Текст книги "Право на Одиночество (СИ)"
Автор книги: Евгения Шамшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Александр
Вкус крови во рту. Мысли рассыпаются осколками. Смотрит на своего адвоката непонимающими глазами. От страха парализует и пересыхает глотка. Как он смог допустить всё это? Как он согласился подвергнуть ее жизнь опасности? Он даже толком не успел понять, что произошло в той суматохе. Увидев белое лицо Астахова, не нужно было слов, всё было ясно. Самонадеянность, ликование от победы, свобода, наконец… и ее жизнь на волоске. Их выпроводили из больницы. Хуже быть не может. Неведение… в тот вечер он ещё не догадывался какой подарок ему готовит судьба.
Пресса лютый зверь. И герои этой скандальной истории были морально готовы к «концу света». Но удивительным образом… Чудесным… То, что произошло с безвинной свидетельницей… Покушение… резко развернуло общественность на 180 градусов. И теперь те, кто поносил депутата и трепал его имя вдруг встали на его сторону. Это покушение лишь доказывало его невинность и ложное обвинение. Пресса смачно полоскала сколь низко пали прокурор и оппоненты Сокольского, прибегнувшие к низким и подлым действиям. Свидетельницу, ставшую жертвой системы, жалели. В то сложно было поверить, но депутат вдруг стал чуть ли не героем в глазах народа. И сейчас все просто одуревали от происходящего. Ибо подобного исхода никто даже не просчитывал. Но это был не самый главный сюрприз. В той клокочущей суматохе с самого верха пришло неожиданное назначение, с призывом уже разобраться, прекратить всю эту политическую грязь и навести должный порядок. Как гром среди ясного неба. Заходя в свой новый кабинет Александр Викторович ещё до конца не осознавал, что всё это происходит с ним наяву. Он был готов распрощаться с карьерой и остаться у разбитого корыта. Будучи за решеткой, его жизнь успела пронестись перед глазами. Но теперь… он был не на самом дне, а в дамках, причём не прилагая к этому никаких усилий. Жизнь сделала этот ход конем сама. Теперь уже не рядовой депутат городской думы. А назначенный губернатор области. Ему было немного страшно. Всё перевернулось с ног на голову. Радость победы была оглушающей. Боялся дышать. Даже слегка пощипал себя, в надежде проснуться. Уж слишком неожиданно всё развернулось. Мила стояла у мужчины за спиной, и сдерживала улыбку. Триумф. К этому жизнь их не успела подготовить. С новой должностью жизнь лихо закрутилась со скоростью звука. Всё происходило стремительно, и закручивалось в тугой ком. Теперь же Сокольский был самодовольно спокоен и счастлив. Сила, власть и деньги, которыми наделили его сверху мягко дурманили его. Закончился адский бег. Теперь все встало на свои места. Он не желал подобной высоты даже в потаенных уголках сознания. Но взлетел вверх столь молниеносно, что голова кружилась от навалившегося счастья.
Он вспомнит о девушке, спасшей его от тюрьмы и повлиявшей на его судьбу таким неожиданным образом, спустя внушительный промежуток времени. Закрутившийся в делах и заботах. Анна узнала обо всем из сети, когда выписалась из больницы. Ей было тепло на душе от того, что случилось с Сокольским. Понимала, что она, как и раньше не вписывается в уклад его жизни. Только теперь он был абсолютно недосягаем. Роман с Астаховым отвлёк ее от мыслей о депутате. Она уже и не вспоминала о нем, о том, что между ними было. Всё выветрилось. Только кошмарные сны изредка мучали. Новоиспечённый губернатор, уже освоившись в должности, мало-мальски разгребал насущные дела, мотаясь по всей области. Его назначение сулило ему хорошую поддержку. И важно было держать марку, не ударив в грязь лицом. Но и всё это постепенно устаканилось. Появился четкий ритм жизни. Новый. С обширными перспективами, практически с безграничной властью.
Анна собиралась поехать после работы к Сергею. Решила поймать такси. Увидев Александра спустя столько времени. Оцепенела. Хлопая квадратными глазами. Его появление вообще никак не вписывалось в её реальность. Как назло, вокруг стало безлюдно. Будто в огромном мегаполисе никто не существовал, кроме них двоих. Машинально отрицательно замотала головой. Ей не хотелось возвращаться к исходной. Она только смогла освободиться от груза воспоминаний. А теперь жизнь одним пинком отопнула ее назад. Это было, как минимум, нечестно, так считала Аня. Он не спускал с неё глаз. И когда она в отчаянии рванулась прочь, мужчине ничего не оставалось, как броситься за ней. Погоня была недолгой. С силой развернул ее к себе.
