Текст книги "Будущее мозга. Как мы изменимся в ближайшие несколько лет"

Автор книги: Факундо Манес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Великие мужчины и великие женщины

В последние десятилетия мы наблюдаем настоящую революцию в сфере получения и распространения знаний. Фундаментальным фактором, послужившим данному прорыву, стала работа в междисциплинарных командах, а также технологические разработки. Каждый день средства массовой информации знакомят нас с новыми необычными достижениями в биологии и медицине, рассказывают нам о суперботах, беспилотных летательных аппаратах, все чаще появляющихся над нашими головами, машинах, управляемых при помощи компьютеров. Все это было бы невозможным и недосягаемым без упорной работы команд, которые проводят исследования, ищут доказательства, публикуют данные, подвергают себя неустанной критике. В этом и заключается главная миссия науки. Донесение новой информации до общественного сознания должно быть одним из основных элементов научной теории и практики. Диалог между обществом и наукой все чаще признается не только правом, но и обязанностью последней.

Поддержка, просвещение и предоставление обществу возможности признавать и использовать свой умственный потенциал на протяжении всего периода развития имеет решающее значение для благополучия общества в целом и каждого человека в отдельности. Мы всегда говорим, что чаще и больше всего мы используем, сохраняем и наделяем смыслом и значением то, о чем больше всего знаем. Самым простым наглядным примером является факт того, сколь важное влияние на здоровье населения оказывает распространение информации. За последние годы уровень детской смертности снизился во всех социальных группах. Даже очень бедные семьи сегодня сталкиваются с меньшим количеством детских смертей, чем семьи, переживающие аналогичны финансово-экономические условия десятилетие назад. Главными факторами стали углубление знаний, позволивших разработать новые вакцины и лекарственные препараты, улучшение системы здравоохранения в целом, а также информирование о возможных мерах и способах профилактики.

Другой ключевой момент заключается в том, чтобы пробудить интерес к задачам и развитию науки среди молодежи (равно как среди людей любых возрастов). В этом смысле знакомство с теми, кто погружен в науку и с усердием и страстью направляет на нее все свои усилия, порождает ощущение сопричастности и взаимопонимания у тех, кто только встает на путь профессионального развития. Расширение познаний о науке позволяет понять, что ее создают ученые умы и что учеными не просто рождаются, а становятся благодаря образованию, преданности делу и стремлению к своим мечтам.

Следуя этому духу, мы хотели бы в нескольких словах вспомнить три имени и три истории жизни великих мужчин и великих женщин. Как нам кажется, это позволяет связать науку с определенной долей традиции романтизма, поскольку они представляют собой целую эпоху (каждый свою собственную) и сами по себе выступают как важное связующее звено между тем самым временем и настоящим моментом.

1. Жизнь Марии Кюри является образцовым примером страсти к науке и знаниям. Сделанный ею огромный вклад в развитие науки того времени – открытие полония (названного в честь ее любимой родины) и радия – сегодня находит свое применение, в частности, в методах проведения визуальных исследований, рентгеновской диагностики, профилактики заболеваний, которые способна выявить только современная радиология. Научная деятельность стоила ей жизни, поскольку радиационное облучение, полученное во время проводимых исследований, спровоцировало серьезное заболевание, которое привело к ее смерти во Франции в 1934 году.

Она родилась в Польше в 1867 году. Ее жизнь вдохновляет той силой воли, с которой Мария Кюри преодолевала возникающие на ее пути препятствия. Начало ее карьеры в науке было непростым. Ей пришлось сначала посещать подпольный университет в Варшаве, поскольку женщинам в то время было запрещено получать высшее образование. Она была вынуждена эмигрировать в Париж, чтобы изучать физику и математические науки в университете Сорбонны. Мария работала гувернанткой, чтобы иметь возможность хоть как-то сводить концы с концами в чужой стране. Уже после окончания университета вместе со своим мужем Пьером она стала проводить исследования радиации. Именно Мария Кюри впервые использовала данный термин. Пионер во всем, она также стала первой женщиной, которой позволили преподавать в университете Парижа и которая не просто получила Нобелевскую премию, но и стала лауреатом двух Нобелевских премий по двум разным дисциплинам – химии и физике.

