Текст книги "Расторгнутая помолвка"

Автор книги: Эйлин Колдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

10

Уже через несколько часов Элен осознала, какую ошибку совершила.

Эвелин просыпалась несколько раз, но даже если бы она спокойно проспала всю ночь, для Элен ничего не изменилось бы. В ожидании возвращения Николаса она лежала без сна и прислушивалась к любому звуку. Он так и не вернулся.

Уже за полночь Элен на цыпочках спустилась вниз, надеясь, что Ник пришел, но лег спать в гостиной. Надежды оказались тщетными. Несмотря на то что она ничего не ела с самого утра, Элен чувствовала себя такой беззащитной и несчастной, что мысль о еде не вызывала аппетита. Пить, однако, хотелось, и она украдкой заглянула в маленькую гостиную, надеясь, что Кэтлин что-нибудь оставила на столе. Нет, няня убрала все.

К глазам новобрачной подступили слезы, когда она увидела в центре стола свой букет из белых роз, маргариток и фрезий. Он был таким праздничным и красивым. Интересно, подумала Элен, Николас сам подобрал цветы? Если да, то у него отменный вкус. Она вздохнула: какая сумятица в мыслях!

Элен уже повернулась, чтобы уйти, когда заметила рядом с букетом коробочку в серебряной фольге. Не в силах справиться с искушением, она подошла поближе и увидела прикрепленную к коробочке карточку с тисненной золотом надписью «Элен».

Поколебавшись не более секунды, она дрожащими руками развернула бумагу и увидела кожаный футляр в виде ладьи с эмблемой одного из самых дорогих в Лондоне ювелирных магазинов. Приподняв крышку, Элен едва не ослепла: на бархатной подкладке сияло, как звезды в ночи, необыкновенно красивое колье с бриллиантами и аквамаринами.

Захлопнув футляр, она прижала его к груди. Почему Ник купил ей такой дорогой подарок. Это предложение мира? Элен с горечью закрыла глаза. Она сама все испортила! Зайдя в кухню, налила в стакан молока и в подавленном настроении поплелась к себе, тесно прижимая к сердцу коробочку с подарком. Она легла в постель и прислушивалась к каждому шороху, но, кроме призывных попискиваний Эвелин, требовавшей, чтобы ее покормили, ничего не услышала.

Утром, измученная бессонницей и тяжкими раздумьями, Элен спустилась к завтраку и увидела Николаса, сидящего за столом с утренней газетой в руках. Рядом дымился кофе и стыла яичница. Он даже не взглянул на жену, когда она вошла.

– Доброе утро,– вежливо поприветствовала его Элен.

– Доброе? – съязвил он в ответ. Метнув на нее холодный, злой взгляд, он снова уткнулся в газету.

Элен изо всех сил старалась вести себя как ни в чем не бывало. Она положила на тарелку немного омлета и тоненький тост, налила в чашку кофе. Элен улыбнулась мужу, но лицо его было похоже на каменную маску. Ничего человеческого.

– Я... Я видела,– Элен перевела дыхание,– колье, которое ты мне... Очень красивое.

– Забудь об этом,– сказал он рассеянно.

– Нет, в самом деле...

– Если ты предпочитаешь другие камешки, можешь его обменять. Или продать.– Николас не отрывал взгляд от газеты.

Элен едва не захлебнулась ядом, пропитавшим эту фразу. Ник и раньше был с нею холоден, но так – никогда. Да, по ее вине не состоялся столь многообещающий ужин на двоих, и подарок был получен совсем не так, как Ник задумал. Неужели он, ей в отместку, с ужасом подумала Элен, решил наверстать упущенное в чьих-то объятиях? Не в силах совладать с жгучей ревностью, она вцепилась побелевшими пальцами в скатерть, чтобы Ник не увидел, как дрожат ее руки. Она должна узнать, где он был!

– Ты вернулся домой только утром,– констатировала Элен, пристально глядя на мужа.

– Совершенно верно,– ответил он зевая.

– Могу я спросить, куда ты ходил?

– Можешь и не спрашивать.

– Ты... Ты спал с кем-нибудь? – слетело с языка прежде, чем она осознала, как унизила себя этим вопросом.

