Текст книги "В тени желаний (сборник) (СИ)"
Автор книги: Евгения Чепенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Чепенко Евгения
В тени желаний
Миниатюры о любви. Мистические и не очень
Мой ангел земной
Настроенческая романтичная миниатюра о любви. Аннотация: Я – не идеал, не герой, я даже не человек, я – сгусток паршивых привычек и смертельной усталости, но несмотря на это, у меня есть она, терпеливая, невозмутимая и любящая, мой ангел земной…
Пролог
Я потер усталое лицо ладонями. На глаза наворачивались слезы. Я не имел на них никакого права, но, тем не менее, они против воли собирались на ресницах. Я вспомнил ее слова о том, что ресницы у меня несправедливо длинные для мужчины и хмыкнул. Она – женщина, без которой за два года я перестал мыслить свое существование. Ее хрупкое нежное тело лежало на больничной койке, закованное в гипс, окутанное трубками, проткнутое иглой капельницы.
Я склонился и прижался губами к прохладной ладони. Мне дико хотелось оказаться на ее месте, заменить ее собой. Я прочертил пальцем направление каждой голубой венки.
На плечо легла чья-то рука. Я не обернулся. Было наплевать.
– Томми…
– Молчи, Йохан. Просто помолчи, – я не хотел ничего слушать.
– Томми, ту девчонку поймали. Она в участке.
Я не ответил. Чувство вины, на время притупленное усталостью, снова вернулось. Йохан почувствовал мое состояние.
– Ты не при чем. Варя сказала бы то же.
Я снова уткнулся в ее ладонь лицом и вдохнул знакомый родной запах, почти заглушенный больничным. Память вернула меня к событиям двухлетней давности. Я горько улыбнулся. Два года как одно мгновение и целая жизнь одновременно.
1
Мортен недовольно поморщился и взъерошил почти отросшие кудрявые волосы. Поспать нам толком не удалось. Машина с оборудованием задерживалась.
– Москва проглотила всю технику.
Йохан невозмутимо перебирал струны, закинув ноги на стол. Я, проходя мимо, пнул его ногу коленом.
– Очередная песенка для жены?
Йохан щелкнул языком.
– Я, в отличие от окружающих, одну женщину люблю.
Симен захохотал.
– Парень, это не мы их любим, это они нас…
– А потом догоняют и еще раз любят, – продолжил Мортен.
– И еще раз любят нашего Томми, ты хотел сказать, – закончил Симен.
– Да, бритые нынче не в моде.
– Как и кудрявые!
– Девочки, не подеритесь, – Йохан отложил гитару. – Лучше так, вношу предложение. Поспать или погулять?
Я нахмурился. Отдых, конечно, требовался, все-таки нам было уже не по двадцать лет, но и посмотреть город хотелось. Москву мы так и не увидели. Времени до концерта оставалось впритык, а тут сам Бог велел.
– Я бы прогулялся.
Йохан кивнул.
– А! Черт с вами! – махнул рукой Мортен. – Бритые с нами?
– Еще раз назовешь бритым, кудрявый, башку откручу! Куда я денусь? Чтоб вы потом надо мной ржали?
– Так дети! Жениться вам пора!
– Мужик! Если тебе с женой повезло, это еще не дает нам особых шансов на удачу!
Я улыбнулся. В словах Симена была толика правды. На деле, каждому из нас порядком надоели визжащие девочки на концертах, многочисленные сердечки на фотографиях на Фэйсбуке и признания в любви в Твиттере. Парадокс заключался в том, что чем старше и популярнее становились мы, тем моложе аудитория. Не буду врать, в том суть работы. Продажи росли, этот альбом стал самым ожидаемым за все пятнадцать лет существования группы. Черт возьми! У нас даже появился фан-сайт в Австралии!
Зато личная жизнь… Из нас четверых личная жизнь была только у Йохана. Если это, конечно, можно было бы так назвать. Жена понимала и принимала его таким, какой он есть, вместе с бешеным ненормированным графиком, срывами на алкоголь, постоянным кодированием и остальными недостатками. Йохан общался с ней и сыном исключительно по Скайпу. Несмотря на это восемь лет они прожили вместе. Восемь лет – огромный срок.
