Текст книги "Королева Громбеларда"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Она встала.

– А какое тебе, собственно, было дело до этого постоялого двора? Я слышал, что ты в своей жизни видишь только стервятников.

– Ну почему же? Иногда и солдат. К сожалению, не всегда сообразительных. "Приют" – единственный постоялый двор в этих краях, более того – единственный на всем тракте, не считая тех, что в городах. Я ночевала в нем пару раз, и, может быть, мне просто хочется, чтобы такая возможность была и впредь.

– Ну хоть какая-то причина! – согласился комендант. – И все же, госпожа, я с удовольствием приказал бы тебя задержать. Как случилось, что Громбелард так долго ничего о тебе не слышал?

– Я путешествовала.

В дверях она на мгновение остановилась.

– Знаешь, – кинула она напоследок, – а может, я вас просто люблю? Все имперское войско? Возможно, ты слышал, что я сама служила?

Она вышла. Комендант чуть приподнял брови.

– Знаешь, – сказал он, – а может, и хорошо, что ты вернулась? Громбелард без легенд – это один ветер да слякоть.

Возле рынка она нашла сносную гостиницу, правда довольно дорогую. Впрочем, золота у нее хватало. Она во многом могла упрекнуть своего бывшего мужа, но уж никак не в скупости. Он дал ей тысячу слитков золота и жеребца. Если бы она потребовала, дал бы в десять раз больше. Золота он не жалел.

"Ты еще вернешься", – презрительно бросил он.

Она приняла золото и коня как должное.

"Это плата за услуги, которые я тебе оказывала, – сказала она. – Не слишком дорого, правда?"

Кровь прилила к его лицу. Таким она его и запомнила.

Каренира наелась досыта. В зале сидели солдаты. На этот раз настоящие трезвые и вежливые. Конечно, они пытались расспрашивать, кто она, откуда и куда направляется. Так уж сложилось, что в Громбеларде солдаты были весьма дотошны. Особенно к одиноким вооруженным путникам. Ну а женщина при оружии хоть и не была во Второй Провинции чем-то особенно необычным, но все же вызывала определенное любопытство.

Она сняла самую дорогую и лучшую комнату. Там она и позволила поговорить сама с собой.

– Что, привыкла-таки к удобствам? – насмешливо спросила она себя. – Что ж, посмотрим, как будет в Горах. Первые ночи глаз не сомкнешь под открытым небом. Вот увидишь.

Она разделась догола и, широко расставив ноги, встала, заложив руки за спину. Потом сделала глубокий наклон, коснувшись лбом пола. Какое-то время она держала это крайне неудобное положение, затем приняла другую позу, еще более странную: встала на цыпочки, сильно согнув ноги в коленях и выпрямив туловище. Выглядело это так, словно она была в седле.

Так и застыла надолго.

Она вспоминала старика, который много лет был для нее отцом, вспоминала его советы и уроки, его голос:

"Ноги, Кара. Они связывают тебя с землей, поэтому они основа всего. Ты стоишь, ходишь и бегаешь. Они передают силу всему твоему телу. Если ты хоть иногда можешь дать отдых рукам, то ноги, как правило, продолжают движение, поэтому они в несколько раз сильнее, чем руки. Заботься о них. Только они смогут противостоять более сильным чужим рукам, если те вдруг пожелают убить тебя. Только ноги, Кара. Только они".

Уже десять лет, почти ежедневно, она следовала советам своего опекуна. Даже в Дартане. Словно знала, что ее способности еще ей пригодятся...

Лодыжки и бедра начали слегка дрожать. На лбу выступил пот. Если бы ее сейчас увидели, многие мужчины бы постыдно бежали. Маленькие груди подрагивали, словно состояли из одних лишь мышц. Несмотря на стройную фигуру – узкая талия, округлые бедра, довольно длинные ноги, – в ней, казалось, было мало от женщины, во всяком случае, как это было принято считать, а так, только жилы да мускулы. Плоский живот напоминал военную подстежку, что носят под кольчугой, а под кожей играли ровные ряды мышц. Плечи и спина выглядели просто убийственно. Десять лет скалолазания, стрельбы из лука, бега наперегонки с горными козами, подтягиваний на отвесных стенах. Десять лет добровольных пыток, как эта ежевечерняя стойка, иногда еще и с тяжелым камнем, который надо держать обеими руками то над головой, то на вытянутых перед собой руках.

