Текст книги "Боевая подготовка и боевые действия артиллерии"

Автор книги: Евгений Барсуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Правила стрельбы русской артиллерии издания 1911 г., уступая Правилам стрельбы современной артиллерии, были гораздо проще для изучения и применения их на практике стрельбы, а в период подготовки к мировой войне они были совершеннее правил стрельбы и французской и в особенности германской артиллерии.

Даже в 1913 г., т. е. накануне войны, французские артиллеристы еще не имели командирского угломера и буссоли, а в отношении целеуказания и подготовки к открытию огня переживали период попыток, импровизаций и случайных способов, в русской артиллерии давно уже пройденный. Только весной 1914 г. на курсах стрельбы в Мальи французы пришли к заключению, что огнем батарей можно управлять на расстоянии, с наблюдательного пункта. Известный французский артиллерист Гаскуэн «сам не без удивления наблюдал за стрельбой трех групп артиллерии, укрытых от ее руководителя и удаленных от него». Французскими правилами стрельбы большое внимание было уделено методам подготовки исходных данных и ведению стрельбы при наличии открытых и маскированных позиций.

В Германии подготовка полевой артиллерии до войны сводилась преимущественно к расположению на открытых позициях и к стрельбе прямой наводкой. Правила стрельбы германской артиллерии были наименее разработанными, и подготовка ее офицеров в отношении стрельбы была наиболее слабой. Неудовлетворительная (особенно в начале войны) стрельба германской артиллерии не компенсировалась даже высокой тактической выучкой и привычкой к взаимодействию с пехотой.

Русская артиллерия в отношении стрелково-технической подготовки шла вообще по более правильной дороге, чем французская или германская.

Согласно «Инструкции для подготовки полевой артиллерии к стрельбе», каждая артиллерийская часть должна была производить практические стрельбы с позиций закрытых, полузакрытых (маскированных) и открытых, упражняясь в стрельбе как по войскам, так и по местным предметам различной степени видимости, укрытия и сопротивления. Но ввиду огромных преимуществ закрытых позиций, на необходимость применения которых указала японская война, русская артиллерия практиковалась в стрельбе предпочтительно с закрытых позиций; к тому же отпуск снарядов (ежегодно отпускалось на легкую батарею по 600 снарядов, в том числе 240 шрапнелей и 360 практических чугунных снарядов, из них 320 взамен шрапнелей и 40 взамен фугасных гранат) не давал возможности достаточно практиковаться в стрельбе с открытых и полузакрытых позиций. «Наставление для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. отдавало явное предпочтение закрытым позициям. «Во всех случаях, когда это допускается обстановкой, – говорилось в наставлении, – следует пользоваться закрытыми позициями, обеспечивающими артиллерии свободу действия и способствующими ее сохранению в руках начальников». Лишь при невозможности занять закрытую позицию рекомендовалось «стараться применять позиции полузакрытые» (см. ч. IV).

Открытые позиции, по наставлению, следовало применять в тех случаях, «когда обстановка ясна, цели видны, неприятельская артиллерия подавлена или отвлечена, закрытых или полузакрытых позиций не имеется»… «Артиллерийские начальники должны помнить, – говорилось в наставлении, – что бывают обстоятельства, когда от артиллерии требуется мужественная и самоотверженная работа на совершенно открытой позиции, когда батареи обязаны жертвовать собой во исполнение своего основного назначения – поддерживать и выручать войска других родов»^[23].

Относительно удаления позиций от противника русская артиллерия придерживалась следующих выводов, сделанных офицерской артиллерийской школой^[24].

1. Занимать позиции возможно ближе к противнику, чтобы получить решительные результаты в кратчайшее время и при наименьшем расходе снарядов, однако не ближе 2 км от пехотных окопов противника, так как при занятии позиции ближе 2 км артиллерия будет сильно и напрасно страдать от ружейного огня.

2. Для удовлетворения принципа взаимной огневой поддержки линия артиллерийских позиций должна быть в 3–3,5 км от линии, занятой противником.

3. Близость занятых артиллерийских позиций будет зависеть от настойчивости наступающего в стремлении двигаться вперед, от местных условий и от сопротивления противника.

