Текст книги "Разбивая иллюзии (СИ)"

Автор книги: Евгения Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Леша, Карина твоя дочь, – прошептала женщина, безжалостно разбивая мир Овчаренко на миллионы осколков.

***

В далекой юности Алексей Овчаренко был очень серьезным парнем. Практически весь их весь городок знал, как он умен, любил авиацию, мог на коленке разобрать и собрать двигатель самолета. Уже тогда он подавал огромные надежды для преподавателей авиационного техникума. Юная Зоя увидела его на одном из вечеров студентов и с первого взгляда влюбилась в высокого блондина с умными серыми глазами. Один вечер на танцах в техникуме, и молодые люди стали неразлучны.

Все было отлично, до тех пор, пока парня не призвали в армию. Алексей, как и тысячи других парней, пошел служить. Все было бы хорошо, если бы не крупная ссора, которая произошла между молодыми людьми накануне призыва. В сердцах влюбленные порвали свои отношения. Алексей уехал с тяжелым сердцем и твердой уверенностью помириться с любимой. Чуть позже Зоя обнаружила, что беременна. Для небольшого городка это означало одно – позор для всей семьи. Отец девушки недолго думал – пустил слух, что Зою выдают замуж и в срочном порядке отправил в другой город к своей незамужней старшей сестре. Вскоре девушка родила дочь и назвала ее Кариной. Алексей, когда пришел на увольнение, узнал легенду о любимой и принял за чистую монету. Парень окончил техникум и укатил в столицу покорять вершины. Так судьба развела двух любящих людей. И теперь они встретились. И как!

Такое в страшном сне не привидится. Алексей отчаянно хотел проснуться или, в крайнем случае, чтобы Зоя наконец-то сказала, что ее слова – ложь, неудачная шутка. Но женщина молчала, сверля его колючим взглядом. Овчаренко почувствовал, как сердце сжала чья-то невидимая рука. Боль оказалась нестерпимой. Она выжигала его сердце дотла.

– Карина наша дочь?! – с недоверием в голосе прошептал Алексей, ощущая опустошенность в душе. – Какой кошмар! Я едва не женился на собственной дочери!

Он как заведенный тасовал две злосчастных фотографии, отмечая все больше схожести между ним и Кариной. Дочь-невеста… Ужас, жуть, инцест. Его широкие плечи поникли от внезапного груза новостей.

– Надеюсь, вы не переспали? – Зоя безжалостно прервала его мучительные мысли.

– Нет, – твердо заявил Алексей и поднял растерянные глаза на бывшую возлюбленную. – Зоя, когда?

– Когда ты уехал, оказалось, что я беременна, – спокойно произнесла женщина, и на ее безупречном лице не дрогнул ни единый мускул.

– Мне сказали, что ты вышла замуж, – тихо произнес Овчаренко.

– Эту ложь придумал отец, – едко и с вызовом заявила Зоя. – Он спасал семью от позора.

– Наша дочь – позор? – выдохнул Алексей, выпрямляясь в кресле. – Почему ты мне не написала?

– МЫ с тобой разошлись. Забыл? – жестко оборвала его Зоя и сжала кулаки. – Все, что было, то прошло. Ты тоже особо не горевал.

– Горевал, – тихо проговорил Алексей и сжал виски, стараясь унять головную боль. – Но теперь это неважно. Я поплатился за свои ошибки юности.

– Ужасная расплата, – устало проговорила Зоя Павловна и опустилась на пустовавший стул. – Как мы скажем Карине?

***

Время тянулось нестерпимо долго. Карине казалось, что стрелки на миниатюрных часиках прилипли к циферблату, не желая двигаться. Девушка только что получила смс-ку от Овчаренко. Ее жених пригласил к себе на работу. Карина с бьющимся сердцем перечитала еще раз текст смс и поглядела на часы. Еще полчаса до конца консультации перед экзаменом. Вся группа замерла на своих местах, ловя каждое слово преподавателя. Конечно, ведь это был шанс удачно сдать сессию и уйти на каникулы. Лишь только Карина беспечно пропускала мимо ушей ценные указания профессора и рассеянно поглядывала на доску, испещренную сложными формулами. Она была так счастлива, что была уверенна, что непременно сдаст опостылевшую сессию. Ее ждали более интересные дела. А об экзамене, она подумает позже.