У каждого из нас были романы. Я влюблялся дважды. Сильно. Не знаю, может не зря есть определение «творческая личность». Я подхожу под это описание. Дважды я уходил в запой после того, как девушки не выдерживали и бросали тщетные попытки выстроить хоть некое подобие нормальных отношений. Последний несчастный из нас четверых – Симен. Уле послала ему мэйл. Было это недели три назад. Мужик напился, укурился до беспамятства и с утра приполз на репетицию без волос.
Несмотря ни на что, работа для нас была святым Граалем. Отработать звучание до педантизма.
Нас вселили в гостиницу, и мы отправились бродить по городу, ориентируясь по туристической карте. Петербург – красивое место. Может на старости, когда бешеный график сменю на пенсию, вернусь сюда.
Ближе к полудню, мы набрели на маленькую кофейню на Малой Морской.
Йохан поискал название на английском.
– Чего-то не вижу.
– Может оно только для местных? – предположил я.
– Тем более пошли! Интересно же! – Симен смело распахнул дверь.
Внутри пахло горячим хлебом, свежим кофе и ванилью. Достаточно светлое, уютное помещение, со столиками на двоих по центру и кожаными диванчиками на большие компании у стен. Самое оно для отдыха.
– Тут все по-русски, – расстроился Симен.
Йохан пожал плечами.
– Не впервой. Пальцем покажем.
Мортен огляделся.
– Предлагаю сначала кинуть куртки!
Мы двинулись от кассы к столикам.
– Любопытно, нас кто-нибудь узнает?
– Мортен хочет женщину! – гаркнул Симен.
Я расхохотался. Йохан вторил. Мортен пнул сначала Симена, потом двинул меня по плечу. От неожиданности я отступил назад и налетел спиной, точнее нижней ее частью, на столик. По воцарившейся в кафетерии тишине понял, что произошло нечто не совсем хорошее. Медленно обернулся. На диване у стены сидела миловидная, русая девушка, таких часто встретишь в России или на Украине. Ее белая рубашка с длинными рукавами в серую полоску была залита темно-коричневой жидкостью с комочками. Она невозмутимо смотрела на нашу компанию.
Все с тем же каменным лицом она выудила из под стола чашку с блюдцем, которые видимо хлопнулись по моей милости на колени. Я принялся извиняться сначала на родном, потом на английском. Ребята мне вторили. Она молча слушала нас, я было решил, что просто не понимает, но потом оглядев каждого с ног до головы она обернулась ко мне и спросила с легким акцентом:
– На Вас две футболки или это имитация?
Я растерянно уставился на свою грудь. Ребята смотрели туда же. Потом я сообразил. Действительно, двойная только на мне.
– Две.
– Одолжите одну? Мне через сорок минут человека собеседовать.
Я поспешно скинул куртку и стянул через голову верхнюю бежевую, протянул ей.
– Вот.
– Благодарю, – она улыбнулась, и улыбка эта искренняя лучезарная осветила все пространство вокруг. – Присаживайтесь. Здесь лучше всего. Я скоро ухожу.
Она взяла мою футболку и исчезла в глубине зала. Мы послушно расселись за столом. Подошла официантка, забрала пустую чашку и вытерла столик. Никто из нас не произнес ни слова, мы смотрели туда, где исчезла девушка. Наконец, она вышла.
Волосы собраны в косу, моя футболка заправлена в джинсы, обтягивающие стройные ноги, поверх у нее нашлось какое-то украшение.
– С ума сойти! – сказал я.
– С ума сойти – это хорошо или плохо?
– Хорошо, очень… Здорово, – не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось вновь увидеть ее улыбку. Она села на свое место.
– Я – Мортен, это Йохан, Симен, многослойный с небритой рожей – это Томми.
– Варя.
Она помогла сделать заказ. Чем больше я смотрел на нее, тем больше мне хотелось. Видя мое состояние, ребята глумились как могли, даже Йохан не удержался от пары замечаний. Они рассказали все самое неприглядное, что может знать о тебе только семья или группа, не менявшая состав почти с основания. Про кодирование, про наркоту, про оргии, про то как потерял девственность в девятнадцать с половиной лет, короче, защищаться мне было нечем, я лишь сидел и будто идиот какой вглядывался в ее глаза. А потом она встала.
– Мне пора.
Захотелось спросить: «Уже?»
Я удержался. И так в своих то собственных глазах выгляжу как побитая собака. Расскажи мне кто такое пару-тройку лет назад, врезал бы. Чертовски неприятное чувство. Она перекинула кофту через локоть и повернулась ко мне.
