Текст книги "Импровизация на тему любви"

Автор книги: Фабио Воло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

6. Женщины и неприятности

Шел снег, время приближалось к трем. Снег в конце марта – само по себе большая редкость. Снежинки были настолько легки, что некоторые из них взлетали вверх. Но в те минуты я не мог наблюдать за ними, потому что лежал на полу в ванной. Струи воды по-прежнему падали на меня сверху, но так и не смыли кровь, которая текла из разбитой губы и носа.

Нет, я не упал.

Пока я намыливал голову, вдруг отдернулась занавеска, и в глазах потемнело. Откуда был нанесен первый удар, я не заметил. Отлетев назад, я стукнулся головой о стену. Потом последовало еще пять или шесть ударов. Когда я свалился на пол, меня несколько раз ощутимо пнули ногой. Сквозь грязную ругань донесся голос Моники:

– Хватит, хватит, прекрати, ты убьешь его.

Потом они ушли.

Лежа на мокром полу, я вспомнил слова бабушки, которая сказала мне накануне, когда я принес ей продукты и уже уходил от нее:

– Паоло, не забудь выгулять собаку, а то дедушка рассердится.

Болело здорово, но я рассмеялся. Бабушка забыла мое имя, дедушки давно уже нет, как нет и собаки… Грустный симптом болезни Альцгеймера, а я вот счел его смешным…

Спустя еще несколько минут я кое-как поднялся и посмотрел в зеркало. Губа распухла, глаз затек, из носа сочилось непонятно что. Грудь тяжело вздымалась. Дышал я так, словно только что пробежал стометровку. Во рту ощущался металлический, привкус крови. Наверное, мне сломали челюсть, подумал я и открыл окно.

Снегопад не прекращался. Весь двор был белым. Несмотря на субботу, на улице стояла удивительная тишина.

Голый и мокрый, я стоял у открытого окна, но не чувствовал холода. Я только чувствовал, как лицо начинает гореть. Мне хотелось спуститься вниз и лечь в снег… чтобы меня накрыло этой ватной тишиной.

Закрыв окно, я позвонил Сильвии.

– Маргерита еще у бабушки?

– Да, а что?

– Экстренный случай, приезжай ко мне, я жду тебя.

Сильвия примчалась ко мне сразу. Увидев мое лицо, она здорово перепугалась. С таким лицом, считала она, надо немедленно ехать в больницу.

– Что случилось?

– Сегодня суббота, а с кем я обычно встречаюсь в субботу?

– С Моникой.

– Правильно. Поджидая ее, я хотел принять душ. Когда зазвонил домофон, я не стал спрашивать, кто пришел, поскорее нажал на кнопку и побежал в ванную, оставив дверь открытой. Но Моника была не одна, с ней пришел ее жених, который здорово мне всыпал.

– Он, верно, заставил ее признаться, с кем она встречается.

– Не знаю. Я даже спросить не успел, что ему нужно в моем доме, а мог бы с ним объясниться, сказать, что все не так, как он думает. Но… сразу получил кулаком в глаз.

– Мы ведь предполагали: рано или поздно что-нибудь такое обязательно случится…

Вот почему я считаю Сильвию своей лучшей подругой. Она меня никогда не осуждает, никогда не говорит «я же тебя предупреждала», хотя на самом деле предупреждала, и не один раз. Главное, она все понимает. Понимает, что я олух, хотя я и сам об этом догадываюсь.

– Я отвезу тебя к врачу.

– Вначале я должен заехать к бабушке – сиделке пора уходить, а моя мать не может приехать, ей должны привезти новую мебель.

– Хорошо, я поеду с тобой к бабушке, а потом отвезу тебя в больницу, согласен?

– Согласен.

