Текст книги "Запрещенная реальность"

Автор книги: Филип Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Верно, в этом лекарстве ключ к нашему выживанию. Они не уничтожили нас по той простой причине, что тогда и сами бы потеряли право на существование. Они не смогут больше никого эксплуатировать, никем манипулировать и мучать.

– Мания преследования.

– Вот именно. По-моему, эти люди не вступят в открытый бой, они будут предавать друг друга и массами сдаваться.

– К сожалению, открытого боя не будет. Нам придется перенять их манеру действий – на субъективном поле боя, которое они выберут сами.

– Может быть. – Немецкий эксперт поклонился. – Будь у нас немного времени, мы смогли бы – мой американский коллега и я – решить загадку черепного механизма иммунных. Наши исследова ния, к сожалению, прерваны, потому что этот механизм содержит взрыватель. То есть, если пытаешься его удалить или исследовать поподробнее, он взрывается. Поэтому мы начали новую серию экспериментов, чтобы создать новый проекционный прибор, работающий на том же принципе, но использующий другую частоту. Если у нас получится, то можно будет обойти защитный механизм иммунных. Проще выражаясь: наши друзья иммунные вдруг обнаружат, что они стали восприимчивыми – во всяком случае, по отношению к нашим проекциям.

– Раз уж мы заговорили о проекциях, – сказал кто-то, – то два города, которые мы облучали, не отзываются.

– Мы можем только предполагать, что эти города – места передышки иммунных, где вообще нет восприимчивых.

– Узнали что-нибудь еще о Наивысшем?

– Нет. Вероятно, это тайна, известная только руководителю иммунных. Его зовут Вельт, как мы установили в ходе допросов. Имя, кажется, голландское, но мы знаем, что он менял его по меньшей мере пять раз, так что оно ни о чем не говорит.

В других районах тоже продолжались работы. Час от часу усиливалось и расширялось обучение защите от субъективных атак. Как только освобожденные города предоставили свои запасы сырья, начало расти число похожих на клетки защитных сооружений для детей и других ослабленных групп населения.

А в бунгало Джиллиад и девушка, несмотря на строжайшую охрану, были буквально загнаны специалистами. По мере того, как проходили недели и опасность нападения становилась все ближе, из стратегических соображений было решено в целях безопасности разлучить их. На случай, если один из них погибнет – они, конечно, не выражались так прямо, но это ясно слышалось в мотивировках. Джиллиад вернулся в столицу, а Ванессу доставили в новую секретную лабораторию на севере. А неделей позже...

Остерли проснулся и схватился за край кровати. Что это? Он выглянул в окно и увидел, что еще темно. Что же, черт побери, его разбудило? Он схватил свой пиджак, порылся в правом кармане, ища трубку, и в этот момент здание затряслось и закачалось, как при сильном землетрясении.

Снаружи что-то загремело, ударилось и с треском рухнуло на крышу. Вдали закричал испуганный голос: – Землетрясение! Всем лечь на землю!

Остерли все еще держался за кровать, а дом качался и стонал.

– Вдруг над его головой заверещал аварийный звонок, и во всем городе взвыли сирены.

Субъективное нападение! Хорошо, что есть Джиллиад! Он был единственным в городе, кто мог это определить. Несомненно, это он заметил признаки опасности и нажал кнопку тревоги.

Остерли с удивлением обнаружил, что короткое, но основательное обучение автоматически вызвало правильную реакцию. Дом приобрел усиленные стены и стал сейсмопрочным.

Тряска затихла и стала едва заметной; стон стен прекратился. Он вскочил с кровати и быстро оделся. Спустя несколько мгновений ворвался Кейслер.

– Готов?

– Готов.

Они побежали к лестнице, но внезапно остановились у двери. Прямо перед ними из разорванной трубы ударил фонтан воды; вся улица тряслась, вспучивалась, а в земле, как рты, открывались и закрывались гигантские зигзагообразные разрывы. В них сыпался мусор и щебень; опрокинулось здание, рассыпалось и погребло под собой улицу.

– Что теперь? – Остерли нетерпеливо повел плечами.