– С чего это ты так разволновалась? – насмешливо протянул он.– Я ведь тебе не нужен, не так ли? Или, может быть, ты все-таки хочешь меня, но у тебя не хватает честности признаться в этом? Вероятно, тебе просто

– Это что, повышает твой сексуальный тонус. Но я, запомни, Элен, я вне игры, и никогда не стану твоей игрушкой. Как хочешь используй свою привлекательность, но не смей ставить мне условий: ради твоих капризов я не собираюсь вести жизнь монаха.

У Элен перехватило дыхание от его грубой откровенности. С минуту она, тяжело дыша, смотрела в злые, ледяные глаза Палмерса. В этот момент она действительно ненавидела его всем сердцем, всей душой.

– Ты – негодяй,– прошипела она.– Грубая скотина.

Николас рассмеялся.

– Что это? Предложение мне, скотине, очередной раз продемонстрировать свое животное начало, схватив утонченную интеллектуалку Элен в свои объятия и овладев ею силой? Вероятно, это было бы для тебя наилучшим решением проблемы, потому что оставило бы в девственной чистоте твою совесть. Ты хотела бы получить удовольствие, не обеспокоив себя размышлениями над тем, что именно его тебе доставляет. Извини, дорогая, я не попадусь на эту удочку.

С силой отодвинув стул, Николас встал из-за стола.

– Я собираюсь уехать на неделю по делам,– сообщил он хрипло.– За это время ты можешь решить, когда вернешься к работе. Не могу себе представить, учитывая специфику наших отношений, как ты сможешь оставаться в этом доме дольше, чем того требует необходимость.

– А ты не хочешь признаться, что тебе нравится без конца со мной препираться и язвить?

– Нравится? – переспросил Николас, скривив рот.– Нет, дорогая, у меня это все вот где сидит,– ребром ладони он коснулся горла.– Ты сама выбрала такую жизнь. Подумай об этом. И не пытайся улизнуть, тем более прихватить Эвелин, пока меня здесь не будет. Я хочу жить вместе с дочерью и сделаю все, чтобы оставить ее у себя.

– Прекрасно! – сказала Элен, сглотнув подступивший к горлу комок.– Я пробуду здесь до твоего возвращения.– И, не в силах сдержать желание сделать Нику так же больно, как только что он сделал ей, добавила: – Поскольку, как я понимаю, ты уже нашел, с кем разделить ложе, я тоже займусь поисками.

Палмерс помрачнел.

– Только не в этом доме!

– Нет, не в этом. Я просто буду уходить на ночь, как это делаешь ты.

Николас сжал кулаки.

– Полагаю, этим счастливчиком станет твой босс? Это он – объект твоих вожделений?

Почему ему можно, а мне нельзя?!

Элен ответила с ледяным спокойствием:

– Это тебя не касается.

Долгую минуту он не отрываясь смотрел на нее. Страсть и гнев сделали его глаза черными. В какой-то миг Элен показалось, что Ник сейчас рванется к ней, схватит ее и возьмет силой, но что-то удержало его. Он резко повернулся и пошел прочь. У двери остановился и посмотрел на жену, уже полностью владея собой.

– Да, забыл сказать. Вечером того дня, когда я вернусь, я решил устроить здесь вечеринку, чтобы дать возможность моим друзьям с тобой познакомиться. Ты ведь была против присутствия на венчании посторонних! Они интересуются, почему я тебя от них прячу.– И снова скривил губы.– Если бы они только знали...

Элен гордо вскинула голову.

– А они не знают?

– Нет. И пусть все так и остается.– Сделав многозначительную паузу, Ник добавил: – Я хочу, чтобы ты вела себя как хозяйка.

Элен прикусила язык, решив не опускаться до ответной колкости. Она уже готова была смириться с сосуществованием, обещавшим и без того стать невыносимым; лишние обвинения и злоба едва ли могли поправить дело.

И все это из-за того, что она отказалась вчера поужинать с мужем. Но почему он так реагирует? Неужели только потому, что его неудержимо влечет к ней? Нет, едва ли. Такой мужчина, как Николас Палмерс, может иметь столько женщин, сколько захочет, и таких, каких захочет. И он воспользовался этой возможностью, в бессильной ярости думала Элен. Воспользовался вчерашней ночью! И будет продолжать так делать, если она не допустит его к себе.

