Текст книги "Гибельный тупик"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

– Вот теперь-то на него можно поглядеть поближе, – произнес Сет Морли.

Наконец– то. Оно производит такой шум, подумалось ему, словно тысячи космических ракет, ревущих на стартовых площадках и выпускающих с чудовищным грохотом струи раскаленных газов на колоссальный бетонный фундамент. Ему страшно захотелось узнать, что же все-таки производится в этом здании, и он направился прямо к его фасаду, чтобы с более близкого расстояния разобрать надпись над входом.

– Слишком шумное производство, не правда ли? – закричал Уэйд Фрэйзер.

– Да, – ответил ему Сет Морли, но не смог услышать своего собственного голоса, утонувшего в оглушительном грохоте, который издавало Здание.

Он ступил на заасфальтированную дорогу, которая шла вдоль одной из стен сооружения: остальные потащились вслед за ним, кое-кто заткнув руками уши. Он подошел к самому фасаду, прищурил глаза и стал вглядываться в буквы, виднеющиеся над закрытыми створками ворот:

«ВИНОКУРНЯ»

Такой страшный шум от винокуренного завода, удивился Сет Морли. Какая-то нелепица, подумал он.

Надпись на небольшой двери рядом с воротами гласила:

"ВХОД ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ ДЕГУСТАЦИОННОГО ЗАЛА.

ДЕГУСТАЦИЯ ВИНА И СЫРА"

Святой дух, сказал он самому себе. Мечты о хорошем, добром сыре пронеслись в его голове. Мне нужно обязательно пройти туда, решил он окончательно и бесповоротно. Вход, по-видимому бесплатный, хотя организаторы дегустации обычно совсем не против того, чтобы посетитель перед уходом купил бутылку-другую. Но для меня это совсем необязательно.

Жаль, подумалось ему с грустью, что нет здесь Бена Толлчифа с его пристрастием к спиртным напиткам. Это было бы для него просто фантастическим открытием.

– Подождите! – раздался сзади голос Мэгги Уолш. – Не ходите туда!

Не снимая ладони с дверной ручки при входе в дегустационный зал, он обернулся вполоборота, пытаясь выяснить, в чем дело.

***

Мэгги Уолш прищурилась, чтобы уберечь глаза от буйства солнца и попытаться разобрать буквы, которые так и прыгали перед ее глазами, купаясь в ярком солнечном великолепии. Она провела по воздуху пальцем, пытаясь успокоить эти пляшущие под солнечную музыку буквы, что же все-таки там написано? Какой смысл скрыт в этой надписи, которую все столь страстно силятся прочесть?

«МУДРОТЕКА»

– Подождите! – окликнула она Сета Морли, который уже взялся за ручку двери с надписью «Вход для посетителей» – Не ходите туда!

– Почему? – завопил он в ответ.

– Мы не знаем, что это такое! – Запыхавшись, она догнала его и стала рядом.

Огромное здание прямо-таки полыхало отраженным солнечным светом. «Мудротека». Место, где аккумулированы самые разнообразные знания? Но оно издавало слишком сильный грохот для хранилища книг, микрофильмов и магнитных лент. Место, где ведутся умные разговоры? Наверное, внутри этого здания можно постичь самые сокровенные глубины человеческой мудрости, свободной от предрассудков и предвзятых мнений. Здесь она могла бы погрузиться в сокровищницу мыслей Доктора Джонсона, насладиться острым, саркастическим умом Вольтера…

Если я пройду внутрь, я научусь всему, что в состоянии знать человек в пределах умственных способностей, какими наделила его природа. Я обязана пройти внутрь. Теперь она уже торопила Сета Морли.

– Откройте дверь, – сказала она. – Мы должны пройти внутрь этого средоточия человеческой мудрости. Должны научиться всему, что там есть.

***

Двигаясь легкой трусцой вслед за ними и оценивая их возбужденное состояние с известной долей иронии, Уэйд Фрэйзер прочел надпись, венчавшую огромные запертые ворота Здания.

Поначалу она его ошарашила. Ему удалось сразу же разобрать буквы и составить из них слово. Но у него не было ни малейшего, даже смутного представления о том, что это слово означает.