4. Артиллерийский огонь действителен на все дальности; поэтому игнорировать стрельбу на большие дальности, когда необходимо поддержать соседние части, не следует; надо только обеспечить наблюдение за разрывами и падением своих снарядов.

В довоенное время русская артиллерия обыкновенно практиковалась в стрельбе на средние дальности – 4–6 км. В стрельбе на большие и малые дальности она практиковалась сравнительно редко, хотя даже младшим офицерам давалась иногда практика стрельбы на предельных шрапнельных дальностях. Введение фугасной гранаты и постановка на прицеле гранатной шкалы допускали дальность стрельбы до 8,5 км. Но гранатную шкалу батареи стали получать уже во время войны, в 1915 г., а потому и ради экономии гранат русская полевая артиллерия проводила практические боевые стрельбы в довоенное время почти исключительно шрапнелью: стрельбы фугасной гранатой имели только показной характер. Этим, а также недостаточной разработкой Правил стрельбы гранатой объясняется менее умелая стрельба этим снарядом (нежели шрапнелью) и даже некоторое недоверие к нему, существовавшее и в первое время войны, особенно в легких и конных пушечных батареях.

В отношении стрельбы на большие дальности в наставлении 1912 г. имелось, между прочим, такое указание^[25]: «Следует иметь в виду, что дальний огонь не приводит к решительным результатам и увеличивает расход снарядов». В этом указании сказалось влияние французской артиллерии, которая считала возможным вести стрельбу только на средние и малые дальности.

Основы ведения огня были правильно установлены наставлением 1912 г. В наставлении (§ 76) говорилось:

«Успех боевой работы артиллерии всецело зависит от надлежащего ведения ею огня». Артиллерия ведет огонь «непременно в видах разрешения определенных боевых задач, по вполне определенным, достаточно важным целям, с дистанций, позволяющих нанести ощутительный вред противнику».

«Результаты артиллерийского огня сильно повышаются при совместной стрельбе многих частей, объединенных общим управлением».

«Командиры батарей могут, под своей ответственностью, самостоятельно перенести огонь для использования выгодных, важных и в то же время скоропреходящих моментов боя. В минуты поддержки атаки своей пехоты и отражения удара противника такие переносы огня безусловно недопустимы»^[26].

При боевой подготовке артиллерии важное значение придавалось выбору наблюдательных пунктов, обеспечивающих возможность видеть расположение цели, а следовательно, и стрелять. Наблюдательный пункт считался главной неразрывной частью боевого порядка артиллерии; выбору наблюдательного пункта уделялось гораздо больше внимания, чем выбору огневой позиции.

«Позиция без наблюдательного пункта не есть позиция», – говорилось в наставлении 1912 г.^[27]

В отношении производства артиллерийской разведки не замечалось вполне четкой установки и однообразия. Наставление 1912 г. не внесло определенной ясности в разрешение этого вопроса.

В течение нескольких лет после окончания войны с Японией артиллерийская разведка делилась на «дальнюю» и «ближнюю», причем увлекались первой, возлагая на нее функции кавалерийской разведки. Это происходило потому, что в период практических стрельб на полигонах артиллерия, маневрируя отдельно, без других войск, она выполняла тактические задания за все рода оружия, в том числе и за конницу.

Сведения, полученные подобной дальней артиллерийской разведкой о неприятеле, находящемся в значительном удалении, не могли давать данных для решения вопроса о наивыгоднейшем расположении артиллерии, так как это решение начальник может принять не ранее завязки боя передовыми частями. Дальняя артиллерийская разведка, произведенная до вступления в бой передовых частей, как не отвечающая изменившейся обстановке, являлась преждевременной и бесцельной, а потому от нее отказались.

С 1905 г. все практические стрельбы в офицерской артиллерийской школе и, по ее примеру, в строевых артиллерийских частях производились не иначе, как в условиях тактического задания с маневрированием – с соответствующими изменениями в тактической обстановке по указаниям руководителя. К стрельбе привлекался по возможности весь командный состав того или иного артиллерийского сбора, даже и не стреляющих артиллерийских частей; в школе же обязательно привлекался весь переменный состав обучающихся, причем почти каждый из не участвующих непосредственно в технической стрельбе получал то или иное тактическое назначение: начальника отряда, начальника артиллерии, командира полка и батальона, начальника разведки, адъютанта и пр.; каждый осведомлялся в изменениях тактической обстановки и должен был принимать решение и отдавать соответствующее распоряжение в письменной форме.

