Текст книги "Маруся К. История одиннадцатая (СИ)"

Автор книги: Евгения Чепенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 6 АПРЕЛЯ

Чепенко Евгения

Чепенко Евгения

Маруся К. История одиннадцатая

История одиннадцатая. Пока без названия

Невыносимо жестокие твари. Порой у меня волосы начинают шевелиться, когда читаю историю этого мира. Впрочем, нас, людей, в этом плане созданиям не перещеголять. Причиной почти любой агрессии выступает особенность вида того или иного существа. Скажем, съели кого-то? Наверняка, оборотень. До смерти или полусмерти избили? Ищи половинчатого. Ограбили музей, взяли одну ценность, остальные случайно покололи или опять же случайно покалечили охрану? Хобгоблин с бандой. Обнаружили жертву эксперимента? Скорее всего, дело рук ведьмака или ведьмы. Эксперимент носит масштабы катастрофы? Виноват древний род, вроде Атума.

То ли дело на Земле. Войны, голод, кровь – карусель, уходящая в бесконечность. Для злобы людям годится любой предлог. Не понравилось слово, книга или фильм? Не смог доказать свою точку зрения? Непривычен внешний вид прохожего? Он или она постарается уничтожить любую причину беспокойства, даже если мнимой причиной окажется невинный или слабый. Слишком часто людям не нужен суд, не нужно следствие. Потребность одна – линчевать и как можно быстрее. Можно еще равнодушно пройти мимо казни... Быть может, это все тоже особенности вида, только нашего?

Из личных записей Константина Ивченко

Она бежала, спотыкалась, падала, поднималась и снова бежала. Тело покрывали синяки, ссадины и раны. Рваная грязная сорочка пропиталась кровью. Волчица не обращала внимания на боль и промозглый туманный холод ночного леса. Ею двигало одно единственное желание – спастись любой ценой. Чуткий звериный слух подсказывал направление.

Руся залюбовалась этим тощим, длинным, угловатым юношей. Ликург был Эйдолоном, но так отличался от них. Ее переполняли тоска и нежность. Перламутровые глаза светились, губы упрямо сжимались, он не собирался сдаваться на милость обстоятельств ни тогда, ни теперь. Умный, внимательный, сильный, добрый, немного высокомерный и конечно же чересчур самоуверенный. Маруся усмехнулась, выплыла из сна и потянулась. Одинокий и упрямый – она, наконец, решила эту головоломку, такую простую для других и такую сложную для нее. Эмоции и чуткость никогда не были сильной стороной Руси. С самого детства она недопонимала, терялась, забывала, в ее голове будто пытались ужиться множество личностей, которые на самом деле и личностями-то не были. Если одна ее часть хотела мужчину, то вторая – брезговала, третья – паниковала, четвертая вообще не понимала, зачем мужчины в жизни нужны, – пятая вспоминала весь предыдущий неудачный опыт общения с противоположным полом. И так всегда и во всем. Баба Беря выступала неизменным ориентиром в жизни внучки, если не сама она помогала сделать Русе выбор, то ее мудрые слова, которые ведьма хранила в памяти, как культовые тексты. Но в последние дни неожиданно стало ощутимо легче понимать окружающих. Настолько неожиданно, что Маруся не сразу это осознала. Мысли уже не путались, желания не вызывали привычного расслоения личности. После того памятного сражения над усыпальницей Азазеля хаос, которым всегда была переполнена ее личность, будто отступил. Теперь она приобрела возможность анализировать, делать выводы и даже выстраивать предположения.

Руся протяжно вздохнула, потянулась, развернулась на бок, открыла глаза и тихо вскрикнула. Лик лежал рядом и молча пристально наблюдал за ней.

– Внуча? – раздался из гостиной обеспокоенный голос Береславы. – У тебя все хорошо? – Голос старой ведьмы приближался.

Не особо разбираясь, почему она это делает, Руся вскочила, с грохотом столкнула слегка удивленного, но не оказывающего сопротивления шефа с кровати и затолкала его под кровать.

Дверь распахнулась и в комнату вошла Береслава.

– Внуча?

– Я упала, – Маруся вытянулась по стойке смирно перед бабушкой. – Во сне. С кровати.