Ей приходилось работать в два раза больше, чтобы пробиться, ввиду гендерного неравенства. Сначала чтобы иметь возможность учиться, затем чтобы работать в лаборатории, преподавать и, конечно же, добиться признания. Тем не менее она никогда не почивала на лаврах полученных наград. Мария Кюри продолжала бороться за науку, открытую и доступную для общества. Именно по этой причине она отказалась запатентовать свои научные открытия. Женщина хотела, чтобы результатами ее исследований могло свободно пользоваться все научное сообщество. Движимая этой же целью – продвижением знаний, – она основала Институт Кюри в Париже, специализирующийся на исследованиях и лечении онкологических заболеваний.

2. Бернардо Усай родился в 1887 году в Буэнос-Айресе и умер там же в 1971 году. Ему выпала редкая привилегия стать первым и одним из немногих латиноамериканцев, удостоившихся Нобелевской премии в научных дисциплинах (в его случае в медицине). Подобная аномалия озарила собой появление целого поколения исследователей, получивших образование в аргентинском государственном университете. И хотя не существует единого обстоятельства или причины, которая подменяла бы собой целый ряд существующих социальных факторов, индивидуальные достижения даже таких великих мужчин и женщин становятся возможными благодаря определенно сложившемуся контексту.

С исторической точки зрения возникновение подобных условий было напрямую связано с принятием закона об общем образовании, который закрепил в Аргентине обязательное, бесплатное и светское образование. Другой важной вехой стала Университетская реформа 1918 года, послужившая моделью для стран Латинской Америки и других частей света, а также придавшая импульс для развития производства, образования и распространения знаний. И еще одним фундаментальным аспектом, внесшим свою лепту в развитие столь благоприятных условий, стали социальные ориентиры в системе ценностей, которые научный истеблишмент и сообщество в целом ставили перед собой в те десятилетия. Политические лидеры, ученые и различные представители общественности поняли, что их идеи и представления о науке могут не только питать собой научный прогресс, но и работать на общее благополучие людей.

Именно Усай стал активно выступать за проведение государством политики, которая поощряла фундаментальную науку и исследования («Не существует прикладной науки без науки, которая имеет применение»). Об этом он говорил на лекции в Колумбийском университете в 1954 году:

Менее развитым странам свойственно проявлять чрезмерную озабоченность относительно незамедлительного использования научных данных, вот почему они часто поощряют практический подход и призывают проводить только те исследования, которые имеют непосредственное применение и пользу для общества.

И что еще более важно подчеркнуть:

Те, кто руководствуется подобными критериями, забывают – и эта забывчивость имеет крайне серьезные и вредные последствия, – что все большие практические достижения в науке берут свое начало в независимых фундаментальных научных исследованиях.

Усай не только проповедовал идею важности фундаментальной науки для развития общества, но и посвятил всю свою жизнь продвижению, укреплению и распространению научных знаний. Ярким примером его деятельности в родной стране можно считать тот факт, что он сыграл одну из ключевых ролей в создании Национального совета по научно-техническим исследованиям (CONICET), целью которого является содействие развитию науки и техники в Аргентине.

Для рождения и развития новых великих людей, таких как Усай, страны должны создавать все возможные условия, чтобы подобные аномалии прошлого превращались в правило, гордость, настоящее и будущее каждой нации.

3. Оливер Сакс родился в Лондоне в 1933 году и всю свою жизнь посвятил бесценной миссии исследования и анализа. Он был ученым и писателем, но именно благодаря работе врачом-неврологом нашел свое призвание и ту внутреннюю страсть, которая и принесла ему мировую известность, – истории, переданные им от лица не больных, но живых людей, столкнувшихся в жизни с немалыми страданиями. Сакс знал, как обратить недуг в добродетель, как, пропустив его через себя, передать потом на бумаге, чтобы через эти заметки и записи бросить вызов завышенным представлениям общества о нормальности. Таким образом, он позволил миллионам узнать, что по-настоящему происходит с теми немногими, кто страдает неврологическими заболеваниями. С теми людьми, чьи переживания и чувства не выходят за рамки узкого круга таких же пациентов, как они сами или близких им людей, или врачей, лечащих их за стенами кабинетов и больниц, ученых и исследователей, которые стремятся разобраться в происхождении, характере и развитии заболеваний и по возможности отыскать лекарство.

