355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Ерёменко » Tervist, рыбка » Текст книги (страница 1)
Tervist, рыбка
  • Текст добавлен: 23 июля 2021, 03:06

Текст книги "Tervist, рыбка"


Автор книги: Евгения Ерёменко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Евгения Ерёменко
Tervist, рыбка

Моей семье


От автора

Моя жизнь уже несколько лет неразрывно связана с эмигрантами и миграцией, внутренней и внешней. Еще совсем недавно я пересекала границу каждый месяц, а то и дважды за тридцатидневный период. Не обошла меня стороной и необходимость поездок внутри России – из Петербурга, где я на данный момент живу, в Москву, домой, – тоже своеобразная разновидность миграции.

Я всегда в курсе акций компаний-перевозчиков и наизусть знаю правила возврата билетов на все виды транспорта. Ориентируюсь в типах вагонов и классах обслуживания. Иначе говоря, никогда не путаю 1М с 3Ж, если вы понимаете, о чём речь.

За эти несколько лет волею судьбы я столкнулась с таким количество историй эмигрантов, настоящих и будущих, что хватило бы на книгу или сборник рассказов. Каждый мой путь длиною 400 км на север или 700 на юг от Петербурга мог бы стать главою или отдельным рассказом. Сколько бы их набралось? Увесистый томик?

Как-то я зашла в вагон скоростного поезда «Аллегро» на Финляндском вокзале Петербурга и посмотрела на попутчиков: молодых и пожилых, улыбчивых и хмурых. С синими, красными и тёмно-зелёными паспортами на квадратных металлических столиках. История жизни практически каждого из пассажиров могла бы послужить основой для книги об эмиграции и эмигрантах.

Я оглядела их. Мне стало одновременно радостно и тревожно от осознания того, что интересные и уникальные события происходят вокруг с другими людьми, но не приглашают меня стать их участником.

Я отправила маме сообщение: «Мне так хотелось бы написать об этих людях! Их так много вокруг меня! Нужно выведать их истории, осмыслить путь, а потом превратить в книгу. Жаль, что я не писатель и даже не журналист». Мама ответила: «Открой в ноутбуке блокнот и просто напиши, как умеешь. Расскажи о них так, как тебе кажется правильным сделать это». Так я и поступила. И стала писателем.

Многим проще делиться обстоятельствами личной жизни с незнакомыми попутчиками в дороге.

Люди часто начинали разговор со мной с объяснения цели поездки. В поездах я выслушала бесконечное количество доводов «за», что бы то ни было, и «против» того же или другого. Я превращала человеческие истории в заметки в телефоне и ноутбуке. Абзацы слов самоподдержки, монологи оправданий и множество параллельных сюжетных линий заняли память устройств и мои мысли. Рассказчики часто подтверждали моё убеждение, что наш выбор влияет не только на нас и меняет не только нашу жизнь. Слушая их, я пришла к выводу, что главный тезис всех эмигрантских рассказов – мы всегда берём с собой себя. И даже нашу привычку убегать от проблем.

Наконец, я решилась собрать всё воедино и продумать сюжет будущей книги.

События, описанные в на этих страницах, совершенно игнорируют разразившуюся пандемию. Они противопоставляют себя ей – рассказывают о свободной беспорядочной миграционной жизни, по которой все мы скучаем.

«Tervist, рыбка» не задумывалась как автобиография. Она не обо мне и не о моей жизни, но вдохновение я черпала из реальных событий: анализировала эмигрантские истории, пока в голове не оформился сюжет. Фотографии главы «Галерея Tervist» взяты из моего архива. Они были сделаны мною на личные устройства. Мне показалось, выбранные фотографии неплохо вписываются в сюжет и обогащают его. Я подумала: было бы здорово дать вам возможность не только почувствовать запахи, которые я упоминаю в повествовании, не только услышать звуки, окружающие героев, но и увидеть эти картинки. Иначе говоря, постараться гарантировать читателям полное погружение.

Мне удалось найти информацию, что число мигрантов в мире достигло отметки в 272 миллиона в 2019 году, почти удвоившись за двадцатилетний период, по данным ООН. Для одних миграция является личным пожеланием и изъявлением свободной воли, для других – вопросом жизни и смерти. В мире на 2021 год насчитывается 70 миллионов принудительно перемещенных лиц, включая 26 миллионов беженцев, 3,5 миллиона искателей убежища и более 41 миллионов внутренне перемещенных лиц.

