Текст книги "Звери из детства"

Автор книги: Евгения Басова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Кот из мешка

Однажды дед идет Толика из сада забирать. Вместе с Наташей. Наташа в детском саду все знает, а дед нет.

Идут они обратно через двор, втроем, и надо же – навстречу им старуха Андреевна. Останавливается, кивает как своим.

– В поликлинике была, – сообщает. – Доктор назначил процедуры. Кости болят. Хондроз замучил.

Дед тоже кивает ей в растерянности. Пожилые любят иной раз о своих хворях поговорить. Но чтобы вот так, на улице его остановили – такого с дедом еще не было.

А Андреевна к Наташе поворачивается. Та растерялась, не успела отвернуться, чтоб не узнали ее.

– Что, – говорит Андреевна, – не плачешь больше? Как там мой котишка? Большой уже? Как, мальчик в прошлый раз мне говорил, вы его назвали?

– Какой ваш котишка? – спрашивает дед. – У нас свой кот, Мявка. Дочка с работы принесла.

– А мой где? – спрашивает бабка. И смотрит на Наташку. – Вы что же, выбросили тогда моего, черненького-то?

– Нет, это ваш. Из мешка, – пугается Наташка. И сразу чувствует, как у нее ноги холодеют и коленки начинают крупно дрожать.

Дома дед гремит:

– Обманом, значит, пошли! С работы взяли, говорите?! От знакомых?! Как же – с Блошинки принесли! Вшей-то нет на нем?

– Нет, нет, – поспешно отвечает бабушка. – Я проверяла.

Дед не слушает ее, кивает на маму, Наташку и Толика:

– С этих-то что взять? Сама непутевая, и с детей толка не будет! Но Галя, Галя! Обманывать, значит, меня взялась?!

После дед сидит в кресле у телевизора. Мявка привычно запрыгивает к нему на колени. Наташка с Толиком слышат, как дед жалуется коту:

– Обманули меня, Мява. Кругом обманули. Весь дом против меня. Все вместе сговорились обмануть…

Наташке тяжело на деда глядеть. И не глядеть – тоже тяжело. Она в детской уселась на полу с Толиком в его игрушки играть – а не играется. Сквозь стенку чует она, как дед в зале горюет. Хотела было в ванной от дедовой обиды запереться. И тут сразу в дверь бабушка стучит:

– Ты, что ли, одна в доме? Среди бела дня ванну занимаешь!

Наташка ей открыла. Глянула бабушка в Наташкино лицо – и дальше браниться у нее охота прошла. Наоборот, принялась она Наташку утешать:

– Не выкинет дед Мявку, уж поверь. Сразу, как узнал правду, не выкинул – теперь не решится. Видно, в самом деле привязался к нему. И тот у него с рук не сходит, любит деда. Так что не бойся – останется Мявка с нами…

Наташка и сама видит: останется в доме Мявка.

А где-то внутри у Наташки – все равно тяжесть.

Два дня дед только с котом и разговаривает. И наконец, собираясь утром в школу, Наташа слышит, как он рассказывает бабушке:

– Я говорю: «Обманули меня, мол, мои! Обманули!» А он в ответ: «Мрр! Мррр!» – точно все понимает. Что еще ждать от него? Разве еще – что разговаривать начнет.

Помпошкин дом

– Наташка, хомяк-то у вас не сдох? – спрашивает дед.

На самом деле он вовсе не думает, что Помпошка сдох. Просто хочет завязать с внучкой разговор. А как завяжешь? Если спросить, как дела в школе, Наташка буркнет в ответ: «Нормально». А если спросить, почему ботинки у порога стоят как-нибудь не так, Наташка молча переставит их с места на место и постарается скорее скрыться с глаз: придирками она сыта по горло. А больше дед не знает, о чем с ней говорить. Разве только о домашней живности. О ней Наташка всегда поддержит разговор.

– Нет, почему сдох? – пугается она. – Я своего Помпошку каждый день кормлю.

– А что я его не вижу? – спрашивает дед. – Раньше он у вас бегал в колесе. Так гремело оно у вас, что даже телевизор смотреть мешало – за стеной все слышно!

А колесо вовсе не гремело. Оно только, как говорила бабушка, о прутья клетки все время – шарк да шарк! Совсем тихонько. А теперь колесо уже сколько дней не крутится. Но только Наташке не понять, хорошо деду или нет, оттого что оно больше не шаркает – молчит.

– Наверно… – говорит Наташа, – наверно, Помпошка просто не хочет бегать. Он старый уже стал.

– У него кости болят. Хондроз замучил! – объясняет деду Толик.

Из книжки они знают, что хомячий век недолог. Два-три, от силы четыре года живут хомяки, да и то при хороших условиях. Одна надежда на то, что большую клетку со свежей водой в поилке можно считать хорошими условиями. К тому же у Помпошки что ни день – новое лакомство. Сегодня, например, дед по дороге из детсада купил Наташе с Толиком две пиццы с колбасой и кукурузой. Толик прямо на улице выковырял зерна кукурузы в бумажную салфетку, и Наташка так, вместе с салфеткой, принесла их Помпошке.

