Текст книги "Записки везучего попаданца (СИ)"

Автор книги: Фарход Хабибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Товарищ полковник, пробиться к своим не имеем возможности, из двух батальонов, имевшихся у нас, до наших дошел бы только взвод. Далеко и опасно, не думаю, что мы имеем право терять бойцов, тем более тут в тылу немцев, мы уже положили их почти полк неприятеля, плюс танковый батальон их же в довесок. Теперь начнем активные диверсии, попробуем перерезать транспортные пути, чтоб враг захлебнулся от недостатка необходимых припасов.

– Логично старлей, логично, пусть уставу противоречит, но это более реально, и более необходимо. У меня есть к тебе предложение.

– Да товарищ полковник.

– Расслабься, говорю, и давай просто Иван Анисимович я. Так вот Каримов, предлагаю, что бы, не было разброда среди красноармейцев, взять командование на себя. Но чисто свадебным пока генералом, ты пусть и старлей, но справился не хуже майоров. Ты станешь начальником штаба, но так-то командуешь всем сам, я тебя как бы званием прикрываю, как же так командир дивизии да старлей.

– Да мне кажется, вы правы, а то уже некоторые красноармейцы и командиры смотрят уже с неодобрением. И за то, что не прорываемся к своим, и про то, что старлей командую почти полком.

– Ну вот и молодец, а я пока пригляжусь к вашему быту, да и Онищук мне твой понравился, геройский парень, а когда там в крепости в атаку немцев твоих повел Бернхардт, мы же не знали, что они теперь наши, ох и испугались, думали к фрицам помощь подошла. А это оказывается к нам помощь, и расчесали они австрийских фрицев. Бернхардт ваш, тоже просто находка, теперь надо этих перекованных немцев как то прикрепить к РККА.

– Это как Иван Анисимович, записать в списки РККА, что ли?

– Нет, Каримов, типа повязать кровью, что ли.

– Так мы уже, – говорю я и передаю полковнику пачку фото, расстрела непримиримых нациков, – все они фото видели, и знают Иван Анисимович, что назад дороги нет.

– Ну, все, я думаю молодцы, чаще используйте их, что бы крепче привязать, да и пропаганду и агитацию не забывайте. Ведь шантажируемый боец воюет хуже сознательного, надо им рассказать об идее коммунизма, о том, как живет наша страна, и т.д.

– Да, тем более ими командует Бернхардт, старый коммунист с времен гражданской войны, и Эрисханов, сын старого партийца, они уж воспитают, им я верю.

К тому времени пришел час обеда, и старшина пригласил нас на кухонную поляну, где за столом со скамьями уже сидели товарищи командиры (правда, не все). За обедом (чем вермахт послал) все перезнакомились с Иваном Анисимовичем. И я представил его как нового командира ДОН-16, правда это, не всем понравилось, Онищук, Эрисханов, Ивашин и Абдиев скривили рожи, ну ничего потом объясню им, что и как. Иван Анисимович представил меня как начальника штаба, тут физиономии моих друзей наполовину исправились.

После обеда Бернхардт и Старыгин ушли в лес, посекретничать, меня погнали, мол нечего молодой шелупони под ногами рассекать. Ну и я пошел к Онищуку, туда ж собрались все остальные, ну те, кто кривил лица от нового командира. Братве объяснил я рамсы, что за классный дядька Старыгин, и т.д., в результате взаимопонимание было достигнуто.

Затем вместе мы прошлись по госпитальной поляне (язык не повернется назвать ее полянкой, да прям полянище). За прошедшую половину суток многие крепостники уже начали приходить в себя, заблестели глаза и более радостными стали лица. Правда нормальную жрачку дохтур наш пока запретил им пока давать, и бедняг кормили облегченным вариантом. Наваристым бульоном из коровы (бульон второго дня), овцы и трех кур (бульон третьего дня) ререквезированых у полицаев, сучье племя сразу на месте было интегрировано в мировую экономику (замочили сук). Коняшку освобожденного из полицаячих рук, оставили пока вместе с подводой, на бульон третьего дня (хотя нет подвода, старшина говорит, невкусная попалась).

