Текст книги "Отморозок Чан (СИ)"

Автор книги: Федор Достоевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Четвертая глава

Ботинки оказались мне малы. Вот сука. Я вытряхнул все из походного рюкзака юного философа. Две тысячи наличкой, шмотки, ржавый нож, несколько книг, открытки с видами разных городов, банки с едой и другой мусор.

Две тысячи?! Вот же ж пидор! Я встал, бросил рюкзак и залепил пиздюку сапогом в ебло. Ебло его осталось беспристрастным, как и подобает еблу мертвого человека.

– Ах ты уебок дырявый! – заорал я. – Ты кого, блядь, наебать решил?! Так и знал, сука, что ты меня кинуть удумал! Пять штук он даст! Нет у тебя пяти штук, сука ты ебаная! Правильно я сделал, что тебя захуярил, пидор ты босоногий! Сразу почуял, что ты тот еще пиздабол. Идет, блядь, бдительность мою усыпляет, в доверие втирается: «Как понять на какую сторону выходить, если «право» может быть с любой стороны?». СПРАВА ПО НАПРАВЛЕНИЮ ДВИЖЕНИЯ ПОЕЗДА, ДОЛБОЕБ ТЫ ТУПОРЫЛЫЙ!!!

Окончательно выйдя из себя, я захуярил его ногами к самой стене тоннеля. Пинал, наверное, целую минуту. Выдохся, пиздец.

Ладно, хуй с ним. Надо припрятать этого пидораса. Я поводил «прожектором» пиздюка вокруг себя и почти сразу нашел то, что искал.

– О! То, что нужно.

У противоположной стороны тоннеля стоял здоровый кусок фанеры. Видимо задник от шкафа. Я сходил за ним, затем хорошенечко утрамбовал дохлого пиздюка к стене и загородил его фанерой. Теперь со стороны любой решит, что это просто гнилая фанера стоит у стены. Внимания она не будет привлекать. Во всяком случае, до тех пор, пока пиздюк не начнет гнить и вонять. Но в тот момент мне уже будет похуй.

Я закинул ботинки в рюкзак. Сам носить не смогу, так продам. Бабки сныкал в карман. Все остальное брать не стал, затолкал за фанеру, к пиздюку.

Закинув рюкзак за плечи, я побрел по тоннелю, освещая себе путь «прожектором» и насвистывая песенку.

Вышел к Пушкинской я где-то через полчаса.

Тут все тоже самое. Невысокий завал из мешков, а за ним четверо пагранцов. Эти одеты во что попало.

Я вырубил фонарь и бросил его в рюкзак. Хуй с ним, что у меня рюкзак местного пиздюка, это может быть просто совпадением, но, если я еще и с его фонарем тут буду светится – это уже заявочка на подозрение в преступлении.

Когда я подошел совсем близко к завалу, погранцы наконец услышали мои шаги и включили прожектор. Охуенная бдительность. Долбоебы блядь. Видимо с Василеостровскими в дружных, а выхода на поверхность там нет нихуя, так что кроме соседей ждать с того направления некого. Вот и расслабились. Ну и уебки. Рано или поздно это вас и погубит. Бля буду.

– Кто такой? – спросил самый здоровый и бородатый из пагранцов.

– Хуй с ногой, – в рифму ответил я, не удержавшись. – С Василеостровской иду. Там в гостях был. У вас мимоходом. На Советскую мне надо.

Он смерил меня презрительным взглядом, задержав его на обрезе в кобуре. Я, не дожидаясь приглашения, перемахнул через завал и оказался всего в шаге от здоровяка. А хули? Слепящий в ебло прожектор подзаебал.

– Ну проходи, хромой, с одной ногой. – Он слегка отстранился, с какой-то брезгливостью, как мне показалось. – Только ствол в кобуре держи, а то в жопе унесешь.

– Угу. В жопе твоей мамы разве что. – Огрызнулся я, посмотрев пидору прямо в глаза.

–Че бля? – надменное ебло здоровяка, превратилось в разъяренное ебло здоровяка.

– Хер твоей мамке в очко бля! – Срифмовал я, занося кулак для удара в охуевшее ебло.