Девушка давно мечтала побывать в его офисе и увидеть своими глазами место работы любимого. Успевающая компания, налаженный бизнес, аэродром – все это внушало уважение рассудительной не по годам Карине. Девушка увлеченно набрала ответ на смс-ку, удивляясь, что жених не употребил привычных слов “любимая”, “солнышко” и прочие ласковые слова. Карина нахмурилась. Текст сообщения был краток и сух, словно это написал ей не любимый мужчина, а некто посторонний. Сердце девушки дрогнуло, и множество догадок нахлынуло на нее, пригвоздив к месту.

Она едва дождалась окончания консультации. Едва престарелый профессор пожелал удачи на экзамене, девушка сорвалась со своего места. Игнорируя оклики подружек, Карина поспешила на выход из аудитории. Почему-то ей казалось, что нельзя терять ни минуты. Чтобы не тратить время на дорогу, девушка вызвала такси и поехала по указанному в смс-ке адресу. Кабинет Овчаренко Карина нашла без труда. Милая секретарь вежливо провела ее за двустворчатые массивные двери.

Первое, что бросилось девушке в глаза, был огромный стол и Алексей, восседающий за ним. Сердце Карины пропустило удар при виде жениха. Заготовленная речь моментально испарилась и девушка с улыбкой кинулась к мужчине, желая поцеловать его. Двухдневное молчание она сразу же простила. Овчаренко встал, обошел свой гигантский стол и со странным выражением глаз начал рассматривать ее. Длинные пальцы властно обхватили ее предплечья. Девушка почуяла неладное. Карина забилась в его руках.

– Леша, ты не рад? – осторожно проговорила она. Вопрос вышел по-детски жалобным.

– Карина, – начал Овчаренко и замолчал не в силах преодолеть незримый барьер. Что он ей скажет? Он так виноват перед ней и Зоей.

– Леша, что-то не так? – еще одна беспомощная попытка выяснить что-либо.

– Карина, – голос Зои Павловны показался обоим слишком громким и навязчивым.

Девушка и Овчаренко вздрогнули. Карина медленно обернулась на знакомый голос и увидела мать, стоящую в дальнем углу кабинета.

– Мама, что ты здесь делаешь? – ее удивлению не было границ.

– Кариночка, девочка моя, мне так жаль, – с трудом двигая побелевшими губами, произнесла Зоя Павловна. В ее темных глазах стояла дикая боль.

– Мам, почему ты здесь? – выдавила девушка, ощущая всей кожей ледяную атмосферу в кабинете.

– Я пришла познакомиться с будущим зятем, – с фальшивой улыбкой сказала Зоя Павловна и медленно приблизилась к ошалевшей Карине. – Но оказалось, что мы уже знакомы давно. Двадцать лет назад мы любили друг друга.

– И это что-то меняет? – хриплым от волнения голосом спросила девушка, кусая губы.

Да, Карина знала, что Овчаренко старше ее на девятнадцать лет, и он вполне мог встречаться в юности с ее матерью, да и Земля круглая.

– Все меняет, милая, – с какой-то странной грустью произнесла Зоя Павловна.

– Мам, я ничего не понимаю, – Карина замотала головой, пытаясь отогнать страшные мысли о том, что мать и Овчаренко вполне могли быть любовниками и…

– Карина, – низкий голос Алексея прервал растерянный лепет девушки. – Мы не сможем пожениться.

– Что? – прошелестела она. – Леша, ты не любишь меня?

– Люблю, – опустив голову, проговорил Овчаренко. – Но не так, как ты хочешь.

– Я тебя тоже люблю, Леша. Ты самый родной человек после мамы…

– Родной… – Алексей горько скривился и припечатал, озвучивая правду. – Карин, я твой родной отец. Понимаешь?

– ЧТО? – Карина отшатнулась от перекошенного болью лица мужчины. – ТЫ мне НЕ отец! ОН УМЕР! МАМА!

Девушка недоверчиво и дико посмотрела на застывшую около нее мать. Ее моложавое лицо будто постарело на десять лет.

