Текст книги "В прицеле черного корабля"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

37. Паразитные боковые лепестки

И с супами недосоленными теперь тоже все ясно. Есть такое понятие в радио-физике – «боковой лепесток». Паразитное излучение в совсем ненужном для дела ракурсе. И уж как с ними борются, как борются, а толку не очень. Трудно обманывать законы физики Трехсолнцевой Вселенной. Потому, не смотря на то, что большая, расставленная в перемычке корпусов «Кенгуру-ныряльщика», антенна-опреснитель устремляла свои эманации вовне, кое-что из ее нацеленных в окружающий океан раструбов ответвлялось и в сторону. А уж что есть котел с борщами-супами супротив машины способной за полчасика обессолить кубический километр, то есть, миллиард таких вот котлов? Почему такое не происходило с кашами, омлетами и прочим, тоже понятненько. Жидкость вообще-то несколько отличается от сыпуче-твердых предметов.

Однако одна непонятка все-таки имеется, и вообще-то неплохо бы проконсультироваться о ней с доктором Боборро Люмо, но стоит ли расстраиваться? В смысле, теперь-то чудо-опреснитель задействоваться не будет, так что, может, и нет причин переживать? Какой толк от ретроспективного знания? В плане уже полученного ущерба здоровью, ясное дело. С другой стороны, все ж-таки очень интересно, если юй-юй-сяньские щи обессоливаются за раз, почему такое же не произошло с людьми? Все ж-таки по некоторым свойствам людская кровь очень даже походит на морскую воду? Или может вот те недомогания некоторых членов команды, которые списывались на переутомление, на самом деле имели другую причину? К тому же доктор Боборро уже и так невольно в курсе всего и вся. В конце-концов именно он теперь несет не только свои обязанности, но еще и фельдшера. И значит хуже, от того что он узнает несколько больше теперешнего, наверное не будет. К тому же, если вернуться к давно доказанной теореме искусственности мира, разговор с врачом на эту тематику станет очередным словесным общением с подсознанием напрямую. Вдруг в процессе полюбовного разговорчика оно соизволит что-нибудь взболтнуть?

Если хочешь познать мир, никак нельзя пренебрегать представившимися возможностями.

38. Битва за острова Слонов Людоедов
Адмиралы, адъютанты и ветераны войны

Неожиданный кувырок и уход на дно шестибашенного линкора был понятное дело трагедией, однако для оперативного флотского командования занимающегося высадкой эти пируэты имели несколько другой окрас, правда, тоже трагический, но с отсветом иной грани. Из-за соблюдения маскировочных мер «Великая Огненная Победа» оказалась единственным на оперативном театре кораблем, способным произвести достаточное – по эйрарбакским нормам – огневое подавление противника. Ожидать, сложа руки, момента, когда через пару-тройку часов, остров Треуголки попадет в зону дальнобойности чего-нибудь достойного, было просто непозволительно. Сейчас под обстрелом противника находилось не просто десантное соединение, там было одно из любимых «детищ» императора Грапуприса – «ползуны». Если брашские «циклопы», или что там у них высажено, издырявят их насовсем, так что ни одной штуки не получится притащить на базу метрополии хотя бы волоком, командующему Синим флотом адмиралу Креку Чето, да и всем находящимся с ним поблизости, на флагмане «Гора Димидзу», лучше сразу же лично отправиться на поддержку обреченного плацдарма. Ни Креку, ни иже с ним, делать этого не хотелось, тем более что даже если бы девятибашенный «Димидзу», названный в честь самой значительной вершины Эйрарбии, развил полный ход, то и тогда явно не успевал к моменту полного разгрома десанта.

– Что у нас там, в оперативном пространстве, есть еще? – спросил адмирал Чето, глядя в огромную карту планшет.

– Разве что «Моунс», адмирал, – предложил бас-штаб-капитан флота, – но…

– Я тоже о нем подумал, Тулиддо, – вяло двинул подбородком командующий флота. – Герой войны Карр Моунс. Повезло же ему – еще при жизни обожествили. Сколько ж ему сейчас-то, капитан?