– Футболку вернуть?
Вот он мой шанс! Я ухватился за него обеими руками.
– Да.
– Куда прислать?
– Назовите адрес.
Варя слегка нахмурилась, но потом все же продиктовала.
– Что Вы делаете сегодня вечером?
– Во сколько?
Я повернулся к Йохану и обратился к нему на родном.
– В десять освободимся?
Он помотал головой.
– Вряд ли. Скорее часам к двенадцати.
Я поморщился и обернулся к Варе.
– В двенадцать.
– Двенадцать вечера? – ее бровь изогнулась.
Я утвердительно покачал головой. Она помолчала, потом произнесла:
– Буду ждать.
Ее фигурка исчезла за дверьми, проходя мимо окон, она помахала нам и скрылась из виду. Симен бросил на меня косой взгляд.
– Ты с ней переспишь? – я неопределенно повел плечом. Делиться своими переживаниями не хотелось.
2
Я расплатился с таксистом за поездку в эту сторону и попросил его подождать. Затаскивать Варю в постель не собирался, тем более в ее собственную, хотя чего греха таить, раньше не гнушался. Просто увидеть, а там… Я и сам не знал, что будет. Глаза слипались. Третьи сутки плохого сна давали о себе знать, плюс длинная отработка сегодня. В зеркале я смотрелся как потасканная шлюха. Сколько люди мне дадут на скидку лет? Тридцать пять? Сорок? Сколько дала она?
Спальный район города. Я подошел к темной громаде многоэтажки и набрал номер квартиры, который выучил уже наизусть.
– Да?
– А… Привет… Это Томми, тот гад, который тебе рубашку испортил сегодня.
Она засмеялась.
– Заходи.
Дверь запищала. Заскочил внутрь. Поднялся в лифте на девятый этаж. Она уже открыла мне. Я пошел следом, жадно изучая каждый изгиб ее тела, скрытый под джинсами и майкой.
Нырнул следом в прихожую. Она подняла со стула пакет, в котором лежала футболка и протянула мне.
– Я постирала.
– Зачем? – вовсе не собирался выдавать свои маниакальные мысли вслух, это вышло спонтанно. Думал, что если уйду ни с чем, то смогу уловить ее запах на одежде. Я поспешил исправиться:
– В смысле так быстро успела высохнуть?
– Я умею быстро сушить, если это необходимо.
– Ну ладно, – я с сожалением шагнул в коридор. Она мягко улыбнулась. Не жалеть ни о чем и будь, что будет. Я развернулся и решительно зашагал к лифту, за моей спиной щелкнул замок.
Я пробкой вылетел из подъезда на улицу и пошел к машине, но машины не оказалось. То ли таксист не захотел ждать, то ли просто не понял моего английского. В груди образовался клубок надежды, радости и ожидания. Я бегом вернулся к домофону.
– Да?
– Варь, это Томми… тут таксист не дождался, можно я от тебя другого вызову?
– Проходи.
Я снова поднялся и снова оказался в прихожей, разулся. Она указала рукой на диван в гостиной.
– Располагайся. Сейчас вызову. Кофе хочешь? Или есть?
– Кофе, если ты не против.
Я прошел в гостиную и сел на диван. На кухне она что-то говорила по телефону, потом звякнула посуда. Огляделся. Я обожал уютные дома и квартиры. Эта квартира была местом моей мечты. Яркая, пестрая, мягкая комната, чем-то похожая на свою хозяйку.
Я расположился на диване среди вышитых подушек. Потер ладонями глаза. В них будто песка насыпали. В комнату проник запах вареного кофе с корицей, я откинул голову на спинку дивана и устало прикрыл веки.
Прохладная ладонь гладила меня по щеке.
– Эй, человек! Завтракать будешь? Или по дороге?
Я отрицательно покачал головой, зарылся поглубже в подушку с запахом ванили и снова провалился в небытье.
– Ну все, человечек, вставать надо. Больше нельзя.
Я рассеяно сел на диване. Варя смотрела на меня и озорно улыбалась.
– Ты всегда так делаешь?
Я тряхнул головой, выгоняя остатки темноты. Сновидений я не видел уже довольно давно.
– Как? – а потом я вспомнил. Чертыхнулся. – Я уснул, да?
