Текст книги "Темные тени нехорошей квартиры"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 22

Было совсем темно. Настя зашевелилась, пытаясь освободиться. Сергей, не окончательно проснувшись, сказал:

– Не пущу. Перестань брыкаться. Я все помню. Сегодня тридцать первое. Мы вместе едем за большой елкой. Потом за собакой, тигром и крысой. Дома разберемся, в кого кто влюбится. Потом покупаем тебе платье, мне трубку, как у Шерлока Холмса… Нет, трубку мы покупаем Масленникову, который приглашен к нам вечером с женой, она же моя одноклассница Алка. Алке и их Оле можно свинок морских купить. Они такие же странные, как вы с Олежкой. Нам будет веселее. Земцову… Настя, как ты думаешь, какой самый глупый подарок бывает на Новый год?

– Костюм Деда Мороза.

– Почти. Мы подарим ему костюм Снегурочки.

– Мне нравится твое настроение. Хорошо, что моя мама встречает Новый год в Берлине с нормальным мужем. А то бы ты ей точно змею подарил. Ты свою маму не забыл?

– Моя уже в Голицыне. Она будет встречать Новый год со своей бывшей ученицей, которую только что бросил с двумя детьми муж. Мы заказали туда по Интернету еду и подарки.

– А почему я об этом ничего не знаю?

– Потому что мой язык не успевает за событиями. Этот тип бросил Дашу вчера, когда я был в машине. Мама позвонила и сообщила, что там все плачут – Даша и дети. Ну, мы подскочили, все заказали, мать осталась принимать заказы, готовить еду и всем утирать слезы. Я… Черт. Когда вокруг столько эмоций, невольно впадаешь в праздник, как в стихийное бедствие. Зачем я заказывал все в разных магазинах… У меня теперь есть, можно сказать, свой. Я как раз из Голицына туда и поехал. Заказал, кстати, корм собаке, которая еще об этом не знает, у дамочки из «нехорошей» квартиры. Она решила, что я за ней шпионю.

– А на самом деле?

– И на самом деле. Она торгует лекарствами. Сама сказала, что ее поставщики продадут кому угодно что угодно. Подозреваемой она быть не хочет. Но является.

– А зачем ей, по-твоему, убивать?

– Ну, ей соседка не нравилась. У Марины на складе могла заваляться синильная кислота. Ей захотелось пошутить. Кстати, в той бутыли с настоем, которую Слава изъял, осталось его достаточно, чтобы полдома отравить. Планы у людей бывают весьма причудливые.

– Кончай валять дурака. – Настя освободилась из его рук и встала. – Это не та соседка, с которой ты выпивал, приехал немного странный, и по всему было видно, что она к тебе клеилась?

– Ты это поняла? – Сергей серьезно и задумчиво смотрел на жену. – А я совершенно не представляю себе, как ты относишься к таким вещам. Кроме шуток. Мне иногда кажется, что у тебя, нежной, прекрасной, чувственной женщины, мозг работает только для решения доказательств неких теорем. Не только в науке, а и в жизни. Исключение – Олежка. Тут все без границ и без логики.

– Я тебе разонравилась?

– Отвлекающий, глупый вопрос. Просто я помню, какой ты была. Как твой мозг постоянно страдал из-за любой беды, которая не имела к тебе прямого отношения.

Сергей тоже встал, поднял лицо жены за подбородок, внимательно посмотрел в карие ясные глаза.

– Ты со всем справилась, девочка?

– Кажется, да. – Настя смотрела прямо, но в глазах не было ответа.

– Надо бы радоваться, – сказал Сергей. – Только я уже наяву держу тебя в руках, а мне все кажется, что ты уплываешь.

Он даже погрустнел, что бывало крайне редко.

– Эх ты! – Настя взъерошила его густые светлые волосы. – А еще супермен. Ты просто не смирился с тем, что я не выцарапала тебе глаза из-за какой-то дамочки с интернет-магазином. Ее Марина зовут, да?