– Да, дочка, Алексей – твой родной отец. Прости. Мне очень жаль. Я была зла на него и сказала, что он умер.

– Я не верю… Вы лжете… – Карина попятилась к двери и упрямо твердила одно и тоже. – Я не могла влюбиться в собственного отца. Не могла! Это какой-то фарс! НЕТ!

Овчаренко торопливо шагнул, перехватил дрожащую девушку и по-отечески прижал Карину к груди, целуя растрепанные волосы. Мать торопливо порылась в сумке и достала старый черно-белый снимок и протянула его девушке. Сквозь слезы, застилавшие глаза, Карина увидела юную мать и безусого Алексея.

– Там на обороте дата. Тут я на самой первом месяце беременности. Путем не сложных вычислений, ты поймешь, что все сходится, – негромко произнесла Зоя Павловна.

Карина послушно посмотрела оборот фотографии. Да, мать оказалась права. Мир перед глазами поплыл, дрогнул и взорвался. Дикий, нечеловеческий крик разорвал гнетущую тишину:

– НЕТ!!! НЕТ!!!

Карина с силой оттолкнула растерянного Овчаренко, выронила фотографию молодых родителей и кинулась к двери, мечтая скрыться от страшной правды. Боль разорвала сердце на тысячи кусочков, которые теперь не сшить и не склеить. Не сдерживая слезы, Карина вихрем понеслась прочь из кабинета, пытаясь убежать от коварной боли, сковавшей сердце. Подальше от всех, и прежде всего – от себя.

***

На аэродроме было непривычно пусто. Овчаренко уже давно отпустил механика. Сам вывел из ангара свой красный самолетик и завел безукоризненно работающий мотор. Широкие лопасти винта легко завертелись гоняя тяжелый знойный воздух. Ветер трепал светлые волосы. Вечерело. Багровые лучи закатного солнца отразись в серых ледяных глазах. Они пронзительно смотрели в черные маслянистые радужки Корявого. Два бывших друга замерли друг напротив друга. Молчаливое противостояние взглядов. Алексей знал, что его песенка спета. Знал и все тут. Наверное, не потому, что пренебрег звонком Корявого и просто сбросил вызов, когда они с Зоей искали Карину. И не когда, уже с офиса набрал бывшему другу и ледяным тоном начал ставить свои условия перевозки “товара”.

Нет. Его жизнь была предрешена уже тогда, когда Алексей взял перевезти первый пакет “товара”. Овчаренко знал прекрасно, что ходил все это время по лезвию ножа. Шаг влево, шаг вправо – и его ждет бездна. Если раньше он безумно этого боялся, то теперь даже ожидал конца. В конце концов, Карина оказалась его родной дочерью, судьба сыграла с ним злую шутку и выставила непомерный счет за прошлые ошибки. Овчаренко плотно сжал губы и посмотрел в пустые от “дури” глаза Корявого. В них не было ничего человеческого, лишь одна вязкая тьма.

Первым не выдержал бывший дружок. Он нервно дернулся в сторону и отвел глаза. В руках он судорожно сжимал пакет из плотной серой бумаги.

– Мы договаривались, что этот пакет – последний, – мрачно заявил Овчаренко, выразительно похлопывая по оттопыренному карману светлых бежевых брюк.

– Пахан велел перевезти и этот. Последний, – хрипло парировал Корявый, щуря наглые холодные глаза.

Алексей неприятно улыбнулся, яростно сжимая кулаки. В этот момент, он окончательно осознал, что вляпался по самое не могу.

– Вы ведь так не уйметесь? Да? – прокричал мужчина, перекрывая низким голосом гудящий мотор его красного самолета.

– Это последний, – с нажимом проговорил Корявый и ухмыльнулся Алексею щербатой улыбкой, вкладывая в дрожащие руки пакет с “товаром”.

– Врешь, – устало заметил Овчаренко. – Вы же от меня никогда в жизни не отстанете.

– Нет, на этот раз все по-честному, – заявил Корявый. – Этот пакетик последний…

Между бывшими друзьями повисла многозначительная пауза. По спине Алексея пробежал неприятный холодок, кожа покрылась ледяным потом и легкая шведка неприятно прилипла между лопатками. Между слов, произнесенных сиплым спитым голосом Корявого, слышалась многозначительная угроза.

