Текст книги "Врата мироздания"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Филипп Хосе Фармер
Врата мироздания

Глава 1

Тысячи лет назад Властелины пользовались лекарствами, электроникой, гипнозом и психотехникой, чтобы обходиться без сна. Дни и ночи, полными месяцами их глаза не затуманивались, а тела оставались свежими и энергичными. Но со временем мозг разрушался. Галлюцинации, безграничная злоба и беспричинное чувство близкой гибели овладевало ими. Некоторые навсегда сходили с ума и их приходилось убивать или заключать в тюрьмы.

Именно тогда Властелины обнаружили, что даже они, творцы вселенной, властелины науки, которая поставила их на ступень ниже богов, должны спать. Бессознательно их разум, лишенный сна, взбунтовался. Его оружием стало сумасшествие, которое опрокидывало опоры разума.

Поэтому все Властелины теперь спали и видели сны.

Роберт Вольф, которого когда-то звали Джадавин, Властелин многоэтажной планеты вселенной, которая была построена наподобие вавилонской башни, видел сон.

Ему снилось, что в его спальню через окно вплыла шестиконечная звезда. Кружась, она повисла в воздухе, в ногах кровати. Это был панлоголаз, один из древних символов религии. Вольф, имевший обыкновение думать главным образом по-английски, подумал о ней как о Гексакулуме. Это была шестигранная звезда, ее центр сиял белым, каждая ее грань бросала разноцветные лучи: красный, оранжевый, лазурный, пурпурный, черный и желтый. Гексакулум пульсировала, как сердцевина солнца, и лучи метали молнии, слегка обстреливая его ресницы. Лучи скребли кожу, как могла скрести домашняя кошка, расправив когти, чтобы разбудить спящего хозяина осторожным царапаньем.

– Чего ты хочешь? – спросил Вольф, он знал, что видит сон.

Гексакулум несла опасность. Даже тени, которые образовывались между лучами, были густыми и зловещими. И он узнал, что Гексакулум послана его отцом, которого он не видел в течение двух тысяч лет.

– Джадавин!

Голос был тихим, слова формировались шестью лучами, которые теперь изгибались, свертывались кольцами и корчились как огненные змеи. Буквы, в которые они превращались, были древними – из первоначальной письменности Властелинов. Он видел их светившимися перед собой, однако воспринимал их не столько глазами, сколько на слух, как голос, шепчущий из глубины. Было так, как будто цвета проникали в центр его мозга и воскрешали давно умерший голос. Голос был сильный, он так глубоко потрясал его внутреннюю сущность, что приводил в смятение и угрожал принять кошмарный облик, который навсегда сохранит свою форму.

– Проснись, Джадавин! – воззвал голос его отца.

При этих словах Вольф понял, что Гексакулум со светящимися лучами была не только в его разуме, она существовала и в действительности. Глаза его открылись. Он уставился на вогнутый потолок, освещенный мягким, струящимся светом, испещренный красными, черными, желтыми, зелеными бликами. Он протянул руку, чтобы дотронуться до Хрисенды, своей жены, и обнаружил, что ее сторона постели пуста.

Когда он сел, огляделся и увидел, что ее не было в комнате, он позвал:

– Хрисенда!

Потом увидел сверкающий, пульсирующий шестилучевой предмет, который висел в шести футах над краем кровати. Из него донесся, но не в огне, а в звуках, голос отца:

– Джадавин, сын мой, враг мой! Не ищи утраченное. Ты оказал ей честь, сделав своим другом. Она исчезла и не вернется.

Вольф выпрямился, а потом спрыгнул с кровати. Как эта штука проникла в замок, считающийся неприступным? Задолго до того, как шестиугольник достиг спальни, находящейся в центре замка, его должны были разбудить сигналы тревоги, массивные двери в громадном замке должны были закрыться, лазерные лучи в залах – нацелиться и уничтожить нарушителя, должны были сработать сотни хитроумных ловушек. Гексакулум должны были сжечь, разрушить, взорвать, сокрушить, утопить.