Кажется, пришло время раздать пизды этой банде петухов.

Через секунду все четверо корчились от боли в лужах своей крови, отхуяренные донельзя. Я стоял на телах этих косматых гондонов и хохотал жутким демоническим хохотом. Сила богов течет в моих венах! Глупцы не знали этого и поплатились. Пизжу, ясен хуй. Я получил в ебло откуда-то сбоку, не успев донести свой кулак до цели. Дальше меня повалили на землю и хуярили ногами, громко матерясь. Дословно нихуя не воспроизведу, но, кажется, слышал что-то про охуевшего пидора, сына шлюхи и еще что-то о том, что меня выебут, после того как я сдохну.

Странно. Как так вышло? Хотя, быть может, не стоило затевать драку один против четверых? Может быть это было слишком опрометчиво с моей стороны? Да нет, хуйня какая-то. Все заебись. Я так и планировал. Все под контролем. Ща минутку полежу, отдышусь и всех раскидаю.

Мой рот стал заполняться кровью. Теперь удары ботинок сыпятся на голову. Кажется, начинаю терять сознание. Надо закрыть голову руками. Вот, так лучше. Я же говорю – все под контролем. Кто-то залепил мне под дых. Я сложился пополам, открыв на мгновение голову. Этого мгновения хватило, чтобы кто-то переебал мне в висок. В ушах зазвенело. Ладно, признаю, нихуя я не контролирую. Хорошо хоть ствол не выхватил. Реально затолкали бы в жопу, походу.

Кажется, ребята подуспокоились. Выпустили пар. Удары сыпятся не так активно. Без ярости. Пока еще не любя, но как-то по-свойски. Именно так, наверное, хуярят своих сыновей, когда узнают, что те заднеприводные. И крики уже не такие яростные. Пиздят почти в тишине, словно втайне от мамки ебут престарелую бабулю в соседнем сарае.

Шутки шутками, но кажись пиздить будут пока не сдохну. Я не чувствую в себе сил исполнять секретные смертельные приемы, которым меня обучил один монах. В первую очередь потому что меня нихуя ничему не учил никакой ебучий монах. Но даже если бы и учил, сил у меня хватит только на то, чтобы показать этим уебкам средний палец. А это вряд ли поможет в данной ситуации.

Я услышал, как передергивается затвор автомата, а следом крик здоровенного пидора: «Разойдитесь нахуй!». Все. Приехали. Кажется, мне пизда.

Бить перестали. В тот же момент я, собрав последние силы, рывком перевалился на спину, выхватил из кобуры обрез и направил на здоровенного уебка, который, в свою очередь, направил на меня ствол своего автомата.

– Ты че пидор?! – Завопил он. – Ну-ка брось ствол!

– Мамку твою брошу! – Пьяным голосом сказал я какую-то хуйню. Мне простительно, много раз в башку прилетело. Ща исправлюсь: – Мамка твоя белка блядь ебется!

Да. Чет не очень вышло. Лучше ебало пока закрытым держать. Перед пацанами стыдно. Сука, жаль обрез не заряжен, а то бы и говорить не пришлось.

– Ствол положи я сказал, мудак! – Снова предложил здоровяк.

В этот момент из-за его спины раздался еще один голос

– Так, что тут происходит?!

На сцену вышел седой старикан, лет шестидесяти. Явно держит себя в форме. Причем во всех смыслах. И физически он в форме, и одет в заебатую военную форму. Нового образца. Такую хуй где найдешь.

– Этот гондон пришел, драку затеял! Пришлось угомонить! – Заговорил здоровяк, не спуская с меня глаз.

– Драку? Он же один, а вас четверо. Сами, небось, спровоцировали? – Сердито пробасил старикан, подойдя к нему почти в упор.

– Никак нет, он сам начал, – Стал оправдываться здоровенный пидр, продолжая держать меня на мушке. – Он про мамку мою сказал... хуйню обидную.

– Про мамку твою сказал... обидное... – протянул старик, нарочито сопережевательным тоном. – Уй ты, бедненький мой. Давай на ручках тебя покачаю? ТЫ ЧЕ, СОВСЕМ ДОЛБОЕБ?!