– Послушай…
– Не хочу! – Оборвала она на полуслове, уже смелее взглянув в его голубые глаза. – Не хочу! Все закончилось! Завершилось! Зачем Вы снова здесь…
– Я поступил подло.
Александр был непоколебим. От него за версту несло спокойствием и уверенностью. Это был самый лучший мужской парфюм. И он продолжал.
– Но это не значит, что всё закончилось. Меня так лихо крутануло, что я едва удержался на ногах. Но это не значит, что я забыл о тебе, забыл о том, что между нами было, забыл о суде и о том, что ты пережила из-за меня. О том, что я заставил тебя пережить… Я не бросаю слов на ветер, мои чувства к тебе столь же сильны. Я упустил много времени. Но я здесь. Сейчас. И навсегда. Я уже не пропаду. Не исчезну. Клянусь. Ничего не закончилось.
Аня почувствовала, как где-то внутри что-то больно прострелило. Он видел, как дрогнули ее губы. Но она мгновенно взяла себя в руки. Они смотрели друг на друга. Ветер играл ее волосами. Старалась прикинуть, сколько они не виделись. Эта встреча была своеобразным наваждением, взбудоражившим их память. Заставляя вспомнить не только приятные и нежные события, но и весь негатив. Огляделась по сторонам, собираясь с мыслями.
– Поздравляю Вас. С назначением. – Начала она, стараясь говорить пободрее. – У Вас теперь совершенно новая жизнь. Думаю, Вы счастливы. Губернатор… удивительно, а я вот так запросто с Вами разговариваю… – В этих словах он услышал огорчение. Но не перебивал. – Я не жалею о том, что было. Между нами. На суде. И после него. Я никогда ни в чем Вас не обвиняла. И не собираюсь. Но всё закончилось. Я не ошиблась в своих словах. Вот здесь… – Прикоснулась она пальцами к своей груди. – Всё перегорело. Всё кончилось. Всё. Я просто живу дальше. И дело не в суде, и не в том, что было после… просто перегорело. Всё. Простите…
И она пошла дальше. Поймав такси, села в машину. А сердце так предательски вырывалось наружу. Колотилось со страшной силой. Запуталась. В себе. В собственных хитросплетениях души. Сокольский стоял в руках со знаком вопроса. Старался понять, насколько правдиво было услышанное. Звучало весьма убедительно. Но так просто принять и сдаться, он был не готов.
Первое время после неожиданной встречи вздрагивала от каждого резкого звука. Но ничего не происходило. Жизнь медленно текла своим чередом. Тогда она наивно предположила, что Сокольский оставил ее.
Максим
Астахов боролся с собой. Его карьера по-прежнему рвала немыслимые высоты. Головокружительный успех. Его дела громкие. Клиенты богатые. Фирма успешная. Любимец женщин и девушек. Не отказывал себе ни в чем. И теперь никак не мог понять, почему он постоянно возвращается к одной. Боролся с собой. Это было не в его стиле. Но все равно хотел и брал её. Ее открытость и естественность, умение получать удовольствие, кайфовать, а не прикидываться. Анализировал себя. Их отношения были далеки от серьезных. Это был плюс. Но она ни на чем не настаивала, ее тоже всё устраивало. Это тоже должен был быть плюс, но почему-то скорее походил на минус. И эта мысль все чаще не давала успешному адвокату покоя. В его идеальной жизни никак не укладывалось, что некая особа использует его также, как и он ее. Он привык видеть женские страдания, желания закабалить его, заарканить… он был избалован этим. Его эгоцентризм не имел никаких границ. И чем дальше эта борьба с собой продолжалась, тем сложнее становилось мужчине. Его сознание раскололось надвое.
