Текст книги "Охотник"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

Снова боль, снова очнувшийся мозг не сразу понимает, где находится его носитель. Белый потолок с рыжими разводьями. Стена, окрашенная голубой краской. Резкий запах спиртного раствора, хлорки, еще чего-то неуловимого, химического. Рядом с кроватью – стойка из блестящего металла, на стойке закреплены прозрачные бутылки, перевернутые вверх дном. От одной из бутылок отходит прозрачная трубка, на конце трубки игла, воткнутая в руку, в сгиб, в вену.

Поднял левую руку, осторожно потрогал трубку – удивительно! Прозрачная, как стеклянная, а не ломается! Из бутыли в «отстойник» на трубке капает прозрачная жидкость – в руку? Они что-то заливают ему в кровь?

Потрогал иглу, и тут же отдернул руку – рефлекторно, привычно повинуясь команде:

– Не трогай! Руки убрал!

Повернул голову – у столика в оголовье кровати возится девушка в белом халате. Довольно молодая, почти девочка. Лицо решительное, строгое, но очень симпатичное, милое.

Посмотрела на хлопающего ресницами Сергара, смягчилась:

– Не нужно трогать. Либо заразу занесешь, либо выдернешь иглу, и мне снова втыкать! Зачем лишняя работа? Да и тебе терпеть…

– А что… в бутыли?

– Что ты сказал? На каком языке? – девушка удивленно подняла брови, и Сергар выругался про себя – опять забылся!

– Я спросил – что в бутыли?

– А что за язык такой? – не унималась девушка – В бутыли? Глюкоза, и кое-что еще, поддерживающее. Ты чуть не помер. Говорят, тебя какая-то аферистка-лекарка накачала своими ядовитыми штучками, и ты того… хотел на тот свет. Теперь все нормально, откачаем. Больница же! У нам не помрешь! Не дадим! Так что за язык-то? И чего тебя охраняют? Милиционера поставили! То есть – полицейского!

– Подозревают в убийстве – Сергар мрачно посмотрел на девушку – Вот эту самую лекарку и убил. Говорят – что я убил.

– Да ладно! Какой из тебя убийца? – хихикнула девица – Тебя самого можно мухобойкой прибить! Ты ж колясочник!

– А еще он убил сокамерника! – буркнул ворвавшийся в комнату участковый Воскобойников – Голой рукой. Наповал! И тебя прибьет – если лезть будешь. Вот что, дорогуша, вали-ка ты отсюда, мне с подозреваемым поговорить надо!

– Вообще-то я тут на работе! – оскорбленно повела носом девушка – Я вообще щас главврачу скажу, и вас самих отсюда выведут! У вас вообще-то удостоверение есть?

– Какое удостоверение, дура? – рыкнул Сергей, делая отвратительно-злое лицо – Ты что, не видишь, что я в форме? При исполнении? Дебильных ментовских сериалов насмотрелась, что ли?! «Разбитых хренарей»? А ну пошла отсюда, пока не привлек за противодействие законным требованиям работника полиции! Кыш, мокрощелка!

Сергей вдруг быстро перегнулся через стул, стоявший у постели Сергара, и звонко хлопнул по тугому заду девчонки. Та взвизгнула от неожиданности и быстро заспешила к двери, с опаской поглядывая на здоровенного полицейского. Уже стоя в дверях, оглянулась и мстительно заявила:

– Вот сейчас позвоню вашему начальству и скажу, как вы меня за задницу хватаете! Вы скорее всего оборотень в погонах, маньяк, и вас надо искоренять!

– Вот прямо сейчас и начинай! Пошла отсюда, сказал! А то я тебя щас сам искореню!

Девица выскочила, а Сергей уселся на стул, жалобно скрипнувший под его тяжестью:

– Вот и славно. Теперь тишина и покой.

Огляделся по сторонам и удовлетворенно хмыкнув, сказал:

– Глянь-ка, отдельную палату тебе дали! Как вип-персоне! А обычно тут в больничке по десять человек лежат в палате!

– Боятся, что я соседей начну душить? Потому одного положили? – криво ухмыльнулся Сергар.