Книги Оливера Сакса вызывали внутри нас огромное волнение. И мы все прекрасно знаем, что можем научиться большему благодаря вещам, которые трогают наше сердце и нашу душу. Вот почему через свой исключительный писательский талант такие люди, как Оливер Сакс, способны показать, что каждая вещь, каждое слово, трогающие и задевающие нас, позволяют читателю научиться сопереживать тому, кто страдает, тому, кто о нем заботится, тому, кто занимается исследованием. Он смог, как далеко немногие, стереть искусственные границы между «литературой», «научным описанием» и «рассказами из личного опыта» – сферами, которые зачастую относятся друг другу с настороженностью. И это было еще одним его величайшим достижением. Когда в предыдущих книгах мы писали о том, что сознание расширяет свои горизонты благодаря работе в команде, мы имели в виду не только людей, но и уникальность традиций, непохожесть идей, различие дисциплин. Как в искусстве, так и в науке и медицине, каждое слово является бесценным вкладом.

Оливер Сакс умер в 2015 году в своем доме в Нью-Йорке.

* * *

За долгие годы я сделал множество клинических записей. За год таковых набиралось до тысячи, а писал я их не одно десятилетие – о своих пяти сотнях пациентов из больницы «Бет Абрахам», о тех, кто находился в больнице «Младших сестер», о тысячах амбулаторных и стационарных пациентов больницы штата Бронкс. И мне нравилось это делать; мои записи отличают обстоятельность и подробный характер, а иногда, как некоторые говорят, их можно читать как роман. Так или иначе, но я преимущественно рассказчик. Я полагаю, что чувство истории, любовь к повествованию есть универсальная склонность, свойственная человеку, которая дана ему языком, сознанием собственного «я» и автобиографической памятью. Акт письма, когда все идет хорошо, доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие и радость. Он уносит меня в иные края – вне зависимости от объекта описания, – где я полностью сосредоточен на работе и свободен от способных отвлечь меня пустых мыслей, тревог, занятий. Когда я пишу, время словно останавливается. Когда посещает меня это редкое, божественное состояние ума, я могу не останавливаясь писать, пока не перестаю видеть бумагу. Только тогда понимаю, что пришел вечер, что за работой провел весь день. За свою жизнь я написал миллионы слов, но акт письма для меня сохраняет и вечную новизну, и вечное ощущение счастья, как и семьдесят лет назад.

Оливер Сакс, «В движении. История жизни»

Принципы научно-популярной литературы

Один из выдающихся аргентинских писателей детективной прозы Родольфо Уолш в предисловии к своей книге «Зарисовки в красном» указывает на то, что ставит особняком литературу подобного жанра в сознании читателя. Вопреки широкому мнению привлекательность полицейских романов заключается вовсе не в том, чтобы как можно быстрее узнать имя убийцы, а в том, чтобы выяснить, что произошло в действительности, как было совершено преступление и, главное, как раскрыть его наиболее быстрым и верным способом. Вот что он пишет:

В трех историях, представленных в данной книге, есть момент, когда читатель получает все необходимые элементы, если не для решения загадки во всех ее деталях, то, по крайней мере, для описания ключевой идеи как преступления, так и цепочки шагов, предпринимаемых для его раскрытия.

Тем самым он говорит о необходимости подключения когнитивных навыков в ситуации, когда нам уже доступны для анализа основные факты. В данном случае факты преступления. Таким образом, жанр полицейской прозы представляет собой повествование, которое выстраивается вокруг загадки, но акцентирует внимание не на скорейшем разоблачении, а на шагах и размышлениях, ведущих к нему.

Простой пример этого мы можем увидеть у самого Уолша в одном из фрагментов его короткого классического рассказа «Три португальца под зонтом (не считая покойника)»:

1. Первый португалец был высоким и худым.

Второй португалец был невысоким и толстым.

Третий португалец был среднего телосложения.

Четвертый португалец был мертв.

2. – Кто это сделал? – спросил комиссар Хименес.

– Не я, – сказал первый португалец.

– И не я, – сказал второй португалец.

– И уж точно не я, – сказал третий португалец.

3. Даниэль Эрнандес положил все четыре шляпы на стол.

Шляпа первого португальца была мокрой спереди.

Шляпа второго португальца была сухой посередине.

Шляпа третьего португальца была мокрой спереди.

Шляпа четвертого португальца была мокрая целиком.

4. – Что вы делали на углу? – спросил комиссар Хименес.

– Мы ждали такси, – сказал первый португалец.

– Шел сильный дождь, – сказал второй португалец.

– Лило как из ведра, – сказал третий португалец.

Четвертый португалец хранил мертвецкое молчание в своем теплом пальто.

5. – Кто видел, что произошло? – спросил Даниэль Эрнандес.

– Я смотрел на север, – сказал первый португалец.

– Я смотрел на восток, – сказал второй португалец.

– Я смотрел на юг, – сказал третий португалец.

