Текст книги "Обреченные на месть"
Автор книги: Федор Зуев
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава XIII
Телефон Алекса был вне зоны доступности. С небольшим перерывом позвонил еще пару раз и оставил ему сообщение. Электричка подходила к Лосинке, когда раздался ответный звонок.
– Что случилось? – услышал я голос Алекса.
– У меня угнали машину. Я запарковал ее недалеко от дома, буквально на полчаса.
– Да уж, дела, – услышал я после недолгой паузы. – Если учесть, что это не «мерседес», то вывод один: она кому-то для чего-то очень понадобилась. И дай Бог, чтобы это был просто банальный угон.
– Что мне делать?
– Пока ничего. В течение четверти часа ГАИ будет оповещено, и угонщики, если таковые имеются, будут задержаны.
– А если не имеются? – спросил я.
– Тогда все значительно хуже. Машину могут найти где-нибудь на пустыре с мертвецом в багажнике, и ты попадешь под подозрение. Как минимум на год-два будешь невыездным, до закрытия дела или сдачи его в архив.
– Так что же все-таки мне делать?
– Я же сказал – пока ничего. Кстати, где ты сейчас находишься?
– Подъезжаю к Лосю.
– Замечательно. Через час будь у госпиталя на Стартовой. Я подъеду туда захватить свои медицинские бумаги. Жди на проходной. До встречи!
Выйдя из электрички на платформу, я решил пройтись между торговых рядов местного «привоза» – нужно было как-то заполнить время до встречи с Алексом. В глаза бросилось, что почти все продавцы, за исключением бабулек, торгующих семечками, и деда с тапочками, были азербайджанцами. В ларьках с пивом и грузовиках с овощами та же картина. Интересно, подумал я, кто же у них остался на родине, если они все разъехались по городам и весям огромных российских просторов? Может быть, армянская диаспора вновь прижилась в Азербайджане у неостывших очагов со смуглыми хозяйками, пока их мужья обхаживают залетных молдавских и украинских дорожных проституток в России? Не зря ведь азербайджанца и армянина нелегко отличить с первого взгляда, в отличие от грузин.
Купив мороженое, я отправился по переходу над железнодорожными путями на другую сторону станции Лось. Выйдя на площадь, решил до госпиталя пройтись пешком, благо идти было недалеко, всего три автобусные остановки. Мне вдруг стало удивительно приятно и хорошо. Я не спеша шагал по тротуару вдоль дороги и ел мороженое. Редкие автомобили пролетали мимо по пустынному шоссе. Какое-то странное забытое чувство как бы обволакивало меня: когда-то в далеком детстве я вот так же, сбежав из детдома-интерната, шел куда глаза глядят и ел мороженое, купив несколько порций на кем-то оброненный металлический рубль с изображением солдата с мечом и маленькой девочкой на руках…
И вот более четверти века спустя я так же иду по пыльному тротуару мимо каких-то строек, ем мороженое и не знаю, кто я. Может, тот солдат с мечом, а девочка на руках – выросшая и повзрослевшая Ангелина. А от кого я ее защищаю? От таких же граждан некогда общей страны – многонациональной семьи братских народов. И как это произошло, что за какие-то десять лет мы стали как лютые враги в гигантском загоне огороженного колючей проволокой бывшего ГУЛАГа? Кто же смог нас за такой короткий срок опустить по самые ноздри в мутную зловонную жижу сегодняшнего бытия? И как мы теперь очистимся? Кто нам в этом поможет? Я вспомнил, что недавно, может около месяца назад, я также решил пройтись без цели по улице, пока моя машина находилась в автомастерской и дожидалась очереди на замену масла. Проходя мимо церкви, я решил зайти в нее. Был престольный праздник, люди стояли к причастию. Внезапное желание исповедоваться подтолкнуло меня к немолодому священнику. После исповеди, отпущения грехов и напутствий священник сказал мне, что, поскольку желание мое было спонтанным и загодя я к причастию не готовился, пил чай утром и курил, то он советует прийти на причастие в следующий раз. Поблагодарив его, я поставил свечи и направился к выходу сквозь плотное кольцо верующих, извиняясь и прося разрешения пройти.