– Не без того, да! – участковый невозмутимо еще раз огляделся по сторонам и подтянул к себе длинный сверток, с которым вошел в палату – Вот! Костыли, как ты просил. Петька прислал. Мать твоя в порядке, плачет, само собой. Просилась сюда – я не позволил. Все равно не пустят, только зря проездит. Нужно разрешение следователя на посещение. Разрешение не дадут, пока дело не направят в суд. Адвоката тебе уже назначили, скоро притащится. Кого – не знаю, да и разницы никакой нет – я тебе уже говорил.

– Экспертизу сделали?

– Сделали…  – отвел глаза участковый, потом вздохнул и поджал губы – От старости померла. Просто остановилось сердце. Устала видать. Всем свой срок на роду написан. Вот и ей пришел. Если бы ты не замочил того баклана, в камере – сейчас уже был бы дома.

Участковый помолчал, потер запястья рук, сцепил их в замок.

– Вот что хочу тебе сказать… частично я виноват, что ты оказался под статьей– не привез бы тебя, баклан бы не докопался, ты бы его не грохнул. Потому – чем смогу помочь – я помогу. Чтоб по-честному. Вот сумка, мать тебе еды собрала. Костыли, как просил – я привез. И еще – совет тебе – даже если ты уже можешь ходить, на суд катись в коляске. Тогда или меньше дадут, или вообще на условный вытянешь. Хотя… вряд ли. Все-таки убийство, есть убийство. Старайся пробыть здесь, в больнице, как можно дольше – тут и кормежка получше, и лекарства есть. Переведут в тюремную больничку, в область – там не забалуешь. Та же тюрьма, только… в общем – ясно. Но на всякий случай костыли тебе оставляю. Почему-то мне кажется, что ты не захочешь все время кататься в тележке. Нет? Я так и думал. Ну что же, смотри сам. Тебе жить. Я со следователем поговорю, она девка хорошая, о свиданке с матерью договорюсь. Попозже. Что-то еще принести?

– Книг каких-нибудь – подумав, попросил Сергар – газет всяких, можно старых. Я ничего не помню, ничего не знаю о мире…

– Кстати – вот еще способ отвертеться! – воодушевился Сергей – Коси на сумасшедшего! Полежишь в дурдоме пару месяцев, потом выпустят! Правда нельзя будет машину водить, ружье иметь, травмат купить – зато не будешь сидеть! Не хочешь? Ну – твое дело. А то ведь запросто. Потеря памяти, то, се… подумай.

– Вот он пришел, командует тут! – в палату ворвалась давешняя девица, глаза которой метали молнии – Меня прогнал, рукоприкладствует!

– Вы что себе позволяете, капитан?! – высокий мужчина в белом халате на строгий костюм нахмурясь посмотрел на участкового – Вам кто разрешил находиться в палате, да еще и без халата?! Вон отсюда!

Посмотрел на Сергара:

– Он что, бил вас? Не стесняйтесь, скажите, больной! Не бойтесь, он вас не тронет!

– Нет, не бил – отрицательно помотал головой Сергар, и чуть улыбнулся, видя, как стушевался могучий Воскобойников – Просто навестил.

– Навестил – и вон отсюда! – приказал незнакомец – Я главврач больницы, и я не разрешаю разговаривать с больным, едва вышедшим из комы! Вы что, загубить его хотите?! Уходите отсюда, иначе я сейчас позвоню начальнику УВД, и вы вылетите с работы, как пробка!

– Ухожу уже, ухожу! – буркнул Сергей, подмигнул Сергару левым глазом – Чего так разорались-то?

– Еще и не так разорусь! Сейчас еще и жалобу на вас подам! – галвврач ткнул пальцем в сержанта, выглядывающего из-за медсестры – Вам же сказали – никого не пускать?! Зачем вы пустили капитана?!

– Да как я не пущу старшего по званию?! – сержант сделал страдальческое лицо – Да и знаю я его! Не чужой! Мне было велено не пускать никого из гражданских, а за ментов ничего не говорили! Так что зря вы на меня кричите!

– Я еще разберусь с вашим начальством по поводу вашего поведения! – грозно пообещал седовласый, и ушел быстрым шагом, разметывая в стороны полы халата. В комнате остались только Сергар, и девушка, довольно улыбавшаяся так, будто сделала хорошее, доброе дело и ждет теперь похвалы.

