Текст книги "Кадетский монастырь"
Автор книги: Феликс Чернявский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
В долголетнюю бытность покойного Андрея Петровича экономом 1-го кадетского корпуса там состоял старшим поваром некий Кулаков.
Повар этот умер скоропостижно на своем поварском посту – у плиты, и смерть его была очень заметным событием в корпусе. Кулаков честный человек не вор, и потому честный эконом Бобров уважал Кулакова при жизни и скорбел о его трагической кончине После того как Кулаков умер, "стоя у плиты", на смену ему долго не было мужа с такою же нравственною доблестию. Со смертью Кулакова, при всей строгости досмотра со стороны бригадира Боброва, "просел кисель" и "тертый картофель потерял свою густоту". Особенно повредился картофель, составлявший важный элемент при кадетском столе. После Кулакова картофель не полз меланхолически, сходя с ложки на тарелки кадет, но лился и "лопотал". Бобров видел это и огорчался – даже, случалось, дрался с поварами, но никак не мог добиться секрета стирать картофель так, чтобы он был "как масло". Секрет этот, быть может, навсегда утрачен вместе с Кулаковым, и потому понятно, что Кулакова в корпусе сильно вспоминали, и вспоминали добром. Находившийся тогда в числе кадет Кондратий Федорович Рылеев (f 14-го июля 1826 года), видя скорбь Боброва и ценя утрату Кулакова для всего заведения, написал по этому случаю комическую поэму в двух песнях, под заглавием "Кулакиада". Поэма, исчислив заслуги и доблести Кулакова, описывает его смерть у плиты и его погребение, а затем она оканчивалась следующим воззванием к Андрею Петровичу Боброву:
Я знаю то, что не достоин
Вещать о всех делах твоих:
Я не поэт, я просто воин,
В моих устах нескладен стих,
Но ты, о мудрый, знаменитый
Царь кухни, мрачных погребов,
Топленым жиром весь облитый,
Единственный герой Бобров!
Не осердися на поэта,
Тебя который воспевал,
И знай – у каждого кадета
Ты тем навек бессмертен стал.
Прочтя стихи сии, потомки,
Бобров, воспомнут о тебе, {*}
Твои дела воспомнут громки
И вспомнят, может быть, о мне.
{* Вариант: Воспомнут, мудрый, о тебе. (Прим. автора.)}
Таков и есть Бобров на его единственном карандашевом портрете, "царь кухни, мрачных погребов", "топленым жиром весь облитый, единственный герой Бобров".
И еще один анекдот.
Бобров ежедневно являлся к директору корпуса Михаилу Степановичу Перскому рапортовать "о благополучии". Рапорты эти, разумеется, чисто формальные, писались всегда на листе обыкновенной бумаги и затем складывались вчетверо и клались Боброву за кокарду треуголки. Бригадир брал шляпу и шел к Перскому, но так как в корпусе всем было до Боброва дело, то он по дороге часто останавливался для каких-нибудь распоряжений, а имея слабость горячиться и пылить, Бобров часто бросал свою шляпу или забывал ее, а потом снова ее брал и шел далее.
Зная такую привычку Боброва, кадеты подшутили над своим "дедушкой" шутку: они переписали "Кулакиаду" на такой самый лист бумаги, на каком у Андрея Петровича писались рапорты по начальству, и, сложив лист тем же форматом, как складывал Бобров свои рапорты, кадеты всунули рылеевское стихотворение в треуголку Боброва, а рапорт о "благополучии" вынули и спрятали.
Бобров не заметил подмена и явился к Перскому, который Андрея Петровича очень уважал, но все-таки был ему начальник и держал свой тон.
Михаил Степанович развернул лист и, увидав стихотворение вместо рапорта, рассмеялся и спросил:
– Что это, Андрей Петрович, – с каких пор вы сделались поэтом?
Бобров не мог понять, в чем дело, но только видел, что что-то неладно.
– Как, что изволите... какой поэт? – спросил он вместо ответа у Перского.
– Да как же: кто пишет стихи, ведь тех называют поэтами. Ну, так и вы поэт, если стали сочинять стихи.
Андрей Петрович совсем сбился с толку.
– Что такое... стихи...
Но он взглянул в бумагу, которую подал в сложенном виде, и увидал в ней действительно какие-то беззаконно неровные строчки.
– Что же это такое?!
– Не знаю, – отвечал Перский и стал вслух читать Андрею Петровичу его рапорт.
Бобров чрезвычайно сконфузился и взволновался до слез, так что Перскии, окончив чтение, должен был его успокоивать.