Ох, натерпелись ребятки, из 21 июня, райской советской жизни, бац и сразу транзитом в ад 22, но ничего, они и так уже немчуре на орехи дали. И теперь защитники крепости обстрелянны, непримиримы, и злы к немцам, теперь настучат по жопе и другим выступающим частям вермахтунам. Шли мы вроде, специально не направляясь куда, а инстинкт вывел к огороженному углу полянищи, вот сука инстинкт, там оказывается, человек двадцать женщин-военнослужащих было, из крепости, вот инстинкт туда на автопилоте и привел.

Тут навстречу выходят из-за огороженнности две девушки, и у той, что повыше такое знакомое лицо. Кстати пока я сюда попал, мне было 38 лет, а тут 28 (по документам смотрел), перенос скостил десятку мучительно прожитых лет. Та из девушек, что повыше так похожа на мою Маняшу, я аж от удивления сказал:

– Маняша, ты?

– Фархоооод, – и Манька шандарахнулась в обморок, еле успел ее поймать, чтоб о землю не брякнулась.

Остохренеть, это она, нашла меня в 1941, МОЯ МАРИША.

У Онищука с другими командирами, глаза стали квадратными, затем треугольными и после стадии пятиугольников, снова приняли вид нормальных человечьих глаз.

– Мань, Маняша, Машенька, – говорил я прижимая ее к себе, – Мань как ты нашла меня?

Маня открыла глаза, осмотрела всех вокруг, потом внимательно меня, и сказала:

– Фарход, любимый, как же я по тебе соскучилась.

Товарищи командиры синхронно выполнили команду кругом (понятливые ребята), и мерным солдатским шагом свалили нахрен, менее понятливая подруга Мани стояла рядом с разинутой пастью.

– Глафира иди, я потом приду, – сказала Маша, приходя полностью в себя, и Глафира сбрызнула с горизонта.

Маня оперлась на мое плечо, и я повел ее в ближайшее укромное место ведь нам надо много чего рассказать друг-другу.

Я ей рассказал все, что пережил за эти дни, и настала ее очередь колоться. Вкратце она сказала, что прождала меня до 28 июня, и рванула обратно в Ленобласть, к своим налогоплательщикам (местами злостным налогонеплательщикам). И уж там злясь и ненавидя меня, жила до 2 июля, когда плойка (электрофигня которой кудрявые выпрямляют волосы, а прямоволосые кудрявят) шваркнула ее током. Опомнилась уже тут, в крепости, и успела денек провоевать, а третьего мы напали.

Потом до вечера мы говорили с ней, я не хотел ее отпускать, да и она не горела желанием уходить, потом уже в темноте, мы опомнились и пошли к людям. Поужинав, чем вермахт послал, мы с Маней улеглись спать в кузове опель-блитца, согнав оттуда чрезвычайно шустрого и предприимчивого бойца. На этом кончился этот день, и я обрел мою Марию уже в 1941 году.

5 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)

Проснулись оба одновременно, вот что значит встрече за сотни км и десятки лет. Машуня видимо сил-то понабралась, аж целоваться полезла, ну и как противиться женщине, я чо псих? Но дальше пойти я ей не разрешил, все-таки она и ее новое тело пережило ужас Брестской крепости, пусть сперва немного окрепнет, а там и видно будет.

Проводил ее до женского расположения, кстати, там уже встретили с «типа всё понимающими» улыбками, Глафира значит языком промассировала уже органы чувств подруг, да и пропажа Машундры на ночь, тоже не осталась незамеченной.

Машуня прошла к своим, а я рванулся на пробежку, любовь любовью, но нафиг я ей без здоровья-то, вот тото и оно. После пробежки попросил Прибылова полить воды, этот не хулиган типа Эрисханова, и полил отлично благородно, за что в ответ я полил ему. Потом пошел в командирское лежбище (шалаши только для крепостников). А тут нас ждал завтрак, кстати, старшина давно не справлялся, и ему поначалу помогали два бойца, а теперь с наплывом личного состава, еще трое ему помогают.

После завтрака, Анисимыч собрал нас и пропесочил, новый командир ДОН-16 нагнул нас всех, и был прав.

