Текст книги "Колян. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 6, в которой Колян обретает дом

Дорога к Нееловке обошлась без приключений. Не доезжая до поста ГАИ километров пятнадцать, Коля свернул на проселок, который петлял своими скользкими колеями между полей, темневших распаханным черноземом и желтой, местами неубранной стерней.

Нееловка показалась неожиданно. Она находилась в ложбине, на берегу ручья, гордо именуемого рекой Смородиной. Может, Смородина когда‑то и была рекой, но теперь от нее осталось лишь русло, по дну которого тихо струилась прозрачная осенняя вода. Вокруг ручейка чернели огороды, уже убранные к зиме, с кучками картофельной ботвы, разбросанной по всей площади.

Дорога шла через дамбу, уложенную поверх большой труб, за дамбой был подъем и там уже начиналась Нееловка. Жизнь в ней, как сразу заметил Коля, протекала неспешно по сравнению с городом. Те редкие нееловцы, которые ему встретились по дороге, передвигались так неспешно и плавно, что казалось – они шагают, преодолевая давление морской воды, как в старом фильме по Жюлю Верну. Время в Нееловке будто замерло. А куда спешить? Как и в большинстве деревень, молодежь уехала искать лучшей доли в Город, старики же, которые доживали тут свои дни, жили от пенсии к пенсии, по мере сил держа хозяйство. Впрочем, и старики уже не особо хозяйствовали – не было ни сил, ни желания. Молодые люди, которые по разным причинам застряли в этом захолустье, быстро спились и болтались по деревне, вымогая у своих дедов деньги и вынюхивая, где найти выпивку. Нееловка ничем не отличалась от сотен тысяч других таких же деревень России, убитых прогрессом и правительством, которому было дело только до себя и до банков. Банки время от времени «горели» и их надо было спасать, подпитывая деньгами, свежевыжатыми из народа.

Редкие прохожие оглядывались на незнакомую машину, да еще и оборудованную, как внедорожник, и долго провожали ее взглядом – хоть какое‑то развлечение в этой скуке и безвременье.

У первой попавшейся старушки Колян спросил, где найти Федорковых (так звали тех, кто продавал дом). Она охотно объяснила дорогу, с интересом осведомившись, куда едет незнакомец. Узнав, довольно закивала головой и подтвердила, что дом продается и что он в хорошем состоянии – все знают!

Проехав еще немного, Коля остановился у большого деревянного дома под железной крышей, украшенного резными наличниками в белой и голубой краске, с палисадником, в котором стояли три большие белые березы, наклонившие тонкие гибкие ветки к земле. Эти березы и стали главным ориентиром, который подсказала Коле встреченная бабулька.

Постучал в окошко. Занавеска колыхнулась, потом в тесовых воротах открылась калитка и вышла опрятная, чистенькая старушка в меховой душегрейке на плечах.

Коля сказал, что он приехал по объявлению, которое увидел в газете, и хотел бы посмотреть дом, если он, конечно, продается… Старушка засуетилась и пригласила нежданного гостя в дом.

Колян вошел в калитку и увидел просторный двор, в который можно было загнать не только легковую, но и пару грузовых машин. Сами ворота были мощными, из старого тесового леса, над ними – по всем канонам русского деревянного зодчества – нависал двускатный острый козырек, спасавший от дождя и ворота путника, который мог постучать в них непогожим днем.

В глубине двора стояла баня и большой сарай. За ними виднелся ухоженный огород с садом. Живности никакой не было – видимо, хозяева уже собирались покинуть дом и всю ее съели или распродали. Дом покоился на мощных лиственничных бревнах и был в отличном состоянии, только от времени чуть–чуть просел в землю из‑за тяжелого мощного сруба. Дому было не меньше ста лет. Но скорее всего – гораздо больше.

Через высокое крыльцо Колян и хозяйка прошли на веранду, которая длинной застекленной галереей тянулась вдоль дома. Там пахло луком и полынью, а в горшочках на подоконнике стояла герань и какие‑то незнакомые Коле цветы. Старые половицы почти не скрипели под весом Коляна, и ему подумалось – умели же строить на века, износу нет, а сейчас построят – уже через год балконы отваливаются и трещины по стенам идут.

