Текст книги "Допрос с пристрастием"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

41. Паразит

Как впоследствии выразился сталкер Ведич:

– Если желаете знать, как пойти туда – не знаю куда, и принести то – не знаю что, обратитесь к господину Квароду. Он вам поможет.

И все, примерно, обстоит в таком духе. Все эти датчики, размером с чип, впихнутые в голову сталтеха, работают хитрее некуда. Нет, сами они не такие уж хитрые. Разве что не по зубам скоргам: те их игнорируют. Но то, что они делают, просто уму непостижимо. Ведь как говорил уже сам Кварод:

– Проблема в том, что мы не можем дешифровать язык Техноса. И не потому, что мы тупые. Само собой, мы довольно туповаты, но все же не так сильно. А дело в том, что Технос не является разумной системой. Он среда. Если бы он был разумным… Ну, где-нибудь в тайной пещере помещался его мозг. Тогда бы мы могли поймать сигнал. Типа того, что: «Сталтех номер такой-то! Внимание! Покинуть сектор „четырнадцать“, пришлепать в сектор „восемь“ и подстеречь там парочку-другую сталкеров». Но ничего такого Технос не передает. Он просто среда, типа природной. К тому же среда, помещенная в другую среду. Эта другая среда – обычная природа зоны, приправленная чудесами взаимодействия с Узлом. Сталтехи – всего лишь часть среды Техноса. Они тоже не обмениваются друг с другом командами, типа: «Эй, братцы, на помощь! Меня тут какие-то военные зажали в угол!»

Если б такое происходило, мы бы давно засекли и раскололи их коды. Но тут все гораздо хуже.

Технос – среда полуискусственная. Мы не знаем, кто ее создал, но дураку понятно, что она не сама по себе образовалась. Из-за такого смешения технических и природных факторов среда Техноса очень сложна. Это не как в муравейнике. Муравьиная матка выделяет какой-то фермент. Обозначает он, допустим: «Надо начать войну с соседним термитником». Муравьи, с ней контактирующие, переносят фермент дальше, те еще дальше. И в конце концов боевое возбуждение охватывает всех подряд. Но ведь даже язык муравьев мы не можем расшифровать. А здесь, в среде механоидов, все еще сложнее.

Вся область Зоны пронизана сигналами. Все мью-фоны живых механизмов что-то транслируют. Мы научились использовать их для своих целей, но это не значит, что механоиды пользуют их для того же самого. То есть для передачи конкретных сигналов, на конкретной частоте. Это просто их устройство для взаимодействия со средой. А для каждого механоида все другие механоиды – вовсе не похожие на него объекты. Они для него просто часть среды. Это же касается и скоргов. Размеры здесь не имеют значения. Ни один из механоидов, каким бы большим он ни был, не обладает сознанием. А значит, и пониманием.

Вот в этом-то и фишка. Как можно понять язык существ, которые излучают что-то, но сами не понимают, что? И еще принимают что-то, тоже, сами не понимая, что? Как в таких условиях расшифровать язык, если это и не язык вовсе?

Понятное дело, любой нормальный человек после таких выводов опустил бы руки. Но Кварод в этом плане нормальным не был. Загадка такого уровня только подстегнула его к действию. Сама загадка и некоторые части ее решения пришли из наследия Рэкода. Но теперь все идеи сгинувшего академика настолько пропитали Кварода, что различить, где кончаются догадки прошлого гения и начинаются озарения нынешнего, было уже невозможно. А конкретно эта идея Кварода заключалась в следующем:

Да, у инженеров Ковчега нет дешифратора языка техногенной среды. Но ведь внутри сталтеха такой дешифратор есть. Причем он имеется изначально. Этот дешифратор – мозг превращенного в монстра человека. Ведь мозг человека гибнет при обращении сталтеха не сразу. Да, в момент, когда данного сталкера что-то убило, его мозг тоже умирает. Но ведь скорги почти тут же принимаются за дело. К счастью всех сталкеров и всего человечества, они не могут скопировать в металле столь сложную структуру, как мозг. Однако им все же удается на некоторое время восстановить мозговые функции.

Само восстановление лишено для скоргов всякого смысла. Ни им, ни сталтеху человеческий мозг уже не нужен. Ведь скорги сразу же начинают строить свою собственную систему управления замещенными частями организма. Однако восстановить функции мозга они все-таки пробуют. Одновременно такие же колонии нанороботов пытаются копировать нейронные связи мозга в металле. И та, и другая работа начисто лишены целесообразности. Что лишний раз доказывает – Технос неразумен.