– Какого кандибобера, товарищи командиры вы не озаботились, постройкой хотя бы шалашей? Почему красноармейцы, вторую ночь спят на свежем воздухе, а вдруг пойдет дождь? У нас и так около 300 раненных и больных, из крепости, тем более мы на территории врага. Вдруг гитлеровцы начнут поиски именно здесь? Думаете, они ничего не сделают за деблокировку крепости, и за уничтожение двух батальонов 45 пехотной дивизии?

Потом Анисимович блеснул знанием нелитературного русского языка, и облил нас перлами русского матерного. Причем ни у кого претензий не было, по делу все, а некоторые даже восхищались, вон Онищуку мат как коту сметана.

Потом он погнал каждого командира с задачей понастроить шалашей. И командиры рванули каждый к своему подразделению, с Анисимычем остались лишь я да Бернхардт.

– Ну что, старлей, обиделся? – спрашивает Старыгин у меня.

– За что товарищ полковник, вы правы по всем параметрам.

– Прежде всего, боец должен быть сытым, выспавшимся, вооруженным, обученным и с силой воинского духа. А после ночевки на улице думаю с этим не очень, или я неправ.

– Да согласен, потому вы полковник, а я пока всего старлей. Звания же, не только за выслугу лет дают, а еще и за опыт.

– Хватит льстить, старлей, лучше расскажи о своей службе тыла, то есть теперь о нашей.

После моего ответа, полковник начал матерится по новой, используя все возможные и невозможные законы и диалекты языка.

Краткий смысл его едкого монолога, в следующем:

Какого хрена у вас нет службы тыла, и все положено на русское авось, да небось.

Ну и вывод из всей этой тирады, был таков: надо срочно назначить начальника службы тыла, и нет ли у меня на примете никого.

–Товарищ полковник, у нас в основном строевые бойцы, товарищей из интендантов и других тыловиков, только старшина да два повара. Может среди ваших, есть кто, интендантского склада ума?

– Да невеста твоя, интендант третьего ранга, ну боец Машкова, а ты что, не знал?

– Знал, но как то не подумал, я то ее знаю со стороны человеческой, а со служебной вам виднее.

– Да, она справится, я знаю.

Потом приказом командира дивизии полковника Старыгина, интендант третьего ранга Мария Машкова утверждена в должности, начальника службы тыла ДОН-16.

И эта сволочь, новоиспеченная начтыл, начала нагинать нас, сгребла все, что мы нажили непосильным трудом, под себя, и оружие лишнее (для нас-то оно не лишнее), и жрачку, и запчасти, и даже горючку.

Даже патроны, которыми были набиты у нас все емкости, подвергла учету, и лишнее отобрала. Уууу язва, все конец привольной партизанской жизни, теперь все кранты да здравствует устав блин. Она наложила свою интендансткую лапу даже на форму снятую с мертвых немцев, да однако.

Пока суд да дело, поспел обед, и даже крепостникам наш главмедикус разрешил чуть плотней поесть, по банке тушенки на четверых. Не шикарити конечно, но им много и нельзя пока. Ну а нам-то можно, раньше рубанули бы от пуза, так эта Машкова, и тут нагадила, порционы разграничила, чуть ли не по граммам, хорошо микровесов нет, и повар на глаз дозирует.

После обеда продолжилась работа по шалашестроению и шалашемаскированию, сверху немецкий летун узырит лишь заросли теперь. Ну и хрен с ними немцами, у нас реанимация-реабилетация бойцов из крепости, пусть сил наберутся. Дня через три они будут в норме, и полетят фрицевы клочки по закоулочкам. И капитально полетят, ребята прошли огонь, воду, медные трубы и кое-что покруче, например ад Брестской крепости.

К вечеру, все были без задних ног, и наскоро поев, легли спать, зато теперь в шалашах, сами бы наврядли управились, но некоторые более быстро укрепившиеся крепостники стали помогать, ну и в результате у всех была крыша над головой, а полкан – новоявленный командир, собрал снова комсостав. И несмотря на то, что шалашестроением занимались все ходячие, мы командиры тоже не утерпели и поработали со всеми. Мечтали уже о постели, но не тут-то было, пришлось идти на совет, командир части это не мать родная, может и нагнуть и отыметь во всю силу устава РККА.