Коляну вспомнилось, как он читал об архитекторе Лагутенко, который на государственный конкурс представил проект дома с микрокухней. В ней едва ли можно было стоять, как в пенале, а от всего мира ее отделяли тонюсенькие блочные стены. Каждая квартира проекта имела совмещенный санузел и крохотные комнаты – построить это чудо техники стоило недорого, и потому его проект прошел на–ура. Проклятый не одним поколением россиян, Лагутенко огреб огромные премиальные, а теперь в этих холодных, разваливающихся домах живут и мучаются люди, пишут петиции с требованием переселить их из тесных бараков, грозящих каждую минуту развалиться.

Старушка тараторила, расписывая достоинства дома, но Колян и без этого видел, что дом добротный, с газом, водопроводом. Только слива в нем не было – помои выносили на улицу. Комнаты были большими и крепкими, а на кухне стояла русская печь, которую хозяева на всякий случай не стали ломать – мало ли что, вдруг отключат газ.

Немудреная мебель – кровати с блестящими шишечками, коврики, посуда с выщербленными краешками… В общем, обычный деревенский дом.

Навстречу гостю вышел крепкий седой мужик далеко за семьдесят. Он поздоровался с Коляном, железным пожатием сжав руку.

Старики рассказали, что дети и внуки зовут их жить в Город, да и им самим хочется с правнуками повозиться, что сил содержать дом уже никаких нет. В общем – они решили уехать. А продать дом (это уже выдала хозяйка, за что на нее сердито зыркнул дед) никак не могут – «от Города далеко, не всяк сюда поедет, дачники так далеко не ездят… Работы тут нет и не будет… В общем, смотри сам, сынок».

Колян спросил о цене, они, помявшись, сказали, прикинул – получилось около четырех тысяч баксов. Коля не стал торговаться, только спросил, что из обстановки они оставят?

Хозяева перевели дух, видно, сумма им казалась запредельной, и торопливо заверили, что оставляют все, что он видит, так как сын сказал, что в городе ему этого ничего не надо и чтобы они все выбросили… Выбрасывать рука не поднимается, так что вдруг новому хозяину пригодится.

Коля спросил, можно ли ему рассчитаться в долларах. Достал пачку, отсчитал четыре тысячи. Старики долго разглядывали невиданные зеленые бумажки, смотрели их на свет, даже нюхали, недоверчиво спрашивая – а точно настоящие? Он заверил их в подлинности «зеленых», объяснил, как смотреть и где смотреть водяные знаки на купюрах, определяя их подлинность. Председатель жил недалеко, и старушка побежала за ним, чтобы заверить сделку.

Они отправились в административное здание, где секретарь администрации быстро зафиксировала факт передачи дома Коляну, внимательно проверив его паспортные данные и переписав их ровным круглым почерком в амбарную книгу.

Старики позвонили в Город сыну и договорились, что он утром их заберет.

Колян сходил в магазин, где купил бутылку водки и селедку – продукты у него еще были в машине, да и особым выбором сельмаг не отличался. Отнес все в дом, старушка (звали ее Марья Петровна) поставила вариться картошку, вскипятила чайник и накрыла на стол.

Колян с Петром Васильевичем выпили, обмывая сделку, как и положено. Магарыч от покупателя – дело святое.

Марья Петровна тоже выпила рюмочку, раскраснелась, повеселела.

– Сынок, а как ты вообще оказался в этой глуши? И почему решил дом купить? – не выдержала старушка.

– Да вот, решил от города немного отдохнуть, – со вздохом сказал Колян. Старики тут же понимающе закивали. Жизнь в Городе для них представлялась шумной и суетливой. – Нервишки подлечу, здоровье свое, чай, не мальчик. Да и деревня у вас красивая, ну как мимо нее проедешь!

– И не говори, такая красивая! – обрадовались старики. И начали наперебой расхваливать свою родную Нееловку.

На улице смеркалось и Марья Петровна, доброй души человек, пошла стелить Коле в другой комнате, а он в то время загнал во двор «Жука», который стоял перед домом, вызывая слишком большой интерес сельчан своим экзотическим видом.

Всю ночь Коля проспал как убитый – старый дом принял его в свои объятья и спать было уютно и хорошо.

Утром перед домом посигналила семиместная газель. После короткой суеты, старики собрали свои нехитрые узлы, сложенные ими с вечера, и с помощью сына погрузили их в машину. Марья Петровна заплакала, глядя на дом, в котором прошла вся их жизнь, прощаясь с ним, и сказала, что, наверное, видит его в последний раз. Петр Васильевич сердито прикрикивал на нее, успокаивая, хотя было видно, что и он с трудом держится, едва сдерживая слезы… Этот дом построил еще его прадед. В нем он вырос, в нем детей поднял.