– Никак не возьму в толк, – признался он Сету Морли и этой религиозной фанатичке Мэгги-Ведьме.

Он подумал, не имеет ли трудность расшифровки в данном случае чисто психологический характер и не обусловлена ли она тем внутренним протестом, который вызывала у него сама необходимость выяснить, что же все-таки означает этот бессмысленный набор букв. В конце концов он отбросил свои попытки логического анализа занимавшей его ум загадки. И стал просто перебирать в уме различные варианты смысла странного слова:

«СТОПОРИЛЬНЯ»

Похоже, что это слово кельтского происхождения. Диалектное слово, понятное только тому, кто имеет широкую и разностороннюю подготовку в области гуманитарных наук и располагает разнообразной, в том числе лингвистической и этнографической информацией.

Это скорее всего место, куда заключают людей не вполне нормальных и где их лишают возможности поступать так, как им вздумается. В определенном смысле это санаторий, но его назначение гораздо шире, здесь не ставят себе целью вылечить неизлечимых больных, чтобы вернуть их обществу, по всей вероятности, такими же больными, какими они были и до того, нет, цель этого заведения в том, чтобы полностью разделаться с человеческим невежеством и безрассудством. Здесь, в этом месте, ставится предел ненормальной деятельности душевнобольных; их здесь, как гласит высеченная над воротами надпись, стопорят, их – душевнобольных, которые сюда попадают, – не возвращают в общество здоровых людей, а тихо и безболезненно погружают в сон, что, в конечном счете, должно быть уделом всех, кто неизлечимо болен. Источаемые такими людьми душевные миазмы больше не будут отравлять галактику, сказал он самому себе. Надо только благодарить Бога за то, что такое место существует. Единственное, что как-то странно, – почему я не получил информацию о наличии подобного заведения непосредственно из профессиональных изданий.

Я должен пройти внутрь, твердо решил он. Я хочу поглядеть, как там поставлено дело. И еще нужно выяснить, какие принципы являются основополагающими при организации подобного заведения непосредственно из профессиональных изданий. Я должен пройти внутрь, твердо решил он. Я хочу поглядеть, как там поставлено дело. И еще нужно выяснить, какие принципы являются основополагающими при организации подобного рода лечения. Ведь, к сожалению, должна существовать весьма неприятная проблема борьбы с невеждами, которые мешают развитию подобных идей и противодействуют осуществлению стопорения.

– Не заходите! – что было мочи завопил он Сету Морли и этой рехнувшейся на религиозной почве Мэгги-Болтэгги. – Это не для вас. Сюда посторонних не допускают. Да, да. Вот посмотрите, – он показал на табличку на небольшой алюминиевой двери с надписью «Вход только для специально обученного персонала», – я туда пройти могу, – вопил он, пытаясь перекрыть издаваемый Зданием грохот, – а вот вам туда никак нельзя! У вас нет достаточной квалификации. Как Мэгги-Ведьма-Болтэгги, так и Сет Морли испуганно на него посмотрели, но остановились. Он проскочил мимо них.

***

Мэри Морли без особого труда разобрала надпись над входом в огромное, серое здание:

«ВЕДЬМИНСКАЯ»

Я знаю, что значит, отметила она про себя, а вот они этого не понимают. Ведьминская – это место, где контроль над людьми осуществляется с помощью понятных только посвященным формул и заклинаний. Правители получают власть над людьми именно благодаря своей близкой связи со специалистами черной магии. Знание ее тайн, рецептов различных чудодейственных отваров.

– Я хочу туда пройти, – сказала она своему мужу.

– Подожди минуту, – сказал он. – Не торопись.

– Я могу туда войти, – настаивала она, – а вот тебе этого не дано. Это только для меня. Я это знаю. Я не хочу, чтобы ты мешал мне. Прочь с дороги.

Теперь она остановилась перед небольшой дверью, читая золотые буквы, приклеенные к стеклу: «Вход в предварительную камеру только для посвященных», гласила надпись на двери. Ну что ж, я вполне подпадаю под эту категорию, подумала она. Надпись обращена непосредственно ко мне.

– Я пойду туда вместе с тобой, – сказал Сет.