Если бы у нее только нашлись силы уйти, предоставить ему возможность бороться в суде за дочь! В конце концов, она мать Эвелин, и у нее больше прав на ребенка. Но у нее не было для такого демарша ни воли, ни сил, и Элен вовсе не была уверена в том, что настоящей причиной ее отказа от борьбы были счета адвокатов или боязнь огласки.

Николас смерил ее вопрошающим взглядом.

– Так ты будешь на вечеринке?

– Да, Николас,– выдохнула она.– Буду.

11

Ровно через семь дней, в пятницу днем, Элен сидела в гостиной, выходящей окнами в сад, когда громко хлопнула входная дверь.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – послышался голос Николаса.

Элен набрала в легкие побольше воздуха. У нее было достаточно времени, чтобы поразмыслить, она даже успела выработать новую стратегию, которая, хотелось верить, должна привести к успеху. Время конфронтации прошло, назрела необходимость для поиска компромисса.

– Я здесь,– отозвалась она.

Послышались шаги, открылась дверь в гостиную, и перед Элен предстал муж. Он увидел ее, лежащую на диване с журналом в руке, и Эвелин, спящую в колыбельке рядом с матерью.

Стараясь спрятать радость, вспыхнувшую в ее глазах при появлении Ника, Элен смотрела на него. Взгляд Николаса произвел на нее обычное действие: заставил учащенно биться сердце и наполнил комнату какой-то особенной атмосферой тревожно-радостного ожидания, как бывает весной после грозы.

Недельное отсутствие Ника показалось Элен вечностью. Она безмерно по нему скучала, хотя и сама не понимала, как можно скучать по человеку, с которым постоянно находишься в состоянии войны.

На Элен были джинсы и тенниска, густые волнистые волосы свободно рассыпались по плечам. Она не ждала мужа так рано и собиралась к его приезду переодеться во что-нибудь более привлекательное, но сейчас была рада, что не сделала этого. Элен видела, как блеснули его глаза при взгляде на ее груди, обтянутые тонким трикотажем. Совершенно инстинктивно женщина скрестила руки на груди, словно защищаясь от опасности, и Ник тотчас же отреагировал на ее жест, скривив в усмешке рот.

Однако, взглянув на дочь, Николас сразу расслабился, стал нежным. Девочка сладко спала, с наслаждением посасывая соску.

– Она выросла,– заметил Николас, качая головой.– Невероятно. Прошла всего неделя, а она так изменилась.

Тронутая его нежностью, Элен кивнула в ответ.

– Да, и прибавила в весе,– гордо заявила молодая мать, удивляясь тому, какой оборот принял разговор. Несколько вежливых комплиментов в адрес дочери – и все! Но, возможно, это даже к лучшему, поскольку Эви была нейтральной полосой на поле их брани.

– Что-то изменилось в доме,– нахмурился Николас.

Элен промолчала.

– Эвелин никогда здесь не спала.

– Действительно, не спала.

Кэтлин всегда следила за тем, чтобы девочка находилась в детской.

Николас огляделся. На диване сидел огромный розовый мишка, присланный им из Франции, а рядом притулился оранжевый Братец Кролик, подаренный Ричардом и Харриет. Парочка выглядела довольно странно, никак не вписываясь в интерьер гостиной, но Элен была абсолютно убеждена в том, что Эви эти игрушки нравятся. Пусть говорят, что ребенок до шести недель не способен различать предметы, Элен все равно в это не верила. Может быть, другие дети и не способны, но такая умница, как Эвелин... Враки!

Николас улыбнулся, увидев медведя.

– В гостиной появились игрушки...

Элен показалось, что в ушах у нее зазвенел самодовольный голос Кэтлин: «Мы ведь не хотим, чтобы дом выглядел, как детский сад? Все должно быть убрано, по крайней мере, к приходу мистера Палмерса».

– Где Кэтлин? – внезапно спросил Николас.