– Да? – Беря подозрительно оглядела сначала внучку, потом комнату. – Какой-то слабенький бог. Я надеялась, он Шута покрепче держит.

Из-под кровати донесся глухой удар.

– Соседи! – едва ли не взвизгнула Руся. – Напугали во сне. Опять стучат.

– Нда? Ну, ладно. Умывайся и пойдем блинами накормлю.

Береслава вышла из комнаты, но прежде, чем закрыть за собой дверь, добавила:

– Сосед тоже пусть из-под кровати выбирается. И его блинами накормлю.

Руся пробормотала проклятие, закрыла лицо руками и бухнулась на кровать. Глухо бормоча на мертвом языке заговор против ведьминого слова, Ликург выбрался.

– На штраф нарываетесь, госпожа Козлова?

Руся всхлипнула и забралась с головой под одеяло, насмешив бога. Он сел на матрас рядом с ней.

– Рыжик, тебе все же придется со мной поговорить и в себе разобраться придется. – Он подвинул ее и вытянулся рядом. – Сначала ты не замечаешь меня, будто и не бог я вовсе, будто человек какой слабенький, неприметный, игнорируешь приказы, заботишься, будто сам я о себе позаботиться не в состоянии...

– Когда это? – пробормотала она из-под одеяла.

– Зелье от похмелья.

– Ых.

Лик снова рассмеялся.

– Смотришь то, как на врага, то, как на друга, то беспомощно и испуганно, словно я единственный, кто способен тебя спасти. Скажи, как мужчине выдержать такие перепады? Как можно быть такой сильной и такой слабой, умной и глупой одновременно?

– Я не глупая! – она откинула одеяло и сверкнула сердитым взглядом.

– Что и требовалось доказать, – Лик повернулся на бок. – Только что пряталась от меня и вот уже злишься. Потом ты спокойно принимаешь мое безумие в Пустошах и вдруг начинаешь доверять безоговорочно до такой степени, что подразумеваешь, будто я должен знать ход твоих мыслей. И опять заботишься. – Он чуть помолчал. – И целуешь, ласкаешь так, что у меня больше не остается ни одного шанса не любить тебя.

На последних словах Руся заметно смутилась, глаза спрятала и чуть покраснела.

– И всегда отталкиваешь. Каждый раз. Пожалуйста, не играй со мной.

Лик сдержал улыбку. Нельзя сказать, что произносил неискренние слова. Все, что он описал, он действительно чувствовал. Неискренним было то, как он это сказал и когда – все выверено и вовремя. На деле говорить он сейчас вообще не хотел, хотел прижаться к ней и зайти так далеко, как не позволил себе ночью, но, как заведено, Рыжик сменила лик. Из страстной, открытой женщины она перевоплотилась в застенчивую испуганную равнодушную девчонку. Одна бессознательно манит его и отдается, вторая боится и отталкивает. Лику вдруг снова захотелось покалечить ее родню и тех мужчин, с которыми она имела несчастье связаться в прошлом. Сколь глубокими и многочисленными должны быть раны, чтобы этот живой, любопытный рыжий нос так сопротивлялся любви?

Лик поднял руку и прикоснулся к ее волосам.

– Хочешь, уйду?

Она прикусила губу.

– Это да или нет?

На этот раз она едва уловимо отрицательно покачала головой. Удержаться от счастливой улыбки Лик не сумел. Да и как, когда сознание переполняли тысячи самых потрясающих эмоций? Задай он вопрос чуть раньше, из страха и упрямства она дала бы иной ответ, но не теперь. Расчет удался.

– В верности и чести клянусь моей любви, – тихо проговорил он на древнем языке рода Эйдолон.

Рыжик вскинула голову и с подозрением уставилась на Лика.

– Нет, я никакой другой женщине этого не говорил, – с насмешливой улыбкой ответил он на красноречивый взгляд. – А вот ты, похоже, уже структуру родовой клятвы слышала.

Она снова смутилась.

– Ну, конечно! – разочарованно зло прошипел Лик и поднялся. Вдруг расхотелось быть терпеливым и понимающим. Он почти вымаливает у нее внимание, произносит древний заговор, связывающий маниту, не ожидая того же взамен, а она? – Мог бы догадаться! И кто тебе клялся? Котик твой?

Удержаться от язвительного тона он тоже не сумел.