Капли пота начали падать на пол. Он струился ручьями по вискам, стекал по спине, между ягодицами, с шеи на грудь и живот, падая к ногам.

– Стареешь, – сказала она себе, приняв нормальную позу.

Несколько раз подпрыгнула, чтобы снять напряжение. Потом рухнула в постель, накрывшись одеялом, быстро впитывавшим пот. О том, чтобы помыться, она как-то и не подумала.

Мыться хорошо было в Дартане.

Проснулась и сказала себе то же, что и перед сном:

– Стареешь, Кара.

А уже было светло. Утро. Иными словами, она проспала полдня и всю ночь.

Она выскочила из-под одеяла, сладко потянулась, с удовольствием похлопав себя по округлому заду. Вскоре, уже одетая, с колчаном на плече, она пошла чего-нибудь перехватить.

После чего покинула гостиницу, оказавшись под струями дождя. Лило так, как и должно в Громбеларде, – особенно по весне. Потоки воды неслись по улицам, устремляясь в сторону рва. Избыток дождевой воды давал начало приличных размеров речке, которая несла свои воды среди скал вниз, к предгорьям. Сила потока была достаточной для того, чтобы привести в действие мельницу. Она же и была постом Громбелардского Легиона. Иначе ее давно бы разрушили и сожгли.

Пробираясь верхом по топкой от грязи улице, она доехала до Больших Ворот. В Рикс она въезжала через Малые Ворота. Теперь же миновала и эти, охранявшие подходы к городу сторожевой башней. Вскоре и она скрылась в пелене дождя, оставшись позади.

Дождь расходился все сильнее. Она двигалась против ветра, и, несмотря на то что склонилась к самой шее коня, струи били прямо в лицо.

– Видишь, а ты хотела переждать ливень в гостинице, – пробормотала она.

Она и в самом деле хотела так сделать, но ей пришло в голову, что если она будет бояться в Громбеларде дождя, то лучше уж сразу вернуться в Дартан.

– Пошел. – Она пришпорила коня, вдавив колени в его круп.

Лошадь пошла быстрой рысью.

Собственно, Каренира никуда не спешила. Времени у нее было предостаточно. Лет сорок без малого; так, глядишь, можно дотянуть и до семидесяти. Но почему-то изнутри прожигало некое страстное желание ускорить ритм собственной жизни. Поэтому медленный шаг коня ей казался утомительным. Тащиться как кляча? По тракту? Как долго и зачем?

В Рахгар! Увидеть тех, кого называют "убийцами". Взглянуть на полсотни котов, не абы каких, а гвардейцев, в легких кольчугах и зеленых мундирах, в плоских кошачьих шлемах с прорезями для ушей. В шлемах, увенчанных мощным железным острием, столь же смертоносным, как и наконечник копья.

На память пришел кот Рбит, Князь Гор. Тогда он был ей другом, а сейчас? Воспоминания всколыхнули былое, а вместе с ними всплыл образ мужчины гигантского роста, с коротко подстриженной светлой бородой. Басергор-Крагдоб, король громбелардских разбойников. Она вдруг вспомнила случай полуторагодичной давности. И покраснела, словно четырнадцатилетняя девочка.

– Глупенькая же ты тогда была, – язвительно заметила она. – Зато проклятый Дартан научил тебя жизни... То, что знала раньше, было огромным миром, но без людей, и, естественно, без мужчин. "О, я найду тебя, Рбит! Чтобы извиниться, а потом дать хорошего пинка под хвост. Может, было бы лучше, если бы Глорм тогда взял меня, а Бай узнал бы об этом!" Она ехала, продолжая улыбаться.

– А может быть, и нет, – сказала она вслух примерно через полмили пути.

Первую ночь под открытым громбелардским небом она провела именно так, как и предполагала. Постоянно просыпалась, промокшая и продрогшая. Дождь прекратился только к рассвету. Казалось, этого было предостаточно. Выжимая волосы, она злобно бормотала слова, от которых кое-кто в Дартане мог бы свалиться со стула. Хорошенько попрыгав и набегавшись до изнеможения, она наконец согрелась.

