Текст книги "Некромант (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 6

Эстель вытер стол, забрызганный засохшей темной кровью, убедился, что хорошенько отчистил столешницу и только тогда положил на нее бумагу. Бумага стоила денег, и за лишний ее расход можно было лишиться части жалованья. Начальник управления стражи был человеком хорошим, справедливым, но не терпел неряшливости и бесцельных имущественных и денежных трат. Он происходил из семьи плантатора, поднявшегося наверх за счет трудолюбия и бережливости, если не сказать скупости, таким воспитал и сына, прихотью судьбы возглавившего городскую стражу. Так что теперь сын плантатора воспитывал подчиненных – почти что так же, как его воспитывал отец. Только без регулярной порки.

– Григол, давай сюда соседку! – крикнул Эстель, и приготовился к долгой, нудной процедуре – опросу свидетелей.

Соседка, пухлая женщина лет пятидесяти, комкала в руках платок, испуганно оглядывалась по сторонам и осторожно переступала загустевшие, засохшие лужи крови.

– Это ты нашла трупы? – грозно спросил Эстель, с прищуром вглядываясь в темные глаза женщины.

– Я, господин!

– Ну, рассказывай, рассказывай – кивнул следователь – Как нашла, что видела. Видела ли кого-то выходящего из дома. Ну!

– Ну…это…я смотрю…калитка в дом Аны открыта! Думаю – и чего так? У нас тут не принято калитки оставлять открытыми. Мало ли…кто ходит. Место у нас тут такое…всякое бывает. Ну вот…заглядываю, а там…и в дом открыто. Я туда! Кричу! Эй, хозяева! – кричу. Никого! А должны быть! Я вот прям недавно видела, там и братья были…и дочка ихняя…и сама мамаша. Они ведь как – раньше по соседству жили. А тут Ана-то работать устроилась, и совсем ушла из дома. И говорят – оставила дом своей родне. Дом-то у нее большой, хороший! Не то что у них!

– Кто сказал? Кому оставила? – нахмурился следователь.

– Да вот им…и оставила – свидетельницакивнула на укрытых простынями и тряпками мертвецов, чьи фигуры едва угадывались под покровом – Мамаша-то их и сказала! Только я чо-то не поверила…похоже выгнали они девчонку. Плохая это была семейка, не к ночи будет сказано. Обижали всех, дрались. Парни-то вон какие могутные. Поговаривали, что они вроде как ночью промышляли. Людей на улице грабили. Но может просто вранье. Я как увидела мертвецов-то, так сразу и побежала к мужу, его привела. А потом мальчишку за стражей отправили. Вот и все.

– Вот и все – задумчиво протянул следователь, размышляя о том, что тут совершенно ничего не светит. Такое преступление раскрыть невозможно, да и кому это надо? Прибытка от этого не получишь, одни проблемы. Соседи ничего не видели, а если и видели – все равно ничего не скажут. Такой тут народ. Не любят они стражу.

– Сама как думаешь, что здесь случилось? – вздохнул следователь, мечтающий сейчас только об одном – о кружке холодного пива, и чтобы не нюхать запах крови и дерьма. Почему многие покойники перед смертью обгаживаются? Вот почему Создатель так это положил – обгаживаться? Это чтобы испортить жизнь бедному следователю, точно. Сиди вот, и нюхай это дерьмо!

– Муж говорит, это они сами себя порешили – с готовностью отвечает женщина – Баба была совсем дурная, и на передок слабая. Они и мужа своего в могилу свела, отравила. И дочке жизни не давала. Да и парни дурные – сила немеряная, а мозгов нет. Думаем мы, так дело было: парни мамашку связали, а потом башку-то ей и разбили. А девка взяла топор, и когда они домой пошли с улицы, так она им ноги-то и подрубила. А потом и бошки отрубила. А как поняла, что наделала – у нее сердечко-то и лопнуло. Она постоянно с братьями ругалась. Поговаривали (женщина понизила голос) они вроде как ее сильничали! Ну вы поняли, господин…жили с ней, как с женой! Нет, я не поклянусь за то, но говорили. А какая баба с ними свяжется? И вроде как и с мамкой жили! Они же ненормальные, а сила вон какая! Их все боялись!