Четвертый португалец был мертв. Он умер, глядя на запад.

С этого момента структура повествования начинает повторяться, вопросы комиссара и детектива Даниэля Эрнандеса следуют один за другим. Португальцы по очереди отвечают на них, и из их ответов мы все больше узнаем об убитом, убийстве, потенциальном убийце и контексте. Пока в какой-то момент детектив не произносит: «Вы убили его». Перед нами открывается ключевая гипотеза данного детектива. И история могла бы на этом закончиться, если бы ее суть сводилась к тому, чтобы просто идентифицировать убийцу. Однако ключ заключается в том, чтобы восстановить процесс рассуждений, благодаря которому было достигнуто полученное утверждение. Поэтому история, конечно, продолжается.

Одним из признанных критиков литературы данного жанра является Цветан Тодоров. По его мнению, в классическом английском детективе, наиболее известными персонажами которого являются проницательная мисс Марпл, детектив Эркюль Пуаро, отец Браун или знаменитый Шерлок Холмс, существуют всегда две повествовательные линии или две отдельные истории. Одна из этих историй связана напрямую с совершением преступления. Она повествует о событиях, случившихся в хронологическом порядке, которые нам придется реконструировать шаг за шагом на страницах романа. Убийство же или первоначальная история завершается еще до начала повествования. Тодоров поясняет это так:

Сто пятьдесят страниц, отделяющих раскрытие преступления от разоблачения преступника, представляют собой медленный процесс познания: мы изучаем улику за уликой, подсказку за подсказкой.

И именно это познание соответствует второй линии – истории расследования. Речь здесь идет уже о повествовании, которое выстраивает мост между читателем и первой линией или историей преступления. Таким образом, автор шаг за шагом ставит перед читателем когнитивную задачу, параллельно следуя за детективом во всех его гипотезах, открытиях и предложенных до этого интерпретациях фактов. Вот почему все персонажи (детективы, полицейские, судьи, родственники жертвы, случайные свидетели) вовлекаются в процесс познания, а не действия (совершающие реальные действия люди были персонажами первой истории либо в роли убийцы, либо в роли жертвы). Следовательно, читая полицейский роман, мы сталкиваемся с осмыслением фактов и событий, случившихся ранее. Сам Тодоров обращается к традиционным теориям так называемых «русских формалистов» начала ХХ века, чтобы сформулировать собственное представление о структуре полицейского романа. По его мнению, в каждом подобном литературном произведении существует два фундаментальных элемента: фабула и сюжет. Фабула соответствует тому, что действительно произошло в жизни, в то время как сюжет представляет собой повествование или литературные способы, которыми реальные события были представлены. И самое главное заключается в том, что фабула и сюжет являются не отдельными частями, а точками зрения на одни и те же факты. Иными словами, две истории являются на самом деле двумя сторонами одной медали.

«Почему, – спросите вы, – на первых страницах книги о нейробиологии мы затрагиваем столь далекую от нее тему, как полицейский роман?» Потому что мы убеждены, что понимание принципов построения данного литературного жанра позволит нам приблизиться к пониманию научно-популярной литературы.

Наука в целом и нейронаука в частности также имеют две истории, которые тесно переплетаются между собой. Мы можем признать момент научного открытия, являющегося результатом длительных исследований, проведенных группой ученых, которые, руководствуясь научным методом, воскрешали бесценные знания из работ прошлого и вели диалог с другими исследовательскими группами и своими коллегами. Но есть и другая, не менее фундаментальная часть всего этого, которая заключается в раскрытии полученных знаний.

Подобно тому, как история детективного расследования превращается в процесс познания и осмысления, научная публикация имеет перед собой фундаментальную цель распространения сведений о достижениях и новых знаниях. И в этом процессе она опирается на научную методологию и повторяет ее шаги. Тем самым она превращается в детектива, который восстанавливает цепочку произошедших событий – научных исследований, – а затем представляет его обществу. Таким образом, научные публикации становятся мостом между читателем и историей научного открытия.

Одной из фундаментальных областей, связанных с анализом изложения, является риторика. Речь идет о постижении искусства убеждения, включающего в себя среди прочего этапы составления доказательных фраз, их компоновку, поиск собственных источников аргументации, работу над языком тела того, кто выступает перед аудиторией, а также работу с самой аудиторией, к которой оратор обращается. В своем труде «Риторика» Аристотель определяет ее как способность «в каждом данном случае находить способы убеждения». Именно по этой причине риторика напрямую связана с умением выстраивать доказательную речь, которая используется главным образом в политической, правовой или академической сфере, в частности, при публикации докторской диссертации или данных научных исследований.