– И почему ты не вернулась в Армект? – укоризненно спросила она себя, переводя дух. – Под прекраснейшее небо Шерера! Весна! Знаешь, как там теперь выглядят равнины?

Она их еще помнила...

Однако немного поев, она оседлала коня и двинулась дальше.

Она проехала не больше мили, когда – сквозь шум опять зарядившего дождя – услышала за спиной спешное чавканье копыт по дорожной грязи. Встречи на этом тракте вовсе не были редкостью по той простой причине, что это был единственный тракт во всем Громбеларде. Однако редко кто несся по нему вот так, галопом. Уж слишком часто лошади ломали себе ноги на этой "проторенной дорожке", и далеко не каждый зависел от коня так мало, как она.

Она увидела солдата, похоже, хорошего наездника, на добром коне. За собой он вел еще одну прыткую лошадку.

Окинув взглядом всадника, она пришла к выводу, что запасная лошадь как раз сейчас и пригодится. Конь, на котором сидел молодой воин, был загнан почти до смерти. Солдат сам был едва жив.

– Ты что, всю ночь напролет галопом мчался? – удивленно спросила она, оглядывая парня с ног до головы. На нем не было доспехов, один мундир. Наверняка это гонец гарнизона, из тех, кто действительно готов сломать себе шею на этой дороге что днем, что ночью. Их служба считалась довольно легкой, поскольку они никогда не принимали участия в обычных патрулях и, как правило, торчали в гарнизоне, изнывая от скуки, но только до поры до времени... Мало кому было известно, как много этих ребят бьется насмерть на тракте, вылетев из седла, если конь случайно споткнется о кочку, и какой может оказаться цена за отчаянную гонку.

Сколько таких одиноких всадников просто прирезали по дороге? Ради коня, ради оружия, ради забавы...

Выше в Горах, к северу от Бадора, курьерскую службу, как правило, несли коты. Потому что той дороге только название – дорога. Между Бадором и Риксом еще как-то скрипели, хотя и с трудом, повозки, полные товаров. Но из Бадора в Громб и Рахгар груз можно было доставить лишь одним способом: по частям, на спинах мулов. Но даже и эти выносливые в горах твари порой срывались с узкой крутой тропы, которую – неизвестно почему – именовали трактом.

В Риксе коты встречались редко. А уж в легионе они вообще были исключением.

– Госпожа, – сказал по-громбелардски гонец, едва дыша. – Это ты – ее благородие... – Он изо всех сил пытался вспомнить имя, но от усталости оно вылетело у него из головы. – Ее благородие... Царица Гор?

Она криво улыбнулась.

– Нет, пастушка, овец пасу, – язвительно заметила она, но парень настолько смутился, что она тут же о том пожалела. – В чем дело? Ты за мной гнался?

Он кивнул.

– У меня письмо, – сказал он. – Но... это действительно ты, госпожа?

На этот раз она удержалась от улыбки.

– Да. А.И.Каренира.

– Так точно! – Он с облегчением вздохнул, услышав имя, которое позабыл, и достал влажный свиток пергамента, скрепленный печатью Громбелардского Легиона.

Она развернула его. Письмо было лаконичным.

"Госпожа! Разбойничье нападение на Перевале. Постоялый двор частично сожжен. Нужна твоя помощь. Приказывать не могу, только прошу.

По воле Благороднейшего, заместитель военного коменданта Рикса, Н.В.Эгеден".

– Вот те раз! – со злостью сказала она.

Не приказывает... Просит... И что ей делать с такой "просьбой"? Военные смотрели на нее косо, даже враждебно, после давней истории в Черном Лесу. Она, конечно, могла бы отказать в помощи. Отдать этому щенку письмо, чтобы он им подтерся, – и все дела. Но она-то знала, как скоро об этом узнает весь Громбелард. И тогда она может больше не рассчитывать на солдат нигде и никогда.

Так-то вот.

С легионерами лучше поддерживать хорошие отношения. Честно говоря, враждебность солдат ее несколько тяготила. А теперь ей представился случай исправить положение.