Мы вместе спустились на улицу. Я прихрамывал. Пока Сильвия ходила за машиной, которую оставила в стороне от дома, я прошелся по двору, покрытому еще не затоптанным снегом. Скрип снега под ногами мне безумно нравился. Скрип, скрип– это один из самых моих любимых звуков. И я сделал то, что всегда делал в детстве во время снегопада. Я задрал голову и закрыл глаза, чтобы ощутить на своем лице хлопья падающего снега, потом открыл рот и высунул язык, чтобы почувствовать вкус снежинок. Я сгреб немного снега и приложил комок к больному месту. После этого я лег в сугроб, широко раскинув руки, как мечтал сделать полчаса назад, глядя во двор из окна. То же самое я делал в детстве, называлось это отпечаток ангела. Чтобы оставить отпечаток, надо упасть на спину, а потом придвинуть широко раскинутые руки к телу – на снегу получается что-то вроде крыльев. Но, для того чтобы вышло действительно красиво, нужно, чтобы кто-то помог тебе встать на ноги, не испортив оттиск на снегу.

Вернулась Сильвия, она подумала, что я потерял сознание.

– Джакомо, – бросилась она ко мне, но я вовремя остановил ее.

– Не подходи близко, а то испортишь ангела.

– Что?

– Сильвия, подходи слишком близко. Подойди так, чтобы ты могла дотянуться до моем руки, а потом помоги мне подняться.

– А ты уверен, что тебя не били по голове?

Она помогла мне встать на ноги. Я оглянулся посмотреть на отпечаток. Мой ангел застыл в снегу. Он был великолепен.

Мы поехали к бабушке, матери моей матери. Она была больна. То есть временами она была вполне нормальная, но наступали дни, когда ей сносило крышу и она несла несусветную чушь. Меня она часто звала Альберто – это было имя моего дедушки. Когда она назвала меня Паоло, она меня рассмешила, потому что впервые так ко мне обратилась, и я не мог догадаться, с кем она меня перепутала.

В те дни болезнь бабушки усилилась. Несмотря на то что день уже клонился к вечеру, она спала. Мы сварили с Сильвией кофе, а потом, покаСильвия говорила с Карло по телефону, я зашел в комнату бабушки и сел у изголовья ее кровати. Я сидел и смотрел на бабушку. Разные мысли приходили мне в голову. Какими прекрасными полдниками она угощала меня в своем доме: хлеб с ореховой пастой, пудинги, тосты с маслом и джемом, рогалики, фруктовые соки… Наголодавшись в детстве, она старалась побаловать меня. Бабушка брала с собой пакетик с чем-нибудь вкусным и фруктовый сок, даже когда мы ходили в кино на дневной сеанс. Для нее было важно знать, что мне хотелось бы съесть. Еще несколько лет назад, когда она была относительно здорова, я навещал ее в конце недели. Так она, едва я заканчивал ужин, сразу же спрашивала меня, чего бы мне хотелось поесть на следующей неделе.

– Бабушка, я сыт по горло, а потом, это будет на следующей неделе, как я могу знать?

– Тогда я приготовлю тебе хорошую порцию пасты и, может быть, котлетки.

В детстве я часто оставался у нее после обеда, потому что моя мать уходила на работу. Помню, как я, сидел за столом и готовил уроки, а бабушка мыла посуду или прибирала в доме, после чего ложилась на диван немного отдохнуть. Проснувшись, она непременно разыгрывала меня.

– Боже мой, что же я натворила! – раздавался негромкий вскрик.

Я ее спрашиваю:

– Что ты сделала?

– Что? Я придавила подушку!

Сейчас это уже не кажется смешным, но маленьким я все время смеялся. Мне нравилась эта белиберда. Как стишок про призрак – плавленый сырок. Никак не пойму, почему он так нравится детям? «Я – призрак, плавленый сырок, иди ко мне на бутерброд…» Попробуй разберись, что к чему!

Еще я любил, когда бабушка просила меня вдеть нитку в ушко иголки, потому что у нее уже портилось зрение. Мне это было приятно – ведь когда ты маленький, у тебя не так много возможностей принести пользу взрослым. Если я видел, что она смачивает нитку слюной, чтобы сделать ее более плотной, я вдевал ее с другого конца – мне было противно прикасаться к обслюнявленному месту. Иногда нитка расслаивалась и не сразу проходила в ушко. Но после двух попыток мне таки удавалось справиться с ней.

Я мог подолгу смотреть, как бабушка штопает чулки. Для этого она просовывала вовнутрь деревянное яйцо, которое медленно сползало вниз, когда работа заканчивалась.