Каждая стрельба заканчивалась разбором в поле как в техническом, так и в тактическом отношениях, причем в офицерской артиллерийской школе всегда допускался свободный обмен мнений всех участвующих с конечным, резюмирующим заключением старших руководителей по стрельбе и по тактике. Более сложные и более интересные практические стрельбы, кроме того, подробно разбирались в аудиторной обстановке после тщательной обработки всех данных и затем отчеты о таких стрельбах печатались для всеобщего сведения.

Командный состав, прошедший полный курс школы, основательно в ней повторивший все необходимое старое и усвоивший все новое в технике и тактике артиллерии, являлся проводником теоретических и практических артиллерийских знаний в строевых частях, повышая вместе с тем их боевую подготовку.

В общем основы боевой подготовки русской артиллерии были правильными, что подтвердилось на опыте маневренного периода первой мировой войны. К боевым действиям в позиционных условиях русская артиллерия не была подготовлена.

РУКОВОДСТВА И НАСТАВЛЕНИЯ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ АРТИЛЛЕРИИ

Разработка руководств и наставлений для артиллерии; порядок их утверждения и проведения в жизнь. Сущность уставов и наставлений, которыми руководствовалась русская артиллерия при подготовке к войне

Одним из существенных условий, обеспечивающих успешность и однообразие боевой подготовки войск, является наличие отвечающих современным требованиям уставов, руководств и наставлений, которыми войска могли бы руководствоваться при обучении и про хождении службы.

В этом отношении царская русская армия, в частности ее артиллерия, находилась в крайне неблагоприятном положении.

Жизнь русской армии почти всегда оказывалась впереди тех уставов и наставлений, которыми армия должна была бы руководствоваться; ей приходилось пользоваться устаревшими законоположениями или частными, неофициальными изданиями, или теми сведениями, которые получал командный состав в училищах, школах и академиях.

При таком ненормальном порядке трудно было проводить «единство взглядов» на тот или иной вопрос сложного военного дела. В особенности трудно было этого достигнуть в артиллерии с подчинением ее начальникам дивизий, большинство которых было недостаточно знакомо со свойствами современной скорострельной артиллерии, с условиями ее боевой службы и лишено было возможности предъявлять к артиллерии соответственные требования за отсутствием официальных руководств.

И если в боевой подготовке артиллерии не было сколько-нибудь заметного разнобоя, то благодаря настойчивому руководству со стороны генинспарта и работе офицерской артиллерийской школы, оказывавшей большое влияние на подготовку старшего командного состава в артиллерии.

Разработка и выход в свет официальных положений, наставлений и прочих необходимых руководств с крайним опозданием – обычное явление в старой русской армии. Происходило это, с одной стороны, вследствие неудовлетворительного метода разработки руководств в безответственных комиссиях, с другой – из-за инертности и бюрократизма учреждений военного министерства, бумажных «отписок», перекладывания работы друг на друга и т. п.

До 1910 г. разработкой и изданием всех руководств по артиллерийскому делу ведало одно ГАУ. После реорганизации армии в 1910 г. в этом деле стало два хозяина: ГУГШ (Главное управление Генерального штаба), в котором должно было сосредоточиться все касающееся организации, мобилизации и боевой подготовки армии и которое взяло на себя составление и издание Устава полевой службы и других руководств общего характера для всех родов войск, а в отношении уставов и руководств для отдельных специальных родов войск – дачу основных заданий, окончательное согласование, редактирование и проведение руководств в жизнь; с другой стороны – ГАУ, разрабатывающее и издающее специальные руководства по технике артиллерийской службы, разрабатывающее проекты наставлений по остальным вопросам артиллерийской службы, в том числе и по вопросам, относящимся к тактике артиллерии.

После 1910 г. издание руководств для артиллерии было поставлено особенно неудовлетворительно. Примеров «волокиты» в этом вопросе было немало.