18 декабря – Международный день мигранта, провозглашённый Генеральной Ассамблеей ООН.

P.S. В книге содержатся сцены распития алкоголя и курения. И первое, и второе вредит здоровью моих читателей, как и всему человечеству. Бросайте, если ещё не. Вы и сами всё знаете.

P.P.S. Все совпадения с реальными событиями случайны, особенно неловкие. :))

Е.Е.

Начало и конец

Мира сделала широкий шаг, уверенно ступив в низкопольный бесшумный трамвай. Девушка выдохнула. Она подошла к переднему ряду сидений, плавно развернулась и поставила тяжёлый рюкзак на одно из них. Девушка мягко опустилась на крапчатый материал обивки рядом с вещами: «Надеюсь, трамвай выбрала правильный».

–Простите, Вы говорите по-русски? Этот трамвай идёт до автовокзала? – спросила она через окошко у водителя и протянула зелёную транспортную карточку. Она смешно растягивала звуки, особенно «с», «по-руссски», пыталась говорить чётко и разборчиво, будто водитель трамвая был студентом, изучающим иностранный язык. Суточный абонемент на проезд в общественном транспорте, к счастью, действовал еще несколько часов. Без него платить за проезд Мире оказалось бы нечем. Она вспомнила об украденных Элиной нескольких евро. Теперь даже купленных на них апельсинов не осталось.

–Tervist11
  Привет (эст.)


[Закрыть]
, рыбка. Не идёт, – послышалось откуда-то сзади еще до того, как вагоновожатый успел произнести удивлённо и без малейшего акцента «да, говорю» и «нет, не идёт», – ты выбрала остановку не на той стороне.

–Tere22
  Привет (эст.)


[Закрыть]
, – вздохнула Мира.

Двери трамвая закрыли, и вагон начал набирать скорость.

Мире казалось сложным решить, что должны были выражать её глаза. Поэтому она спокойно улыбнулась одними губами и опустила взгляд. Ей всего лишь хотелось сесть на трамвай, следующий по верному маршруту. Остальные обстоятельства не тревожили ее.

Девушка в плаще цвета виридан сидела, отвернувшись к окну. Она расположилась на заднем сидении у входной двери и следила взглядом за каким-то удаляющимся предметом на улице. Подошедший к ней высокий парень переложил маленькую дамскую сумку с сиденье на её колени и сел рядом, не то улыбаясь, не то грустно вздыхая.

Мира подумала, что эта парочка выглядит так, будто ситуация складывается по знакомому им сценарию. Мира уже догадалась о манере этой девушки планировать наперед. И, вообще, как ей казалось, кое-что понимала о новой знакомой.

–Я больше не оставлю тебя, пока ты не покинешь этот город, – девушка спокойно посмотрела на Миру своими огромными серыми глазами. – Ты не можешь даже перейти дорогу, чтобы сесть на нужный маршрут, и сама выбираешь неправильные трамваи. Они просто прибывают на остановку по расписанию. В очередную яму. Эй, на тебе моя кофта? Воровка!

– Один-один, – пробормотала Мира.

Огромные круглые, серые, широко расставленные, как у косули, глаза гипнотизировали. Мира внутренне согласилась, что будет всегда рада видеть её красивое лицо, несмотря ни на что.

Историко-художественный музей

Я встретила Элину на террасе Таллинского рынка Balti Jaama.

Но сперва не об этом. Я еще кое-что планировала рассказать.

Мне никогда не нравилось путешествовать.

Моё главное путешествие, которое повлекло за собой десятки остальных, случилось около 10 лет назад – я решила переехать в Петербург.

«Острова. Их сорок два…».

Мне много раз говорили о том, что я выгляжу, как настоящая петербурженка. Странные длинные юбки в сочетании с грубыми ботинками и вежливая рассудительность, как и неизменная книга в руках не определяли места моего рождения. И не меняли того факта, что выросла я совершенно в другом регионе.

«….а вокруг река Нева».

Следующая ложь, которую я слышала о себе чаще других: «Ах, ты москвичка». Я выросла в небольшом городе в Тульской области, который мало чем отличался от других провинциальных городов со стотысячным населением. Мы переехали в Подмосковье еще до развода родителей, где члены моей семьи живут и по сей день.