– Да. И по поводу глаз ты тоже права. Хотелось бы движухи в наших отношениях. Но некогда давать тебе такую возможность. Собираемся. Ты выписала адреса заводчиков или питомников, где продаются собаки? Где продаются платья и трубки – я знаю. У меня лежит в столе один неозвученный гонорар. Как раз к сегодняшнему дню. Гламурная подруга Моника со мной расплатилась… Как всегда.

– Неужели опять?

– Да. Такое однообразие. Очередного мужа взяли на очередной подруге.

– Фу, какой плохой гонорар.

– Да не такой уж… Подруга с этим событием пропиарилась в Твиттере, всем это страшно понравилось, а ей особенно. Выложила все самое интимное. Муж вернулся к Монике, как блудный сын. Подарил ей ресторан. Вполне святочная история. Так что мы можем сегодня ни в чем себе не отказывать.

– Мы и не будем, – улыбнулась Настя. – Только не к заводчикам поедем, а в приют. Там бездомные или брошенные собаки, есть щенки. Наверное, именно щенка мы и возьмем, чтобы рос вместе с Олежкой.

– Мама! Папа! – влетел в спальню возбужденный ребенок. – Мне снилась собака! У нее был хвост, как у лисы!

– Начинается, – вздохнул Сергей. – Вроде бы мы отмучились с твоими, Настя, вещими снами, теперь этот явился.

– Он ничего плохого не видел во сне, – Настя уже стояла на коленях и внимательно рассматривала сына. Это у нее была такая ежедневная, минутная диспансеризация, которая включала анализ настроения, активности, жизненного тонуса малыша. Сергей прочитал в ее взгляде заключение: Олежка здоров и весел.

– Отлично, – отреагировал он на ее неозвученное заключение. – Конечно, сон мог быть хуже. Например, у собаки во сне мог оказаться карман на животе, как у кенгуру. И что бы мы делали?

Олежка ахнул.

– А такие собаки бывают?

– К счастью, нет, – ответил Сергей. – Марш умываться. Собираемся, питаемся, едем!

Когда счастливый ребенок вылетел из комнаты, Настя задержала Сергея за руку.

– Подожди. Я, конечно, ревную тебя к другим женщинам. И, если понадобится, выцарапаю тебе глаза. Постараюсь.

– Успокоила! Рублем одарила! – рассмеялся Сергей. – Понадобится! Обязательно! Я сообщу, когда.

Глава 23

Да. Петр вечером искренне хотел оставить матери еду и уехать. Но она заныла про семейные альбомы, которые он истребил с особой жестокостью. Как мечтал всю жизнь. Эти похабные альбомы, где его младенческие фото находились по соседству со снимками разных мужиков, иногда полуголых или вовсе голых. Где молодая Виолетта изгибалась в соблазнительных позах, стояла, держа его за руку у моря или океана, и ясно было, что сын ей нужен лишь как очередное подтверждение ее женственности. Ему это было ясно. И сейчас, когда она – старуха, когда он ее засушил в этой квартире многолетним заточением, она хочет это увидеть. Она хочет получить удовольствие от того, что это когда-то было! Ее триумф и его унижение. Вечер перестал быть томным.

– Почему у тебя такой бардак? – прорычал он, вытаскивая ее за руку в заваленную тряпьем прихожую. – Зачем ты все это вывалила из шкафов? Ты что, не можешь убрать? У тебя времени нет?

– Я устала, – испуганно забормотала мать. – Я не помню, как это произошло. Я плохо вижу, здесь темно.

– Ты плохо видишь?! – Он достал из внутреннего кармана пиджака айфон, нашел текст, который скачал дома из Интернета, и сунул ей под нос. – Читай.

Она посмотрела на него удивленно, немного отодвинула его руку – у нее была дальнозоркость – и начала читать. Он бросил телефон на полку через две минуты. Заговорил тихо и зловеще:

– Ты плохо видишь, значит? Мне сорок пять, а я читаю только в очках. Тебе за восемьдесят. Ты никогда не болела. Ты даже не седела, как все нормальные женщины. У тебя были белые волосы, как у шлюхи, такие они и остались. Я врач и знаю, что говорю. Ты и в старости осталась шлюхой. Убирай!