– Да. Таксист приехал, я не стала тебя будить, только спросила во сколько тебе. Ты в курсе, что русско-норвежских словарей в инете нет, только англо-норвежские?
Я застонал и виновато взглянул на нее.
– Умывайся. Ты сказал к семи. Такси скоро приедет.
– Поехали со мной.
Она растерялась.
– Куда?
– К ребятам. Послушаешь, как мы играем.
Она колебалась мгновение, потом засмеялась.
– Ну поехали. Только выйди, а то у меня шкаф здесь.
Я огляделся.
– А ты где спала?
– В спальнике на кухне.
Я плотно стиснул зубы. Я у нее на диване, еще и наверняка храпел, а она в спальнике на кухне. Молодец, Томми! Отлично! Дальше опускаться просто некуда!
Все утро я максимально строил из себя джентльмена, что привело парней сначала в недоумение, а потом в бодрое расположение духа. Нутром я уже ожидал очередной порции подколок, если не сейчас, то вечером точно.
Работать было немного странно. Она не попадала в поле моего зрения на том диванчике, который для себя выбрала, но я каждой клеточкой тела ощущал ее присутствие и волновался, почти так же как четырнадцать лет назад, когда впервые поменял клавиши на микрофон. Понравятся ли ей тексты? Хотя, черт дери, избранные строки с третьего трека некоторые особо рьяные фанатки писали на коже в салонах. Я нервничал. Мы работали на подъеме и это было обалденно. В перерыв я метнулся за вердиктом. Ей понравилось.
Я пригласил ее на концерт вечером. Она пошла и простояла за кулисами все два часа. Со сцены я ринулся к ней.
– Тебе смыть надо, – она очертила ногтем мое лицо с подведенными черными глазами. – А то коже потом плохо будет.
Я отмахнулся.
– По пути смою.
– Когда вы… – Варя не закончила фразу. В ее глазах я прочел то же самое, что ощущал сам. Времени чертовски мало!
Вместо ответа я медленно склонился к ней и, поняв, что возражений не будет, поцеловал, сначала нежно, потом жадно. Я прижал ее к себе слишком сильно. Дикое желание захлестнуло сознание, отметая все мысли разом. Я хотел ее прямо здесь и сейчас. Она отвечала тем же.
Я оторвался и отступил. Это не то, что было раньше, и не так. Я хотел совсем другого.
– Ты приедешь ко мне?
– А ты хочешь, чтоб я приехала?
– Да.
Два месяца я писал ей каждую свободную минуту. Не помню ни слова из своих мэйлов, зато помню каждое, написанное ее рукой. А потом Варя приехала в отпуск. Я таскал ее за собой везде, в перерывах между репетициями спал на ее коленях. Никогда не думал, что положить голову на колени любимой женщины такое блаженство. Чувствовать как она ласково перебирает пальчиками пряди порядком вылезших из-за постоянных перекрасок волос.
Эпилог.
– Томми! – голос Мины прерывался. Она обняла меня. – Врач, говорит, с ней все будет в порядке.
Я улыбнулся.
– Я знаю, мам.
– Да, Боже, она не имеет право нас покинуть после того как вернула тебя семье, мало ли чего тебе еще в голову взбредет?
Я взглянул на бледные обескровленные губы.
– Ну да. Он у меня «личность творческая», – раздался Варин шепот.
Я сжал свои волосы между пальцев. Она со мной. У меня еще есть время рассказать ей как я ее люблю!
– Удачно мы с тобой официально объявили о свадьбе, – она постаралась откашляться и улыбнулась своей заразительной светлой улыбкой.
Йохан погладил ее по плечу.
– Выздоравливай. А ту девицу скорее всего психушка ожидает.
– Да Бог с ней! – она передвинула руку к моему колену. – Все хорошо и это главное. Подумаешь, пару недель в гипсе. Где наша не пропадала…
Танец для лучшего друга
Он влюблен в свою подругу, а она обещала ему танец. Внимание! текст содержит намек на мат.
– Привет! – Лёнка с размаха швырнула сумку на стол и бухнулась рядом на скамью. Я улыбнулся.
– Плохое утро?
– Да, блин! – она неопределенно махнула изящной кистью в сторону. – Достали!
Сдержал смех. «Достать» вспыльчивую девчонку мог кто угодно. Вот, к примеру, сейчас она начнет пылить на меня за следующий вопрос.
– И кто на этот раз?