Мэри Морли рассмеялась. Пойти с нею? Ну не потеха ли, подумала она. Он считают, что его с благосклонностью примут колдуньи и ведьмы. Это только для женщин, напомнила она себе. Мужчине просто никогда в жизни не сделать чего-нибудь даже самого элементарного, что входит в круг обязанностей ведьмы.

После того, как я здесь побываю, сообразила она, я узнаю такое, с помощью чего я смогу установить контроль над ним; мне удастся сделать его таким, каким он должен быть. Так что в каком-то смысле я это делаю ради его же пользы.

Она потянулась к дверной ручке.

***

Игнас Тагг отступил в сторону, со смехом глядя на ужимки и фиглярство, которыми сопровождалась их перебранка. Они визжали и толкались как свиньи. Он даже испытывал некоторое желание подойти и вволю поглумиться над ними, да черт с ними! Могу поспорить, что от них смердит, стоит только подойти к ним достаточно близко, сказал он самому себе. Это они с виду такие чистенькие, такие прилизанные, на самом деле от них воняет, да еще как! Что это за дурацкое место? Он прищурился, пытаясь разобрать прыгающие перед его глазами буквы:

«ОРИГИНАЛЬНЫЕ ЗАБАВЫ»

Эге, сказал он самому себе. Вот это шикарно. Это как раз то место, где люди прыгают на животных – сами понимаете, зачем. Мне всегда очень хотелось поглядеть на то, как это получится у жеребца с женщиной. Держу пари, что там, внутри, мне удастся такое увидеть. М-да. Мне на самом деле хочется поглядеть на это, раз это можно видеть и другим. Там показывают все только в самом деле очень интересное, все, как оно есть на самом деле.

И там будут смотреть на это другие настоящие люди, люди, с которыми я мог бы потолковать и которые меня поймут. Не то, что Морли, Уолш или Фрэйзер, которые произносят всякие идиотские слова, такие длинные, что они звучат, как громкие звуки из задницы. Они выбирают специально такие слова, чтобы другие думали будто у них задницы не воняют. А на самом деле они ничем от меня не отличаются.

Может быть, подумал он, есть у них там настоящие жирные задницы, такие как у Бэббла, и они их подставляют крупным кобелям. Мне бы очень хотелось поглядеть, как этих толстозадых людей, там, внутри, станут обрабатывать в задницу. Ох как хотелось бы посмотреть на то, как эту Уолш крепко прихватил бы хороший датский дог хоть раз за всю ее жизнь. Ей наверняка бы это очень-очень понравилось. Это как раз то, о чем она по-настоящему мечтает всю свою жизнь. Именно этого она только и ждет.

– Прочь с дороги! – крикнул он Морли, Уолш и Фрэйзеру. – Вам туда нельзя! Посмотрите, что здесь пишется. – Он показал на слова, выписанные первоклассным золотом на стеклянном окне в небольшой двери. «Только для членов клуба». Мне туда можно, – сказал он и схватился за дверную ручку.

***

Быстро метнувшись вперед, Нед Расселл решительно загородил им путь к двери. Он мельком глянул вверх, на это грандиозное здание, затем на лица своих попутчиков и, увидев насколько различные и сильные желания их обуревают, сказал:

– Я полагаю, что было бы лучше, если бы никто из нас сюда не заходил.

– Почему? – откровенно разочарованно спросил Сет Морли. – Что может быть худого в том, чтоб заглянуть в дегустационный зал винзавода?

– Это не винзавод, – возразил Игнас Тагг и весело рассмеялся. – Вы не так поняли надпись; вы боитесь признаться даже себе, что это такое на самом деле. – Он еще раз хохотнул. – Но я-то знаю!

– Винзавод! – воскликнула Мэгги Уолш. – Это не винзавод, это собрание величайших достижений человеческого ума. Если мы пройдем туда внутрь, мы будем очищены любовью Бога к человеку и любовью человека к Богу.

– Это особый клуб для людей, которые знают толк кое в чем, – сказал Тагг.

– Разве это не удивительно, – самодовольно ухмыльнувшись произнес Фрэйзер, – на что только ни способны пуститься люди, лишь бы не принимать реальность такою, какая она есть. Разве я не прав, Расселл?