Но ни единый огонек не засиял на противоположной стене, которая казалась только фантастическим украшением, но на самом деле она была световым сигнализатором тревоги и контрольной панелью всего замка. Она тускло и спокойно светилась, как будто непрошенный гость пребывал за тридевять земель.

Голос Уризена, его отца засмеялся и произнес:

– Ты ведь не думал, что можешь удержать Властелина Властелинов своим слабым оружием, не так ли Джадавин? Я мог бы убить тебя сию же секунду – там, где ты стоишь, так глупо удивляясь, такой бледный, дрожащий, покрытый потом.

– Хрисенда! – снова воскликнул Вольф.

– Хрисенды больше нет. Безопасность твоих кроватей и вселенной уже не для нее. Ее захватили так быстро и бесшумно, как вор крадет драгоценность.

– Что ты хочешь, отец? – спросил Вольф.

– Я хочу, чтобы ты последовал за ней. Попробуй-ка найди ее.

Вольф в ярости вскочил на кровать и бросился через спинку на Гексакулум. На мгновение он потерял рассудок, потерял осторожность, предупреждающую его, что каждое его движение может стать последним. Его руки устремились к многоцветной сверкающей звезде. Они сомкнулись в воздухе, а он стоял на полу, глядя вверх туда, где мгновением раньше сияла Гексакулум. В тот миг, когда его пальцы коснулись огненных бликов, многогранная звезда исчезла.

Следовательно она не была физическим телом, а являлась просто-напросто изображением, переданным неизвестным ему способом.

Но он сам не верил такому выводу. Все же шестиугольник являлся формой энергии, моментально образованным и переданным из другого мира.

Источник мог находиться в соседней комнате или за миллион миров отсюда. Расстояние не имело значения. Важно было то, что Уризен проник в личный мир Вольфа. И тайно похитил Хрисенду.

Вольф больше не ждал отцовских слов, Уризен не сказал, куда отправили Хрисенду, как Вольфу следует искать ее и что с ней сделают. Однако, Вольф уже составил план. Любым способом ему придется обнаружить скрытый, самоограниченный мир отца, затем отыскать врата, через которые он сможет туда проникнуть. Наконец, распознать ловушки, поставленные Уризеном и избежать их. Если он преуспеет, а вероятность удачи очень мала, ему предстоит добраться до Уризена и убить его. Только так он сумеет спасти Хрисенду.

Таков был пример древней игры, в которую играли Властелины. Сам Вольф, будучи Джадавином, седьмым сыном Уризена, прожил десять тысяч лет, наслаждаясь каждым днем. Но ему удалось сделать очень многое, довольствуясь жизнью собственного мира. В отличии от большинства Властелинов, он не уставал от сотворенного мира. Он наслаждался им, хотя, как признавал теперь, развлечения были жестокими. Он не только эксплуатировал местных жителей, но соорудил оборону, которая поймала в ловушки десятки Властелинов. Захваченные мужчины и женщины – в том числе его несколько братьев и сестер – умирали медленно и ужасно. Вольф почувствовал раскаяние за недоброе отношение к населению своего мира. Убитые и замученные Властелины не вызывали в нем чувства вины. Они знали на что шли, когда проникали в его мир, и если кто-то попадался в ловушку, то долго страдал прежде чем умереть.

Потом Властелину Уимаксу удалось забросить его в мир Земли, хотя и ценой того, что он сам попал туда вместе с Джадавином. Тем временем Властелин Арвур завладел миром Джадавина.

Воспоминания Джадавина о прежней жизни остановились на потрясении, которое он испытал от выселения в чуждый мир, совершенно безоружный и не имеющий средств к возвращению: Джадавин стал пустым местом.

Усыновленный кентуккийцем по имени Вольф, потерявший память, Джадавин принял имя Роберта Вольфа. Ему не исполнилось еще и шестидесяти лет, когда он вспомнил, что же произошло до того времени, как он свалился на Кентуккийскую гору. Он перестал обучаться латинскому, греческому и индийскому языкам, чем занимался всю свою жизнь в этом месте и удалился на территорию Феникса Аризоны.