– Шесть циклов уже, как я пом…

– Да, не лодке, Тулиддо! Не лодке! Что ты у меня такой туповатый? Самому Карру, понятное дело, святой стокорневый пень.

– А… – бас-штаб-капитан сглотнул слюну, но не решился стереть пот. – По-видимому, где-то в районе сорока пяти циклов. Или даже…

– «По-видимому», – передразнил адмирал. – Почему точно не знаете, а, Тулиддо? Почему никогда… Ладно. Не всем, конечно, ой не всем, удается столько пожить. Но сейчас дело не в героях Атомной. Так, значит «тонкая кишка» «Герой Моунс».

– Господин адмирал, но вы ведь понимаете, что «Моунс»…

– А-то нет, штаб-капитан? Конечно разумею. Даже если бы у него имелось достаточно количество боеприпасов, то скорострельность…

– Вот я и хотел об этом…

– Так, он у нас дежурит с высунутой антенной связи?

– Да, вы же – очень предусмотрительно, просто диву даешься – распорядились, чтобы все лодки в акватории…

– Да, понятно, Тулиддо. Ладно, что там у него в арсенале? Надеюсь, имеется хоть что-то килотонного класса, а?

– В смысле, всего одна килотонна? – брови бас-капитана взметнулись кверху.

– Я что неясно выражаюсь, Тулиддо? Я вроде бы сказал – «класса», или не так?

– Все предельно ясно, адми…

– Да, вот еще что, – поднял палец Крек Чето. – Пошлите кодированное предупреждение на остров. Пусть, по возможности спрячут – и пехоту и все что есть. Может, даже отойдут, если имеется возможность, и если успеют. Сколько там проходит контроль готовности на «тонких кишках», а?

– Так она ведь уже в готовности, адмирал. Она ведь…

– Лишняя проверка в таком деле, Тулиддо, никогда не помешает. К тому же, как я понимаю, им надо будет произвести заряжание? Или нет? Я же сказал, не что попадется под руку, а нечто малюпусенькое. Так? Да кроме того, нужно еще и опрокинуться, или я не прав?

– Так точно, господин адмирал. Понятное дело, что «кишка» в настоящий момент не стоит в океане поплавком. Вздергивание ствола – дело долгое.

– Вот и исполняйте, Тулиддо. Если я имею в виду не торопиться, так сие относится к «Герою войны Моунсу», но никак не к вам. Да, еще. Теперь уж, как говорится, хоть Карлик схлопнись. Всем кораблям назначенным в боевой орден срочно выдвигаться к архипелагу. И нашему «Димидзу» тоже, разумеется.

И колесики разбросанной по акватории военной машины закрутились.

39. Торосы

До самого главного Стат Косакри додумался уже оставшись в одиночестве. Что сказать, любезное подсознание подкинуло ему большую пищу для размышлений. Действительно, почему бы ему не усложнить отгороженный лодочной переборкой мир, без всякой перегрузки своих ресурсов? Ведь все услышанное действовало только через слуховой канал, и теперь все эти следствия-последствия рассуждений разворачивались лишь в сознании шторм-капитана. Слава огненным богам, в этот раз подсознание-творец действовало не через происшествия, как в случае с китом-переростком, а через несколько истеричные, но исключительно связные признания математика, а теперь еще и климатолога Эуда. Кстати, интересно бы заглянуть под череп контральто-мичмана Понча, посмотреть, насколько он сам удивлен внезапно нахлынувшей на него говорливостью. Ведь тертый калач, сколько времени изображал из себя исключительно математика-прикладника, ни разу даже намеком не показал, что в действительности он старший офицер – сопрано-майор. А ведь, наверное, как хотелось? Ведь свербело в черепе ежечасно. Однако сдержался. Сейчас небось удивляется, с чего это вдруг разговорился, намотал себе срок в каменоломнях, а то и действительно раскрутил правосудие на ванну с кислотой, под названием «резервуар Тоу-Пена». Где после процесса от тебя не остается ни косточки, ни волосинки: вот был ты минут двадцать назад твердым и нервно дергающимся, а теперь ты жидкий, разложенный на молекулярные клочья; можно тебя ложечкой кислостойкой помешивать хоть с левой накруткой, хоть с правой, независимо от первичной направленности ДНК.