В это время молодой, комсомольского вида попик ни с того ни с сего начал взывать с алтаря, бросая на меня недвусмысленный возмущенный взгляд и обращая тем самым на меня внимание стоящих к причастию мирян. «Взрослые люди должны исповедоваться загодя, не вламываться к исповеди во время причастия и говеть перед этим, иначе и принятие причастия является грехом!» – благовествовал он. Я чувствовал, как сжались прихожане и, виновато поглядывая на меня, залетного, опускали глаза. А попик все продолжал громким звонким голосом что-то вещать мне в спину. Уже у свечной лавки, не выдержав, я сказал как бы всем стоящим близ людям: «Да ушел я, ушел. И не причащался вовсе, а только исповедовался». И согрешил тут же, назвав его комсомольским агитатором и решив, что новая метла не всегда чисто метет… Но, выйдя из храма, я с сожалением ощутил: непривычное возвышенное чувство, которое повлекло меня к исповеди, напрочь пропало. А его место заполнили горечь и раздражение…
А вот сейчас вновь появилось то самое возвышенное чувство. Я не спешил, глядел по сторонам и доедал свое мороженое, такое же безумно вкусное, как когда-то в детстве. И мне казалось, что я, как и тогда, сбежав из интерната, иду к доброй бабушке. Останусь у нее, скажусь больным, и мы будем вместе домовничать… На этой мысли я остановился, вдруг подумав: «Это что же за сиротская доля у меня такая!» И закурил.
…К госпиталю мы добрались почти одновременно. Вначале я, а через пару минут подъехал на лимузине и с охраной Алекс. Поздоровавшись, он ушел на территорию госпиталя, оставив меня и охранников на проходной. Вернулся довольно скоро с тонкой полиэтиленовой папкой медицинских документов.
– Ну что, Слава, давай садись в машину и поедем для начала где-нибудь перекусим, – предложил он.
Я покорно уселся вместе с ним на заднем сиденье лимузина.
– Ты знаешь, где можно поесть хорошего шашлыка?
– Мест много, но хвалят «Кавказскую пленницу» на проспекте Мира у кольцевой станции метро.
– Ну вот и хорошо, едем туда, – сказал он водителю.
По МКАДу, а затем по Ярославскому шоссе мы довольно быстро домчались до популярного ресторана, интерьер которого был оформлен в виде старой кавказской сакли. Разместившись в небольшом зале за просторным грубым, но по-домашнему удобным деревянным столом, мы все, за исключением водителей, наполнив бокалы, выпили холодное красное «Каберне» и закусили его лавашем. Вслед за этим нам подали огромное блюдо горячего, чуть дымящегося ароматного шашлыка. Аппетит не замедлил прийти. Видимо, сказалось напряжение последних дней.
Мне нравилось то, что Алекс со всеми на равных, без всякого снобизма и апломба разговаривал и шутил. Было заметно, что его люди относятся к нему с симпатией и уважением. Разговор велся о еде, видах шашлыка и бастурмы, достоинствах вин и коньяка. Плотно отобедав и выпив кофе, охрана и водители вышли покурить. Мы остались вдвоем с Алексом.