С одной стороны, научно-популярная литература выстраивается на механизмах риторики (как и в случае с детективным жанром), поскольку она поднимает на поверхность загадку, требующую решения: вопрос, гипотезу, которая на этот вопрос отвечает, и самое главное анализ доказательств, его подтверждающих. Решающее значение для любой научной публикации имеет то, как она представляет и выстраивает внутри себя аргументацию, поскольку именно от этого зависит, достигнет ли она своих целей, иными словами, сможет ли она убедить читателя придерживаться предпосылок, которые в ней представлены.

Все вышесказанное лишний раз подчеркивает важность, которую приобретает способ изложения. Поскольку, как мы говорили ранее, принципы научно-популярной литературы заключаются не столько в том, чтобы выявить неизвестное, сколько в том, чтобы продемонстрировать метод, позволивший прийти к данному открытию. Таким образом, научно-популярная литература также ставит перед читателем когнитивную задачу, требующую от него раскрыть некую загадку, отталкиваясь от имеющихся результатов тестов, экспериментов и данных. И, как отмечал Тодоров, читатель научно-популярной литературы должен, читая, изучать «улику за уликой, подсказку за подсказкой». Именно в этом заключается главное открытие – в том, как передаются и излагаются научные знания.

Мы уже упоминали, что строгий принцип науки основывается на следовании методу. Авторы научно-популярной литературы должны интерполировать данные и мотивировать читателя поступать так же. Таким образом, две параллельные сюжетные линии науки – линия совершаемых открытий и линия раскрытия их перед обществом – смогут соединиться в единую историю, связав между собой ученого и посредника, а вместе с ним и читателя. Данная книга является приглашением последовать за подсказками науки и тем самым открыть для себя некоторые из великих загадок мозга.

* * *

Когда я защищал докторскую диссертацию по эстетике Фомы Аквинского (тема была очень спорной, поскольку тогда в научных кругах считалось, что в необъятных трудах Аквината тема эстетики не затрагивается), один из моих оппонентов обвинил меня в «чрезмерной нарративности». Он заявил, что в ходе любого исследования серьезный ученый выдвигает массу гипотез, а затем опровергает их одну за другой, неизбежно совершая при этом множество ошибок; однако в резюмирующем исследование трактате описание процесса следует свести к необходимому минимуму, сообщив лишь умозаключения. Я же, по его мнению, описал ход моего исследования так, словно это был детективный роман. Замечание было высказано в дружеской манере, но именно оно подсказало мне основную идею: о любых научных изысканиях следует «повествовать» именно так. Каждая научная книга просто обязана быть приключенческой – этакий отчет о поисках очередного Святого Грааля.

Умберто Эко, «Откровения молодого романиста»

Человек, в его современном понимании (Homo sapiens sapiens[1]1
  Homo sapiens – видовое название человека, человек разумный. Homo sapiens sapiens, или человек современной анатомии, – обобщающее название для представителей вида Homo sapiens, внешность и строение которых соответствуют современному человеку.


[Закрыть]), появился на Земле порядка двухсот тысяч лет назад. Десять тысяч лет назад некоторые его представители перешли к оседлому образу жизни, пять или шесть тысяч лет назад стали использовать письменность. Человеческий мозг среди прочего позволил нашему виду сделать первые шаги на Луне, развивать промышленность, изобретать компьютеры, создавать шедевры живописи, литературы и музыки. Именно он формирует наши мысли, воспоминания, чувства, убеждения, взгляды, мечты и фантазии. Мозг является хранилищем наших надежд, желаний, ненависти и любви. Он отвечает за то, что мы видим, слышим, осязаем, обоняем, пробуем на вкус, за каждое малейшее движение, которое мы совершаем. Проще говоря, каждый аспект нашей жизнедеятельности осуществляется этим удивительным и уникальным по своей сложности органом.

Но как произошел этот эволюционный сдвиг от прошлого, где главную ценность для наших предков имели физические навыки охоты, к настоящему дню, в котором мы можем читать новости в интернете, отправлять мгновенные сообщения и слушать музыку в телефоне? С анатомической точки зрения наш мозг не сильно изменился за последние сто тысяч лет, и все же мы способны сегодня решать такие проблемы и задачи, которые не могли себе даже представить всего несколько десятилетий назад.