Он сидел в уютной кафешке в самом центре города. Неторопливо помешивая сахар в кофе, периодически отвлекаясь на телефон. Среди столиков шагал представительный мужчина высокого роста, широкоплечий. В дорогом костюме темного цвета и белой рубашке, галстука на нем не было, что придавало его внешности немного свободы. Волосы его темно-русые зачёсаны слегка назад, и при этом практически совсем седые роскошные усы. Выглядел весьма уверенно, и даже грозно. Карие глаза и выразительные густые брови. Сел за столик Астахова молча, изучая окружающих.
– Добрый день. Спасибо, что приехал.
– Мы высоко ценим наших клиентов. – Раздался приятный мужской бас. – Я внимательно слушаю тебя. Что у тебя за дело?
– Захар Петрович…
– Оооо, как официально. – Не без улыбки протянул мужчина. – Видимо, что-то личное. Не требующее отлагательств.
– И полнейшая конфиденциальность. – Максим потёр кончик носа, ему было, будто стыдно.
– Обижаешь, обижаешь. – Захар недовольно постучал пальцами по столу.
– Прости. – Фыркнул Максим. – Мне нужно установить наблюдение за девушкой.
Пододвинул он свой смартфон. Пришедший внимательно изучал лицо девушки, которое показалось ему знакомым. Только гораздо позднее он припомнит, что в своё время уже собирал на неё досье для помощницы Сокольского.
– Захар, это очень важно. Мне бы хотелось, чтобы ты лично проконтролировал этот процесс. Я могу доверять только тебе. Твоему профессионализму.
– Разумеется. – Спокойно отозвался мужчина. – Можешь быть спокоен. Мы не первый год работаем с тобой. И это первая твоя личная просьба. Какой уровень контроля тебе нужен?
– Максимальный. – Астахов с вызовом взглянул собеседнику в глаза. Казалось, что вокруг именно в этот момент воцарилась полнейшая тишина. – Я хочу знать и видеть всё. Чем она дышит, что делает. Дома, в гостях, на работе, везде. Везде.
– Хорошо. – Захар удивлённо вздернул брови, но ничего не сказал более.
На Астахова это было совсем не похоже. Что-то из разряда вон. Он постоянно обращался к нему со всякого рода «просьбами», но все они касались его адвокатской деятельности. Они тесно работали достаточно долгий промежуток времени. Но следить за женщиной, которых он за день менял, как перчатки… да ещё и такой уровень контроля… мужчине нужно было время, чтобы все это скучковать и переварить. Громов был известным человеком в своих кругах. Основанная им фирма не имела аналогов в этом мегаполисе. Нет, конечно, небольших частных детективных агентств хватало. Но уровень… Громов брал за свою работу приличные деньги. И клиенты готовы были платить, и даже больше. Бывший военный офицер имел громадные связи и технические возможности. На него работали профессионалы. Поэтому не было промахов никогда. Ему не было равных. За это уважали и ценили. Его имя говорило само за себя, представляя собой знак качества. Он был спокоен и рассудителен, как удав. Чаще всего был на шаг впереди всех своих клиентов. Занявшись просьбой Астахова, припомнил, где уже видел девушку. Потом и всплыл суд. Внимательно изучал досье флористки. О чем он думал тогда? Думал о том, как она умудрилась так вляпаться в мир больших денег, политики и связей. Он любил свою работу, редко встречались дела, которые ему бы не нравились. Но эта «личная просьба» напрягала Громова, он предчувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Максим был самодоволен. Ему нравилось. Захар обеспечил ему доступ к жизни девушки, словно она была чужим компьютером. Он видел и слышал всё. Его удивлял Сергей, даже соседи по квартире его не так смутили. Но адвокат быстро понял, что не имеет никакой конкуренции. Рабочий флирт с клиентами. Не более. Его жутко заводила затеянная им игра. Ему нравилось чувствовать себя всемогущим. Видел ее на телефоне, или на своём ноутбуке. И страстный безудержный секс, врывающийся в жизнь Анны, как набег. И казалось, что всё столь гладко. Они оба получали то, что хотели. Думала ли она о нем? Да. Но не строила