– На это время, Слава, – начал он, – о твоей машине ничего неизвестно. Без колес оставаться ты не можешь, и если сегодня так ничего не прояснится, то завтра утром сядешь на «тойоту». Это машина Ангелины, но она на ней практически не ездила. Небольшой дамский джип, но довольно шустрый и послушный в управлении. Я прислал его дочери в ее 21 год на совершеннолетие по-американски. Отмечали мы его прошлой осенью, а права она получила только этим летом. Ну и водительского опыта, естественно, не имеет, так что выручай. Заодно и подучишь ее, поднимешь, так сказать, ее лэвел, то есть уровень водителя. Думаю, что инструктор из тебя выйдет неплохой. Лина сейчас на Нижней Масловке, в квартире дальних родственников. О ней пока ни одна сволочь не знает. Бегать по отелям себе дороже, а здесь участковый соседом на этаже, хотя и это не панацея, но все-таки… Лина сейчас там наводит порядок и обустраивается, так что вот тебе адрес, поезжай. Машина завтра будет у подъезда. А у меня еще очень серьезные дела на сегодня намечены. Кстати, у Лины есть все номера телефонов и при необходимости секьюрити у вас будут. Достаточно самонадеянной глупости, после которой льется кровь. С этими ублюдками надо быть начеку постоянно. Они не угомонились – это факт, и еще покажут свои шакальи рожи. Ну а теперь поезжай с Богом и поцелуй Лину от меня тоже.
Глава XIV
Клан Ромзановых уже довольно давно обосновался в Москве. Старшие братья Адам и Юник появились в столице в начале 70-х. По первости, сделав фиктивные браки, торговали с лотков на выезде – от магазинов. Старший – апельсинами, младший – модными тогда пластинками Давида Тухманова у Павелецкого вокзала. Не брезговали и перекупкой краденого, да и сами как-то раз попались на воровстве в студенческом общежитии. Отделались легко, вернув хозяину его импортные шмотки и заплатив штраф за моральный ущерб. Получили по пинку под зад и вылетели на снег из дверей корпуса. Этим потерпевший удовлетворился и заявлять в милицию не стал.
Время шло своим чередом, и уже при горбачевской перекройке Адам был хозяином овощного магазина в пределах Садового кольца, а Юник крышевал в центре магазин «Ковры».
Тимерлан появился позже, оставив в Грозном полуразрушенный дом. Обходными путями, через Ингушетию выбрался с театра военных действий и дальше, через Осетию и Краснодарский край благополучно покинул Кавказ – родину своих предков. Ностальгия его не мучила.
За полтора года войны он от сержанта (такое звание было у него после срочной службы в СА) дошел до командира полевого отряда в двести человек. Численность отряда, правда, постоянно менялась, так как наемники могли уходить в свои тейпы, особенно часто весной и осенью – большинство из них были земледельцами и скотоводами, и их помощь была необходима оставленным семьям. С появлением в отрядах арабских и афганских комиссаров – талибов и их фанатиков-бойцов, а также новообращенных «мусульман» – наркоманов и гомосексуалистов из Крыма, Литвы, Западной Украины, Молдавии и прочих мест ближнего и дальнего зарубежья, обстановка в отряде изменилась к худшему. Начались раздоры, фальшивые деньги порой были североафриканского происхождения, и качество этих долларов значительно уступало и иранским банкнотам, и албанским сто – и пятидесятидолларовым купюрам.
После завершения первой чеченской войны бойцы Тимерлана в большинстве своем разошлись по станицам и горным аулам получать компенсации и восстанавливать свои хозяйства. Внезапно, разорвавшимся фугасом вспыхнувшая вторая чеченская война не оставляла никаких надежд праздновать победу. Бойцов не хватало, как и мужчин для ведения хозяйства. Все видели это и знали о своей обреченности. Старейшины взывали к миру и сохранению родов. Голод и раздоры были расплатой за годы прежней эйфории. Свои грабили и убивали своих же за пшеницу и комбикорм для скота. На полях сражения оставалось все больше и больше афганских талибов и арабских наемников. Вот тогда-то, договорившись через посредников из ФСБ с армейскими передовыми частями, Тимерлан распустил своих нохчи по домам, а сам с десятком бывших бойцов, захватив «полковую кассу» новеньких фальшивых долларов в полтора пуда весом, перешел границу Ингушетии. Сдал федералам оставшихся боевиков-талибов, львовских наемников вместе с литовско-латышскими снайпершами, так называемыми «белыми колготками». Это была цена новой жизни.