Именно эти противоречивые действия скоргов и решил использовать Кварод в своих целях.

Лучше всего подходил сталтех «четвертого» уровня трансформации. В отличие от «пятого» – последнего – уровня сталтехов, которые являются механоидами, так сказать, «до мозга костей», уровень «четыре» еще имеет внутри остатки обычного мозга. В то же время, в отличие от стадий «один», «два» и «три», человеческий мозг в «четвертом» действует не сам по себе, а как бы сросся со своим механическим протезом. Опять же, это самое «сращивание» для самого сталтеха абсолютно бесполезно. Он никак не использует ни память, ни какие-то другие свойства биологического мыслительного устройства. Для сталтеха этот мозг просто какой-то паразит, который забирает часть энергии да еще и отвлекает на бессмысленное восстановление миллионы нанороботов. Со временем этот паразит отмирает, и сталтех становится истинным механоидом.

Фишка Кварода и заключалась в том, чтобы использовать этого самого «паразита». В той стадии, когда он уже чуточку ожил, но еще не умер по новой.

Ведь что есть по своей сути мозг? Это биологическая машина, цель которой повысить шансы выживания своего носителя. Эти шансы он повышает через познание окружающего мира. То есть предсказывание изменений в мире. Если мозг предсказывает изменения мира правильно – это «хороший» мозг. Если он предугадывает неправильно, то это «плохой» мозг, и его хозяин обречен. Но свои знания любой мозг извлекает из взаимодействия со средой.

А вот что происходит в сталтехе: механоид как часть Техноса действует сам по себе. Но внутри него помещен сложнейший биологический прибор для познания мира. Конечно, «прибор» этот сильно поврежден. Это надо учитывать. Но для дела это не имеет значения. Неважно и то, что остатки умирающего человеческого мозга никак не могут повлиять на поведение своего нового носителя. Ведь сталтеху совершенно все равно, чем там занимается этот «паразит» в новой, металлической черепушке. Но ведь и мозгу, по сути, тоже все равно, познает он реальность с толком или бессмысленно. Он – прибор для познания – и точка.

Среда вокруг мозга коренным образом изменилась. Страшно представить, в каком ужасе там, внутри, пребывает сознание. Если, конечно, сознание в этих остатках былого еще присутствует. Организм вокруг преобразуется во что-то металлическое. Это металлическое двигается, ходит по местности. Причем делает это само по себе. Человеческий «паразит» внутри – просто наблюдатель. Ведь в него поступают сигналы. Пусть уже не от глаз, а от их заменителей. Пусть не от ушей, а от каких-то датчиков. Сплошным потоком идут болевые импульсы от гниющих мышц, от разлагающихся органов. При обычной смерти такие сигналы не могли бы поступить, потому что нервы разрушились бы раньше. Но тут другой случай. Новые серебряные нервные волокна доносят сигналы даже лучше и быстрее, чем натуральные. И почти все это – сигналы боли. Наверное, если бы испытывающий такие муки мозг мог по своей воле умереть, он бы сделал такое незамедлительно. Но он не может. Копошащиеся в голове скорги снова и снова восстанавливают его функции. А сам он не способен распоряжаться своим руками, в которых порой наблюдается оружие. Как бы хорошо было поднести «импульсник» к виску. Но сделать такое «мозг-паразит» неспособен. И он умирает медленно и ужасно.

Но, как было уже сказано, это прибор для познания мира. И несмотря на боль и всё прочее, он пытается его познать. Он пытается понять, что случилось и как из этого выкрутиться. Но ведь к нему напрямую подключено кое-что невиданное доселе. Механоидное устройство управления телом. Кроме того, это механоидное устройство взаимодействует со средой Техноса.

Вот именно тут и нашла место центральная идея Кварода.

42. Воспитатели

– Ведич, у нас проблемы, – доложил Глюк. – Посмотри развертку. Как тебе?

– Ага, вижу, – отозвался Ведич. – Прямиком сюда прут.

– Как думаешь, кто такие? – спросил Глюк.

– Нам без разницы, – скорбно ответствовал Ведич. – Хоть Орден, хоть вольные сталкеры. Даже если это егеря, то сомнительно, что они предупреждены о секретных полевых испытаниях лаборатории. Так что и с ними будут проблемы.

– Да уж, задачка, – вздохнул Глюк. – А наш подопечный, как назло, встал, будто соляной столб. Хоть бы тронул куда-то с тропы. Мне что, его за ручку вести?

– Идея смутная, – признал Ведич. – Но попробуй, чего еще делать-то?