Он с силой залепил затрещину здоровяку. Тот вжал ебло в плечи. Старик положил руку на ствол его автомата и опустил вниз. Затем подошел ко мне и протянул руку.

– Опусти свою хуйню и поднимайся, боец.

Хули, мне два раза повторять не нужно. Я убрал обрез в кобуру и ухватился за протянутую руку. Встал с трудом. Качает пиздец. Болит, сука, все. Отхуярили меня на пять с плюсом. Молодцы, уебки.

Старик внимательно осмотрел меня с ног до головы и покачал головой.

– Вот дебилы. Пойдем, чаем угощу. Он взял меня под локоть, помогая идти.

В обычной ситуации я бы от такой гомосятины отказался. Но сейчас сам я нихуя идти не смогу. Это точно. Он еще раз сердито оглядел всех четверых погранцов, снова покачал головой и повел меня прочь.

– Ты прости сына моего. Молодой, горячий. К тому же долбоеб. Сам заберешься? – он показал на лестницу, ведущую вверх, на платформу.

Я кивнул. В процессе восхождения я понял, что эту высоту мне не покорить. Старик придержал меня со спины как раз в тот момент, когда я разжал ослабшие руки, решив ебнуться назад, на рельсы. В конце концов, я, с его помощью, забрался на ебучую платформу и лежал там, как мешок с дерьмом, до тех пор, пока туда же не забрался старик. Он поднял меня на ноги с силой, нихуя не свойственной большинству стариков.

Когда мы пошли дальше, я обернулся и посмотрел вниз с платформы туда, где стояли погранцы.

– Повезло тебе, что батя за тебя заступился. А то пизда бы тебе, уебок.

Старик ухмыльнулся и подтолкнул меня, приглашая идти дальше.

Я не помню сколько еще шагов сделал прежде, чем теряя сознание, ткнулся ебалом в пол. Старик меня нихуя не удержал. Сука, переоценил я его могущество.

Темнота. Занавес.

Пятая глава

Я пришел в сознание. Глаза открыть получилось не сразу, но, когда наконец удалось, помещение закрутилось вокруг меня словно...словно... короче, сами придумайте какое-нибудь охуенное сравнение. В башке звенит – пиздец. Что со мной произошло? Где я вообще? Кто я?

Точно, я все вспомнила. Я Маша. Вчера я каталась с мамой на карусели... это я хорошо помню. Потом меня ослепила вспышка. Помню, как мама закричала, и мы побежали в метро... а потом... потом темнота... И это все. Хотя нет. Вот еще... Потом мы жили в метро. Мама умерла где-то через год, и я осталась одна. Мне пришлось ебаться примерно с сорока мужиками в день чтобы накопить на собственную квартиру и обучение в приличном вузе. Почему никто не сказал мне, что институтов больше нет, а на поверхности вообще больше нельзя жить? В общем, так я и стала шлюхой, по совместительству работающей официанткой в грязном кабаке. И вот, в наш кабак зашел сталкер. Огромный, шикарный жеребец. Я таких никогда не видела. На долю секунды я решила, что это сам господь бог спустился в метро. А еще у него в набедренной кобуре висел просто охуеннейший обрез. Таких я тоже никогда раньше не видела. Настолько совершенной парочки просто не может существовать в нашем ужасном мире. Я долго смотрела на него, не решаясь даже дышать. Мне казалось, что я не достойна даже находиться с ним в одном помещении. Но я все решилась подойти к нему. Я сделала несколько глубоких вдохов, поправила прическу и направилась к нему, улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна. Я подошла к нему, и немедля предложила себя всю, без остатка, хотя изначально хотела лишь отважиться спросить который час. А что же он? Он залепил мне в ебло... Я осела на жопу, а потом отрубилась. И вот теперь я очнулась в этом странном месте.... Ой нет, я же и есть тот невзъебенный сталкер! Фу, бля! Слава тебе господи! Кажется, я вытянул золотой билет!