На совещание речь шла, об утверждении командиров подразделений и служб со стороны полковника, он утвердил среди старичков всех бывших до того дня командиров. Затем из крепостников, так же разделил по специальностям и тоже назначил командиров, тем более знает их всех очень хорошо. Потом попросил всех командиров ночью, и до 10 часов завтрашнего дня подумать о том, как нам дальше быть. Ну и пожелал спокойной ночи, и мы рассосались, я намеревался опять с Машуней в Опель-блитц, но она меня послала, ей там с бумажками еще часа три возиться. И пошел я несолоно хлебавши в наш шалаш, где богатырски хором храпели Эрисханов с Онищуком, пришлось им по пинку отвесить, а то демаскируют и спать не дают, так своим храпом и гитлера разбудят. Так они еще и до Рузвельта дохрапят, вот я их и перевел лекими полупинками в беззвучный режим. Ну и сам самоперевелся в спящий режим.

6 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)

Проснулся, рад конечно до … ой, ну в крайней мере радостно проснулся, чувства переполняют, просто сами подумайте. Помог почти полку предков не умереть страшной смертью от голода и унижений, да я согласен многие погибли потом, но погибли геройски и не напрасно, а смерть за родину это подвиг. Вот при деблокации Брестской крепости, 21 боец погиб, но погибли, выполняя боевую задачу и выручая товарищей, а не от голода, холода или экспериментов в лагере военнопленных. Опять же гитлеровцам подляны мастырим, и тоже больше полка их уже навалили, смотришь и им под Москвой (ну или для разгрома второй ударной) как раз этого полка и не хватит. А еще Манюня нашлась, явилась ко мне из прекрасного далека, короче дела на мази на все 360 градусов.

Как всегда пробежка, причем с Маней, товарищ начтыл тоже здоровье решила сохранять, правда, потом в укромном месте минут пятнацать целовались. Так врачи говорят поцелуи, тоже жизнь удлиняют, вот мы и наудлиняли ее на всю ивановскую. Потом завтрак, начмед разрешил уже банку тушенки крепостникам на двоих, и те рубали немецкое мясо, аж трещало, не только за ушами, но и ваще треск по всему лесу стоял.

После завтрака полковник опять собрал начсостав, и пока мы рассаживались на поляне, вокруг него, чето то там черкал в записной книжке. (где он ее тут отыскал?)

Начал он с того, что похвалил нас за вчерашнее стакановское шалашестроительство, но потом призвал и впредь, заботится о личном составе. Затем расспросил Шлюпке о новых пленных, в крепости нами были захвачены 12 австрийских гитлеровца. Бернхард признал одиннацать из них как подходящее пополнение, а унтер признал нацистско-озабоченным, и неизличимым. Елисеев предложил испытанный метод, пусть одиннадцать новеньких вылечать унтера от нацзаразы порцией свинцовых пилюль по разным частям унтеровского организма. Факт лечения снять на фото, и потом этими фотками держать новообращенных за яйца, предыдущие пленные замараны уже нацистской кровью, и помогут воспитать новых. Предложить всем немцам советское гражданство, и развести среди них политработу, чтоб из коричневых их перекрасить в красный цвет, тем более все работяги, ни одного ни фон барона, ни буржуина. То есть почва для коммунистической пропаганды есть, вот и поручил в результате полковник Шлюпке и Эрисханову поработать на этой ниве, оба не в отказе. Первый правоверный коммунист, у второго чисто спортивный интерес.

Затем настала очередь Елисеева, и полковник, утвердив его назначение начальником особого отдела дивизии, попросил усилить работу по контрразведке, так как немцам мы бока намяли, они теперь засылать будет стахановски засланцев, потому не следует Елисееву хлопать ушами и другими частями тела. Кстати все по делу, а то расслабится наш красный гестапер, тут абверы и засунут нам агента. В подчинение Елисеева пошли 12 НКВДшников (и от ДОНцев и от крепостников, короче все, что были) и десять погранцов.