– За ручку, что ли?! – опешил Глюк. – Там же скорги и…

– Да не «за ручку», конечно, – поправился Ведич. – Попробуй его выманить на себя. И вали куда подальше.

– Предупреждаю, времени у нас на подобные эксперименты немного, – отозвался Глюк.

– А я покуда обойду вас и займу позицию впереди, – сказал Ведич. – Эти неопознанные не будут разбираться. Сразу пришьют нашего Страшилку, и всё.

Глюк, находящийся всего в двух сотнях метров от подопечного, теперь перестал таиться. Он ускоренным ходом нагнал сталтеха и остановился всего в десяти метрах от него.

– Ну что, Страшилка, пойдем, погуляем с папочкой? – сказал он, прекрасно понимая, что для механоида его слова равнозначны завыванию ветерка.

Сталтех и вправду даже не повернул железо-костяную голову в его сторону. Облаченный в экзоскелет Глюк обошел его кругом, стремясь привлечь внимание.

– Пошли, дорогуша, а? Пойдем за папочкой. А то сюда скоро явятся плохие дяди, сделают нашему мальчику «бо-бо». Ты идешь или нет?! – гаркнул он через две минуты, попрыгав и потоптавшись вокруг механоида и так, и эдак. – Правду Кварод говорил, что вы все бестолковы и сознанием не обладаете. А я еще не верил. Думал, ученые заморочки, чтобы нас успокоить. Пошли, а? – сказал он, подступая к сталтеху почти вплотную. – Учти, не пойдешь, я сам тебе сделаю «бо-бо». Вспомнишь, что такое «Облегченный фрич» и как приятно от него засыпать.

– Ни черта не получается! – крикнул он, повернувшись в сторону, куда умчался Ведич. – Стоит, как статуя!

Ведич отозвался тут же. Естественно, Глюк не мог слышать его непосредственно, расстояние уже было около километра. Но встроенный фазо-синхронизированный звуковой усилитель кое-что разобрал.

– Всё понял, – ретранслировал ФСЗУ голосом, мало напоминающим искомый. – Я попытаюсь отвлечь пришлых. Следи за картой, если не повернут, тогда уж – «Фрич».

Ведич был полностью прав. Применение «Фрича» Квародом не рекомендовалось. «Облегченный фрич», конечно же, не то, что обычный, рушащий любую небиологическую структуру, но и от него хорошего мало. Сделать передозировку очень и очень возможно. К тому же субстанция может повлиять не только на механоида, но еще и на вживленные в его голову датчики. Тогда вся предыдущая работа пошла бы насмарку.

– Видишь, что тебе добрый человек говорит, – «объяснил» сталтеху Глюк. – Пойдем по-хорошему, а?

Но Страшилка явно никуда двигаться не хотел. Он стоял понурый и неподвижный, уставившись в промерзлую, посыпанную снежком землю.

– Что ты там нашел, дубина? – спросил Глюк. – Снега не видел? Или по травке соскучился? Пойдем, я покажу тебе шикарные, напитанные электричеством кустики. Забесплатно зарядишься.

Глюк пододвинулся еще, толкнул сталтеха, тут же отдернув перчатку. Эффекта не было никакого.

В этот момент издали послышался шум.

– Ну вот, – констатировал Глюк. – Из-за тебя – урода – хорошему человеку приходится рисковать. Пойдем со мной, остолопина. Покажу тебе неведомые края, лучшие в Пятизонье дубравы.

Откуда-то издалече ветер донес звук разорвавшейся гранаты, потом еще один.

– Радуйся, скотина, – с нескрываемой злостью просветил сталтеха Глюк. – Из-за тебя началась очередная зональная война.

43. Операция «Механическая зима»

Давид Иващ не зря хвастал под коньячок достижениями ближневосточного танкостроения. Такой концентрированной мощи, впихнутой в единичную боевую платформу, в здешних местах еще не видывали. Правда, стоит отметить, что сюда покуда никто еще и не притаскивал танки.

Корпусу и броне любой из «Меркав» было чуть ли не сто лет. Но вот оснастку поменяли уже несколько раз подряд. Башня была совершенно нового вида. Правда, последняя модернизация прошла в 2038 году, но по сравнению с сохранившимся гусеничным приводом это был технологический скачок. Старые башни могли хвастать своей тяжеленной 120-миллиметровой пушкой. Но в век, когда другие страны устанавливали на бронетехнику лазеры, это стало до жути архаично. Израильские конструкторы пошли по своему пути. Из новой модерновой башни торчало еще более массивное, чем ранее, дуло. Причем оно было даже длиннее прежнего. Однако его калибр мог бы рассмешить канониров прошлого века. Всего сорок миллиметров.

