Текст книги "Дифференцировать тьму"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Отлично. Сейчас проверим. – Она отошла в дальний конец комнаты, чтобы я никак не разглядела написанного. – Как будет «стул»?

Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.

– Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, – я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, – но вроде «формасур».

Криста недовольно кивнула.

– Кровать?

– Руум. – Я пригладила чёлку, чтобы та сохла в более-менее приличном виде, и принялась расчёсывать мокрые запутанные волосы.

– Они?

– Фейр.

– Тарелка?

– Фат.

– Ей?

– Хенни. – Я поморщилась, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей расчёсываться.

– Одежда?!

– Фёт.

– Вода?!

– Матх. – Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо и улыбнулась. – Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?

Криста села на кровать. Открыла рот – и закрыла.

Потом снова, словно рыбка, которую вытащили из воды.

– Я же называла слова не подряд, – зачем-то пробормотала она. – И те, которые написала в конце, и в середине…

– Правильно делала.

– Но это невозможно! Ты… ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!

Я повернулась к ней:

– Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?

Криста озадаченно хлопнула длиннющими ресницами.

– Фотографической, – смилостивилась я.

– А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?

– Точно.

– Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..

– Именно.

Во взгляде Кристы скользнуло благоговение.

– Выходит, ты… гений?

Я провела пальцем по переносице, поправляя очки. Села на стул, откинувшись на мягкую спинку.

– Я научилась читать в год, а к двенадцати знала наизусть все книги в нашем доме. В пять лет я перемножала в уме трёхзначные числа. Я поступила в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, набрав максимальное количество проходных баллов. Учти, что на студентов с ВМК даже ребята с физфака и мехмата смотрят, открыв рот, а я поступала на курс фундаментальной информатики, куда принимали всего-то пятнадцать человек. – Насчёт мехмата я, конечно, несколько преувеличила, ибо тамошние студиозусы всегда мнили о себе незаслуженно много… но не суть. – Мой айкью равен приблизительно ста восьмидесяти с хвостиком. Если сложить все эти факты воедино… – я пожала плечами. – Да, пожалуй, можно сказать, что я гений.

И не стала добавлять, что лишь осознание собственной исключительности весь последний год удерживало меня от того, чтобы повеситься на крюке от люстры. Этого – и что без меня Сашка снова запустит учёбу.

Воспоминание кольнуло сердце тонкой иголочкой тоски.

Мне до боли хотелось его увидеть. Рассказать обо всех безумствах, которые со мной произошли. Потому что я всегда всё рассказывала ему.

Почти.

– Можешь придержать слова восхищения при себе, – великодушно разрешила я.

– А… ты… – девушка облизнула пересохшие губы, – ты что, уже учишься в универе? Сколько же тебе лет?

Поскольку я ожидала несколько другой реакции, то нахмурилась:

– Девятнадцать.

Криста долго смотрела на меня, птичкой склонив голову набок.

Так, будто впервые увидела.

– А я думала, тебе лет пятнадцать, – наконец глубокомысленно изрекла она. – Совсем мелкой выглядишь.

– Всё, что ты усвоила из моих слов – это факт моего поступления в универ?

– Нет, – на удивление спокойно ответила девушка, поднимаясь с кровати. Приблизившись, села напротив. – Ещё то, что ты действительно можешь вытащить нас отсюда.

Положила перед собой пергамент. Повернула чистой стороной кверху.

И, обречённо вздохнув, открутила крышку пузырька с чернилами.

– Так. Какие слова, говоришь, тебе ещё надо написать?..

Мы просидели, наверное, полночи. Криста очень скоро начала клевать носом, рискуя испачкать его в чернильнице, но я объявила отбой, лишь когда мы исписали все четыре свитка мелким шрифтом с обеих сторон. Тогда я задула свечи, уже близившиеся к состоянию огарков, и мы с наслаждением заползли под одеяло.

К сожалению, только одно.

Под нами захрустела свежая простыня, едва уловимо пахнущая лилиями. Некоторое время мы с сокамерницей, ворочаясь, перетягивали одеяло на себя – пока я, махнув рукой, не выползла из-под него.

Ничего страшного, всё равно в рубашке сплю. К тому же в комнате тепло.