Вероятно, мой второй в жизни провинциальный городок несколько выделяется известным на всю страну в кругах любителей искусства музеем с роскошным собранием картин. Но это всё еще не Москва ни по смыслу, ни по сути, ни по географии.

Маленький подмосковный городок я покинула в 17 лет, когда поступила в вуз в Петербурге, где изучала журналистику четыре долгих года. А затем и философию в магистратуре еще два. Отчим всегда говорил, что во мне умер врач, задушенный своенравным филологом: «Ты всегда играла в больницу в детском саду. А потом научилась писать сочинения».

Раздел журналистики, связанный с интервьюрированием, никогда не давался мне легко. Если бы я стала врачом, то выучилась бы на рентгенолога. Общение с людьми никогда меня не вдохновляло. Даже странные чёрно-белые картинки выглядят для меня более привлекательными, в сравнении с необходимостью бесконечно находить к людям подход и лезть в их ощетинившиеся души. По этой причине мне не удалось найти близких друзей за те семь лет, что я провела в Петербурге. Две «домашние» подруги навещали меня дважды в год. Конечно, по отдельности. Они были очень разными людьми, хоть мы и учились когда-то в одном классе. С одной из них я каждый день делила парту. Когда она захватывала слишком много территории, посередине приходилось ставить разделительную полосу из подставки для учебников. С другой – общалась в свободное от учёбы время; познакомились мы в младшей группе детского сада. Первая любила читать книги, расставлять стильные композиции из разных предметов и фотографировать их. Вторая – ходить на тусовки и радоваться жизни в окружении множества людей. И даже теперь одна из них любила больше летне-весенний Петербург, а другая – зимне-осенний. За все семь лет никто не нарушил негласную договорённость навещать меня в «свой» сезон. На второй-третий визит девочки тоже уже не мыслили жизни без этого город.

На пятом году жизни в Северной столице я пристрастилась к коротким поездкам на выходные в Финляндию или Эстонию. Следующие три года я часто посещала эти две страны. Петербуржцы обычно следуют по таким маршрутам, желая купить свежезамороженную красную рыбу, вкусный сыр и качественный алкоголь – это стало чем-то вроде местного обычая. Пересечение границ упомянутых государств не представляло для меня сложности, так как не требовало перелета. Это было для меня важно.

Одна из таких поездок закончилась для меня встречей с человеком, который очень надолго занял мои мысли. Или даже не с одним. Точно не с одним. Эта история случилась из-за них всех.

Не хочу спешить – обо всём по порядку.

С «летне-весенней» подругой последние пару лет мы уезжали из Петербурга во время её визитов, которые часто приходились на длинные майские праздники. В этот раз выбор пал на круиз «Таллин – Стокгольм– Таллин». С конечной точки путешествия с названием «Таллин» и начинается мой рассказ.

Musée du Louvre

(Лувр)

Прошедшим утром улицы Таллинна заливал дождь. Холодный, грубый и частый. Порывистый ветер выворачивал зонты, ломал спицы. Паром из Стокгольма прибывал в терминал D некогда Ревельского порта ровно в 11:00 по местному времени. Мы, две русские девушки, знавшие друг друга больше 20 лет, решили, что погода не помешает нам провести с толком несколько часов наедине со старинным эстонским городом.

Мы медленно шли от пристани в сторону центральной части Таллина.

Лора остановилась, чтобы достать и выкурить электронную сигарету. Закончив, она поставила свой рюкзак на невысокий бордюр. Густые, волнистые из-за влажности, почти чёрные пряди падали ей на лицо, когда она с усилием старалась уложить весь свой скарб в рюкзак. Ей каждый раз приходилось низко наклоняться, периодически неловко одёргивая заднюю часть подола короткой юбки, доставая из рюкзака и убирая в него то бутылку воды, то электронную сигарету, как сейчас, то блеск для губ или оплаченный на сутки абонемент на проезд в общественном транспорте. «Электронку» она не рисковала носить в небольшой сумочке через плечо. Она боялась, что аккумулятор взорвётся и обожжёт её светлую кожу.