– Там небезопасно, – сказал Расселл. – Для любого из нас. Теперь я понял, что это такое, сказал он самому себе, и я прав. Я обязан увести их и сам уйти тоже отсюда. – Идемте, – сказал он, решительно и твердо.

Сам он оставался там же, где стоял, не сдвинувшись с места. Какая-то часть прежнего пыла у них пропала.

– Вы так считаете, в самом деле? – спросил Сет Морли.

– Да, – ответил он. – Я так считаю.

– Может быть, он и прав, – обратившись к остальным своим попутчикам, произнес Сет Морли.

– Вы действительно так полагает, мистер Расселл? – робко спросила Мэгги Уолш.

Теперь они уже все отодвинулись от двери. Совсем чуть-чуть. Но отодвинулись.

– Я так и знал, что дверь в самый последний момент захлопнут перед самым носом, – огорченно произнес Игнас Тагг. – Зачем им, чтобы кто-нибудь получал от жизни острые ощущения. Это так всегда.

Расселл продолжал молча стоять, загораживая дверь, и терпеливо ждал.

– А где Бетти Джо Берм? – встрепенулся вдруг Сет Морли.

Боже милостивый, мелькнуло в голове у Расселла. О ней-то я позабыл. Я ее упустил. Он быстро повернулся и, прикрыв глаза ладонью, стал смотреть назад, на залитую полуденным солнцем реку. Скользя взглядом по тому пути, каким они шли сюда.

***

Она снова увидела то, что уже видела раньше. Всякий раз, когда она смотрела на Здание, ей удавалось совершенно ясно разобрать, что написано на огромной бронзовой пластине, помещенной прямо над центральным входом:

«МЕККИСТРИЯ»

Будучи лингвистом, она сумела разгадать смысл этого слова с первого же раза. «Меккис» – хеттское слово, обозначающее силу. Из хеттского языка оно перешло в санскрит, а оттуда в древнегреческий, в латынь, и закрепилось во всех современных европейских языках, в том числе и в английском, как «машина» и «механическая сила». Это место было явно не для нее. Ей нельзя туда ходить, как это можно всем остальным.

Жаль, что я не умерла раньше, подумалось ей.

Вот здесь и расположена купель вселенной…, так, во всяком случае, она понимала символическое значение этого Здания. Она в самом буквальном смысле воспринимала гипотезу Спектовского о концентрических кругах распространения эманации. Но для нее это явление никак не было связано с деятельностью Божества. Она понимала это как констатацию факта существования такого природного феномена, не принимая во внимание метафизические его аспекты. После приема правильно выбранной таблетки она поднимется, пусть на краткий миг, в более высокий и узкий круг большей интенсивности; ее движения, ее одухотворенность – все это начнет проявляться так, как будто получило заряд топлива более высокого качества. Я воспламенюсь сильнее, сказала она самой себе, и, развернувшись, медленно побрела в сторону реки, прочь от Здания. Я способна более четко мыслить; мысли у меня тогда не такие спутанные как, например, сейчас, когда я уныло бреду под назойливым солнцем.

Вода поможет, уверяла она себя. Потому что, находясь в воде, не надо больше выдерживать вес своего тяжелого тела; хотя это и не придает дополнительных сил более высокого уровня «меккиса», но это не имеет значения. Вода все выравнивает. Ты уже не такая тяжелая, почти невесомая. Будто тебя уже нет.

Я больше не в состоянии вот так ходить, волоча повсюду за собой свое тяжелое тело, убеждала себя Бетти Джо Берм. Слишком велик мой вес. Я не в состоянии выдерживать его тяжесть. Я должна освободиться от его бремени.

Она ступила на мелководье. И смело пошла дальше, не оборачиваясь, к середине реки.

Вода, подумала она, сейчас растворяет все таблетки, которые я у себя храню; они пропали навсегда. Но у меня нет больше в них ни малейшей надобности. Если бы я только осмелилась войти в «Меккистрию»…, может быть, оказавшись бестелесной, я и смогла бы, подумала она, чтобы быть там перевоссозданной. Прекратить это нынешнее свое существование, а затем начать все сначала. Но с иной отправной точки. Мне совсем не хочется снова пройти через все те испытания, что уже доводилось, твердо решила она.