Ну хоть хуйню думать всякую я не разучился – уже заебись. Но где же я, мать его в жопу, нахожусь?

Я поднял руку, чтобы задумчиво почесать ебло, и в тот же миг меня пронзила боль. Заболело практически все. Слава богу не болела жопа, значит меня хотя бы не выебали ко всему прочему. Выебали...выебали...пидоры...танцы...платья...косички...Точно! Меня отхуярили! Пидоры с границы... Ебучий старик тащил меня в лазарет... потом я упал еблом в пол... Старый пидр меня не поймал... Уебок.

Я резко встал с кровати. Точнее, попытался встать. В итоге ебнулся с кровати, задев еблом столик с какими-то мисками. Они полетели следом за мной и со звоном ебнулись на пол. Через мгновение дверь распахнулась.

– Что тут происходит?! Господи боже, вы чего творите-то? А ну-ка в постель, сейчас же!

Хуй знает чей это крик. Честно говоря, до пизды. Голову поднимать, чтобы посмотреть на этого уебка очень впадлу – я только-только нашел удобное положение: уткнул ебло в острый край какой-то металлической хуевины. Мне совсем не больно. Только струйка крови щекочет нос.

Неведомый уебок бережно и нежно поднял меня, как мешок с говном, и метнул на кровать. Ну хорошо хоть ногой не запнул, долбоеб охуевший. Я сразу понял, что это доктор. Только они могут так бережно обращаться с переломанным к ебеням пациентами.

К тому моменту, когда я перестал выть от боли, а выступившие слезы физических и нравственных страданий сошли с глаз, вернув мне способность видеть, этого пидора и след простыл. Ну и пошел нахуй.

Я осмотрелся вокруг. Потолок из досок, стены из досок, вокруг стоят раскладушки. Сраный сарай.

Дверь снова отворилась и вошел старик. Тот самый здоровяк, который спас от меня тех четырех ебанатов. В руках у него был мой рюкзак. Ебло недовольное. Ой не нравится мне все это...

– Откуда у тебя вещи моего сына? – Без лишних слов спросил он грозным тоном, параллельно вытряхивая из рюкзака сапоги и «прожектор».

Так, надо срочно прийти в себя. Пришло время охуенных историй и мне понадобятся все мои умственные способности, потому что эта история должна получиться реально охуенной. Иначе мне пиздец. Я не в той форме, чтобы отбиться даже от этого старика.

Я, скривив ебло от боли, оперся на локоть, приподнялся, потом оттолкнулся и сел на кровати, затем скрестил руки на груди и нахмурил брови, пристально глядя на содержимое рюкзака. Какое-то время я просидел так, словно силясь понять, что за хуета тут происходит.

– А ты не охуел ли, пидр старый, по вещам моим шарить? – Наконец возмутился я.

– Отвечай на вопрос! – Проревел старик.

Походу реально разнервничался. Вон ебло какое красное. Видать, сынка-то любил. Хуевые мои дела.

– Мне Артем подогнал. Сын твой что ли? – Сделал удивленное ебло я.

– В смысле подогнал? А ну, хорош тут хуйней страдать! Рассказывай все! – Снова взревел старик.

– Да ты успокойся, все с твоим сыном нормально, – я поднял руки в примирительном жесте. – Короче. Пришли мы с Андрюхой на Василеостровскую. С Достоевской. Мы там выход на поверхность организовали, давненько уже, так что частенько там останавливаемся. А в этот раз застряли неподалеку – с УАЗика нашего какие-то пидоры бенз слили пока мы универмаг шмонали. Пришлось, короче, на Василеостровскую добираться, на Достоевской бенза нет, а у них, на Ваське, его дохуя, сам знаешь.

В общем, там твоего пиздюка и встретили. Этот шкет нас нанять решил, чтобы мы его на секретную станцию проводили. Залечил историю про мутантов, пропажу людей, выход на спальныую ветку. Муть короче какая-то. Ясен хуй, мы в эту хуйню не поверили.

Ну, короче, нам все равно по пути было, так что выкатили ему цену в пять штук.