А впрочем – почему бы и не показать, на что она способна?

– Что ты знаешь, – спросила она гонца, – кроме того, что должен был мне это отдать?

Он снова смутился.

– Ничего, госпожа...

Она вздохнула.

– Я твоя пленница, – сообщила она. – Ты забираешь меня в Рикс. Так здесь написано. Можешь делать все что угодно, даже избить меня и изнасиловать. Но доставить живой.

Он уставился на нее с неподдельным ужасом в глазах. Она рассмеялась и бросила ему письмо.

– Читай! Ну читай же! Ведь это письмо для меня, я могу показать тебе его содержание.

– Я не умею, госпожа. – Он покраснел как рак, отдавая письмо.

В сотый раз она подумала о том, что Громбелард – это вам не Армект. В ее стране читать учили каждого ребенка. Как иначе он мог потом понять традиции, заключенные в могуществе армектанского языка?

– Ну ладно. Твой комендант просит меня о помощи. Что-то случилось на Перевале Стервятников.

Она жестом показала, чтобы он перекинул седло на запасную лошадь.

– Первое задание? – спросила она, пока он тащил седло. – Или второе?

– Второе, госпожа, – неохотно признался солдат.

– Что ж, ты выполнил его образцово, – похвалила она. – Если так и дальше пойдет, то не успеешь оглянуться, как тебя сделают тройником. Потом десятником. А потом – учись читать. Подсотник Громбелардского Легиона это уже кое-что.

Она заметила, что он весьма горд похвалой. Солдат пружинисто вскочил в седло. Он и в самом деле отлично держался в нем.

– В Армекте, когда... ну, в общем, совсем недавно, – она махнула рукой, – я начинала точно так же. Только потом меня перевели в лучницы – потому что я стреляла лучше всех во всем гарнизоне. Во всей Рине. С шестидесяти шагов я никогда не промахивалась вот по такой цели. – Она показала ладонь.

"Никогда" – было слишком сильно сказано... Но зачем ему о том знать?

– В Армекте, – продолжала она, – дороги ровные, как стол. А в каждом втором селении – пост со сменными лошадьми.

Он бросил взгляд на ее сильно укороченные стремена. Она это заметила.

– У нас так курьеры ездят, – объяснила она. – Ты в самом деле ничего не знаешь про Перевал Стервятников?

– Туда отправился отряд, – неуверенно сказал он. – Вчера... нет, позавчера вечером. Потом с Перевала прискакал... – Он назвал имя, которого она не расслышала. – Сразу после этого командир вызвал меня и дал это письмо. Он сказал, что ты, госпожа, поехала через Большие Ворота. Значит в сторону Бадора. Ну я туда и рванул.

"Ну да, рванул, – мысленно усмехнулась она. – Что чуть не разминулся ночью со мной".

Она задумалась.

Чего они хотели от нее? Чтобы она гонялась за какой-нибудь бандой по горам? Или вела отряд? Тогда они ошиблись. Узкие Горы она знала слабо. Стервятников искали в Тяжелых Горах, возле Громба, иногда в окрестностях Бадора. Там ей был знаком каждый камень.

Парень ехал молча, старательно избегая взглядов, которые могли бы свидетельствовать о том, что легендарная Охотница ему нравится. Она искоса посмотрела на молодое, с едва пробивавшейся порослью над губой лицо, которое сейчас было – а как же! – лицом старого вояки, который все в жизни повидал и убил не меньше ста разбойников.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Двадцать... – нехотя выдавил он, словно пойманный врасплох.

– Гм... А на самом деле?

– Семнадцать, госпожа, – уныло ответил он.

Она покачала головой. А что тут такого? Когда она поступила в легион, ей было столько же. И она как-то не ощущала себя слишком юной тогда.

Юной она почувствовала себя лишь теперь. И чем дальше, тем больше.

Ей казалось, что время – это наихудший из врагов, вполне заслуживающий особой стрелы.

– Побыстрее можно? – спросила она в тот момент, когда парень открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же поспешно его закрыл. – Что ты хотел сказать? Смелее!

– Это правда, что ты убила тысячу стервятников, госпожа? – выпалил он.