Кейслер слабо улыбнулся.

– Моя фантазия просто противится крыльям, но я видел изображения воздушных такси и представляю их управление.

– Я тоже, – сказал Остерли.

Восемьдесят секунд спустя они на тридцатиметровой высоте неслись к Центру. Под ними падали здания, на западе полыхало.

Остерли был вынужден постоянно вызывать из памяти реальные факты, чтобы весь этот театр не удручал его и не ослаблял волю к обороне.

Не было никакого землетрясения. Не было -никакого пожара. Противник проецировал в его мозг миражи, но так убедительно, что все происходящее казалось реальным.

Итак: не было никакого воздушного такси. В действительности они обычной дорогой бежали к Центру, но мысленным представлением воздушного такси они успешно противостояли иллюзии, которая иначе уничтожила бы их.

Полицейский, парящий над крышами на слабеньких, но все же функционирующих кожаных крыльях, кивнул им.

Остерли снова вспомнил о том, что полицейский тоже не летал. То, что они видели, было мысленной защитой, которую он использовал, чтобы защитить свой мозг, свой разум от субъективного нападения. Поскольку полицейский верил, что он летает над крышами, проявления этого нападения для него неопасны.

– Там все выглядит очень уж плохо, – сказал Кейслер и протянул руку.

Остерли посмотрел в указанном направлении и почувствовал дыхание страха. За городом – черные и угрожающие в предутренних сумерках вздымались горы, которых раньше там не было. Две вершины курились черным, красновато окрашенным по краям дымом.

Но в Центре его уверенность снова вернулась к нему, как только он услышал, что сотрудники лаборатории по громкоговорящей системе оповещали городи провинцию:

– Внимание, граждане, внимание! Наблюдатели сообщают о трех активных вулканах в двадцати милях от города. Имейте в виду, что эта вулканическая деятельность не реальна, а субъективна. Несмотря на это, вы должны принять защитные меры! Представьте, что у вас огнеупорная одежда. Это защитит вас от огня и раскаленного пепла, падающего с неба. Костюмы имеют смотровое стекло и забрало и оснащены дыхательными аппаратами, так что вам нет необходимости дышать горячим воздухом или вулканической пылью! Я повторяю рекомендации для...

Остерли удивленно обернулся. Эти совсем недавно обученные люди уже далеко превзошли его.

Он пошел в отдел, где регистрировались потери.

– Как наши дела?

– Неплохо, мистер Остерли. Немного лучше, чем предполагалось. До настоящего времени сорок два погибших и двадцать семь раненых.

Остерли ненадолго задержал дыханье, а потом глубоко вздохнул. Чудесно. Потери, конечно, не радовали, но были намного ниже, чем он предполагал. Несмотря на защитные меры, они ожидались по меньшем мере раз в двенадцать большими.

– Как функционируют клетки?

– До настоящего времени вообще никаких потерь. Дети и старики, очевидно, вообще не заметили того, что произошло.

Из громкоговорителя на стене вдруг закричал чей-то голос: – Внимание, говорит группа наблюдения. Только что взорвался конус вулкана номер три. Дождь из раскаленного добела пепла! Конус два испускает лаву. Вот теперь началось по-настоящему!

Второй голос перекрыл первый:

– Девятая группа наблюдения. Накатывается гигантская приливвая волна, за ней идет ураган. Оценочная высота волны четыреста метров. Скорость ветра между ста двадцатью и ста пятьюдесятью.

Остерли, только-только собравшийся по привычке вставить в зубы трубку, застыл. Это был конец. У человеческого воображения тоже есть предел. О, Боже! Огонь, прилив и буря. Иммунные однозначно пошли на все.

Он заметил, что в углу о чем-то бурно спорят. Вдруг вперед выступил Джиллиад и поднял руку.

– Господа, пожалуйста... – Он подождал, пока не наступит тишина. Мистер Хартли, один из наших экспертов из Нью-Йорка, считает, что мы мыслим слишком мелкомасштабно, и я совершенно с ним согласен. Противник проецирует картину национального уничтожения. Развязаны все природные силы. И чтобы стать властелинами этой угрозы, мы должны мыслить крупномасштабно и ответить с такой же гигантской силой. Поэтому мы единогласно решили следующее...