– Хорошие свечи у дроу, – едва слышно протянула Криста, удовлетворённо свернувшись калачиком под пуховым трофеем. – У эльфов они трещат и дымят, а эти… у них пламя такое ровное, и хватает надолго…

– Прихватим одну как сбегать будем? Пусть эльфы выяснят, как дроу их делают.

– Ага…

Она зевнула сонным котёнком – широко, умильно, обнажив мелкие зубки, – и заснула, как котёнок – мгновенно. Только что говорила со мной, а потом закрыла глаза, и звук её дыхания окрасил тонкий присвист.

Я сняла очки, положив их рядом с подушкой. Легла, закинув руки за голову. Глядя в потолок, мысленно перебрала свитки с риджийскими словами, отныне надёжно хранившиеся в моей памяти.

Закрыла глаза, чувствуя, как подкрадывается на мягких лапках долгожданный сон.

Что ж, будем надеяться, нам действительно удастся выпутаться из этой передряги. И желательно безболезненно.

Хотя бы для меня.

Глава 2
НАСЛЕДНИК РОДА МИРКРИХЭЙР

Утром меня разбудил вопль Кристы. Очень похожий на тот, что выдернул меня из сна в темнице.

И, прежде чем открыть глаза, я понадеялась, что подобный способ пробуждения не войдёт у неё в привычку.

– Что? – Я рывком села в постели, нащупывая очки.

Сокамерница, не отвечая, молча ткнула пальцем куда-то в сторону окна. Поспешно спрятав глаза за стёклами, я обратила внимание на растопленный кем-то камин – и натолкнулась на чужой сияющий взор. Сияющий в прямом смысле этого слова.

И странный, чарующий блеск синевы и серебра, которым светились очи юноши, застывшего у стола с грязными тарелками в руках, заставил меня почти залюбоваться.

– Доброе утро, – вежливо произнесла я, приветствуя незнакомца. – Что вам нужно?

Тот лишь улыбнулся в ответ узкими губами, и улыбка эта походила на лезвие ножа. Кожа его была пепельно-серой, как у дроу, но черты – ещё тоньше, ещё острее, ещё неправильнее, и волосы – чёрный обсидиан, а не лунное серебро, и глаза – не яркий янтарь, а блёклый синеватый перламутр, и бесформенные одежды – похожие на мантию, сотканную из сумрака ночи…

Одновременно с тем, как я встала с постели, юноша отступил на шаг, в тёмный угол рядом с окном, и каким-то образом совершенно слился с тенью. Ещё мгновение я видела огоньки его глаз – а затем пропали и они.

Когда я приблизилась к столу, в комнате уже не было никого, кроме нас с Кристой.

– Кто это был? – выдохнула сокамерница.

– Думаю, кто-то вроде уборщика. – Я запоздало сообразила, что на мне нет ничего, кроме рубашки, прикрывающей ноги до середины бедра. Мстительно понадеялась, что мои кривые ноги будут преследовать незваного гостя в кошмарах. – Тоже мне, юноша бледный со взором горящим…

На всякий случай обследовала угол на предмет потайных люков и дверей, но ничего не обнаружила. Ожидаемо.

– Похоже, он ещё и официант, – добавила я, заметив на столе чистенькие серебряные колпаки, под которыми явно скрывался наш завтрак. Мельком заглянула в зеркальце, лежавшее на столешнице, торопливо поправила вздыбленную чёлку, скрыв противную россыпь мелких прыщей на лбу. – Давай-ка умываться и есть.

И мантия колдуна, и мои джинсы бесследно исчезли. Похоже, их забрали в обмен на еду, и за этой едой я обнаружила, что мне больно глотать. Это тоже было ожидаемо – купание в реке и ночёвка на ледяном полу не могли обойтись без последствий. Особенно для человека, который больше половины уроков физкультуры просидел на скамейке по причине освобождения после болезни.

Если кто-нибудь всё же принимает участие в нашем создании, в чём я сильно сомневаюсь – ваяя меня, он настолько переборщил с интеллектом, что на иммунитет просто не осталось места. Насморк, кашель и прочие ОРВИ цеплялись ко мне регулярно, а за весь четвёртый и пятый класс школы я посетила от силы уроков сорок, за два года умудрившись переболеть бронхитом, гайморитом, отитом, воспалением лёгких и вирусным менингитом. Какой-то болячке так понравилось в моём организме, что лекарства заставляли её кочевать из органа в орган, но никак не уходить. Мама сбилась с ног, таская меня по врачам, а те только руками разводили.