– Тысячу? – изумленно переспросила она. – Нет, пожалуй, я недостойна твоего восхищения... Тысячу стервятников? Столько просто не существует! Чтобы убить тысячу стервятников, мне самой пришлось бы родить еще сотни две. Разве я могу высиживать яйца? Сорок с небольшим, – помолчав, коротко добавила она... завысив цифру на добрую дюжину.

– Сорок? – протянул солдат с ноткой разочарования.

– Хватит об этом, ладно? – резко сказала она. – Можешь гнать своих кляч побыстрее, горе-легионер? Плетешься так, что впору слезу пустить!

Прежде чем они доехали до города, парень загнал одного из своих коней насмерть. И все равно за ней не угнался. В Рикс она вошла одна.

Его благородие Н.В.Эгеден, заместитель коменданта гарнизона в Риксе, вел себя с ней точно так, как и тогда, когда они в первый раз встретились. Она всеми фибрами души ощущала его враждебность и некоторую настороженность. Но вместе с тем она понимала, что этот человек знает, чего хочет. От себя и от нее.

– Ты-то мне и нужна, госпожа, – сказал он.

– Знаю. Но у меня столько вопросов!

– Отвечу на все, – заверил он. – В тот же день, когда ты была у меня, я послал патруль на Перевал. Но все уже было кончено. Путников ограбили, конюшню сожгли, убили нескольких слуг.

– И это все? – Она несколько удивилась. – Я думала, что раз постоялый двор захватили, то там осталась лишь пара обгорелых балок.

– Они ждут мзды, – объяснил Эгеден. – Это получше, чем спалить все дотла.

– Не сомневаюсь.

– Я мало что знаю. Скажу только, что это не какая-то местная компания грабителей, а банда из Тяжелых Гор. Весьма многочисленная.

Ее брови поползли вверх.

– А что с пленником, которого я привезла? – спросила она. – Он что-то знает?

– Умер.

– От старости? Или соплями изошел?

– Урядники Трибунала потрудились.

– Вы сдали его мясникам?

Офицер встал и прошелся по каменной комнатке.

– Будто я мог иначе, – пробормотал он.

– Он хоть что-то успел сказать?

– Много чего. Аж потолок трясся. Только понять ничего не удалось. Что может сообщить заика, если он еще и язык от боли откусил до того, как все зубы ему вбили в глотку?

Она понимающе кивнула.

– В следующий раз, когда какой-нибудь заика сунет мне опять лапу между ног, я их расставлю пошире, – пообещала она. – И уж точно не стану везти беднягу через пол-Громбеларда на потеху легионерам. Лучше сама отрежу ему, что следует, и суну в зубы. Если он не рассыплется в благодарности – то уж не знаю...

– Однако, – прервал ее офицер, – кажется, мы знаем, что это за банда.

– Ну?

– С ними был кот-гадб. Его называли Кобаль.

Она вытаращила глаза.

– Ты думаешь, комендант, что это люди Басергора-Крагдоба? – удивленно спросила она. – Думаешь, этот кот – Князь?

– Похоже на то.

– Это просто смешно! – заявила она.

– Неужели? – Он нахмурился. – Почему же?

– Потому что, во-первых, Крагдоб взимает дань с этого логова уже десять лет...

Офицер остолбенел.

– ...как и с любого другого в Громбеларде, в том числе и здесь, в Риксе...

Он чуть не бросился на нее.

– Что за выдумки?! – зарычал он.

– Ну-ну, комендант, – осадила она его. – Защита со стороны войска тоже, конечно, нужна... От воришек, от пьяниц... но вам не защитить корчмаря от Короля Гор. И никого другого в этом городе. Ты думаешь, ваше благородие, что его зовут королем за то, что он командует парой вооруженных отрядов? Почему же тебя так не зовут?

Эгеден молчал.

– Каждый богатый купец в Громбе и Бадоре платит мзду Крагдобу. Здесь, в Риксе, наверняка та же песня. Кто-кто, а военный комендант должен об этом знать! Ты думаешь, господин, что это рядовой разбойник, как все прочие? Из тех, что таскают овец из отар у пастухов, чтобы продать потом за пару слитков серебра?

Она покачала головой.