иллюзий на будущее или что-то ещё. Жизнь научила ее быть честной и практичной, скрывающейся за маской непоколебимого спокойствия. Она знала людей, легко выстраивала психологический портрет. Тем самым проницательность была ее спутницей. Но что-то пошло не так со своей жизнью… в ней она грязла с каждым днём, всё больше утопая. Хотя и не хотела этого признавать. Ей нравился неуёмный напор Астахова. Нравилось и то, что он не претендовал на ее личное пространство, позволяя ей просто жить своей жизнью. С Сергеем всё складывалось по обыкновению, ровно, но она заметила, что его напрягало наличие у неё личной жизни. Старалась не придавать этому значения. Он тяжело пережил всё связанное с судом. И не скрывал этого. Она любила его, как друга и была нежно к нему привязана. Ему она позволяла лезть в свою голову и шариться там, даже без разрешения. Сокольский… Она думала о нем. Вспоминала. Часто возвращаясь к отдельным моментам. Когда он появился на пороге ночью… Потом при встрече в сизо, его серое осунувшееся лицо… Или он обхвативший прутья решётки в зале суда. И среди этого резко всплывала его бешеная хватка в полумраке ресторана, отвратный запах перегара. В такие моменты всерьёз задумывалась о том, какая удивительная и в тоже время столь странная штука жизнь или судьба, насколько причудливы ее повороты и изгибы. Время лилось своим чередом, как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Анна вышла с работы дождь лил сплошной стеной. Помялась под козырьком. Зонта не было, но домой нужно было попасть. Мелькнула сиротливая мысль, остаться на работе. Все же шагнула под освежающий дождь. Нужно было поймать машину. За своей спиной услышала мужской раскатистый бас. Вздрогнула от ужаса, оцепенела. Сердце ушло в пятки и перестало биться, от чего моментально закружилась голова. Голос, не терпящий возражений, велел сесть через три минуты в машину. Стояла на тротуаре, мелко дрожа, но не от холода, а удушающей волны ужаса. И чёрная машина действительно остановилась. Села в неё. Со стороны это не выглядело странным. Поймала тачку и домой, обычное дело. Тронулись. Исподлобья взглянула на незнакомца. Казался ей огромным, просто необъятным. В намокшем костюме, не оставалось сомнений, что именно он обладатель страшного гласа. Прежде она никогда его не видела. Темно-русый с седыми усами, весьма колоритный, таких нельзя выкинуть из памяти. Тихо играло радио. Молчала, но уже перестала дрожать. Машина притормозила в небольшой пробке.
– Меня зовут Громов. Захар Петрович. Хотя это тебе ни о чем не скажет.
Водитель взглянул на девушку. Взгляд его смотрел прямо в душу, Аня невольно сглотнула накопившуюся слюну. Но страх перед ним неожиданно рассеялся без остатка. Он же отметил, что в жизни незнакомка намного обаятельней. На фото она была обыкновенной серой мышкой. Но в жизни… Взгляд невольно задерживался на ней. Мужчина даже не мог разобрать, что в ней такого, но она располагала к себе, оставляя след в памяти.
– Я не должен быть здесь. И говорить с тобой не должен, я нарушаю все этические законы своей работы. – На секунду он замолчал, наблюдая за дворниками, снующими туда-сюда по стеклу. – Но, черт побери, я просто должен, обязан тебе предупредить. За тобой ведется круглосуточная слежка, за каждым твоим шагом и вздохом. Я прошу тебя будь осторожней. У меня было много таких дел. И ничего хорошего из этого не выходило. Как, правило, все заканчивалось бытовухой на почве ревности… самый тупой конец. Просто будь осторожней.
– Захар Петрович… – Дрожащим голосом прошептала она, хлопая ресницами так часто, что едва бы и взлетела. – Но…
Он понял ее вопрос. Его шумный вздох разнесся по машине. Но всё же, хорошо подумав, он ответил.
– Астахов.
У Анны внутри что-то с грохотом сорвалось вниз. Она могла бы предположить Сокольского, и даже Сергея. Но Астахов… Это был удар ниже пояса. Ее мир в очередной раз кувыркнулся. Они остановились у ее дома.
– Береги себя.