Более, чем в двух тысячах километрах проекционные техники иммунных следили за безотказной работой своих приборов и ждали. Они могли наблюдать за большей частью Торонто, но – как иммунные – не имели возможности видеть субъективно проецируемую картину. Они видели только объективную картину.

– Говорит экран шесть. На Ист-Суффолк-Стрит двое только что рухнули мертвыми!

– Двое!? – Вельт нервно затеребил бороду. – Только двое! Они должны дохнуть, как мухи.

ГЛАВА 21

В других сообщениях речь шла о случаях смерти в различных областях провинции, но всюду было лишь по два-три случая.

Вельт почувствовал, как на лбу выступили капли пота. Что-то было не так. Что-то не совсем в порядке.

Он щелкнул тонкими, не очень чистыми пальцами.

– Есть только один тип людей, которые могут все точно видеть. Доставьте одного сюда!

Был схвачен первый попавшийся восприимчивый, и его притащили в бюро Вельта.

– Сядьте перед экраном и опишите нам все, что видите. Все!

Мужчина уставился на экран и округлил глаза.

– Это же Машина Мечты, вы...

Кто-то стукнул его кулаком в висок. Восприимчивый рухнул на пол.

Его подняли и снова усадили на стул.

– Оставьте при себе свои замечания. Просто расскажите нам, что вы видите, если не хотите, чтобы вам прижгли пальцы – медленно, один за другим.

Мужчина передернулся и наклонился вперед.

– Там город. Он кажется разрушенным, как после землетрясения... здания рухнули, повсюду горит, улицы завалены.

– Дальше! Дальше!

– В некотором отдалении стоят три вулкана. Один только что взорвался и...

– Стоп! Мерсер, включите десятый экран. Что вы видите теперь?

– Я вижу океан... волна... гигантская волна, и можно слышать вой урагана...

– Хорошо, Мерсер, можете переключить. Внимательнее рассмотрите картину. Видите людей?

– Да, там люди.

– Много?

– Нет, единичные. Никаких толп.

– Что они делают?

– Большей частью... – Мужчина помедлил и нервно сглотнул слюну. Большей частью летают!

– Летают! Вы с ума сошли? Послушайте! Мы здесь не шутки шутим. Если бы нам нужен был клоун, мы обошлись бы без вас. – Кто-то ударил его в лицо. Говори правду, понял?

– Но это правда, – сказал мужчина и вдруг закричал: – Вы спрашиваете меня, что я вижу, и я сказал вам это! Они летают! Летают!

– Ну, бессовестный...

– Подождите! – Вперед выступил один из экспертов. – Возможно, он говорит правду. – Он отодвинул остальных и почти дружелюбно спросил: – Как они летают?

Мужчина поднял на него взгляд.

– У некоторых, кажется, машины или какие-то летающие плоты. Другие... – Он опять помедлил. – У остальных крылья, как у птиц.

– Ага! – Эксперт вставил ему в рот сигарету. – А что вы видите еще? – А через плечо он гневно сказал: – Дайте ему чтонибудь выпить и вымойте лицо. Господи, сначала вы требуете от него информации, а потом так избиваете, что он уже почти ни на что не способен. – Он опять повернулся к восприимчивому. – Так... рассказывайте дальше.

– Сейчас все три вулкана пышут огнем. Раскалено все небо.

– Дальше!

– Что-то происходит. Я точно не знаю, что это.

Возникла пауза, когда кто-то принес выпить. Руки мужчины так дрожали, что он расплескал половину содержимого, прежде чем смог выпить несколько глотков.

– Что-то между городом и вулканами. Не могу разглядеть. Оно, кажется, возвышается до неба и тянется вдаль насколько хватает глаз.

– Можете описать поточнее?

– Это как занавес, занавес из мелких голубых искр. Весь пепел, дым и раскаленная лава исчезают, коснувшись его. Они не могут сквозь него пройти.