«Положение об обучении молодых солдат в артиллерии», изданное еще до войны с Японией (в 1901 г.), признавалось устаревшим. В октябре 1912 г. Варшавский военный округ представил в ГУГШ проект нового положения, составленный по его инициативе, находя со своей стороны желательным применять это положение после испытания в 1913/14 учебном году. Военный министр разрешил применить проект в виде опыта в 1913 г. в Варшавском и Киевском округах, но Киевский округ отказался от испытания проекта, так как вел обучение молодых солдат в артиллерии по собственной ускоренной программе. Наконец, в июне 1914 г., через несколько лет после окончания войны с Японией и через полтора года после представления проекта, ГУГШ решило его издать. Новое «Положение об обучении молодых солдат в артиллерии» было напечатано после начала первой мировой войны.

В 1909 г. особая комиссия при ГАУ разработала проект «Положения об учебных командах полевой артиллерии», который по одобрении его Арткомом был передан из ГАУ в 1910 г. в ГУГШ для утверждения^[28]. В следующем году ГАУ просило ГУГШ объявить проект к руководству ввиду «крайней необходимости принятия решительных мер для того, чтобы вывести артиллерию из положения, совершенно не обеспечивающего удовлетворительную подготовку фейерверкеров»^[29]. Но ГУГШ в апреле 1911 г. вместо утверждения проекта 1909 г. возвратило его в ГАУ для согласования с новым уставом для действий при орудиях обр. 1902 г. Проект с незначительными изменениями был возвращен в ГУГШ в декабре 1911 г.

Через несколько месяцев после того ГУГШ сообщило ГАУ, что проект передан на заключение Варшавского и Киевского округов и что со своей стороны ГУГШ встречает некоторые возражения против проекта, сущность которых сводилась к следующему:

1) проект должен быть согласован в редакционном отношении с положением об обучении пехоты «в целях объединения уставов и облегчения пользования ими»;

2) нельзя производить в бомбардиры^[30] успешно окончивших учебную команду, если нет вакансий;

3) представление к производству в бомбардиры должно исходить не от начальника учебной команды, а от непосредственного начальника в батарее;

4) исключить 26 учебных часов на изучение в учебной команде «отчизноведения» и «географии», так как при краткости времени для прохождения курса это «вредно отзовется на специальной подготовке».

Варшавский и Киевский округа в своих заключениях по поводу проекта разошлись. Препровождая проект с заключениями в ГАУ, ГУГШ потребовало уменьшить число ежегодно обучающихся в учебной команде, что было бы явно в ущерб делу, и не выдавать более достойным ученикам наград в виде книг или денежных пособий.

В январе 1913 г. Артком вновь пересмотрел проект положения об учебных командах со всем накопившимся за три года бумажным материалом, и, наконец, в апреле того же года, т. е. почти через четыре года после составления, положение было утверждено в последней редакции Арткома, почти в той же, в какой оно было разработано комиссией, несомненно, в данном вопросе более компетентной (комиссия была из представителей от строя, от офицерской артиллерийской школы и от генинспарта), чем Артком, канцелярии штабов и управлений^[31].

В том же 1913 г. ГУГШ передало в ГАУ на заключение проект «Положения об учебных командах в конной артиллерии», разработанный в Варшавском округе командирами конно-артиллерийских частей. При этом ГУГШ не обратило внимания на увлечение конной артиллерии ездой и кавалерийским делом в ущерб артиллерийскому. По этому поводу Артком высказал следующее: «Артиллерийский комитет никак не может стать на точку зрения, высказанную в проекте конных артиллеристов, что в конной артиллерии лошадь такое же орудие, как пушка, что в конной артиллерии есть особая конно-артиллерийская разведка, что цель учебной команды – дать фейерверкера, сознательно ездящего, и что, таким образом, считая верховую езду отделом особой важности, надлежит проходить еще и особый теоретический курс ее и в результате отнять от подготовки по артиллерийскому отделу в пользу верховой езды треть времени, а то и более»… и что, наконец, начальник учебной команды должен избираться из старших офицеров, «предпочтительно из окончивших кавалерийскую школу»^[32].

Читая эти строки, можно подумать, что в то время не без основания иронизировали: «В конной артиллерии все было бы хорошо, да мешают ей пушки».