Маруся сначала растерялась от столь явной вспышки ярости, потом заулыбалась. Что бы там себе не думало начальство, она уже не была той невнимательной, рассеянной Марусей. Раньше она бы не обратила внимания на столь явный приступ ревности, но не теперь. На душе сделалось потрясающе легко, словно крылья за спиной выросли, захотелось смеяться и обнимать сердитого и, оказывается, такого беспомощного перед ней бога.

– Будущие аптекари дают клятву, связывающую маниту с древней магией. А "котик" – это кличка Инмутефа. Его так влюбленный в него безответно ведьмак называл, мы дразнить начали, так и прижилось.

Лик озадаченно, немного беспомощно покосился на Русю, рассеянно взъерошил пальцами волосы на затылке и после минутного раздумья вскочил с кровати.

– Пойду с Береславой побеседую.

– Ведьма, – прошептал он в коридоре, когда из-за двери донесся мелодичный счастливый смех.

– Это кто тут "ведьма"? – встретила его на кухне вопросом Береслава.

– Подслушивать нехорошо, – парировал бог.

Пожилая женщина рассмеялась:

– Нехорошо, мой юный друг, в кровать к девушке без ее ведома забираться. И не надо мне вот тут сейчас лицо оскорбленного праведника строить, я внучу знаю! Она мужика, которого любит, и близко к себе в здравом уме и твердой памяти не подпустит.

Лик заулыбался.

– Что? Из всей речи услышал только один конкретный отрывок, да? – съязвила Береслава.

– Да, – без тени смущения кивнул Ликург и сел за стол. – С чем блины?

Ведьма свистнула.

– Ты смотри, какое очаровательное хамло. Ладно, так и быть. Одобряю.

– Она тебе нравится? – злилась волчица. – Она тебя хочет?

Мила цедила слова сквозь сжатые зубы, оставляя кровавые следы на его теле, разрывая одежду. Лои откинулся на стену и, прикрыв глаза, стонал. Он тонул в остром наслаждении. Ее ревность, ее жажда обладать им, ее страсть и сила...

– Хочет? – Теперь ее ногти прошлись по шее. – Отвечай мне!

– Нет, – беззвучно выдохнул Лои.

– А ты? – Она ухватила его за волосы и потянула вниз. – Ты ее хочешь?

– Нет, – все так же ответил лугару.

– Ты мой! – Мила заставила его склониться и взглянуть ей в глаза. – Понял?

Лои кивнул. На лице его при этом отражалось такое искреннее блаженство, что Всемила мгновенно растеряла и злость, и ревность. Как на него сердиться, если ему это нравится?

– Больно? – Волчица закусила губу и с отчаяньем оглядела результат своей несдержанности. Футболка на ее несчастном возлюбленном превратилась в пропитанные кровью лохмотья.

– Угу, – счастливо ответил "несчастный возлюбленный", продолжая блаженно улыбаться. Раны уже не кровоточили, большая часть успела затянуться, зато растревоженные нервные окончания успокаиваться не собирались.

Лои вдруг встрепенулся, взглянул на Милу почерневшими глазами.

"Она красивая, сильная, умная..."

Как он и ожидал, Всемилу вновь захлестнула ярость. Она с гневным рычанием прыгнула на него, опрокинула и прижала собой к полу.

"Гибкая, нежная, страстная...", – продолжал Лои мысленно выстраивать эпитеты, сквозь вспышки боли и желания, пронзающие тело с каждым ее новым ударом.

"Такая ранимая..."

Мила беспомощно взвыла.

"Такая ревнивая", – закончил мысль Лои, прижал к себе растерявшуюся волчицу и поцеловал. Каждый раз она начинала дразнить его, заставляла сгорать от страсти, от жажды оказаться в ее полной власти, принадлежать ей, и каждый раз она отступала, так и не завершив начатое.

Всемила прервала поцелуй и испуганно взглянула на лугару.

– Завершить начатое? – прошептала она, покраснев.

Лои тихо засмеялся. Прав был Локи со своим "Да, волк, ты себе проблем нашел". Разве мог другой лугару с его опытом, находясь в здравом уме, позволить сильной, капризной, вспыльчивой девчонке привязать себя? Нет. Конечно, нет. К тому же девчонке иной формы. Как теперь объяснить, что ведущая роль в завершении начатого отводится ей?