Услышала она глубокий мужской бас, но ответить была не в состоянии. Теперь уже ни ледяной дождь, ни вечер больше не волновали. Она никак не могла сложить этот пазл. Недоумение. Шок. Она не могла этого понять, ещё весь следующий день. Потом появилось такое логичное отрицание… Зачем успешному адвокату это? Слежка за цветочницей… между ними нет и не было ничего, кроме жгучего секса. Нет, это глупо, размышляла она, и Громов что-то перепутал. И вот появился его Величество Гнев, во всей красе. Девушка ничего не могла с собой поделать. Ее трясло от ярости. Ещё совсем недавно она радовалась тому, что с Максимом из связывает интимная связь без какого-либо посягательства. Его изначально выбрало ее тело, диктуя свои извращённые правила. И теперь от осознания подлости, безграничной наглости… ощущала, как трясутся все поджилки. Ненависть, гнев клокотали в ней, не давая ей спокойно дышать. Она пылала адский огнём, как огнедышащий дракон. Под вечер, когда Макс появился. Это был ее выходной. Теперь уже не удивлялась, стиснув зубы, бросила на него горящий взгляд. Он был идеально-прекрасен и тошнотворно самодоволен. Чем бесил ее еще больше. Обхватил, но Аня подставила лишь щеку, демонстративно отворачиваясь. Обалдел, это мягко сказано. Но решил поддаться ее правилам.
– Я не могу сегодня. – Голос ее был сухим.
– Неожиданно. – Он продолжал ее обнимать, хотя ему было сложно и непривычно терпеть подобное.
– Извини. У меня много дел вечером. Давай в другой раз.
Она слово в слово процитировала его излюбленные фразы, которыми он уничтожил и втоптал в грязь сотни женских сердец. Легко высвободилась из его рук, сохраняя всю свою непоколебимость. Стиснул зубы, но решил не реагировать, было тяжело, но сдержался. Надо отметить, что говно кипело у обоих, как не полилось из ушей-непонятно. То, что она делала дальше, ведомая неконтролируемой яростью. Делала бездумно, но осознанно. Он хотел поиграть. И получил ответочку. Разумеется, как она и предполагала, сегодня его внимание за кадром будет куда более пристальное, чем обычно. Прихватив бутылочку вискарика, он с интересом включился в наблюдение, все еще потряхиваемый злобой. Собравшись с духом, набрала номер. Для неё звонить первой было подобно расстрелу. Это нарушало ее правила и жизненные принципы. Но для всего должно быть исключение. Вечер уже опустился на город. Надела черное кружевное белье. Долго подбирала, копаясь в закромах. Чулки, это то, без чего она не могла обходиться. Она любила их, как часть себя. Поправила их кружево. Вытянула ноги, осмотрев себя. Тут выстрелила неуверенность в себе, любимица из комплексов. Но гнев подавил и ее. Поверх белья лишь лёгкий трикотажный кардиган. Завязала пояс. Туфли на шпильке. Это был сегодняшний образ. И ведомая желанием отомстить, скользнула на улицу, никогда в жизни не чувствовала себя столь сексуальной. Такси неторопливо вывозило девушку за город. Максим потягивал виски, вполглаза наблюдая за ней, шарясь в телефоне и отвлекаясь на телевизор. Вышла из машины перед высоченной каменной оградой, мощными железными воротами. За ними скрывался особняк. Здесь их было три на хорошем расстоянии от территорий друг друга, за оградами, как в средние века, не хватало лишь рвов вокруг. Они стояли отдельно, на почтительном расстоянии от остального коттеджного посёлка. Показатель статуса и нежелания соседства. Ворота открылись, вышел мужчина. Она его помнила. Это был водитель Сокольского. Легкая тень сомнения. Но отступать слишком поздно. Шла к огромной мраморной лестнице по вымощенной дорожке. Водитель ее провожал. По территории носились три огромных пса, не успела рассмотреть породу. Шагнула внутрь, и почувствовала себя Алисой. Провалилась в совсем незнакомый ей мир роскоши и богатства. Боялась вдыхать этот дикий воздух. В это же время успела подумать о том, как можно следить за каждым шагом человека… как можно следить за ней сейчас… ошибалась. 21 век и его сумасшедшие технологии творили небывалые чудеса. Александр торопливо спускался по лестнице со второго этажа. В домашнем одеянии и длинном халате. Внимательно следила за ним.
– Моя дорогая! – Начал он говорить едва только появился в поле зрения. – Твой звонок… Я на секунду подумал, что рехнулся. Но ты здесь… – Развел он руками. – Господи, я не могу поверить своему счастью. Как я мечтал об этом.
Теперь он был совсем близко. И вновь его сила, уверенность… Аня ощутила себя ланью загнанной в угол. Сердечко ее пошло в пляс. Пульсирующая злоба. И рвущие мысли о том, что Астахов все это может/должен видеть. Это был спектакль в его честь.