– Фу! Отвратительно! – демонстративно поморщился следователь, которому все яснее вырисовывались обстоятельства дела. И он был этим очень доволен.

– Да! Семейка еще та! – женщина зажмурила глаза и скорчила многозначительную рожицу – Иногда такие крики от них неслись…будто насилуют кого! Скорее всего, они сильничали мамашу, потом хотели дочку. А она как-то изловчилась и зарубила этих вонючек!

– Почему вонючек? – лениво спросил следователь, выписывая первую букву на чистом листе.

– От них всегда воняло! – победно ухмыльнулась женщина – как из выгребной ямы! То-то им девки не хотели давать. И они ведь не только мать с дочкой здесь в поселке сильничали. Тут еще есть девки, которых они зажимали.

– А почему не жаловались? – прекратил писать Эстель.

– Жаловаться? – женщина недоверчиво помотала головой – Чтобы они потом бошку оторвали и в канаву кинули? Терпели все! Знаете, господин…вся улица только вздохнула, когда этой семейки не стало. Только дочку жалко, да и то…она еще та оторва была. Что хочет – скажет, советов не слушает, оскорбляет, ругается. В мамашу пошла. В общем – что Создатель не делает, все к лучшему. Вот такое наше мнение.

– Все, иди! – кивнул следователь, и тут же остановил женщину – Стой! Там стражник, помощник мой, на улице, скажите ему свои имена, я запишу вас свидетелями. Если понадобитесь – вызову. А вот еще что…родня у них есть? Кто хоронить покойников будет?

– Если только Ана…но она в Академии работает, в прислуге – задумалась женщина, и тут же добавила – да кому они нужны? Пните их ногой, пусть в канаву летят, там им всем и место. Еще на Аночку вешать такое бремя. У нее и денег-то нет на похороны. И кроме нее некому хоронить.

Эстель вздохнул – еще и вывозом трупов заниматься. А потом нужно закрыть дом, чтобы не разграбили, известить хозяйку дома… Допросить ее? А что толку, если ее здесь не было?

И следователь приступил к сочинению докладной. Ему все было ясно. Извращенцы! От них чего угодно можно ожидать. Если бы все дела так легко раскрывались!

***

– Все! Допросили! – Женщина захлопнула за собой дверь и выглянула в окно – Глаза такие у следователя…просто насквозь видит! Я чуть не описалась со страха!

– Все так, как я сказал, сделала? – мужчина вопросительно посмотрел на жену.

– Да…все хорошо вышло. Мы ничего не видели, ничего не знаем. Слава Создателю, избавились от этих придурков! Надо будет проследить, чтобы дом закрыли как следует. И Ане сообщить. Она хорошая девочка. И мать ее была хорошей девочкой. Хорошо, что она с этим ворком уложила придурков.

– Мы об этом уже говорили – кивнул мужчина – Я вообще не понимаю, как этот худенький юноша смог завалить таких огромных мордоворотов! Я смотрел, и глазам не верил! Попадись такому на дороге…береги кости!

– Все хорошо! – вздохнула женщина – Аночке-то как повезло. Я уж думала – сживут они ее со свету.

– Мне давно самому хотелось им бошки поотрубать – зло сплюнул мужчина – Только старый уже, не осилил бы!

– Ты бы и молодой не осилил – вздохнула женщина – И никто бы не осилил. Хорошо, что все так вышло…и откуда такой ворк взялся?! Спасибо ему! От всех людей спасибо!

***

Неделя прошла в невероятной суете. После нашей с Аной карательной экспедиции я вдруг подумал: а какого черта я скромничаю, изображаю из себя тихого, незаметного курсанта, выбираю выражения, чего-то опасаюсь? Да что мне бояться, я уже раз умирал! Только что едва не умер, чудом не забитый тремя монстрами в человеческом обличьи, и какого хрена я позволяю себя третировать каким-то жалким мажорам, которые слабее меня, глупее меня, умеют меньше меня! Да я покажу им, что такое настоящий аристократ!