Часть денег пришлось подарить в «откат», но остальных было вполне достаточно для хорошего старта его новой судьбы. В Москве отмыть фальшивки не представляло большого труда. Адам и Юня крепко стояли на ногах. Люди Тимерлана пришлись как нельзя кстати. Особых поручений хватало, да и заполнившие Москву азербайджанцы, трусливо не пришедшие на помощь чеченскому народу, нуждались в сильной руке подчинявших их себе бывших бойцов джихада. Всего за год под Тимерлана и его братьев «легло» несколько серьезных доходных мест, среди которых были два казино и ночной клуб «911». Схема была проста – вначале входили в долю, откупив часть, а далее все шло по накатанной системе – прибирали весь бизнес к рукам.
Друзья из ФСБ не потеряли его в московской толчее – предложили сотрудничество, и он, конечно, подписался. Да и не в чеченских традициях было отказывать сильным мира сего, ибо и великий пророк Магомет говорил об этом: «Будьте всегда на стороне сильнейшего»…
Предложение войти и взять под контроль «медицинский» бизнес поступило полгода назад от его новых покровителей. Дело было перспективное, с захватывающей дух многомиллионной прибылью. А роль не новая и хорошо знакомая. Упор делался на то, что необходимо опекать одну из девушек ночного клуба с сакраментальным названием «911». Ангелина была хороша собой и талантлива, явно обладала актерским даром, превышавшим обычные рамки танцовщицы варьете и стриптиза. Тимерлану она понравилась, он увлекся ею не на шутку. Его влечение переросло в страсть, и вскоре Лина стала ему больше, чем любовницей.
Все это вполне соответствовало генеральному плану его патронов, да и собственному желанию сделать ее своей московской женой. Его жена Роза, оставшаяся в Чечне с матерью и дочкой, не могла осуществить его заветное желание родить ему сына, став после тяжелой болезни не способной к деторождению. И хотя в республике было много одиноких молодых женщин и невест, Тимерлана заклинило на Ангелине. Да и для дела это было необходимо…
Но дело не пошло. Разрыв с Ангелиной ускорил дальнейшие запланированные события, конфликт перерос в войну, а, как говорил великий вождь народов, если враг не сдается, его уничтожают. Именно так это совсем недавно и произошло с армией повстанцев в его республике. В общем, ничего нового, единственное отличие от Грозного – здесь, в Москве, нельзя применять тяжелую артиллерию, танки и авиацию, да и противник, по сравнению с федералами, был просто смешным. Однако потеря двух боевых товарищей по прежним ратным делам доказала: кровный враг может быть таким же хищником, который уже показал в оскале свои крепкие зубы.
Тактически противник был хитер, и не в меру. Пришла информация, что Ангелина зарегистрировала брак, скорее всего фиктивный. Так думал он. Ну что ж, одним дураком будет меньше. А если этот брак не фиктивный, значит, и Ангелина ответит ему за все, когда придет время. Время это обязательно придет! Покойный Роман торговался с ним, предлагая вместе с Ангелиной 25 процентов от укрытых в Штатах денег. Его новые хозяева обещают и того меньше – 10 процентов. Но он знал: когда наступит его время, он заберет все. Это будет поступок настоящего мужчины и джигита. А братья? Что братья – они торгаши, не знавшие чувства настоящего боя, крови, снайперских пуль, с осиным вжиком пролетающих у виска… Они откупятся…
Сейчас ему нужно думать о другом – как убрать или локализовать ставших на его пути Алекса – его несостоявшегося тестя, и нового фигуранта – фиктивного мужа Ангелины. Убрать их при многоопытной помощи его новых хозяев и побыстрее. Да поможет ему в этом Аллах и верный пророк его Магомет!
Глава XV
Мне не пришлось пользоваться домофоном – дверь подъезда чудесным образом распахнулась, и седенькая старушка с карликовым пуделем просеменила мимо меня. Поблагодарив их улыбкой, я прошел в лифт и поднялся на пятый этаж. Позвонив в дверь, несколько секунд ждал с бешено колотящимся сердцем.