Ей был слышен тяжелый, пульсирующий гул «Меккистрии» у нее за спиной. Остальные теперь там, внутри, поняла она. Почему это так, спросила она у самой себя. Почему они все могут войти туда, куда заказано мне? Ответа на этот вопрос у нее не было.

Но теперь это как-то стало ей безразлично.

***

– Вон она, – сказала Мэгги Уолш, показывая рукой. Рука ее при этом страшно тряслась. – Неужели вы ее не видите? Она, как бы выйдя вдруг из оцепенения, во весь дух пустилась к реке. Но еще до того, как она достигла воды, ее обогнали Сет с Расселлом и оставили далеко позади. Она начала кричать, остановилась и так застыла, глядя сквозь слезы, как сквозь осколки разбитого стекла, на то, как к Сету Морли и Расселлу присоединились Тагг и Фрэйзер. Четверо мужчин, а за ними еще плелась Мэри Морли, быстро вошли в воду, направляясь к чему-то черному, что течение реки медленно относило к противоположному берегу.

Мэгги видела как они вынесли тело Бетти Джо из воды и положили его на берегу. Она умерла, поняла Мэгги, пока мы тут спорили, входить в эту «Мудротеку» или нет. Да будь она трижды распроклята, совсем уже пав духом, думала она. Затем, пошатываясь, побрела к остальным пятерым, которые, став на колени вокруг тела Бетти Джо, по очереди пытались сделать ей искусственное дыхание.

Она подошла к ним. Стала рядом.

– Надежда есть?

– Нет, – ответил Уэйд Фрэйзер.

– Вот напасть, – произнесла она упавшим голосом. – Почему она это сделала? Фрэйзер, как вы считаете?

– Ее давно уже угнетала какая-то неудовлетворенность. Она непрерывно в ней накапливалась.

В глазах Сета Морли, бросившего взгляд в его сторону, вспыхнула злобная ярость.

– Вы – идиот, – произнес он. – Самый настоящий идиот.

– Разве я виноват в том, что она умерла? – сильно волнуясь, залепетал Фрэйзер. – У меня здесь нет необходимой испытательной аппаратуры, с помощью которой я мог бы производить полную проверку состояния психики любого из вас. Будь у меня все, что мне требуется, я смог бы своевременно выявить у нее склонность к самоубийству и назначить курс лечения.

– У нас хватит сил отнести ее тело в поселок? – перемежая слова со всхлипываниями, спросила Мэгги Уолш. Она чувствовала, что почти не в состоянии говорить. – Если бы вам, четверым мужчинам, удалось перенести ее…

– Нам было бы куда легче, – сказал Тагг, – если б мы могли спустить ее тело вниз по реке.

– Нам не на что положить тело, чтобы пустить его по реке, – заметила Мэгги Уолш.

– Когда мы переходили реку, – сказал Расселл, – я обратил внимание на что-то, напоминавшее наскоро сколоченный плот. Сейчас я вам покажу. Он позвал всех следовать за ним вдоль берега реки.

И действительно, вскоре они обнаружили плот, наполовину выброшенный течением на берег, волны слегка покачивали его. Мэгги Уолш подумалось, что все это похоже на то, как будто кто-то умышленно его сюда подбросил. И с вполне определенной целью – облегчить транспортирование одного из нас – того, кто скончался, – назад, в поселок.

– Это плот Белснора, – сказал Игнас Тагг.

– Верно, – произнес Фрэйзер. – Он действительно говорил, что где-то здесь сооружает плот. Да, да, вы видите – кто еще станет скреплять бревна между собой кусками толстого силового электрического провода? Интересно, достаточно ли он крепок, чтобы бревна не расползлись?

– Если его строил Глен Белснор, – холодно ответила Мэгги, – они точно не расползутся. Можете смело класть на него тело Бетти.

И, ради Бога, поосторожнее, взмолилась она в душе. С должным благоговением. То, что вы несете, священно.