Элен не чувствовала угрызений совести и смогла бы доказать, что права, но сердце ее все же застучало тревожно.

– Я ее уволила,– спокойно заявила она.

Николас взглянул на нее так, словно не поверил своим ушам.

– Что ты сделала?

– Уволила ее.

– Не можешь ли ты объяснить, за что?

– Конечно, могу. Я не согласна с ее методами воспитания детей.

Он удивленно приподнял брови.

– А себя ты считаешь специалистом? – Голос звучал ехидно.

– Кое в чем я неплохо разбираюсь, Николас, а в том, что касается моего ребенка,– особенно хорошо. Кроме того, я за эту неделю прочитала несколько книг по воспитанию детей. Целых четыре.

– И ты всерьез считаешь, что четыре книжки могут заменить двухлетнее образование и не меньший опыт работы?

– Да! – выпалила Элен, напрочь забыв о выработанной тактике.– Я хочу кормить девочку, когда ей хочется есть, а не когда прикажет нянька, и буду брать ее на руки, когда она заплачет. А вот чего я не хочу, так это прятать следы существования ребенка в доме. Раз уж Эви случилось жить здесь вместе с нами, то это и ее дом тоже, и я не верю, что детей не должно быть ни видно ни слышно. И, более того, прости меня, Николас, если это тебя задевает, мне просто не нравится Кэтлин. Я нахожу ее самодовольной, спесивой и узколобой. И если ты считаешь, что я могу доверить такой особе воспитание собственной дочери, так знай, я не могу.

Она замолчала, чтобы перевести дух.

– Вот это да,– тихо сказал Николас.– Запоминающееся выступление.

– Готова подписаться под каждым своим словом.

– Вижу.

– А ты не возражаешь?

Николас пожал плечами.

– Мне-то что? А вот каково тебе придется без няни? Может быть, ты хочешь заменить ее на другую, не такую спесивую и узколобую? Или собираешься брать Эвелин с собой на работу?

Теперь настало время для следующего броска.

– Я не собираюсь возвращаться на работу.

– Что? – недоверчиво переспросил он.

– Не знаю, на какой срок, но возьму отпуск, чтобы постоянно быть с Эвелин.

– Но я всегда считал, что для тебя очень важна карьера.

– Не более чем моя дочь,– тихо ответила Элен.

– А что ты собираешься делать целыми днями? Печь хлеб?

Неожиданно для самой себя Элен улыбнулась. Ее позабавила мысль, что она готова делать то, что Ник только что предложил.

– С удовольствием,– сказала Элен.– И еще лепить куличики и рисовать пальцем в небе и долго-долго гулять...

– Довольно,– сказал Николас, подняв руки. Однако его вдруг вспыхнувший взгляд выдавал то, что он приятно удивлен.– Принимаю твое предложение. Если ты сама так хочешь...

– Хочу.

Элен заметила, как муж нахмурился.

– Но, Николас, если ты переживаешь из-за того, что я не буду зарабатывать на жизнь...

Серые глаза тут же превратились в щелки, радостного удивления в них как не бывало.

– Мне плевать на это,– грубо ответил он.

После этого, видимо решив, что предмет разговора исчерпан, Николас, опустив плечи, пошел прочь.

– Ты не забыла про вечер? – спросил он уже на пороге гостиной.

Честно говоря, про вечер она и думать забыла, но уверенно ответила:

– Конечно, я помню.

– Гости приедут завтра вечером, примерно от половины восьмого до восьми. Поставщики доставят провизию сразу после полудня. Тебе это устраивает?

Элен опустила голову. Ей претил официальный тон Палмерса – она все-таки мать его ребенка, а не какая-то полузнакомая женщина, встреченная на коктейле.

– Вполне,– спокойно ответила она.– Ты не мог бы сообщить, сколько будет гостей?

– Около пятидесяти,– подчеркнуто-вежливо ответил Николас.– Я попросил свою секретаршу разослать приглашения, она все организует, не выходя из офиса.

– Как мило,– ехидно заметила Элен.– Удивляюсь, почему ты не попросил ее сыграть роль хозяйки.