Сколько себя помню, Лора всегда была впечатлительной девушкой. Однажды во втором классе в солнечную субботу я зашла за ней, чтобы позвать гулять, но мы весь день просидели в предбаннике около двери в квартиру. Соседка рассказала накануне вечером её маме о цыганах, которые приводили на детскую площадку в их двор своих босых и смешливых мальчиков и девочек. Лора восприняла этот досужий разговор как предостережение. Она очень боялась цыган, потому что знала – цыгане крадут детей. И те, вчерашние, дети, наверняка, были краденными.

Теперь малышка выросла и стала бояться электронных сигарет. Страх появился после того, как она увидела в новостной ленте статью о мужчине, который получил ожоги. Литий-ионный аккумулятор его девайса взорвался во внутреннем кармане. В той заметке с фотографиями было и видео: человек сидел на лавке, затем растерянно опустил голову, посмотрел себе на грудь и немедленно схватился за ткань бежевой куртки. Он смог расстегнуть пластиковую молнию примерно до середины – ниже пламя расплавило её за считанные секунды. Дальнейшие попытки раздеться оказались тщетны. Он попытался снять куртку через голову, вытряхнуть горящую сигарету из внутреннего кармана, но ничего не получалось. Густое облако едкого дыма не давало мужчине дышать. Он упал на землю и стал биться руками и ногами об асфальт. Пламя прожигало синтетическую одежду, «съедало» кожу. Мимо шли люди. Парень в чёрном капюшоне изменил траекторию движения, увидев бьющегося, по его мнению, в припадке мужчину. Двое школьниц с цветными рюкзаками вовсе не смотрели в сторону пострадавшего.

Детки растут – страхи меняются. Бросать курить Лора не планировала, а кроме литий-ионных аккумуляторов стала бояться еще и людского безразличия – при смешивании получалась разочаровывающая в заботе о ближнем смесь и ожоги третьей степени.

Рюкзак был явно мал для имеющегося количества бьюти-средств, пары обуви на высоком каблуке, нескольких платьев, выпрямителя и трёх пар запасных колготок. Молния расходилась. Лора переступала с ноги на ногу и притопывала гладкой подошвой тёмно-синих лоферов. От идеи надеть "каблуки" по прибытии в Таллинн она отказалось не из-за брусчатки и каменного мощения улочек. Таллинн был не последней точкой её путешествия. Лишнюю пару обуви Лора везла не для него.

Вечером подруга планировала улететь в Париж, где её ждал друг. Лора не была готова мириться с имеющимися у него дурными, как оказалось, пристрастиями. Даже если его зависимости были чуть менее взрывоопасными, чем её. Поэтому их связывала только дружба, которая становилась крепче и глубже после совместного употребления алкоголя – отличного посредника при общении и неотъемлемого атрибута в жизни французского друга.

Они познакомились, как водится, в интернете. Всегда радостно от того, что сеть не знает границ и визового кодекса. Его мать, наполовину француженка, жила в Нанте. Она питалась энергией внутренних событий русской диаспоры департамента Атлантическая Луара. Оттого ужасно худой. Жизнь в Нанте не била ключом, и публика время от времени начинала откровенно скучать.

 Лора толком не знала, как друг оказался в Париже, но она умела делать выводы: по её ощущением, и, исходя из полученной от него информации, в его жизни не было никакого другого города, кроме того, где жила мать. И признаков другой женщины, кроме тощей пожилой француженки, тоже не обнаруживалось.

Он не был мигрантом, как и не страдал от чрезмерной любви к женскому полу. Этих фактов Лоре было достаточно. Она не могла найти объяснение, почему для неё был важен его статус «single». Подруга не исключала, что в один прекрасный день он бросит пить, чтобы сделать ей предложение, которое она всё-таки примет.

Своим знакомым, в том числе и мне, она всегда описывала его внешность, почему-то используя сравнения:

– Лицо у́же, чем у чехов. Скулы не такие острые, как у латвийцев. Волосы темнее, чем у австрийцев, но без медного отлива, как у англичан. Глаза серее, чем у скандинавов, но не такие узкие, как у поляков. Фигура менее спортивная, чем у шведов, но не такая коренастая, как у венгров. В зависимости от времени суток его отношение к жизни бывает то больше русским, то больше французским: по утрам ему отчаянно хочется ненавидеть жизнь и жаловаться на погоду и правительство, а ближе к вечеру – вина из лучший виноделен Франции.