Так вот, ломает закамуфлированный сопрано-майор головушку, и невдомек ему, что есть он всего лишь кукла-марионетка в планах подсознания-строителя, кое внезапно решило подкинуть своему оппоненту Косакри новую тему для размышлений. Может, ему иногда требуется эдакая обкатка своих идей в экране сознании? Допустим перед тем, как запустить ее в реальность на полную катушку. Вот, к примеру, возвратится когда-никогда «Кенгуру-ныряльщик» на родную базу, а там срочно сошла со стапелей целая дюжина копий. Тут как раз шторм-капитана и наградят за дальний, успешный поход – назначат начальником целой эскадры «опреснителей» и навесят на плечи адмиральские эполеты. Вообще-то, с момента отгадки строения мира, Стата Косакри весьма мало интересовало служебное продвижение. Но может оно выгодно подсознанию-творцу? Для экономии «строительных ресурсов», к примеру? Действительно, кораблей в подчинении окажется больше, но зато работа по преимуществу канцелярская – карты, планшеты, телеграммы шифрованные, да совещания в узком кругу.

Ладно, сейчас речь не об этом. Думаем, гадаем, чем грозит Гее перевод климатических конфликтов из стадии экспериментов в массовое употребление. Возьмем схему с полным стратегическим опережением противника. И даже бросим в довесок соображение о том, что южане полностью отупели и совершенно не догадываются, откуда ветер дует; рассуждают, что так это все – цветики, подарки милой тети-природы, или очередное внеплановое тестирование со стороны стерегущих небо богов. И вот значит, в этой ауре безнаказанности, лодки Империи, с такими же добросовестными «понч-эудами» на борту, запросто творят катаклизм по полной программе. Подсчитаем, подсмотрим в замочную скважину будущего, итоги.

Порты Республики заморожены. Не только порты, а еще километров сто океана от побережья и вдаль. Трудно представить масштабно этакую ледяную плоскость, нет соответствующего опыта, ибо где на Гее бывают ледяные поля такой протяженности? Разве что когда-то раньше, появлялись в локальных областях, при особо неудачном солнцестоянии всех звездных компонентов одновременно; ибо даже малютка Лезенгауп что-то там, дает в инфракрасной области. Кажется, была какая-то темная история с пропажей трех брашских тяжелых крейсеров или линкоров; до сей поры лежит под грифом секретности, покрывается пылью, не впитываясь в нервные окончания нескольких поколений моряков. Но мы сейчас не о слухах – о вполне проглядываемых перспективах.

Итак, ледяное поле толщиной метров пять-десять до самого горизонта. Эдакая белая полировка без края. Хотя собственно, а почему это лед ляжет ровнехонько? Даже если застынет вмиг, так и то волны гребенкой. Ну а если не сразу, а как положено? Так вообще, полная непроходимость. Есть такое слово – «торосы». Неизвестно откуда всплыло, что-то из мифической истории древности. Вот оно как раз и подходит.

Есть ли у брашей суда, способные протаранить такое напластование природного феномена? Странно бы оказалось, если бы «да». Конечно, можно взрывать. Слава луне Мятой, на Гее это умеют. И можно вообще-то, взорвать все что угодно. Даже наверное, десять-двадцать тысяч квадратных километров льда. К примеру, бомбой мегатонн в двести-триста. Да, но не делать же такое перед каждым выходом кораблей? Тут даже не в демаскировке дело. Мол, «милые эйрарбаки, слушайте и внимайте, наша армада, с таким-то номером, готовится к выходу в океан. Встречайте». Еще как встретят, уж не сомневайтесь. Ведь в таком раскладе получится дубасить флоты противника по очереди, пусть и перетасованной случайным образом. Главное, что такой взрыв накроет свой собственный порт. Или тут по принципу «Лупась своих, дабы чужие бледнели»?