– Я здесь… Сейчас…
Ответила она таинственным шёпотом, от которого все волосы на теле Сокольского встали дыбом. Девушка легко развязала пояс, и трикотаж кардигана беззвучно скользнул на пол. Она стояла в полуметре от хозяина дома в одном белье, чёрных чулках и туфлях на высоченной шпильке. Александр захлебнулся возбуждённой слюной в этот момент. Полуобнаженное тело молодой возлюбленной, столь открытое и манящее, как кровавая тряпка для быка. В одно движение он крепко схватил ее в тиски объятий, прижимая к стене. Легко отдавалась его сильным рукам. Целовал жадно, упиваясь ее красотой. Ласкал ее шею, налившуюся от возбуждения грудь. Она сводила его с ума, доводя до точки кипения. Спина ее выгибалась под его натиском, а томные стоны разносились по тишине особняка. Она стонала, извиваясь, в его руках, уже успев позабыть о том, что он был в ее жизни. И в это время где-то в центре города из стакана Астахова выливался виски. Он, не моргая следил за спектаклем. И скрежет его стиснутых зубов оглушал. Он мечтал лишь об одном, удавить ее, как можно скорее. В его сознании пульсирующая ярость: как могла и как посмела. Ноги несли его быстрее, чем мог соображать мозг. Вылетел пулей из квартиры. Нажимал кнопку вызова лифта с периодичностью 20 раз в секунду, но так и не дождавшись, рванул вниз по лестнице.
Спектакль окончен, мелькнуло в голове девушки. Сокольский тяжело дышал. Веки его налились свинцом, и он погрузился в сон, счастливый и удовлетворённый. Его гостья молча, изучала потолок. После поднялась, и не спеша, оделась. Тихонечко отправилась к выходу, боясь разбудить хозяина дома. Она не думала о его жене, о том, где она сейчас. Даже если бы женщина прямо сейчас вышла ей на встречу… Анна не смутилась бы. Гнев придушил в ней все остальные чувства. Она совершила то, чего столь страстно желала. Теперь же появилось мягкое чувство принятия всей ситуации. Смирение. Ей стало легче. Более не волновало, что будет дальше. Равнодушие и спокойствие накрывали сознание саваном. К ней подошёл водитель Сокольского, предложил отвезти. Поймал ее опустошённый взгляд и получил отказ. Попытался настоять, апеллируя аргументами, что ночь, до города далеко, такси не известно приедет или нет. Ей было всё равно. Оказавшись за воротами особняка, медленно побрела по обочине. Не пила сегодня, но по ощущениями была «в доску». Голову то и дело обносило, легкое чувство тошноты, раскоординация. Чёрная машина неслась с бешеной скоростью. Пронеслась мимо неё так, что девушку чуть не сдуло. Подсознательно уже видела исход этого вечера. Машина тормознула, и тут же сдала назад с неприятным свистом. Астахов выскочил на воздух. Кровь пульсировала, желваки ходили по белому от злости лицу. Глаза просто горели в темноте. Схватил ее, как тряпичную куклу. Ни тени страха, лишь пустота в ответ. Тяжёлый удар по лицу, а за ним ещё. Она не чувствовала боли, из неё выкачали душу. Секунды беспамятства. Сколько ненависти в его глазах, словах. Стальная хватка. В какой-то момент Аня не выдержала, ноги подкосились сами собой. Мужчина ещё держал ее то ли за ткань кардигана, то ли под локоть. Так или иначе, но она оказалась на земле. Слышала, как отъезжает его машина. Открыла глаза. Во рту вкус крови и придорожной пыли. Уперевшись ладонью в землю, попробовала встать. Неудачно. Вновь лицом в пыли. Сдалась. От обиды и некоторого разочарования. И сейчас закрыв глаза, просто лежала на обочине, абсолютно расслабившись, бросив всяческие попытки подняться. И именно в этот момент одинокая мысль: что же будет, если она сдохнет? Ответ она не успела себе дать. Потому что машина, взявшаяся из ниоткуда (так показалось Анне) притормозила. Сильные руки небрежно, без церемоний подняли «тело» с земли. Этот едва уловимый мужской запах с древесными ноткам. Впервые она была не рада ему, он уже не пьянил, не дурманил и не сводил с ума, как прежде. Глаз не открывала сознательно. Чем ближе к городу, тем больше рецепторов начинало работать. Боль