– Кто там? – услышал я голос Лины.
– Сто грамм, – сорвалась с языка моя обычная шутка.
Дверь распахнулась, и Лина с радостным вскриком бросилась ко мне и повисла, крепко обхватив за шею.
– Ну вот, – сказал я, внутренне ликуя. – Будто сто лет не виделись.
– Славка, подлец, ты почему не звонил? Уже решил меня бросить? – смеялась она.
– Да как же я до тебя дозвонюсь, если все номера телефонов находятся у тебя. Так сказал твой отец.
– Ничего подобного! Ты хитрый врунишка! А я, глупая, все время ждала звонка.
– Ну вот, дождалась, и я позвонил в дверь.
– Да уж, а я тут занимаюсь уборкой. Давай присоединяйся, поможешь мне.
– Ты очень красивая в этом наряде! – попытался я увильнуть от ее предложения. – Шлепанцы, темно-синие колготки, рубашка на выпуск без ничего под ней – тебе очень идет, а особенно этот золотистый шарфик, которым ты перетянула свои замечательные волосы.
– Скажи еще, что я сексапильная, – кокетливо сказала Лина.
– Безумно! И так же безумно я хочу тебя!
– Неужели соскучился уже?..
– Хуже – я просто истосковался!
– Ну хорошо, хорошо… Тогда беги в душ, а я пока прикреплю плакат с этой красоткой на дверь стенного шкафа. Правда, здорово выглядит? – спросила она.
С плаката смотрела шикарная полуобнаженная темнокожая певица в дымовой завесе и разрезающих пространство сцены разноцветных лучах юпитеров.
– Нет, Лина, она просто дурнушка по сравнению с тобой.
– Хитрый льстец! – услышал я уже через закрытую дверь ванной.
Наскоро ополоснувшись чуть теплой водой, я, как неудержимый завоеватель Африки «Лис пустынь» Роммель, ворвался в сдавшуюся на милость победителя крепость-спальню, где меня дожидался заветный приз в виде любимой Шахерезады. Капитуляция затянулась почти до следующего утра…
В двенадцать часов пополудни появился, разбудив нас, Алекс и сообщил, что Линина «тойота» РАВ-4 стоит под окнами. Ангелина наготовила на завтрак кучу разных вкусных вещей, и мы, соединив его с обедом, пили легкое вино, шутили и представляли, как скоро мы вот так же будем все вместе праздновать наш приезд в Нью-Йорке.
Алекс привез нам два билета на Таганку, на спектакль «ВВС» по мотивам песен Владимира Высоцкого. Около пяти вечера мы с Ангелиной отправились туда, сев в ее великолепную серебристую «тойоту».
Спектакль произвел на меня сильное впечатление. Мне все время казалось, что где-то рядом, за кулисами, находится сам великий бард и поэт, наблюдающий за нами. Я вспомнил, как когда-то был на юбилейном вечере памяти Высоцкого, но тогда у меня осталось другое впечатление. Все было пополам с нафталином номенклатурно-чиновничьего пафоса. Вдобавок Валерий Золотухин, напялив на себя латаный старый пиджачишко (бедности ради), продавал в фойе свои книги. Конечно, и это тоже бизнес, но другу Высоцкого, казалось мне тогда, это крохоборство не к лицу. Да и сам Владимир Семенович, будь он жив, думаю, посмеялся бы над таким карнавалом своего старого товарища.
Домой мы поехали не самой короткой дорогой – по набережной Москвы-реки, мимо величественного, прекрасно освещенного древнего Кремля, в объезд через Пушкинскую площадь, мимо Белорусского вокзала и бывшего «Яра», недавно вернувшего себе это историческое название (в отличие от уникального и уничтоженного правительством Москвы и олигархами «Славянского базара»).