Ей нравилось проводить с ним время. Он покупал для неё билеты на самолёты, всегда встречал с цветами и круассанами-полумесяцами без наполнителя. Сперва он бронировал для неё хорошие гостиницы, а затем стал предлагать останавливаться в его двухкомнатной квартире в благополучном районе Парижа, не требуя ничего взамен. Лоре нравилось разглядывать обстановку в ней – очень французскую, чуть менее минималистичную, чем скандинавская, почти такую же претенциозную, как османская. Её особенно привлекала настольная лампа в виде зайца, покрытого позолотой. Передние лапы и голову зверька скрывал глубокого зелёного цвета абажур из бархатистой тяжёлой ткани. Сверху над абажуром торчали распадающиеся в разные стороны длинные уши, а из-под него торчали задние лапки и аккуратный гладенький заячий задок. Лорин друг чокался с маленькими ягодичками, когда она больше не была в состоянии поддерживать компанию.

Часто они ходили есть луковый суп с багетом, игнорируя множество столичных музеев и ни разу не заглянули ни в один из них. Даже в Лувр. Она не хотела, чтобы Париж становился для неё тем же, чем он чаще всего является для большинства людей. В её жизни хватало туристических достопримечательностей, которые не оставляли следов даже в её впечатлительной душе.

Вечерами они выпивали по бокалу вина, вместе – не больше. Много разговаривали. За разговорами он допивал бутылку и наливал себе еще две-три порции виски. После этого быстро ретировался, если успевал, ссылаясь на усталость. Если не успевал, то засыпал в жёлтом кресле в гостиной, совмещённой с кухней, обрывая Лорину фразу храпом или невольным возгласом во сне. Утром просыпался в странной неестественной позе и испытывал боль во всём теле. Обещал себе, что с понедельника пойдет в спортивный зал. Кажется, он в самом деле думал, как и большинство людей, что все его проблемы от спины и мышечных зажимов в шее. Отчасти он был прав.

К полудню он находил в себе силы принять холодный душ. Минеральная вода без газа, которую он замораживал в силиконовых формочках и кидал в виде ледяных кубиков в горячий чай, восполняла недостаток вымытых алкоголем солей и возвращала силы. Он снова был готов выдвигаться на поиски нового места с гладкими светлыми скатертями и луковым супом в меню и разговаривать обо всём на свете.

Она надеялась, что в этот раз он принесёт к трапу букетик белых ландышей.

Наступил май, во Франции праздновали день белого цветка. Короли уже более пятисот лет назад дарили ландыши придворным дамам в честь наступления весны и в знак своего расположения. Лоре хотелось внимания, достойного придворных дам. Будучи настоящим другом, он никогда не обманывал её ожиданий. И вечером по прилёте она получила свои долгожданные ландыши и три круассана в аккуратной коробочке с эмблемой пекарни. Подруга тайно млела и внутренне ликовала, кокетливо убирая непослушные пряди с лица. Конечно, Лора сделала вид, что её недостаточно впечатлил подарок. Друг по-прежнему не ждал ничего взамен, кроме притаившейся в багаже подруги бутылки крепкого ликёра Vanna Tallinn – Лора тоже знала, как угодить хорошему, щедрому человеку. "Жгучесть, деликатная сладость, гармоничное сочетание быстрого опьянения и терпкого послевкусия", – говорил он, благодаря и имея в виду, вероятнее всего, характеристики преподнесённого подарка.

***

Лора вынужденно перетряхивала все свои вещи посреди улицы в очередной раз. Она нервно переступала с ноги на ногу между попытками ухватить разлетающуюся юбку, когда оступилась из-за порыва ветра. Зонт вывернулся и потянул её за собой. Подруга споткнулась о бордюр и оперлась на руку, чтобы избежать падения. Ладонь угодила в грязь. Пара секунд, и она поняла, что придётся снова лезть в рюкзак за влажными салфетками. Грязной рукой.

–Так. Где здесь камера хранения?

Я молча достала из своего рюкзака салфетки для Лоры и вытерла её руку. Помогла ей уложить вещи, не решаясь спросить, почему она взяла одновременно в путешествие выпрямитель для волосы и устройство для их завивки.

Мы развернулись обратно по направлению к паромным терминалам и зашагали вниз с пригорка, подгоняемые тем же сбившем её с ног ветром.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю