Текст книги "Гибельный тупик"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Продолжайте, – зачарованно произнесла Мэгги Уолш.

– И тогда он промолвил нечто странное, – сказал Морли. – «Как я спас вас, вашу жизнь из сострадания к вам, так и ваша собственная великая способность к состраданию позволит вам спасти жизни, как физически, так и духовно, других людей». По всей вероятности, он подразумевал эту планету. Дельмак-О.

– Но он не сказал об этом прямо, – заметила Сюзи Смарт.

– У него не было необходимости в этом, – продолжал Морли. – Я знал, что он имел в виду; я прекрасно понимал все, что он говорил. Фактически, общаться с ним мне оказалось намного легче, чем с большинством моих знакомых. Я не говорю ни о ком из вас – ведь я в общем-то пока что с вами очень мало знаком, но вы, разумеется, меня понимаете. В нашем разговоре не было никаких абстрактных, символических рассуждений, никакого метафизического вздора, подобного тому, о чем частенько разглагольствовали перед тем, как Спектовский написал свою «Библию». Спектовский прав. Я могу подтвердить это, основываясь на своем личном опыте неоднократного общения с ним. Со Странником.

– Значит, вы с ним и раньше встречались? – спросила Мэгги Уолш.

– Несколько раз.

Тут не выдержал доктор Милтон Бэббл и произнес:

– Я видел его семь раз. И один раз встречался с Наставником. Так что, если сложить все это вместе, то у меня было восемь случаев сопричастности к Единственному Истинному Божеству.

Реакция четверых его собеседников оказалась различной. Сюзи Смарт окинула его скептическим взглядом; Мэгги Уолш выказывала полнейшее неверие: Толлчиф и Морли, казалось, слегка заинтересовались его словами.

– И дважды, – продолжал Бэббл, – с самим Заступником. Так что в сумме десять раз. На протяжении, разумеется, всей моей жизни.

– То, что вы услышали от мистера Морли об его опыте общения с Божеством, – спросил Толлчиф, – в основных своих чертах согласуется с вашим собственным?

Бэббл зафутболил носком камешек с крыльца; он поскакал по дорожке, ударился о ближайшую стенку и только там остановился.

– В общем и целом. Да, весьма во многом. Я полагаю, что мы можем в какой-то мере согласиться с тем, о чем говорит Морли. И все же…, тут он сделал многозначительную паузу, -., я позволяю себе отнестись к этому с известной долей недоверия. Это был на самом деле Странник, мистер Морли? А не мог ли это быть проходивший мимо случайный рабочий, которому взбрело в голову выдать себя за Странника? Вам приходила в голову подобная мысль? О, я вовсе не отрицаю того факта, что Странник то и дело продолжает появляться среди нас – свидетельством тому мой собственный опыт.

– Я не сомневаюсь в том, что это был именно он, – сердито произнес Морли, – потому что он упомянул моего кота.

– О, вашего кота, – Бэббл ухмыльнулся как внешне, так и в душе. Ток крови разнес по всему его телу сладкое, до глубины души приятное ощущение забавности всего происходившего. – Так вот откуда исходит это ваше «великое сострадание к братьям нашим меньшим».

Чувствуя себя глубоко уязвленным. Морли распалился еще больше.

– А откуда случайному бродяге знать о моем коте! Да к тому же в «Тэкел Упарсине» даже духу нет случайных бродяг. Там все вкалывают – так уж устроен киббуц. – Теперь вид у него был какой-то обиженный, даже несчастный.

В незаметно опустившейся на всех них темноте прогремел голос Глена Белснора.

– Скорей сюда! Я связался с этим чертовым спутником! Я сейчас вот-вот заставлю заработать его лентопротяжный механизм звукозаписи!

Бэббл, тронувшись с места, произнес:

– Не думаю, что ему удастся это сделать. – Как прекрасно он вдруг себя почувствовал, хотя толком даже и не понимал, почему. Это было как-то связано с Морли и его внушающим благоговейный страх рассказом о встрече со Странником. Который теперь казался уже далеко не внушающим благоговейный страх. Раз подобное явление было когда-то тщательно исследовано и притом лицом, которое могло вынести более зрелое, критическое суждение.