Меня зачем сюда прислали? Как раздражитель. Фактически кинули в гнездо змей, абсолютно не заботясь – выживу я, или нет. Ну так и буду раздражать! Всем своим видом! Всем своим поведением!

Достаточно насмотрелся и начитался фильмов и книг о земных аристократах, так почему бы не принять вид гордого аристократа? Например – какого-нибудь загадочного самурая древнего рода, насквозь пронизанного спесью и увешанного цитатами из кодекса «Бусидо».

А еще – эльф. Я буду темным эльфом! Аристократичным, заносчивым, опасным, как змея! Ох, и устрою я им спектакль!

Сказано – сделано. Иду в город, нахожу две лучшие обувные мастерские. Делаю заказ. Затем в мастерскую, занимающуюся пошивом верхней одежды – костюмов, рубашек, всего такого. Следом – к ювелиру. Хорошему ювелиру! Умелому, понимающему с полуслова, быстро работающему!

Обошлось мне это очень недешево. Пришлось выгрести почти все деньги, что хранил дома, плюс залезть в банковскую кубышку. Но ничего…заработаю! Благодаря моим стараниям трактир «Якорь» превратился в эдакий музыкальный салон, и каждый вечер был забит клиентами практически до предела. И люди собирались нежадные, и само собой обеспеченные.

За мной туда подтянулись еще двое музыкантов, играющих на лютнях, а с ними – две танцовщицы, выступающие с номерами, чем-то напоминающими земной стриптиз – они синхронно двигались под музыку, и в конце концов на них оставались только узенькие набедренные повязки, почти не прикрывающие интимные места. Само собой – публике это все очень нравилось. Особенно когда девушки садились на шпагат, или задирали ноги к голове.

Кстати сказать, я посоветовал Дункасу найти еще и парня, который будет выступать вместе с девицами. Как ни странно – нашел. Красивого парнишку – теперь акробатов-стриптизеров стало трое. И это привело к тому, что в трактир стали ходить и женщины, и теперь в процентном соотношении они составляли как минимум десять процентов от всей публики. И эти проценты продолжали расти – к моему удовлетворению. Нет, не сексуальному. Финансовому. Женщины, как ни странно, оказались щедрее мужчин, и хотя они сами деньги не кидали, заставляли своих спутников расщедриться на бедность смазливенькому музыканту, виртуозно исполняющему душещипательные романсы. (мне, разумеется).

Почему я отдал заказ на обувь сразу в две мастерские? Потому что мне надо было успеть все подготовить к балу, и я подстраховался. Вначале я не хотел идти на бал, и плевать мне, что типа я обязан – ну на кой черт мне это бурливое горнило, в котором я точно огребу большие или маленькие неприятности? Или кто-то огребет их от меня. Но по здравому размышлению, пришел к выводу, что пойти на бал мне все-таки нужно.

Во-первых, опять же – я раздражитель, или нет? Как там это называется? «Триггер»? В медицине триггер – это некое средство, снадобье, лекарство, которое провоцирует симптомы болезни. Саму болезнь. Ну, например – при подозрении на диабет человека заставляют употребить сто граммов глюкозы на голодный желудок. Выпил – и тут же на анализ крови! Ага, все ясно – болен!

В ядерной бомбе триггером называется урановый или плутониевый инициатор термоядерного взрыва.

Вот и я такой триггер. Здешнее общество похоже что сгнило, болеет, и многоумные властители не нашли ничего лучшего, чем заслать вот такого как я. Человека, способного всех раздражать, вызывающего на себя удар, и притом доказавшего, что одолеть ег будет очень непросто. Если я месяцы подряд мог успешно противостоять уличным бандитам, страже и тайной службе, то уж в аристократическом обществе как-нибудь, да сумею продержаться. А рядом со мной поднимет голову всякая оппозиционная мразь. Так я вижу.