– Я знаю, что мне делать! – почти выкрикнул Ник, но, сделав над собой усилие, гораздо спокойнее, так, как говорят с очень недалекими людьми, объясняя им азбучные истины, добавил: – Я думал, ты будешь занята ребенком, слишком устанешь, чтобы заниматься организацией вечеринки.

Он просто хочет поскорее от нее отделаться! Так обычно обращаются к непонятливым слугам или младшему обслуживающему персоналу.

– Вечер будет официальным?

– Галстуки обязательны,– хмыкнул Ник.– А сейчас, извини, мне надо переодеться.

– Ты будешь,– Элен заставила себя спросить это,– ужинать дома?

Он покачал головой.

– Нет. Поем где-нибудь в городе. По-моему, тебе это нравится.

И ушел, не сказав больше ни слова.

Элен посмотрела ему вслед: гордо поднятая голова, расправленные плечи... Нет, никогда Палмерс не узнает, что она планировала семейный дружеский ужин, надеялась, что он возможен, но, похоже, у ее мужа были другие планы на этот вечер.

***

Готовясь к приему гостей, Элен нервничала как школьница, идущая на первый в жизни бал. Поймут ли друзья Ника, с несомненным любопытством ожидающие ее появления, что она несчастна? Или, может быть, они из тех, кто вообще не представляет себе, что такое быть несчастным?

Искупав, перепеленав и покормив Эвелин, Элен уложила девочку спать и занялась собой.

Она долго обдумывала, что надеть, и остановилась на самом впечатляющем наряде из своего гардероба. К дьяволу все сомнения! Этот костюм Элен специально сшила для деловой поездки в Гонконг и не видела подобного туалета ни у одной лондонской модницы. Маленький облегающий топ и длинная, как бы летящая юбка из мягкого, почти невесомого шелка цвета морской волны; ярко-синий короткий «матадорский» жакет и того же цвета широкий пояс, украшенные серебряным узорным шитьем. При движении шелк юбки струился по длинным стройным ногам Элен, переливаясь изысканными оттенками.

Волосы она подняла наверх, закрепив двумя серебряными гребнями в испанском стиле. Соответствующей была и косметика: тени и карандаш чуть ярче, чем обычно, подчеркнули миндалевидную форму синих глаз, а синевато-серый тон оттенил веки. Даже губы сегодня выглядели полнее благодаря коралловой губной помаде.

Отступив на шаг, Элен покрутилась перед зеркалом и осталась довольна собой. Ее слегка тревожило, как воспримут гости этот ее образ – образ роковой женщины. Но, глядя на нее, никому не придет в голову, что за смелым нарядом и макияжем прячется нервозная, потерявшая веру в себя женщина, со страхом ожидающая суда приятелей своего мужа.

Элен ничего не пришлось делать. Николас и его секретарша обо всем позаботились и, надо признать, потрудились на славу. Были приглашены специальные служащие, принимавшие у гостей пальто и разносившие напитки. Еда была приготовлена профессиональными поварами, стол сервирован официантами. Был даже приглашен флорист, который украсил цветами каждую из пяти предназначенных для приема комнат.

– А что должна делать я? – спросила у мужа Элен за ланчем.

– Просто присутствовать,– ответил он с таким холодком в голосе, что Элен засомневалась, так ли уж необходимо ее присутствие.

Но, спускаясь по лестнице к мужу, ожидавшему ее в холле, она отметила про себя, как прищурился, глядя на нее Ник, как дрогнула его верхняя губа. По его реакции можно было подумать, что Элен вообще забыла одеться.

– Со мной все в порядке? – спросила она.

– Сногсшибательно,– ответил он тихо. Голос Ника скорее напомнил свист, чем шепот.– Если, конечно, в твои намерения входит озадачить всех присутствующих мужчин вопросом, так ли роскошно тело под этим платьем, как кажется. Но так ты, вероятно, быстрее добьешься своей цели, если и вправду хочешь, чтобы все мужики старше девятнадцати с ума сошли от похоти.

– Ты просто невыносим! – Она уже готова была бежать наверх, чтобы переодеться в дежурное черное платье, когда раздался звонок в дверь – прибыли первые гости.

– Улыбайся, Элен,– приказал он,– давай играть роль счастливых молодоженов.