У него только две было. Мялся, мялся, а потом вдруг вспомнил, что у него батя при деньгах. Типа важный хуй какой-то на Пушкинской. Сказал короче, что батя его сразу мне три штуки отдаст, как только попрошу.

Я решил похуй, пусть шкет со мной идет к бате своему за бабками, а Андрюха тем временем тачку перегонит на Советскую, там и встретимся. Малец сразу заметался, сказал, что так не пойдет, что батя его не отпустит со мной, если он на Пушкинскую вернется. Ясно было что пиздит. Но я решил, хуй с ним, подыграю. Сказал, давай что-нибудь из шмоток, чтобы батя твой поверил, что я от тебя пришел. Ну он мне фонарь и предложил. А я его в итоге еще на ботинки и рюкзак развел. Я сразу понял, что шкет пиздит, но мне похуй было, знал, что пару штук еще срублю на продаже барахла его.

Я вообще решил, что пиздюк просто хотел, чтобы его на Советскую провели по поверхности, чтобы ему мимо Пушкинской не идти. Может он захуярил тут кого или ограбил. Всякое бывает. Я уверен был, что на Советской он сдернет при первой возможности.

Старик слушал внимательно. Когда я закончил свою охуительную историю, по его еблу было все ясно. Старикан все сожрал. Но все равно, еще несколько минут он сидел молча. Даже не моргая. В какой-то момент я даже подумал, а не сдох ли он от инфаркта.

Наконец, он качнул башкой, словно дав свое согласие на то, чтобы купиться на мою пиздешь, затем пододвинул стул, стоявший неподалеку и сел рядом со мной.

– Вот долбоебы. – покачал головой он, тяжело вздохнув. – Что старший, что младший. Артемка со своими фантазиями уже всю станцию заебал. Я ему ясно сказал, дома сидеть и хуйню эту всю из головы выбросить. Нет бля, в смену напросился и съебал на Василеостровскую. Еще и пост бросил пустым. Ох надаю я ему пизды, как вернется.

Старик какое-то время просидел молча, о чем-то размышляя, а потом заговорил снова.

– Ты прости, что я по вещам твоим шарил. Просто рюкзак узнал. Решил проверить. А как ботинки увидел, так охуел. Решил, может ты бандит какой, встретил мальца в метро да ограбил. Сам знаешь, сейчас ебнутых целое метро. Такие есть, которые тебя за ботинки зарежут, глазом не моргнут.

– Да уж, уебков просто тьма, – кивнул я с чувством.

– Давай-ка с тобой так уговоримся. Раз мой сын тебе три штуки обещал, я тебе их отдам. Но, с тобой на Советскую пойдет кто-нибудь из моих ребят. Заберут дурака домой. Нечего ему по метро шляться, сам же видел какой он дебил. Цветочек блядь парниковый. Героем себя возомнил. Спаситель галактики. Ох блядь вернется – пизды получит.

– Понял. Ток надо сегодня идти, чтобы Андрюхе меня ждать не пришлось. Сам понимаешь, у нас тачка груженая, на такую, любой, глаз положит.

– Да это не вопрос. Ты сам то точно ходить сможешь?

– Да это царапины все. – Сморщился я. – Бьют как бабы. Еще часик полежу, и буду как новенький. А че-нить обезболивающее есть?

– Сейчас придумаем, – ухмыльнулся старик. – Отдыхай пока.

Он поднялся, закинул ботинки обратно в рюкзак, похлопал меня по ноге и вышел из сарая.

Фух, блядь! Чуть не встрял. Надо срочно уебывать отсюда и сделать пометку на карте: «никогда блядь не возвращайся!». Хотя один хуй, пацана найдут – охоту на меня объявят. Да хуй с ним.

Я лег обратно на подушку. Через минуту местный доктор принес мне какие-то таблетки. Он оказался тощим как спичка. Хуй его знает откуда в нем столько силы, что он меня так ловко поднимал и кидал на кровать.

Через несколько минут я отрубился.

Проснулся я хуй знает через сколько. Часов тут не было. Я сел на кровати. Все по-прежнему болело, но уже терпимо. Я подвигал руками и ногами. Покрутил головой, поделал наклоны. Кажется, ничего не сломано. Заебись.