Эксперт кивнул и нервно провел рукой по волосам. Лицо его стало пепельно-бледным.

– Мерсер, еще раз десятый экран! – И добавил для восприимчивого: Что вы видите теперь?

– Волна, о которой я говорил, теперь стоит почти на месте.

– На месте! Как это?

Мужчина растерянно покачал головой.

– Выглядит так, будто ураган толкает ее вперед, но еще более сильный ветер дует навстречу, раздавливает ее и толкает назад, все дальше и дальше. По всему морю носятся водяные смерчи, но кроме пены и бурунов ничего не видно.

– Спасибо. – Эксперт взял у него пустой стакан и бросил его в стену. – Я вам верю. – Он посмотрел на остальных. – Уведите парня! Мне тоже надо чего-нибудь выпить.

Прежде чем принесли выпить, перед ним вдруг встал Вельт.

– Что вы себе позволяете? – Вельт нервно потер ладони, его лицо покраснело. – Если у вас есть информация, я должен знать ее первым, понятно? Только после того, как передадите мне информацию, можете бросать стаканы в стену и раздражаться, понятно?

Эксперт застыл, побледнел и сказал:

– Да, сэр.

– Итак, что случилось?

Эксперт сглотнул слюну и пожал плечами.

– Ну, хорошо, сэр. Если вы хотите слышать правду, пожалуйста. Все, что сказал этот человек – правда. Противник летает. Над сотрясающейся землей.

– Но это же абсурд!

– О, Боже мой... Простите, сэр, я немного не в себе. Я сейчас вам объясню. Враг использует психическую стимуляцию наших проекций для того, чтобы произвести противопроекции. Короче говоря, чтобы передать картину, нужно сначала передать мозгу раздражение, иначе он ничего не воспримет. Их мозги раздражены, но именно это раздражение они используют для создания ответных мер. Сначала это им удавалось легко. Они представили себе, что летают над местом действия. Теперь они, очевидно, переключились на массовую концентрацию мыслей и создали энергетический барьер.

– Но барьеры такого масштаба невозможны с научной точки зрения.

Эксперт глубоко вздохнул.

– Сэр, мы тоже не можем заставить горы вырасти. Мы не можем взмахом волшебной палочки вынуть из шляпы три вулкана. Это не настоящие вулканы, а субъективные. Это иллюзии, проецируемые нашими Машинами в мозги приемников – вам это понятно? Хорошо. Дальше: энергетический барьер тоже субъективен. Он тоже иллюзия. Но иллюзия достаточно убедительная, чтобы встретиться с нашей иллюзией и пересилить ее. – Он вдруг, казалось, потерял самообладание и закричал: – Изложить вам это письменно или продиктовать по буквам? Нас победили!

Вельт уставился на него. Он был так испуган сообщением, что даже забыл обругать эксперта.

– Побеждены! Мы же еще только начали. – Он нервно облизал губы и потер ладони. – Мы в любое время можем изменить проекцию. Мы можем сбросить на них сотню атомных бомб и сравнять всю провинцию с землей...

Эксперт закрыл лицо руками и отчаянно закричал: – Боже милостивый! Потом, казалось, он взял себя в руки. – Мистер Вельт, мы не знаем, как изготовить атомную бомбу. Мы можем создать только иллюзию такой бомбы, а наша иллюзия будет бессильна против их барьера. Я не могу выразиться яснее, даже если перейду на детский лепет.

Вельт пристально посмотрел на него, постепенно постигая правду.

– Что мы можем еще сделать?

Кто-то принес эксперту полный стакан, и тот одним глотком осушил его.

– Сделать? Хотите слышать правду, мистер Вельт? Все равно я должен сказать ее Директории. Это вам не понравится! Будьте внимательны. Мы должны будем использовать обычное оружие и сформировать армию. Проекции стали бездействующими из-за их противопроекции. Мы, как Хомо супериор, должны будем создать армию из наших собственных рядов и обучить ее, чтобы выстоять перед численно превосходящим нас противником.

– Это единственное решение? – Голос Вельта слегка дрожал.