Но не всё здесь лежало на поверхности. Оказывается, внешнюю толщину ствола создавали электрические обмотки. Израильтяне поставили на танк «рельсотрон» – электромагнитную пушку. Компактный снаряд разгонялся не за счет пороха, а последовательным проходом через электрические катушки. Никакие пороха не могли тягаться с этой инженерной мощью. По выходе из ствола снаряд достигал семи с половиной километров в секунду. По сути, почти первой космической скорости. То есть еще чуть-чуть, и серии снарядов можно было бы отправлять на орбиту вокруг Земли. Жаль, калибр был все же маловат, так что легкий снаряд достаточно быстро тормозился воздухом. Тем не менее ныне «Меркава» запросто расправлялась с любым вертолетом, а при случае даже с идущим на средних высотах истребителем.

К сожалению, танк не стал легче. Электромагнитная пушка потребовала дополнительных аккумуляторов, сложной системы охлаждения, а также еще много чего прочего. Так что «Меркава» осталась при своих прежних шестидесяти тоннах. Эдакая тяжеленная колесница. Ведь слово «меркава» и переводится как «колесница». И сейчас эти гусеничные колесницы начали зачистку Новосибирской локации.

План зачистки был прост до безобразия. Ибо исходная посылка состояла в том, что воевать можно будет с неразумными устройствами. Потому всяческие рассекающие удары, обходно-обманные маневры и прочие заумности совершенно не требовались. Требовалась война на уничтожение, зачистка всей территории зоны, и более ничего. Танк «Меркава» идеально подходил бы для такого дела.

В случае, если десяток-другой механоидов отсидится где-то в кустиках и не угодит под раздачу электро-магнитно разогнанной картечи, тоже не страшно. Не жить же здесь израильтяне собирались, в самом-то деле. Наверх будет доложено, что в Новосибирской зоне все чисто. А если потом нечто завелось опять, так кто виноват? Безусловно, Узел. Кто же еще? Именно через него просочились в стерильную от механоидов площадь пришельцы из других локаций.

И вообще, как понимали кое-чего сведущие, операция даже теоретически не могла обеспечить абсолютную зачистку. Дело в том, что Новосибирскую локацию почти строго поперек пересекала река Обь, с системой водохранилищ и прочего. Но после Катастрофы 2051 года связь между берегами была оборвана. Мосты рухнули или находились в таком состоянии, что даже легковым машинам передвигаться по ним было донельзя опасно. Что уж говорить о танках? Понятное дело, в данный момент в Сибири царила зима – куда от нее денешься? А потому Обь покрылась метровой толщей льда. Однако никакой нормальный генерал не послал бы танки по льду. В израильской армии вроде бы не расстреливают своих, но после утопления боевых машин генерал, отдавший такое распоряжение, неизбежно оказался бы в тюрьме.

И значит, для окончательной зачистки танки понадобилось бы переправлять через Барьер сразу по двум коридорам. С левой и правой стороны Оби. Но отсеченные водной преградой силы не смогли бы нормально взаимодействовать. Они бы даже не сумели оказать друг другу помощь в случае чего. А дробить и без того небольшой экспедиционный корпус стало бы верхом глупости. Поэтому израильский штаб совершенно не интересовал окончательный результат. Разумеется, солдатам и даже офицерам нижнего звена говорить об этом не стоило.

В случае успеха хотя бы на правом берегу наверх требовалось доложить о выполнении задачи, то есть о победе. Само собой, если бы противник был разумен, тогда другое дело. Разумный враг, поняв, что к чему, сразу же удрал бы от превосходящих сил на левый берег и спокойно там отсиделся до полного ажура. Но ведь супостатом являлось неразумное самоуправляемое железо. Кто в здравом уме мог ожидать от него такой прыти?

И потому танки пошли вперед.

Это было еще то зрелище.

44. Игра в поддавки

Судя по картинке, у Глюка покуда не получалось сдвинуть Страшилку с места. Значит, деваться, в общем-то, было некуда. Ведич начал бой.

Группа противника состояла из пяти человек, плюс один четвероногий кибер-носильщик. По всей видимости, это были бойцы Ковчега. Возможно, среди них имелись даже егеря. Так называлась новая гвардия Хистера. Она начала формироваться только недавно, быть может, с целью замены старой гвардии, не оправдавшей надежды. Связываться с «зелеными» было бы самой плохой ситуацией из возможных. Прибыв на место, они доложат, с кем имели боевое столкновение. По крайней мере, подробно опишут экзоскелет. И как тогда возвращаться в Форт за вознаграждением? То есть серьезная война исключалась автоматически. Если же вдруг удастся никого не ранить и не убить, тогда, может, Кварод как-то оправдает их действия важностью полученной миссии.