Иногда я помогал бабушке готовить стручковую фасоль. Мне поручалось обрывать лишнее на стручках. Я ногтями отщипывал верх и низ, складывая сор на газету, которую заранее раскладывал на столе. Фасоль была вкусной, и я ее ел, хотя не люблю бобовые.

Помню, как бабушка гладила мне платки. Платки она гладила мокрыми. От них поднимался пар. Носик утюга как бы заезжал под край платка, когда разглаживались углы.

Еще было здорово, когда бабушка звала меня складывать простыни. Для смеха я всегда перекручивал сторону, противоположную той, за которую держалась она, но бабушка не сердилась – она смеялась со мной. Забавно было, когда она сильно делила свой край, чтобы лучше растянуть полотен, и я подлетал к ней, не в силах удержаться на месте.

До чего же она была терпелива со мной и как сильно меня любила… Она постоянно доказывала мне свою любовь, даже когда я устраивал глупые шутки с ногами. Я ковырялся между пальцев ног, а потом протягивал ей руки:

– Если ты меня любишь, то нюхай.

Я сидел и сидел у ее кровати и только потом сообразил: если бы она проснулась в эту минуту, мы бы могли потерять ее навеки. Увидев меня с разбитым лицом, любой испугается…

Я тихо поднялся, чтобы выйти, но тут у меня зазвонил телефон, у которого я забыл отключить звонок. Бабушка открыла глаза, мельком взглянула на меня сказала:

– Здравствуй, Альберто.

– Здравствуй, Тереза.

Потом она снова задремала, и я пошел к Сильвии. Сильвия сидела на кухне и пила кофе. Телефон в кармане снова зазвонил. Я достал его, посмотрел на высветившийся номер и сразу отключил.

– Кто это был? – спросила Сильвия.

– Мой старый приятель, будь он неладен. – Я имел в виду Данте.

– Он все еще звонит тебе? – поняла Сильвия.

– Зануданте просто так не сдается. Представляешь, позавчера я ответил, не посмотрев, кто звонит, так оказалось, что это он. Я был в туалете, сидел на стульчаке. Разговаривая с ним, я продолжал справлять нужду, а потом вышел, не спусти в воду, чтобы он не догадался, где я был. В итоге я вообще забыл ее спустить. Захожу в туалет через пару часов, а там… когда я заглянул в унитаз…

– Прекрати! Какая гадость! – прервала меня Сильвия. – Что за дурная привычка говорить что попало! Ты похож на ребенка, который радуется, сказав «какашка». Если бы тебя не поколотили, я бы тебя избила!

– А ты знаешь, я даже доволен, что мне врезал жених Моники…

– Ну, поздравляю.

– Пожалуй, это пойдет мне на пользу. Это… ну, как знак, что я должен изменить свою жизнь.

– Ты уже не в первый раз такое говоришь. Видно, думаешь о Микеле…

– Да, я часто о ней думаю. Скорее, даже не о ней самой, а о том, что она несет в себе. Как бы тебе объяснить… Люди, которых мы плохо знаем, в нашем воображении часто становятся такими, какими мы бы хотели их видеть. А можно и по-другому. Допустим, ты стоишь у светофора в толпе других людей. Кто-то тебе улыбнулся, а в это время загорается зеленый, и вы расходитесь. И у тебя создается впечатление, что это как раз тот человек, которого ты долго искал.

– Да, так бывает, – согласилась Сильвия. – Ты же еще нюхаешь ее перчатку?

– Угу.

– Тогда поезжай и увези ее оттуда. По крайней мере, попробуй. А сейчас собирайся к врачу.

– Хорошо.

Пришла моя мать подменить нас у бабушки.

– Привет, мама.

– Здравствуйте, здравствуйте. Извините за опоздание и за мой вид, но даже говорить не хочется, что за люди эти грузчики. Если бы я не осталась дома, они бы мне всю квартиру разнесли. Подумать только: они умудрились поцарапать стену, когда подносили к ней шкаф! Мне даже пришлось с ними поругаться. Боже мой, что у тебя с лицом?! – спохватилась она.

– Я упал.

– Ты уже был у врача?

– Да, был, – соврал я, – и мне сказали, что это пустяки.

– Ты уверен? Тебе ничего не нужно?

– Нет, спасибо. Нам пора идти.