раскатывалась по телу, даря неприятные ощущения разбитости. Захотелось жалостливо постонать, или хотя бы покряхтеть. Но больше всего на свете девушке хотелось выпить. Много. Чтобы до беспамятства. Максим продолжал выдыхать собственную злобу, хотя ему стало значительно легче после того, как он «выпустил пар». Занёс девушку к себе. Его квартира-студия встретила их тишиной. После посадил ее на край ванны и вышел, включив свет. Ему было нужно это время, чтобы включить мозг и начать мало-мальски соображать трезво. Аня скинула кардиган, который стал ненавистным в этот вечер. Включила воду, склоняясь над раковиной. Из зеркала на неё смотрело чужое лицо, она не узнавала его. Так паршиво она себя не чувствовала, даже когда Сокольский изнасиловал ее… и даже, когда она очнулась в больнице после ножевых ранений. Смывала пыль и кровь, наблюдая, как окрашенная вода уходит в слив. Разбитая губа, рассеченные брови. Ссадины на одной щеке, и менее заметные на скуле. Волосы в стиле: я у мамы дурочка. «Отлично выглядишь»– произнесла она вслух, обращаясь к отражению. Тело неприятно поднывало, сложно было определить источник боли. Макс слышал, что бежит вода. Плеснул виски в стакан, поднимая его в пола. И выпил залпом. Он не знал себя таким, никогда не сталкивался. Сегодня же он хотел душить ее собственноручно, пока не посинеет. Это было настолько сильно, что мужчине в какой-то момент стало по-настоящему страшно. Страшно не от этого гневно-ревностного желания, а от того, что он способен это сделать. Поставил стакан на стол. Рванул к дверям ванной, распахивая их. Мысль резкая о том, что она могла с собой что-то сделать. Но девушка стояла у раковины в белье, чулках и туфлях на шпильке. Выглядела жалко. Потому что ощущала себя именно так, как побитая собака. Выключила воду. И сейчас посмотрела прямо в глаза успешному адвокату. В них не было уже ни злобы, ни ненависти, ни гнева. Перегорела.
– Понравилось кино? – Уела она его.
И только сейчас до мужчины неожиданно дошло, что гостья всё знала о его подпольной, низкой слежке. Теперь Карты сложились сами собой. Он понял и осознал, что все это было выстроено в ровную цепочку. Ещё полчаса назад, он считал, что она трахается с ним и одновременно с депутатом. Сложно искать виновных и виноватых, когда у всех рыльца в пушку. Максим вернулся к виски. Это было слишком для одного тихого вечера. Достал второй стакан и налил его через край. Аня, цокая каблуками по паркету, подошла. Осушила предложенный алкоголь залпом, захлебываясь. Он разливался теплом по телу. Адвокат налил ещё. После отошёл к кровати. Закрыл лицо рукой. Во второй бутылка. Как все закрутилось подобным образом… искренне не понимал, как всё это произошло. Голые и неуправляемые чувства и эмоции. Снял галстук, бросив его на кровать. Расстегнул ворот рубашки. Бросило в жар, от одной мысли, что он мог убить. Мог и был готов сделать это. Посмотрел на неё. Сделал большой глоток из горла. Оба этим вечером летели со скоростью двести, пытаясь что-то доказать. Поставила стакан. Хмель был хорошим другом. Расслаблял. Отодвигая всё на задний план. Ощутила, что алкоголь побудил в ней те самые инстинкты, тело ее командир. Где-то внизу живота появились колющие ощущения, по телу разливалась горячая волна, подогреваемая виски. Разум тщетно старался взять верх над ситуацией. Но тело, возбужденное, разгоряченное уже всё решило. Рубильник отключился. И последняя планка пала. Анна шагнула в бездну своего желания. Максим поймал ее взгляд. Он узнал бы его из тысячи, наверняка зная его значение. И сейчас все исчезло. Померкло. И потеряло смысл. Что было до. Что будет после. Одурманивающая власть их животной страсти. Здесь и сейчас. Глоток виски. Она так непреодолимо близко. Эта власть… Каждой клеточкой своего тела ощущал возбуждение. В глотке пересохло. Коснулся ее атласной кожи кончиками пальцев, проваливаясь в омут ее чар. Алкоголь мягко кружил комнату в танце. Медленно опустилась на