Итак, за несколько дней до начала бала (кстати сказать, по каким-то причинам перенесенного на неделю, что меня раздосадовало – я ведь переплатил за скорость изготовления моего барахла ровно в полтора раза!), у меня все было готово. И как только я получил из мастерской основную часть гардероба – резко изменил свое поведение. Теперь на занятия и в столовую я ходил только в парадной форме, безупречно отглаженной и самого лучшего качества, и всем своим видом выражал спесь и презрение к тем, не достоин даже моего ногтя мизинца левой ноги.

Нет, я был приветлив и очень вежлив с теми, кто мне нравился – например, я всегда приветливо здоровался с Аннар, спрашивал, как у нее дела и всякое такое. Вот только теперь она почему-то начала звать меня на «вы», и смотрела такими широкими глазами на мои аристократические выверты, что это вызывало смех и желание сказать: «»Аннар, ты чего?! Это же я! Я, демон тебя задери! Закрой рот, челюсть вывихнешь!»

Само собой – общался с Фелной и Хельгой, мы теперь постоянно завтракали и обедали вместе (ужинал я обычно в трактире). Они хихикали, рассказывая мне последние сплетни из школьной жизни, и новым из этого потока информации было то, что меня теперь считали то ли сыном, то ли внуком властителей этих самых лесных эльфов…хмм…ворков, само собой – то есть отпрыском темных…тьфу! Так и лезут на язык чертовы эльфы! Насмотрелся в свое время всякой толкиеновской ерунды! В общем – я воркский аристократ, которого то ли поймали, то ли уговорили учиться в школе, с тем, чтобы наладить отношения с лесными Непримиримыми.

Девчонок эта сплетня необычайно веселила – они хихикали, давились смехом, рассказывая, какие все глупые и чего удумали, пока бес не толкнул меня в ребро и не заставил спросить их с необычайно серьезным выражением лица:

– А почему вы думаете, что это вранье? А может я и правда потомок воркского императора? Потомок Клана, который древнее всего имперских Кланов вместе взятых!

Надо было видеть их лица! Улыбка враз застыла на прекрасных личиках, затем медленно сползла, глаза сделались по плошке, челюсти отпали…

Вот тогда я уже начал веселиться. Хохотал – не мог удержаться. А потом сказал, что я их просто-напросто разыграл. Что никакой я не аристократ, и какие, к демонам, аристократы у воркского лесного народа? Только вот боюсь, что моя хохма насчет воркского принца слишком уж глубоко ударила девчонок прямо в глубины романтичной женской души. Вместо того, чтобы посмеяться вместе со мной, Фелна сказала, глядя мне в глаза задумчивым, пронзительным взглядом:

– Вообще-то известно даже ребенку, чтоворки до империи имели свою цивилизацию, гораздо, гораздо более древнюю, чем наша. И только после затяжных войн с соседями утратили свое былое могущество и были поглощены более сильными народами. А осталось их мало потому, что у воркских женщин рождается слишком мало детей, чтобы восполнить убыток мужского и женского населения, безвозвратно утерянного во время войн. И что они бы скорее всего победили Империю, если бы не имперские драконы – основная ударная сила нашей страны, с которой ворки ничего не смогли поделать. Нет у них драконопасов, нет драконов.

И после того, как Фелна это сказала, она переглянулась с Хельгой, и обе девчонки уставились на меня такими задумчивыми и пристальными взглядами, что я вдруг явственно услышал разлитый в воздухе тихий-тихий звук марша Мендельсона.

Мда…вот дернул же меня черт за язык! Теперь они будут мечтать не просто забраться ко мне в постель, а со смыслом забраться! Одно дело безродный ворк, который славен только своей внешностью и скрытыми легендарными секс-способностями (Ну это же дурацкая мулька, черт подери! Как мулька насчет того, что негры непревзойденные любовники, и обладают здоровенным таким аппаратом, о котором мечтают все женщины!). И другое дело – этот же ворк, но…принц! Да еще и загадочный принц, скрывающийся под личиной обычного безродного парнишки! РомантИк!