Полчаса спустя, когда собрались все приглашенные, хозяева попросили гостей пройти в гостиную, где им предложили шампанское и легкие закуски.

Погода в начале сентября стояла на редкость жаркая – газеты даже сравнивали лондонский сентябрь с индийским июлем. Стеклянные двери в задней части дома были открыты настежь.

Николас без устали представлял жене гостей. Среди них была его секретарша, и Элен с облегчением узнала, что эта женщина годится ей даже не в матери, а в бабушки. Среди мужчин были и те, с кем Николас вместе учился, и те, с кем вместе взбирался вверх по служебной лестнице. Были гости из европейских стран и из США. Большинство приехали парами.

Однако присутствовали и женщины без кавалеров. Они особенно сладко улыбались Элен и восторженно трясли руку. Ее внимание привлекла фотомодель по имени Кора, лет двадцати с небольшим. Ее Элен узнала сразу: в этом году лицо и бюст красотки не сходили с обложек журналов. Вблизи девушка оказалась еще более очаровательной, чем на фотографиях. Блестящие, до пояса, волосы цвета спелой пшеницы и фиалковые глаза производили ошеломляющее впечатление.

Знакомясь с ней, Элен почувствовала, с какой неприязнью относится к ней фотомодель, хотя свои чувства та хорошо маскировала голливудской улыбкой. Вечеринка развивалась по своим законам, и вскоре для Элен стало очевидно, что блондинка имеет виды на Николаса, или, быть может, он имеет виды на нее.

И вдруг Элен все поняла.

Беспомощно сжимая в руках бокал с шампанским, она наблюдала за тем, как сочно улыбается Нику Кора, как он, словно нечаянно, откидывает с ее лба прядь волос, как наклоняется к ее губам, чтобы лучше расслышать ее слова. Тайну их тел легко было разгадать. Элен со всей очевидностью поняла, что эти двое были близки, и это открытие оставило кровавую зарубку на ее сердце, будто его полоснули хорошо заточенным клинком.

Были? Перед ее глазами поплыл туман, едва она задумалась, подходит ли к их отношениям прошедшее время.

Ту ночь, когда Ник не вернулся домой, с кем он ее провел? Не с Корой ли? Его не было дома целую неделю. Чем же была на самом деле его «командировка»? Элен закрыла глаза, прислонясь к стойке бара, опасаясь, что может натворить что-нибудь очень глупое, например, упасть с обморок.

И тут бесшумно, словно красивое привидение, к ней присоединилась Кора. С понимающим видом взглянув на бокал с шампанским, который Элен сжимала так, будто он был единственной опорой в жизни, сверкнув аметистовыми глазами, Кора сказала:

– Эй, что вы мусолите весь вечер один бокал? Настроение не праздничное?

Элен покачала головой.

– Я немного устала.– Она старалась говорить так, чтобы голос не выдал, что творится у нее в душе.

И словно по мановению дирижерской палочки, обе посмотрели туда, где стоял Николас, рассказывая что-то собравшимся около него гостям. Для обеих женщин было очевидно, что хозяин дома не столько увлечен беседой, сколько наблюдает за тем, как обстоят дела вокруг. Господи, с кровоточащим сердцем думала Элен, вот он стоит среди стольких мужчин, почему же из всех эта женщина выбрала именно его?

– Он мой, и ты это знаешь,– раздался рядом с Элен тихий голос. Она вздрогнула, решив, что сходит с ума. Но, кажется, голос принадлежал Коре.

– Простите? – переспросила Элен, решив, что ослышалась.

– Ты все прекрасно поняла,– ответила Кора, игнорируя вежливость.– Предупреждаю!

– Но я его жена,– напомнила Элен тихо, но твердо.

– Разве? – Девушка пытливо посмотрела на соперницу и вдруг изобразила на лице одну из своих самых соблазнительных улыбок.– По твоему поведению не скажешь, что ты замужем. Николас тоже не выглядит счастливым. Он устал, раздражен, а ты даже не подошла к нему ни разу за вечер.

– Я его жена,– повторила Элен, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, но руки ее дрожали.

Фиалковые глаза вдруг стали злыми и неприятными.