Последними старики вынесли семейные фотографии в овальных рамочках, сложили их в машину, простились с Коляном и уехали из деревни навсегда. Соседи смотрели на отъезд, попрощались с ними и тихо разошлись по домам, настороженно косясь на Коляна.

Проводив бывших хозяев, Колян вошел в дом, окидывая его хозяйским взглядом. Он нравился ему, нравился своим простором, старорусской основательностью, могутностью. Копатель осмотрел чердак, затем спустился в большой погреб с пустыми дубовыми бочками и парой забытых в углу пыльных банок с вареньем. Затем взял ржавую лопату из сарая и вырыл углубление в дальнем углу погреба так, чтобы получилось что‑то вроде квадратного тайника. Выложил его найденными на дворе кусками листового железа, брезентом и, дождавшись, когда стемнеет, начал переносить свои сокровища в тайник.

Покончив с рыжьем, он осторожно вынес из машины оружие и боеприпасы и распределил их по дому – автоматы и пулемет отнес на чердак, маскируя их старыми газетами и рухлядью, наваленной наверху. Пистолеты, кроме одного, засунутого на всякий случай за ремень брюк на спине, разложил по разным углам комнат. Затем со спокойной совестью, насвистывая мелодию из «Острова Сокровищ», занялся приготовлением ужина.

В доме было очень уютно – газовый котел хорошо нагревал воздух в комнатах, а толстые бревенчатые стены отлично держали тепло. В небольшие окна с ситцевыми занавесками бился холодный октябрьский ветер и впервые за долгие годы Колян ощутил себя в безопасности.

Он поел, бросил грязную посуду на кухне, отправился в спальню и провалился в сон на толстой, накрытой одеялами перине широкой кровати с блестящими шишечками.

Так, в приятном растительном существовании, он провел еще четыре дня, выходя из дома лишь за тем, чтобы пополнить свои припасы в магазине, да договориться с соседями о покупке у них молока, яиц и мяса.

Один лишь раз произошел случай, который напомнил расслабившемуся было Коляну о том, в какой стране он живет.

Вечером в ворота забарабанили и грубый голос позвал:

– Эй, городской! Иди сюда!

Колян встал с кровати, на которой валялся в приятном ничегонеделании, засунул за ремень сзади ТТ и пошел к воротам. Открыв калитку, он увидел перед собой здоровенного, на полголовы выше себя мужика лет сорока. От гостя резко пахло соляркой, а его заскорузлые руки почернели и покрылись ссадинами.

– Что хотел? – Колян жестко посмотрел на мужика. – Чего ломишься?

– Чо–чо?! Дом купил, а соседям пузырь зажал, что ли? – мужик говорил пьяным голосом и Колян понял – тот давно и тяжко пьян – Так, мля, с соседями не поступают! Смотри, кабы в башку ничо не прилетело, за такое и набуздать могут!

– Ты что ли набуздаешь?

– Ну я!

– Кишка тонка. Смотри не надорвись буздамши, Илья Муромец.

– Ах так! – пьяница попытался врезать Коляну по кумполу, размахнувшись руками, как крыльями мельницы… Если бы он попал, Коляну точняк башку бы снесло. Мужик был механизатором или кузнецом и, хоть мозги у него плавали в сиропе из крови с самогоном, но силу, подаренную генами, он еще не пропил.

Колян автоматически повернулся вполоборота, вошел в замах и сопроводил тело гостя, слегка подтолкнув его вперед, по ходу замаха. Тот пролетел мимо парня и врезался всей стокилограммовой массой в тесовые ворота с грохотом стенобитной машины.

С трудом встал и, как разъяренный бык, снова кинулся вперед. Колян снова метнул его в ворота, потом уселся ему на спину и спокойно спросил:

– Может, хватит дурака валять? Пошли лучше с тобой по сто грамм примем за знакомство. Тебя как звать?

– Серега…

– Ну, пошли Серега. Я Колян. Спрыснем знакомство…

Коля подал руку мужику, помог подняться, и они пошли в дом. Возле входа Колян дал Сереге тряпочку – обтереться от грязи – все‑таки повалял его по траве у забора он знатно, и грязь в дом тащить не хотелось.

Хозяин быстро собрал на стол – посидели, выпили. Насупившийся было Серега уже сменил гнев на милость и расхваливал Коляна, как правильного мужика:

– Я то думал ты козел городской, а ты свой парень! Ежли чо – обращайся, я всегда помогу! И местным скажу чтобы не лезли! Ты воевал, што ли?