Смех и грех… Ну какой из меня принц? Я вырос в рабочем районе, моя мама учительница музыки, мы жили если не впроголодь, то уж точно не обжирались черной икрой! Да, манерам она меня учила – все-таки интеллигенты, чего уж там. Она якобы дальняя родственница каких-то там князей, но какие князья в советское время? И какие манеры аристократа она могла мне передать? Правильно держать ложку и вилку, не сморкаться в скатерть, вытирать нос платком – вот и все манеры. Спасибо голливудским и российским псевдоисторическим говнофильмам, которые дали мне нужную информацию о том, как должен себя вести аристократ. И я копировал поведение аристократов от и до, фактически глумясь над этими манерами, доводя их до абсурда, пародируя эти дурацкие манеры!

И как ни странно – сработало. Фелна как-то не выдержала, и когда я в очередной раз «изячно» подал ей руку, помогая сойти с крыльца, недоверчиво помотав головой, заметила, прищурив глаза:

– И после всего этого ты скажешь, что никогда не учился манерам, и просто безродный ворк-простолюдин?! Да от тебя несет аристократической кровью, которую пестовали тысячи и тысячи лет! Ты хоть в зеркало на себя посмотрел бы!

Смотрел. Ну да – карикатурная рожа самого настоящего эльфа – беловолосого, голубоглазого, одетого так глупо-щегольски, что такому типусу в нашем районе и по улице не дали бы пройти без проблем! Сразу же в морду бы заехали. Эдакий щеголь-красавчик, способный только воздыхать, играть на лютне и удовлетворять замужних дам. Ну и незамужних – тоже.

Нет, я не выглядел жеманным, это было бы слишком, но черт подери – хотелось самому себе заехать в морду!

На девок Академии известие о моем якобы аристократическом происхождении действовало просто ошеломляюще. Большинство из них на людях хихикали, мол, ишь, ворк о себе много возомнил! Но наедине с близкими подругами делились своими мечтами и желаниями. И в этих мечтах я делал с ними все, о чем рассказала им их бурная, подстегнутая гормональным штормом молодая фантазия.

Откуда знаю? А призраки на что? Все знаю! Хенеля и Анну безжалостно отправлял по Академии – подслушивать и подглядывать, так что информация о происходящем стекалась ко мне бурными ручьями.

Впрочем – особой ценности в этой информации не было от слова «совсем».. Что толку от подтверждения слов Хельги и Фелны о всеобщей секс-истерии женского коллектива Академии в отношении некого ворка? Что толку от того, что я знаю о том, как эти девки стоят у моего номера, когда я уединяюсь с Аной, и подслушивают, прижав ухо к двери?

Вот же дуры! Как там в песне? «…в голове ни бум-бум, малолетка – дура дурой!» Вот – это они.

Кстати сказать, расспрашивая тех же Хельгу и Фелну я понял, откуда растут ноги у ситуации на любовном фронте. Ну вот только представить этих детишек-мажорчиков, которые растут и воспитываются в семье аристократов. Со всевозможными ограничениями воспитываются, строго воспитываются! Ни тебе поцелуйчиков, ни совместного купания в речке – только манеры, только учеба и тренировки. И вот мажоры вырвались из дома, и теперь живут абсолютно самостоятельно. Они теперь взрослые! Рядом соблазны – особы противоположного пола, и никакого контроля со стороны родителей. И что будут делать «детишки»? Да, к окончанию Академии здесь не остается ни одного девственника, или девственницы. И хорошо, если кто-нибудь из курсанток не залетит, или Академию не сотрясет очередной секс-скандал, которые, как оказалось, здесь не то что не редкость – это как бы даже в ранге положенности. Время от времени руководство Академии ловит очередных курсантов за очень приятными, но совершенно неприличными занятиями, не имеющими никакого отношения к учебе. И к морали.

Я как-то спросил Хельгу – какого черта в правилах Академии написано, что чуть ли не под страхом отчисления запрещено ночевать в комнате у девчонок, или наоборот, принимать курсантку у себя в постели? Где логика? Если ВСЕ это делают?! Да еще и так делают, что только за голову хватаешься – если ты не участвуешь в оргии, значит, не уважаешь товарищей.