– Это мое единственное решение, сэр. Любая другая альтернатива у вас. Если мы хотим выиграть эту войну, то вы единственный, кто может обеспечить нас наиболее совершенным оружием и наиболее совершенной стратегией.

Вельт испугался. Совершенное оружие, совершенная стратегия – о, Боже, больше не надо! Он точно знал, что имеет в виду эксперт, и он знал, что Директория поддержит его. Он будет вынужден идти к Наивысшему, этого не избежать. Если он этого не сделает, на него будут давить, пока он не сдастся. Вельт почувствовал себя в ловушке. Не потому, что Наивысший потребовал бы чего-то взамен, просто потому, что всякий раз, когда Вельт обращался к нему, слышалось явное презрение, чувство превосходства. Всякий раз он охотнее всего просто убежал бы оттуда. С другой стороны, от него неожиданно могли все же потребовать чего-то взамен. Наивысший мог... Вельт ужаснулся. Он не мог найти логического объяснения своему ужасу, но почему-то голос отказывал ему, а нервы не выдерживали. Почему? Голос никогда не менялся, в нем не было ни явной, ни скрытой угрозы, и если быть точным, то в нем звенело только единственное порицание: твое требование нужно было точнее описывать.

Вельт вдруг понял, на чем основано его отвращение. Он по отношению к Наивысшему казался себе неполноценным, ничтожным, беспомощным, презренным. Образно говоря, он выступил в роли побирушки со шляпой в руках, и у него было неприятное чувство, что Наивысший знал об этом и поэтому презирал его.

Вельт понимал, что его представление было нелогичным, но ничего не мог изменить. В последнее время все стало даже хуже. Нет, не то чтобы это играло какую-то роль. Но одно было определенно: несмотря ни на что, Директория заставит его пойти к Наивысшему. Сейчас речь идет об их спасении, и он является для них последним шансом.

Ровно через два часа он был уже в пути. Никто не пытался следовать за ним; роботы-охранники, которыми была наводнена эта местность, всегда препятствовали этому. Такие попытки прекратились уже давно. Вооруженные роботы-охранники признавали только его и уничтожали любого другого. Сто восемьдесят три смерти окончательно научили любопытных, а у тех, кто использовал приборы для ориентирования, эти приборы взрывались прямо в руках.

Вельт шагал хорошо знакомой тропинкой и вошел сквозь преломляющее поле в красный туман.

– Что тебе нужно? – Безучастный голос показался Вельту высокомерным и обвиняющим.

– Я... мы... – Вельт нервно сглотнул. – Нам нужно оружие... оружие, против которого бессильно всякое другое оружие.

Несколько мгновений стояла тишина.

– Такое оружие можно изготовить. Я предлагаю мутант определенного вируса, который широко распространен в этом мире.

– Отлично. – Вельт потер ладони, но вдруг замер. – Я полагаю, против него есть вакцина?

– Ты противоречишь сам себе. Если ты требуешь оружие, против которого бессильно все, то не может быть никакой защитной вакцины – это очевидно.

– Но мы тоже можем заболеть.

– Несомненно. Ты же ничего не сказал о выживших.

– Это нам не годится. Нам нужно оружие, которое гарантировало бы победу.

– При теперешних обстоятельствах такого оружия нет.

ГЛАВА 22

Вельт почувствовал, как по спине пробежала ледяная дрожь.

– Что значит – при теперешних обстоятельствах?

– Ты знаешь условия, которые сам же создал? Ты перестроил определенный прибор, чтобы возвыситься над большинством своих сограждан.

– Ты это знаешь? – Вельт выдавливал слова по одному, будто через силу.

– Это моя задача – знать.

– Но почему? – Вельт в Отчаянии сцепил ладони. – Почему ты нас не предупредил?

– Моя функция заключается в том, чтобы делать информацию доступной для тех, кто ее требует. Но в мою задачу не входит вмешиваться на пользу одной из борющихся партий.

– Значит, ты не дашь нам оружия?

– Я не могу уклониться от этого, но вы должны точно определить, как оно должно выглядеть.

– Черт бы тебя побрал! – Ладони Всльта сжались в кулаки. – Конечно же, мне нужно оружие, которого было бы достаточно, чтобы победить врага.