Она засуетилась, руки задрожали, она уже понимала, что ее ждет. Но мать просто не умела убирать. Это всегда делали приходящие работницы. Сейчас это иногда делал он. Она что-то поднимала, несла к шкафу, там опять бросала на пол, путалась… Он всегда пытался сдержать первый удар. Но нога в ботинке сама дернулась и опрокинула мать навзничь. Он выключил свет в прихожей, перетащил ее в спальню, не зажигая света – боялся, что кто-то заметит, – и бил кулаками и ногами куда придется. Она не закрывала лицо, не пыталась спрятаться, просто скулила. Тонко, надрывно… возбуждающе. В свете полной луны не видно было ее сморщенного лица, костлявого тела. Она корчилась у его ног, точно такая, как тогда, когда он плакал у себя под одеялом и мечтал ее убить или изнасиловать. И он опять не сдержался. И не собирался сдерживаться. У него были сотни женщин, но ни одна не рождала такого яростного сплава вседозволенности, мести, садистского удовлетворения. Врач-гинеколог мог поставить себе сексуально-психиатрический диагноз.

Потом он отбросил ее, она продолжала скулить, значит, жива. Петр встал, застегнулся, вышел в прихожую и вырубил свет в квартире. Свет ей не нужен.

На площадке Петр понял, что ему сейчас не стоит садиться за руль. Он вошел в другую квартиру, этажом выше, сразу прошел к бару в гостиной и пил виски из горла, пока бутылка не опустела. Потом, не раздеваясь, упал на диван, свернулся, как привык в детстве, и провалился в сон, после которого человеку становится ясен смысл ада. Он выбрался из сна без желания жить, но помогла злость. У него все есть, он завоевал свой праздник, и он его себе устроит. С Риткой или с кем-нибудь еще. Что он ненавидел, так это корпоративы. Эта сука, которая сейчас скулит этажом ниже, отбила у него охоту водить хороводы. «Но она дала тебе все», – вдруг сказал ему внутренний голос. «Хренушки, – ответил он, – я все забрал сам. Силой. В противном случае мне бы сегодня выдали сумму, как школьнику, на подарок».

Он посмотрел на пустую бутылку виски. Надо было оставить ровно глоток, больше нельзя. Но там не было ни капли. Пришлось открыть бутылку коньяка, чтобы немного поправить настроение. С чем у Петра было все в порядке, так это с чувством меры в отношении алкоголя. Запой ему не грозил. Он выпил немного коньяка, прошел в ванную, душ не стал принимать. Просто умылся, почистил зубы, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Он боялся увидеть там не свое лицо, а лицо мальчика, которого он всю жизнь пытается в себе задавить. Задавить своей полноценностью, исключительностью позорного, униженного, нелепого пацана. Ничего. Все в порядке. Сейчас ему все говорят, какой он симпатичный и приятный человек. Еще бы. Он сделался настолько интересен многим, что это стало правдой. Все именно в таком порядке. Сначала – нужен, потом – симпатичный и приятный. Когда хочет. Ярость улеглась, стало ясно, что он все делает правильно. Петр надел пиджак, накинул на плечи легкое кашемировое пальто от известного дизайнера, вышел из квартиры, спустился, кивнул охраннику, сунул ему купюру в руку. Тот молча кивнул в ответ.

В новом джипе «Мерседес-Бенц» 2013 года у Петра был настоящий рабочий кабинет. Если нужно, то и спальня. Разумеется, бар. Он позволил себе еще глоток коньяка. Посмотрел новости по телевизору и сделал большую глупость. Взглянул на окно квартиры матери. Увидел, как там мечется, пытаясь его открыть, женская фигура. Она постоянно, все годы пытается это сделать. Однажды ей удалось, и она начала кричать, звать людей на помощь. Только в их дворе не бывает людей. Кто-то мог проехать мимо, поэтому охранник позвонил Петру. Тот явился с инструментами. С тех пор окна открыть нельзя. Но до нее это не доходит! Он раздраженно рванул с места, вылетел со двора. Наверное, все-таки немного перебрал, потому что увидел маленькую красную машину прямо перед собой, когда уже не было возможности затормозить. Эта машина чудом вывернула, свалив секцию ограды соседнего дома. Петр остановился, увидел, что водитель женщина. Она продолжала сжимать руль. Рядом сидел мужчина, который разжал ее руки, вылез из машины, практически вынес даму. Петр хотел уехать. Но высокий мужчина в короткой коричневой дубленке встал перед его машиной, сжимая монтировку в руке. Петр вышел.