– Мля! Лёх! Ты нарочно, да? Я звонила, ты меня не слушал вообще?!
– Конечно, слушал, ёж. Просто после твоего кондуктора прошло еще целых двадцать минут. А для тебя – это срок…
Увернулся от удара маленького кулачка, не выдержал, засмеялся. На самом деле Лёнка не настолько несдержана, совсем вывести ее из себя мог только я. Поиздеваться над ней лишний раз было безумно приятно. Почему? Наверное, все дело во мне. Только злясь, она принадлежала мне, отдавалась полностью. Не так как частенько снилось по ночам. Ну хоть как-то. Узнай ёж о снах своего лучшего друга, сбежала бы подальше и побыстрее. Нет. Когда-то, на первом курсе, она была в меня влюблена. И я знал об этом. Но, видите ли, не связывался с такими как Алёна, правильными, хорошими девочками. В кафе во время студенческого крещения на спор с парнями предложил ей дружбу. Знал, урод, что согласится только чтоб видеть меня. Не ошибся. Даже помню сколько выиграл тогда.
Потом как-то признаваться, что это типа розыгрыш был, не стал. Мне льстило. Лёнка, хоть и младше на год, да умная, красивая, изящная, с характером. Сам не заметил, как пристрастился к общению. А она разлюбила, буквально через полгода, после того, как я приперся в хлам пьянющий с какой-то телкой к ней в общагу. Какого, спрашивается, мне в голову ударило? Ничего умнее не придумал. Она со мной не то, что разговаривать перестала, даже не смотрела в мою сторону. И чего доброго еще в одной группе. Меня никогда в жизни так не ломало. Неделю таскался оставлял на пороге ее комнаты цветы. Не знаю зачем. Любить я не любил, но и без нее не мог. Девчонки на этаже с завидной регулярностью провожали меня голодными глазами. Я мог бы получить каждую из них, а мне тогда нужна была одна, мой друг.
Не знаю, каким чудом, но она меня простила. Выдвинула кучу условий, и не устно, а на бумажке додумалась, юрист доморощенный, написала, заставила расписаться. Согласился на все, не глядя. До сих пор не в курсе, чего она там насочиняла. Чисто интуитивно в ее присутствии вел себя как примерный мальчик. Ну, почти, как примерный…
Три месяца назад она меня познакомила со своим уе… Парнем, короче. Счастливая такая стояла, глазищи серые горят восторгом.
– Лёх, это Вовка! Вов, это мой друг, Лёха. Я тебе рассказывала.
Как же в тот момент зачесались руки. Дать по роже и все. Не у меня одного, кстати. Пендаль этот тоже не идиот, причем на меня та же реакция, видимо, появилась еще во время Лёнкиных рассказов о наших с ней похождениях. Хоть какая приятность. На том спасибо. Скрипнул зубами, кивнул, ладонь протягивать не стал…
– Лёх! Ты меня слушаешь? – теперь удар я пропустил. Получилось громко. Прям по макушке. Сморщился. Ёж испуганно прижала руку ко рту. – Ой, Лешенька, прости!
Подскочила, обняла мою голову и прижала к груди. Ах, ты ж… Что ж ты делаешь-то, глупая? Я растаял, растекся лужей в ее объятиях. Не знаю, каким усилием заставил руки лежать на коленях. Перед глазами тут же начали проноситься картины утреннего сна. А она там была в совсем неприличной позе… Бл… Как же… Мысли окончательно потерялись. Вырвался.
– Ну, я тебе чего, дидятко что ли?! – процедил сквозь зубы.
– Прости, Лешенька.
Если она еще раз вот так меня назовет, изнасилую прямо в аудитории. Ужаснулся сам себе. Клинит, брат. Надо на сегодня кого-нибудь найти. Кого-нибудь похожего. На раз. И не трезвую. На трезвую голову они начинают ерепениться, если вдруг Лёнкой называю. А я могу. Не отказываю себе в удовольствии представить.
– Так простишь? – брови домиком. Мне почему-то казалось, что только дети так умеют. Как я первые годы общения не замечал? Знакомство с уе… с ее парнем и странное открытие, что хочу своего колючего друга-ежа, обострило восприятие.
– А что взамен? – старая наша шутка. Никто никого не прощает просто так. Лёнка заулыбалась.
– Здорово!
Как же я ее хочу! Я – мазохист.
– Значит, идешь?
– Куда?
– Ну, как куда? В клуб! Ты не слушал? Мы с Машкой решили сходить, а Вовка уехал вчера. Пошли с нами?
Челюсть свело злобой.
– Вовочка не может, так и быть Лёху позовем! Да?
Ёж растерянно на меня уставилась.
– Чем он тебе так не нравится?
– Не знаю, – процедил я, злясь еще больше уже на себя. Дебил! Ты еще на всю аудиторию заори, что ревнуешь. – Все нравится.
Попытался взять себя в руки.
– Вот потому и хожу с вами по отдельности. Как два быка. Ну ладно он, ревновать может. Я понимаю. Но ты-то!
Действительно, а я не могу!
В аудиторию вошел преподаватель. Я резко развернулся лицом к доске. Серые глаза еще некоторое время недоуменно смотрели на меня, потом она принялась шуршать сумкой, доставая конспект.
Ближе к перерыву на стол упала бумажка.
«Так ты идешь?» И рожицу пририсовала. Сдержал смешок. Только Лёнка умеет рисовать такую ерунду и так криво. Решил пошутить.
«Я тебе еще желание за прощение не выдвинул, а ты новую просьбу кидаешь».
«А одно за два сразу нельзя?» И снова нечто непонятно-забавное.
«Тогда это должно быть что-то грандиозное».
«Что?»
Хмыкнул.
«Приватный танец».
Отдал обратно. По-моему отличная шутка. Сейчас она снова будет моей в извращенной форме, иначе говоря, начнет драться. Приготовился уворачиваться.
Я ошибся. Передо мной лег листок.
«Хорошо. Но белье снимать не буду».
На тот факт, что я перестал дышать, обратил внимание только, когда кончился воздух в легких. Осторожно покосился на ежа. Спина прямая, лицо довольное, смех так и рвется наружу. Поняла шутку. Приняла мой вызов. Прищурился. И не отступишь ведь. Долго еще потом измываться будет. Поспешно стянул толстовку и кинул себе на колени. Бл… По времени перерыв. Из-за этой малолетки ни х… теперь не покурю с парнями. Не в первый раз уже, кстати.
Приватный танец от Лёнки.
До конца дня ходил как балкой прибитый. Никакая «кто-нибудь» на вечер уже не поможет.
* * *
Лежал на подушке, заложив руки за голову, и смотрел в окно на луну. Время пятый. Сна ни в одном глазу. Нетрезвые девы дрыхнут на моей кровати. Кто их в три утра в общагу бы запустил? Продуманные. Потому меня и взяли. У меня-то съемная. Я, герой, на полу. Машка храпит. Утром расскажу ей в подробностях, как она мне спать мешала. Хотя спать мне мешало совсем другое. И пары спирта ни хрена не спасали. Закрыл глаза. Представил, как она снимает с себя это ее коротенькое сегодняшнее безобразие. Вспомнил взгляды мужиков в клубе. Бл… Никогда столько не матерился, тем более про себя. Ловил каждые сальные глазки, заставлял отворачиваться.
Потом вспомнил, что она по-хозяйски мою футболку отжабила. Лёнка за годы дружбы часто ночевала у меня и в шкафу рылась как в своем собственном. Хамка малолетняя! Интересно, что взяла не чистую, а ту, что я уже носил. Представил как тот же хлопок, что касался моей кожи, касается ее груди…
Уе… Вовик наверняка, в отличие от меня, знает каково ласкать ее тело, а не только фантазировать. Появилось стойкое желание убить сволочь.
Мазохист. Да, это обо мне.
Мне бы только избавиться от этого урода! Чтоб все ее внимание вновь было на мне, а там она опять полюбит. Я уверен, убежден. Ну, или хочу верить. В любом случае, так не сдамся. Она танцевала со мной, обнимал ее за талию, и ей нравилось. Я чувствовал. Может быть, всегда нравилось, только не замечал. Надеюсь, что так. Я – эгоист.