Четверым мужчинам, ворчавшим друг на друга и дававшим друг другу указания, что и как надо делать, в конце концов все-таки удалось водрузить тело Бетти Джо Берм на сооруженный Белснором плот.

Она лежала лицом вверх со скрещенными на груди руками. Глаза ее неподвижно глядели в знойную небесную высь. С нее все еще стекала вода, и волосы ее показались Мэгги роем черных ос, которые, вцепившись в своего противника, ни за что его уже не отпустят.

Она подверглась нападению смерти, подумалось Мэгги. В лице смертельно опасных ос. А что будет с нами, пока еще остающимися в живых? Когда это случится с нами? Кто станет следующим? Может быть, я? Да, наверное, я.

– Мы все можем взобраться на этот плот, – сказал Расселл. – Мэгги, вы знаете хотя бы примерно, в каком месте нам следует остановиться?

– Я знаю, – отозвался Фрэйзер, прежде чем успела ответить Мэгги.

– Вот и хорошо, – сухо произнес Расселл. – Тогда в путь.

Проведя Мэри Морли и Мэгги по самой кромке воды, он помог им взобраться на плот. Он прикасался к обеим женщинам очень осторожно и предупредительно, такого рыцарского отношения Мэгги давно уже не встречала.

– Спасибо, – сказала она ему.

– Посмотрите-ка туда, – сказал Сет Морли, повернувшись лицом к Зданию.

Искусственный задний план уже начал снова становиться на свое прежнее место; Здание задрожало, контуры его стали расплывчатыми, хотя оно еще продолжало восприниматься как нечто реальное. По мере того, как плот продвигался по реке, подталкиваемый четырьмя мужчинами, Мэгги могла наблюдать, как огромная серая стена Здания постепенно растворялась в бронзе иллюзорного плато, занявшего его место в их восприятии.

Чем ближе к середине реки перемещался плот, тем с большей скоростью несло его течение. Сидя рядом с телом Бетти Джо, Мэгги вся дрожала, закрыв глаза, хотя и находилась прямо под горячими лучами солнца. О Боже, думала она, помоги нам добраться до поселка. Куда несет нас эта река? Я никогда не видела ее раньше. Насколько мне известно, в окрестностях нашего поселка речка не протекает. Сколько мы ни обходили его пешком, она нам не попадалась. Поэтому она и решила поделиться своими сомнениями вслух.

– Почему вы считаете, что эта река приведет нас домой? По-моему, вы все сейчас не в состоянии здраво мыслить.

– Но мы же не можем нести ее тело на руках, – возразил ей Фрэйзер. – Это слишком далеко.

– Но и река уносит нас все дальше и дальше от цели, – сказала Мэгги. Она нисколько в этом не сомневалась. – Я хочу сойти с этого плота! – воскликнула она и, охваченная паникой, попыталась было встать.

Однако плот двигался слишком быстро – ее охватил еще больший страх, когда она увидела, с какой скоростью меняются очертания берегов, проносящихся мимо.

– Только не вздумайте прыгать в воду, – произнес Расселл, подхватывая ее за руку. – С вами ничего плохого не случится. Ни с кем из нас.

Плот продолжал набирать скорость. Все теперь сидели молча, ощущая только солнце и воду, что окружала их со всех сторон… Все они теперь были напуганы и, пожалуй, даже отрезвлены тем, что произошло. И, как подумалось Мэгги Уолш, тем, что еще ждет нас впереди.

– А откуда вам стало известно плоте? – спросил Сет Морли у Расселла.

– Как я уже говорил, я увидел его, когда мы…

– Никто кроме вас, его не видел, – перебил его Сет Морли.

Расселл на это ничего не ответил.

– Так все-таки кто вы – человек или одна из Манифестаций? – напрямик спросил Сет Морли.

– Будь я Манифестацией Божества, я бы не допустил, чтобы она утонула, язвительно ответил Расселл и повернулся к Мэгги Уолш.

– Вы тоже полагаете, что я являюсь одной из Манифестаций Божества?

– Нет, – сказала она.

Как жаль, подумала она, что это не так. Мы так сильно нуждаемся в заступничестве.

Наклонившись, Расселл прикоснулся к черным, мокрым волосам мертвой Бетти Джо Берм. Дальше их плаванье продолжалось в абсолютной тишине.