– Заметь, – сказала она, – ты никогда не видел его людей, комендант. Если бы они переоделись в мундиры, они больше были бы похожи на солдат, нежели твои починенные. Думаешь, Глорм окружил себя тупым стадом болванов?

– Глорм... – повторил офицер. – Похоже, ты его хорошо знаешь, госпожа?

– О... – кокетливо улыбнулась она. – Ревнуешь?

Офицер чуть не заскрежетал зубами.

– Честно говоря, – уже более серьезно сказала она, – я его знаю не особенно хорошо. Однажды мы виделись. Только один раз. Кот – да, мой друг. Но прежде всего я знаю горы, комендант. Я ночую в пастушьих селениях, иногда меня подвозят купцы, я встречаю солдат, разбойников и бродяг, бываю в городах... Я многое вижу и слышу. Говорю тебе, это были не люди Басергора-Крагдоба.

Он уже снова владел собой.

– В таком случае, – сказал он, садясь, – что же это за банда? Тридцать человек!

– Аж столько?

– Да.

– Есть такие в Тяжелых Горах. Все это весьма интересно...

– Во имя Шерни, – покачал головой офицер, снова вставая, – я сижу здесь и разговариваю с молочной сестрой всех этих головорезов!

– Ну, ваше благородие, – пожала она плечами, – это не я посылала гонца за тобой. Я не разбойница, и никогда ею не была. У меня в горах свои дела. Но чтобы ими заниматься, мне приходится жить в согласии с разбойниками. Точно так же, как я хочу жить в согласии с солдатами.

– С этим нельзя мириться! – сердито заметил он.

– Я мирилась десять лет, – спокойно ответила Каренира. Она постучала по столу. – Время уходит. Скажи мне, господин, все, что я хотела бы знать, а потом я подумаю, хочу ли я и могу ли я тебе помочь. А может, я должна тебя сильно попросить, чтобы ты вообще принял мою помощь?

– Может, и стоило бы, – неожиданно согласился офицер. – Я многим рискую, ведя переговоры с личностью... которая, даже если и не вне закона, то, во всяком случае, известна своей подозрительной репутацией.

Она встала.

– Я на тебя обижена, – сказала она с лучезарной улыбкой, но взгляд ее был чужим и холодным, каким мог быть только у нее. На него смотрели темно-серые глаза, которые выглядели старше лица лет на тридцать и которые никогда не могли быть глазами женщины... Он "знал историю этих глаз; в Громбеларде ее знал, наверное, каждый. Какие глаза были у нее раньше? Черные. Наверняка черные. И главное – женские...

– Подожди, госпожа... Я просто пошутил, и был не прав, – признал он свою ошибку. – Предлагаю договор: добровольно, с твоего же согласия, ты поведешь моих людей. Так далеко, как потребуется. Коли ты знаешь Горы, тогда тебе известно, где есть или могут быть тайные убежища.

Она посмотрела на него так, словно он был стервятником, но без клюва и крыльев, зато с морковкой или петрушкой в когтях.

– Погоди-ка, ваше благородие! Ты что, думаешь, будто я вижу в жизни одних крылатых с голыми шеями... а солдат так, по ходу дела вожу прямо в лапы смерти? Тогда что будет, если я твое войско вдруг сброшу в пропасть? Или невзначай выпью всю их кровь?

– Пятьдесят человек? – с иронией спросил он. – Это, пожалуй, многовато даже для Охотницы.

Она посмотрела на него, будто впервые увидела: "Неужели он все-таки дурак?"

– Много лет моим опекуном и учителем был величайший мудрец Шерера, сказала она. – Историю Империи он знал, как никто другой. Он многое мне поведал.

– И что же?

– Хотя бы то, что во время войны за Громбелард целые сотни армектанской пехоты пропадали в горах из-за предательства проводников... Так что, – она приподнялась на цыпочках, покачиваясь, – могу засвидетельствовать, что эта возможность не исключена.

– Это же были армектанцы, совершенно не знающие Гор.

– Да. Но их вели какие-то проводники. Не я.

– Что ты мне хочешь доказать, Охотница? Во-первых, я не верю, что ты умышленно погубила тех солдат из Громба. Честно говоря, та история единственное пятно на твоей репутации. А во-вторых, ты никогда не вставала ни у кого на пути, только била стервятников. Это твое дело. И достойно всяческой похвалы.