В действительности стремление превратиться в конницу было далеко не общим явлением в конной артиллерии. Технике ведения огня конная артиллерия обучалась наравне с легкой артиллерией и в общем почти не уступала ей в искусстве стрельбы с закрытых позиций, а в стрельбе с открытых позиций несколько превосходила легкую артиллерию.

Новая «Инструкция для подготовки полевой артиллерии к стрельбе» взамен устаревшей, изданной в 1907 г., была разработана в 1910 г. особой комиссией из представителей от строя, инспекции артиллерии и офицерской артиллерийской школы. Инструкция эта была необходима не только для артиллерии, но и для руководства старшим общевойсковым начальникам при проверке ими боевой подготовки подчиненных им артиллерийских частей.

Проект инструкции рассматривался в Арткоме в течение четырех месяцев и был отправлен из ГАУ на заключение ГУГШ лишь в декабре 1911 г., с потерей еще около пяти месяцев. В течение 1912 г. ГАУ обращалось несколько раз в ГУГШ с просьбой ускорить разрешение вопроса об инструкции, и только после непосредственного обращения генинспарта к начальнику Генерального штаба, по прошествии года, получен был ответ, что инструкция представляется на одобрение военного министра и будет объявлена в самом непродолжительном времени.

Инструкция, названная ГУГШ «Наставлением для подготовки полевой артиллерии к стрельбе», была объявлена к руководству в приказе по военному ведомству 21 февраля 1913 г, т. е. ровно через два года после того, как она была составлена комиссией и одобрена генинспартом. Между тем ни Артком, ни ГУГШ никаких сколько-нибудь существенных изменений в проект инструкции не внесли. Напротив, ГУГШ доложило военному министру, что «инструкция заключает в себе достаточно полные указания для подготовки личного состава и целых артиллерийских частей, а также для производства практических стрельб». Но, говорилось в докладе, инструкция должна быть издана ГУГШ, а не ГАУ, так как она относится к обучению и подготовке войск и должна служить к руководству и начальникам дивизий ввиду подчинения им артиллерийских бригад, т. е. является официальным изданием, которым «по принятому порядку ведает ГУГШ»^[33].

Наставление, изданное в 1913 г., отражало в себе главнейшие основания, на которых зиждилась боевая подготовка полевой артиллерии. Проводилось оно в жизнь по указаниям инспекции артиллерии, не ожидая официального объявления, еще с 1910 г., а в некоторых частях артиллерии и еще раньше.

Наставление содержало в себе общие указания и пять отделов: 1) подготовка личного состава; 2) подготовка в составе частей; 3) практическая стрельба; 4) отчетность; 5) правила проверки подготовки к стрельбе полевой артиллерии.

Обращалось внимание в наставлении на следующее.

1. Практическая стрельба должна дать всему личному составу полное представление о технических и тактических свойствах огня.

2. Каждая артиллерийская часть должна ежегодно стрелять с позиций закрытых, полузакрытых и открытых по войскам и по местным предметам^[34].

3. Каждая стрельба выполняется в предположении какой-либо боевой задачи. Лишь отдельные упражнения в данной стрельбе допускались без тактического задания, но числе таких упражнений ограничивалось пределами крайней необходимости.

4. Каждой стрельбе предшествует выполнение маневра.

5. Обстановка стрельб должна приближаться к обстановке действительного боя.

6. Боевая задача не ограничивается лишь ведением огня. Каждый стреляющий должен, в силу условий задания, организовать разведку, выбрать наблюдательный пункт и огневую позицию, организовать наблюдение, установить связь между наблюдательным пунктом и батареей, батареей и тылом, подготовить в определенное условиями задачи время данные для открытия огня, организовать управление тылом и пр.

7. Каждое упражнение проводится с самым строгим контролем техники стрельбы.

8. Все артиллерийские части должны по возможности проводить часть стрельб с пехотой и кавалерией^[35].

9. Все свободные от службы офицеры должны присутствовать на всех стрельбах и записывать результаты своих наблюдений для сравнения их по окончании стрельбы с данными, полученными с наблюдательных пунктов.

10. Стрельбы продолжаются круглый год как на артиллерийских полигонах, так и вне их. Должно практиковаться также в стрельбах зимних, ночных, по летательным машинам, при помощи показаний летчиков-наблюдателей, по планам и пр.