– Хорошо. Как бабушка?

– Она спит.

– Пока.

– Ну, пока.

– До свидания, синьора, – сказала Сильвия.

– До свидания, Сильвия.

– Да, мама… – начал я, решив проявить запоздалое участие.

– Что такое?

– Царапины на стене – они за шкафом?

– Да, к счастью, за шкафом, так что их не видно, но я все равно разозлилась. Я хочу сказать, это их работа и они должны быть внимательны.

– Ну ладно, пока.

– Пока.

7.НОЧЬ В БОЛЬНИЦЕ

В больнице меня осмотрел врач. Ничего серьезного он не нашел, но решил оставить меня на ночь для дальнейшего наблюдения, потому что я получил сильные удары по голове.

– Как на ночь?.. Вы же сами сказали, что у меня нет ничего серьезного.

– Это, конечно, так, и вы можете уйти, но вам придется написать: «Я, такой-то, отказываюсь от госпитализации».

Я взглянул на Сильвию, она кивнула:

– Соглашайся.

Врач спросил у помощницы:

– Третья палата свободна?

– Пока да.

– Мы положим больного в третью палату, а вы, если хотите, можете остаться посидеть с ним, – предложил врач Сильвии.

В итоге мы отправились в третью палату – прекрасное завершение субботы. Перед этим Сильвия поинтересовалась:

– А что такого особенного в третьей палате?

– Там только две койки, а в других палатах больше, – объяснила помощница врача. – Вашему другу в ней будет спокойнее, хотя я в этом не уверена. Понимаете, сегодня суббота, а по субботам у нас всегда кавардак.

Честно говоря, я не очень понимал смысл моего пребывания в больнице. Чувствовал я себя неплохо, оставалась только небольшая боль в затылке, но с ней можно было справиться и дома. Тем не менее я растянулся на койке, в изголовье которой пристроилась Сильвия.

В последний раз в больнице я тоже был с Сильвией, только тогда плохо было ей. Это случилось в тот короткий отрезок наших отношений, когда мы были любовниками. Сильвия, расчесывая свои длинные волосы, вначале закидывала их вперед, а потом делала резкое движение головой, и они рассыпались по ее плечам. В тот день у меня засорилась раковина в ванной. Раковина у меня вмонтирована в шкафчик с зеркалом. Чтобы добраться до слива, мне пришлось выдвинуть шкафчик немного вперед. Расчесывая волосы, Сильвия по привычке резко дернула головой. Послышался, глухой удар. Когда я вошел в ванную, моя подруга лежала на полу без сознания.

Сейчас в больнице оказался я. Сильвия вышла купить печенье. Пока ее не было, мне на мобильный пришло сообщение «Ну и дуреха!» – подумал я, прочитав его: Сильвия в который уже раз прислала адрес Микелы. Сначала эти ее напоминания меня смешили, потом я понял: она вкладывает в них скрытый смысл. Сильвия и в самом деле считала, что я должен поехать к Микеле и тем самым изменить свою жизнь.

Вскоре она вернулась с печеньем.

– Когда ты перестанешь посылать мне ее адрес?

– Я буду посылать его до самой смерти.

– Позавчера, я не вру, я думал ней. Попытался представить нашу встречу в Нью-Йорке… Я даже не знаю, с чего начать, как поздороваться с ней.

– Попробуй так: «Привет, как дела? Знаешь, я случайно тут оказался, гулял по городу и вдруг вижу – ты…»

– Ну что же, неплохо, такое вполне может сгодиться. Я вижу, наш вечер затянется, вот и посоветуй мне как женщина: что вообще ей сказать?

– Откуда я знаю, нас же не штампуют!

– Я знаю, но тебе все же легче поставить себя на ее место. Ну хорошо… Скажи тогда, что тебя сильнее всего раздражает, в мужчинах при первой встрече.

– Я давно уже не встречалась с мужчинами.

– Но ты помнишь, что тебя в них раздражало? Погоди… Ты была просто безжалостной! Стоило мужчине произнести не то слово, не так себя повести – как ты тут же ставила на нем крест.