Тот сейчас же выскочил из домика на вкусный запах. Наташка говорит:

– Деда, смотри скорее. Он не сдох, не сдох!

Помпошка торопливо набивает свои хомячьи защечные мешки – всем его собратьям эти мешки служат как авоськи.

Но и салфетку он так просто не оставит. Салфетка мягкая, нежная, вдобавок пахнет пиццей. Помпошка берет ее зубами за уголок и направляется в свой домик. Там скрывается его голова, передние лапы. Остальное торчит снаружи. Задние лапы в нетерпении переступают на месте возле входа в домик. Помпошка старается посильнее ими оттолкнуться, чтобы протиснуться внутрь. Все без толку!

Смирившись, Помпошка подает назад и весь целиком оказывается снаружи. Понятно, в домик с толстой салфеткой не пролезть. Как-то Наташка подняла пластмассовую крышу – а там… Весь домик оказался плотно забит мятой бумагой, выгрызенными из маек и носков нитками и мало ли чем еще. В этом во всем Помпошка сделал узенькую нору – так, чтоб только самому протиснуться.

Думать, думать надо, как поступить!

Помпошка оставляет салфетку возле домика и бежит в другой угол клетки. Там в кукольной кастрюльке спрятаны его запасы – кусок сыра, сухарик. Помпошка выгружает в кастрюльку зерна из-за щек. И снова бегом наверх! Снова салфетку в зубы. И снова ему не пролезть с ней в узенькую нору. Помпошка вылезает назад и начинает салфетку запихивать за щеки. Всю ее там не разместишь. Вот уже щеки раздулись, а наружу торчит довольно большой кусок.

Помпошка пытается залезть в норку снова – и это ему наконец-то удается. Боком! Склонив головку, он втискивает-таки внутрь свои набитые щеки, одну вперед другой. Все остальное протиснуть уже легче.

Вместе с ним внутри исчезает и белый уголок салфетки. Слышно, как Помпошка возится в домике, пристраивая куда-то новую вещь. Казалось бы, куда там поместиться еще одной салфетке? Ан нет, в хозяйстве все сгодится.

Наконец он снова выбирается наружу. Поглядеть: вдруг возле домика еще что-то осталось, что может пригодиться.

Что Помпошка постарел, конечно, сразу видно. Круглым помпончиком его давно не назовешь: он стал длинней и шерстка стала длинной, распушилась. Из черной она как-то незаметно сделалась светло-серой, точно седой. И бегать в колесе его уже не тянет.

И не только Помпошка изменился. Мявка вырос такой большой и толстый, что его Толику не поднять. Да Мявка и не дается в руки, царапается, даже куснуть может. Как ни старайся, не удержишь такого на руках. Хотя и Толик вырос, конечно, – ему скоро в первый класс. Мама уже записала его в школу.

Дед, как узнал, закивал маме:

– Так-так, совсем, видно, решила у нас обосноваться?

Они напряглись: к чему он клонит, куда после такого начала вывернет? А дед дальше ведет:

– Вот, мол, я сама и вот мои детки, кормите-растите их, мама с папой, оба они здесь у вас в школу будут ходить…

Мама Наташке с Толиком уже сколько говорила: молчите больше! А тут сама не выдержала:

– Да если бы я могла здесь с вами не жить, я бы ни за что на свете не жила! Я бы куда угодно уехала бы!

– Что ж не уехала? – спрашивает дед. – Что ж ты сейчас не едешь, сию секунду? Наоборот, обоих в школу здесь собираешься водить…

После они втроем сидели в детской и мама размазывала слезы по лицу. Наташка вспоминала: раньше мама плакала, только когда ей дали премию.

Книжку про зверей послали куда-то на выставку. Вроде бы в Москву. И она там победила в конкурсе. Точнее, победили те, кто эту книжку делал. И мама тоже.

Они тогда все вместе сидели за столом и ели торт. Дед маме говорил:

– Я думал, из тебя совсем толка не будет.

А тетя Галя улыбалась и тоже говорила маме:

– Поздравляю, сестренка, с первым твоим успехом!

– Пусть не последний, не последний! – частила бабушка. – В школе-то хорошо училась, завидовали мне знакомые. А теперь кто спросит у меня, как дочка, – стыдно сказать. Сама всем завидую. Одна, без мужа, с пеленками-горшками, зарплаты только на семечки хватает! Дай бог, чтоб не последний успех-то был, чтобы и дальше премии такие…

Мама набрала воздуха в себя и глядела на домашних удивленно. А потом спешно выбралась из-за стола. Наташка через какое-то время пошла за ней, в детскую, а мама на кровати лежит, накрыв голову подушкой, лопатки дрожат…

Наташка обхватила маму за плечи, прижалась щекой к лопатке. А за стеной все еще застолье идет. И дед говорит, как будто оправдываясь:

– Да если бы она хоть один раз сказала: спасибо, мол, мама с папой, что приняли меня… Папа, мол, я тебя люблю.