11. Проверку подготовки к стрельбе командующие войсками в округах должны производить преимущественно на незнакомой местности, так как только при этом условии может быть вполне проверена как техническая, так и тактическая подготовка артиллерийских частей.

Проверка подготовки артиллерии производится в связи с действиями своей пехоты, положение которой должно быть обозначено возможно более наглядно.

Командиры корпусов и начальники дивизий проверяют боевую подготовку артиллерии при очередных занятиях и стрельбах. Они должны организовать совместные занятия, маневры и стрельбы пехоты, артиллерии и кавалерии и тем способствовать взаимному пониманию и сближению всех родов войск^[36]. Они прежде всего должны проверять и давать указания в целях усовершенствования тактической подготовки артиллерии и затем уже обращать внимание на технику при содействии начальников (инспекторов) артиллерии корпусов, начальников артиллерийских сборов и начальников учебных артиллерийских полигонов.

12. При проверке артиллерийских сборов генинспартом от соответствующих штабов округов, корпусов и дивизий должны быть командированы представители, обязанные докладывать своим начальникам все замечания и указания, какие будут сделаны генинспартом в отношении подготовки артиллерии.

Приведенных основных положений «Наставления для подготовки полевой артиллерии к стрельбе» вполне достаточно, чтобы судить о том серьезном значении, какое имело своевременное его проведение в жизнь для боевой подготовки артиллерии совместно с другими родами войск. Но наставление запоздало, так как в продолжение одного летнего периода занятий 1913 г., когда войска и высшие их начальники могли им руководствоваться, нельзя было многого достигнуть. Потеря двух годов – 1911 и 1912, в течение которых наставление пролежало без движения в канцелярских недрах ГАУ и ГУГШ, явилась одной из главных причин недостаточного знакомства общевойсковых начальников со свойствами артиллерии и нередко имевшего место отсутствия внутренней связи артиллерии с другими родами войск.

В целях поднятия боевой подготовки артиллерии и укрепления органической связи ее с другими родами войск ГАУ в конце 1911 г. просило ГУГШ провести еще следующие мероприятия:

1) командирование пехотных и кавалерийских частей на все специальные артиллерийские сборы для участия в групповых стрельбах артиллерии;

2) прикомандирование офицеров Генерального штаба к начальникам специальных артиллерийских сборов на все время этих сборов;

3) командирование артиллерийских офицеров на более или менее продолжительные сроки в войска других родов;

4) перевозку за счет казны на учебные полигоны для практических стрельб полного числа орудий с зарядными ящиками для каждой батареи^[37].

Просьба ГАУ осталась без ответа ГУГШ, и указанные мероприятия не получили не только осуществления в довоенный период, но и сколько-нибудь достаточного отражения в «Наставлении для подготовки полевой артиллерии к стрельбе» изд. 1913 г.

Устав полевой службы, являющийся основой боевой подготовки всех родов войск, был составлен ГУГШ и утвержден лишь в апреле 1912 г., т. е. через семь лет после окончания русско-японской войны.

Такая медлительность объяснялась отчасти тем, что составление устава комиссией – дело вообще трудно выполнимое вследствие разнообразия и подчас противоречивости мнений ее членов. Комиссии нужны не для исполнения работы, а для обсуждения готовой работы, исполненной отдельными авторами. По мнению профессора французской военной академии Гаскуэна, в комиссиях, вырабатывавших французские уставы перед мировой войной, легко возникали «многочисленные коллективные заблуждения», которые «никогда не имели столь дорогих последствий, как в великой войне» (1914–1918 гг.)^[38].

В конце 1910 г., т. е. до издания нового Полевого устава, на заключение Арткома поступил отредактированный генералом Беляевым С. Т. проект «Наставления для действия полевой артиллерии в бою», разработанный комиссией при ГАУ под председательством генерала Слюсаренко, получившего известность удачными действиями подчиненной ему артиллерии в русско-японскую войну. Ввиду долгих и тщетных ожиданий нового Полевого устава от Генерального штаба желание Арткома дать артиллерии главнейший для нее боевой устав было естественным. Но проект этого наставления следовало предварительно согласовать с теми общими тактическими положениями, какие были приняты в основу проекта нового Полевого устава.