Потом Старыгин утвердил назначение Онищука начальником дивизионной разведки, помощником к нему назначил лейтенанта Листикова Игната Васильевича, из крепостных пограничников. Кроме того в разведку вошли 55 пограничников (как из ДОНцев, так и из крепостников), он так же предложил ввести немцев в разведку, но Шлюпке отговорил, так как пока идейно не готовы немцы для разведки. Три цундапа, два ганомага 251 и один опель блитц перешел в оперативное владение к разведчикам.

В подчинение к начтылу (она сидит рядом, со мной) полковник назначил двадцать человек тыловиков, в основном из крепостников. К ним так же прикрепили два грузовика, но наших, полуторку и ЗИС-5 (само собой с водителями). Раньше у нас был напряг с водилами, но 16 человек крепостников оказались водилами, правда, у половины напряг с документами. Но водить умеют, а нам документы и пофиг, разве, что фельжандармерия претензии будет иметь, но нам на них наплЯвать.

Так же теперь сформирована бронетанковая рота, ею поручили командовать капитану Арсеньеву из крепостников, рота состоит из трех взводов. В первом – легкотанковом взводе, где командует Нечипоренко только наши танки, четыре БТ-7, один БТ-5 и два Т-26. Второй среднетанковый взвод состоит из трофейных танков и Т-34, причем 3 Pz Kpfw III и1 Pz Kpfw IV (всего пять пока, может еще наворуем у немцев). И командует, конечно, лейтенант Ивашин. Ну и третий броневзвод состоит само собой из пяти броневиков, и командир тоже проверенный боей ДОН-16, Абдиев. Кроме того существует фантомный взвод тяжелых танков, у нас в заначке в районе Городка1, в лесу затарены более брутальные танки. Там две штуки КВ-1 и один Т-28. Так же им передали в роту три грузовика опель-блитц, и один MAN. У крепости, у немцев, было два танка, немцами подогнанные, что бы выкурить наших бойцов, но мы сперва их раздолбали, потом поздно было. Ну один Т-26 и один уродский французский «Сомуа», теперь их после войны пионЭры с радостным хрюканием отволокут на металлолом.

Артилеристам полковник тоже подкинул людей, из крепостников, и тоже теперь они зенитно-артиллерийская рота (ЗАР), командиром так и остался Гогнидзе, хоть он тоже на танки облизывался. У крепости немцы нам подарили целых четыре миномета с запасом мин, и теперь у нас 7 минометов (причем два из них небельверферы), три сорокопятки, и косилка (еще две ремонтируются, их добыли в крепости). То есть теперь будет три косилки, ну и мастера сразу на них решили присобачить защиту водителя и стрелка. И теперь ЗАР делится на взвод пулеметчиков, взвод минометчиков, и взвод артиллеристов. Плюс три грузовика; мерседес-самсунг, второй MAN и полуторка.

Саперов тоже прибавилось, но полковник их не превратил в роту, а в саперное подразделение при ДОН-16 (незнаю почему, все вопросы к Старыгину). Теперь их почти 80 (точнее 76 человек) и командует, конечно же, Прибылов. Они делятся на два взвода, первый фортификаторы – маскировщики, под командованием сержанта Хмельченко (крепостник), второй взвод взрывники – диверсанты под командованием лейтенанта Смирницкого (тоже крепостник).

А остальных полковник раскидал на два батальона пехоты, первый батальон под командованием капитана Ахундова (крепостник), и второй батальон под руководством майора Иванова-Затейника. Да, кстати, майор себя прекрасно показал при деблокировке крепости, и рисковал жизнью как обкуренный вусмерть. В одиночку сперва перестрелял четверых австрийский фашистов, затем еще штыком нашинковал троих, правда и сам пулю схлопотал, потом руководил боем отделения, в котором состоял поневоле (сержанта убило). Причем руководил сидя, будучи раненным, и теперь сидел с перебинтованным плечом, и по привычке (стыдно было за трусость прежнюю) пока прятал взгляд. Под его руководством командиры крепостники, а наши летуны Никифоров и Кравцов в батальоне Ахундова, командуют ротами.