Этот счастливый день завершился для нас тихой семейной идиллией в нашем временном доме. Лина хлопотала на кухне, а я стоял на лоджии, курил, наслаждаясь тишиной и собственным счастьем. В этот момент я хотел лишь одного: чтобы это чувство было долгим-долгим, длиною в нашу с Ангелиной жизнь…
Я услышал за спиной шорох – ко мне тихо подошла Лина.
– Ну, чего ты ждешь? – шепнула она. – Пойдем, я хочу спать.
…Два дня и две безмятежные ночи были подарены нам судьбой. За это время мы лишь раз вышли из дома, чтобы съездить навестить в больнице Владимира. Он был очень рад нашему визиту и знакомству с Ангелиной. В этот день, 1 сентября, был его день рождения. Огромный букет цветов и бутылка шампанского немного скрасили его заточение в больнице. Но я никогда прежде не видел у него такого грустного лица, как будто мы прощались навсегда. Об этом же на обратном пути мне сказала Ангелина. Позже я узнал, что Владимира не стало в ту осень. Его сбила грузовая машина, когда он, в своей любимой Евпатории, возвращался, прихрамывая, с грязевых процедур в свой маленький, недавно купленный дом.
Но это было потом, а тогда нам казалось, что беда отступила от нас, мы были счастливы. Особенно я. В тот день, по дороге домой из больницы Лина сказал мне, что у нас будет ребенок. От неожиданности я чуть не врезался в ехавший перед нами «жигуленок», точно такой же, какой недавно был у меня, только белого цвета. Моя жизнь обрела новое качество, а судьба дала мне подарок, о котором я мог только мечтать. Так мне казалось тогда, и я радовался всему и, счастливый, смотрел на нарядных первоклашек, возвращавшихся с родителями и бабушками после своего первого школьного дня. «Блаженны нищие, ибо царство Божие наследуют…»
Глава XVI
Алексею пришел факс с сообщением о завершении всех переговоров. В Штатах его поверенный дилер Александр Самарин занимался продажей земельных участков и в настоящее время заключал сделку с крупной строительной компанией по очень выгодной цене. Та скупала всю землю, выставленную на сейл.
Официально, как посредник, он имел свои 4,5 процента от сделки и неофициально от компании за заключение договора тоже не меньше. Земельный рынок в Америке процветал всегда, но сейчас он находился на очередном подъеме, и, по прогнозам, вскоре должен был произойти еще более стремительный рывок цен…
Александр в прошлой жизни был ведущим нападающим в казанском хоккейном клубе «Барса». В табели о рангах значился в десятке лучших, результативных игроков. По контракту уехав в Штаты, за пару лет прошелся по клубам Детройта, Чикаго и Нью-Джерси, выкладываясь на тренировках как спарринг-партнер, а большинство игрового времени отсиживался на скамейке запасных. Очередное предложение на подобную же роль, только во франкоговорящем приполярном Квебеке в Канаде, заставило задуматься о том, что ждет его через год-два, а может быть, и раньше. Возвращение в Казань? Там он уже не нужен – новые талантливые игроки давно и ярко заявили о себе. Тогда-то он и согласился сотрудничать с Алексом и как призовой аванс получил от него участок-лот в Палм-Косте площадью 10 000 квадратных скверфит, с пальмами, лимонами, пушистыми, с мягкими иглами соснами и почти ручными розовыми фламинго в придачу, коих в этом регионе Флориды было огромное количество. Как, впрочем, и непуганых небольших американских оленей.
К огромному удовольствию Самарина, на текущий момент вся недвижимость Алекса оценивалась на 40 процентов выше, чем предполагалось вначале. Соответственно и его интерес прямо пропорционально пер в гору. А когда Самарин прикинул возможные варианты вознаграждения с противоположной стороны, у него прямо дыхание сперло, как у той лисицы, что пускала слюни при виде огромного куска сыра. Александр еще более вдохновлялся, когда думал, что это только первый тайм, и шайбы в ворота противника (то есть в его карман) еще будут.