После этого был найден автор стихотворения – это был кадет Рылеев, на которого добрейший Бобров тут же сгоряча излил все свое негодование, поскольку он был способен к гневу. А Бобров при всем своем бесконечном незлобии был вспыльчив, и "попасть в стихи" ему показалось за ужасную обиду. Он не столько сердился на Рылеева, как вопиял:
– Нет, за что! Я только желаю знать – за что ты меня, разбойник, осрамил!
Рылеев был тронут непредвидимою им горестью всеми любимого старика и просил у Боброва прощения с глубоким раскаянием. Андрей Петрович плакал и всхлипывал, вздрагивая всем своим тучным телом. Он был слезлив, или, по-кадетски говоря, был "плакса" и "слезомойка". Чуть бы что ни случилось в немножко торжественном или в немножко печальном роде, бригадир сейчас же готов был расплакаться.
Корпусные солдаты говорили о нем, что у него "глаза на мокром месте вставлены".
Но как ни была ужасна вся история с "Кулакиадою", Бобров, конечно, все-таки помирился с совершившимся фактом и простил его, но сказал при том Рылееву назидательную речь, что литература вещь дрянная и что занятия ею никого не приводят к счастию.
Собственно же для Рылеева, говорят, будто старик высказал это в такой форме, что она имела соотношение с последнею судьбою покойного поэта, которого добрый Бобров ласкал и особенно любил, как умного и бойкого кадета.
"Последний архимандрит", который не ладил с генералом Муравьевым и однажды заставил его замолчать, был архимандрит Ириней, впоследствии епископ, архиерействовавший в Сибири и перессорившийся там с гражданскими властями, а потом скончавшийся в помрачении рассудка.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по тексту: Н. С. Лесков, Собрание сочинений, т. 2, СПб., 1889, стр. 61-100 (в цикле "Праведники"). Впервые – "Исторический вестник", 1880, Э 1, стр. 112-138. В сокращенном виде перепечатано в "Детском чтении", 1880, Э 4, стр. 11-30, и полностью – в сборнике рассказов Лескова – "Три праведника и один Шерамур", 1880, стр. 82-130, изд. 2-е, СПб., 1886, стр. 81 – 130 (см. сноску на стр. 639).
Непосредственными дополнениями к рассказу являются три статьи Лескова: "Один из трех праведников. (К портрету Андрея Петровича Боброва)" "Исторический вестник", 1885, Э 1, стр. 80-85; "Кадетский монастырь в старости. (К истории "Кадетского монастыря")" – там же, 1885, Э 4, стр. 111-131 (обработанные Лесковым воспоминания старого кадета); "О находке настоящего портрета Боброва. (Письмо в редакцию)". – "Новое время", 1889, 7 апреля, Э 4708, стр. 2. Из этих трех статей в настоящем издании перепечатывается только первая – включенная самим Лесковым в собрание сочинений 1889 года под заглавием: "Прибавление к рассказу о кадетском монастыре".
В тексте "Исторического вестника" рассказ был снабжен следующей сноской: "Задуманные и начатые мною очерки "трех русских праведных" подали мысль одному почтенному престарелому человеку рассказать мне его школьные воспоминания, интересные для характеристики времени, которого они касаются, и очень дорогие для моей коллекции "трех праведников", которую они сразу восполняют до изобилия. Рассказчик желает остаться неназванным, но рассказ его передан мне при весьма известных и заслуживающих уважения лицах. Я тут ничего не добавил, а только записал и привел в порядок".
Рассказ действительно представляет собою обработанную стенограмму воспоминаний бывшего кадета, впоследствии видного общественного деятеля, основателя издательства "Общественная польза" Г. Д. Похитонова (1810-1882). Стенограмма, озаглавленная: "Мои воспоминания о первом кадетском корпусе", хранится ныне в ЦГАЛИ (шифр 36-72). Имя Похитонова Лесков назвал в цит. выше статье "Исторического вестника", 1885, Э 4, стр. 130131. Текст Лескова кое-где распространен (особенно за счет диалогов), кое-где смягчен; иногда переставлены отдельные куски текста Похитонова (например, рассказ об архимандрите идет третьим, а не последним). Некоторые пропуски в тексте Лескова сравнительно со стенограммой вызваны, вероятно, цензурно-политическими соображениями. Так, в начале главы пятой читаем: "огромное стечение народа", а в стенограмме: огромное стечение простого народа" на Исаакиевской площади в день восстания декабристов. В конце главы шестой читаем: "Негодование, выражавшееся на лице государя, не изменилось, но он ничего более не сказал и уехал", а в стенограмме: "Но он не нашелся что ответить..." В конце двадцать первой главы напечатано: "Демидов поскакал жаловаться, и архимандрит от нас выехал", а в стенограмме: "поскакал жаловаться Николаю Павловичу", и некоторые другие. 7 февраля 1884 года Лесков писал редактору "Исторического вестника" С. Н. Шубинскому: "Некоторый важный сановник пожелал продиктовать мне свои воспоминания из царств имп. Николая, а другое властное лицо доверило мне секретные бумаги, с тем, чтобы как одними, так и другими материалами воспользовался "непременно я сам, и обработал бы их собственноручно. Диктант я весь записал с стенографисткою (две тетради)". (Не издано. Гос Публичная библиотека имени M. E. Салтыкова-Щедрина.)