"Однако он все-таки глуп. Может быть, не абсолютно, но..." Она подумала о том, почему всегда охотнее веришь в то, во что удобнее всего верить.

– Кто возглавит отряд? Ты, комендант?

– Это невозможно. Я здесь один, с тремя подсотниками. Почти всех офицеров вызвали в Громб... но это уже тебя не касается, госпожа. Еще раз буду с тобой откровенен: крайне неудачно, что "Приют воина" сожгли именно сейчас, когда я командую гарнизоном. Ясное дело, формально меня обвинить не в чем. Вот только через месяц-другой меня переведут на какую-нибудь мерзкую должность "в целях ознакомления с различными условиями службы"... Мне нечего терять. Эту банду ликвидировать необходимо, и не только ради моей карьеры. Мне все равно, что ты по этому поводу думаешь, но к службе я отношусь серьезно. Я здесь для того, чтобы обеспечить порядок. А если это невозможно, то наказать тех, кто его нарушает. Если мне в этом поможет разбойник – он станет моим союзником. Если шлюха – тоже. А если ты – еще лучше, потому что я не считаю тебя ни тем ни другим.

– Очень мило с твоей стороны, – весело сказала она. – Тем более жаль, что этот договор для меня неприемлем.

– Ты даже не спрашиваешь, госпожа, что я могу тебе предложить?

– Спрошу. И что же?

– Если все пройдет удачно, я позабочусь о том, чтобы во всех гарнизонах услышали о твоих заслугах. Ну что, стоит того?

– Ну-у... не знаю. В глазах горцев я с первой минуты стану шпионом Громбелардского Легиона... Конечно, я могу прикончить двух-трех разбойников на постоялом дворе. Их предводитель, если он не дурак, а он наверняка им не является, поскольку дурак редко становится предводителем, еще и сам заклеймит идиотов, которые напились, выполняя его задание, и встали на пути у Царицы Гор. Другое дело – вести легионеров по следу банды. Не мое это дело. Каждый так скажет. Из охотницы я превращусь в дичь. А что будет, если дело не выгорит? Нас заманят в ловушку, половину перебьют, а то и вообще всех, и тут Охотница снова выходит сухой из воды? Тогда на мой хвост упадут все – и солдаты, и разбойники! Благодарю покорно, ваше благородие. Это большая честь для меня – но нет.

– Значит, ты мне не поможешь, – сухо подытожил офицер.

– О!.. – Она наморщила нос, показав зубы. – Этого я не говорила. Почему бы войску хотя бы не проникнуться ко мне симпатией? Раз уж я так люблю войско?

Фанфары Громбелардского Легиона были ей ни к чему. Если каждый десятник начнет вдруг славить подвиги отряда, который разбил наголову группу разбойников, а помогла ему в этом Охотница... то уж лучше сразу возвращаться в Дартан. В объятия любящего супруга. В мягкий бархат. В роскошные подушки. На мрамор бальных залов.

Попросту говоря, во все это дерьмо.

Ей хотелось сбросить с себя накипь, но воспоминания нахлынули волной.

"Здесь нельзя это вешать, Кара".

"Мой лук? Он что, не может висеть в моей спальне? Так что мне с ним делать, скажи? Где в этом доме держат оружие?"

"Не в этом доме, а в нашем доме, Каринка. В оружии здесь – о радость! нет никакой необходимости. Ты же знаешь, я тоже привык к мечу. Но не в собственном же доме!"

Она пошлепала по колчану, висевшему у седла.

– Прости меня, – трогательно попросила она.

Не спешиваясь, она постучала кулаком в ворота. Скрипнуло крохотное оконце и распахнулось рывком. Кто-то выглянул наружу, после чего ворота открылись.

Постоялый двор выглядел так, как и говорил Эгеден. Собственно, он даже не очень пострадал. Только конюшни не было.

Навстречу вышел подсотник в полном вооружении. Несмотря на шлем, она легко узнала старого солдата, который впустил ее на территорию гарнизона. Он по-военному четко отдал ей честь. Она с серьезным видом ответила тем же. Его губы тронула улыбка.