Кстати, девственность Фелны уберегло именно то обстоятельство, что ее физиономия препятствовала участию в подобных «вписках». А Хельгу просто боялись принимать в свои веселые игрища – папенька девушки рассердится, да кааак…даст под зад! Да не коленом, а носком кованого армейского сапога!

Хельга, с обычным ее хихиканьем и заговорщицким голосом пояснила, что не будь этого пункта курсанты вовсем съехали бы с катушек. И тогда бы Академия превратилась в совершеннейший бордель. После недолгого размышления я пришел к точно такому же выводу.

С парнями я не дружил. Не нравились мне здешние парни. С мелкими дружить как-то глупо, хотя некоторые из тринадцатилетних мальчишек смотрели на меня с восторгом и обожанием Ну какой мне друг мелкий спиногрыз? О чем мне с ним говорить? Я-то взрослый мужчина! А те парни, что были примерно одного со мной возраста, тихо и громко меня ненавидели. И старались при каждом удобном случае приопустить, а лучше всего – как следует измордовать на учебном ристалище.

Кстати, и об этом поведали мне девчонки – они захлебываясь и хохоча рассказывали о том, как парни все свое свободное время проводят на тренировочной площадке, разучивая все новые и новые приемы из каких-то не всем известных свитков и книг, рассказывающих о боевых искусствах. И отдыхая между тренировками рассуждают о том, как надерут мне задницу и покрутят меня на одном месте.

Но пока что крутил их я. Каждого, по очереди – избивая до синяков, до кровавой юшки. Каждый раз после тренировки кому-нибудь из признанных заводил и знатоков единоборств приходилось вправлять носы, сращивать рассеченные губы, порванные уши, вправлять вывихи и лечить ушибы внутренних органов. Я не жалел этих самовлюбленных идиотов – долбил по-полной, едва не доводя до увечья и даже смерти.

Делать это мне было не трудно. Мастер, как и обещал, оставил во мне свои знания и умения, и мне осталось только научиться применять их в реале. Я и применял – злопыхатели мне в помощь. Чем больше я с ними бился, тем выше росло мое умение. Еще ни один из них не смог даже просто коснуться мечом или копьем моей дорогой шелковой рубашки, в которой я (ну настоящий же аристократ, мать его!) выходил тренироваться. Я настолько превосходил их по уровню умения, что биться с ними для меня было то же самое, как валять по полу трехлетнего ребенка. Тем более что я теперь умел примерно секунды на три замедлять время вокруг себя.

Хе хе…«замедлять время»! Нет, конечно. Не время замедлять, а так ускорять свои движения, что все вокруг кажутся медленными-медленными, будто увязшими в густом прозрачном киселе.

Увы, надолго замедлять пока не мог, но Мастер сказал, что это лишь дело времени. Надо чаще тренироваться, и все у меня получится. А пока действовать так: замедлил на три секунды, порубил в капусту, отскочил – снова ускорился. Нырнул-вынырнул, нырнул-вынырнул. Нормально, что уж там…и это гигантское преимущество. Грех жаловаться. С таким умением – пусть попробуют меня одолеть.

Я обалдел, когда на бой со мной вышел сам ректор. Зачем? Я так и не понял. Сдается, надоело ему выслушивать жалобы о том, что я калечу курсантов. Поток желающих надругаться над комиссарским телом не иссякает, а значит, если меня не освободить от занятий единоборствами – в конце концов получится труп. А оно ему надо? Тем боле что учить меня в общем-то и нечему.

Бой с ним был очень тяжелым. Быстрым, и тяжелым. Быстрым – относительно. За те десять секунд, что мы с ним бились, я вошел и вышел в скоростной режим трижды. И только на третий раз с трудом, но сумел зацепить противника. И то…у меня было такое ощущение, что ректор нарочно подставился. Чтобы был повод сказать, что я настолько хорош в бою – мне незачем отнимать время у преподавателя.

Примерно так он и сказал. После чего от меня все резко отстали – никто не желал вызвать на дуэль, а на тренировках не предлагали заняться спаррингом.