Отзывы современников о М. П. Перском (1776-1832) – директоре Первого кадетского корпуса в Петербурге в 1820-1832 годах, экономе А. П. Боброве (ум. в 1836 г.) и враче М. С. Зеленском (ум. в 1890 г.) единодушно положительны. Положительными были и отзывы об этом произведении Лескова ("Новое время", 1880, 2 ноября, Э 1682, стр. 4, без подписи; "Исторический вестник", 1880, Э 6, стр. 383-385, А. П. Милюков), но прогрессивная критика, и прежде всего "Отечественные записки" отозвались о повести отрицательно и иронически – основная добродетель Перского, Боброва и Зеленского оказывается в том, что они жили, почти не выходя за пределы корпуса; повесть неправдоподобна, как суздальская живопись (1880, Э 5, стр. 38-42, без подписи). Рецензия ина в "Русском богатстве" с неодобрением отзывалась о замкнутости и холодности Перского: Перский так холоден, что "невольно хочется подойти поближе и удостовериться: точно ли это живой человек, а не мраморная статуя" (1880, Э 5, стр. 61-82).
Румянцев, Прозоровский, Каменский, Кульнев. – Здесь названы имена видных военачальников XVIII и начала XIX века. Гр. П. А. Румянцев (1725-1796) – генерал-фельдмаршал, крупнейший военный деятель 60-80-х годов XVIII века. Кн. А. А. Прозоровский (1732-1809) – генерал-фельдмаршал, участник Семилетней войны и кампании за покорение Крыма. М. Ф. Каменский (1738-1809) – генерал-фельдмаршал, видный участник Семилетней войны 1756-1763 годов и русско-турецких войн. Я. П. Кульнев (1763-1812) – принимал активное участие в войне со Швецией 1808-1809 годов.
Толь (Толь), К. Ф. (1777-1832) – участник швейцарских походов Суворова, видный деятель Отечественной войны 1812 года и других военных кампаний.
П. В. Голенищев-Кутузов (1772-1843) – главный директор военных корпусов, а потом с.-петербургский генерал-губернатор.
Н. И. Демидов (1733-1833) – генерал-адъютант, с 1826 года главный директор Пажеского и Сухопутного корпусов и член совета о военных училищах.
Ореус, Ф. М. – впоследствии директор Полоцкого кадетскогэ корпуса.
Эллерман, X. И. (1782-1831) – полковник.
Черкасов, Д. А. (1779-1833) – преподаватель фортификации.
Багговут, А. Ф. (1806-1883) – известный военный деятель. Он был замешан в движении декабристов, но отделался лишь переводом на персидский фронт; впоследствии участвовал в Крымской и др. военных кампаниях.
"Для воинов и для граждан". – Какой учебник имеет в виду Лесков, не установлено.
Пусть этот будет так, без имени. – В "Прибавлении к рассказу о кадетском монастыре" (см. стр. 350) Лесков назвал этого архимандрита. Речь идет об Иринее Нестеровиче, скончавшемся в 1864 году. Конфликт с генерал-губернатором Восточной Сибири А. С. Лавинским, объявившим его умалишенным, окончился ссылкою честного и смелого Иринея в Вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь; лишь позднее он стал настоятелем одного из ярославских монастырей.
Сердового возраста – средних лет.
Прибавление к рассказу о кадетском монастыре
Печатается по тексту: Н. С. Лесков, Собрание сочинений, т. 2, СПб., 1889, стр. 100-104. Впервые – в несколько расширенном виде: "Исторический вестник", 1885, Э 1, стр. 80-85, под заглавием: "Один из трех праведников. (К портрету Андрея Петровича Боброва)". Об этой статье Лескова см. его письмо к С. Н. Шубинскому от 4 сентября 1884 года; специально о заглавии письмо от 28 октября: А. И. Фаресов, Против течений, СПб., 1904, стр. 169-170.
"Кулакиада". – Лесков цитирует последние две строфы поэмы Рылеева "Кулакиада". Полный текст см.: К. Рылеев, Полное собрание стихотворений, редакция Ю. Г. Оксмана, Л., 1934, стр. 317-318. В тексте – незначительные отличия.