“Этот пакетик последний в твоей жизни”, – пронеслась в невероятно спокойной голове Овчаренко.

Алексей ощутил, как дрогнуло сердце. Пакет был обычным, но вместе с тем, более наполненным и плотным. Это показалось Овчаренко подозрительным. Длинные, как у пианиста, пальца придирчиво ощупали шуршащую упаковку. Под подушечками мягко проседал порошок “дури”. Алексей нахмурился, но виду не подал – насколько его насторожил этот странный пакет. Да, и глаза, черные омуты его бывшего друга, были невероятно настороженными, словно выжидали дальнейших действий.

– Тебе стоит поторопиться, – небрежно сказал Корявый и сделал шаг в сторону ожидающего джипа. – После заката Чернявый будет ждать тебя ровно час, а потом ты знаешь…

Алексей знал. Отлично знал, что скрывается за этой паузой. Стиснув зубы, он утвердительно кивнул и бросил прощальный взгляд на закрытый ангар. В душе было поразительно спокойно. Чувство вины перед Кариной отошло на второй план. Человек с двойной жизнью, преступник и обманщик – таким он не нужен ни Зое, ни своей дочери. Он навлечет на них лишь беду. Конечно, есть надежда, что все еще обойдется и Алексей вернется к своим женщинам. Хотя… Это невозможно. Карина больше не хотела его видеть. Это она дала ясно понять в парке. Зоя обняла свою дочь и увела. Овчаренко улыбнулся, зная, что они в безопасности. Пора платить по счетам.

Он резко кивнул замершему в двух шагах от него Корявому. Алексей спокойно развернулся, и деловито подошел к самолету. Голова была на редкость ясной и соображала быстро и четко. Когда очутился в кабине, захлопнул дверь с такой силой, что стекла жалобно зазвенели. Неприятное предчувствие судорожно сжало сердце. Неприятная ледяная рука в груди. Пакеты сунул под сидение, чтобы не мешались, надел шлем, пристегнул ремни и медленно вывел машину на старт. Упрямо сжав губы, он мысленно прокрутил свои последние действия после того, как нашел Карину в старом парке. Там, возле озера они частенько любили гулять, кормили уток. Но теперь это в прошлом. Они ошиблись, приняв родственное притяжение совершенно с иным чувством. Он-то любил, а Карина… Его девочка была так разочарована… Бедняжка… Он так перед ней виноват. Когда Алексей вернулся в свой офис за “товаром”, то успел написать письмо, так, на всякий случай, если он не сможет лично поговорить с Кариной, когда она остынет и будет готова слушать. Повторный звонок Корявого подтвердил опасения Овчаренко.

Дорога на аэродром пролетела как одна минута. Он даже приехал раньше, чем договаривался с Корявым. Мужчина даже отпустил механика пораньше и сам лично пересмотрел свои самолеты, любовно вытирая сухой тряпкой яркие фюзеляжи. Сердце сжималось от теснящейся в груди смеси страха и нетерпения. Он упорно гнал от себя неприятные мысли. Когда услышал фырканье мотора и на проселочную дорогу вырулил знакомый блестящий джип с тонированными окнами, Овчаренко даже вздохнул с облегчением и пошел в ангар – выводить самолет.

И вот теперь, набирая высоту над зеленым морем лесопосадки и бескрайними полями, Овчаренко засмотрелся на синее небо, словно вырезанное из глянцевой бумаги. В спину светили лучи вечернего солнца, заливая кипенно-белые облака багрянцем. Алексей на миг забыл зачем и куда он направляется. В сотый раз он был увлечен полетом, свободой. Словно сам стал беззаботной птахой, наслаждающейся полетом в бескрайнем небе. Мужчина открыл форточку и глотнул свежего ветра, наполняя грудь знакомым щекочущим чувством восторга. Он сделал круг, затем еще один, прислушиваясь к машине, становясь с ней одним целым.