Все пятеро вошли в комнату для собраний и расселись среди остальных. Из громкоговорителей радиопередающего устройства Белснора неслись громкие статические атмосферные разряды, перемежавшиеся случайными звуками, похожими вроде бы на голоса. Грохот этот болезненно воздействовал на барабанные перепонки Бэббла, но он предпочитал помалкивать, изображая всем своим видом соответствующее серьезности обстановки внимание, которого к тому же требовал и их специалист по электронике.

– То, что мы сейчас ловим, это случайные помехи, – просветил их Белснор, перекрывая своим зычным голосом низкочастотный рев, раздававшийся в громкоговорителях. – Лента с записью еще не начала проигрываться; передача записи не начнется до тех пор, пока я не передам на спутник соответствующий сигнал команды.

– Так включите поскорее ленту, – произнес Уэйд Фрэйзер.

– Давайте, Глен, давайте, включайте эту ленту, – стали раздаваться голоса со всех концов комнаты.

– О'кей, – произнес Белснор и, подняв руку, пробежался пальцами по клавишам и кнопкам, выступавшим перед ним над лицевой поверхностью панели управления. На панели стали зажигаться разноцветные сигнальные лампочки по мере того, как на борту спутника приходили в действие различные вспомогательные сервоустройства.

Из громкоговорителя раздался голос.

– Всех обитателей поселка на планете Дельмак-О приветствует генерал Тритон из «Интерпланет-Вест».

– Вот оно, – сказал Белснор. – Включилась лента.

– Да помолчите же, Белснор. Мы слушаем.

– Ее можно прокрутить сколько угодно раз, – огрызнулся Белснор.

– Вы теперь собрались в полном составе, – продолжалось обращение к ним генерала Тритона из «Интерпланет-Веста». – Комплектование вашей группы по нашим расчетам, произведенным в Отделе Исследований, должно было завершиться не позднее четырнадцатого сентября по земному стандартному времени. Прежде всего, мне хочется объяснить, почему было организовано поселение на планете Дельмак-О, кем и с какой целью. В своей основе… – тут голос генерала неожиданно оборвался. – Вввииии… – завизжало в громкоговорителях. – Угххх. Аккккк. – Белснор в безмолвном унынии уставился на приемник. – Убббб, – еще прозвучало в громкоговорителях, затем остались только статические разряды. Белснор сбавил громкость, и в комнате воцарилась тишина.

Спустя какое-то время ее нарушил громкий хохот Игнаса Тагга.

– Что стряслось, Глен? – спросил Тони Дункельвельт.

– В передатчиках того типа, что используются на борту спутников, – заплетающимся языком стал лепетать Белснор, – имеется всего лишь две магнитные головки. Стирающая головка, которая первою стоит по ходу ленты, затем комбинированная – воспроизводящая и записывающая. А произошло вот что: эта вторая головка переключилась из режима воспроизведения в режим записи. Поэтому она стирает автоматически все, что было записано на пленке. У меня нет никакой возможности переключить режим ее работы: она продолжает работать в режиме записи и, по всей вероятности, так будет до тех пор, пока не сотрется предыдущая запись со всей бобины.

– Но если она все сотрет, – произнес Уэйд Фрэйзер, – значит, запись будет навсегда для нас потеряна. Независимо от того, что вы сделаете.

– Верно, – подтвердил его предположение. Глен Белснор. – Она стирает и ничего не записывает. А я не в состоянии изменить режим ее работы. Вот, глядите, – он перещелкнул несколько тумблеров на панели. – Ровным счетом ничего. Головку зациклило. И с этим ничего не поделаешь. – С этими словами он вырубил главный выключатель питания, чертыхнулся в сердцах, сел, снял очки и стал вытирать пот со лба. – Боже ты мой, а ведь поначалу все так ладилось.