– Да... он на тебе женился, но знаешь почему? Только из-за дочери. Чтобы никто не смог его упрекнуть в том, что у него незаконнорожденный ребенок. Но не надейся, малышкой ты его не привяжешь. Сама понимаешь, какие чувства может питать отец к дочери, которую видит урывками. Запомни мои слова: очень скоро существование твое станет таким жалким, что ты готова будешь бежать на край света. И вот тогда – суд, развод, а потом он придет ко мне,– закончила девица, почти шипя.

Элен выдержала паузу, чтобы ее исчезновение не выглядело бегством. Затем весьма выразительно повернувшись к Коре спиной, ушла в глубь сада, надев на лицо улыбку и боясь останавливаться, чтобы не упасть и не доставить тем самым удовольствие охотнице за чужими мужьями.

***

Остановившись возле увитой розами ограды, Элен наклонила голову, ожидая, когда пройдет тошнота и успокоится сердце. Тогда она сможет разобраться в сумбуре мыслей, навести в них порядок.

Отсюда Элен могла наблюдать, как Кора подошла к той группе, где был Николас, и сразу включилась в разговор, звонко смеясь какой-то шутке. Дальше игнорировать ситуацию было нельзя. Элен понимала: надо действовать.

Отношения между ней и Николасом вскоре станут совершенно невыносимыми. Ее муж с самого начала перестал соблюдать правила игры, а брак, лишенный физической близости, заставит его искать удовлетворение на стороне. Но разве сможет она и дальше выносить это? Никогда!

Она любила его. Любила всегда. Никого, кроме него, она не любила и понимала, что не полюбит. Но он, Николас, что чувствовал к ней он? Казалось, когда ему не хотелось ее тела, он просто презирал ее. Однако...

И вновь Элен вернулась ко дню их венчания.

Как нежно, как бережно он обращался с ней в церкви. А их беседа в машине, принесшая обоим разрядку, выведшая их на путь мира... Наверное, если бы не жуткое эмоциональное напряжение и не появление Кэтлин, Элен могла раскрыться перед Ником и сесть с ним ужинать, а потом и лечь в постель... И тогда начало их супружества стало бы совсем другим. Конечно, это было бы не то, чего она хотела в глубине души, но все же...

Элен не сводила глаз с компании, душой которой был Ник. Он на голову выше остальных мужчин, и не только по физическим данным. Она вспомнила его присутствие при родах, решимость не оставлять ее наедине с болью и унижением.

Хватит ли у нее храбрости дать ему понять, что она его хочет, что готова к переменам – вот в чем вопрос.

И вновь Элен увидела, как картинно отбрасывает Кора волосы со лба, как выразительно облегает ее фигуру короткое почти до неприличия черное платье. И решимость окрепла в Элен. Николас был ее мужчиной, и она знала, как он хотел ее. Знала, что в его объятиях приобретает над ним особую власть, такую же, как и он над ней. Сегодня или никогда она докажет ему, докажет его друзьям, докажет всем этим самоуверенным девицам и в особенности той, что сейчас стоит рядом с ним, кому принадлежит Николас!

Залпом допив шампанское, чтобы взбодриться, Элен решительно двинулась к своей цели.

Она знала, что за ней наблюдают, совершенно естественно, что гости смотрят на хозяйку дома, на женщину, ставшую женой их друга, но среди всех этих взглядов Элен безошибочно уловила один. Она точно знала, в какой момент Ник посмотрел на нее: почувствовала по еле уловимому покалыванию в затылке, по пробежавшей по спине сладкой и тревожной дрожи. Элен остановилась и повернулась к мужу, почти демонстративно не отводя от его лица открытого, вызывающего взгляда.

Наполнив бокал минералкой, она подняла его, давая Нику понять, что пьет за него. Гордая и решительная, возбужденная тем, что ей предстояло сделать, красивая, как греческая статуя, она медленно потягивала воду, не отводя взгляда от выразительного, подвижного лица мужа.

Она знала, что он, продолжая разговор, мыслями уже с ней.

Оставалось только стоять здесь, чувствуя на себе быстрые взгляды, которые время от времени бросал на нее Ник,– вопрошающие, осторожные, но вместе с тем исполненные желания.