Да, все остальные транспортные средства отдали пехоте, остатние байки, гробы системы ганомаг и грузовики. Оба кюбельвагена, достались, конечно, штабу, один прикрепили к Старыгину, и второй некоему начальнику штаба.

Ах да один опель-блитц поступил в распоряжение Калиткина, кроме того ему и людей подкинули, кроме пятерых девушек которых забрала в службу тыла начтыл Кожемякина, остальные пятнадцать поступили в распоряжение того же Калиткина. Вот и будет рассекать в блитце со своим женбатом.

Раздав всем сестрам по монисту (хотя вроде по серьгам надо, но уж больно щедр седня Анисимыч), он отпустил, типа отдыхайте. Я уж раскатал губу гектара на три, как полковник сплагиировал Мюллера хренась:

– А вас Каримов я попрошу остаться.

Бумс, однако, нашел полковник Штирлица (его заслала разведка, а меня будущее)

– Да товарищ полковник?

– Слушай Каримов, как ты думаешь, что нам делать?

– В каком смысле?

– Как именно воевать, у тебя до недавнего времени неплохо получалось, может, помозгуем над стратегией и тактикой.

–Думаю по-прежнему товарищ полковник уже или не пойдет, или не надолго, прокатит, немцы ж тоже не совсем убогие, поднимут тыловиков, выпишут еще части и раскатают нас как хирург аппендицит. Надо изобретать новые методы Анисимыч, пора проявлять нам, ну сперва надо раскинуть агентурную сеть, по всему региону, и ДОН-16 наверно надо разделить, на 5-6 частей. И наносить жалящие уколы, по болевым точкам фрицев, а надо будет, можем и объеденившись шарахнуть, и снова в кусты.

– Ну, я тоже примерно так и думал старлей, кстати, скоро зима, и я думаю надо готовить зимние квартиры, все-таки не Сахара, зимой будет не очень комфортно. Вот хочу подготовить четыре места, два основных и два запасных. Про основные все будут знать, а вот про запасные лишь я и ты, и спец бригада строителей из проверенных. А ты что по этому поводу думаешь?

– Да вы правы, тут не спорить надо, а наверно обдумать и разработать детали.

– Ну Каримов иди, кроме того передай Онищуку, Шлюпке, Эрисханову что бы подумали о моих словах, пусть каждый прикинет свои планы. Одна голова хорошо, а несколько лучше, тем более я знаю, что головы у вас подходящие. Все иди пора обедать, часам к трем собираемся у меня. Ах, да и танкистам-броневикам, тоже скажи, пусть подумают, чем они со своими механизмами нам могут помочь.

Вышел из командирского шалаша и пошел на обед, по дороге встретил Ивашина, у того медовый месяц с немецкой четверкой, все насладится не может. Конечно, после КВ-1 Pz Kpfw IV покомфортней будет, но одним попаданием в лоб с 800 метров КВ может сделать из панцера четверки разрозненные куски металлолома, а панцер может весь боекомплект с 800 метров расстрелять по лбу КВ и фиг чо КеВешке будет. Ну, я поручение от Анисимыча передал Ивашину, ситацию и планы обрисовал, и тот ускакал к своим танкерам, фу как несолидно, красный командир танкист, а скачет как паршивый итальянский оккупант.

Кстати на что рассчитывали эти союзники Гитлера? Всякие макаронники и эти недомолдаване, а про конкистадоров ваще молчу, и чего их Сталин после войны не нагнул, а говорят тиран, диктатор и кровопивец. Был бы на месте Сталина Гитлер, то макаронники, недомолдаване, конкистадоры и чухна весело и с песнями поднимали бы Сибирь и строили бы БАМ до морковкиного заговения. А и потом Гитлер фиг бы выпустил, а устроили бы им Освенцим, и перегеноцидили бы нафиг всех. А Сталин пожалел, немцев нагнул капитально, а остальных так на полпалки отымел и отпустил в приятном неглиже.

Прихожу в шалаш начштаба, а там сидит товарищ начтыл, накрыла стол, то есть пол скатертью самобранкой, у меня глазки стали напоминать отверстия дул 152мм гаубиц.

– Маняша, что случилось? Что за праздник? – каждый мужик на моем месте заподозрил бы какую то подляну.

