышляла. Он в действительности не так уж отличается от всех нас. Человеческое существо высшего ранга… и одновременно обычный человек. Энергичный мужчина средних лет с проницательным взглядом, мигающими глазами, доверительной улыбкой. Он невысокого роста. Ниже любого человека из его свиты, вошедшей с ним. Трое мужчин и две женщины. Все в деловых костюмах Т-класса. Никаких особых знаков отличия, никаких царских украшений. Если бы я не знала, подумала она, я бы не догадалась. Он так обычен.

Перед вами Управляющий директор Дилл, – представила она – Координирующий директор системы «Единства». – Ее голос прервался от напряжения. – Управляющий директор Дилл несет ответственность только перед «Вулканом-3». Кроме директора Дилла, никто из человеческих существ не имеет права приближаться к банку данных компьютера.

Директор Дилл благосклонно кивнул миссис Паркер и классу.

– Что вы учите, дети? – спросил он дружелюбным тоном. Голос был богат оттенками, как и подобает лидеру Т-класса.

Дети робко задвигались.

– Мы учим Лиссабонские Законы, – ответил мальчик.

– Это хорошо, – поощрил директор Дилл и кивнул персоналу в направлении двери. – Дети, будьте хорошими учениками и делайте то, что говорят вам ваши учителя.

– Это было так приятно, – сказала миссис Паркер, – что вы посетили нас и дети смогли вас увидеть. Это такая честь! – Она последовала за группой к двери. – Они всегда будут вспоминать этот момент и дорожить воспоминаниями.

– Мистер Дилл, – прозвенел девичий голос, – могу я задать вам вопрос?

В классе стало тихо. Миссис Паркер похолодела. Голос. Опять девочка. Кто это? Она хотела увидеть ее, ужас сжал ее сердце. Великий Боже, неужели этот маленький дьяволенок хочет что-то сказать в присутствии директора Дилла?

– Конечно, – ответил Дилл, резко останавливаясь у двери. – О чем ты хочешь спросить? – Он взглянул на часы, улыбаясь.

– Директор Дилл спешит, – торопливо вставила миссис Паркер. – У него так много дел. Я думаю, мы лучше отпустим его, не так ли?

Но твердый девичий голос продолжал:

– Директор Дилл, не стыдитесь ли вы за себя, когда позволяете машине руководить вами?

Улыбка застыла на лице директора Дилла. Он медленно повернулся лицом к классу. Его глаза пробежали по классу, пытаясь обнаружить того, кто задал вопрос.

– Кто задал вопрос? – добродушно спросил он.

Последовало молчание. Директор Дилл медленно прошелся по классу, держа руки в карманах. Никто не двигался и не отвечал. Миссис Паркер и персонал «Единства» все еще стояли, охваченные ужасом.

Это конец моей карьеры. Может быть, подвергнусь добровольной реабилитации. Нет, подумала миссис Паркер.

Директор Дилл был невозмутим. Он остановился у доски и поднял руку. На темной поверхности появились белые линии. Задумчиво проделав несколько движений, он вывел на доске дату «1992».

– Конец войны, – произнес он.

Перед притихшим классом возникла дата «1993».

– Лиссабонские Законы, которые вы учите. Год, когда объединились нации мира, решив соединить вместе свои судьбы. Подчинить себя реалистическим – не по идеалистически, как было в дни ООН – общему наднациональному авторитету, для блага всего человечества.

Директор Дилл медленно отошел от доски, задумчиво глядя в пол.

– Война только что закончилась, большая часть планеты была в руинах. Необходимо было принять решительные меры, ибо вторая война уничтожила бы все человечество. Необходим был орган наивысшей организации. Международный контроль. Закон, который не могли бы нарушать ни люди, ни нации. Необходимы были Хранители. Но кто будет наблюдать за Хранителями? Как можно быть уверенным, что это наднациональная организация будет свободна от ненависти и предвзятости, животных чувств, которые в течение многих веков противопоставляли людей друг другу? Не будет ли это организация, как и все остальные, созданные человеком, наследием тех же пороков, того же преобладания интересов над разумом, эмоций над логикой? Был один ответ. Мы уже давно пользовались компьютерами, великолепными конструкциями, созданными трудом и талантом сотен опытнейших инженеров, построивших по точным стандартам машины, свободные от чувств. Они могли объективно сформировать точные цели, которые для человека могли остаться только идеалом. Если нации пожелали бы отказаться от суверенитета, подчинить свою мощь объективным, беспристрастным директивам…

И снова прозвенел тонкий детский голос, прерывая доверительное повествование Дилла.