В громкоговорителях раздался громкий отрывистый щелчок, после чего они смолкли навсегда. Все находившиеся в комнате оцепенело молчали. Говорить было нечего.

Глава 5

– Единственное, что мы можем сделать, – предложил Глен Белснор, – это выйти с передачей на релейную радиосеть и попробовать связаться с Террой, чтобы уведомить генерала Тритона из «Интерпланет-Веста» о том, что произошло, о полном провале нашей попытки получить его наставления. В сложившихся обстоятельствах руководство несомненно пожелает – и оно в состоянии это сделать – выслать связную ракету в нашем направлении. На ее борту будет другая магнитная лента, которую мы сможем прослушать прямо здесь. – Он ткнул пальцем в сторону лентопротяжного механизма, смонтированного на одной из дек их приемо-передающей стойки.

– И сколько это займет времени? – спросила Сюзи Смарт.

– Я еще ни разу не пробовал выйти на радиорелейную сеть отсюда, – признался Глен Белснор. – Ничего не могу сказать определенного. Надо пробовать. Может быть, нам это удастся сделать с первого же захода. Но даже в самом худшем случае на это уйдет не более двух-трех дней. Единственная трудность здесь вот в чем, – он потер небритый подбородок. – Возможно, нужно знать секретный код. Не исключено, что Тритону совсем не хочется, чтобы имелась возможность передачи запросов по радиорелейной сети, откуда любой, располагающий современным приемником, мог бы перехватить его. И его реакция в этом случае может быть такова, что он просто проигнорирует наш запрос.

– Если это так, – отозвался вдруг Бэббл, – то нам не остается ничего другого, как упаковаться и драпать отсюда. Немедленно.

– А каким образом? – ухмыльнувшись, произнес Игнас Тагг. Все дело в яликах, подумал Сет Морли. У нас нет никаких других транспортных средств, кроме мертвых, израсходовавших все свое топливо яликов, но даже если нам и удалось бы заправиться топливом – ну скажем, перекачав остатки топлива из каждого, чтобы наполнить топливный бак хотя бы одного из них, – на борту ялика отсутствует навигационное оборудование, с помощью которого можно было бы проложить требуемый нам курс. В памяти навигационного устройства каждого ялика имеются только две координаты – планеты Дельмак-О и исходной точки отправления – и совершенно отсутствуют координаты «Интерпланет-Веста», вследствие чего эти устройства не имеют никакой для нас ценности. Может быть, мелькнуло у него в голове, именно поэтому нам предписывалось прибывать сюда только на яликах?

Мы все являемся объектом какого-то эксперимента, в отчаянье подумал он. Вот, вот – над нами кто-то экспериментирует. Не исключено, что на пленке в лентопротяжке спутника никогда и не было никаких инструкций. Может быть, все было подстроено с самого начала именно таким образом.

– Попробуйте связаться с кем-нибудь из дежурных релейной сети, – предложил Толлчиф. – Может быть, вам это удастся сделать прямо сейчас.

– А почему бы и нет? – согласился Белснор. Он снова включил аппаратуру, нахлобучил на голову наушники, стал лихорадочно вращать рукоятки управления, включать одни цепи, выключать другие. Все остальные ждали в абсолютной тишине и внимательно следили за его манипуляциями. Как если бы, подумал Морли, от этого зависели наши жизни. И вполне возможно, что так оно и есть на самом деле.

– Ну что? – не выдержала в конце концов Бетти Джо Берм.

– Ничего, – ответил Белснор. – Попробую-ка видеоканал. – Засветился небольшой телеэкран. По нему побежали ровные строки, то и дело перекрывавшиеся рябью статических помех. – Это как раз та частота, на которой работает релейная сеть. Мы должны были поймать изображение.

– Но не ловим, – мрачно заметил Бэббл.

– Да, не ловим, – Белснор продолжал вращать рукоятки – Сейчас совсем не так, как в прежние добрые времена, – тяжело вздохнув произнес он, – когда можно было крутить конденсаторы переменной емкости приемных контуров, пока не поймаешь нужный сигнал. Сейчас все гораздо сложнее. – Он неожиданным движением выключил силовое питание. Экран погас, а в громкоговорителях смолкли атмосферные разряды.