Любой свой дил, то есть сделку, Самарин представлял как поединок на хоккейном поле. Он загорался, на него было приятно смотреть – глаза его блестели и искрились азартом и вдохновением. Да, он и напоминал в этот момент поэта-импровизатора, говорящего белым стихом или верлибром (в зависимости от того, на каком языке изъяснялся). И надо отдать ему должное: большинство своих поединков он выигрывал с хорошим счетом (в виде премиального чека).
По самым скромным подсчетам, на круг все земельные участки и недвижимость Алекса поднялись в цене примерно с 67 миллионов долларов до 98–100 миллионов плюс-минус 300 тысяч… С Алексом было обговорено, что в первой половине сентября, до начала нового экономического года, который выпадает в Штатах на 1 октября, они встретятся в манхэттенском офисе Алекса с независимыми экспертами и представителями «Чемикал-Манхэттен-бэнк» и крупнейших строительных компаний Флориды, Техаса и Южной Каролины, которые желали приобрести земли для дальнейшей застройки одно-двухэтажными городками в курортных джунглях этих трех штатов. Американская мечта – семья, дом, дети плюс авто и яхта – требовала все новых и новых застроенных угодий для следующих представителей среднего класса.
Встречу определили на второй вторник сентября. На 9 часов утра был запланирован «большой митинг». Для завершения всех подготовительных дел у Александра оставалось почти полторы недели вязкого, как патока, времени и томления в предчувствии «большой кубковой игры». Все дела решались на удивление легко и просто в деловых перелетах Нью-Йорк – Дайтона-бич и далее с инспекцией проездом по Ист-95-магистрали на север в Сан-Августин, а затем на юг через Палм-Кост в Майами. Новое поколение смуглых молодых американок кубинского происхождения давали ему некий допинг в профессиональном рвении. Работу свою Александр любил и «высоко», считая себя в жизни везучим человеком.
Итак, Алекс подтвердил, что прилетает в Нью-Йорк 9 сентября. И Самарину предстояло в очередной раз доказать боссу, что на него можно положиться. Он и не сомневался: у него все получится – он был всегда уверен в себе.
Тем временем в Москве по заказу Алекса в частном специализированном сыскном бюро был нанят профессиональный детектив. Евгений Никифорович Михайлов – известный в Москве среди старых воров и нынешних авторитетов как Дед Никифор. Он ушел в отставку еще до развала страны, а нынче служил «честным детективом» и консультантом в своей фирме. Этот семидесятилетний еще крепкий «барбос» умел цепко взять след и идти по нему, не сбиваясь. Худощавый и подвижный, когда-то заядлый курильщик папирос, теперь он ограничивался тем, что ломал «беломорину» и отправлял в каждую ноздрю по щепотке мелкого въедливого табака. Прочихавшись, он утверждал, что теперь может читать любую газету без очков. Память у него была уникальная – он знал имена и клички клиентов сотен дел, расследованных им за долгую службу в МУРе. Не терял связей с «бывшими» и, случалось, помогал известным в прошлом в криминальном мире личностям, а сейчас больным и никому не нужным одиноким старикам то с пенсией, то с местом в доме престарелых. И многие, не лишенные таланта молодые сыскари, приходили к нему с уважением за советом и помощью.
Михайлов не сразу дал согласие, поначалу заявив, что политика – не его профиль. Но позже согласился при условии, что выступит только в роли консультанта и никаких договоров заключать не будет. Алексу он сказал так: «Я не за свою жизнь опасаюсь, пожил, слава Богу. Боюсь, что контору нашу закроют, и куда тогда остальным сыскарям идти? В охрану или, может, „блаткомитет“ обслуживать? Дело ваше деликатное, ибо стоят за ним люди не нашего с вами полета. Не соколы и не орлы, а натуральные драконы. А те, кто им служит, – это обычное воронье да коршуны-падальщики, их во все времена хватало. Вот таким вот образом, молодой человек. Вы должны знать, с кем вам сразиться выпало в вашей незавидной судьбе и в наше непонятное время парадоксов»…