– Товарищ начальник штаба, просто сегодня 6 июля.

– И что, мы отмечаем день мятежа и трындеца левых эсеров Мань?

– Ща товарищ начальник штаба получит в лоб сапогом от начальника службы тыла, а ну мозги разуй, что тебе напоминает шестое июля 2007 года.

Мозги разул, но нифига что-то в них не блестит, ваще мозги говорят, что там закрыто на переучет.

– А Мань вспомнил, сегодня день рождния твоей мамы?

Не попала, сапог просвистел в десятке сантиметров от моей головы, видимо я тоже не попал, в дату.

– Машундра слухай сюда, а ну хрюкай что за дата, а то не посмотрю на летающие сапоги и всю жопу напинаю. – и в голове прояснилось, мыж познакомились с ней 6 июля 2007, едрит мадрид, барселона-картахена.

– Ты, что серьезно не помнишь подлый начштаб?

Делаю, вид, что я прикалывался:

– Мань, как же я могу забыть, этот день, сегодня же ровно пять лет (с поправкой на 71 год) как бог подарил тебя мне, – и скосив глаза смотрю на Маню, она растаяла и течет как лава (как это крапивное племя любят пафос и лесть).

Машуня, растеклась по шалашу, как лесной пожар в сухой тайге, и подойдя обняла меня и присосалась к моим губам круче чем Дракула к жертве. Ох и молодец я, не вспомнил бы, были бы кранты. Зато теперь почет уважение и может секс обломиться, хорошая штука блин память. Потом мы покушали и сидели, целовались, но не более, не в центре же лагеря, днем этим делом заниматься, люди же туды-сюды бегают, да и шалаш без дверей.

Ну все хорошее кончется, причем чем оно лучше, тем скоротечней, и пошел я собирать озадачивать командиров, начтыл увязалась со мной. Сперва нашли разведко-немецкое трио, Онищук, Эрисханов и Шлюпке, сидели и обсуждали что-то, скорей всего новую подляну вермахту. Я им, конечно, обломил, сразу озадачив их, сперва вводную дал, передав слова полковника, затем его задание. Этим фантазерам только дай волю пофантазировать, вот они и отфутболив меня с Маней, начали опять галлюцировать, придумывая статегические мегагадости гитлерчатам.

Тут к Маше подбежала ее замша, да та самая Глафира, и утащила Маню по своим крысиным (вещественно-довольственным делам), и я гордо в одиночестве почапал, к шалашу, может, чо придумаю, по заданию Анисимыча.

Plenus venter non studet libenter, что значит – сытое брюхо к учению глухо. Оказывается к размышлениям это относиться так же. Вот и валяюсь, думаю, типа Роденовский мыслитель, только не голый, и не сижу в извратной позе как тот каменный умница, а все равно ничо в бошку не лезет.

Какую же стратегию нам взять за модель действий ДОН-16. Мудохать всей дивизией немцев по тылам круто конечно, но как говорят все вокруг, это ненадолго. А если взять за тактику кисть руки? Когда надо бьем пальцами, или вообще одним, а когда надо кисть сжимается в кулак, и хренась в лоб. Только надо для этого связь иметь, и очень хорошую, кстати рации есть трофейные, да и на танках некоторых есть, тем более связисты у нас жиреют от безделья, нам же их не на мясокомбинат сдавать. Пусть помаракуют, что и как, тем более шифров не надо, будем на языках малых народностей СССР, переписываться, пусть абвер все рога сломает, пытаясь расшифровать, например калмыкский.

Но мы пока тут слепы, и мочили тех, кто попался, в ненужное время, в ненужном месте. Значит надо развить агентурную сеть, но как? Наших бойцов заслать? По-моему поздно уже, немцы уже создали подбундесовское самоуправление, и полицаи нового человека сразу заметят. Значит надо вербовать из местного населения, возможно даже из полицаев, а как им потом нам инфу доносить, с интернетом пока катастрофически туго, да и традиционная почта не выход. Тайники, дупла – почтовые ящики, агенты, значит, будут закладывать, а почтарь-партизан вытаскивать и передавать командирам.