Мила фыркнула.

– Разберусь, – деловито пробубнила она, еще раз покраснела и решительно прильнула к его губам. Лои застонал.

– ... познакомиться поближе. Эй! – окликнул возмущенно комиссара альв. – Ты где паришь?

– Нигде, – протянул с улыбкой Лои. – Отвлекся, извини. С кем там познакомиться?

Жан недовольно фыркнул. Уши его начали светиться, выдавая растущее раздражение.

– Я говорю, было бы неплохо с мадемуазель Козловой познакомиться поближе! Разберешься? Ты обещал!

– Раз-бе-русь. – Лицо Лои в очередной раз потеряло осмысленное выражение.

Кремер привстал со стула и поводил ладонью перед невидящим взором комиссара.

– С этим словом явно что-то не так.

– С этим словом уже почти неделю все так, – мечтательно заулыбался Гийом.

– Ты на психа похож. Тебе точно не нужно... Ну, ты сам понимаешь... По обострению?

Лои отрицательно покачал головой, потянулся, откинувшись на спинку рабочего кресла, и сложил ладони на затылке.

– Не надо, мой драгоценный Жан. Я слышу тебя и обязательно устрою тебе повторную встречу с Марусей. А пока прервись на минуту, расслабься и полюбуйся на это чудесное, освещенное теплыми лучами звезды утро!

Кремер перевел озадаченный взгляд на окно.

– Гийом! – Из "аквариума" – так местные прозвали полупрозрачную стеклянную комнату посреди зала – выглянул первый заместитель начальника управления. – Ко мне! И этого своего захвати!

"Этот свой" скорчил недовольную мину. Лои поднялся и, проходя мимо Жана, похлопал его по плечу.

– Не волнуйся. Он знает твои личные данные лучше, чем мои. Даже лучше, чем любого комиссара в этой комнате.

– Конечно знает. – Альв подскочил и побрел следом за лугару. – Кто тут еще столько раз на повышение сдавал?! И кто еще тут своими ушами пленки вечно криминалистам засвечивает?! Мама всегда сокрушалась, что я у нее какой-то непонятный получился.

– В нашем деле главное – упорство. А этого у тебя хоть отбавляй.

В обычном своем состоянии Лои никогда не стал бы утешать Жана, но не в эту минуту. Кремер, сам того не ведая, пробудил в лугару будоражащие и приятные воспоминания, отвлек от рабочей рутины, так что некоей минимальной награды заслуживал.

– Я еще раз настаиваю на объединении дел, – без предисловий начал Лои первым, стоило стеклянной двери захлопнуться за их спинами.

Блез устало помассировал переносицу.

– Кто б сомневался. И ты точно, абсолютно уверен, что эти три дела связаны между собой? Хотя о чем я спрашиваю, – отмахнулся сам от себя Дезарг. – Чтобы Гийом – и неуверенность?.. Объединяй. Все равно я уже направил запросы в местные отделения.

На лице Лои не дрогнул ни один мускул. Вот уже больше недели он знал, что прав. Инстинкты не просто подсказывали, они вопили, что смерти трех волчиц связаны между собой. К сожалению, чутья одного лугару мало для того, чтобы сдвинуть огромную бюрократическую машину земли.

– Извини, – чуть смягчившись, проговорил Лои. Заместитель Дезарг был прекрасным созданием. Честный, ответственный, умный – лучшего руководителя еще поискать.

От неожиданности Блез скинул оковы усталости и уставился на свою лучшую ищейку с искренним недоумением.

– Гийом извиняется? Жан, запиши это! Для истории.

– Будет сделано, – отсалютовал альв и снова замер.

– Ладно, – вернулся к будничной рутине Дезарг. – Я позвал не только ради объединения. Мне только что перенаправили интересное заявление. Пострадавшая – юная волчица. Она жива, но в больнице, в довольно тяжелом состоянии и, полагаю, тоже имеет отношение к твоим трупам. Возьми. – Блез протянул документы подчиненному. – Твой запрос по созданию специальной группы я вынесу на рассмотрение после объединения. Раньше не могу.

– Спасибо. – Лои взял сенсорный лист и вышел из "аквариума".