– Да, ты прав, но только мне это не помогло… Видишь, к чему все это привело. А потом, всегда надо учитывать, с кем имеешь дело. Человек человеку рознь. Есть умные, есть глупцы. Ты сам, между прочим, перестаешь встречаться с девушкой, если она делает ошибки в эсэмэсках или шлет их тебе слишком часто. А что ты сказал про Монику? Ты сказал, что начал с ней встречаться, потому что у нее шикарная попка. Так вот, тебе, чтобы сблизиться с девушкой, достаточно ее красивой попки, а мне было достаточно пустяка, чтобы отвернуться от мужчины…

Сильвия была права. Я готов был встречаться с женщинами только из-за бедер или красивой груди. Но мне приходилось слышать такие откровения от своих подруг: «Я давно не занимались любовью. Мне вообще трудно дается близость с мужчиной. Я могу сойтись с ним, если он мне понравится, для этого не обязательно влюбляться. Но мне мало, если он просто симпатичен…» Выходит, женская психология все же отлична от мужской.

У Моники самая красивая в мире попка, против такой не устоишь. Сильвия говорит: нельзя встречаться с женщиной только потому, что у нее умопомрачительные бедра. А я говорю – можно, и с этим ничего не поделаешь. Мне нравятся женские попки. Даже манекены в магазинах дамского белья привлекают мое внимание. Если я прохожу мимо витрины и вижу вращающиеся манекены, то, прежде чем двинуться, дальше, я обязательно дождусь появления ягодиц.

– …И потом, – продолжила Сильвия, – со мной никогда не бывало, чтобы я отшила мужчину только из-за того, что он неудачно выразился. Это ты так обо мне думаешь, но это неправда. Конечно, были случаи, когда претенденты теряли очки, но это нормально, такое со всеми бывает.

– А что за случаи?

– Например, мне никогда не нравились мужчины, которые приглашали меня к себе домой на ужин, а потом говорили, что заранее ничего не купили, и готовили на скорую руку из того, что было в холодильнике.

– О, Сильвия, прости. Ведь я именно так всегда и поступал…

– Да ты еще хуже делаешь! Приглашаешь меня к себе, заставляешь готовить из того, что есть в доме, и вдобавок ко всему я еще мою посуду, потому что ни одной чистой тарелки на кухне нет.

– Но мы с тобой друзья, тут все по-другому.

– Вот именно. Так что давай оставим эту тему. Еще я помню, что мне никогда не нравились мужчины, которые постоянно спрашивали разрешения, прежде чем что-то сделать: «Я могу с тобой поговорить? Можно тебя поцеловать? Я могу тебе позвонить?» Или те, кто говорил фразы вроде этих: «Я тебе не позвонил, потому что не хотел тебя беспокоить. Если захочешь, позвони мне сама». Мне также не нравились мужчины, которые приглашаю женщину на ужин в ресторан и при этом спрашивают, куда она хочет пойти. Я люблю уверенных в себе мужчин, у которых есть определенная цель, которые знают, куда тебя повести. Я люблю мужчин, которые хотя бы притворяются вежливыми. Я люблю мужчин, которые подают мне стакан воды только потому, что они хорошо воспитаны и им все равно, кто перед ними, я или старушка. Такие мужчины всегда внимательны. А то бывает, что при первой встрече он – сама галантность: выходит из машины, открывает дверцу и все такое, а потом у него дома почему-то приходится самой вставать из-за стола, чтобы взять соль. И знаешь, мне никогда не нравились мужчины, которые не надевали презерватив, и я должна была напоминать об этом.

– Наверное, трудно прервать ласки и потребовать надеть презерватив.

– Да, но я научилась этому.

– И этого было достаточно, чтобы они почувствовали свою вину?

– Не всегда. Все зависело от обстоятельств, но настоящим кошмаром были оправдания. Лучшее из них было такое: «У меня аллергия на латекс». Больше всего я ненавидела вот это: «Обычно я им пользуюсь, но тебе доверяю».

– Я обычно говорю, что он мне жмет.

– В таком случае ты должен сказать об этом заранее, пока еще не начал раздеваться. Но, если мне не изменяет память, ты так не говорил.

– Правильно, потому что с тобой я его сразу надевал. Это-то ты помнишь?

– Да, это я помню, но я помню также, что нам пришлось развить эту тему, потому что после первых трех раз ты больше не хотел пользоваться «резинками».