И там, наблюдая небо из только что приобретенного и перестроенного им дома, он предпринял ряд рискованных экспериментов, которые позволили ему пройти через «врата» обратно в тот мир, который он создал и которым он правил в течении десяти тысяч лет.

Там он с боем пробивал себе путь от самого нижнего этажа многоэтажной планеты, похожей на Вавилонскую башню к замку Властелина Арвура. Там он встретил и полюбил Хрисенду, одну из собственных полусозданий. И снова стал Властелином, но уже не таким, каким покинул этот мир. Он стал человечным.

Его слезы, вызванные потерей Хрисенды, и ужас, охвативший его при мысли о том, что с ней может случиться, служили доказательством его человечности. Ни один Властелин не проливал слез над другими существами, хотя говорили, что Уризен плакал от радости, когда поймал в ловушку двух своих сыновей несколько тысяч лет назад.

Не теряя времени, Вольф приступил к делу, которое необходимо было выполнить.

Прежде всего ему предстояло убедиться, что никто не захватит замок, пока он будет отсутствовать. Он не хотел повторения того, что случилось в прошлый раз, когда покинул этот мир: вернувшись, он обнаружил на своем месте другого Властелина. Теперь был только один человек, способный занять его место, которому он мог доверять. Это был Кикаха. (Урожденный Пол Дантус Финнеган из местечка Хауте в Индии на Земле).

Именно Кикаха передал ему рог и дал возможность вернуться в этот мир. Кикаха оказал ему необходимую помощь, которая позволила ему вновь завоевать свое владение.

Рог.

С ним он сможет выследить мир Уризена и отыскать вход в него!

Вольф прошел по хризолитовому полу вдоль стены и повернул фрагмент с вырезанным изображением гигантской орлицы. У него перехватило дыхание и он остолбенел: в потайном месте больше не было спрятанного там рога. Выдолбленная часть, в которой хранился рог, была пуста.

Итак, Уризен не только захватил Хрисенду, но еще и выкрал древний рог Шамбаримена.

Пусть! Вольф будет оплакивать Хрисенду, но не станет проливать слез над вещью, какую бы ценность она не представляла.

Он быстро прошел через зал, отмечая, что ни одно средств оповещения в случае тревоги не срабатывало. Придворные и челядь спали, как будто их ждал еще один день покоя и счастья, пришедших с завоеванием Вольфом Владения с дворцом на вершине мира. Он не мог сдержать дрожи. Он всегда боялся отца. Теперь же получив доказательство огромной силы родителя, Вольф ужаснулся, но страх не встанет на его пути. Он выследит и убьет его или погибнет в битве.

Войдя в просторную комнату, Вольф уселся перед контрольной панелью, имеющей форму пагоды, и включил установку автоматического обзора всех мест планеты, где установлены телекамеры. Их было около тысячи на каждой из четырех нижних ступеней; замаскировав камеры под скалы и деревья, их установили так, чтобы иметь возможность наблюдать за всем происходящим в ключевых местах планеты. В течение двух часов он сидел, наблюдая за меняющимися на экране видами. Потом, зная, что мог бы прождать так в течение нескольких дней, включил аппаратуру на поиск Кикаха и вышел. Теперь, если на экране появится изображение разыскиваемого, сработает стоп-кадр и соответствующий сигнал уведомит его о выполнении задания.

Вольф задействовал еще несколько дисплеев. Компьютер сверял данные. Записи были семидесятилетней давности, поэтому количество вновь созданных вселенных допускалось равным 1000. Именно ими Вольф интересовался в первую очередь. Последним местом пребывания Уризена был мир Гардаэримтаж, где вырос Вольф со своими родными и двоюродными братьями и сестрами. Но Уризен, которому миры надоедали столь же быстро, как новые игрушки избалованному ребенку, давно покинул Гардаэримтаж и трижды переселялся с тех пор.

Возможно, что теперь он избрал резиденцией новый, четвертый мир, и вот его-то и следовало отыскать и найти способ проникнуть туда.