«Наставление для боя артиллерии» должно было служить развитием общих тактических положений Полевого устава. Боевое наставление артиллерии, изданное помимо Полевого устава, не могло быть самодовлеющим, не было бы обязательным для других родов войск, без взаимной тесной связи с которыми артиллерия не должна действовать в бою, и могло бы вызвать нежелательные трения в случае несогласования с Полевым уставом. В данном случае единственно правильным представлялось следующее: прежде всего Генеральный штаб должен был издать Устав полевой службы, предъявив в нем определенные основные тактические требования к артиллерии; затем уже сообразно этим требованиям разработать специальное «Наставление для действия в бою артиллерии», строго соответствующее тем тактическим положениям Полевого устава, которые являются общими для всех войск.

В проекте «Наставления для действия полевой артиллерии в бою», составленном в 1910 г., сильно сказалось влияние доктрины французской артиллерии, во многом не разделяемой офицерской артиллерийской школой и большинством прошедшего школу командного состава полевой артиллерии. В проекте, как и во французском «Наставлении для действия артиллерии в бою», изданном в 1910 г., с одной стороны, было немало отвлеченных рассуждений, главным образом по поводу необходимости проявления инициативы; с другой стороны, сквозило желание все объяснить, все предусмотреть, преподать правила чуть ли не на все случаи, что могло бы связать артиллерийских начальников в проявлении личной инициативы, к чему, кстати, они не были склонны.

Передача «Наставления для действия полевой артиллерии в бою» на рассмотрение Арткома являлась ошибкой, так как большинство членов этого научно-технического учреждения отстало от строевой артиллерийской службы и было чуждо искусству тактики. В результате проект наставления был принят с небольшими поправками подавляющим большинством голосов членов Арткома, несмотря на недостатки проекта и серьезные против него возражения со стороны приглашенных на заседание комитета строевых артиллеристов из более известных участников русско-японской войны (за исключением одного генерала Слюсаренко, голосовавшего за проект), всех представителей офицерской артиллерийской школы и Генерального штаба в лице двух профессоров академии.

По указанию генинспарта Арткому предложено было предварительно до издания «Наставления для действия полевой артиллерии в баю» согласовать проект наставления с новым Полевым уставом. Согласование потребовало около года, и только 28 февраля 1912 г. это наставление было утверждено, а через два месяца после того был утвержден новый Устав полевой службы.

Новый Полевой устав и «Наставление для действия полевой артиллерии в бою» войска получили осенью 1912 г. и руководствовались ими не более полутора лет до начала мировой войны. В общем издание официального Полевого устава и боевого наставления артиллерии настолько запоздало, что русская артиллерия выступила на войну подготовленной в тактическом отношении, главным образом, на началах, выработанных офицерской артиллерийской школой.

Замечалось некоторое расхождение этих начал с «Наставлением для действия полевой артиллерии в бою». Во избежание недоразумений в вопросах боевой подготовки артиллерии, к которым могло повести указанное расхождение, было составлено, с согласия генинспарта, под руководством известного в то время артиллериста генерала Краевского М. М. (председателя образованной ГАУ комиссии по составлению руководств артиллерийской службы) и весной 1911 г. издано «Пособие по стрельбе полевой артиллерии» в виде частного, неофициального руководства (впредь до издания официального)^[39]. Пособие включало в себя почти весь курс офицерской артиллерийской школы и по технике стрельбы и по тактике артиллерии. Кроме того, в пособии был помещен весьма важный отдел – «Обучение стрельбе», в котором имелись крайне необходимые для общевойсковых начальников сведения, заимствованные из проекта «Наставления для подготовки артиллерии к стрельбе», тогда еще не утвержденного.

Потребность армии в руководствах для службы была настолько велика, что все издание пособия было распродано в течение двух-трех месяцев, и уже в июне 1911 г. артиллерийские части имели и руководствовались пособием. Многие старшие общевойсковые начальники и большинство начальников дивизий, в подчинение которых тогда только что перешла артиллерия, также пользовались пособием. Это обстоятельство имело серьезное значение, так как начальники дивизий, пользуясь пособием, в своих требованиях, предъявляемых подчиненным им частям артиллерии, не расходились с установками офицерской артиллерийской школы и могли соответственно оценивать свойства современной артиллерии и условия ее боевого применения.