Бабушка отвечает ему:

– Да к тебе и подойти-то боязно! Она же к нам по-хорошему, с тортом, в кои-то веки ей премию дали, дай бог, чтоб не в последний раз…

Наташка разговаривает с дедом

Наташка ненавидит семейные праздники.

Однажды она возвращается с продленки и слышит с порога оживление, и пахнет празднично: ну, значит, опять все за столом… Посуда из сервиза как-то по-другому звенит, чем та, которая на каждый день. И голоса в комнате звучат иначе.

Мама выходит встретить ее к порогу. И Наташка видит, что мама смотрит виновато.

– Дочка, – говорит, – я… мы вот…

И дальше мама не знает, что сказать. Наташка снимает кроссовки и входит в комнату. Там говорили о чем-то. Но теперь все поворачиваются и смотрят на нее. И бабушка, и дед, и тетя Галя, и… папа?

– Папа! – ахает Наташка. – Ты приехал!

И чувствует: рядом, за спиной, мама, и у мамы от сердца отлегло. Так взрослые говорят, когда им было страшно, что будет, и оказалось – всё хорошо. Мама боялась, вдруг Наташка не рада будет, что папа приехал… Странная мама – ну прямо как маленькая!

Скоро у Наташки будет другой дом. Мама и папа собираются в дорогу. Билеты уже куплены, и мама наскоро показывает папе свой родной город и рассказывает, как они трое жили без него, и ведет папу на свою работу. А Наташка говорит Толику:

– Мы с тобой должны собрать зверей!

Тартюшу они точно возьмут с собой. Черепахи и не такой путь проделывают, когда едут к нам из пустыни. А если ее посадить в уютную коробку от ботинок, то – кто знает? – может, она и не заметит переезда. Конечно, если на новом месте ее тоже будет ждать свежая капуста и будет достаточно тепло.

С Помпошкой пока неясно. Как он станет жить без своего домика в двухэтажной клетке и без колеса, в котором он уже почти не бегает. Он, может быть, привык на него каждый день смотреть, и ему будет грустно.

Мама вчера сказала смеясь:

– Ну, клетку-то мы точно не потащим!

А про Мявку понятно без вопросов. Мявка – дедов любимец. Он прыгает к деду на колени, дед гладит его машинально. Спрашивает у бабушки:

– Ну, ты ей говорила?

– О чем? – не понимает бабушка.

– Чтобы детей с нами оставила. Ей самой же легче, на новом месте… Пусть для себя поживут.

Наташка слушает. Сидит над тетрадкой, а сама слушает и дышать боится. Вдруг и вправду мама оставит их с Толиком? У мамы теперь папа есть…

– Ну, говорила я ей, – кивает деду бабушка.

– И что она?

– Сам знаешь. Ни в какую.

Дед спрашивает с надеждой:

– Ну хоть одного кого-то? Вот Толика бы, мужичка. Или Наташку. Она большая уже, помогать нам станет.

И он окликает Наташку:

– А? Как ты думаешь? Вырастешь у нас, выучим, будет из тебя толк!

Наташка теряется, немеет.

Дед спрашивает:

– Ну, что молчишь? Плохо, что ли, мы вас с мамкой поили-кормили?

И видит: с Наташкой не поговоришь.

– Плохо мы их кормили? – спрашивает у Мявки.

Мявка отзывается на дедов голос, громче мурлыкать начинает, точно подхватывает:

– Как же… Хорошо кормили! Всех, всех здесь кормят хорошо…

Дед спрашивает его:

– А что, ведь скучно нам с тобой теперь будет? Ой скучно.

Мявка мурлычет довольно, умиротворенно. Горечи никакой он в дедовом голосе не слышит.

А Наташке слышна горечь. И вдруг ей становится деда жаль. Да так, что коленки задрожали. И ноги вот-вот понесут ее через комнату вперед, чтобы она двумя руками обняла деда за шею и стала говорить:

– Дедушка, миленький, ты что, я люблю тебя! И Мявка тебя любит, тебе скучно не будет. Я буду письма тебе писать и приезжать буду!

Наташка не двигается с места. Но она в самом деле это всё говорит. Хотя и очень тихо. Так тихо, что не слышит никто. У нее даже губы не шевелятся.

Только сама Наташка знает, что она деду всё это говорит. А деду – невдомек. Он, как и прежде, водит ладонью по гладкой Мявкиной спине. И жалуется Мявке – уже в который раз:

– Ладно еще ты у нас обосновался. Молодец… Эх, скучно нам с тобой будет, с таким молодцом…

© 1996–2013 Журнальный зал в РЖ, «Русский журнал»