Будь даже все миры зарегистрированы, не было бы никакой возможности вычислить вселенную отца. К тому же каждая была изолирована и не поддавалась обнаружению. Единственным уязвимым местом являлись «врата», появившиеся в какой-то момент времени и с тех пор периодически становящиеся видимыми. И если в тот момент, когда видоискатели разведчики будут искать тот коридор, «врата» будут закрыты, то местность сочтут «пустой».

Однако, Уризен, завлекая Вольфа, наверняка должен был облегчить ему поиск.

Даже властелины испытывают голод. Вольф съел легкий завтрак, который принес ему робот – один из полубелковых андроидов, выглядевших как рыцарь в панцире. У Вольфа было больше тысячи таких. Потом он побрился и принял душ в теплой ванне, вырезанной из целого изумруда. После чего оделся в вельветовые ботинки, которые плотно облегали вельветовые брюки и вельветовую куртку; подпоясался коротким поясом из мамонтовой кожи и надел на шею золотую цепь.

С цепи свисал красный нефритовый талисман Шамбаримена, подаренный ему великим ученым и механиком Властелинов в бытность, когда Вольф был еще десятилетним мальчиком. Красный цвет нефрита ярким пятном выделялся на фоне однотонной коричневой одежды. Находясь в замке, Вольф одевался просто и небрежно. Лишь в редких случаях, вынужденный присутствовать на церемониальных приемах, он спускался на нижние этажи облаченный в роскошные одеяния и а особой шляпе Властелина. Во всякое другое время он покидал свои апартаменты инкогнито, переодевшись в наряды местных жителей.

Покинув замок, Вольф вышел на один из сотен балконов-садов. На дереве нахохлился «Ско», огромный как стервятник ворон. Он один из немногих остался в живых после штурма замка Вольфом, предпринятого, чтобы отобрать этот мир у Арвура. Ныне, когда Арвур покоился в земле, вороны присягнули на верность Вольфу.

Вольф приказал ворону разыскать Кикаху и сообщить об этом задании всем остальным воронам, а также орлам Подарги. Кикахе надлежало передать что он срочно нужен. Если же Кикаха получив приказ и явившись в замок, уже не застанет там Вольфа, пусть возложит на себя обязанности Властелина. В случае, если Вольф не вернется, Кикаха принимает на себя все полномочия.

Он знал, что Кикаха последует за ним и бесполезно запрещать.

Ворон взлетел, осчастливленный заданием. Вольф вернулся в замок. Наблюдатели все еще искали Кикаху, но безуспешно. Однако искатели «врат» которым требовались микросекунды чтобы обнаружить их, прошли по всей вселенной и уже повторяли свой заход. Он позволил им продолжать поиск на тот случай, если какие-либо «врата» обладали дискретностью во времени и пространстве. Результаты первого обхода уже отпечатали на бумаге классическими иероглифами древнего языка.

Обнаружено было тридцать пять новых миров. Из них единственные врата имел только один.

Вольф вывел изображение этого мира на дисплей, и на экране возникла шестиконечная звезда – только не с белым, а с красным центром. Красное обозначало опасность.

Врата вели в мир Уризена, и понять это было так же просто, как если бы раздался голос врага и произнес: «Вот он я! Приди и завоюй, если осмелишься!»

Перед мысленным взором Вольфа возникло лицо отца – красивые соколиные черты, большие похожие на бриллианты глаза. Властелине не были старыми. Их тела сохраняли физиологическую молодость двадцатипятилетних, но чувства побеждали всесильную науку властелинов, атакуя в союзе со временем, они накладывали морщины на твердости плоти. Когда Вольф видел отца в последний раз, лицо его заметно покрывали морщины ненависти. Бог знает, как глубоко избороздила ненависть его лик с тех пор.

Будучи Джадавином, Вольф платил за отцовскую ненависть той же монетой. Но он не разделял кровавой жажды мщения своих братьев и сестер и не предпринимал никаких шагов. Теперь же, когда надругались над невинной Хрисендой, ненависть в его душе взывала к мести.