колени, понимая, что сгорает. Инстинктивно расстегивал брюки, закрывая глаза. И уже было не важно… всё не важно. Только жажда пленительной страсти. Ласкала его с неподдельным удовольствием, обхватывая губами. Именно этого она так сильно желала. В это же время понимая, что уже настолько близка к оргазму, и ноги становились ватными… тяжело дышал, отхлёбывая из бутылки и не открывая глаз. Не было больше сил. Одним движением поднял ее и повалил на кровать. Снимала с него рубашку, сгорая от нетерпения, раздвигала ноги, притягивая его к себе. Сжимал ее грудь, целуя так, как в последний раз. Ее тело манило его, притягивало и сводило с ума. То выгибалась под его натиском, то откидывалась назад на подушки. Ему было мало, не мог остановиться. Движения резкие, отрывистые. Ее стоны, срывающиеся на крик до искр из глаз. Рвала его спину, как дикая кошка. И снова отдавалась полностью. В этой ночи было что-то неестественно сумасшедшее. В какой-то момент Максим понял, что готов на всё, и делает сегодня всё, чтобы быть лучшим… Для него мысль об Александре была больной мозолью, ударом по самолюбию. Голова девушки уже мало, что соображала. Она теряла своё сознание и связь с реальностью, познавая понятие быть затраханной до полусмерти. Мужчина же не останавливался, лишь наращивая темп. Пот стекал ровными струйками по его вискам. Глаза бешено горели. Резким рывком поставил девушку на четвереньки. Продолжал. Сам, не сознавая, как в его руках оказался галстук. В полуобморочном состоянии ощутила, как петля затянулась на шее. С каждой секундой удавка становилась все туже. Но Астахов не останавливался, лишь ускоряясь, казалось, он хочет разорвать ее изнутри. Не могла сопротивляться. Воздуха практически не осталось. Мир вокруг для нее исчез, вместе с самым сильным оргазмом в ее жизни. Затягивал петлю сильнее, феерически кончая одновременно с гостьей. Рухнул без сил на кровать, понимая, что это был секс века. Ничего подобного в жизни ни у того, ни у другого. Перед глазами прыгали цветные пятна, комната кружилась. Ноги и руки непривычно дрожали, постепенно становясь ватными. Это был наивысший пик удовольствия.
Утром открыл глаза. Похмелья не было. Но состояние нестояния присутствовало. Анна спала ровно в том же положении, в котором отключилась. С удовольствием потянулся, поднявшись. Нажал кнопку включения на кофе-машине. Сел на высокий барный стул. Изучал обнаженную девушку на серой простыне. И вдруг поймал себя на мысли, что она первая и единственная, оказавшаяся в его холостяцкой студии. Никому прежде это не позволялось. Его дом был сокровенной неприкосновенностью. Личным пространством, где ни для кого не было места. Женщины, девушки… где угодно и когда угодно, хоть в дорогущем люксе отеля, хоть в подворотне за углом. А дом – это дом, только для него. Удивлялся, но его не раздражало ее присутствие ни в квартире, ни в постели. Ему нравилось наблюдать за ее сном. Нравилось вспоминать то, что было между ними, особенно вчерашний секс. Вседозволенность льстила ему, потакая его желанию быть Богом. Он уже не вспоминал об Александре, легко вычеркнув неугодное воспоминание, как неправильный текст. Знал наверняка, что в постели ему нет равных. Хотя момент с удавкой стал для него откровением. Весь вечер он мечтал придушить ее, и душить, пока не посинеет. При всем при этом он никогда и никого не желал столь страстно, что котелок срывало напрочь. Его больная зависимость была очевидна, но признать это… нет, это было выше его достоинства, выше его мужского эга. Допил кофе и отправился в душ, погруженный в размышления. Выходил, обмотав полотенце вокруг бёдер, с твёрдой уверенностью разбудить гостью и серьезно поговорить. Он уже практически всё идеально разложил в голове. Все свои диалоги, и даже ответы собеседницы. Но не учёл одного… Что она не раба его мыслей или планов. Девушки просто не было. Она исчезла, растворилась во времени. Это воткнуло Астахову палки в колёса, но решимость его не дрогнула.