– Вот хам! Эти менты такие хамы! У меня брат немного выпил, проехал до магазина, так они права отняли! А он трезвый был! Сволочи! Бездельники! Ненавижу ментов!

– А за что? – неожиданно спросил Сергар, глядя на то, как капли из бутыли мерно падают вниз, будто роса с ветки после дождя.

– Ну… все ментов ненавидят! – неуверенно протянула девушка – Они людей бьют, обижают! Деньги вымогают!

– Все вымогают? – серьезно спросил Сергар, вдруг обнаружив, что линия бедер девушки выглядит очень соблазнительно, а ее тонкие, стройные лодыжки вполне соответствуют его представлениям о красоте.

– Ну… наверно не все, но у нас в городе – точно все! – вдохновилась девушка, поправляя бутыль и трогая маленький краник на трубке – Так и смотрят, кого бы сцапать!

– А если тебя обворуют, ограбят, куда пойдешь? – равнодушно спросил Сергара, снова окидывая взглядом бедра девушки и вдруг чувствуя, как кровь приливает у него куда надо…

– В полицию пойду…  – нерешительно ответила девица, и тут же усмехнулась – Ну да, поняла, куда ты клонишь. Хоть и сволочи, а идти-то больше некуда. К ним и пойду. Там тоже есть приличные парни. У меня подружка, Ритка, за мента замуж вышла. Ничо так парень, я сама бы не отказалась с ним закрутить! Живут, чо, вполне так нормально! Дите скоро будет!

– А ты не замужем? – вдруг спросил Сергар, чувствуя, как румянец тронул щеки.

Девушка смущенно хихикнула, потом ткнула в сторону коляски и улыбаясь покачала головой – Ты же колясочник, зачем тебе? Неужто ухаживать задумал? Ой! Прости… я не хотела обидеть. Просто колясочники не могут ничего! Ну… это… с женщинами! Ты не обижайся, ты красивый парень, но… Эй, это еще чего такое? Мдааа…

Девушка посмотрела на простыню, покрывающую Сергара, и прежде чем тот успел что-то сказать или сделать, пощупала бугорок, образовавшийся на простыне. Удивленно посмотрела на Сергара, еще раз пощупала, покачала головой и спросила, насмешливо скривив губы:

– Ты чо, симулянт, что ли?! У колясочников не стоит! А у тебя – как кол!

Вскочила, схватилась за бутыль на стойке:

– Ой! Чуть не проморгала! Ты следи давай, говори, когда бутыль заканчивается, а т засосет воздух – помрешь! Щас я тебе бутылку переставлю, мы еще поговорим. Все равно пока делать нечего, все на обед разбежались. Да и… неохота из-под старых пердунов утки выносить, я лучше с тобой побуду, ладно? У нас нянечек нет, все сами делаем. Задолбали уже – то сделай, се сделай…

– Ладно. Сиди – усмехнулся Сергар, и подумал о том, что во всех мирах найдутся те, кто отлынивает от работы. Особенно, если это молоденькие девицы, мечтающие о хороших женихах.

Девица сменила пустую бутылку на полную, села рядом с кроватью на табурете и снова уставилась в лицо Сергара. А он стал глядеть на нее, внимательно разглядывая простодушную и весьма симпатичную девичью мордочку, слегка тронутую веснушками. Девушка была невысокой, можно даже сказать маленькая, но очень ладная, с фигуркой, обтянутой приталенным халатом.

– Ну вот! Продолжаем разговор! – хихикнула медсестричка, и взгляд ее метнулся к уже поyникшему бугорку под простыней – Так ты чего, правда симулируешь? И это… мент сказал, что ты кого-то там убил – тоже правда?

– Я не симулирую. И правда убил – дернул плечом Сергар – Я и не ходил. Разбился на мотоцикле, вот и не ходил. Меня лекарка, бабка Надя вылечила. Теперь начну ходить. Надеюсь, что начну! – поправился он – А что касается убийства – ну да, какой-то там баклан меня ударил, я в ответ, ну и попал ему по горлу. А он возьми, и помри. Вот и все.

– Бывает! – сочувственно вздохнула девушка – У нас сосед, Витька Колесов, подрался возле магаза, стукнул раза – а парень возьми и ударься башкой о бордюр. Ну, Витьку и закрыли. Он боксер был, обвинили, что применил специальные навыки! Пять лет дали, как копеечку! А ты не применял специальные приемы? Не занимался боксом?