Мысли вновь вильнули к пресловутой футболке. Теперь она будет пахнуть ею. Пьяная, сняла с себя все, в том числе и лифчик, чего раньше не допускала… Не успел толком оформить пришедшее неожиданно в голову безумие. Перешел к реализации. Тихо сел, дотянулся до стула, переложил к себе на подушку ее вещи и принялся разглядывать изнутри, ловя знакомый запах корицы с ванилью и чуть менее заметный ее собственный. Яркий свет луны вполне позволял разглядеть некоторые мелкие детали. Например, что лифчик этот дарил ей я, в шутку на восьмое марта, или вот аккуратно пришитую правую лямку… Твою же! Этот урод ей подарков не делает что ли? С утра пойду куплю новый комплект! Придумаю какую-нибудь хрень, чтоб взяла просто так…
Проснулся от приятного запаха кофе и жареной колбасы. Потянулся. Хорошо. Утро начиналось так же, как и многие счастливые три месяца назад, когда Лёнка еще не встречалась со своим пендалем. Услышал тихие шаги возле головы. Перестал шевелиться, задышал размеренно. Она села рядом, склонилась, прежде, чем успела хоть что-то произнести, резко схватил ее и рванул на матрас, подминая под себя хрупкое тело.
– А! Ты чего творишь! Дурак! Заняться больше нечем?
Открыл глаза и довольно улыбнулся.
– А где «доброе утро»?
– Кончайте орать, – пробухтела сонная Машка с кровати. – Люди спят.
– Я тебе сейчас дам и «утро», и «доброе»! – не унималась ёж.
Придавил всем телом, не позволяя шевелиться.
– Давай! – какого меня тянет поиграть? Надо угомониться. Лёнка вдруг затихла и покраснела, испуганно уставившись на меня. Бл… Утро. Да, еще плюс слова. Чертыхнулся, откатился, освобождая девушку.
– Лён…
– Есть пошли, – задорно улыбнулась она. С души как камень свалился. Не напугал. Хорошо. А то увижу я ее тогда, как свои уши без отражающих поверхностей. Зевнул, встал, поплелся в душ. Утро началось славно. Ёж подо мной, на несколько мгновений, но все же… ее завтрак и кофе. Днем определенно ждет какая-то подстава. Надо не расслабляться.
Подстава ждала и снова в виде Лёнки.
– У тебя на сегодня планов по случайному сексу нет?
Вот только она умеет так поставить вопрос и такими словами.
– А что?
– Я у тебя переночую, ага?
– Да, как обычно, – равнодушно зевнул я. – А что так? Вовочка не вернулся? Я – опять бледная замена.
– Дурак! Я обещание выполнить хочу, – она сердито фыркнула, развернулась и ушла.
Проглотил слова, переварил. Хорошо не ступил, футболку сегодня из шкафа длинную выудил и на выпуск. Малолетка чертова! Я так евнухом стану. И так ни о ком другом думать не могу.
– Лёх! Ты идешь? – Игорь удивленно смотрел на меня с нижнего пролета.
– Иду! – кубарем скатился с лестницы. Никогда столько и так часто не курил.
К концу занятий мне стало совсем плохо. Язык одеревенел. Ёж бросала откровенно издевательские взгляды из-под ресниц. Хотя где-то в глубине серых омутов я все же разглядел страх. Решил пожалеть и ее, и себя.
– Лён, по поводу вечера…
– Решил отказаться? – довольно прошипела она с соседнего стула, усиленно делая вид, что пишет.
Так да? Пожалел, придурок!
Скосился на препода, убедился, что не нужны.
– Черта с два! Ты сама придешь?
Снова мелькнул страх. Однако, я стал и вправду чересчур внимательным.
– Сама.
– Хорошо.
Больше мы не говорили, только попрощались у корпуса.
* * *
Уже третий час сидел как на иголках. Вернее нарезал круги по квартире. Из угла в угол. В зоопарке кошки с волками точно так же ходят в ограниченном пространстве. Как ж я их сейчас понимал. Я и жаждал ее прихода, и боялся одновременно. Как подросток перед первым сексом! Честное слово. Кто меня вообще за язык тянул?
Бросил мельком взгляд в окно. На улице темно уже. Только б ничего с ней не случилось. Одной так поздно шляться никогда не позволял. Мало ли каких дебилов встретить может. Лёнка красивая.
Подпрыгнул от резкого звонка в дверь. Пошел открывать.
– Привет, – прошла мимо меня, как ни в чем не бывало, разулась и сразу в комнату. Оккупировала мой ноутбук. – Садись. Ты чего там, на пороге, как в гостях?
Бл… Кто из нас двоих старше и опытнее, а? Тихо выдохнул и с хамской рожей развалился на диване.