– У вас какие-то вопросы? Что-то с вашей машиной? По-моему, она не повреждена.

– Ты летел ровно на женщину за рулем, – ровно сказал мужчина. – Если бы решетка оказалась прочнее, ее не было бы сейчас в живых.

– Сослагательное наклонение в таких случаях – это лирика, – добродушно улыбнулся Петр.

– Конечно, – ответил собеседник и, отбросив монтировку в сторону, притянул Петра к себе за лацканы пиджака одной рукой, а другой умело и больно ударил его в челюсть. Романов услышал хруст своих очень дорогих зубов. Сжал кулаки, но тут же получил коленом в живот.

– Ты, отморозок, – выдохнул он, скорчившись от боли. – Тебя найдут и порежут на ремни.

– К вашим услугам, – вдруг улыбнулся обидчик. – Присылай секундантов. Я тебя точно найду.

Он сунул Петру в карман свою визитку, посмотрел на номер его машины.

Когда «мерс» Романова скрылся из виду, Алексей вернулся к Ларе, которая кусала белые губы, она села за руль, он подтолкнул машину, чтобы выехать из ограды и разваленного бордюра, сел рядом.

– Подожди. Передохни и успокойся, – он крепко обнял ее за плечи. – Мы, можно сказать, приехали. Этот крендель, видимо, мой сосед, раз выехал из этого двора. Здесь почти никто не живет.

– Какой ужас, – выдохнула она. – Так бывает? Вчера твою машину – всмятку, сегодня нас чуть не раздавили.

– Так вроде в Москве это теперь народная забава – давить друг друга. Просто в данном случае вина лежит полностью на этом подонке. Он был нетрезв и мчался на нас не глядя. Если бы с тобой что-то случилось, я бы его убил.

Лара взглянула на него, как врач на пациента.

– Ты сказал вчера правду. Ты – не алкоголик. Но ты, случайно, не хулиган? Ты так его ударил! Я в ужасе.

– Да ладно. Ничего страшного. С животом вообще – превентивная мера. Там толстая жировая прокладка. Внутренности целы. Ну, что ты, моя краса, русая коса? Глаза у тебя грустные. А ведь мы только что спаслись. И вчера я уцелел. А ты… Ради того, чтобы встретить такую женщину, я готов все повторить.

– Не надо. У меня какая-то ужасная полоса. Я рассказала тебе, как «удачно» вселилась в эту коммуналку. Теперь экстремальное знакомство с тобой…

– Но если отбросить дураков и дороги, как ты относишься к тому, что мы встретились?

– Я скажу, – ответила Лара. – Я поняла, куда и зачем все время стремилась, столько лет. Чего мне не хватало. Я должна была найти тебя.

– Это серьезно, – сказал Алексей. – Ты такая… Настоящая. Тебе было хорошо со мной?

– Я была на своем месте со своим мужчиной, – ответила Лара. – Но это только мой вопрос, ничего для тебя из этого не вытекает.

– С тобой все ясно. «Я сама». Поверни за угол, и мы дома. Извини, у меня не убрано.

– По характеру беспорядка я все о тебе и узнаю.

– Да, ты же психолог. Какой кошмар.

– Вот такой. Кстати, я сфотографировала на всякий случай этого типа. Он тебе угрожал.

– Ничего себе. У тебя повадки частного детектива.

– Пока нет. Только учусь. Мне кажется, что это актуальнее, чем вкушать радость жертвам пластических хирургов.