– Боксом? Нет, не занимался.

– Даже если занимался – на суде молчи! Витька бы не ляпнул про бокс – так бы и проскочил! А ходить ты будешь, я знаю! Раз член стоит – точно будешь! Нам на курсах медсестер говорили. Вот если бы не стоял – тогда да. Хмм… палата у тебя удобная. Никого соседей нет!

Медсестра загадочно усмехнулась, хотела что-то сказать, но не успела – дверь открылась и вошла давешняя следовательница, та, что вела допрос в УВД. С ней был сержант, сидевший на табурете за дверью. Увидев следователя, медсестра отошла в сторону и села на табурет у окна, раскладывая что-то на эмалированном подносе, стоявшем на подоконнике. Она всем своим видом показывала, что ей все равно, что делается в палате, и не смотря ни на что, будет героически исполнять свои обязанности. Исполнять обязанности ей не пришлось, потому что молодая следовательша решительно выгнала девицу из палаты таким тоном, что едва не замерзла жидкость в бутылках. Как ни странно, медсестра не решилась перечить грозной полицейской, хотя там была ненамного старше ее самой.

Следующий час Сергар отвечал на вопросы следователя, дотошно выспрашивавшей все подробности драки. Допрос прервался только один раз, когда нужно было вытащить иглу из вены – закончилась жидкость в бутыли.

Когда допрос окончился, Сергару было предложено прочитать написанное, но он отказался и просто поставил какую-то закорючку внизу каждого из листов. Подумал – да что она может написать такого, что так уж изменит ситуацию? Какая разница, что написано? Что будет, то и будет. Плевать.

После ухода следователя остался в палате один, так что можно было спокойно, без помех полежать, а лучше – посидеть. А заодно проверить сумку, которую принес ему участковый.

В пакете были пирожки, пахнувшие невероятно вкусно. И странно – Сергар вроде бы и хотел есть, но ел будто насильно, запах пирожков с мясом будоражил, но не так, как следовало ожидать после голодной комы.

Подумав, понял – бутылки! Из бутылок что-то вливали. То, что перебивало аппетит. Можно было предположить, что его фактически питали изнутри, вливая сразу в кровь. И медсестра что-то об этом говорила…

Почти насильно запихнув в себя три пирожка, сложил остальную еду в сумку (кусок мяса, помидоры, огурцы, вареные яйца) и отложил ее к тумбочке, стоявшей у изголовья (холодильника в палате почему-то не было). Развернул сверток с костылями, удовлетворенно кивнул – они! Поставил поближе к кровати, расставил ноги чуть шире плеч, перенес вес на костыли… ррраз! Встал, пошатываясь, но с наслаждениям ощущая ступни, к которым прилила кровь.

Ноги работали! Работали! Славься бабка Надя!

Сделал несколько неуверенных шажков, застыл, борясь с головокружением, и снова пошел вперед, дойдя до стены, у которой стоял платяной шкаф. Развернулся, чтобы пойти к кровати, зацепился за табурет, на котором недавно сидела медсестра, и с грохотом рухнул на пол – костыли полетели в сторону, один из них с силой ударился в стену, да так, что брызнули белые осколки от электрической розетки. Голова Сергара оказалась как раз у блестящих внутренностей, ранее скрытых за белой крышкой, и «ходок» замер, боясь коснуться опасного предмета.

Его уже однажды било током – когда в квартире Марии Федоровны пытался включить электрочайник и взялся рукой за оголенные штыри вилки. Тряхнуло так ощутимо, что он отлетел от розетки едва ли не на метр, и запомнил «славное» ощущение проходящего сквозь тело электрического тока на веки вечные.

Мария Федоровна тогда перепугалась, побелела, и долго рассказывала «сыну» об электричестве, и о том, как оно может быть опасно. Сергар все это хорошо запомнил… «стимул» запомнить был очень велик.

Сейчас же он вспомнил не о том, что рассказывала Мария Федоровна, а про то, что ему говорила бабка Надя – как она заново обрела умение магичить.

В дверь никто не вошел, никто не поинтересовался, что это тут грохнуло, так что можно было спокойно делать то, что он вдруг сейчас, сиюминутно решил сделать. Если увезут в тюрьму (не если, а увезут, точно!) – там он точно не сможет. Только здесь, и только сейчас!

Еще раз с опаской посмотрел на дверь, задумался – как сделать действие тока сильнее? Со слов Марии Федоровны, опаснее всего, когда ты в луже, мокрый. Когда касаешься провода мокрой рукой.

Насколько Сергар помнил, судя по словам бабки Нади, ее ударил ток на 380 вольт, а в сети, уже со слов Марии Федоровны – 220. Это, само собой, меньше 380, и что это значит? Значит, чтобы усилить действие, нужно быть мокрым! Если ударить палкой легонько – эффект будет одним. Если сильно, большой палкой – совсем другое дело! Значит нужно усилить действие тока. Логично? Логично!

Сергар подобрал костыли и медленно потащился туда, где капала вода – к маленькой двери, за которой находилось то, что ему нужно – туалет!

Ванны тут нет – увы. Он надеялся, что та будет в туалете, но… хотя бы есть раковина с краном, и то спасибо!

Нужно было действовать быстрее, пока кто-нибудь не пришел, и Сергар открыл кран, пустив струю воды. Затем сел на унитаз, дотянулся до струи, бьющей в блестящее пятно в углублении раковины и начал горстями набрасывать на себя холодную, пахнущую хлоркой жидкость.

Здесь все пахло хлоркой! Все! Сергар некоторое время после своего появления в этом мире едва заставлял себя пить воду, от которой несло отвратительным сладким хлорным духом. Потом привык, но и сейчас еще никак не мог взять в разумение – зачем так уродовать воду? Неужели она настолько заразна, что ее надо убить мерзкой вонючей жидкостью?

Холодная вода текла по спине, пропитывая больничную одежду, которую надели на Сергара во время беспамятства, стекала на пол, пропитывала штанины, которые сделались тяжелыми, неприятными, ледяными. Зубы тут же заклацали, будто тогда, под проливным дождем на плато Мориси, когда их оставили без обоза, без жратвы под открытым небом, под секущими струями ливня. Всю ночь они сидели сгрудившись кучками, и ждали утра, солнца, мечтая лишь об одном – чтобы все это поскорее закончилось, пусть в бой, пусть они даже сдохнут, но только не этот мерзкий, принизывающий ледяной дождь!

Сейчас Сергара дошел до той же точки – что угодно, лучше сдохнуть, чем так жить! Инвалидом, лишенным магии…

Оперся на костыли, поднялся с крышки унитаза, и оставляя за собой мокрую дорожку пошлепал в комнату. Прислушался к тому, что происходило в коридоре – тишина, больница будто вымерла. Из больничной кухни доносился запах пригоревшей каши, и Сергар невольно сглотнул слюну – неплохо было бы поесть! Но это уже потом. Сейчас есть нельзя – как перед боем, когда тебе в живот могут вонзиться две пяти доброй зеланской стали. Лучше быть налегке.

Впрочем – какое там налегке, когда только что сожрал три пирожка, и они еще не успели перевариться?! Или успели? Наверное – да, иначе почему опять захотелось есть? Значит, бабкино снадобье до сих пор работало, подгоняло процессы в организме.

Опустился на пол рядом с розеткой, оперся спиной на непонятную конструкцию, прикрепленную внизу, у подоконника. Похоже, это была система обогрева помещения – судя по тем фильмам, что видел по телевизору. Батареи отопления, так их вроде называли. Только здесь они были не такие как в квартире Марии Федоровны, а плоские, тонкие, покрашенные краской кремового цвета. Впрочем – его это не особенно интересовало. Так, отметил для себя, и все. Вот, мол, наверное, батареи. Вот они – какие-то странные, непонятные. Ну и все. Лишние знания. Мусор.

Протянув руку к розетке, долго не решался коснуться блестящих контактов – помнил, как врезало в прошлый раз. Сидел минуты две, клацая зубами от холода, пока вдруг не обозлился на себя, такого убогого, нерешительного, такого болвана, не способного ни к чему – даже к тому, чтобы убить себя! Или подняться над собой нынешним… То, что он может погибнуть от удара током, Мария Федоровна ему говорила, но Сергару в это почему-то не особенно верилось. Он не мог себе представить гибели от какого-то невидимого «тока». Вот от меча – это понятно. От стрелы – да. От удара копьем. От прилетевшего огневика. Но от неведомого «тока»?!

Выругавшись, цапнул за розетку, решив для себя не отпускать ее как можно дольше и приготовившись к боли!

Того, что произошло потом, Сергар не ожидал – такой боли, такого удара, парализовавшего дыхательные мышцы и само сердце! Сергара выгнуло дугой, начало бить судорогами, рука его, зажавшая контакты вцепилась в них так, что сейчас смертельный захват с трудом разжал бы и могучий участковый, появись он в тот момент в комнате. Другая рука Сергара схватилась за батарею отопления, вцепилась в нее так, что едва не погнула краешек алюминиевой пластины.

Выручило Сергара то, что розетка была в общем-то хрупким сооружением, сделанным из дрянной пластмассы, не рассчитанной на то, чтобы кто-то, способный подтянуться пятьдесят раз подряд, вцепился в ее, со всей силой тренированных занятиями и ездой на коляске пальцев.

Он раздавил розетку, как орех. Зажатые в ладони, соединенные вместе провода устроили короткое замыкание, оно выбило предохранители, линия обесточилась.

Сергар упал на пол, бездыханный, с остановившимся сердцем.

Тут бы ему и конец, но боги, которые еще не доиграли свою игру, послали на спасение бестолкового боевого мага своего агента, вернее – агентшу, которую в больнице знали под именами Маша, Машка, Машенька, а на улице Рокоссовского, дом пять – как «Машка, Витькина сеструха, в натуре не трогай, а то огребешь проблем! Он сцука внатури авторитетный пацан! Щас сидит!»

Когда Маша вплыла в палату, распространяя вокруг себя ауру доступной сексуальности, Сергар как раз только что завершил акт самоубийства, и теперь лишь слегка подергивался, пованивая подгоревшей кожей. Он успокоился на полу, глядя в потолок остановившимися голубыми глазами, которые прошлый раз Машеньке так понравились (Хороший парень! Симпатичный такой! И хозяйство у него рабочее… после Мишки я уже два месяца ни с кем не была! Эдак и мхом зарастет!)

К чести Маши, она мгновенно отреагировала на полученную ее мозгом информацию, не стала терять время на охи, ахи, глупые вопросы, причитания и слезы – завопив, как карета скорой помощи, бросилась к ординаторской, и через пару минут в палате Сергара уже стоял дефибриллятор, а реаниматолог, на беду свою вернувшийся из туалета, куда ходил покурить, держал в руках два «утюга», стоя на коленях перед лежащим на полу «покойником». Пациента вытащили из лужи, уложили на сухое место, сбросив с него мокрую пижаму, и готовились врезать по сердцу высоковольтным разрядом – не чета по мощности тому, что он получил из бытовой розетки.

Бах!

Тело Сергара дернулось, но сердце не заработало.

Жжжжж…  – набрал заряд дефибриллятор.

Бах!

Никакого эффекта.

– Красивый парень! – тихо буркнула под нос одна из молодых докториц, с жалостью глядя на «Олега» – Мог бы жить.

Бах!

Бах!

Время шло.

Четыре минуты. Пять. Шесть.

Бах!

– Все, хорош…  – реаниматолог устало поднялся с колен – Готов. Время уже. И нахрена же он взялся за розетку? Да еще и мокрый? Кто его облил водой?

– Как хорош?! Почему хорош?! Давай, реанимируй…твою мать! – Маша возмущенно фыркнула, и потрясла кулаком – Вась, ты чо, охренел?! Работай!

– Да умер он! – устало бросил молодой врач, невольно заглядывая в разрез халата медсестры. Сиськи у той были знатные, да!

– Чо ты сиськи мои разглядываешь?! Реанимируй, кобель ты эдакий! Тьфу!

Маша плюхнулась на колени рядом с Сергаром, и вдруг со всей силы врезала ему сложенными вместе кулаками прямо по грудине – раз, другой! Звук был таким, будто кто-то ударил палкой по туше свиньи. Врач-терапевт, которая стояла рядом, даже поежилась, представив, какой синячина был бы, если бы ей врезали таким вот манером.

– Да бесполезно, чего время тратишь! – в сердцах сплюнул реаниматолог – Беги за каталкой. В морг надо. Все, сержант, кончился ваш арестованный. Теперь не погоняешь чаи с медсестрами! И вообще – это вы проследили, допустили, чтобы он покончил с собой! (Мстительно) Теперь тебя накажут, да?

Реаниматолог был очень недоволен присутствием сержанта у дверей палаты. Ладно бы у дверей! Тот в общем-то и не сидел перед дверями (на кой хрен охранять безногого, куда он денется?! Начальство вечно дурит!), а вечно бегал в сестринскую и охмурял медсестричек. А всем известно – трах медсестер это неотъемлемое, законное право врача! А не какого-то там сраного мента! Пусть шлюх в притонах трахает, а тут не его курятник! Здесь есть свои петухи!

– Яааа?! Да это вы его проморгали! – возмутился сержант, ровные усики которого едва не встопорщились от возмущения. Сейчас он был похож на разъяренного кота – Может это вообще вы его убили! Кто знает, чего вы с ним делали?! Может подсыпали чего? Врачебная ошибка! Врачи-убийцы! Вы еще ответите!

– Тихо! – вдруг рявкнула Маша так, что стоявшая рядом терапевт вздрогнула, и едва не выругалась матом – Дышит! Он дышит! Вот вы болваны – не смогли его реанимировать! А я смогла! Вот за что вам вообще деньги платят, а?! Бестолковые!

– Ты это… говори, да не заговаривайся! – неуверенно бросил реаниматолог, хватая руку «покойника», чтобы прослушать пульс и убедиться, что очередной покойник так и не состоялся.

Впрочем – в этом уже не было нужды. Несостоявшийся мертвец открыл глаза и что-то сказал на непонятном языке. Заметив же, что лежит практически голым на полу, и вокруг стоит толпа народа, явственно выразился:

– …вашу мать! Это что за херь?! Холодно! Дайте что-нибудь сухое!

– Ты чего, самоубийством решил с собой покончить? – прозорливо догадался сержант, и тут же наткнулся на неприязненный взгляд узника и еще более неприятные слова:

– Идиот! Упал я, не видишь, еле хожу! Упал, и случайно схватился за розетку! Дайте же сухую одежду, гады!

Через десять минут Сергар уже сидел на кровати, закутанный в одеяло и пил сладкий чай из здоровенной кружки. Рядом сидела Маша – она просто-таки влюбилась в спасенного ей парня. Не потому, что он был особым красавцем – хотя и да, симпатичный (хромой… а так бы… ), не потому, что ее вдруг пронзила стрела Купидона. Этот спасенный ей больной был живым укором всему врачебному персоналу, бестолковому, зазря получающему свои длинные рубли, а работающему меньше любой медсестры! (Извечный плач и стон младшего медицинского персонала). Что бы они делали без медсестер, полоумные, самодовольные придурки?!

Маша сидела рядом с Сергаром, и ей очень нравилось изображать из себя мать Терезу, демонстративно не глядя в сторону заглядывающих в палату товарок и злодеев-врачей, не сумевших по своей глупости спасти парня. А она спасла! Она, Маша, а не вся толпа умственно отсталых, именующих себя врачами!

– Это я тебя спасла! – торжествующе рассказывала Маша, поглаживая Сергара по плечу – Они тебя дефибриллятором – бах! – а никак! Ты только дергаешься! И сердце не запускается! А я вспомнила, как на занятиях говорили – кааак! – врезала тебе кулаками по груди! Сердце-то и запустилось! Вот! Тебя как звать?

– Се… Олег! – слегка обескураженный напором девицы Сергар едва не назвал настоящее имя, и тут поморщился: болела грудь, болела голова, болело все тело. И вообще все у него болела – душа тоже. Он оказался таким идиотом, что чуть не лишился жизни просто не за медяк! Непростительно, глупо, просто тупо!

– Олег… Олег – Маша покатала имя на языке, и оно ей понравилось. Олегов у нее еще не было – А я Маша! Машенька! Олег, а ты точно не хотел с собой покончить?

– Точно. Не хотел – Сергар вздохнул, и уткнулся в кружку. Потянулся за печенькой, принесенной сердобольными медсестрами, одеяло спало у него с плеча, и Маша заботливо поправила, вернув на место и подоткнув на груди:

– Грейся, грейся! Это хорошо, что не хотел. Я самоубийц не люблю. Сумасшедшие! А я с сумасшедшими дела не имею. Ну их, к черту! Еще в горло вцепится! Ты не вцепишься мне в горло? Зубами, например? Как вампир?

– Вампир? – не понял Сергар, потом вспомнил – Нет. Если так… слегка только прикушу. Любя! Ты любишь, когда тебя целуют в шею?

– Эээ… люблю – смутилась Маша – Только у меня щекотно делается по спине. Мурашки бегут! А ты женатый?

– Нет – слегка растерялся «Олег» – А чего спрашиваешь?

– Нууу… так. Для разговора! – улыбнулась девушка, и вздохнула так, что верхняя пуговица халата едва не отлетела, но все-таки удержалась на месте. Что, впрочем, не помешало Сергару заглянуть в вырез халата и кофточки, чтобы полюбоваться гладкими, безупречными полушариями, от вида которых у Сергара сильнее побежала кровь в жилах.

Маша прекрасно знала силу своего «оружия», потому чуть улыбнулась, потянулась, как кошка, и встав с кровати, сказала:

– Вечером к тебе еще зайду. После ужина. Поболтаем! Расскажешь мне, что за язык, на котором ты все время хочешь говорить, а еще… ну… найдем о чем говорить. Вечером все разбегутся, в отделении не будет никого, так что поговорим. Скучно, телек неохота смотреть – все одно и то же. Ерунда какая-то. Одни новости, да брехливые сериалы. Я лучше с тобой посижу. Ты не против? И вот еще что – хочешь сходить в душ?

– Душ? Нуу. да, конечно.

– Тогда щас скажу твоему вертухаю, чтобы не возбухал! Мол, тебе обязательно надо в душ, для гигиены, а то помрешь. Мыло вон там есть, полотенце, пижама у тебя чистая. Тебя проводить? Дойдешь?

– Дойду – ответил Сергар, и шумно отхлебнул из кружки

* * *

Сергар лежал, чувствуя себя почти счастливым. Впервые за последние сутки он был чист, сыт, лежал в чистой мягкой постели, и главное – ноги его теперь были почти как новенькие! Если только забыть про их нежелание бегать и прыгать. Впрочем – как и ходить быстрее, чем двигается улитка (До душа, что в конце коридора, «полз» минут пять. И там, в душе, едва не свалился… ) Но все это дело наживное – мышцы нарастит, не проблема. Одно только его мучило, одна мысль не давала покоя – получилось, или нет? Магия – вернулась?

Казалось – возьми, да попробуй! Дел-то! Войди в транс, коснись океана Силы, напитайся магической энергией, и…

А если нет? А если не получилось: Если все было напрасно?! Тогда как?

Подумал, и рассердился – ну какого демона?! То есть – «черта»! Надо привыкать даже думать по-здешнему, чтобы больше не было таких казусов, как сегодня, когда после пробуждения начал говорить на кайларском. Нет – только русский язык, и все тут!

Потянув время, сколько мог, Сергар закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях, вернее – на том, как он ощущает этот мир. Нужно было протянуть невидимый канал к Силе, но так, чтобы если энергия бросится в тело, не она выжгла бы его дотла, не выплеснулась наружу, будто масло из масляного фонаря.

В транс войти было трудно – все отвлекало, все было каким-то не таким – и запахи, и звуки – даже капель из пропускающего воду крана отвлекала так, что невозможно сосредоточиться

Опять ругнул себя. Когда-то его ничто не могло отвлечь – ни ледяной дождь, ни храп товарищей! Даже пролетающие над головой огневики – и те не могли отвлечь от транса во время набора энергии! Просто – опять тянет время, боится!

Скрипнул зубами, и заставил себя работать как надо. Через несколько секунд уже плавал в черном Ничто, в котором ему нужно было протянуть канал к энергии Мироздания.

То, что его не выкинуло из Великого Ничто тут же, после входа – уже обнадежило. Раньше он мог войти лишь ненадолго, всего на пару секунд, и его сразу выбрасывало в реальность. Теперь же он повис в этом «вакууме», как шарик, светящийся в темноте ночи, как магический фонарь, прицепленный на плечо колдуна.