– Извини, но после третьего раза это уже не случайная связь, а близкие отношения.

Моя глупая шутка нас рассмешила.

– А как Карло удалось пройти через твое минное поле?

– В Карло я сразу влюбилась. И если я что-то и замечала, то меня это не раздражало.

– Кажется, после ваших первых встреч ты сказала, что многое в нем тебе нравилось, но было и то, что тебя раздражало… Ведь так?

– И что же мне в нем нравилось? Освежи-ка мне память.

– Тебе нравились его руки, тебе нравилось, как он улыбается, но прежде всего – это ты постоянно говорила, – что он очень воспитанный человек.

– Да, это правда. А что мне не нравилось, помнишь? Если забыл, могу сказать.

– Не надо. Тебе не понравилось, что при первом свидании он не заехал за тобой, а дал адрес ресторана, в котором назначил встречу. Тебя немного коробило, что, заканчивая телефонный разговор, он всегда говорил: «Пока, красотка». Что еще? Когда он начинал целовать тебя и давать волю рукам, ты просила его не спешить, но тебе было досадно, что он сразу же останавливался и не повторял своих попыток.

– Представь себе, я помню ту минуту, когда я решила остаться у него на ночь. Это было перед рестораном, когда он начал парковать машину на тротуаре. Он крутил руль одной рукой и не прерывал разговора со мной. Наверное, это сложно – парковать машину, а смотреть только на меня… Тогда я и поняла, что хочу его.

– Ну и ну… и это нормально? Мужчина паркует машину, а ты вдруг понимаешь: хочу, чтобы он меня трахнул. По-моему, это супер!

– Одна моя подруга часто говорила: «Если хочешь узнать, как ведет себя мужчина в постели, посмотри, как он водит машину».

– Итак, подытожим. Если я когда-нибудь встречусь с Микелой, то буду парковать машину, не отрывая от нее взгляда и держась за руль одной рукой. Отлично, в таком случае все в порядке. Теперь дай совет, как вести себя в постели?

– Да я уже и не помню. В чисто сексуальном плане мне никогда не нравились мужчины, которые спрашивали: «Тебе тожебыло хорошо?»

– Как ты думаешь, когда в постели не все получается удачно, способна ли женщина понять: так вышло, потому что это у них случилось в первый раз? Или она сразу подумает, что мужчина ни на что не годен.

– Глупый вопрос. Это и так понятно. Любовь не спорт. Есть, конечно, мужчины, которые просто не умеют трахать. Но, уверяю тебя – и любая женщина это подтвердит, – нет ничего хуже мужчины, который в постели ведет себя слишком вежливо.

– Как понять – слишком вежливо?

– Вежливый секс хуже всего на свете! Такие мужчины, перед тем как лечь с тобой, раздеваются и аккуратно складывают свою одежду на стуле. От этого у любой женщины пропадет желание. – Сильвия на мгновение замолчала, высматривая что-то в коробке с печеньем, потом сказала: – Сегодня утром, когда я отвозила Маргериту к бабушке с дедушкой, я говорила с мамой о своей семейной жизни. Раньше, когда я только намекала на эту тему, она сразу же заводила разговор о другом. Казалось, что она меня не слышит. Но сегодня утром я ей высказала все до конца с предельной ясностью.

– Ну, и чего ты добилась?

– Ничего. Я думала, мама проявит по крайней мере сочувствие… Знаешь, мы обе женщины, в конце концов… Но в итоге ничего не получилось. Она стала говорить мне, что брак всегда требует жертв, что жизнь не состоит из одних удовольствий, что она тоже не всегда была счастлива с моим отцом, но жила только ради нас, детей. Даже рассказала, как она, оставаясь одна, часто плакала. Потом она сказала, что Маргерита будет страдать от нашего разрыва, что я должна подождать, не спешить, как говорится, семь раз отмерить. По ее мнению, у нас с Карло лишь короткие размолвки, ведь до серьезных ссор дело не доходило. Все говорят мне одно и тоже! Я старалась объяснить ей, что наш конфликт возник уже давно, что это не легкая размолвка. Решение уйти от мужа я приняла не вчера. А потом я уверена, что не смогу больше любит Карло. Я словно очнулась от долгого сна и стала понимать то, чего раньше просто не могла понять. Как будто я впервые увидела свою жизнь такой, какой она стала в последнее время, и мое решение, пусть оно и далось мне с трудом, придало мне такую силу, какой я не чувствовала уже долгие годы. Я словно ожила, воскресла. И поняла, что вышла замуж за кретина. Нехорошо так говорить, но Карло на самом деле набитый дурак. И о чем только я думала?