Я встал с кровати. На столе лежали мои стволы и разгрузка. Рядом с кроватью стояли мои ботинки. Я быстро собрался и проверил карманы – бабки на месте, нож тоже.

Я вышел из сарая. На станции было светло. Тут тоже было электрическое освещение. И во всем остальном станция тоже очень походила на предыдущую. Разве что сараев тут было гораздо больше. Были даже двухэтажные постройки. Бля, да тут целый город соорудили. И сама станция очень чистая. Грязи под ногами нет.

Короче, в пизду эти красоты. Надо срочно найти старика, забрать бабки и съебывать со станции, пока кто-нибудь не пришел с охуенными новостями: «ребята, я нашел босого пацана! Совсем дохлый! Его кто-то захуярил! Прямо в ебло ножом ткнул! И в шею!». Короче надо срочно съебывать.

Я быстро пошел по направлению путей. О, вот так удача. Тебя-то я и ищу.

Из ближайшего ко мне сарая вышел старик.

– Уже на ногах? Так держать, боец! – Он с силой хлопнул меня по плечу. – Ну что, пойдем ужинать? Я угощаю.

– Да не, там Андрюха с Артемом заждались, наверное. Надо срочно валить. Засиделся я тут. Сколько часов я вообще в лазарете провел?

– Да часов шесть-то точно. – Ответил старикан. – Ну, ты прав, уже ночь скоро. В следующий раз тогда посидим, угощу тебя местным пивом. Давай тогда до станции тоннеля тебя провожу, там кого-нибудь к тебе приставлю из пацанов.

У тоннеля мы оказались уже через минуту. Тут выход был заблокирован вагоном. Мы зашли внутрь. Там сидело пять погранцов.

– Так, Леха! Пойдешь с бойцом до Советской, там возьмешь Артема и веди его сразу ко мне. Будет выебываться – дай пизды, разрешаю. Понял команду?

– Так точно! – Отсалютовал старику рыжий Леха, парень лет двадцати пяти, в черном спортивном костюме с полосками. У Лехи на левой руке я заметил просто охуеннейшие часы с компасом...

Я шел по темному тоннелю. Интересный факт, этот тоннель идет ровно на север. Мой фонарик снова ебет мозги. Ебнул по нему уже раз пять, но он все равно отрубается каждые две минуты. Леха притомился и сделал привал ровно семь минут назад.

Шестая глава

Я посмотрел на свои охуенные часы, теперь у меня их двое, так что я могу сверять их друг с другом. Уже почти двенадцать часов ночи. На советской должно быть уже отбой.

Кажется, этот день смог смыть с себя клеймо самого хуевого. Если еще днем я был совершенно на мели, и насквозь провонял каким-то неведомым дерьмом. То сейчас я чист, у меня появились новые охуенные часы с компасом и почти восемь штук денег: семь сотен дал жиробас-торговец, две штуки подарил пиздюк, три подогнал его батя, в благодарность за то, что я избавил его от мелкого пидора и еще две сто, пожертвовал мой лучший друг, бескорыстный Леха.

Короче живем. Надо будет найти, где поспать, а утром купить патронов и жратвы, и сдернуть отсюда к ебеням. Думаю, до утра кипишь на Пушкинской не поднимут. А потом, старикан приведет сюда целую армию, чтобы найти меня и выебать.

Впереди появилась светлая точка. Вот и Советская.

Я подошел ко входу на станцию. Тоннель заварен стальными листами. Прямо передо мной здоровенная, тяжелая двустворчатая дверь. Сбоку от нее узкий проем, из него прямо мне в ебло светит фонарь. Я закрыл лицо рукой. Слепит – пиздец.

– Кто такой? – Раздался женский голос из проема.

– Сталкер, – ответил я. – Выпал на Достоевскую, заебался к вам идти.

– Понятно, – ответил женский голос безразличным тоном.

Нахуй вообще было спрашивать, если самой похуй?

Через несколько мгновений двери заскрипели и разошлись в стороны, открыв проход. Я вошел внутрь.