Вот об этом и пойдет речь в данной книге, а еще о том, каким наш мозг может стать в будущем. Мы намерены поднять ряд вопросов, на многие из которых пока нет окончательного ответа. Ключевой вопрос, над которым мы хотели бы поразмышлять вместе с вами, заключается в том, как технологическая революция последних лет, изменившая наши привычки и обычаи, способна повлиять на человеческий мозг. В свою очередь, научно-технические достижения, применяемые в медицине, в ближайшем будущем позволят разрабатывать и предлагать методы лечения патологий, ухудшающих в серьезной мере жизнь людей, страдающих от них. Некоторые из них связаны с возможностью создания нейронных имплантантов, которые позволят читать мысли людей, переживших черепно-мозговую травму или психологически отрезанных от внешнего мира на протяжении многих лет, и помогать им, к примеру, управлять бионическими или роботизированными протезами. Все эти новые открытия заставляют нас задуматься о сопряженных с ними важных этических проблемах, понимание сути которых поможет нам со всей ответственностью подготовиться к будущим дебатам и дискуссиям.

Кроме того, знания в области нейробиологии позволят нам объяснить многие вопросы, на которые пока мы не имеем точных ответов. Средняя ожидаемая продолжительность жизни выросла за последние годы, и мы, люди, сегодня живем дольше и лучше. Перед лицом этой новой действительности старение представляет собой один из главных социальных и экономических вызовов XXI века. Нейродегенерация представляет собой сложный процесс, детерминанты которого еще не были полностью изучены и поняты. Весьма вероятно, что это приведет к переоценке понимания «старости» и введению нового определения данного этапа жизни человека, как когда-то произошло с принятием термина «подростковый возраст».

Мы видим, что знания о различных неврологических и нейропсихиатрических заболеваниях являются одним из ключевых факторов, способствующих проявлению поддержки и понимания со стороны общества по отношению к тем людям, которые страдают (или могут страдать) подобными патологиями, а также по отношению к их родным и близким. В этом и состоит наша главная цель – способствовать повышению качества жизни каждого из нас. Вот почему последние две главы книги мы посвятили темам, которые не только помогут нам как обществу стать лучше, но и будут способствовать личному и коллективному благополучию как в настоящем, так и в будущем.

Как вы уже смогли заметить, мы включили в книгу фрагменты писем, мемуаров, дневников путешествий и автобиографий величайших писателей всех времен. В них они отразили свои страхи, страдания, радости, жизненный опыт, любовь, горе и размышления о творческом предназначении. Мы знаем эти свидетельства от первого лица, слышим сквозь них их собственный голос, как шепот признания, как отражение мысли, желания, одержимости. И они врываются в эту книгу, создавая тем самым новый хор голосов, жанров, дисциплин, намерений и эмоций, непохожих друг на друга, но отточенных в поисках смысла и в стремлении превратить их в слово, пригодное для чтения.

* * *

Много лет я считал, что письмо – это не малозначащее послание, составленное второпях и не преследующее иной цели, кроме косвенной и эфемерной информации, а обряд, посвящение. Оно столь же стояще по существу, как и творческая работа, хотя, правда, и без внутреннего напряжения, которое предполагает написание стихотворения, без этого надрыва, нетерпения, неописуемого удовольствия от метания между находкой и надеждой на поэтическое свершение. Но это всегда церемония – как бы это сказать? – в чем-то сакральная, акт, недоступный опытному познанию.

Я понимаю прекрасно, что многие письма написаны лучше огромного количества книг: возможно, сами того не зная, люди вкладывали в эти послания своим друзьям или любовникам лучшее, что в них есть. Я написал немало писем, и, помимо множества сугубых формальностей (которых невозможно избежать в большинстве случаев), я оставил в каждом из них огромную часть себя, львиную долю худшего и лучшего, что есть в моем сознании и в моей душе.

И самое любопытное, что я хорошо знаю судьбу этих писем; любовь адресатов, возможно, сохранила бы их в ящике стола, на страницах книги… Но все это мимолетно, подобная переписка, отвлеченная и лишенная литературных целей, обречена на полное вымирание, гибель. Только гениям достается терпение ученых, не желающих отступиться ни на минуту, пока они не отыщут все их письма… пусть и не всегда великие, но имеющие внизу подпись.

…Если я полностью посвящаю себя им (письмам) – хотя и знаю, что они потеряны для будущего, – не потому ли это, что, написав их спонтанно, без подготовки или каких-либо черновиков, я превращаю их в самое подлинное отражение моего существа?

Хулио Кортасар, письмо доктору Гальярди, июнь 1942