– В чем дело? – спросила Мэри Морли.

– Нам так и не удалось выйти в эфир, – пояснил Белснор.

– Что? – почти одновременно воскликнули в изумлении все находившиеся в комнате.

– Мы ничего не передаем. Я не могу выйти на их сеть, а если мы не находимся в эфире, то как они могут подцепить наш сигнал? – Он откинулся назад и весь аж задрожал от возмущения. – Это заговор, гнусный заговор.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – резко спросил у него Уэйд Фрэйзер. – Вы считаете, что это сделано умышленно?

– Не я собирал этот передатчик, – сказал Глеи Белснор. – Не я монтировал эту приемную аппаратуру. В течение последнего месяца, с того самого первого дня, что я здесь, я непрерывно производил пробные выходы в эфир. Я поймал несколько передач со станций этого звездного скопления и мы сами производили передачу. Казалось, что все функционирует вполне нормально. И вот тебе на. – Он глянул вниз, лицо его внезапно оживилось. – О, – вдруг произнес он и кивнул. – Да, я понял, что произошло.

– Нечто плохое? – спросил Бен Толлчиф.

– Когда спутник принял мою команду активировать лентопротяжный механизм и перейти в режим передачи, – сказал Белснор, – он переправил этот сигнал назад. Передал команду этой аппаратуре, – он показал на стоявшую перед ним приемо-передающую стойку. – Эта команда заблокировала абсолютно все. Она свела на нет все мои настройки. Мы теперь ничего не принимаем и ничего не передаем, независимо от того, какие команды я задаю той груде металлолома. Мы отрезаны от эфира, и, по всей вероятности, требуется еще один сигнал со спутника, чтобы это все снова начало нормально функционировать. – Он покачал головой. – Что нам остается делать, как не восхищаться этим? Мы передали свой первичный запрос на спутник, он в ответ переслал свой сигнал блокировки. Это как в шахматах – на каждый ход есть свой ответ. Причем я сам привел в действие весь этот адский механизм. Как крыса в клетке, пытающаяся отыскать тот рычаг, после нажатия на который ей в клетку падает сыр и наткнувшаяся на другой рычаг, прикосновение к которому сопровождается ударом электрического тока. – В его голосе звучала горечь поражения.

– Разберите передатчик и приемник, – предложил Сет Морли. – Отыщите блокировку и соберите все заново, убрав ее.

– В этой аппаратуре, наверное, – даже, черт возьми, несомненно, – имеется компонент, который может ее полностью вывести из строя. Он либо уже уничтожил жизненно важные элементы, либо сделает это, как только я попытаюсь устранить блокировку. У меня нет запасных деталей. Если будут уничтожены там и здесь определенные цепи, у меня нет никакой возможности их восстановить.

– А луч автопилота, – спросил Морли, следуя которому я сюда добирался? Вы можете переслать нужное сообщение с его помощью?

– Лучи автопилота работают только первые восемьдесят или девяноста тысяч миль, после чего их действие прекращается. Разве не на этом удалении вы поймали свой сигнал, с помощью которого совершили здесь посадку?

– Да, примерно, – признался Морли.

– Мы полностью изолированы, – сказал Белснор. – И сделано это фактически в течение всего лишь нескольких минут.

– Что мы должны сделать, – сказала Мэгги Уолш, – так это подготовить общее прошение-молитву. Мы можем, вероятно, передать его с помощью эманации своих собственных желез, если нам удастся ее сделать достаточно короткой.

– Я могу помочь приготовить такое прошение, если это выход из положения, – сказала Беттти Джо Берм. – Поскольку я опытный лингвист.

– Это самое крайнее средство, – заметил Белснор.

– Нет, не самое крайнее средство, возразила Мэгги Уолш, а весьма эффективный, неоднократно апробированный метод получения помощи. Мистер Толлчиф, например, попал сюда благодаря именно такому прошению.