Короче, с основными надеждами республиканского адмиралиссимуса особых проблем не предвидится. Так же не спеша, превосходящими силами получится отутюжить и все брашские армады передового базирования, типа Седьмой Островной на острове Мадогос. Следовательно, колонии юга автоматически… Включая Мерактропию, между прочим…

Возникает интересный вопрос – что дальше? Но не будут же, действительно, браши глазеть на творящийся беспредел совершенно без реакции. В конце-концов найдут они способ как преодолеть эти самые сто – или может к тому времени уже двести – километров льда. Да и подпирающий позади голодомор толкнет на нетривиальные решения. И значит…

В общем, если в ВКСНО сидят не полные кретины, то они…

Помни Мятая луна, круг замыкается! Ледовый панцирь вокруг Брашпутиды это только барьер блокирующий контрудар Юга. Пока их флот заперт и не может двинуться на север, к континенту подводятся, совсем не списанные в утиль в связи с новым веянием, эскадры подводных линкоров типа «кишка». Подумаешь, будут стрелять навесом с чуть более дальнего огневого рубежа.

Значит, вот в чем самое главное! Переход к фокусам климатических битв абсолютно не отбрасывает старую, добрую Термоядерную. Он просто кладет ей под брюхо небольшую охлаждающую тряпочку. Изо льда. Дабы взвизги и слюни придушенного планетарного конкурента не разлетались далеко.

40. Битва за острова Слонов Людоедов
Уроки браши и эйрарбакского

Надо сказать, что если бы «ползуна» можно было оснастить стрелковыми ячейками подобно БМП, то равных ему в мощи ближнего огня среди техники просто не могло бы быть. Представьте тридцатиметровую длинноту, с торчащими от форштевня до кормы иглометами индивидуального наведения, причем ближе к центру, в районе рубки, вполне возможен второй этаж. Против каких-нибудь племен возглавляемых воинственными царьками это стало бы просто чудо-оружием победы. Однако водящиеся на островах Слонов Людоедов недо-люди в проводившейся бойне покуда не участвовали, по крайней мере в качестве активной стороны. Против брашей же…

Собственно, о чем речь? На изделии «649» просто не могли существовать стрелковые ячейки – внутри ведь жили не лягушки. В свободное от ползания по суше время «ползуны» плавали под водой. Из просверленных в корпусе бойниц там можно постреливать разве что в пасущихся рыб и поглощающих их млекопитающих, коих природа, не смотря на свое стремление к совершенству, не наградила красивой шкурой, вкусным мясом или чем-то еще, могущим сгодиться процветающему на планете монополистическому капитализму, ибо почти все кто обладал названными свойствами давно составили список видов, вымерших в исторические времена.

Так вот, в длиннющих корпусах подводных чудо-танков стрелковых ячеек не имелось, потому набившаяся внутрь эйрарбакская пехота автоматически из сражения выводилась. Она не могла не то что стрелять в облепивших корпус «морских львов», но даже дразнить их показом языка, ибо размещенных по бокам иллюминаторов в лодке-мутанте тоже не наличествовало. Естественно, на большой дистанции брашам досаждали три разнокалиберных орудия размещенные в районе рубки. Однако со сжатием расстояния до нуля, эта опасность устранялась, обращалась лишь неприятным зудом в ушах, да и то, только при выпуливании в неизвестное место снарядов двухсотмиллиметрового калибра, ибо прочее тарахтение на фоне основного смотрелось, то есть прослушивалось, как легенький массаж перепонок.