– Что там? – Жан на бегу постарался заглянуть в документы.

– Нам в земельную. Держи. – Гийом протянул лист альву. – Я поведу. Ты почитаешь вслух.

Руся еще с минуту боялась пошевелиться. Сидела и озадаченно смотрела на закрытую дверь комнаты. Маниту бурлило и вспыхивало отголосками множества противоречивых эмоций. «В верности и чести клянусь моей любви» – он навсегда связал себя по рукам и ногам. Вот так просто, не требуя ничего взамен. Руся впервые постигла масштаб произошедшего. До этой ночи все казалось немного нереальным. Ей мерещились пустые слова и обещания, как те, что когда-то давно давала ее семья. Казалось, Лик вот-вот передумает или поймет, что ошибся, или найдет возможность отступить. Но вот он, навсегда привязанный к ней, на кухне завтракает с ее бабушкой-аптекарем. Он не просто шеф, спаситель, друг или мужчина, которого она неосознанно желает. Нет. Он как-то незаметно умудрился стать частью ее жизни и ее самой.

В памяти вдруг в подробностях всплыли события ночи. Маруся перевела ошарашенный взгляд с двери на свою грудь. Он ласкал, играл и наблюдал. И она отвечала, наслаждалась, испытала оргазм, усиленный троекратно лишь тем фактом, что он наблюдал. Руся отчаянно застонала, зажмурилась и спряталась под одеяло с головой. Настолько стыдно ей не было еще никогда в жизни.

– Ревнует, – спустя полминуты самобичевания прошептала она сама себе и со смущенной улыбкой закусила ноготь.

"В верности и чести клянусь моей любви".

Руся скинула одеяло, по-детски глупо хихикнула, затем со счастливой открытой улыбкой откинулась на подушки и сладко потянулась.

– Его любовь, – беззвучно проговорила она. – Я его любовь. Я.

Она закусила нижнюю губу и лукаво покосилась на дверь.

От сладких размышлений отвлек звон наушника.

– Да? – не глядя, ласково промурлыкала она.

Жан, у которого до этого момента сердце в груди стучало так, словно он ежегодный тест сдавал на физическую выносливость, остолбенел.

– Да-а? – все так же нежно, но уже слегка озадаченно, повторила Руся, когда молчание затянулось.

Кремер покраснел и слегка дернулся. Маниту резко прилило к ушам, отчего освещение в больничном коридоре улучшилось в разы.

– Я... М... Мадемуазель? – пробормотал Жан, досадливо поморщился, развернулся и постучался лбом о стену, на которую до этого момента спиной опирался. – Доброе утро.

Руся на мгновение перевела наушник в режим дисплея. К сожалению, номер собеседника был ей не знаком.

– Доброе, – поздоровалась она. – А кто это?

– Жан. Кремер. Не помните?

На ответном "нет" альва накрыло уныние.

– Я помощник Лои Гийома.

От ее понимающего "А" Жану захотелось провалиться сквозь землю. Гийома, которому не нужна, она помнит, а его не помнит.

– Вот я обычно где-то рядом с ним бываю. Мы уже встречались. Я такой русый, знаете, высокий. Альв...

– Угу. – Руся стояла посреди гардероба с выражением крайней степени растерянности на лице. Месье Кремера она слушать начала вполуха сразу после того, как он имя лугару произнес. У нее на текущий момент более насущная проблема имелась: что надеть на себя такого, чтобы и выглядеть сногсшибательно, и чтоб непонятно было, что старалась.

– Ближе к делу, – прервала она пространные излияния собеседника. – Лои от меня нужно...

Руся увела интонацию вверх, позволяя альву продолжить самому.

– Час вашего времени. Он знает, что у вас выходной, и уже едет.

– А сам не позвонил, потому что...

Жан еще раз поморщился.

– Так вышло.

Он говорил Лои, что как-то это странно будет выглядеть, но нет! Упертый лугару, окрыленный своей волчицей, уверил, что мадемуазель Козлова ничего не заметит. Как может сильнейшая в роду ведьма, одна из четырех, сотрудник Интерпола не заметить по-детски глупой хитрости?

– А-а, – равнодушно протянула Руся. – Не телефонный разговор что ли?