В конце концов я всё же выздоровела, но ещё долго отходила от последствий постоянного приёма антибиотиков. Те два года я спала не в своей комнате, а в маминой кровати, у неё под боком. Тогда мама не объясняла, почему настояла на моём переселении. И лишь годы спустя призналась, что устала по пять раз за ночь бегать в другую комнату, чтобы проверить, дышу ли я…

Тарелка расплылась перед моими глазами, заставив проглотить комок в горле. Нет, не плакать, только не плакать! Срочно возвести в степень… тройку, да, тройку. Первая – три, вторая – девять, потом двадцать семь, восемьдесят один, двести сорок три…

– Интересно, а что нам после завтрака делать? – Когда непролитые слёзы высохли на ресницах, я спокойно подцепила вилкой жареный гриб. На завтрак нам подали удивительно банальный для другого мира омлет с чем-то, очень похожим на шампиньоны. – С утра с нами вроде обещали «поработать».

– Может, этот колдун про нас забыл? – с надеждой спросила Криста.

– Хотелось бы надеяться. – Я качнула головой. – Но, боюсь, вероятность этого крайне мала.

И точно, не успела я договорить, как послышался деликатный стук в дверь.

– Да, – обречённо крикнула я.

Лод вошёл в комнату с таким непринуждённым видом, словно навещал не пленниц, а дорогих гостей. Скользнул взглядом по моим голым ногам – но, как и ожидалось, особо на них не задержался.

– Доброе утро, – произнёс колдун. Уголки его губ были приподняты в лёгкой улыбке. – Как спалось?

– Благодарю, прекрасно, – сказала я. – Но мне очень интересно, кто нас разбудил.

Лод сощурился, и я прочла вопрос в его взгляде.

– Тут был… юноша. В чёрном. Со светящимися глазами.

– А, вы про Акке? – Улыбка колдуна стала шире. – Не обращайте на него внимания. Это мой слуга, он иллюранди.

Я как раз собиралась спросить, что означает последнее слово, когда Криста ахнула и всплеснула руками.

– Иллюранди?! – Тонкий голосок сокамерницы дрожал от возмущения. – Они же демоны, создания тьмы! Мне про них Дэ… дедушка рассказывал! – К счастью, Криста вовремя поймала мой предостерегающий взгляд. – Насылают кошмарные сны, питаются человеческими силами!

– Не только человеческими, – мягко поправил Лод. – Просто у человека легче всего украсть силы… и да, легче всего это сделать во сне. С дроу или с эльфом такое не пройдёт, если только они не ослабли вконец. – Колдун прислонился плечом к дверному косяку. – Но дроу заключили с иллюранди… соглашение. Дроу на добровольной основе отдают иллюранди свою энергию, а те взамен присматривают за их домами. Энергия дроу куда сытнее человеческой, так что иллюранди в итоге забирают совсем немного, дроу этого даже не чувствуют. А ловкость и умение мгновенно перемещаться в тени делают иллюранди отличными слугами.

– В общем, тёмные домовые, – пробормотала я. – Или дворецкие.

Очередное подтверждение того, что не так уж наш плюшевый мишка и безобиден. Действительно, куда же колдуну, живущему в мрачной тёмной цитадели и использующему невинных девиц для своих злодейских планов, без демона-прислужника…

– И вы позволили ему приблизиться к нам?! – Кристу объяснение колдуна явно не успокоило. – Когда-то сотни людей и эльфов погибли, чтобы изгнать иллюранди со своих земель, а вы…

– Акке причинил вам вред?

Голос мужчины был мягче шёлка – но улыбаться он перестал.

– Нет, но…

– Он чем-то оскорбил вас?

– Не…

– Тогда что именно тебя не устраивает?

Криста открыла рот – и встретила взгляд Лода, в котором сейчас поблескивала серая сталь.

– Да нет, – девушка потупилась, резко вспомнив, что находится в плену, а не на курорте, – всё нормально.

Едва заметная улыбка вернулась на губы колдуна мгновенно, будто кто переключил рычажок.

Только вот теперь я видела, что в прозрачной серости его глаз нет и тени этой улыбки.

– Я рад. – Лод отвернулся. – Жду вас в гостиной. Пора приступать к делу.

Я проследила, как за ним закрывается дверь. Покосилась на Кристу, чей нехороший прищур ясно выдавал направление её мыслей.

– Полагаю, ты думаешь о том, что он у тебя ещё попляшет?

– Правильно полагаешь, – процедила сокамерница. – Эх, не будь на мне ошейника…

Я успокаивающе похлопала Кристу по плечу.

– Ладно, пойдём, пока он не осерчал. – Подхватив штаны, я тоскливо отвернулась от раскисших кроссовок. Лучше уж похожу босиком. – Чем быстрее отмучаемся, тем быстрее я изучу ещё пару сотен риджийских слов.

В гостиной нас ждал сюрприз – на столе, за которым мы вчера разговаривали, были разложены штук десять мутных белых кристаллов, похожих на кварц. Колдун уже сидел в одном из кресел, положив руки на подлокотники, явно ожидая, пока мы тоже присядем.

– Это не займёт много времени, – молвил он, когда мы с Кристой оправдали его ожидания. – Кто хочет быть первой?

Мы с сокамерницей переглянулись, и я не увидела в глазах Кристы особого энтузиазма.

– Давайте я, – вырвался у меня тяжёлый вздох. – Что нужно делать?

В ответ на мои слова Лод нахмурился. Привстал, заставив меня напряжённо следить за его движениями. Нагнулся над столом.

И заботливо пощупал тыльной стороной ладони мой лоб под чёлкой.

– Так и есть. Жар, – заметил он. – Хриплый голос. И выглядишь болезненно. – Колдун опустился обратно в кресло, сложив ладони в жесте, напоминавшем молитвенный. – Что случилось?

Я растерянно пригладила чёлку.

Он собирается использовать меня для опытов – и при этом печётся о моём здоровье?

– Да так, простудилась немного…

– Тогда сегодня отдыхаешь. Ритуал требует много сил, а они тебе понадобятся. К тому же с тобой нам торопиться некуда, – последние слова он добавил легко и просто – но это делало их ещё более зловещими. – Позже попрошу Морти подыскать тебе лекарство.

Какая трогательная забота.

Совсем как об индюшке, которую лелеют до рождественского ужина.

– Тогда займёмся тобой. – Лод кивнул Кристе. – Возьми один из кристаллов. Любой.

Девушка протянула руку с такой опаской, точно камни в любой момент могли отрастить зубы. Сомкнула пальцы на кристалле, который был чуть меньше её ладони, быстро притянула к себе.

– Возьми его обеими руками, – велел Лод. – Да, вот так. Ладони на стол. Ближе ко мне. – Глядя, как робко Криста выполняет его указания, он усмехнулся. – Да не бойся ты так. Не меня тебе стоит бояться.

В конце концов руки Кристы, сжимающие камень, всё-таки оказались приблизительно посреди стола, – и тогда, сидя напротив, колдун накрыл её ладони своими. Прикрыл глаза. Я заметила, что ресницы у него темнее, чем волосы, и не слишком длинные, но пушистые.

А лоб-то какой высокий…

– Не шевелись, – велел мужчина. – И скажи, если почувствуешь себя плохо.

Золотистое сияние с внутренней стороны ладоней просветило его пальцы алым – а потом странная светлая дымка окутала и руки Кристы, и кристалл в них. Девушка заворожённо, широко открытыми глазами наблюдала за камнем, вдруг начавшим слабо светиться изнутри.

А я внимательно следила за обоими – из-за занавеси тёмных волос. Никогда не забирала их в хвост или косу, привыкла прятать глаза за длинными прядями. Это давало ощущение… уединения. Безопасности.

Да, я немного социофоб. Одиночество всегда скорее привлекало меня, чем пугало.

– Достаточно, – Лод резко взметнул ресницы вверх, и сияние в его ладонях мгновенно померкло. Так же, как исчезла колдовская дымка.

И только кристалл продолжил сиять мягким молочным светом, плескавшимся в его прозрачной глубине.

– Как себя чувствуешь? – участливо поинтересовался колдун.

– Отлично, – с вызовом ответила Криста, вздёрнув идеальный носик.

Она явно ответила бы то же самое, даже находясь на последнем издыхании. И хотя особо зловещих последствий колдовства я и правда не заметила, вряд ли колдун пощадил меня без причины.

– Прекрасно, – Лод кивнул на другие кристаллы, дожидавшиеся своего часа у края стола. – Тогда бери следующий.

Я поняла, почему меня оставили в покое, после четвёртого камня. К тому моменту Криста побледнела, под глазами её залегли тени, да и очередное «отлично» прозвучало куда тише… однако сокамерница упрямо потянулась за пятым кристаллом. Наверное, стоило бы вмешаться и приказать ей не дурить, но я лишь молча смотрела на процесс, чувствуя себя зрителем в кино.

В конце концов, убивать Кристу явно никто не собирается. Пока. А в няньки к ней я не нанималась.

И в какой-то миг я увидела тень усмешки, притаившуюся в уголках губ Лода, в которой ясно читалось схожее чувство.

Прервалась Криста сама, на седьмом по счёту камне. Вдруг разжала пальцы, закатила глаза и чуть не рухнула с кресла. Хорошо ещё, что Лод удержал её за руки.

– Просил же предупредить, если станет плохо, – равнодушно бросил колдун, глядя на бесчувственную девушку. – Акке!

Да, убивать нас пока никто не собирался.

Но и беречь – тоже.

Я всё-таки вздрогнула, когда иллюранди шагнул из тени рядом с книжным шкафом. Легко, непринуждённо, так быстро, словно всё это время там прятался.

– Гестгафи? – Юноша поклонился. Он казался немногим старше меня, но я догадывалась, что это обманчивое впечатление.

Этого слова я не знала. Лишь предположила, что оно означает нечто вроде «господин».

Не забыть бы спросить о значении у Кристы, когда она очнётся.

А я надеялась, что она очнётся.

– Така хана и свефнхерберги. – Лод указал глазами на Кристу. – Морти ог сейя ас ех сарф саз.

Перед глазами мгновенно всплыли вчерашние Пергаменты. «Така» – отнести, «хана» – её, «и» – в, «свефнхерберги» – спальня. Значит, первое предложение переводится как «отнеси её в спальню», а второе… «Морти и сказать, что я нуждается в она»? Тьфу, бред.

Но если переставить слова и пофантазировать со склонениями… похоже на «и скажи Морти, что она мне нужна».

Вот это уже более правдоподобно. Только «Морти» должно быть с большой буквы, учитывая, что колдун уже упоминал кого-то с этим именем.

Да, пока знание языка было далеко от совершенства, но хоть что-то.

– Хиива. – Иллюранди подхватил Криспу на руки легко, словно тряпичную куклу.

Должно быть, «слушаюсь». Но я мысленно поставила ещё один знак вопроса, надеясь, что память не подведёт.

– Полагаю, сегодня тебя лучше не беспокоить лишними разговорами, – сказал Лод, когда мы остались одни, – не то горло разболится. О твоей сумке поговорим, как выздоровеешь.

– Не так уж я и больна, – сказала я, за дужку подтянув очки, норовившие сползти на кончик носа.

Конечно, разумнее было бы согласиться с колдуном.

Да только, к сожалению, у меня тоже назрело к нему немало вопросов.

– Вещи в нашей комнате… душ и прочее… это ведь вы сделали?

Лод кивнул.

– По рассказам людей из нашего мира?

Ещё один кивок.

– И поэтому вы хотите расспросить меня? Чтобы сделать другие вещи, которые есть у нас?

– В чём-то, что есть у вас, мы не нуждаемся, – откликнулся колдун, – но некоторые предметы оказываются весьма полезными.

Он смотрел на меня, почти не моргая, мягко и пристально. Казалось, замечая и не упуская ничего – ни единого слова, ни единого движения, ни единой мысли. И этот взгляд, светлый, как блеклое небо в пасмурный день, тревожил. Казалось, тебя видят насквозь, зная о тебе такое, чего ты и сама не знаешь.

Но я не отводила глаз.

Потому что в гляделки можно играть вдвоём.

– Почему вы спасли меня?

Лод в ответ лишь вопросительно вскинул бровь.

– Вы же не знали, кто я. Полагаю, вы просто прогуливались в саду с принцем, как вдруг кто-то всплыл посреди пруда. – Я оперлась локтями на стол и положила подбородок на сложенные домиком ладони. – Не думаю, что дроу имеют привычку там купаться. Вы должны были понимать, что я чужая, но всё равно бросились в воду. – Я сощурилась. – А когда вытащили меня, я была почти мертва, я знаю. Я уже захлебнулась. Но вы меня откачали.

Сейчас я вспоминала об этом спокойно, без доли той стыдливости, которая охватила меня у пруда. Я помнила его губы на моих губах и мягкий щёкот его щетины на коже; но с чего, с другой стороны, меня так смутило обыкновенное искусственное дыхание?

– Так почему вы спасли меня? – повторила я. – Зная, что я чужая? Зная, что я могу оказаться вражеским шпионом?

– Странный вопрос. – Улыбка колдуна окрасилась некоей озадаченностью. – Разве ты не стала бы спасать того, кто тонет на твоих глазах?

– Если он может оказаться врагом? Нет.

– А если ты не знаешь, враг это или друг?

– У меня есть лишь один друг, и его я всегда узнаю. А до остальных мне дела нет.

Колдун склонил голову набок, позволив уловить ещё один окрас его улыбки. Удовлетворённый.

И я вдруг поняла, что его интересует во мне что-то ещё. Что-то помимо моего… происхождения.

Будто я – загадка, которую ему необходимо разгадать.

– Ты интересный человек, Снезжана, – произнёс он. – Люди зачастую мнят о себе больше, чем они есть на самом деле, приукрашивая достоинства и не замечая недостатков. Правду, которая отражается в зеркале, признают лишь немногие. Но я, пожалуй, впервые встречаю кого-то, кто в своих же глазах нарочно раскрашивает себя в чёрные тона.

– А вы хотите сказать, что на самом деле я не такая, – довершила я его мысль.

Непроницаемая улыбка в ответ.

Да, он не слишком похож на злого колдуна из сказок. Но у него приятная располагающая наружность, приятные мягкие манеры, приятный притягательный взгляд и приятный обволакивающий голос.

И всё это – опасная приятная маска, за которой он прячет нечто большее.

– Боюсь разочаровать, но внешность бывает обманчива… хотя в моём случае это не так. – Я откинулась на спинку кресла. – Кто же может лучше знать меня, чем я сама?

– Порой со стороны виднее, – заметил колдун, рассеянно почёсывая себя за ухом. Странно, но в его исполнении этот жест смотрелся естественно и мило. – Так ты не знаешь, почему отличаешься от всех?

Неожиданная смена темы заставила меня замешкаться.

Неожиданный вопрос – тем более.

– В каком смысле?

– Почему не знаешь риджийского, – безмятежно пояснил колдун. – Почему, попав к нам, не стала похожа на эльфа. Почему в тебе не проснулся магический дар. Я проверял – ни намёка на него. А ведь все, кто переносился в Риджию из вашего мира, становились магами, и очень могущественными.

Пояснение было логичным – да только мне всё равно казалось, будто в его вопросе было двойное дно.

Но не мог же он знать, насколько я отличаюсь от всех.

А я уж думала, ему плевать на то, что его очередной питомец не похож на предыдущих…

– Не знаю, – совершенно искренне ответила я. – Может, потому, что я переместилась сюда, свалившись в реку?

Колдун сузил глаза. Приложил палец к губам, будто самого себя призывая к молчанию.

– Возможно. – Протянул руку в сторону – и извлёк из воздуха предмет, в котором я узнала свой смартфон. – Похоже, ты действительно чувствуешь себя неплохо. Может, тогда расскажешь мне, что это?

Я взяла телефон, подозревая, что ни он, ни планшет, ни другие вещи в моей сумке не пережили купания вначале в Москве-реке, а затем в пруду дроу. Так и есть, дорогущий сенсорный смартфон напрочь отказывался включаться.

Если бы мне дали его в руки сразу после того, как вытащили из воды, может, я и смогла бы его реанимировать. Но теперь…

– Это мобильный телефон. Вы о таких уже знаете.

– Но телефон выглядит совсем не так, – удивился колдун. – Он меньше, и на нём есть кнопки. А этот похож на карманное зеркальце, только чёрное.

Не знаю, какой год был в нашем мире, когда к Лоду попала предыдущая жертва порталов между мирами, – но мобильники тогда явно только входили в обиход.

– Это усовершенствованная модель. С её помощью можно слушать музыку, читать книжки, смотреть… красивые картинки… и общаться с друзьями, – сказала я, чувствуя себя воспитательницей в детском саду. Просто не хотелось вдаваться в такие подробности, как «влезать в Интернет», «фотографировать» и «смотреть фильмы», не то пришлось бы провести здесь ещё часа два. – Только от воды она испортилась, так что я не смогу показать наглядный пример.

– То есть она одновременно телефон и плэййер, – догадался Лод.

– Да.

– Ясно. – Колдун склонил голову набок. – И с её помощью можно читать книги?

– Да. Копии книг, – добавила я. – Грубо говоря, весь текст книги копируют, и он отображается вот здесь. – Я постучала ногтем по зеркальному экрану.

– Действительно хорошая вещь. – Лод с ловкостью фокусника вытянул из воздуха мой планшет. – А это, должно быть, несовершенный телефон?

– Нет, это планшет. И его изобрели позднее телефонов, – я стоически вздохнула. – Он… почти такой же, как телефон, но лучше.

– Он больше. – Лод нахмурился. – Его сложнее носить с собой.

– Немного. Но с его помощью можно… слушать музыку, читать книжки, смотреть картинки и общаться с друзьями, – немного беспомощно повторила я.

– То есть делать всё то же самое, что и с телефоном?

– Ну… да.

– Тогда зачем вы его изобрели, если у вас уже были предметы для этого?

А если подумать, действительно: зачем? Можно прочитать долгую лекцию про разрешение экрана, интерактивные приложения, операционную систему и быстродействие процессора, но для Лода всё это будет пустым сотрясением воздуха.

И в чём суть?

– Ну, – промямлила я, – на планшете… картинки больше… и красивее.

Лод внимательно посмотрел на меня – и в этот момент я поняла, что детский сад здесь совсем не он.

– Думаю, тебе лучше пойти и отдохнуть, – наконец мягко произнёс колдун, поднявшись из-за стола. Провёл рукой над кристаллами, точно поглаживая воздух, и все камни исчезли. – Лекарства вам скоро принесут. Кристе нужно восстановиться, так что сегодня и завтра вы вольны заниматься чем угодно. Только из башни не выходите.

– А из комнаты можно? – Я не замедлила поймать его на слове.

– Можно, – великодушно откликнулся Лод. – Но там, – он указал на лестницу одними глазами, – мой рабочий кабинет, а я не люблю, когда меня отвлекают во время работы.

– Поняла, – покладисто кивнула я.

– Хорошо. – Он отвернулся. – Доброго дня, Снезжана.

Я следила, как он поднимается по тёмным каменным ступеням. Потом встала с кресла и, украдкой покашливая, обошла гостиную. Присматриваясь, приглядываясь, изучая.

В целом в комнате не было ничего интересного – не считая деревянной мишени для дротиков на стене да огромного книжного шкафа. Я взяла одну из книг, самую большую, в потёртом кожаном переплёте. На обложке названия не было, оно обнаружилось лишь на первой странице, аккуратно написанное от руки, и гласило «Юртир ог ппонтур». «Травы и растения».

Ещё вчера меня удивило, что написание многих местных букв схоже с земной латиницей, – но находились и такие символы, которым не было аналога. К примеру, буква, звучавшая как нечто среднее между «з» и «в», а писавшаяся как зеркально отраженная «б» с горизонтальной черточкой на хвостике. Или ещё одна, по звучанию сочетавшая «с» и «ф», а по написанию напоминавшая русскую «р» – в которой вертикальная линия удлинялась не только вниз, но и вверх.

Знакомые слова я читала уже весьма сносно, а потому смело принялась брать с полки одну книгу за другой, пока не обнаружила ту, что могла оказаться полезной.

– «Сьёгулегар скийрингар». «Исторические записки». – Толстый том вернулся на место, но лишь на время. – Тебя-то мне и надо.

Я опустилась на корточки. Поколебавшись, вытянула с нижней полки шкафа небольшую плетёную корзину с крышкой – и, открыв её, с удивлением увидела мраморную шахматную доску и набор каменных фигур.

Неужели в этом мире есть шахматы? Да нет, скорее кто-то из нашего мира рассказал о них Лоду…

– Эрт фу стэлль фра хёдрум хейми? – мелодично поинтересовались за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась.

Это была девушка-дроу. И, вопреки моим ожиданиям, она не носила ни платьев со сногсшибательными разрезами, ни бронированного белья: всего лишь чёрную рубашку, шёлковый корсет под грудь, отливающий синей сталью, бархатные штаны и кожаные ботфорты. Образ вышел боевой, но вполне приличный – и более чем женственный. Глаза кошачьи, цвета шафрана, сощуренные и любопытные, снежные волосы собраны на макушке в высокий хвост, на лбу поблёскивает серебряный венец – такой же, как у принца.

Я довольно быстро сообразила, что её вопрос можно перевести как «это ты девочка из другого мира?».

Ещё я быстро сообразила, что лучше не давать моим тюремщикам знать о том, что я стремительно продвигаюсь в изучении их языка. Косить под дурачка – всегда лёгкий путь.

А быстрее всего я сообразила, что, скорее всего, это и есть та самая Морти, которая понадобилась колдуну.

– Не понимаю. – Я развела руками.

Девушка нахмурилась.

– Фу талар экки тунмалив и Риджия?

Я убито молчала, хотя только что меня спросили, не говорю ли я на риджийском.

Дроу вздохнула. Улыбнулась, неопределённо махнула рукой и прошествовала к лестнице в кабинет Лода. Через плечо у неё был перекинут длинный кожаный ремень, к которому крепился объёмный ларец чёрного дерева с изящной серебряной ручкой.

А я почти машинально отметила, что, несмотря на странные, неправильные пропорции её точёного лица, нечеловеческая красота дроу – завораживавшая, как прекрасный и опасный танец огня, – привлекала меня куда больше приторного личика Кристы.

Я подтащила корзину с шахматами к столу. Извлекла оттуда доску, ужасно тяжёлую, кое-как водрузила её на лакированную крышку.

Пока Криста не очнулась, брать книгу я не рискну – ещё заметят. А так можно будет сделать вид, что это сокамернице захотелось почитать.

Но в ожидании её пробуждения надо чем-то себя занять.

Я разыгрывала уже четвёртую партию против самой себя, честно стараясь не симпатизировать ни белым, ни чёрным – пусть даже эта игра складывалась подозрительно похожей на знаменитую «Бессмертную партию»,[13]13
  Шахматная партия, разыгранная в Лондоне в 1851 году между Адольфом Андерсеном и Лионелем Кизерицким.


[Закрыть] – когда на лестнице послышались голоса.

Спустя какое-то время в гостиную спустилась дроу, а следом за ней – Лод. И если дроу выглядела вполне прилично, разве что подозрительно сияющей и немного растрёпанной, то выправленная рубашка взлохмаченного колдуна ясно свидетельствовала о том, что они наверху как раз совсем не в шахматы играли.

Заметив меня, парочка осеклась и замолчала, хотя предполагалось, что я всё равно не пойму, о чём они говорят.

– Йаэя, Лод, – бросила дроу, – ех айтла ас фара.

Кажется, она говорила Лоду, что собралась уходить…

– Комду квёльд. – Лод ласково коснулся её щеки.

…а колдун приглашал её прийти вечером…

– Ёхвитах, мун ех кома. – Морти поцеловала колдуна в губы – коротким поцелуем давно и надёжно законной девушки – и была такова.

…и Лод был очень даже не против.

Наличие у колдуна любовницы меня немного удивило. Но лишь немного. В конце концов, он взрослый мужчина со своими потребностями, и странно было бы предположить, что он не найдёт способа их удовлетворять.