Да, я ходил на эти самые тренировки, занимался – бой с тенью, отработка движения в паре. Обычно брал в партнеры Фелну или Хельгу, а иногда обеих сразу. А после одного случая у меня добавилась еще одна…подружка. Нет, не в сексуальном смысле подружка, хотя молва (как сказала Хельга) тут же приписала мне развратные действия с несовершеннолетней (грязные скоты с грязными мыслями!).

Я спас девчонку. Если бы не я – она бы истекла кровью. Случай, конечно – один на миллион! Меч парня из старшей группы при ударе переломился (это надо же было так лупануть, идиот!), и отлетевшая острая щепка пробила горла симпатичной девчонке, постриженной коротко, как мальчишка. Миленькая такая, похожая на одну из российских девчонок-фигуристок. Такая же красивая, и такая же молоденькая и мелкая.

Я не знал, как ее имя, но знал в лицо – она всегда улыбалась и здоровалась, когда я встречался ей в коридоре, или в столовой. И улыбка ее была такой приятной, такой девичьи свежей, что я всегда улыбался ей в ответ и говорил что-нибудь приятное. Типа: «Ты сегодня особенно очаровательна!». Или: «Да ты сегодня просто смерть мужчинам! Красавица!». «Ох! Да кто же тут такая красавица?!» Глупо, наверное, но ей скорее всего нравилось. Девушка румянилась и бежала дальше, улыбаясь во всю ширину своего прелестного личика.

Мне это ничего не стоило, а ей приятно. Для меня игра, опять же – проверка своих способностей делать комплименты. Для нее…не знаю, что это было для нее. Хельга и Фелна ругали меня, говорили, что теперь все считают меня извращенцем, который любит юных, незрелых девочек, что ее теперь считают моей тайной любовницей и собираются жаловаться на меня ректору, а еще – ее родителям, чтобы приняли меры к грязному воркскому извращенцу. Но я ничего не мог с собой поделать. Ну вот хотелось мне так делать, и все тут! Нравилась мне эта девочка. Сестренка. Я в детстве мечтал, чтобы у меня была сестра. Я бы ее защищал, заботился о ней…у всех есть сестра, а у меня – нет! Как-то даже спросил маму – почему у меня нет сестры, и не может ли она как-нибудь ее прикупить. Мама ответила мне, чтобы я не спрашивал о всякой ерунде, а потом вечером услышал, как она тихонько плакала.

И надо же было такому случиться, что девочка вдруг умирает у моих ног! Само собой, спокойно смотреть на ее гибель я не стал. Лечение у меня сейчас получается вполне уверенно, тем более что я уже неплохо подтянул знания по анатомии – читаю книги и слушаю лекции. Так что убрать эту рану не составило для меня никакого труда.

А вот дежурного лекаря, и самого начальника службы безопасности, он же тренер по единоборствам – мои лекарские умения откровенно шокировали. У них сделались такие потрясенные рожи – когда я не только закрыл рану и срастил плоть, но еще и убрал безобразные шрамы, оставшиеся на месте рваной раны. Как оказалось, проделать такое может только архилекарь вроде Велура и ему подобных, коих можно пересчитать по пальцам руки. Почему так – я пока этого не понял. Какая-то особенность лечебной магии.

Закончилась история с девочкой довольно-таки смешно и можно сказать – неприлично. Ну что я думал – девочка, как девочка, будем здороваться, будем улыбаться – как и прежде. Ничего подобного! Как-то днем забрался в душ, собираюсь пойти в трактир. Стучат в дверь. Думал – Ана пришла. Она собиралась зайти, заняться уборкой. Девчонки, знаю, на занятиях. Выскакиваю из душа, обмотав чресла полотенцем (узеньким таким!) И не спросив, открываю входную дверь. Безбоязненно открываю – если бы это был враг, призраки меня бы точно предупредили. И что я вижу? Передо мной стоит спасенная мной девочка, вся такая важная, даже напыщенная, в руках держит длинный матерчатый сверток. Я от неожиданности так…крякнул, как уточка, и… выпустил из руки края полотенца! И надо же было такому случиться, что как раз в это время мимо номера проходила еще стайка девиц – штуки четыре сразу. У меня вообще было подозрение, что эти девки из той компании, что вечно трется у моих дверей и подслушивает нас с Аной во время сексуальных игрищ (ну что им за удовольствие такое?!). Ну, так вот – стою я такой весь аполлонистый, как статуя на мосту, и совсем никакого у меня фигового листа! Девки на меня таращатся – аж глаза из орбит вылезают, бедная девочка-дюймовочка красная, как рак, стоит по стойке смирно со своим свертком, а я и сам охренел – ну надо же такому случиться, я ведь любовницу ожидал, так сказать готовился к встрече…мысленно. И соответственно…выгляжу очень даже…опасно.

Вот так и возникают потом легенды о вечно озабоченных диких ворках, которые набрасываются на несчастных жертв со своим ужасным хозяйством наперевес. Брр…как вспомню – аж мороз по коже. Неудобняк!

Опомнился, девчонку попросил подождать, захлопнул дверь, за считанные секунды оделся и только тогда впустил девочку в номер. И даже дверь прикрывать не стал, чтобы не подумали нехорошего. Чтобы видно было, что я ее не извращаю.

Впрочем, как потом убедился – это было уже бесполезно. «Прокатилась дурная слава что похабник я, и скандалист». Только вот к этой славе, увы, добавилось еще чего похуже.

Вообще-то совершеннолетием здесь считается пятнадцатилетний возраст. В этом возрасте замуж выходят, а нередко – и еще раньше. В пятнадцать лишь только в храме закрепляют ране совершившийся брак. Так что формально Сонька совершеннолетняя. Но это здесь! Я-то не здешний! Для меня она мелкая сикушка, школьница, за которую дадут больше, чем она весит! У меня в мозг вбито: «Нельзя!» Я же не какой-то там Набоков.

Оказалось – в свертке простенький меч в черных лакированных ножнах, очень похожий на катану – простая рукоятка, обтянутая кожей, длинный, почти метровый клинок, немного изгибающийся к острию. Никаких украшений, ничего пафосного. Нет, украшений все-таки немного есть – немного золота (или позолоты?) на гарде, или как она там называется – цуба? На цубе. И больше ничего. Простенький меч. Типа – за спасение жизни этой самой Соньки. Благодарность от всего Сонькиного семейства. И приглашение посетить поместье родителей – когда сочту нужным. Оказалось – Сонька из одного из самых древних и уважаемых Кланов Империи, и этот Клан богат просто до безобразия. Это мне уже Хельга рассказала. А я грешным делом подумал, что мои новые…хмм…друзья довольно-таки прижимисты. За жизнь дочки могли бы чего и подороже чего-нибудь дать. А то – простенький мечик, достойный какого-нибудь наемника не из самых крутых. Полоска железа в лаковых ножнах, не более того. Нет, я конечно же ни на какое вознаграждение не рассчитывал! Все от чистого сердца! Ну просто немного смешно – богачи, и такой дешевый подарок. Ну что сказать…ворк большего не заслуживает.

Вот только девчонки, когда увидели меч – ахнули! И показали мне маленькое такое клеймо мастера на клинке возле цубы. И этот мастер якобы делает чуть ли не один меч в год, и мечи эти не простые – они не тупятся, не ломаются, и каждый из них имеет свое имя. Например, этот называется «Летящий». Вон, в узор цубы вплетено имя. И стоит этот меч в золоте десяток своих весов, или больше.

Я прикинул меч на руке – килограмм весит, или чуть поменьше. Что, десять кило золота?! Не верится! Но когда «Летящий» как бумажный рассек трофейный меч, некогда взятый мной с киллеров, нанятых Элроном – тут уже я поверил словам девушек. Закаленную сталь срезало наискосок, как если бы рубил морковку!

И вот, через несколько дней после подарка эта самая Соня попросилась в нашу чуднУю компанию – тренироваться вместе, и просто дружить. Ну а я что, против, что ли? Сонька хорошая девчонка, я чувствую.