Альв уставился озадаченно на стену. Мало не заметила, так вообще о другом речь вела.

– Ну, ладно. – Руся вытащила из недр старого сундука мятые спортивные штаны, критично их оглядела и пришла к выводу, что это из категории "перестаралась", как и предыдущая сексуальная роскошь от Зухаира Мурада. – Всего доброго.

Не дожидаясь ответа, она убрала наушник, мгновение поразмышляла и полезла за простым черным трикотажным платьем, которое купила на распродаже давным-давно в качестве домашней одежды. Три четверти рукав, подол чуть выше колена, открывающий плечи вырез – покрутившись перед зеркалом, Руся решила, что сделала верный выбор.

– Внуча! – из коридора донесся окрик Береславы. – К тебе тут кавалер! Еще один.

– Отдай его Лику пока!

– Внуча, ты уверена? – Беря зашла в комнату и заглянула в гардероб. – О! Кто-то старался, но так, чтоб как будто не старался?

– Так заметно? – расстроилась Маруся.

Береслава покачала головой.

– Он на платья твои не посмотрит. На ноги – да. На плечи тоже. В вырез заглянет. А вот остальное не заметит. Но про второго того же не скажу.

Руся удивленно взглянула на бабушку.

– Это лугару-то?

– Какой лугару? – не поняла Беря. – Там этот глазастый божок Нечери.

– Что?! – Позабыв обо всем на свете, Руся сорвалась с места и побежала на кухню. Шут больше на судьбу влиять не может, а нелепости в ее жизни продолжаются! Как так?

– Ко... Инмуте-еф, – обратилась она с поддельной радостью, больше смахивающей на истерику, к сидящему напротив Ликурга за столом богу.

– Какое эффектное появление, – не скрыл восхищения Нечери. – Какой странный выбор платья. И у тебя очаровательная бабушка.

– Спа-спасибо?

– Конечно спасибо. – Береслава погладила внучку по спине и пошла к плите. Помогать разбираться с кавалерами она ей явно не собиралась.

Руся перевела испуганный взгляд на шефа, но тот только вопросительно поднял брови.

– Ко... Инмутеф, а что ты хочешь?

Ликург с трудом сдержал смех. Вид у Рыжика был обворожительный. На веснушчатом лице отражались сразу несколько эмоций: испуг, паника, недоумение и желание позвать на помощь. Что она выбор в его пользу сделала, Лик уже не сомневался, так что отторжения "котик" больше не вызывал, даже прежнее презрение к сыну львицы прошло. Неплохой в целом представитель своего рода. Не до конца безумный, не одержимый идеей мирового господства, отпрысков не плодит.

– С каких пор я стал для тебя Инмутефом?

Лик поймал пронизывающий взгляд Нечери и не удержался от ответной вежливой улыбки. Да, он, Ликург, – причина ее отстраненной растерянности и холодности. Инмутеф скрипнул зубами и едва заметно улыбнулся в ответ. Маруся же, как замерла, так и не смогла внятно ответить на вопрос.

– Впрочем, не за тем я пришел, – снова заговорил сын Мехит. – Красавица моя, ты ведь понимаешь, как меня подставила с Мохсоголом?

Лик сощурился. На смену прежней добродушной расслабленности пришло раздражение. Манипулировать Рыжиком вот так просто он не позволит.

– Ближе к делу, – холодно отчеканил бог, скинув обличие мага. Серая маска была не более, чем удобным прикрытием, которое он использовал в рабочие часы, добиваясь с ее помощью эффекта неожиданности или заставляя всесильных недооценивать противника.

Впрочем, Инмутеф не слишком удивился, обнаружив напротив себя представителя рода Эйдолон. Информацию об окружении Маруси Нечери явно собрал заранее. Лик вопросительно поднял брови и склонил голову набок, имитируя вежливую заинтересованность.

– Мне нужно найти одно создание, – после минутной паузы ответил Инмутеф.

– Жандармерия в помощь, – парировал Лик.

Нечери раздраженно выдохнул. Гепард внутри него поднял голову и оскалился.

– Жандармерия, даже если возьмется ее искать, не найдет. Частники тоже. Им просто не позволят. Официально заявить о ее пропаже я не могу, и сам найти ее не могу. Красавица, – Инмутеф обернулся к Русе, – мы с Жако заглянули в каждый угол в этом городе.