«Врата», ведущие в мир Уризена, соответствовали часто повторяемому изображению гексакулум. Роботам потребовалось двадцать два часа, чтобы соорудить аналогичную установку.

К тому времени все наблюдатели планеты передали сообщение. Кикахи в поле зрения не оказалось. Отсюда не следовало, что неуловимый паренек покинул планету – он вполне мог находиться в одном из тысяч укромных уголков. Планета по площади превосходила Землю и наблюдатели, естественно, не могли охватить всю ее территорию. Ждать его появления не было смысла.

Вольф решил не терять времени. В ту секунду, как закончили постройку Аналога Гексакулума, он стал собираться в путь. Перекусив и напившись в волю – неизвестно, когда ему еще придется сесть за стол – он вооружился лучеметом, ножом, луком с полным стрел колчаном. Могло показаться странным, что он рассчитывал с помощью такого примитивного оружия одолеть автоматику Властелинов. Но по иронии технического развития самые простые способы убийства оказывались самыми эффективными.

Впрочем, он и не обольщался на сей счет. Он слишком хорошо знал разнообразные ловушки Властелинов.

– Итак, произнес Вольф, – в путь! Больше ждать нет смысла.

Он вошел в узкое пространство Аналога Гексакулума.

Вихрем засвистел и рванулся к нему ветер. Упала тьма. Словно огромные руки сдавили грудь. В одно стремительное мгновение нахлынула и спала вся масса ощущений.

И вот он стоит на траве, близ гигантских деревьев, а неподалеку плещется прибой. Над островом кромкой солнце и светящееся ровным светом. Одежда оставалась на нем, хотя при проходе сквозь врата ему показалось, что ее сорвало. Оружие также уцелело. Конечно это не было внутренним двором крепости Уризена. Потому что в противном случае крепость была бы самым неудобным местом жительства Властелина.

Он оглянулся на доставившую его Гексакулум – врата исчезли, лишь высокий широкий шестиугольник образовался на месте, где только что были они на плоскости валуна. Вольфу вспомнилось, как что-то подтолкнуло его в проходе и заставило сделать несколько шагов, чтобы не упасть.

Довольно быстро он понял, что Уризен сдублировал врата Гексакулум и перебросил его в неизвестное место.

Вольф отчетливо представлял, что может произойти при попытке вернуться сквозь ворота. Но он никогда не сдавался без боя.

Обойдя валун, Вольф обнаружил, что врата, как он и ожидал служили и для выхода и для входа.

Позади кто-то кашлянул. Вольф резко повернулся, держа лучемет на голове.

Глава 2

В нескольких футах от Вольфа на самом краю скалистого обрывистого берега расположилось странное существо, похожее на жабу. Подогнув колонноподобные ноги, не имеющие, казалось, костей, оно сидело на корточках и покачивалось на огромных ступнях. Жирное, похожее на человеческое туловище оказалось безголовым, а вот из живота выпирала длинная, гибкая как шея гуся, завершающаяся вполне человеческой головой, шея. Правда ушей не было, а череп, равно как и все лицо и тело, покрывал темно-синий маслянистый мех. Плоский нос очерчивал длинные узкие ноздри, рот окаймляли усики из красной плоти. Большие глаза цвета зеленого мха глядели на Вольфа.

– Джадавин! – произнесло существо на древнем языке властелинов. – О Джадавин! Не убивай меня! Разве ты меня не узнаешь?

Джадавин был ошеломлен, однако не забыл оглянуться, странное существо вполне могло служить отвлекающим маневром.

– Джадавин! Неужели ты не узнаешь своего родного брата?

Вольф покачал головой. Тюлене-лягушачье тело, безухая голова, синий мех и расплющенный нос с длинными ноздрями, а также время существенно затрудняли идентификацию. Если существо когда-то называлось его братом, то с тех пор должно быть минули тысячелетия.

Вот только голос… Вольф покопался в пыли воспоминаний, словно собака в старой ветоши, но…

Он вновь покачал головой и взглянул на жабообразное существо.

– Кто ты? – спросил Вольф.

Существо захныкало и по холодному завыванию нетрудно было догадаться, что его брат – если только это действительно был его брат – пребывал в таком состоянии долгое время. Ибо ни один властелин не унижался до плача.

– Неужели ты отречешься от меня?! Неужели и ты прогонишь? Все надо мною смеются, все меня гонят прочь, бьют, все плюют на меня и говорят… – он прикрыл плавниками лицо и огромные слезы покатились из зеленых глаз по синему меху щек. – О Джадавин, не будь таким, как остальные! Ведь я любил тебя больше всех! Так не будь же жестоким.

– Другие, – подумал Вольф. Были и другие. Но как давно это было?

Вслух же он нетерпеливо спросил: – Не будем играть в прятки, кто бы вы ни были. Ваше имя?

Существо привстало на бескостных ногах и, силой мускулов подняв жирную тушу, сделало шаг вперед. Вольф не отступил, но переложил лучемет поудобнее.

– Больше ни шагу! Как тебя зовут?!

Существо остановилось, не переставая плакать.

– Ты такой же плохой, как и другие. Ты думаешь только о себе, тебе безразлично, что случилось со мной. Неужели мое страдание, мое одиночество и муки, длившиеся так долго, так бесконечно долго, ничуть не трогают тебя?

– Возможно, я и растрогался бы, если бы знал, кто ты такой, – заметил Вольф. – Так что случилось?

– О властелин властелинов! О, мой родной брат!

Жабообразное чудовище сделало еще один гигантский косолапый шаг, оставив за собой перепончатый мокрый след, и протянуло ласту, словно делая умоляющий жест рукой. Потом замерло, метнув взгляд поверх головы Вольфа. Вольф резко отскочил и обернулся так, чтобы держать под обстрелом и существо, и того, кто мог подкрасться сзади. Однако позади никого не оказалось.

Существо явно рассчитывало на это, и в тот самый момент, когда Вольф отпрыгнул и развернулся, оно метнулось вперед: нижние конечности распрямились словно освобожденная катапульта, и бросили тушу в воздух. Если бы Вольф только повернулся, чудовище погребло бы его под своим весом. Отступив в сторону, он избежал столкновения, но все же не успел увернуться от удара ластом по левому плечу. Толчок был столь сильным, что он отлетел в сторону, выронив лучемет. При этом не следует забывать, что Вольф обладал мощной мускулатурой, а первые импульсы бежали по его телу вдвое быстрее обычного, ускоренные с помощью научных открытий властелинов. Будь он простым землянином, его левая рука осталась бы навсегда покалеченной и он не смог бы избежать второго нападения.

Вопя от ярости и разочарования, жабообразная тварь, приземлилась на том месте, где мгновением раньше стоял Вольф, повернувшись и резко оттолкнувшись, словно вместо ног у нее были пружины, вновь бросилось в атаку. Вся схватка протекала настолько быстро, что напоминала кадры ускоренной киносъемки.

Вольф, не теряя ни секунды, метнулся к оружию. Тварь уже нависла над ним в прыжке, ее воинственный крик резал барабанные перепонки. Схватив лучемет Вольф несколько раз перевернулся и вскочил на ноги. Чудовище прыгнуло в третий раз. Вольф перехватил лучемет в правую руку и обрушил удар в темечко противника. Удар отшвырнул жабообразное существо назад, оно рухнуло наземь с окровавленной головой.

Поодаль послышались аплодисменты. Повернувшись, Вольф увидел в тридцати ярдах от поля боя мужчину и женщину, укрывшихся под сенью фрондов. Одетые в роскошные одежды властелинов, они направлялись к нему; руки их были пусты, шпаги укрыты в ножнах, выделанных не то из грубой кожи, не то из рыбьей чешуи. Вольф не ослабил бдительности, и когда свидетели схватки приблизились на расстояние двадцати ярдов, приказал им остановиться. Поверженная тварь застонала и шевельнулась, но не сделала попытки сесть. Вольф все же отошел на безопасное расстояние.

– Джадавин! – окликнула женщина. Нежное, взволнованное его сердце пробудило воспоминание. Хотя они и не виделись пятьсот лет, он узнал ее.

– Вала! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

Вопрос был чисто риторический. Он понял, что ее должно быть тоже пленил отец. Узнал он и спутника сестры – это был Ринтрах, один из его братьев. Вала и Ринтрах, несомненно, попались в ловушку.

Вала улыбалась и сердце Вольфа забилось сильнее. Она была самой красивой женщиной из всех, кого он знал, если не считать очаровательной Хрисенды и его сестры, Ананы Великолепной. Однако он любил и ненавидел Анану сильнее, чем Валу.

Вала вновь похлопала и сказала:

– Молодец Джадавин! Теперь ты нисколько не утратил умения сражаться. Твой противник опасен и отвратителен. Он раболепствует и хнычет, пытаясь завоевать доверие, но тут же – прыг! – хватает за горло! Он чуть не убил Ринтраха, когда тот впервые пришел сюда, и убил бы, если бы я не ударила его куском скалы и не лишила сознания. Итак ты видишь, что я тоже имела с ним дело.

– А почему вы не добили его тогда? – спросил Вольф. Ринтрах улыбнулся и пояснил:

– Неужели ты не узнаешь собственного братца, Джадавин? Это существо твой любимый маленький умненький Теорион.

– Боже! – воскликнул Вольф. – Теорион! Кто же его сделал таким?

Никто из двоих не ответил, да и ответа не потребовалось. Это был мир Уризена, только он мог сделать таким их братца.

Теорион тяжело вздохнул и сел, положив ласты на кровоточащее место на голове, он качался из стороны в сторону и стонал. Его зеленые как лишайник глаза уставились на Вольфа, и он тихо произносил ругательства, не осмеливаясь говорить громко.

Вольф произнес:

– Уж не собираетесь ли вы утверждать, что сохранили ему жизнь из братских чувств? Не стоит пытаться, я все равно не поверю.

Вала засмеялась:

– Конечно нет! Я думала, что его можно будет использовать позднее. Он хорошо знает эту маленькую планету, так как находится здесь довольно давно. Он трус, брат Джадавин. У него не было мужества испытать свою жизнь в лабиринте Уризена, он остался на этом острове и стал таким же, как вырождающиеся местные жители. Наш отец устал ждать, когда он соберется с несуществующим мужеством. Чтобы наказать его за отсутствие мужества, он забрал его в свою крепость Аппирмадзум. Там он придал ему другую форму, превратив его в отвратительное морское чудовище. Даже когда Теорион не осмелился пройти через ворота во дворе Уризена, он остался здесь и жил как отшельник, ненавидя и презирая себя и все другие живые существа, особенно Властелинов.

Он живет здесь питаясь птицами, фруктами и другими морским обитателями, которых может поймать. Он ест их сырыми. А когда предоставляется возможность, он убивает и ест местных жителей. Не потому, что они заслужили такую участь, они сыновья и дочери других властелинов, проявивших как и Теорион трусость. Они провели свою жалкую жизнь на этой планете, имели детей, вырастили их, затем умерли.

Уризен сделал с ними то же самое, что и с Теорионом. Он забирал их к себе в Аппирмадзум, превращал в страшные существа и возвращал сюда. Наш отец думал, что превращение их в чудовищ несомненно заставит их ненавидеть его, что они тогда испытают дверь в Аппирмадзум и отомстят за себя, но они все были трусы. Они предпочитали жить в своем переделанном виде, чем умереть как настоящие Властелины.

– Мне нужно побольше узнать об этой переделке моего отца. Но как я могу поверить вам? – сказал Вольф.

Вала снова засмеялась.

– Все мы, попавшие в ловушку Уризена, находимся на этом острове. Некоторые из нас только несколько недель, хотя Лувах уже полгода.

– Кто такие другие?

– Некоторые твои родные и двоюродные братья. Кроме Ринтраха и Луваха, еще два брата Энион и Аристон, и кузены Тармас и Паламброн.

Она весело засмеялась, показала на красное небо и сказала:

– Все, все пойманы в ловушку нашим отцом! Все снова собрались, все снова после горестного отсутствия тысячелетий. Счастливая семейная встреча, какой не могут представить себе смертные.

– Я могу представить, – сказал Вольф. – Вы все еще не ответили на мой вопрос о доверии.

– Мы все дали клятву об общем перемирии, – сказал Ринтрах. – Мы нуждаемся друг в друге, поэтому должны отбросить нашу естественную враждебность и действовать сообща. Только тогда можно будет победить Уризена.

– На сколько я помню, общего перемирия не было давно, – сказал Вольф. – Я помню как мать говорила мне, что такое перемирие было за четыреста лет до моего рождения, когда Черные Колокольники угрожали Властелинам. Уризен совершил тогда два чуда. Он поймал в ловушку сразу восемь Властелинов и принудил их заключить перемирие. А это перемирие несет с собой его гибель.

Затем Вольф сказал, что готов принести клятву на перемирие. И именем отца всех Властелинов, Великого Эпинима Лоса, он поклялся соблюдать все пункты мирного соглашения, пока не наступит время, когда все согласятся от него, или все, кроме одного будут мертвы. Но даже тогда, когда он давал клятву, он твердо знал, что на других нельзя положиться, нельзя верить тому, что они не предадут его. Он знал, что Ринтрах и Вала сознавали это и доверяли ему не более, чем доверял он им. По крайней мере они все некоторое время будут действовать вместе. И не было вероятным, что кто-то из них нарушит перемирие. Они это сделают только тогда, когда появится очень большая, огромная возможность и полная уверенность в безнаказанности. Теорион скулил:

– Джадавин! Мой родной брат! Мой любимый брат, тот кто всегда любил меня и защищал. Ты как и другие. Ты хотел повредить мне, убить меня. Своего собственного маленького брата.

Вала плюнула на него и сказала:

– Ты мерзкое, трусливое животное! Ты не властелин и не наш брат. Почему ты не нырнешь в глубину и не утонешь там? Убери свой страх и предательство с наших глаз и от всех, дышащих воздухом. Пусть рыбы сожрут твое жирное тело, хотя даже они могут изрыгнуть тебя.

Ползя и протягивая ласты, Теорион волочил свое тело к Вольфу.

– Джадавин! Ты не знаешь как я страдаю. Неужели у тебя нет жалости ко мне? Я всегда думаю, что у тебя, по крайней мере, есть то, что не хватает другим. У тебя теплое сердце и есть сострадание, чего не хватает этим бездушным чудовищам.

– Ты пытался убить меня, – сказал Вольф. – И ты снова попытаешься, если решишь, что есть хорошая возможность сделать это.

– Нет, нет, – сказал Теорион, пытаясь улыбнуться. – Ты совершенно не понял меня. Я думал, что ты будешь ненавидеть меня за то, что я больше люблю эту подлую жизнь, чем смерть, как Властелин. Я хотел забрать твое оружие, чтобы ты не причинил мне вреда. Потом я бы объяснил, что случилось со мной и как я дошел до этого. Тогда ты бы понял меня. Ты бы искал меня и любил также как тогда, когда ты был еще мальчиком во дворце нашего отца, а я был твоим младшим братом. Вот все, что я хотел сделать: объяснить тебе, а не снова стать ненавистным. Я не хотел причинить тебе вред. Именем Лоса я клянусь тебе в этом.

– Мы еще поговорим, – бросил Вольф, – а теперь прощай, уходи.

Теорион пошел прочь, широко расставляя ноги. Когда он достиг края острова, он повернулся и выкрикнул непристойности и оскорбления в адрес Вольфа. Вольф поднял лучемет, хотя намеревался только попугать Теориона. Чудовище пронзительно закричало и прыгнуло как гигантская лягушка в воду, причем его перепончатые ноги тащились позади него. Он погрузился в воду и больше не появлялся. Вольф поинтересовался у Валы, как долго тот мог оставаться под водой.