– Мистер Дилл, вы действительно верите, что машина лучше человека? Что человек не может сам управлять своим миром?

Впервые щеки Директора покрылись краской. Он заколебался, слабо улыбаясь и жестикулируя в поиске нужных слов.

– Хорошо… – пробормотал он.

– Я не знаю, что и сказать, – задохнулась в гневе миссис Паркер. – Извините, пожалуйста. Поверьте мне, я не знала…

Директор Дилл понимающе кивнул ей.

– Конечно, – сказал он, – это не ваша вина. Они не являются расой, которую вы можете лепить, как пластилин.

– Простите? – переспросила она, не понимая иностранных слов. У нее было смутное представление о том, что это значило.

– У вас всегда будут проблемы с учениками, – сказал Дилл.

Он повернулся к классу и произнес уже громко:

– Я собираюсь сыграть с вами в одну игру. – На детских лицах заиграли улыбки. – Итак, я не хочу, чтобы вы произносили слова. Я хочу, чтобы вы закрыли руками свои рты и действовали таким образом, как наши полицейские патрули, когда они в засаде караулят врага.

Маленькие ладошки взлетели, глаза сияли энтузиазмом.

– Наша полиция так спокойна, – продолжал Дилл. – Они всматриваются во все вокруг себя, стараются выяснить, где находится враг. Конечно, они не дадут ему знать, что готовы напасть.

Класс радостно захихикал.

– Теперь, – продолжал Дилл, сложив руки, – мы смотрим вокруг.

Дети послушно огляделись.

– Где находится враг? Раз, два, три…

Внезапно Дилл выбросил руки вверх и громко произнес:

– И мы указываем на врага. Мы указываем…

И двадцать рук указало. На задней парте тихо сидела, не шевелясь, рыженькая девочка.

– Как тебя зовут? – спросил Дилл, лениво продвигаясь по проходу и останавливаясь у ее парты.

Девочка молча смотрела на Управляющего Дилла.

– Ты не собираешься отвечать на мой вопрос? – улыбнулся Дилл.

Девочка спокойно положила руки на парту.

– Марион Филдс, – четко вымолвила она. – Вы не ответили на мой вопрос.

Управляющий Дилл и миссис Паркер вместе спускались по коридору школы.

– У меня с самого начала с ней были неприятности, – рассказывала миссис Паркер. – Фактически, я протестовала против ее зачисления в мой класс.

Она быстро добавила.

– Вы найдете мой письменный рапорт в картотеке. Я следовала правилам. Я знала, что подобное должно было случиться. Я это предвидела!

– Обещаю вам, – сказал Управляющий Дилл, – вам нечего бояться. Вам ничто не угрожает. Это мое слово.

Взглянув на учительницу, он добавил:

– Конечно, если здесь не замешано что-то более сложное.

Он остановился в дверях кабинета директора.

– Вы никогда не встречали ее отца?

– Нет, – ответила миссис Паркер. – Она под опекой правительства, ее отец был арестован и помещен в Атланту…

– Знаю, – прервал ее Дилл. – Ей девять лет, не так ли? Пытается ли она обсуждать текущие события с другими детьми? Я полагаю, у вас установлено следящее оборудование, работающее круглосуточно – в кафетерии, и особенно на игровой площадке?

– У нас есть комплекты записей всех бесед учеников, – гордо заявила миссис Паркер. – Мы записываем все их разговоры. Конечно, мы так заняты и перегружены работой, а бюджет так мал, что у нас остается мало времени для их воспроизведения, но все мы, учителя, пытаемся найти хотя бы час в день, чтобы прослушать…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю