Текст книги "Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы"

Автор книги: Евгений Додолев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

1957. Первая ступень

Красивый и приветливый балагур Юра Чурбанов в августе этого года, после окончания техучилища № 5, устраивается (отец сказал: «рабочий стаж!») медником на завод. «Пропахал» он там недолго: с 19 августа по 28 декабря того же фестивального года. Комитет комсомола завода рекомендовал Чурбанова для работы на Московском фестивале молодежи и студентов. Юрий вспоминал:

– Это были незабываемые дни. Они оказались настолько яркими, что их можно вспомнить поминутно, – ведь именно тогда к нам впервые приехали делегации Америки и Израиля, мой Ленинградский район над ними «шефствовал». Славные были ребята, их все интересовало: от наших помоек, на которые они, надо сказать, были «запрограммированы», до архитектуры Кремля. Правда, помойки им быстро осточертели, да и мы от них почти ничего не скрывали, никого не опекали: рано утром уезжали на заводы и фабрики, в пионерские лагеря, и весь день был в их распоряжении. Не хочешь добираться на автобусе – возвращайся пешком, только не забудь, где твоя гостиница. А забудешь – тебе покажут.

После фестиваля активного комсомольца зачислили инструктором Ленинградского райкома ВЛКСМ. Симпатичный юноша, тогда уже умевший браво глотать портвейн, ничуть, казалось, не хмелея, и внушительно чеканить правильные фразы зычным генеральским тоном с р-р-революционными псевдокорчагинскими интонациями, вступил на первую свою номенклатурную ступеньку. Инструктор орготдела своего, Ленинградского. райкома комсомола.

Попытка переворота (Щелоков vs Андропов) – 3

10 сентября 1982 года. 10 часов 15 минут.

Колонна № 3 из четырех белых «Жигулей» с роторными моторами и двух грязно– желтых микроавтобусов («рафиков»), в которых разместились заметно нервничающие люди подполковника Терентьева, остановлена на проспекте Мира офицерами Группы «А» КГБ СССР, переодетыми в форму ГАИ. Подразделение чекистов возглавлял опытный офицер, который за год до этого (с 27 октября по 4 декабря 1981 года) блестяще зарекомендовал себя в составе спецбригады, давившей массовые беспорядки в Северной Осетии (там старшим был заместитель командира «Альфы» Р. П. Ивон, который после прихода к власти Андропова был назначен начальником отдела в Службу ОДП Седьмого управления КГБ, в которой завершил служебную карьеру).

Четверть часа одна из главных столичных магистралей была перекрыта. Из Капельского, Орлово-Давыдовского и Безбожного переулков на проспект, упирающийся в Сретенку, ворвались две дюжины черных «волжанок» (те самые «дубли» 2424), набитых офицерами и прапорщиками войск ГБ. За исключением шести старших офицеров, одетых в полевые армейские мундиры, все были в штатском. И все отчетливо представляли, чем рискуют.

Стрельба на проспекте Мира в советское время стала бы скандалом глобального масштаба. Впрочем, вторая из щелоковских групп устроила-таки перестрелку, однако ни одно западное СМИ об этом не рассказало. Но об этом ниже.

Щелоковские попалились на ночной установке бетонных столбиков в арках рядом с домом, где жила семья Андропова. От Девятого и Седьмого управлений КГБ ночные работы в таком месте утаить было нереально. Тем более что готовиться к нейтрализации Андропова Щелоков, не ставя в известность лидера страны«дорогого Леонид Ильича», стал с июня1982 года. Контрпереворот был кульминацией борьбы, которая завязалась не в1982-м, а гораздо раньше. Андропов возглавил КГБ в1967-м, годом позже после назначения Щелокова на пост министра охраны общественного порядка. И сразу стал собирать компромат на конкурента.

1959. Чурбанов в горкоме комсомола

Историк«необычного профиля» Рой Медведев вступил в ряды КПСС. Через40 лет он сделает это второй раз. Хотя и говорят: «В одну воду дважды не входят». Но партия течет извилистей, чем любой ручей.

Председатель Челябинского СНХ Михаил Соломенцев возглавляет Карагандинский обком партии. Ему– 40 лет до отставки.

«Сов. парт., гос. деятель и видный писатель» Шараф Рашидов назначен первым секретарем ЦК КП Узбекистана. Этому чуть больше четверти века осталось жить.

А Юрий Чурбанов, с которым еще не раз сведет судьба«видного писателя», 22 октября уверенно шагнул на очередную ступеньку– в МГК ВЛКСМ. «Есть у нас еще дела». Впрочем, в постсоветский период Юрий Михалыч формировал имидж«плохого мальчика», рассказывая журналистам, что в детстве, мол, постоянно ходил с синяками, хулиганил и даже разводил голубей, тратя на увлечение родительские дотации«на завтраки»:

–    Не завтракал месяц и в одно из воскресений– на32-м трамвае на Птичий рынок, чеграшей покупать. Двух-трех рублей хватало, чтобы купить посредственную птицу. Сколотил голубям ящик на балконе. Там они и ворковали.

И еще, конечно же(хулиган такхулиган ), систематически прогуливал уроки:

–    Мы с друзьями физику терпеть не могли. Почти всегда с нее уходили. И– в кино, на детские сеансы. Тогда они стоили10 копеек. Помню, по нескольку раз смотрели «Серенаду Солнечной долины», «Александра Невского», «Александра Матросова». Я очень любил историю. В шестом классе прочитал«Угрюм -реку», «Емельяна Пугачева». Но за мои безобразия в седьмом классе меня все-таки оставили на второй год. Изложение на двойку написал.

// _–* * * _–//

Это было спокойное время вкрадчивого становления нелегального мафиозного рынка, одной из составных которого были сытые номенклатурные привилегии(Чурбанов, напомню, еще в училище сделал ставку«на комсомол» – функционировал замом секретаря комитета ВЛКСМ). На смену циничным сталинским конвертам(в которых совчиновники получали фактически теневую зарплату) пришла хорошо завуалированная– словно роскошный особняк за кирпичным забором– система тех же сановных подачек в несказочном жанре«Сезам, откройся!»: продзаказы с бледными крабами и пухлойпомадкой, закрытые промтоварные секции (типа № 200 в ГУМе), нашпигованные импортными дубленками, как банки анчоусов, внеочередное получение богато окирпиченных квартир, дач и гаражей. Этот нахальный разврат господкупа «совковой» верхушки заведомо был беремен суперкоррупцией. Я б ничему не удивлялся.

По-моему, при Великом Друге советских физкультурников могучий черный рынок отчасти все-таки был зажат пыточными тисками всеобщего (вернее, всесоюзного) доносительства и чрезвычайной опричнины беспощадных и бессмысленных энкавэдэшных расправ. Однако воровской базис взяточничества был заложен, уверен, именно тогда. И гранитно-основательно, под готическую стать сталинской архитектуры. А может, и раньше. По свидетельству завсектором ВНИИ Прокуратуры СССР А. Ларькова («АиФ», № 37, 1989 г.), когда Н. Хрущеву впервые доложили о миллионном хищении, «он был ошеломлен и долго не мог в это поверить. Позднее уже больше не удивлялся.». Казнокрады из верхнего эшелона все чаще практиковали частное присвоение в поистине социальных масштабах. Конца этому я не вижу. Цитирую размышления Ю. Кашука («КО», № 35, 1989 г.), опубликованные практически одновременно с заметками А. Ларькова: «Словечко «мафия» к этому явлению совершенно не подходит: все сицилийско-техасские забавы не могут даже сравниться с этой самоорганизующейся и саморегулирующейся системой. Каждый знает, что и с идеологией единодушия и единомыслия у нас стало плоховато. И не по причине того, что компетентные органы ослабили работу, а по причине жизни. Сегодня проекты введения единомыслия даже и в одной России как-то непопулярны. Хотя, если внимательно читать издания, наиболее близкие и даже вырабатывающие часть идеологии элиты, можно понять: ради возвращения единомыслия этот социальный слой, или социальная группа, пойдет на самые непредсказуемые шаги. Ее не остановит ни угроза ливинизации страны, ее не испугает ни псевдоправославный хомейнизм, ни откровенный коричневый оттенок отечественного фундаментализма.»

Но в конце 50-х до всего этого, мне кажется, было еще далеко. Только-только назревала коварная потребительская революция, которая, привязав стандартного обывателя к дорогим телевизорам и пушистым коврам, заставит его всерьез задуматься над насупленно-строгим вопросом «Хотят ли русские войны?».

1960. Ссора Галины с первым мужем

Юрий Чурбанов получает заветный партбилет. № 00139036. Если бы кто-то (не то что печатно, а просто в редакционной курилке) назвал КПСС партией воров и жуликов, то рисковал бы не просто изгнанием на социальное дно, но и свободой.

Будущая Юрина супруга Галина Леонидовна Брежнева без лишнего шума пробует расстаться со своим первым, официальным, мужем – пятидесятилетним Евгением Тимофеевичем Милаевым, бывшим акробатом, ловким гимнастом, удачливым клоуном, с которым она познакомилась во время кишиневских гастролей цирка шапито. (В ту пору ее отец был в Кишиневе первым лицом, возглавляя ЦК КП Молдавии.) Развелась с Милаевым Галина из-за банальной ревности: тот по-светски безобидно ухаживал за хорошенькой молоденькой циркачкой.

Их общая дочь Виктория вспоминала: «Родители познакомились задолго до того, как Леонид Ильич стал Генеральным секретарем. Он с дочерью пошел на представление в цирк. Папа тогда работал на арене в качестве«белого» клоуна. По ходу номера он неожиданно стрелял из хлопушки в какого-нибудь зрителя. Ему приглянулась симпатичная молодая женщина– моя будущая мать. Он подскочил к ней и внезапно выстрелил в ее сторону. Визгу-писку было много. Дед очень веселился, глядя на испуганное лицо дочери. Так получилось, что клоуна, «открывшего огонь» по зрительнице, и его«жертву» спустя несколько лет познакомили общие друзья».

Кстати, Галина, в противоположность Чурбанову, не только некогда пренебрегла удобной комсомольской карьерой, но даже отказалась вступать в молодежный союз. Историк и народный депутат СССР Рой Медведев на страницах западногерманского журнала«Шпигель» ( №5, 1988 г.) рассказывал о том, как Леонид Ильич приходил в комсомольскую организацию вуза, где тогда училась его своенравная наследница, с унылой полупросьбой– повлиять на капризунью. Допускаю, что так оно и было, хотя сама Галина Леонидовна говорила мне:

– В Кишиневе я почти не жила, вышла замуж и уехала.

Кроме того, она дала мне понять, что отец не очень-то настаивал на ее парткарьере, понимая, что бедовая дочь может подставиться под санкции парторганизации, а так вроде и спрашивать некому.

Черный рынок уверенно увеличивается из-за почтенного роста краж и грабежей. Шаг за шагом пестуется новая генерация«свободных» воров-гастролеров. Правительство между тем сосредоточенно готовит денежную реформу, призванную– по замыслу экономистов– разрубить гордиев узел финансово-экономических проблем.

Академик(и он тоже, в одном-то ряду с Лихачевым!) АН Казахской ССР Кунаев назначен первым секретарем ЦК КП Казахстана.

«Верный ленинец» Брежнев в мае становится Председателем Президиума Верховного Совета страны.

Завсектором Отдела пропаганды ЦК КПСС Черненко выдвинут на пост начальника секретариата Президиума Верховного Совета СССР.

Шараф Рашидов оставляет должность заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР, которую занимал10 лет, для того, чтобы с будущего года замонументироваться членом ЦК КПСС и кандидатом в члены Политбюро.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев взял с собой33-летнюю дочь в официальную поездку по Югославии: экстравагантное поведение дочери вдохновило не только местных, но и западных папарацци.

Из письма зампреда Госкино Узбекистана Р. Гуламова«отахону» – Шарафу Рашидовичу Рашидову: «В конце1960 года в Узбекистан приезжал тов. Суслов. На бюро ЦК ты предложил торжественно, в присутствии и с участием тов. Суслова, открыть Южноголодностепский канал. Но строительство канала еще не было закончено! Его открытие было бы обманом народа и обманом тов. Суслова, и я, как секретарь обкома, на чьей территории сооружается канал, выступил против«торжественного» открытия. Но ты настоял на своем. Были проведены торжества, произнесены речи, но, как только кончились митинги и тов. Суслов уехал, канал закрыли на достройку».

В качестве язвительного комментария можно написать много прочувствованных, необходимо злых слов. Но, право, не стоит, не так уж далеко все это. И, кроме того, я не уверен, что сейчас не пишутся в другие адреса такие же заслуженно гневные и усталые послания. То, что чугунно выпестовалось разбитыми на пятилетки десятилетиями, не выбить несколькими десятилетиями же. Властные Понтии ПилатыXX века не ведалисомнений, прописывая новым правдоборцам вроде Гуламова очередную порцию протокольных кнутов. Распятое на дыбе долготерпение масс было удобным и скрытным эшафотом для расправ над дерзкими одиночками. Система создавала парниковые условия для исполнительных и легкодумных чурбановых. Времена менялись, но знамя оставалось прежним. Пирамида власти была уже уютно обжита, и приспособленцы очередного поколения лишь подыскивали более-менее свободное местечко.

1961. Юрий Чурбанов стал мастевым

Юрий Чурбанов справляет первую годовщину «пополнения рядов» (вступление в партию).

Еще одно знаменательное событие: Юрий женится на двадцатилетней студентке Тамаре Вальцеферовой, жившей в том же полуноменклатурном доме на престижной улице Алабяна. До этого Юра не очень часто появлялся с Томой в гостях – ведь он слыл вольным стрелком. «Нагулялся!» – таков был полувопросительный приговор приятелей и знакомых. Большинство из них, бесспорно, одобрило Юрино решение: Тамара слыла девушкой милой и терпеливой. Во всяком случае, «собрания» с дешевым тогда коньяком и «продолжением банкета» в сауне воспринимала, насколько я знаю, как нечто столь же немелодичное, но незыблемое, как аббревиатура «ВЛКСМ». Однако между родителями молодоженов сложились отношения, которые сама Тамара Викторовна позднее со вздохом окрестила ненормальными. Поэтому молодые, как это водится, решили снимать квартиру. Я не хочу зло подробничать по поводу семьи Вальцеферовых; считаю, что четырехлетний брак их дочери с Юрием Чурбановым и так оставил шлейф досужих пересудов среди Тамариной родни.

С августа Юрий работает в политотделе столичного УВД помощником начальника по работе среди комсомольцев и молодежи. Вряд ли, думаю, скромный милицейский чиновник подозревал, что лет через двадцать будет надменно поучать совмолодежь со страниц популярной «Комсомолки» в четырехколоночном интервью под помпезным – в стиле эпохи! – заголовком «Солдаты правопорядка»: «К великому сожалению, правонарушения молодежи являются, по существу, базой общей преступности в стране. Статистика показывает, что более чем две трети рецидивистов совершили первое преступление в несовершеннолетнем возрасте. Суть новой задачи для всех, в том числе и для сотрудников милиции, емко сформулировал товарищ Л. И. Брежнев. Он сказал, что сегодня нас уже не может удовлетворить то, что абсолютное большинство советской молодежи с чувством высокой ответственности исполняет свой гражданский долг, глубоко понимает и активно претворяет в жизнь политику партии. Наша задача – бороться за каждого молодого человека, за его убеждения, за его активную жизненную позицию. Среди подростков бытует мнение, что они несут наказание за преступление только в виде «передачи на поруки», условного осуждения или привлечения к ответственности родителей. Неудивительно, что половина осужденных и находящихся в воспитательно– трудовых колониях считают назначенную им меру наказания слишком строгой. Многие подростки противоправные действия относят к детским шалостям, утверждают, например, что за нецензурную брань на улице никакой ответственности быть не может».

Такое вот интервью.

Сам-то будущий первый замминистра внутренних дел не особенно, между прочим, «фильтровал речь» (то есть следил за своим лексиконом). Вставить, похохатывая, ненормативное словечко, пусть даже в присутствии малознакомой дамы, считал, видимо, проявлением особой доблести. Его коллеги по работе в ГУВД вспоминают о Чурбанове как о неизменном острослове и пробивном весельчаке. Причем и дежурные остроты, и выгодное веселье сводились к приземистому знаменателю сержантской матерщины. На том и стоял«солдат правопорядка».

Об этом этапе своей жизни Юрий Михалыч вспоминал в интервью1994 года:

–    Вышло просто. Я не думал, что буду работать в органах. Кажется, в1961 году было решение ЦК КПСС о том, чтобы направлять коммунистов(я вступил в партию в1960-м) и комсомольцев на работу в органы внутренних дел. Службу я начинал в исправительно– трудовых учреждениях Московской области: 8 тюрем и8 колоний– одна женская, две подростковые и пять мужских. Анев ГАИ, как писал Рой Медведев. Я был помощником начальника политотдела. Уголовники, как во все времена, – «воры в законе», руководители преступных группировок, мастевые. .. Мы для них газету выпускали. По тем временам действительно головокружительная карьера. Но я не перескочил, как писали, ни через одно звание, ни через одну должность. Сегодня большие звезды хватают куда круче. За считанные месяцы. Выражаясь жаргонным языком, я законченный мент. Я душой и телом прикипел к этой профессии. А пройдя через Лефортовскую, Краснопресненскую, Нижнетагильскую тюрьмы, каторгу, прокантовавшись несколько месяцев в«столыпинских» вагонах, испытав издевательское следствие и неправый суд, я с другой стороны решетки познал горький труд сотрудников внутренних дел. Реализовал ли я себя? Не дали. И не только мне. После смерти Щелокова из министерства вышибли ядро профессиональных сотрудников. Причем на всех уровнях: от рядовых до генералов. А начальником ГУВД Москвы назначили физика Мурашева. Министрами– секретарей обкомов, ни дня не проработавших в органах: Бакатина и Власова. За последние годы уволили тысячи лучших сыщиков и криминалистов, многие из которых ушли в коммерческие структуры. А что им было делать? Меня обижает, что наша пресса беспощадно молотит милицию. Во времена Щелокова информационная политика была мудрее. А пресса понимала, что милиция– тот боевой отряд, который выполняет самые непростые задачи. Тогда некомпетентных людей в МВД не держали. А если бы министерство допустило такой рост преступности, как сейчас, с Щелокова, с меня и других руководителей сорвали бы лампасы. До трусов бы раздели. И поступили бы правильно.

Одна милиция в этом кавардаке ничего не сделает. Сколько бы ей ни выделяли денег и современной техники. Пока развалена экономика, ничего не изменится.

1961. Белая магия для черного«мерседеса»

Из интервью Игоря Кио«Новому Взгляду» в феврале1992 года:

–    Наверно, естественно, что гласность сопровождалась повышенным интересом к членам семей высших правительственных чинов. Ведь раньше говорить на такие темы не решался никто. Но это не значит, что теперь можно позволить себе быть по отношению к кому-то необъективным. Галину Леонидовну, в те годы, когда мы были вместе, я знал не только как красивую, обаятельную женщину, но и как чрезвычайно демократичного и открытого человека. Ей всегда были чужды те темные дела, которые, как говорят, проворачивались в семье Брежневых. И поэтому меня возмущает, когда в статьях о бриллиантовых махинациях фигурирует имя Галины Леонидовны, никогда не имевшей ко всему этому ни малейшего отношения.

В 1961 году наш цирк выехал на гастроли в Японию. Галю, которая в то время была женой Милаева, я знал давно. Ей было уже 32 года, мне – всего 18. Как раз тот возраст, когда нравятся женщины старше тебя. Мы решили пожениться. И надо отдать должное Леониду Ильичу, он отнесся к нам довольно лояльно. Когда мы оформили брак и уехали в Сочи, Брежнев прочитал записку, оставленную дочерью, и, естественно, был очень возмущен, сказал, чтобы в течение года ноги ее не было дома. Но при этом не собирался давать команду предпринимать против нас каких-то силовых акций. Милаев, оказавшийся поставленным перед свершившимся фактом, тут же поехал в загс, начал поднимать документы и все-таки нашел зацепку. Свидетельство о разводе Гале выдали значительно раньше, чем это было положено по закону. И только тогда, когда Милаев положил на стол Брежневу бумаги, подтверждающие то, что закон был нарушен, Леонид Ильич стал срочно принимать меры. Он позвонил в сочинский цирк. В это время мы были на пляже, и нас нашли только через пять часов. Однако телефонная линия за все это время даже не была разъединена. Галя сняла трубку и стала разговаривать с папой. Тот потребовал, чтобы она срочно вернулась, но получил категорический отказ. Когда вечером мы пришли в гостиницу, то увидели, что в номере нас ждут два человека. Один из них был начальником паспортного стола, другой – начальником УВД г. Сочи. Эти люди страшно волновались, потому что никто не знал, что будет завтра, если «вдруг она с ним помирится». У нас отобрали паспорта, и после этого началось.

За нами ходили люди из КГБ, снимали на кинопленку, фотографировали – явно, не скрывая. Галя, как человек старший по возрасту, не могла не чувствовать ответственности за все, что происходило и еще могло произойти. Поэтому она улетела в Москву, а я вскоре получил по почте свой паспорт. Но той страницы, на которой стоял штамп о браке, не оказалось, она была просто вырвана. А на первой красовалась надпись: «Подлежит обмену».

Через полтора месяца я прилетел в Москву. Но человека, который мне подписывал сопроводиловку, в паспортном столе на Ленинградском проспекте не было на месте. И люди, не знавшие сути дела, никак не могли понять, зачем мне вдруг понадобилось поменять документ. Естественно, рассказывать им всю историю я не собирался. Просто показал штамп на первой странице, соврав, что сам ничего не понимаю, и попросил, чтобы мне все-таки выдали новый паспорт. Наши отношения с Галей продолжались еще года три. Я вылетал из разных городов. Мы встречались. К этому времени у меня было освобождение от армии, так называемый «белый билет». И должен вам сказать, что Брежнев и в этом случае поступил довольно мягко.

Однажды, когда я еще жил с отцом, ко мне пришли домой и через нарочного передали повестку срочно явиться в военкомат. Внизу нас ждала машина. Мы сели в нее, и я понял, что ехать придется далеко. Я спросил, куда меня везут. Оказалось, в Подольск, в главный военный госпиталь Московского округа. Когда уже на месте меня сдавали под расписку, краем глаза я успел прочитать распоряжение, подписанное главным военкомом Москвы: «Тогда-то, такого-то был освидетельствован такой-то призывник и освобожден от воинской службы. Вам (то есть начальнику госпиталя) надлежит его переосвидетельствовать». Другими словами, после освидетельствования забрать в армию.

К счастью, у тех врачей, которые меня обследовали, несмотря на такое категорическое предписание, хватило принципиальности и смелости подтвердить, что диагноз, описанный ранее, соответствует действительности.

Почему я начал с того, что Брежнев поступил довольно мягко? Я прекрасно понимал, что для него приказать своим помощникам отправить Игоря Кио служить куда-нибудь на Север было так же просто, как для меня сейчас выкурить сигарету. Но, тем не менее, посчитавшись с заключением медицинской комиссии, через две недели меня благополучно выписали из госпиталя и никуда служить не отправили. Однако сама ситуация стала такой, что наши отношения с Галей продолжаться не могли. Помню, когда она прилетела ко мне в Одессу, а вернуться вовремя назад ей не удалось, все моментально стало известно тем, кто был к нам приставлен. После ее отъезда меня вызвал генерал одесского УКГБ, кстати, внешне очень похожий на Берия, и начал пространно говорить о том, что обязан заботиться о здоровье нашего Генерального секретаря, аяо здоровье своего отца. Буквально это надо было понимать так, что от меня зависела его жизнь. Знакомая форма шантажа. Все эти обстоятельства, безусловно, были причиной того, что где-то уже в1964 году мы прекратили встречаться. Я постепенно взрослел, да и Галя была и взрослее, и умнее меня. Вообще, учитывая разницу в возрасте, наш альянс не мог быть перспективен. Но с тех пор у нас сохранились добрые, хорошие отношения.

NB. Дочь Галины Виктория Евгеньена Милаева в одном из интервью с досадой заметила, что Кио не навестил ее мать в«дурке» и не появился на похоронах. Впрочем, не стоит забывать, что отцом Виктории был Милаев, с которым в мире Галина прожила-то всего год, а потом съехала обратно к родителям.

«Ну что ни говори, жениться по любви не может ни один, ни один король», – пела Пугачева в70-х. Я не раз беседовал на эту тему с Галиной Леонидовной. «Показания совпадают». По словам Брежневой-Милаевой, их с Кио действительно развели насильно. Пришли, вырвали листок из паспорта. И, извинившись, ушли. Все это, считает она, происки первого ее суженого:

–    Когда мы развелись с Милаевым, я в тот же день расписалась с Игорем. Что, оказывается, не положено. Но, понимаете, мы торопились. Игорь опаздывал в Сочи на гастроли. Мы в загсе все объяснили, и нам пошли навстречу(мог бы здесь пробросить пару душевных комментариев о традиционной отзывчивости мягких чиновников. – Е. Д.), поставили штамп. Мы улетели в Сочи, жили там в цирковой гостинице. Там нас и. – Галина Леонидовна определенно с трудом подбирает подходящее слово, потом как-то космически обреченно констатирует, – развели. Пришли, сказали: «Ваш брак недействителен». Кто? Ну-у...

Я задаю явно нелепые вопросы. Но все-таки хочется знать ее версию. Вполне, между прочим, резонной она оказалась:

–    Милиция! – четко и победно, как Кио после успешного трюка рассматривает первые ряды, произносит дочь бывшего генсека.

И без всякой усмешки детализирует, чтобы, видимо, я не подробничал по поводу приезда спецгруппы из Москвы(так в свое время писали на Западе):

–    Местная милиция.

Помолчали.

–    Вот. Игорь очень переживал. Сейчас он, наверное, прекрасно себя чувствует. Потом он женился на Иоланте, которая работала с попугайчиками. – Брежнева короткозадумывается и как-то очень беззащитно откровенничает: – Игорю-то тогда и двадцати не было, мы с ним во время японских гастролей, м-м, познакомились. Жарко там было, – и тут же торопится пояснить: – Эмиль Кио из-за этого почти не работал, все делал он, Игорь. Вот.

Добавлю, что генсек пытался организовать призыв фокусника в армию, но у юного мага был хронический лимфаденит.

Сейчас в таких случаях поступают проще. Нашли бы кокаин в багажнике, вот и весь фокус.