– Но оно прошло по радиорелейной сети, – заметил Белснор. – У нас же нет возможности выйти на эту сеть.

– У вас нет веры в прошение? – ехидно произнес Уэйд Фрэйзер.

– Да, у меня нет веры в молитву-прошение, – ответил Белснор, – если оно не подкреплено соответствующими электронными средствами. Спектовский прямо указывал на это: если нужно, чтобы прошение возымело должный эффект, оно должно быть передано с помощью электронных устройств через сеть планет «Обителей Богов», чтобы достичь всех Манифестаций Божества.

– Я предлагаю, – сказал Морли, – передать наше общее прошение насколько можно дальше от поверхности этой планеты с помощью луча автопилота. Если мы сможем спроецировать его на восемьдесят или девяноста тысяч миль отсюда, то Божеству будет легче его уловить, поскольку сила притяжения его к поверхности планеты обратно пропорциональна эмоциональной силе прошения, а это означает, что если нам удастся передать прошение на как можно большее расстояние от планетарной массы, то значительно повысится математическая вероятность того, что прошение достигнет какой-либо из Манифестаций. Сам Спектовский упоминает это, я просто не помню, где. В конце, как мне кажется, одного из приложений к «Библии».

– Законы Терры запрещают сомневаться в эффективности прошений. Это нарушение гражданского кодекса как метрополии, так и всех колоний «Интерпланет-Веста», – злорадно заметил Уэйд Фрэйзер.

– И вы не погнушаетесь составить соответствующий донос, – в тон ему произнес Игнас Тагг.

– Никто не собирается ставить под сомнение действенность молитв, – глядя на Фрэйзера с нескрываемой враждебностью, произнес Бен Толлчиф. – Мы просто не можем прийти к согласию в отношении выбора наиболее эффективного способа передачи их. – Он поднялся со своего места. – Что-то пить захотелось, – сказал он. – Прощайте. – Он вышел из комнаты, причем походка его была не очень-то твердой.

– Неплохая мысль, – сказала Сюзи Смарт, обращаясь к Сету Морли. – Я тоже не прочь выйти. – Она поднялась, с машинальной улыбкой на лице, лишенной какого-либо чувства. – Ведь это в самом деле ужасно, разве не так? Не могу поверить, что генерал Тритон мог сделать такое умышленно. Это, скорее всего, какая-то ошибка. Неисправность электроники, о которой ничего не известно администрации. Вы с этим не согласны?

– Генерал Тритон, судя по тому, что я о нем слышал, – сказал Морли – человек безупречной репутации.

На самом деле он никогда не слышал вообще о генерале Тритоне, но ему казалось, что неплохо именно в таком духе высказаться, чтобы приободрить Сюзи. Они все сейчас нуждаются в словах ободрения, и если это поможет укрепить их веру в то, что генерал Тритон – человек, безусловно, достойный уважения, то пусть так оно и будет, – ему, во всяком случае, так этого хотелось. Вера в гражданскую власть, так же как и в непогрешимость религии – естественная потребность цивилизованного человека, без этого вряд ли можно было бы жить.

– Так к какому же аспекту Божества нам следовало бы обратиться с прошением? – спросил д-р Бэббл у Мэгги Уолш.

– Если вы хотите, чтобы время откатилось назад, ну скажем, к тому моменту, который предшествовал времени получения назначения на эту планету каждым из нас, – объяснила Мэгги, тогда это должен быть Наставник. Если же вы хотите, чтобы Божество стало на нашу сторону и ситуация изменилась для всех нас к лучшему, тогда следует обращаться к Заступнику. Если же мы, каждый по-одиночке, желает получить помощь в отыскании выхода из…

– Надо обратиться ко всем троим, – с дрожью в голосе произнес Берт Кослер. – Пусть Божество само решает, к какой из его ипостасей оно прибегнет, чтобы оказать нам помощь.

– Может статься, что оно не пожелает прибегнуть ни к одной, – язвительно заметила Сюзи Смарт. – Нам лучше самим решить этот вопрос. Разве это не является одной из составных частей искусства молиться?

– Верно, – согласилась Мэгги Уолш.

– Пусть кто-нибудь сядет писать молитву, – предложил Уэйд Фрэйзер. – Начать следовало бы вот так: "Благодарим Вас за всю ту помощь, которую Вы оказывали нам в прошлом. Мы не решаемся побеспокоить Вас снова, понимая насколько велика Ваша занятость, но положение, в котором мы оказались, таково… – тут он сделал паузу и задумался. – А каково, в общем-то, наше положение? – спросил он Белснора. – Мы, что, всего лишь хотим, чтобы стал исправным наш передатчик?

– Гораздо большего, чем это, – произнес Бэббл. – Мы хотим покинуть эту планету и больше уже никогда не видеть этот Дельмак-О.

– Если передатчик заработает, – сказал Белснор, – мы сможем это сделать сами. – Он стал обкусывать ногти на пальцах правой руки. – Мне кажется, что нам следовало бы просить о доставке сюда запасных деталей для передатчика, а об остальном мы и сами позаботимся. Не следует обременять Божество своими домогательствами – чем меньше в молитве просишь, тем лучше. Разве не об этом говорится в «Библии»? – он повернулся к Мэгги Уолш.

– На странице 158, – сказала Мэгги, – Спектовский пишет так:

«Душа краткости – а мы живем короткий век – острый ум. И когда дело касается искусства молиться, то количество необходимого ума обратно пропорционально длительности молитвы» – Тогда давайте скажем просто, – предложил Белснор, – Странник-по-Земле, помоги нам найти запчасти к передатчику.

– А мне кажется, что надо, – возразила ему Мэгги Уолш, – попросить мистера Толлчифа составить молитву, раз он добился такого быстрого успеха в исполнении своей предыдущей просьбы. Очевидно, он знает, к каким выражениям лучше всего прибегнуть.

– Ступайте к Толлчифу, – сказала Бэббл. – Он сейчас, наверное, перетаскивает свой скарб с ялика в отведенное ему жилое помещение. Кто-нибудь должен его найти.

– Я пойду, – отозвался Сет Морли, встал и вышел из комнаты для собраний в темноту быстро опустившейся на планету ночи.

– Это была очень неплохая мысль, – услышал он слова Бэббла и голоса других, к нему присоединившихся.

Оставшиеся в комнате для собраний хором одобряли предложение Мэгги Уолш.

Он продолжал идти, осмотрительно выбирая свой путь – в этом все еще незнакомом ему поселке так легко заблудиться. Может быть, мне следовало упросить, чтобы со мной пошел кто-нибудь еще, засомневался было он. В одном из домиков впереди виднелся свет в окне. Может быть, он как раз здесь, решил Сет Морли, и направился к входу.

* Бен Толлчиф выпил все до дна, зевнул провел пальцами по горлу, зевнул еще раз и нескладно поднялся. Пора идти, так сказал он самому себе. Я все-таки надеюсь, подумал он, отыскать в темноте свой ялик.

Он вышел наружу, ступил на посыпанную гравием дорожку и медленно побрел в том направлении, где, как он считал, должны были находиться ялики. Почему это нигде здесь не горят фонари наружного освещения, не без удивления подумал он, но затем догадался, что другие поселенцы были слишком заняты, чтобы включить фонари. Поломка передатчика настолько отвлекла всех их, что они забыли обо всем остальном, и это было вполне понятно. Почему же это меня там нет, вдруг задался он важным вопросом. Я, что, не принадлежу к этому коллективу людей? Но эти люди еще не составляют коллектив – это пока совокупность ориентированных только на самих себя индивидуумов, непрерывно донимающих друг друга своим визгом и воплями. Находясь в их компании, он испытывал ощущение, будто нет у него здесь, ничего такого, что связывало бы его с другими. Он чувствовал себя затесавшимся среди них бесполезным бродягой, а между тем все его естество жаждало работы, физической нагрузки; вот как раз сейчас подобное побуждение вытолкнуло его из комнаты для собраний и привело туда, где он жил, а теперь оно же побудило его брести сквозь ночную тьму в поисках своего ялика.