– Она в штате?

Нечери утвердительно кивнул, затем перевел тяжелый угрюмый взгляд на Ликурга.

– Она беременна. Последние полгода ее время выкупило создание, недалекое от внутренних силовых структур.

– Его вы тоже проверили? – спокойно уточнил Лик.

– В первую очередь. Она умная, рассудительная, добрая, очень хорошая девочка. Исчезать вот так просто, без предупреждения не станет. Идти ей некуда.

– Умная хорошая девочка решила оставить ребенка? – снова догадался Эйдолон.

Гепард Инмутефа сверкнул хищным взглядом.

– В клубе связи запрещены.

– Это правда, – вмешалась Руся. – Он увольняет девчонок, если правило нарушили, членов клуба тоже исключает, невзирая на должности.

– Рыжик, я знаю, – улыбнулся мягко Лик. – И сядь уже, поешь.

Он указал на стул рядом с собой, и краем глаза не без удовольствия отметил гнев сына львицы. Ревность, что отразилась на лице Инмутефа, дорогого стоила. Лик впервые испытал это странное, ни с чем не сравнимое ощущение. Всякая женщина мгновенно ощущает влечение к богу, если он один, или к богам, если их больше. Влечение ее одинаково и преодолимо лишь с помощью наговоров или зелий, как и страх, который она испытывает одновременно с влечением. И серая маска мага здесь не помогает, только слегка притупляет эффект. Ликург вдруг впервые, сидя рядом с равным, почувствовал себя единственным и, наконец, осознал, отчего отец и мать предпочитают друг друга, несмотря на то, что совершенно не способны уживаться под одной крышей. Свобода быть единственным и любимым – прекраснейшая из свобод.

– Вот кобелина! – возмутилась неожиданно Береслава, чем привлекла к себе внимание всех троих.

– Кто? – Руся даже обрадовалась решению бабушки вступить в диалог. Лику она доверяла и Инмутефу отчасти тоже, но бабуля – это бабуля.

– Гуарино из рода Вольпи. Это ж он у нас счастливый папаша. Чего скрывать-то – все свои. Вернее несчастливый и безответственный. Не нужно на меня глазами подозрительными сверкать, сын Мехит. Старая ведьма уже неделю как запустила план избавления любимой внучи от проблем. Старый хрен у меня ко дну пойдет быстро и красиво! Как топор. Ехидна не спасет. Он у меня ой как скоро в своих бабах запутается...

– Бабуля, – окликнул Береславу Лик, наблюдая, как Руся излишне осторожно усаживается на стул рядом с ним. – Вы мой кумир, но давайте без самодеятельности.

– Бабуля? – озадачилась старая ведьма. – Подожди, это когда это я...

Договорить ей не дал стук в дверь. Точнее грохот. Впечатление было такое, словно ее, дверь, кто-то выбить старается.

– Ой, это ко мне! – вскочила Маруся и побежала открывать.

– Ты! Целовал! Мою! Дочь!

Костя вздохнул и пожал плечами. Не то чтобы он Ярослава Сергеевича не боялся, просто в сложившейся ситуации бояться уже было бессмысленно. Прямо над его головой собралось грозовое облако, молнии сверкали каждые двадцать секунд в опасной близости, из-за чего волосы на теле и голове дыбом стояли, а ровно напротив стоял источник локальной грозы и, не моргая, взирал на врага черными бездонными глазами.

– Формально это она меня целовала.

От прозвучавшей дерзости наследник Атума задохнулся.

– Ты! – Взвыло пространство вокруг Кости.

– Кажется, я ее люблю, – закончил окончательно обнаглевший леший.

Черные глаза Ярослава вдруг прояснились. Не говоря ни слова, Атум усыпил нахального мальчишку, поднял его за шиворот с пола и вынес из квартиры. "Кажется любить" его дочь он не позволит никому, тем более какому-то сопляку. Сверкнув глазами на консьержа, Ярослав покинул дом, зашвырнул ношу на заднее сиденье автомобиля и повез к телепорту. Частный рейс обойдется не дешево, но Атум готов был отдать любую сумму за счастье дочери.

Несколько часов спустя он оказался у старого камня. Сняв с плеча мальчишку, он зашвырнул того на тропу по ту сторону Пустошей.