– За мной, – сказала она, спрыгивая с коня, – следуют сорок бравых легионеров. Скоро они будут здесь. Я, похоже, говорю с командиром?

На этот раз на его лице промелькнула враждебность.

– Как это получается, госпожа, что ты знаешь о том, что совершенно не должно тебя волновать?

– Все объясню. – Она кивнула. – Пусть кто-нибудь займется моей лошадью, хорошо? Есть здесь какое-нибудь место, где можно спокойно поговорить?

Вскоре она передала ему письмо от Эгедена. Он прочитал его и без особого энтузиазма, но во всех подробностях рассказал обо всем, что она хотела узнать.

Она мчалась по тракту, как гонец легиона, и на этот раз не слышалось размеренного чмоканья грязи под копытами. Немного отдохнув в Бадоре, она поехала дальше, в Громб, чуть помедленнее, то рысью, то шагом.

Слава Шерни, бандитов на тракте она не повстречала. А могла. Маловероятно, чтобы разбойники продирались через горы, от самого Перевала Стервятников. Впрочем, в свои планы они ее не посвятили. А то, что они промышляют в Тяжелых Горах, еще ничего не значит. Они могли идти куда угодно. Хоть на Тройное Пограничье.

Ей было интересно, как войско возьмется за дело.

Громб она недолюбливала. Если честно, то там ничего хорошего для нее не было. И все же это был город, где ей чаще всего приходилось бывать. В радиусе двадцати с лишним миль от Громба обычно шла ее охота.

Она знала одно имя... вернее, знала его когда-то. Сейчас подзабыла. Но помнила, что человек, носящий его, в Громбе хорошо известен. Оружейник. Его клинки пользовались большим спросом.

Ну да. Только вот в Громбе она уже давно не была, да и раньше она никогда не искала встреч с этим человеком.

Может быть, что-то изменилось?

Она спросила о нем в трактире.

– Оружейник? – Трактирщик удивился, словно впервые услышал про такое ремесло. – Оружейник... – Он впал в задумчивость и, судя по всему, не собирался из нее вылезать.

Она катнула серебряную монету по стойке.

– Оружейник, – повторила она. – Оружие кует. Совершенно неизвестная в Громбе профессия, если не считать, что на каждой улице живут как минимум двое, а Железный Переулок – вообще не в счет.

До трактирщика наконец дошло, что женщина знает Громбелард и сам Громб не по слухам.

– Не понимаю, госпожа... – пробормотал он. – Плохо знаю Кону.

– Оружейник, – сказала она, на этот раз по-громбелардски; у нее был отчетливый армектанский акцент, но местным языком она, вне всякого сомнения, неплохо владела. – Мне нужен лучший оружейник в Громбе. Теперь ты скажешь, что у меня плохое произношение? – Она бросила еще одну монету. – У меня хорошее настроение... пока. Ну?

– Здесь живет несколько известных...

– Лучший. Понимаешь, что значит слово "лучший"? Корчмарь, ты или очень тупой, или очень скупой? Скажи прямо, может, договоримся?

– А если жадный? – елейно поинтересовался он.

– Это мне нравится! – обрадовалась она. – Держи за откровенность...

Его глаза стали масляными при виде трех золотых монет.

– ...а это за мое потерянное время, – заверила она, треснув по прыщавой роже с достойной восхищения силой.

Постояльцы, довольно-таки неприятного вида типы, аж подпрыгнули за ближайшими столами. Они с интересом следили за разговором и наконец радостно завопили, когда корчмарь, схватившись за щеку, грохнулся затылком о стену.

– Эй, красотка! – с хохотом бросил один из посетителей. – Иди на рынок! Там и спрашивай первого встречного из тех, что везде болтаются! Любой тебе укажет! У твоего оружейника неподалеку свой дом!

Она махнула рукой в знак благодарности. Когда она шла к двери, в зале все еще царило веселье. Кто-то по пути похлопал ее по плечу, кто-то по заду. Своего рода дань уважения.

– Красотка! – крикнул кто-то еще. – Давай вечерком сюда! Золото у тебя есть, в кости сыграем!

Взяв коня по уздцы, она двинулась к рынку.