Впереди тьму ночного неба заслонило нечто еще более черное, что по мере приближения стало принимать смутные человеческие очертания.

– Толлчиф?

– Да, – ответил он. – Кто это?

– Морли. Меня послали за вами. Хотят, чтобы именно вы составили молитву-прошение, поскольку вам сопутствовала такая крупная удача всего лишь пару дней тому назад.

– Не ждите от меня составления просьб, – жестко отрубил Толлчиф и еще плотнее сцепил зубы от испытываемой им горечи. – Смотрите, куда завела меня эта последняя моя просьба – теперь я застрял здесь вместе со всеми вами. Не обижайтесь, я только хочу сказать… – тут он как-то неопределенно мазнул рукой. – Это очень жестоко и совсем негуманно таким-то вот образом откликнуться на мое прошение, учитывая сложившееся здесь положение. Ведь это все было заранее известно.

– Я разделяю ваши чувства, – сказал Морли.

– Почему вам это не сделать самому? Вы совсем недавно встречались со Странником, прибегнуть к вашим услугам было бы гораздо умнее с их стороны.

– Я не силен в прошениях. И я ведь не вызывал к себе Странника. Это он сам явился мне.

– Вы не против вместе со мною пропустить пару рюмочек? – спросил Толлчиф. – А после этого, может быть, подсобите мне перетащить мое барахло в комнату, а там посмотрим, что будем делать дальше.

– Мне самому надо перетащить свои пожитки.

– Оригинальное отношение к самой мысли об оказании взаимопомощи.

– Если бы вы помогли мне…

– Мы еще встретимся позже, – сказал Толлчиф и продолжил нетвердой походкой начатый им маршрут, держась в темноте за стены и то и дело спотыкаясь, пока вдруг, неожиданно для самого себя, не уткнулся в зазвеневший от удара металлический корпус. Ялик. Он все-таки нашел то место, что искал. Теперь оставалось только выяснить, какой из яликов его собственный.

Он оглянулся – Морли и след простыл, он был совершенно один.

Почему этот парень не захотел мне помочь, спросил он у самого себя. Ведь мне никак не обойтись без помощника, если я захочу перетащить все эти коробки. Ну-ка, поглядим, подумал он. Если б я сумел включить посадочные огни ялика, я мог бы все отчетливо разглядеть. Он отыскал штурвал запорного механизма, повернул его, рывком распахнул дверь. Автоматически включилось дежурное освещение, теперь он уже мог хоть что-то видеть. Наверное, я возьму только одежду, туалетные принадлежности и свой экземпляр «Библии», так решил он. И буду читать «Библию», пока совсем не усну. Я очень устал. Пилотирование ялика вконец меня вымотало. А тут еще и поломка передатчика. Полный крах.

С чего это я попросил у него помощи? Ведь я его совсем не знаю, да и он меня едва ли знает. Перетаскивать собственное барахло – это моя личная проблема. У него достаточно своих забот.

Он подхватил коробку с книгами и стал тащить ее со стоянки яликов в направлении – он надеялся, что выбрал его, в общем-то, верно, – своего жилья, надо где-нибудь раздобыть карманный фонарик, решил он, бредя вперевалку, сам не зная куда. И, черт побери, я забыл выключить посадочные огни… Все идет как-то наперекосяк, понял он. Не лучше ли уж вернуться и присоединиться к остальным? Или вот дотащу одну только эту коробку, потом дерну еще рюмку-другую, а к тому времени, возможно, большинство из них уже покинет комнату для собраний и сможет мне помочь. Ворча себе под нос и потея, он все-таки добрался по посыпанной гравием дорожке до темного, не подающего каких-либо признаков жизни строения, которое давало кров обитателям поселка. Все окна были темными. Значит, все еще продолжают совместные попытки состряпать приличествующее сложившейся ситуации прошение. Одна мысль об этом вызвала у него непроизвольный смех. Они, наверное, будут корпеть над этим текстом, придираясь друг к другу, всю ночь, решил он, и снова рассмеялся, но на этот раз уже с нескрываемым злорадством.