В принципе, даже в столкновении с кем-то другим Ведич тоже не хотел бы никого калечить за просто так. Но теперь стрельба на поражение исключалась вообще однозначно. А ведь как было бы хорошо и просто переколбасить непрошеных гостей из засады. «Трах-бах» – и половина уже покоится кверху лапками, а там уж как судьба повернется. Но сейчас был другой случай.

Так что для начала Ведич прицелился в четвероногого носильщика. Год назад такие штуковины, американского и прочего производства, попытались применять повсеместно. Но мода быстро схлынула. «Бульки», как игриво называли шагающие машины, оказались абсолютно беззащитными перед скоргами. Последствием моды остались там и тут попадающиеся механоиды, подозрительно напоминающие ходячие табуретки. Доходило до комизма. Ведь Технос время от времени копировал кое-какие изделия людей. Так вот, иногда нанороботы воспроизводили «Булек» один к одному. То есть на некоторых явно просматривались надписи «Made in USA». Сталкеры в «Пикнике» перешучивались, что штатовская фирма-производитель вполне может засудить Технос штрафами за копирование без лицензии.

Оказывается, кое-кто в Ковчеге пытался старую моду возродить.

«Это их проблемы, – размышлял Ведич, наводясь на цель. – Сейчас я создам очередного монстрика. Маленького такого, почти безобидного. И вот что особо интересно, – думал он далее, нажимая курок импульсного пулемета. – Сколько стоит чертова машинка? И сколько вычтут хистеровские бухгалтеры из нашего с Глюком гонорара за выведение ее из строя?»

Как раз в эту секунду отставшая от моды «Булька» полегла.

«Даже не тявкнула, – констатировал Ведич и начал смену места дислокации. – Может, этого будет достаточно, чтобы их задержать? – прикидывал он дальше. – Пока станут перегружать груз с „Бульки“ на себя, пока…» Это все была напрасная мысленная суета. Приблизительно над тем местом, где он только что находился, ухнула граната.

«Шуточками тут не отделаешься», – с тоской подумал Ведич. Он пальнул из «Карташа» в сторону группы. Просто так, даже не наудачу. Он по-прежнему не хотел никого зацепить. В ответ началась нешуточная стрельба. Причем, судя по выводам вживленных имплантатов, стреляли не все пятеро. Значит, покуда трое осуществляли прикрытие, остальные делали перебежки. «Не хватало угодить в окружение», – совсем чуточку испугался сталкер. Но противник, конечно, понятия не имел, какой скоростной штуковиной являлся его экзоскелет.

Ведич развернулся и кинулся бегом. Требовалось успеть скрыться за следующей сопкой до того, как враг поднимется на эту. Но ведь пока все шло по плану. Пришлые не продолжили движение, а ввязались в драку. А ведь задержка и являлась искомой целью, ради которой он затеял стрельбу.

Весь дальнейший расчет базировался на том, что средства разведки противника все-таки хуже, чем у него. Хотя полной уверенности не имелось. Если перед ним простые вольные сталкеры, тогда вполне может быть. А если это егеря, то они, так же как и он с Глюком, снаряжены в дело Ковчегом… Но другого плана не наличествовало.

Запыхавшись только от волнения, Ведич отмахал почти полтора километра по кругу. Где-то в другой стороне он улавливал датчиками шумы стрельбы и новые разрывы гранат. Похоже, возвращающиеся домой «зеленые» решили разгрузить подсумки от сэкономленных боеприпасов. Однако они тратили их абсолютно впустую. Ведич уже заходил к месту их остановки с обратного ракурса.

Приподнявшись над автонами на выдвижных конечностях, он с удовольствием заметил полеживающую недвижно «Бульку». Поблизости от нее остался лишь один боец. В менее щепетильной ситуации его можно было запросто порешить. Но требовалось совершенно не это. Ведич стрельнул из ИПК. В двух метрах от чужого воина тут же испарилось килограмма три снега. Облако блестящего пара смотрелось просто великолепно. «Зеленый» явно струхнул не на шутку. Правда, он не угадал направление, с которого действовал Ведич. Его легкий «импульсник» стал полосовать окрестности градусов на девяносто в стороне.

«С такими ребятишками воевать вполне можно, – удовлетворенно подумал Ведич. – Можно даже делать это вполне экономно». Он решил подождать, пока стрельба замолкнет совсем, а уже потом дать им новый повод для суеты. Время работало на него.