По ту сторону стоит пять бойцов, двое у проема с фонарем, а трое сидят у костра в трех метрах от входа. Все в черной форме, такую носят наемные сталкеры, когда на службе.

Да уж. Раньше сталкеры только на поверхности магазины шмонали – тушняк собирали. А теперь – бравые наемники. Элитные войска подземелий, бля. Охраняем границы, держим тюрьму, сопровождаем заключенных, участвуем в боевых столкновениях за ту сторону, которая больше платит. Нас нанимают не только подземные жители, но и те, кто живет на поверхности. Да и многие сталкеры тоже переселились наверх. Короче разрастаемся. Мы заняли пять станций под землей, плюс держим два крупных поселения снаружи. Конкуренции в нашем ремесле мало. Есть всякие мелкие боевые группировки, да бандиты, которых нанимать станет только ебнутый – это ж наглухо отбитые отморозки. Правда бандитов до хера, и сталкеров они пиздец как не любят.

Ладно, хуй с ним. Хорош тут стоять на проходе и думы думать. Вон уже смотрят как на долбоеба.

Я прошел немного дальше, свернул к деревянной лестнице и поднялся на платформу. Да, Советская все такая-же. Точнее хуй его знает, такая же она или нет, но с этой позиции нихуя не изменилось. Дома выстроены под самый потолок. Все из кирпича. Красного. Все расположены строго по плану. Между домами оставлены узкие улочки и места для загонов и подземных грядок.

Такая сложная и монументальная архитектура тут нихуя неспроста. На этой станции выход наружу. Если какие твари, включая людей, попрут сюда сверху, сколько бы их не было, сдержать их сможет совсем небольшая бригада. Все двери быстро запрут, окна есть только под самым потолком. Незадачливые долбоебы окажутся в узких каменных коридорах и их уничтожат прицельным огнем сверху или же закидают горючими бутылками.

Я шел по узким улочкам, освещенным масляными лампами. Ни души. Стоит тишина. На стенах тут и там намалеваны указатели: «Кабак, второй поворот налево», «Выход на поверхность, первый поворот налево и см. указатели» и масса других.

Наконец, я увидел надпись «Ночлежка» у одной из дверей. То, что надо. Я подошел и дернул ее на себя. Деревянная дверь со скрипом поддалась. Я вошел внутрь.

Небольшое помещение. Стены такие же, как и снаружи – кирпич без отделки. Освещение тусклое, снова масляные лампы. Тут стоит около десяти деревянных столов, вокруг которых расставлены такие же стулья. В углу помещения стоит массивная, деревянная, барная стойка. По ней растекся какой-то жирный пидр. Спит, падла, в рабочее время. Рядом со мной наверх, на второй этаж, уходит вертикальная лестница из проржавевшей стали.

Все столы кроме одного пустуют. За ним сидит компания их трех мудаков. Явно конченые уебки. Уверен, пидорасы с бандитских станций.

Я прошел и сел за свободный столик. Один из мутных уебков оглянулся на меня, изучил взглядом, потом развернулся к своим друзьям-пидорасам и что-то сказал, после чего они тоже посмотрели на меня. Ясно, блядь, не мог этот день закончится хорошо. Интересно, успею я хоть пожрать...Нет, нихуя не успею, встают. Пидоры.

Они подошли с какими-то охуевшими ухмылками. Чуют свое численное превосходство, мрази гнилые. Двое с наглыми ебальниками сели за мой стол, а третий подошел ко мне и поставил ногу на стул, стоящий рядом. Он облокотился на ногу и наклонился поближе ко мне.

– Слышь, – заговорил он. Ты че тут...

Я выхватил ствол из оперативной кобуры быстрее, чем он успел изменить выражение лица с наглого и надменного, на испуганное и обосрашвееся.

Оглушительный хлопок, и уже хуй поймешь какое у него выражение лица. Разорванное пулей ебло расползлось в кровавую кашу. Пидора бросило назад, и он ебнулся в проход между столами.

Следом последовало еще семь ритмичных выстрелов. Два в грудь первому уебку, два в грудь второму, возвращаемся к первому – выстрел в ебло, возвращаемся ко второму -выстрел в ебло, переводим ствол на проснувшегося бармена, выстрел в ебло. Бляяяя... бармена-то нахуя....