***

Тони Дункельвельт, запершись в своей прокаленной солнцем комнате, сидел, скрестив ноги, на полу в полной уверенности в том, что это он убил Сюзи.

Мое чудо, подумал он. Это, должно быть, на мой зов явился Форморазрушитель. Это он превратил хлеб в камень и убил этим камнем Сюзи. Камнем, который сделал я. Как на это ни смотри, все равно все возвращается ко мне.

Прислушавшись, он не обнаружил снаружи каких-либо звуков. Половина группы ушла, оставшаяся половина как бы погрузилась в забытье. Может быть, никого уже и в живых не осталось, мелькнуло у него в голове. Я остался один…, остался, чтобы и самому очутиться в ужасных лапах Форморазрушителя.

– – Я возьму меч Чемуша, – громко произнес он, – и зарублю им Форморазрушителя. – Он поднял руку, как бы пытаясь схватить меч.

Легендарный меч не раз виделся ему раньше во время медитаций, но он еще никогда не притрагивался к нему.

– Дайте мне только меч Чемуша, – воскликнул он, – и я заставлю его сделать свое дело. Я отыщу этого Черного и покончу с ним раз и навсегда. Он никогда уже не воскреснет.

Тони стал терпеливо ждать, но так ничего и не увидел.

– Пожалуйста! – взмолился он.

А затем подумал так: я должен погрузиться еще глубже в естество вселенной. Я все еще сам по себе. Он закрыл глаза и стал принуждать все свое тело максимально расслабиться. Прими меня, думал он. Я должен быть настолько чист и отрешен от всего, чтобы оно могло в меня проникнуть. Я снова должен стать пустым сосудом. Как много раз становился раньше.

Но сейчас это у него никак не получалось.

Я нечист, понял он. Поэтому столь бесплодны все мои попытки. Тем, что я натворил, я лишил себя возможности воспринимать и даже краем глаза улавливать суть мироздания. Неужели я уже никогда больше не увижу Бога-над-Богом, с тревогой подумал он. Неужели все это для меня закончилось?

Это мне в наказание, решил он.

Но ведь я его не заслуживаю, громко взывало к справедливости все его естество. Я должен быть так серьезно наказан из-за Сюзи. Ведь она была душевнобольной – даже камень отвернулся от нее в отвращении. Это именно так – камень был чист, нечистою была она сама. И все же, подумалось ему, как это ужасно, что она умерла. Ум, живость и душевный огонь – Сюзи обладала всеми этими качествами. Только вот свет, источаемый ею, был неровным светом, каким-то разрушительным. Это был свет, который обжигал и ранил…, вот хотя бы меня, например, Он гибельно на меня воздействовал. Моей рукой водил инстинкт самозащиты. Это совершенно очевидно.

– Меч, – произнес он. – Меч гнева Чемуша. Дайся мне в руки.

Он стал раскачиваться вперед и назад, еще раз воздел руки вверх, навстречу тому ужасу, что уже витал у него над головой. Его рука потянулась, чтобы схватиться за что-то и исчезла. Он ясно видел, как она растворилась в воздухе. Его пальцы шарили в пустоте, в пустом пространстве, простиравшемся на миллионы миль, в пространстве, непостижимом для человеческого ума… Он продолжал делать хватательные движения рукой, и вдруг его пальцы чего-то коснулись.

Клянусь, сказал он самому себе, если мне достанется меч, я воспользуюсь им. Как орудием мести за ее гибель.

Он еще раз дотронулся до чего-то, но не сумел схватить. Я знаю, это он, он здесь, подумал он. Я это ощущаю кончиками своих пальцев.

– Дай его мне! – громко крикнул он. – Клянусь, я не посрамлю его!

Он продолжал ждать, а затем, в его руке вдруг оказалось что-то твердое, холодное и тяжелое.

Меч! Он держал его в своей руке!

Он бережно опустил руку. Божественное творение, он весь источал энергию и свет, вся комната теперь, казалось, наполнилась его могуществом. Тони подпрыгнул от радости, едва не выронив меч на пол. Наконец-то он у меня, возликовал он в душе. Он бросился к выходу из комнаты. Меч дрожал в его слабой руке. Распахнув дверь, он выскочил на залитое солнцем крыльцо и, озираясь по сторонам, стал громко кричать.