– Хочешь скажу? Об Эдуардо?

Я назвал имя. Не следовало называть… Эдуардо был молодым человеком, с которым Сильвия встречалась до замужества с Карло. Я всегда думал, что она вышла за Карло, потому что связь с Эдуардо нанесла ей слишком глубокую рану. Этот парень просто растоптал ее. Даже наша дружба была не в силах помочь ей.

С такими людьми, как Эдуардо (между собой мы называли его Эгоардо), наверняка сталкивался каждый из нас. Эгоисты до мозга костей, они почему-то так сильно привязывают нас к себе, что мы не можем от них отделаться, пока они не исковеркают нашу жизнь. Даже умные люди попадаются на их удочку, как это было с Сильвией. Попытки Сильвии найти оправдание его поступкам и придать хоть какой-то смысл их отношениям полностью вывели ее задушевного равновесия. Каждый день она разгадала ребус, который невозможно разгадать. Я не понимаю, почему это сказал! Я не понимаю, почему он так сделал? Что он хотел этим сказать? В чем моя ошибка?И это Сильвия, которая понимает все!

– Сильвия, – говорил я ей, – ты становишься наркоманкой. Ты зависима от его мнения. Сегодня ты радуешься его похвале, а завтра готова повеситься от одного его неодобрительного слова. Разве так можно?

Но Сильвия была неуправляемой. Даже такой пустяк, как послать сообщение на мобильный телефон, превращалось для нее в страшное испытание: «Последнее сообщение отправила я, и он мне не ответил. Что мне теперь делать? – будила она меня посреди ночи. – Послать еще одно, подождать или позвонить с другого номера? Может быть, упрекнуть его, сказать, что воспитанные люди так не поступают, а отвечают сразу?»

Я был другом Сильвии, и я быстро понял одну вещь: если я стану настаивать на том, что она должна расстаться с Эдуардо, то в проигрыше окажусь я сам. В таких случаях лучше давать лекарство малыми дозами, как в гомеопатии.

А Сильвия между тем была сама не своя. Первый тревожный звонок прозвучал, когда она впервые осталась ночевать у него дома. На следующее утро она мне позвонила:

– Джакомо, я сделала страшную глупость. Я ночевала у Эдуардо, и, когда проснулась, он уже ушел на работу. Меня охватило любопытство, и я принялась искать следы других женщин. Прежде всего я искала в ванной. Я еще с вечера задумала сделать это – мне показалась слишком подозрительной раковина на кухне. Она была уж слишком чистой для квартиры одинокого мужчины, к которому никто не приходит убирать. Но я ничего не нашла.

Та Сильвия, которую я знал, никогда бы не совершила подобного поступка…

Главная проблема была в том, что они оба любили одного и того же человека. Его – Эгоардо.

Моя подруга таяла на глазах, она уменьшилась на пару размеров и полностью потеряла самообладание. Эдуардо, напротив, расцветал. Он, как вампир, питался ее любовью. Но при этом он капризничал, перепады его настроения могли напугать любого, к тому же он был наркоманом, злоупотреблял кокаином. Что тут можно добавить? Когда наконец их отношения оборвались, Сильвия была выжата как лимон. С Карло она обрела хоть какой-то покой. Я и тогда пытался объяснить ей, что решение выйти замуж за Карло – это всего лишь реакция на ее отношения с Эдуардо, но Сильвия поклялась мне, что она влюблена в своего жениха. Временами, кстати, казалось, что она говорит правду, но я все же не мог исключить вероятность своего предположения.

– Помнишь, как ты злилась, когда Эдуардо смотрел на других женщин?