А скопившиеся вокруг «ползуна № 14» браши прямо-таки балдели от всесилия. Они так радовались, словно уже переселились в райские кущи Бледной Матери. Большинство, оставшееся внизу, видимо от нечего делать, колотило по корпусу прикладами, одновременно выкрикивая всякий уничижительный для экипажа лодки словесный понос. Причем, многие выражения произносились на эйрарбакском: все же удобно когда на всю планету имеется только один достойный противник, тогда получается выучить солдатню хоть чему-нибудь путному. На борту их выкрики вполне удавалось прослушивать через гидрофон, поэтому вблизи акустического поста скопилось особо много скрипящего зубами имперского народа. Среди всяческой, достаточно удачно имитируемой ницензурщины, пробивались угрозы:

– Выходи, бак – подлый трус!

– Эй, моряк – подводный челн, вылазь! Продуем тебе кингстоны!

– Не, не выходи! Сейчас будем тебе немножко жарить!

Сложно устроенный гидрофон позволял производить селекцию звуков, отделять ненужное. К примеру, начисто отсекать бессмысленную орудийную стрельбу. Некоторое время, все кто мог хоть что-то расслышать в динамике, теперь накоротко подключенном меццо-мичманом Зугой к гидрофону, со старанием, достойным чего-то путного, внимали диалогу нескольких деловых антиподов, кои на своем браши обсуждали, чем и как можно поджечь нависающую над головой чудо-технику. Это бессмысленное вникание в чужое планирование прекратилось внезапно, когда вверху, внутри большой орудийной башни, что-то действительно взорвалось. Оказывается, все любопытные прослушивали не тех. Пока эти фантазеры мысленно экспериментировали со спичками, кто-то воистину практичный умудрился взобраться на верхотуру «четырнадцатого» и впихнуть гранату под герметичный чехол противооткатного устройства.

– Капитан! – пискнул один из пехотных сержантов, как только в ушах отлегло. – Давайте, выпустите нас назад, наружу! А то они нас тут как котят передавят.

– Никому никуда не рыпаться! – так же на грани слышимости прошамкал нынешний сухопутных командир корабля, в звании меццо-капитана. – Где, лейтенант Косакри? Что там, нас все-таки поддержат огнем? Или ждут, пока эти абордажники и вправду нас подожгут?

– Я же вам доводил приказ адмирала, капитан Сурро, – пожал плечами Стат Косакри, который для окружающих стал теперь как бы заложником решений командования. – Больше ничего покуда не поступало. Но раз никакой отмены приказа прятаться в укрытие не было, то, что же делать?

– Теперь и не поступит, – вклинился в разговор морской командир лодки, баритон– капитан Эгаш. – Они, – он показал глазами вверх, – сорвали антенну.

– И об этом надо было ляпать вслух? – зло прокомментировал сопрано-капитан Сурро. – Эх, вас бы в пехотную… – он не закончил, вверху снова рвануло, а потом сквозь гул в головах пробились крики и всхлипывания. Вероятно, лютующая по округе смерть решила поклониться математике, с ее любовью к равенству – разделать на запчасти хоть кого-нибудь уже здесь, во внутренностях «ползуна».

– Врача наверх! – крикнул сопрано-капитан, насколько мог громко.

– Так что, капитан Сурро? – не унимался настырный сержант, – так и будем дожидаться, пока псевдо-люди вскроют нашу консервную…?

– Угомонитесь, Джезуаль. Выполняйте приказ. А если не сидится, слазьте наверх, в оружейникам. Вдруг браши и правда проделали там дыру. Или поможете доктору. Так, держитесь, сейчас двинем в сторону, попробуем их скинуть.

– Ага, как же, – еле слышно прокомментировал неспособный успокоиться штурм-сержант. – Какая скорость у нашей консервной банки, чтобы оторваться? Ее пешком перегонят! Тем более, они уже наверх влезли…

Его причитания заглушил выстрел среднего калибра.