Теперь аэродром был виден как на ладони. На сером асфальте замерла маленькая черная фигурка Корявого. Овчаренко был слишком высоко, чтобы понять, что в держит в руках его бывший друг. Что-то неприятное шевельнулось в груди Алексея. Инстинкт сработал быстрее мозга. Мужчина моментально развернул машину, положил на нужный курс и увеличил скорость. Своими маневрами он заставил усомниться Корявого и мог за это поплатиться. Аэродром плавно ушел вправо и скрылся из поля зрения. Овчаренко вздохнул с явным облегчением.

“Показалось! Карина, Зоя, я все-таки вернусь к вам!” – это были последние связные мысли мужчины. Затем яркая вспышка, грохот и темнота…

Алексей не знал, что в этот момент на аэродроме застыл его бывший друг. С яростным оскалом, он медленно и со смаком нажал на красную кнопочку на пульте управления.

– Вот тебе, гнида, – прошипел он. – Получай!

Спустя несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Корявый растянул губы в жестокой улыбке и прошелся к кромке аэродрома, в ту сторону, где стоял джип. Запрыгнув вовнутрь, он поехал туда, где упали обгоревшие куски некогда красного самолета. Взрыв и падение самолета Овчаренко был заранее спланированной операцией. Пахан приказал ему убрать перевозчика и Корявый блестяще с этим справился. Бандит остановился на приличном расстоянии от места падения самолета и осторожно присмотрелся – дымящийся металлолом. Овчаренко разорвало на куски. На зеленую траву пролился расплавленный пластик. Корявый ухмыльнулся, завел мотор и резко сорвался с места. Он все выполнил, лишь только осталось доложить об этом пахану.

***

Карине лестница казалась бесконечной. Отчего-то лифт не вызывался и девушке пришлось шагать пешком на десятый этаж в офис Овчаренко. Сердце колотилось и сжималось где-то в районе горла. Ступенька, затем еще одна… бесконечная лестница. Карина задыхалась. Горло сжимали спазмы. Девушка остановилась на мгновение, тяжело опираясь на широкие перила. Черт ее дернул бежать в офис к Овчаренко. К ее бывшему жениху, а ныне родному отцу. Черт бы побрал этого “папочку”! Она его любила! Любила и безумно ненавидела. Вместо счастливого семейного гнездышка, любящего и любимого мужа – новоявленный родитель, обескураженный внезапно обнаруженной кровиночкой. Карина была зла на того шутника, который свел их вместе. Всевышний жесток. Любить родного отца – страшный грех. Выходит, Карина – грешница.

Вдох…

Выдох…

Безумная боль разрывает легкие…

“Надо было бегать по утрам, чтобы не было такой одышки”, – смешные мысли ей лезут в голову. Просто жуть. И ощущение непоправимой утраты.

Ну, почему так больно… Всего десять минут назад что-то в ней оборвалось, сильная боль разрывала грудную клетку, а в голове лишь одна мысль – Леша! Да, она никогда не будет называть Овчаренко – “папа”. Он навсегда для нее останется любимым.

Последняя ступенька… Хрипы в горле и надсадный кашель. Из желудка поднимается волна желчи. Она знает – беда… Она не стучится в дверь. Она уже на пороге, стоит в дверях и улыбается страшной улыбкой…

Карина помотала головой. Черт, ну и мысли в голову лезут! Жуть! Решительно тряхнув волосами, девушка решительно сжала губы, невольно подражая Алексею и спокойно зашла.

“Уже давно семь вечера, а они еще работают”, – поразилась девушка.

– Алексея Николаевича нет, – вежливо и отстранённо заявила Лариса, усиленно стуча по клавишам. – Но Вам письмо.

– Мне? – опешила Карина. Что-то, но такого она не ожидала.

– Ну, да. Вы – Карина Николаенко? – Лариса перестала печатать и повернулась к удивленной девушке.

– Я… – выдохнула Карина и утвердительно кивнула, подтверждая свои слова.

– Хорошо. Вот письмо, – деловито проговорила секретарь и повернулась к монитору. – Алексей Николаевич надеялся, что Вы придете и распорядился, чтобы Вы его дождались. Прошу.

– Ладно, – пробурчала Карина недовольная таким поворотом событий и послушно уселась на удобный кожаный диванчик, прихватив письмо.

– Если хотите, могу включить Вам телевизор, – лениво предложила Лариса.