Тишина. Ее нарушает только привычный звон в ушах. В воздухе стоит запах пороха, в глазах мутно от дыма. В руке дымится ствол, вставший на затворную задержку.

Да уж. Кажется, у меня проблемы. Зря я бармена ебнул. Надо съебывать. Причем срочно.

Я быстро встаю со стула и иду к выходу. Открываю дверь и выхожу наружу. Блядь. Поздно. Сюда бежит банда сталкеров. Я быстро захожу обратно и запираю дверь на защелку. Они ее разъебут за пару минут, ясен хуй, но мне этого должно хватить.

Я хватаюсь за лестницу и быстро поднимаюсь на второй этаж. Внизу начинают колотить в дверь. Надеюсь дебилы не сразу поймут, что дверь открывается в их сторону.

На этаже никого нет. Заебись, хоть с этим повезло. В помещении восемь раскладушек и восемь тумбочек с замками. Пол из досок. Я быстро отодвигаю ближайшую тумбочку, сажусь на пол и загоняю нож между досками. Тяну. Нихуя. Попробовал следующую. Заебись, поддается. Через несколько мгновений мне удалось ее поднять. Я заглянул внутрь. Отлично, место есть. Достаю обрез, и скидываю туда. Потом снимаю набедренную кобуру. Это заняло больше времени – пришлось вытягивать и ремень, к которому она крепилась. Наконец, бросаю туда часы с компасом и бабки. Ставлю доску на место, задвигаю тумбу. Снизу раздается треск. Дверь сломали. Слышу множество шагов.

– Тут минуса. Трое! С огнестрелами! – Раздается голос. Через мгновение он добавляет. – Нет, четверо! Бармена тоже ебнули.

Следом я услышал другой голос:

– Наверху сныкался. Давай дымовуху, ща выкурим!

– Нахуй ваши дымовухи! – Прокричал я. Я спускаюсь! Я один, проблем не будет! Уебки первые начали!

– Окей! – сразу согласился тот же голос, который мгновение назад хотел меня задымить. – Давай только хуйни не твори. Кинешь грену, мы тебе ее обратно закинем. Тут шесть сталкеров. Снаружи еще столько же. Все опытные. Если задумал хуйню какую – раздумай.

– Договорились. Только и вы там не нервничайте. Ща ствол скину и нож. Спускаться пустой буду. Руки на виду буду держать, как спущусь.

Я кинул вниз ствол. Он упал с глухим стуком. Следом со звоном ебнулся нож.

Ну, надеюсь не захуярят. Хотя, сталкеры не отморозки, не должны.

Я начал спускаться вниз. Чем ниже я спускался, тем больше ожидал что вот-вот услышу крик «Вали его!», и выстрелы следом за ним. Но переживания оказались напрасными. Я встал на пол и развернулся. Их реально шестеро. Ебальники не злые. Скорее суровые.

– Ну, – Заговорил усатый крепкий мужик, лет под пятьдесят. Тот самый с которым я уже успел пообщаться, – Хули ты тут натворил и нахуя?

Я задумался на пару мгновений.

– Пидоры напали, я их ебнул.

– И бармен на тебя напал? – скептическим тоном спросил он.

– Бармен случайно пулю словил. Надо было ему под стойку прятаться, когда стрельба началась, а он стоял, еблом торговал.

Усач призадумался на мгновение, затем покачал головой.

– Хуевые твои дела браток. При любых раскладах, хуевые. – Он повернулся к бойцам. – Пакуйте.

Я не стал сопротивляться. Я, конечно, боец бравый, но не ебнутый. Тут шесть сталкеров. За дверью еще шесть. Конечно, штук десять я убить голыми руками успею, но шансы что завалю всех, примерно семьдесят на тридцать, в мою пользу. Такие риски мне в хуй не уперлись.

Я знаю, что будет дальше. Поеду на Тюремную. А Тюремной она называется знаете почему? Сейчас охуеете. Потому что там тюрьма.