– Где ты, могучий Форморазрушитель, ты, враг всего живого? Приди и сразись со мною!

На крыльце появилась какая-то неуклюже двигавшаяся фигура. Согбенное существо, которое брело вслепую, как бы привыкнув к тьме, царящей глубоко под землей. Оно поглядело на Тони словно подернутыми пеленой глазами; на нем была пыльная рубаха, прилипшая к туловищу… Двигаясь, существо оставляло за собой четко различимый шлейф мельчайшей пыли.

Он на последней стадии распада. Пожелтевшая, сморщенная кожа обтягивала хрупкие кости, щеки глубоко запали, беззубый рот был приоткрыт. Форморазрушитель, увидев Тони, заковылял к нему. Прихрамывая на обе ноги, он тяжело, с присвистом дышал и попытался проскрипеть совершенно невнятно несколько слов. Его высохшая рука ухватилась за Тони, и он наконец проскрежетал:

– Эй, Тони. Эй. Эй, что это с тобой?

– Ты пришел встретиться со мной? – спросил Тони.

– Да, – задыхаясь произнес тот и подошел ближе еще на шаг. Теперь Тони ощущал и исходивший от него запах, смешанный запах плесени и гнили, накопившейся в нем за много столетий. Ему недолго осталось жить. Дернувшись в сторону Тони, он разразился мерзким кашлем, слюна побежала вниз по его подбородку и стала капать на пол. Он попытался вытереть слюну тыльной стороной ладони, покрытой твердой коркой омертвевших тканей, но это ему не удалось.

– Я желаю тебя… – начал было Тони, но затем без лишних слов проткнул мечом Чемуша мягкое брюхо своего смертного врага.

Целые гроздья копошащихся червей, белых мясистых червей, посыпались из раны, когда Тони вытащил из живота свой меч. Форморазрушитель снова то ли рассмеялся, то ли закашлялся; он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь схватиться за Тони…, затем отступил на шаг и стал разглядывать червей, груды которых росли прямо перед ним. Крови не было – один сплошной мешок, наполненный гноем и гнилью, и ничего более.

Форморазрушитель грузно опустился на одно колено, все еще продолжая выкашливаться. Затем каким-то конвульсивным движением вцепился себе в волосы. Между его цепкими пальцами появились пряди длинных выцветших волос. Он дернул себя из последних сил за волосы и протянул руку с клоком вырванных волос в направлении Тони, как будто хотел вручить ему нечто бесценное.

Тони еще раз воткнул в него свой меч. Теперь он уже лежал у ног Тони, ничего больше не видя: глаза его полностью подернулись как бы резиновой клейкой пеленой, рот безвольно открылся.

Я умертвил Форморазрушителя, с гордостью подумал Тони.

Откуда– то издалека, с другого конца жилого комплекса, раздался окликавший его голос:

– Тони! Тони!

К нему спешил кто-то. Поначалу он не мог разобрать, кто это. Он сощурился от слепящего солнца и напряг зрение.

Глен Белснор. Он бежал изо всех сил.

– Я убил Форморазрушителя, – произнес Тони, когда Белснор одним прыжком взлетел на крыльцо. Грудь его тяжело вздымалась, – Видите?

Он показал кончиком своего меча на изуродованное тело, лежавшее между ними. Убитый, в самое последнее предсмертное мгновенье поджал под себя ноги и теперь лежал в позе зародыша.

– Это Берт Кослер! – Задыхаясь от душившей его ярости, вскричал Белснор. – Ты убил старика!

– Нет, – спокойно возразил ему Тони и посмотрел вниз, себе под ноги.

И тут он увидел, что это действительно тело Берта Кослера, поселкового завхоза, а заодно и сторожа.

– В него вселился Форморазрушитель, – сказал Тони, но теперь он уже и сам не верил этому. Он понял, что совершил. – Какой ужас! – воскликнул он. – Я буду молить Бога-над-Богом, чтобы он воскресил его.