– Не-не-не! – решительно запротестовал Алексей. – Оставайся, пожалуйста, с этими жертвами и их чувствами. Мне будет спокойнее, если моя женщина станет заниматься мирным делом.

– Почему ты не женат?

– Я, разумеется, женат. Живем не вместе. Потому у нас вполне дружеские отношения.

– А. Ты из тех, у кого все просто, как «здрасте»…

– Лара, – рассмеялся Алексей. – Мы встретились вчера случайно, средь шумного бала и все такое… Я даже сначала тебя не рассмотрел. А потом, у тебя дома, сильно удивился. Ночью подумал, что, если бы мне дали возможность создать свой идеал женщины, я бы создал тебя.

– Не верю, – улыбнулась Лара и стала слишком внимательно смотреть в окно.

Ей, такой самодостаточной, было очень грустно. Она вчера на улице подобрала мужчину, который ей приснился до встречи. Она не сомневалась с той минуты, что все годы стремилась в это место ради него. Ей двадцать восемь лет, ей делали предложения разные мужчины, но она оставалась свободной. А он – женат… Опять ловушка, потому что она не выносит двусмысленных положений.

Глава 24

Анатолий проснулся и, не открывая глаз, попытался освободить правую руку, чтобы повернуться на другой бок или хотя бы лечь на спину. Это не получилось. Горячее и сонное женское тело придавило руку немаленьким весом, и вообще этому телу было хорошо так спать. Анатолий слишком ценил сон, чтобы нарушить его грубо. Даже чужой. Даже Маринкин, которая может дрыхнуть в одном положении до обеда. Сегодня на работу идти не нужно. Он постарался опять уснуть, но рука затекла, он хотел пить и шевелиться.

– Прости, дорогая, – сказал он решительно и перевернул Марину на живот, не без усилий вытаскивая из-под нее руку. – Однако, – он начал сгибать и разгибать руку в локте. – Это похоже на производственную травму. Марина, если ты проснулась, то не завтракай сегодня. Тебе нужно худеть.

Последняя фраза подействовала на Марину, как струя холодной воды. Она быстро перевернулась и села.

– Я показалась тебе толстой?

– Ни в коем случае! Мне нравится твоя фигура. Сама по себе. Просто ты немного полежала на моей руке, и я стал инвалидом. Понимаешь, твои килограммы очень компактно и даже красиво в тебе прячутся. Дело только в этом. Руку жалко. Она мне нужна. Слушай, Мариш, извини, я забыл. А как это произошло? Ну, как я здесь оказался?

– Ничего себе! Ты замечаешь, что с тобой происходит? Ты же не помнишь ничего после того, как напьешься. Ты скоро станешь таким же идиотом, как Зинкин сын.

– Он таким родился, – возразил Толя. – А я просто иногда сознательно хочу влететь в бессознательное состояние. Мне нужен полный покой. Тебе это понятно?

– Чего тут не понять. Таких любителей влетать в несознанку – пруд пруди.

– Пруд так пруд. Но ты расскажи немного, в общих чертах. Как это было? Что-то мне мешает…

– Объясню. Тебя кинули вчера, а ты обиделся. Ты не ко мне хотел прийти со своей бутылкой и фруктами. Ты к новой соседке по новой традиции намылился. А она с мужиком пришла. Тебя они вообще не заметили, ночь провели вместе. Мужик очень даже ничего. Я рассмотрела, когда он из ванной выходил. Ты знаешь, что было самое смешное. Ты так старался, чтобы Лара заметила, что ты ко мне пошел, так орал и громко хохотал, ходил туда-сюда с посудой, едой, а она тебя вообще не видела. Может, это ее любовник, который откуда-то приехал, может, что-то другое, но она готова. Я в таких делах не ошибаюсь. Так что меня ты ночью просто использовал.

– А я это сделал?

– Тьфу, свинья. Ты даже это забыл. Да, все было хорошо. Мужик ты отличный, должна тебе заметить. Человек – говно. Что никак не скрыть в коммунальной квартире.

Толя удовлетворенно потянулся.