– Найдешь выход без привязки – отдам ее. – Атум сощурился и исподлобья взглянул на пожилую седовласую женскую фигуру, что появилась на дороге позади спящего юноши. Она смотрела на Ярослава с легким укором.

– Она – моя дочь, а он безродный леший. Слишком легко все получать стремится.

Пустоши склонили голову набок и грустно улыбнулись.

– Да, я страшен и жесток, – огрызнулся Ярослав. – И в гневе, и в любви. Это моя природа. Если он такой бесстрашный и умный, пусть выйдет. У Бабалу-Айе предостаточно биоматериала, носитель не так уж мне и нужен.

С этими словами Атум развернулся, вскочил на верблюда и направился обратно в деревню.

Нинхурсаг склонилась над Костей и погладила его по голове. От ласкового живительного прикосновения Ивченко пробудился.

– Здравствуй, мой мальчик, – прозвучал смутно знакомый голос в его голове.

– Здравствуйте, – едва слышно промямлила исхудавшая бледная девушка.

Руся с ужасом представила себя на ее месте. Пережить то, что пережила эта маленькая волчица, – врагу не пожелаешь. Лик, словно почувствовав настроение ведьмы, осторожно провел кончиками пальцев по ее спине, затем прошел в палату и присел на стул рядом с кроватью пациентки.

– Ульяна, – начал он мягко. – Вы уверены, что хотите беседовать без вашей мамы?

Девушка с трудом кивнула и попыталась приподняться. Руся с готовностью кинулась помочь несчастной. Лои тихо закрыл за собой дверь, оставив гражданских в коридоре на попечении Кремера.

– Спасибо, – волчица с благодарностью взглянула на ведьму, затем сосредоточила внимание на комиссаре. – Что мне нужно говорить?

– О, – вместо Лои ответила Руся. – Я сейчас сделаю куб, а вы постарайтесь не волноваться и не нервничать. Просто отвечайте на его вопросы, – она указала на Лика.

Ульяна кивнула.

– Вы справитесь? Готовы? – В подобных случаях Ликург всегда давал пострадавшей возможность убедиться в трезвости собственного мышления, даже если речь шла о хищных сущностях.

– Я волкодлак, – вымученно улыбнулась Ульяна.

– Тогда приступим, – бог взял девушку за запястье. Со стороны жест мог показаться проявлением сочувствия, на деле Эйдолона интересовала частота сердечного ритма и направление циркуляции маниту в крови. – Знаете, ваш комиссар привел вам на помощь не простых экспертов. Я – бог, как ты уже заметила. А вот она – четвертый маг. – Он кивнул в сторону поющей мантру Маруси.

Пульс Ульяны участился, а маниту потянулось к внешней сущности – волнение и желание общаться. Лик улыбнулся. Начало диалога было многообещающим.

Козлова, меж тем, закончила настройку и открыла глаза, поразив пострадавшую видом своих покрытых серебряной пленкой глаз.

– Не пугайтесь. Она нас видит и слышит. Видите вон ту камеру у ее виска?

Девушка, позабыв о своем бедственном состоянии, чуть вытянула шею, стараясь рассмотреть Марусю получше.

– Комиссар Гийом уже рассказал, что вы невероятно отважная волчица.

Ульяна сначала испуганно дернулась, затем смутилась. Первое обращение памяти к пережитым событиям прошло лучше, чем Лик ожидал. Девочка действительно оказалась сильной, точно как Гийом описал.

– А еще, – продолжил бог, – Марусе передали словесный портрет вашего похитителя. Марусенька, покажешь?

Ульяна замерла, пережитый ужас хлынул на нее волной из памяти – пульс участился, маниту ринулось пробуждать внутреннюю хищную сущность. Но в мгновение ока все прекратилось. Девушка сначала затаила дыхание, удивленная видом проявившейся в кубе головы, а затем засмеялась.

– Так это же не он! – Положительные эмоции взяли верх над страхами и придали ей сил.

– Да? – Лик с деланным изумлением уставился на трехмерное изображение Иму внутри куба, втайне радуясь чувству юмора Рыжика. Он велел подменить лицо, но приказ звучал абстрактно. – А с виду опасный тип! Не находите?