Карина равнодушно пожала плечами и сказала:

– Валяйте.

Секретарь щелкнула пультом и на экране показалась миловидная дикторша. Она с натянутой улыбкой рассказывала о новостях. Карина отстраненно слушала болтовню и с интересом рассматривала белоснежный конверт из плотной бумаги. На нем было только одно слово – “Карине”. Подчерк был до боли знаком. Писал Овчаренко… Так-так… Интересно, что он ей мог написать…

Осторожно вскрыв конверт, девушка достала шуршащую бумагу, пахнущую туалетной водой Hugo Boss и самим Алексеем. Карина не сдержалась. И с наслаждением вдохнула до боли знакомую смесь ароматов. Голова закружилась от воспоминаний. Те веселые, наполненные счастьем дни теперь канули в Лету. Неужели, они перепутали близость душ с обыкновенным родственным притяжением. Карина сжала пальцы, сминая тонкую бумагу, испещрённую ровными строчками. Сердце сжалось от боли. Комок от невыплаканных слез застрял в горле. Девушка торопливо развернула листок, сложенный вдвое.

Глаза заскользили по строчкам, написанным рукой Алексея:

“Карина, любимая… Мне так хочется назвать тебя любимой женщиной, женой, матерью моих детей… Но не вышло, не случилось. Не в этой жизни. А жаль…”

– Мне тоже жаль, – прошептала Карина с трудом сдерживая слезы.

“Мне с трудом вериться, что ты – МОЯ ДОЧЬ! Я знаю, как тебе больно. Знаю, потому что моя душа рвется на части… Не горюй… Я не стою этого. В моей жизни было столько грязи, ошибок и даже таких поступков, за которые мне пришлось поплатиться. Не буду уточнять каких, чтобы не втянуть тебя в ту грязь, где сидел последнее время…”

– У него были секреты! Я знала это! Я чувствовала! – проговорила Карина, кусая губы.

“Знай, я люблю тебя такой любовью, какой не стоит тебя любить… Я никогда не буду тебе отцом, потому что вижу в тебе лишь свою женщину. А это противоестественно…”

– О, черт! – простонала девушка и зажала ладошкой рот, когда поймала на себе неодобрительный взгляд Ларисы.

“Надеюсь, ты простишь мою растерянность. Простишь меня за то, что не оправдал твоих надежд и чаяний. Уверен, что время лечит, ты найдешь себе хорошего человека и со временем будешь воспринимать меня как отца. Знаю, будет нелегко, но ты сильная. Ты справишься…”

– Я могла только с тобой, – подавленно прошелестела Карина, глядя на листок затуманенными от слез глазами.

“Я молю небеса, чтобы они нам подарили встречу в следующей жизни. Новую. И не родственниками…”

– О, Боже, он прощается? – простонала девушка, и ее голос тут же оборвался.

Секретарша сделала громче звук на телевизоре. Голос диктора за кадром был по-деловому сух. Ему было все равно. Показывали груду искореженного металла, дымящиеся ошметки плоти, застывшие разводы расплавившегося ранее пластика. В кадре прмелькнуло знакомое лицо небритого мужичка с носом подозрительно фиолетового цвета.

– Ото самое, я иду от Михалыча, сотрю… Летить, горить и как упадеть… Прибегаю к Михалычу, он сперва не поверил, что это самолет самого Овчаренко, – корреспондент невежливо прервал мужика на полуслове.

Сердце Карины замерло. Она не обратила внимание, что письмо выпало из рук и плавно опустилось на ковер. Сердце сжалось и разорвалось в очередной раз от боли. Сколько можно? Она же не железная!

“Это он”, – шепнула интуиция.

Теперь показывали журналиста. Он с фальшивой скорбной миной продолжал вещать:

– Сообщаем еще раз, что известный бизнесмен, политический деятель и меценат Овчаренко Алексей Николаевич взорвался в своем частном самолете. Его механик взят под стражу. Погибший подозревается в нелегальном распространении наркотиков. В ангаре были найдены несколько килограммов героина. Версий гибели несколько. Ведется следствие. Репортаж с места происшествия, Александр Рудько.