Теперь о том, что делать, полицаев отстреливать, дело конечно хорошее, но какая от этого польза обескровленной РККА, от этого. Увы, никакой, ну поматерятся немцы, ну назначат новых, ну даже если ни одного полицая в окрестностях 500км не останется. СССР от этого ни тепло, ни холодно, СССР сейчас нуждается в ослаблении напора гадов.

Итак, следует что, ждем момента, собираем кулак и бац в тыкву, то есть, например мост расхерачим, да еще, если и с колонной, ваще, за такой ништяк СССР спасибо нам скажет. Но немцы тоже могут по жопе напинать, за такие ништяки, да и мосты давно под охраной. А если подвезти небельверфер, и потом зафигарить весь боекомплект в мост? Да это идея, но недалеко уйдет, потому, как выстрелы кончатся и все, небельверфер станет связкой труб на колесах. Или по почте заказать в Берлине выстрелы к, небелю, да наврядли эти жопошники нам перешлют мины.

Зато два три моста херакнуть сможем, а может и больше, да и от каждого раздолбанного моста пользы больше, чем от сотни полицайско-оккупантских тушек, да и вони меньше.

А почему, в голову ничего креативного не придет, а?

Вообще-то, почему бы на станцию не напасть? Стволов у нас больше чем у барбоски блох, и снарядов дохерашенно, а там и подляну сделаем, прибарахлимся же опять же. Но опять это одноразовый план, а полковник просил модель действий.

Ломал голову до упора, но и голова ни фига, не сломалась, да и придумать ниче не смог, все в голове проделки партизан (про которые читал давно) вертелись, и нихера нового. Кретивность или отказала, или сломалась или просто временно недоступна.

– Товарищ старший лейтенант, – зовут меня, пора к полковнику, и я встав и поправив форму, поскакал к командиру.

Там уже собрались почти все, и танкисты и разведчики, и остальных тоже вызвали, короче все отцы-командиры были в сборе, даже мать начтылша, одного меня не хватало до полной коллекции.

– Разрешите войти?

– Давай Каримов, – и Анисымыч показал место рядом с собой. Приятно.

И полковник стал толкать речь, причем речь толковую, о том, что собрал нас, что бы решить нашу судьбу. И решать нашу судьбу будем мы сами, и каждый предложить должен свой вариант судьбы ДОН-16.

Первым выступил Онищук, конечно кому еще. И в свойственной лишь ему манере предложил. В боевом порядке всей дивизией, выступить к госгранице, там пойти вдоль границы отрывая оккупированную территорию СССР от бывшей Польши. То есть, взрывая все мосты и переправы, и идти вперед, несмотря на потери. Потом на территорию Украины, и тоже рвать связи, покуда хватит сил. По пути прихватывая наших пленных, и трофеями их вооружая.

Полковник записал предложение в свою записную книжку, и предложил обсудить все предложения вместе, в конце, а теперь выслушать предложение кого нибудь другого. Руку поднял Иванов-Затейник бывший трус, а теперь геройский парень и командир пехотного батальона.

Майор предложил рейд хаотичным зигзагом, тоже в составе всей дивизии. То есть в боевом порядке идем скажем в Городку3 и через 70 км, резко поворачиваем на 60 градусов, идем 50 км и резкий поворот в другую сторону на 120 градусов. Само собой, что по пути мудошим все, что движется, и не движется. Гарнизоны, склады, колонны, само собой одиночек полицаев и т.д.

Полковник записал и это предложение, и предложил другим тоже быть поактивней. И тут начтыл ошарашила всех, мы-то думали у нее чисто военно-крысиный характер, а она выступила с предложением.

Человек начиталась Яна (или Ильясова) и предложила широкое использование тактики Чингисхана. То есть небольшая группа застрельщиков нападает на немецкий гарнизон, или колонну, и напинав слегка жопы, двигают булками оттуда стремительно. Немцы обозленные потирая жопень рванутся за обидчиками, а в засаде танчики и броневички с пушками минометами ждут. Немцы подходят в нужную точку, застрельщики растворяются в лесу, а засада начинает зверски насиловать немцев. Вот такой план. И это не одноразовое деяние, а использовать почаще. Чингисхан в юбке.