Вскоре к ней подошли две пары и стали благодарить за вечер. Непринужденно болтая с ними, она продолжала краем глаза следить за Николасом, который покинул свою группу и присоединился к ним.

– Привет, дорогой,– промурлыкала Элен.

Раньше она никогда ни к кому не обращалась подобным образом, но женщина, вышедшая замуж совсем недавно, вполне могла так нежно называть мужа. Он – ее это не удивило – нахмурился. Чуть ироничный прищур его красивых серых глаз словно вопрошал ее: чего ты от меня хочешь и что ты еще придумала?

Элен ощущала его дыхание, и ее тело расцветало под темнеющим взглядом мужа, столь же чувственным как и ее взгляд.

Крупнее капли пота выступили на лбу, но она не решалась снять жакет. Ее соски проступили под тканью платья, будто Ник и в самом деле ласкал их сейчас. Однако Элен помнила его высказывание по поводу ее туалета, упрек в том, что она будто бы собирается прельщать других мужчин. Не стоит укреплять его подозрения. Все только для него, для него одного. Ни для кого больше.

Она молчала, но ей и не надо было ничего говорить. Каждая клеточка ее тела, каждый нерв, каждый жест делали это за нее. Элен не знала, сколько времени они стояли, глядя друг на друга, но поняла одно: если Ник прямо сейчас не дотронется до нее, она или совершит какое-либо безумство, или умрет на месте.

Элен видела, что черты его лица становились напряженнее, мышцы тела напружинились, и знала, что Ник при этом чувствует. Взяв его под руку, она, положив голову ему на плечо, шепнула:

– Можно тебя на минуточку?

Едва ли кто-то мог слышать ее слова, но смысл приглашения был очевиден всем. Сразу подобравшись, Ник помедлил с ответом. Она почувствовала его колебания, но они длились не более нескольких секунд.

– Простите нас, пожалуйста,– любезно сказал Николас тем, кто стоял рядом с ним, и гости тактично продолжили разговор, сделав вид, что не заметили сексуальных токов, пробегающих между молодоженами.

Как только супруги оказались вне поля зрения посторонних – там, где их не могли услышать, Ник, наклонившись к ее уху, шепнул:

– Погуляем по саду?

– Нет.

– Но ты же хотела поговорить?

– Не здесь.– В голосе ее звучало нетерпение. Теперь, когда храбрость была готова покинуть ее, на помощь пришло желание.– В доме!

Он уловил признаки того неутоленного сексуального голода, который превращает голос в хриплый шепот. Бросив взгляд на ее побледневшее лицо, на котором разительным контрастом темнели огромные глаза, он крепче схватил ее за руку и повел к дому.

Говорить она не могла, но Николас шел рядом, умело лавируя среди гостей и обмениваясь с ними дежурными любезностями. Постороннему наблюдателю они могли показаться парой, занятой обычным для хозяев делом: проверкой, все ли в порядке, все ли проходит гладко, но Кора (Элен это почувствовала) встрепенулась, увидев темный блеск в глазах Николаса, когда он вел жену к дому. Этот короткий путь показался Элен самой длинной дорогой в жизни.

Николас повел ее в свой кабинет, пропустил вперед, остановился у дверей, и, взглянув на жену строгим взглядом служителя правосудия, спросил:

– Итак, Элен?

Он не сделает ни одного шага навстречу, внезапно поняла женщина, судорожно сглотнув слюну.

– Ты сказала, что хочешь поговорить со мной,– спокойно напомнил ей муж и взглянул на часы, давая понять, что в их распоряжении мало времени. Элен была готова пойти на попятную... Но нет, обратного пути не было.

Намеренно медленно она подошла к двери и заперла ее на ключ, демонстративно положив его на стол. Ник молча приподнял бровь.

Элен пыталась вспомнить, что в таких случаях полагается делать женщине. Устроить стриптиз, чтобы лишить его рассудка? Нет, не подходит. Сердце бешено стучало, руки дрожали... И тогда она подошла к нему, приподнялась на цыпочки, обняла за шею и поцеловала в губы.