Когда на экране появилась улыбающаяся дикторша, Карина тупо смотрела на экран, не понимая и половины того, что было сказано журналистом с ехидным прищуром темных глаз. Им всем было наплевать. Алексей умер и этого не изменить. Боль тесным обручем сжала ее грудную клетку. Девушка застыла на диванчике, сжимая пальцы. Не может быть… Этого просто не может быть! В один день потерять любимого жениха, обрести отца и вновь его потерять. Это ужасно! Такого не бывает. Только не с ней. Куда подевалась та размеренная счастливая жизнь Карины Николаенко? А была ли он вообще? Возможно, это были лишь иллюзии, и только теперь они разбились, обнажив неприглядную правду.

Карина не заметила, как выскочила из душного офиса. Подальше от страшных новостей, от растерянной секретарши, последней исповеди смертника, грузом, лежащим на дорогом ковре. Девушка смахнула набежавшие слезы. Она нырнула в переполненный лифт. При посторонних она едва сдерживалась, но когда вышла в жаркий летний вечер, слезы водопадом полились из глаз. Ей было невероятно жаль себя, Алексея, свою мать. Больно и обидно, что половинка души оказалась в теле родного отца. И без него ее бы не было, и с ним ничего не вышло… Горько и несправедливо. Обидно… Виноватых нет. Алексей слишком жестоко поплатился за свои ошибки.

Слезы застилали глаза Карины. Она бездумно шагнула на проезжую часть. Сейчас она витала где-то в облаках, окликая душу любимого. В ответ ей была тишина. Карине не верилось, что никогда они не взмоют к облакам, не насладятся простором и свободой. Девушка навсегда останется пригвожденной к бренной земле.

Визг тормозов, пронзительные гудки, сильный толчок в бок и обжигающий кожу асфальт… Карина зажмурилась от света, бьющего в глаза. Физическая боль показалась ей пустяковой по сравнению с болью в душе. Она ощущала, как черная воронка затягивала ее в себя. Пустота, легкость, почти как полет среди облаков. Карину не трогали суетливые голоса людей.

– Девушка, дышите!

Карина внутренне улыбнулась. Да, пусть чернота вокруг, но покой… Такой покой и нет боли…

– Вызовите скорую!

К черту скорую! Она плавает над чьим-то телом, похожим на сломанную куклу.

– О, Боже, я не видел ее, честно! – истеричный голос водителя

– Мы ее теряем!

– Проверьте пульс!

Тук… тук… Карина видела, как сердце постепенно останавливается. Девушка улыбнулась. Как же хорошо! Нет боли! Хорошо! Почти также, как в полете с Алексеем. Удивительно, легок на помине… Он окружен странным сиянием. Стоит в какой-то светлой одежде, русые волосы растрепаны, в серебристых глазах бесконечная любовь, на губах играет блаженная улыбка.

– Карина… Любовь моя, – шепчет он почти также, как и в тот памятный вечер, когда сделал ей предложение. – Ты должна жить…

– Леша, Леша, – шепчет она. – Я люблю тебя… Ты половина моей души… Я не могу без тебя…

– Кариночка, еще не твое время… Ты должна жить…

– Нет! – девушка захлебнулась от эмоций. – Я не могу без тебя жить!! Понимаешь? Мне больно!

– Живи… – прошелестел Алексей и осторожно дотронулся до руки Карины. – Живи ради меня. Боль уйдет! Поверь мне! Мы с тобой еще встретимся. Я обещаю…

Девушку словно прошило электрическим током. Карина вздрогнула, изогнулась от боли и закричала.

– Слава Богу, девушка, – хрипло прошептал молодой врач, утирая мокрый лоб. – Вы нас напугали. Удивительный случай. Десять минут клинической смерти! Вы родились в рубашке. Это чудо!

Карина улыбалась, глядя в звездное небо. Внезапно боль отошла на второй план. Она ощущала, будто родилась заново.

“Алексей, спасибо тебе! Я буду жить! Ради тебя! И когда придет мой час, мы встретимся ТАМ. Я знаю, что ты ждешь меня”.

Теперь она знала, что все будет хорошо. Оставалось малое – сдуть осколки разбившихся иллюзий и жить дальше.

27.03.2012г.

Конец