– В таком случае я предлагаю вирус.

– Боже милостивый, но почему?

– Так как я – если не брать во внимание оружие, действующее без разбору – при подобных обстоятельствах не могу дать вам никакого оружия, которое было бы сильнее того, что вам противостоит.

– Это безумие! – Вельт был слишком напуган, чтобы ощущать благоговение.

– Напротив. Технология не может создать ничего неосязаемого. Я же не могу дать вам мстительность, любовь к свободе, волю к победе, силу воображения и самопожертвование. Я могу обеспечить вас оружием, которое будет уничтожать ваших противников тысячами, но оно все равно не гарантирует вам победы.

– Дай нам оружие, которое предоставило бы нам равные шансы на победу.

– Я дам вам оружие, которое уничтожает целые армии, но и оно не даст вам равных шансов. В лучшем случае, вы уменьшите вероятность вашего поражения на тридцать процентов.

– Дай его мне, дай сюда, мы готовы и на проценты.

Странно, но в это мгновение он не боялся ни голоса, ни его песимистических оценок. С оружием, которое может уничтожать армии, он овладел бы и чем-то неосязаемым – безжалостностью.

Когда он вернулся с подробностями, на него навалились экспергы-расчетчики, шепотом обсуждая проект. Он понимал только обрывки, но это звучало не слишком обнадеживающе.

– Нужна очень сильная экранировка, иначе...

– Довольно сложно...

Один из специалистов встал и резко сказал: – Чтобы построить эту проклятую штуку, нам понадобится девять недель...

Вулканы в Торонто побледнели и стали лишь размытыми, едва заметными контурами, не имевшими в себе ничего реального или угрожающего. Улицы в городе опять выглядели, как всегда; щебень и кирпичи таинственным образом взмыли вверх и заняли свое первоначальное положение.

Командование союзников и ведущие ученые непрерывно заседали.

– Пассивной обороны недостаточно. Мы должны нанести удар до того, как противник придумает что-то новое.

– Я такого же мнения. Мы не знаем, кто такой Наивысший.

– Сначала нужно ясно определить наши цели – куда нанести удар.

– Конечно, по одному из городов иммунных, лучше всего для поддержки одного из подвергнутых проекции городов. Большинству и без того плохо. Иммунные за это время собрались с силами. Если население восстанет, они немедленно отреагируют. Мы не можем рисковать и посылать друг другу проекции, пока в состоянии их поддержать. У кого-нибудь есть предложения?

– Да. – Поднялся испанский полковник. – Мадрид – один из занятых иммунными городов. Если мы сможем изгнать их оттуда, это облегчило бы восстание в Гибралтаре и обеспечило бы нам контроль над всем полуостровом и над большей частью Средиземного моря: – Он успокаивающе улыбнулся. – Я вынужден говорить откровенно, господа. У меня политическая проблема. Мы очень гордый народ. Моим сородичам невыносима мысль о том, что чужие оккупанты заняли нашу столицу. Нам стоило большого труда удержать наших освобожденных сограждан от нападения. Такого рода атака, как мы все знаем, была бы обречена на провал и, возможно, совершенно бы погубила мой народ.

– Я думаю, это важный аргумент, полковник, но для начала нам нужна другая цель.

– Тогда я предлагаю Бостон, – свирепо сказал американский ученый. Это не только оплот иммунных, но как раз оттуда, как подтвердил доктор Кейслер, и посылаются проекции.

– Мадрид и Бостон для начала и как можно скорее. Теперь об оружии и оснащении.

– Мы вам сейчас это покажем.

– Мне кажется, у меня здесь что-то есть. – Поднялся низкий темноволосый мужчина. – Тут у меня прибор, который я хотел бы вам показать... Это не займет много времени. – Он что-то вынул из кармана. Можно вас, сэр?

– Хм, я...– Остерли удивленно посмотрел на него.

– Спасибо. И вам спасибо, доктор Кейслер, если вы ничего не имеете против. Просто повесьте эти медальоны на шею, господа... Спасибо.