Свое собственное жилье он отыскал только благодаря тому факту, что дверь в него была распахнута настежь. Войдя внутрь, он выронил коробку с книгами на пол, тяжело вздохнул, выпрямился во весь рост, включил все лампы…, и вот так, стоя, внимательно обследовал крохотную комнатенку, в которой были только туалетный столик и кровать. Кровать ему не понравилась: она показалась ему маленькой и жесткой. «Боже ты мой», только и вымолвил он и присел на кровать. Вынув несколько книг из коробки, он стал дальше рыться в ее содержимом, покуда не наткнулся на бутылку виски «Питер Доусон». Отвинтил крышку и с торжественным видом сделал несколько глотков прямо из горлышка.

Через открытую настежь дверь хорошо просматривалось ночное небо. Он заметил, как тускло мерцают звезды в неспокойной атмосфере планеты, затем небо на какое-то мгновенье прояснилось. В плотной атмосфере этой планеты, подумал он, нелегко различать созвездия.

Неожиданно, в дверях, закрыв от его взгляда звезды, возникло нечто серое, огромное и бесформенное.

Оно держало что-то вроде трубы и направило эту трубу прямо на него. Он увидел телескопический прицел на трубе и спусковой механизм. Кто это? Что это? Он весь напрягся, стараясь получше присмотреться, и тут услышал слабый отрывистый хлопок. Серая тень отодвинулась в сторону, и снова в дверном проеме появились звезды. Но теперь они стали совсем другими. Он увидел, как две звезды столкнулись одна с другой, вызвав яркую вспышку новой звезды. Она загорелась на фоне ночного неба, как ракета, а затем, он и это заметил, начала быстро гаснуть. Он наблюдал, как она из яркой огненной сферы стала превращаться в тусклый шар мертвого железа, а затем увидел, как и он, охлаждаясь, совершенно померк. Вместе с этой звездой стали гаснуть и другие звезды по соседству. Он видел, как силы энтропии, любимый метод, к которому столь часто прибегает Форморазрушитель, сжимают звезды в тусклые красноватые угольки, а затем превращают и вовсе в бесплотную пыль. Пелена тепловой энергии однородной массой накрыла весь мир, а с ним – и ту странную небольшую планету, к которой он отнюдь не испытывал любви, не испытывал впрочем потребности в этом чувстве вообще.

Эта планета гибнет, понял он. Вся вселенная. Горячий туман все сильнее укутывал окружающее, однако одновременно становился все более прозрачным, пока не превратился всего лишь в легкую дымку, не более: сквозь нее слабо просвечивалось небо, а затем все затрепетало и стало размытым, даже однородное тепловое поле теперь иссякло. Как странно и чертовски ужасно, подумал он. С этой мыслью он поднялся и сделал шаг в направлении двери.

А там, все еще стоя на ногах, скончался.

***

Тело его обнаружили часом позже. Сет Морли стоял вместе со своей женой, затертый сзади, в толпе, тесно набившейся в крохотной комнатенке. Только одна мысль не выходила у него из головы: ЧТОБЫ НЕ ДАТЬ ЕМУ ВОЗМОЖНОСТИ ПОМОЧЬ В СОСТАВЛЕНИИ ПРОШЕНИЯ.

– Это та же самая сила, что вывела из строя передатчик, – сказал Игнас Тагг. – Они знали. Они знали, что, если бы он составил прошение, оно бы дошло до адресата. Даже без посредничества релейной сети. Вид у него был хмурый и напуганный. У всех был такой вид, что не ускользнуло от внимания Морли. Лица при том освещении, что было в комнате, казались свинцово-серыми, как бы высеченными из камня. Как, подумалось ему, у тысячелетней давности идолов.

Время, продолжал размышлять он, как бы смыкается вокруг нас. Как будто будущее пропало, пропало для всех нас. Не только для одного Толлчифа.

– Бэббл, вы можете определить причину смерти? – спросила Бетти Джо Берм.