– Конечно помню! Только злилась я не из-за этого. Мне было неприятно, что он обращает внимание на других женщин, но сердилась я лишь тогда, когда в ответ на мои упреки он отвечал, что ничего подобного не было. Я просто звереть начинала оттого, что он не хотел признаваться! – Сильвия погрузилась в задумчивость. – Да, Джакомо, пожалуй, ты прав, все случилось из-за него, из-за Эдуардо, – сказала она немного погодя. – Тяжело в этом признаться, но я не могу объяснить свою привязанность к нему, у меня и впрямь была какая-то наркотическая зависимость.

– А что еще говорила твоя мать по поводу ваших отношений с Карло? – спросил я.

– Как обычно, она начала с того, что вывалила на меня все свои страхи перед жизнью. Она, по сути, была и остается прислугой у моего отца. Я же вижу: они никогда между собой не разговаривают.

– А почему бы тебе не поговорить с отцом?

– Я не хочу даже вспоминать, как мой отец отреагировал на то, что моя подруга Джулия разошлась с мужем. Иначе как шлюхой он ее не называл. Я заранее знаю, что, если уйду от мужа, папа перестанет со мной разговаривать.

– Да, с семьями нам повезло. Что же делать?

– Не знаю… Мне, например, было неприятно присутствовать при твоем разговоре с матерью, когда она пришла к бабушке. Я знаю о ваших проблемах, знаю, что за женщина твоя мать, но уж больно тоскливо было наблюдать за вами сегодня…

– И что должен делать, по-твоему? Сильвия, я устал бороться.

Я произнес эти слова и почувствовал, как мои глаза увлажнились. Не хватало только заплакать! Но мне удалось сдержаться.

– Знаешь, – продолжил я, – говорить с матерью выше моих сил. Что-то сковывает меня, я замыкаюсь. Мне спокойнее с незнакомыми людьми, чем с ней. На кой черт ей скандалить с грузчиками из-за двух царапин на стене, закрытой шкафом? Можно подумать, она будет смотреть на них каждый день!

– Да, это тяжело выносить. Родители горбатились, чтобы обеспечить нас всем необходимым, но для счастья нам не это было нужно. Доброе слово, дружеское объятие, одобрительный взгляд… У меня этого не было…

– Надо что-то менять, Сильвия. Наверное, нам самим надо меняться.

– Я вот сейчас думаю только о том, как мне изменить свою жизнь, но так, чтобы Маргерита была счастлива. А ты можешь поехать к Микеле…

– При чем тут Микела? К тому же ты забыла одну деталь: она уехала не одна.

– Судя по сегодняшнему случаю, Джакомо, тебя никогда не смущали встречи с чужими женщинами. И Микела появилась вовремя – она первая за долгие годы сумела немного расшевелить тебя.

Через несколько дней после той ночи в больнице у меня созрело решение ехать в Нью-Йорк. Я точно помню минуту, когда пришло озарение. Я сидел в трусах в раздевалке спортзала и разворачивал длинный носок, перед тем как надеть его. И вдруг я оцепенел. Не выпуская носка из рук, я уперся локтями в колени и замер, уставившись в пустоту. Внутри меня пробирался чей-то голос. Он развеял туман в моей голове, и все встало на свои места. Я должен поехать к ней. Так будет правильна.

Моя бабушка как-то сказала:

– В старости живут воспоминаниями. Поэтому, пока ты молод, Джакомо, живи так, чтобы остались только хорошие воспоминания.

После этих бабушкиных слов всякий раз, когда я делал что-то хорошее или, наоборот, валял дурака, я говорил себе:

– Ладно… я расскажу об этом своим внукам.

Что бы там ни случилось, я поеду в Нью-Йорк. По крайней мере, в старости буду вспоминать, на что пошел ради незнакомой женщины… Пора накапливать воспоминания.

Я уже не в первый раз замечаю, что в раздевалке со мной происходят странные вещи. Например, я часто наблюдаю явление, механизм которого для меня совершенно непостижим. Для себя я назвал его «закон шкафчика». Все очень просто: допустим, в раздевалке тысяча шкафчиков, а в спортзале тренируются только два человека. Так вот, этот второй обычно занимает место рядом с моим шкафчиком, перед которым я уже разложил свои вещи. И переодеваться он выходит в то же время, что и я. Просто удивительно!