– И что мы должны делать? – Остерли с сомнением рассматривал маленький предмет на груди. Он казался, довольно толстой персональной карточкой.

– В данный момент ничего, мистер Остерли. Не будет ли ктонибудь любезен написать на листке бумаги короткую фразу и передать этот листок доктору Кейслеру, не раскрывая содержания.

Это сделал молодой майор.

– Так, доктор Кейслер, разверните, пожалуйста, листок и прочтите про себя написанное, а вы, мистер Остерли, повторите, пожалуйста, слова, которые вы должны слышать в своем сознании.

– Как? – спросил Остерли, посмотрел на него и объявил: – Какая яркая зелень, когда в Испании цветут цветы.

– Черт побери, именно это я и написал,– сказал майор.

Кейслер улыбнулся: – А я это прочел.

Остерли порылся в поисках трубки.

– Что это за аппарат? Я услышал голос Кейслера у себя в голове.

– Это одно из видоизменений Машины Мечты, но уменьшенное с помощью микротехники до необходимых размеров. Эти Машины, в противоположность их предшественницам, специализированы, то есть, они возбуждают только строго ограниченную область мозга. Возбужденная область одного мозга вступает в связь с мозгом другого человека, находящимся под таким же воздействием.

У Остерли отвисла челюсть. "Должно быть, это шутка?" -подумал он.

"Нет, все на самом деле", – услышал он веселый голос Кейслера в своей голове.

"Убирайтесь к черту", – подумал Остерли и быстро снял с шеи эту штуку.

Кто-то сухо и с сомнением сказал: – Телепатический прибор?

– Можно назвать итак, сэр. При регулярном использовании и постоянной тренировке вообще исчезнет необходимость пользоваться словами. Можно думать картинами или понятиями; прибор передает даже чувства. – Мужчина сделал паузу и закурил. – Если прибор со временем будет использоваться всеми, человечество окажется на пороге новой эры. Появится взаимопонимание между расами и народами. Обман станет невозможным. – Он замолчал и слабо улыбнулся. – Но это в будущем. Сейчас можно было бы рекомендовать использовать определенное число этих приборов в качестве средства сообщения между Центром и всеми группами.

Пять часов спустя конференция закончилась после того, как было достигнуто согласие по основным пунктам плана нападения. Дата уже была установлена. Прошло бы много недель, прежде чем иммунные изготовили бы свое супер-оружие и смогли бы его применить.

Джиллиад покинул конференц-зал таким задумчивым, что едва заметил фигуру в фойе.

– Привет, Дэйв, – сказал нежный голос.

Он вздрогнул и заставил себя улыбнуться.

– Привет! Вас снова вернули сюда из лаборатории?

– Да, сегодня. Я участвовала в работе над телепатическим прибором, который вам только что продемонстрировали.

– Очень интересно. Я с удовольствием побеседовал бы с вами об этом, но попозже. У меня другая проблема, и если у вас есть для меня время, мы могли бы где-нибудь поговорить вдвоем.

– Я сейчас живу в "Гудзоне" на Вест-стрит. Там мы можем поговорить, но меня постоянно охраняют.

Он улыбнулся.

– К этому я, должно быть, уже привык. "Тетушка" Миллер тоже там?

Она улыбнулась в ответ.

– Понятия не имею. Я спрашивала охранников, но никто не признается.

Он расхохотался.

– Я бы на его месте поступил так же.

Десять минут .спустя они удобно расположились в креслах и пили кофе.

– Ну? – спросила она.

– Что? Ах да, простите. Когда я приземлился в Онтарио, меня доставили в Торонто на каком-то "субджо", как его назвал Остерли. Что это такое?

Она надула губы.

– Ох, Дэйв, я так и думала, что вы рано или поздно спросите об этом. Дело в том, что мы и сами этого не знаем. Есть только два субджо, и оба были построены одержимым третьей степени, который уже умер. Мы полагаем, что сначала они были созданы субъективно, а потом он взял на себя труд между контактами с Машиной построить их по-настоящему. До своей одержимости это был выдающийся ученый, поэтому мы полагаем, что он с помощью проекции наткнулся на новую идею.

– Что вы можете еще рассказать об этом?

– Очень мало. Двигатели машины опечатаны какой-то субстанцией, которую ничто не берет, поэтому никто не знает, как она работает.

– А как ими управляют?

– Просто думаешь о цели назначения и попадаешь туда. Больше мы ничего не знаем. У иммунных это не действует, но в свете новых знаний мы должны предположить, что исходящая от встроенной в их мозг аппаратуры экранировка как-то блокирует двигатель.

Он, наморщив лоб, кивнул.

– Я никудышный техник, но предполагаю, что мы могли бы покорять звезды, если откроем источник энергии этой машины. У меня такое чувство, что изобретатель случайно наткнулся на какойто гиперпространственный механизм, но я слишком мало знаю, чтобы с уверенностью утверждать это.

– Вас это как-то непосредственно касается?

– Непосредственно? Вы имеете в виду, лично? Я, право, не знаю, но подобное мгновенное перемещение в пространстве меня привлекает. Помимо того, у меня уже давно странное чувство, что должны произойти какие-то перемены.

– Разве они уже не произошли?

Он вздохнул.

– Возможно. Но сейчас война.

ГЛАВА 23

Она прошла через комнату и присела на подлокотник его кресла.

– Вы сегодня такой серьезный. Кроме того, вы мне так и не сказали, что думаете о нашем телепатическом приборе.

Он покачал головой.

– У меня в голове только превосходные степени... но... удачи вам в вашем большом вкладе в будущее человечества.

– Спасибо. – Она что-то вынула из сумочки. – Вы еще не пробовали этого.

Он выпрямился.

– Попозже, не сейчас.

– Но я думала, что вы и я... – Она нахмурила брови. – Вы не хотите?

– Нет!

– Но я думала, что теперь, когда мы стали хорошими друзьями...

Он резко поднялся, избегая касаться ее.

– Как вам пришла эта идея? – Он сердито отмахнулся. – Если бы я хотел, чтобы кто-то читал мои мысли, то на более прочном основании, чем нежная дружба, понимаете? Если хотите знать, что я чувствую по отношению к вам, то я могу дать намек, но я не хочу обнажать свою душу, чтобы вы могли с наслаждением разобрать ее на части.

Она подняла на него взгляд. Лицо ее побледнело.

– Вы меня ненавидите... Почему? Что я сделала?

Он хрипло рассмеялся.

– Боже милостивый. Все говорят о женской интуиции. Это сказки! Если хотите знать без обиняков: я люблю вас. Я полюбил вас с первой встречи. Он повернулся на каблуках и пошел к двери.

– Дэвид, пожалуйста, не...

– Избавьте меня от сожаления и сочувствий. Именно этого я не могу терпеть больше всего. – И дверь за ним захлопнулась с щелчком замка.

В лагере иммунных Вельт думал над стоящими проблемами

– Но откуда задержка, Хубер? Все комплектующие детали готовы, и можно вести сборку.

Красное от природы лицо Хубера покраснело еще сильнее.

– Детали – да, но эти проклятые схемы должны быть обсчитаны и изготовлены. Одна ошибка, маленькое отклонение – и это проклятое оружие станет опаснее для нас, чем для противника. – Он схватил чертеж. – Вот, взгляните на это, но будьте внимательны, чтобы вас не перекосило. Это только спусковой механизм. Если бы мы все еще вынуждены были применять обычные схемы, то прибор с трудом уместился бы в трехэтажном здании. Даже теперь, с использованием микросхем, он все еще размером в рост человека.

– Но, конечно...

Лицо Хубера стало багровым.

– Мистер Вельт, если сможете найти кого-то, кто сделает это быстрее, сделайте это. Если нет – лучше оставьте меня в покое.

Кровь бросилась Вельту в лицо, руки сжались в кулаки, плечи вздернулись вверх, и он стал еще более горбатым, чем обычно. Но прежде чем он успел ответить, зазвенел аварийный сигнал, и на приборном блоке замерцали красные лампочки. На гигантском экране возникло испуганное лицо.