– Хоть артиллеристы заняты делом, – сказал, сидящий с закрытыми глазами, контральто-мичман Гаркуш. – Что они там творят? «Циклопы» отпугивают, что ли?

Палуба шатнулась. Кое-кто испуганно вскочил, решив что у забортных брашей что-то наконец получилось. Но то, просто дернулся, снимаясь с места «четырнадцатый». В динамике послышался смех.

– Хоть бы задавило кого, – высказал общее пожелание один из пехотинцев.

– Как же, задавит! – зло огрызнулся бледный подводник из рядовых. – Это только ваш придурок умудрился…

– Ты, морячек, нашего геройски погибшего По Дутэра не тронь, а то я тебе…

Из динамика вновь послышались исковерканные фразы на эйрарбакском:

– Эй, трус! Моряк – черепаховая голова! Куда совсем стал ехать?

Потом опять смех в сопровождении приглушенных ударов по обшивке – это уже не через гидрофон. Тут меццо-мичман Зуго нащупал оживленный диалог на браши. Все напряженно вслушивались, хотя язык противника разумело меньшинство.

– Что там? – не выдержал давешний морячок.

– Молись богу Доблести, юнга, – повернулся к нему штурм-сержант Джезуаль. – Хотят проделать дыру в твоей колоше.

– Чем? штыком что ли? – неуверенно отшутился подводник.

– Ага, штыком! – передразнил пехотный сержант. – Собираются пристыковать к нам кумулятивную гранату… или гранаты – не понял ясно.

– А они у них есть? – спросил моряк, втягивая голову в узенькие плечи.

– Я что, сквозь стену вижу, да? Чего ж все-таки у вас тут нету бойниц? И сколько это терпеть, а? Надо выбираться, сойтись с ними врукопашной, так ведь? Кто со мной?! – спросил Джеузуаль привставая.

– Штурм-сержант, извольте сесть! – рявкнул на него Стат Косакри. – Вы слышали приказ?!

– Но, лейтенант…

– Сядьте, и не рыпа…

«Ползун» зазвенел, шатнулся. Это снова над головой шандарахнул средний калибр – стамиллиметровка. А главный, похоже, вывели из строя, подумалось Косакри.

Тут наверху снова приподнялся люк. Появился бортовой врач. Он поддерживал медленно двигающегося артиллериста, рука которого была вроде как укорочена, но зато обильно перепелёнута бинтом.

– Что там? – спросил все-таки вскочивший сержант Джезуаль, рассчитывая на ответ врача, а вовсе не раненого. Однако тот остановился, на ступени; чуть шатнулся, так что все смотрящие подались вперед в невольном порыве подхватить, и с кривой улыбочкой, которая в теперешнем его положении, да и вообще в общей разрухе, многого стоила, произнес:

– Да, пусть толпятся, выродки Мятой луны. Сами себе мешают.

– В смысле? – спросил приснявший гарнитуру меццо-мичман Зуго.

– Так сами же загородили нас от своих же танков. Придурки.

Всем сразу стало веселее. И теперь вполне получалось представить творящееся снаружи в свете несколько более умильном, даже сатирическом. Вот они, недотепы с юга, мечутся вокруг трехэтажного железа, стукают прикладами, чтоб открыли, уклоняются от прущих себе напрямки гусениц, ищут гранаты, кои давно растратили на ерунду, или вовсе забыли в своей десантной барже, а «ползун» тем временем, неважно что по чуть-чуть, но так или иначе, а приближается к берегу. А там уж, когда дочухает… И собственно, что там? Разве на пляж уже высаживается подкрепление с нормальных субмарин-танковозов? Вроде бы… Ладно, пока доберемся, докатимся, командование что-нибудь да сообразить.

А гидрофон тем временем, с помощью умной руки акустика Зуго ловил всё новые кавалькады угроз. В моменты, когда требовалось переводить, кто-нибудь делал это синхронно. В конце-концов выявился самый лучший знаток языка браши – временно отстраненный от дел баритон-капитан Эгаш. Он и занимался фонетикой.