– Меня такой расклад устраивает. Если бы было наоборот, пришлось бы вешаться. Маринка, это можно называть по-разному, но ты ведь тоже женщина что надо. Представляешь, я в таком дурацком положении, да еще и напиваюсь… Но с тобой у меня всегда все хорошо.

– А что, бывают проблемы?

– С женой Надькой это было проблемой. Она мне разонравилась. Слушай, ты не поверишь. Она живет с Валерой, внуком покойной Вальки. Приходила ко мне на работу от его имени – комнату Валькину продавать. Убеждала, что для меня это то, что доктор прописал. Есть у них связи, чтоб сразу сейчас в кредит и так далее. Я, мол, сразу поменяю две комнаты на отдельную квартиру. Что ты думаешь?

– Знаменитые Валькины нотариусы перешли по наследству к внуку? Думаю, что это черная сделка. Тебя они просто берут на крючок как алкоголика.

– Я не алкоголик.

– Ты только не помнишь ни черта после того, как выпьешь. Вот ты и окажешься сначала в квартире, которую сам же им подаришь по пьяни, а потом на улице. В лучшем случае живой.

– Мы – конгениальны, потому что я отказался. Но Надька дала мне понять, что мечта-идея у нее осталась. Что мы делаем сегодня?

– Про тебя я не в курсе. Мне нужно по телефону отправить несколько срочных заказов. Они готовы. Додавила поставщиков. Потом… Ну, кто-нибудь позвонит, пригласит, может, кого-то поеду встречать.

– Мне тоже, наверное, кто-то позвонит или пригласит… А может, нам послать их? Вместе встретить праздник? Купили бы всего.

– И Зинка со своим невменяемым сыном? Нет… Как Новый год встретишь, так его и проведешь. А мне надо вылезать из коммуналки, из этой историей с убийством, подпиской о невыезде… У меня уже спрашивали про лекарства, которыми я торгую. Короче, надо менять интерьер. Есть предложение. Хочешь, встретим Новый год в моей квартире? В той, которую мой Романов уже два года усиленно ремонтирует? Он вроде хочет там еще что-то снести, но я доверенность не дала. И вообще я думаю, что это вранье. Там все было готово. Он говорил, миллионов десять на этот ремонт уже отдал.

– Вранье, конечно.

– Заодно и посмотрим.

– Давай, – задумчиво согласился Толя и встал. – Тогда я пошел душ принимать, потом поеду в магазин, накуплю всего, а ты пока отправляй свои заказы.

Он пошел к двери в трусах и босиком, он всегда так ходил по квартире. У двери оглянулся.

– Слушай, Марина, а ты Вальке ничего не подливала на самом-то деле? Ты ж ее не любила. Скажи, я – могила. Спокойно: это шутка.

Он рывком открыл дверь и чуть не убил ею Зинаиду, которая не успела отлепить ухо от створки.

– Ты чего вытворяешь? – с перепугу рявкнула она.

– Я открыл дверь, если ты не поняла, Зина. И почти не сомневался, что ты к ней приклеилась. Тебя спасла быстрая реакция. Ох, чую – тут будут горы трупов.

– Сволочь, пьяница и потаскун, – говорила Зинаида, удаляясь в сторону своей комнаты. – Ты скоро сядешь. Все знают, что ты Коле голову проломил.

– А подробнее?

– Не буду я с бандитом разговаривать. Но нужным людям заявили, что ты Нискина, участкового, убить хотел.

– Марина, ты что-то об этом знаешь? – повернулся к соседке Толя.

– Ага, – зевнула та. – Он в больнице. Напали на него. Но ты в тот вечер, как назло, был пьян. Тебя частный детектив на ручках носил по коридору.

– Елки… Такие дела? Но если не я, то кто же?

– Кто угодно, сам понимаешь. Я вообще на Валькиных родственников думаю. В свете клада, который они вывезти пытались. А перед этим Зинка в ее комнату проникала зачем-то.

– Сволочь! Ты тоже сволочь! – завопила Зина. – Оба ответите.

– С новым гАдом тебя, Зина, – произнес Толя. – Посели тебя во дворце, ты и его в гадюшник превратишь.