Ёж включила ночник, задернула шторы. Понял, наконец, зачем ей понадобилось вечером. Заиграла музыка. Краем сознания зацепил две вещи. Во-первых, я такую музыку не слушаю, во-вторых, я снова перестал дышать.
Кто ее научил так извиваться? Стиснул зубы. На диван полетела толстовка, за ней майка, следом джинсы. Глаза как у кошки, горят хитростью и невесть откуда взявшейся женской чувственностью. Когда она начала медленно приближаться ко мне в одном белье, понял, что пора заканчивать. Больше не выдержу. Вскочил, сдернул покрывало с дивана, принудительно обернул сопротивляющуюся фигурку и ускакал в ванную, подышать и унять фантазию. Оперся о раковину, включил холодную воду, умылся. Не помогло. Засунул голову. Заболею, ну и х… с ним. Может мозгов прибавиться. В дверь неуверенно поскреблись ноготками.
– Лёш, у тебя все нормально?
Нет. У меня не все нормально! Что за идиотский вопрос?
– Да.
– Не так что-то сделала?
Скрипнул зубами.
– Все так. Уйди, еж!
– Лёшенька…
– Уйди!
За дверью воцарилась тишина. Сообразил, что сказал. Выключил воду и бегом вылетел в коридор. Вовремя. Уже обувалась.
– Алён, ты только не обижайся. Все здорово, правда, – с трудом выдавил я, подходя ближе. Ушей коснулся тихий всхлип. Захотелось прибить себя. Поднял ее за талию и развернул к себе лицом. Так и есть. Ревет. Обнял, прижал.
– Ну, ты что ж… додумалась… – слова как-то не хотели идти на язык. Теперь она ревела по настоящему. Поднял на руки, перенес на диван, стянул кроссовок. Выкинул в коридор, второй, благо, обуть не успела. Лег рядом, снова обнял. Воочию, на собственной шкуре проверил выражение «разрывается сердце». Оно и вправду рвалось на части от каждого всхлипа, от каждой слезы, впитавшейся в мою футболку. И всему причина – я. Уб…
Нет. Она – не моя. И не будет. Я свой шанс упустил. Смириться и все. Пусть буду другом. Плевать. Буду больным. Я уже даже почти привык быть с ней только в своих фантазиях и снах. Может, со временем пройдет. А Вовик ее, на деле, много лучше меня. Она верный выбор сделала. Мог и не сомневаться.
Начала понемногу успокаиваться. Обняла, прижалась сильнее.
– Лёш, а что я не так сделала? – голос звучал приглушенно и хрипло.
Вот глупая же!
– Ёж, все так.
– А почему тогда ты так убежал?
Она, вдруг, отодвинулась, подняла удивленные глаза на меня. Прочел в них догадку. Бл… Так и знал, что х… идея! Бл… Дальше мат в мозгу сыпался сам собой. Лёнка всегда была не по годам умная, не зря же, малявка, раньше школу закончила и с нами учится. Лихорадочно пытался сообразить правдоподобное объяснение. Надо опровергнуть. Не хочу ее терять!
Серые проницательные омуты продолжали внимательно изучать мое лицо в тусклом свете ночника, а я не мог выдавить из себя ни слова. Она вдруг подалась вперед и поцеловала меня. Поцеловала первая. Как волна. Меня снесло. Застонал. Подмял ее под себя. Словно в снах. Нет. Лучше.
Одернул себя. Урод! Надо мягче, нежнее. Мозг отказывался работать. Моя! Колючая, драчливая, мелкая, умная. Почему она так поступила сейчас? Плевать! Главное, открыла дорогу, дала разрешение.
Так странно было самому снимать с нее одежду, целовать, ласкать. Абсолютное удовольствие граничило с болезненным. Она выгибалась под моими руками, губами. Я тихо умирал. Алёна была совсем не против. Нет. Она испытывала те же эмоции, что и я. В жизни все было много ярче и острее, чем рисовало болезненное воображение. Коробило одно, как одеть презерватив и не испугать? Не испугалась, зато испугала меня. Замер. Отодвинулся. Стиснул зубы, вышел из нее. Попыталась удержать, не позволил.
– Какого Черта? – на что я разозлился, и сам толком не понял. В душе все пело. Я сейчас мог бы стать первым. Мгновение спустя понял, в чем причина злобы. – Что ты своему Вовику сказала о себе?