Однако искусственная Трехсолнцевая Вселенная явно не любит однообразия, и особо не признает, когда это однообразие повисает в некой радостной, даже относительно безопасной фазе. Тут уж Трехсолцевая не дремлет – она задергивает штору, мгновенно производит незримую пертурбацию, и вот уже перед вами совсем другие декорации – совершенно неожиданные: и на каком только складе они до сей поры пылились? Конечно, помещенный в общем-то неизвестно где, но условно принимая, что в голове, логический аппарат сразу же изобретает причины, следствия и, так сказать, «объяснимые опытом» результаты свершившегося, но вот сознание в общем… Но куда оно денется? Оно так подавлено произошедшей перестановкой, так поглощено мельтешащей вокруг каруселью жизни, что распутывать какие-то торчащие оттуда да отсюда нити искусственных швов, извлекать их и заглядывать в щелочку – «а что там за занавесочкой?» – у него совсем не выходит. Слишком резко падает, накладывается на мир новое слайдовое шоу.

Ибо вот только что, прямо сейчас кто-то невидимый, предположительно отборная брашская пехота «морские львы», посмеивался, перебрасывался шуточками и активничал так и эдак за совсем не танковой многослойкой брони, и вот уже…

Только в первые секунды, да и то после возвращения анализаторских способностей, кои выключились и включились по новой тоже далеко не сразу, а опять же повинуясь подвижке тугого хлопка занавеса, думалось, что это, и правда, те самые, южные «львы» наконец-то подорвали свою гранатную связку или же догадались расступиться, пропуская на сцену тяжелый танковый бронебойный. Однако все эти подозреваемые, что гранаты в комплекте, что сто пятьдесят миллиметров толщины сбросившего звуковую оболочку бронебойного – это все слишком локально. А здесь творился, распирался во все ракурсы настоящий глобализм.

Те, секунду назад активничавшие воздушно-подушечные десантники за стеночкой «четырнадцатого», уже не существовали, по крайней мере, как боевые и псевдо-человеческие единицы. Мгновенно, и все сразу, они наверное испарились. Или, учитывая геометрию с физикой, всякие там «согласно кубу мощности» и т. п., только обуглились, и теперь стояли замерев, еще даже не покачиваясь, просто осыпаясь вниз мелким пеплом. Но это недолго. Геометрия с физикой делали свою работу дальше. Оттуда, из декораций воспроизводящих хаос, пришло новое послание. Теперь неожиданно накалившийся корпус «ползуна» содрогнулся: кто-то громадный и по-видимому всесильный быстро качнул его в ладони, взвешивая. Возможно, даже попробовал «четырнадцатый» на сжатие, но в деле была как-никак подводная лодка, она давно привыкла ко всяческим килограммам и прочему на квадратный сантиметр.

Испепеленную пехоту, с оплавленным оружейным реквизитом, выдуло вон. Потом, задним числом, по дороге на континент, кто-то из свидетелей, пересказывая, привирал, что будто бы некий бравый сержант, на опасливый вопрос кого-то из салаг, о воцарившемся молчании за бортом, подшутил, мол «жареное обычно не бывает одновременно еще и живым». Но все это вранье, никто в тот момент просто-таки не мог острить: не исключено – близкий атомный взрыв перестраивает что-то в голове – упрощает структуру мозга. Так что юмор мог быть только потом, как примочки в лакуны памяти. Да и вообще, тогда было не только что не до смешков, но и вообще не до чего, хотя бы потому, что никто ничего не слышал. Ушные раковины – весы ненадежные, но любой из переживших проголосует единогласно: когда-тошний подрыв залпа «Великой Огненной Победы» соотносительно инициации посланника «Героя Моунса» мог равняться свечению луны Странницы, сияющей как ведает наука лишь отраженным светом, в сравнении с яркостью Гиганта Эрр, да еще в фазе сближения с Геей.