– Да, захватил Чечню… Служил срочную, потом идти было некуда – остался на сверхсрочку и оттрубил еще три года «куском». В общем, служил, пока не надоело грязь месить в армейских говноступах. Решил вот в деревне пожить пока. Город надоел до смерти – суета, толпы людей злобных ходят… В деревне все‑таки народ попроще, подобрее. Да и здоровье поправить надо – раненый ведь я, легкое задето было, врачи советовали парное молоко пить.

Серега с уважением посмотрел на Коляна:

– Ты крутой мужик… А по виду‑то и не скажешь. За молоком сходи к Мотовиловым, это через два дома – у них коровы племенные, ухаживают хорошо, не болеют никогда животины. Деньги‑то есть у тебя?

– Да есть, я получил, когда увольнялся… – Колян те деньги давно уже прожил и пропил. Но Сереге знать об этом было не обязательно.

В калитку сердито забарабанили, мужики выглянули во двор и увидели женщину средних лет с хмурым решительным лицом.

– Опа! Моя пришла, – пробормотал Серега. – Ща пи….лей получу… Ну, бывай, побегу я!

Мужчина, пошатываясь, вышел из комнаты, спустился по лестнице во двор. Женщина его сердито отчитала, потом с размаху треснула по шее так, что он чуть не упал, и толкнула к воротам.

Было похоже на то, как маленькая курочка клюет здоровенного кобеля, и Колян невольно заулыбался, видя такую картину. Потом он пошел к столу и стал медленно перемывать грязную посуду нагретой на плите водой. Прибрал в комнате, подмел сор и улегся на кровать, уставившись в потолок взглядом… Думы его улетели в Город.

«Пришла пора подумать, что делать дальше. Что мы имеем? Несколько центнеров драгоценностей, которые ничего не стоят, пока их не конвертируешь в деньги. Как только выйду на свет с этим барахлом – тут же мне и каюк! По крайней мере, в нашем Городе. Все антикварные магазы и скупки держит братва, все эти заведения сливают инфу бандюкам. То есть, вполне вероятно, Седой, если он не дурак – а он точно не дурак, вышел на держателей антикварных и ювелирных магазинов с требованием сообщить о подозрительных фактах сдачи золотишка. И дал мое описание. Деньги пока есть – две тысячи, маловато, конечно… Матери Лешего надо будет дать денег – Леший просил, да и по совести это будет. А Седой со своей кодлой всегда будет занозой – не успокоятся ведь, пока не отыщут меня. А значит, что? А значит, валить их надо. Но по–умному, чтобы самому не загреметь. В «Жуке» сделать тайники, стволы заныкать, потом в Город выбраться на разведку, вычислить места обитания Седого. Завалить его, и в столицу – там раскидать часть рыжья по антикварным магазинам будет проще».

Неожиданная мысль пришла к Коляну – чтобы выгодно продать бОльшую часть товара, надо иметь СВОЙ магазин…

«А почему бы и нет? Снять помещение, или даже купить, и выставлять свой товар вместе со скупленным: и крыша хорошая для продажи, и бизнес. Почему бы и нет? Надоело уже скитаться по углам, жить в тараканьих углах, да и годы уж не те – все‑таки к тридцатнику давит, а ни кола, ни двора… Хотя теперь и двор есть, и дом!

На душе Коляна потеплело. У него есть дом, свой дом! Но вначале надо разобраться с Седым, помянуть Лешего, а уж потом…

Колян пошел во двор, открыл «Жука», и внимательно осмотрел салон на предмет, куда можно сложить оружие. Принес и пристроил под заднее сиденье снайперку, рассовал патроны. Заложил разобранный, без магазина шмайссер, набил патронами сменные магазины и тоже спрятал. Приклеил под водительское сиденье заряженный, взведенный ТТ. Замаскировал тряпьем в багажнике противотанковую мину. Хихикнул – представив, как отреагировал бы какой‑нибудь гаишник, увидев эту «кастрюлю». Впрочем – скорее всего, он бы и не понял, что перед его глазами.

Парень осмотрел машину и остался весьма доволен ее техническим состоянием. Только одна мысль не давала ему покоя: слишком уж приметная она. Камуфляжная окраска, огромные шипастые покрышки, наверху «люстра» галогеновых противотуманок, в общем – понтоватая тачка. Но с другой стороны, вряд ли кто подумает, что такая используется для каких‑то подозрительных тайных дел.

Колян пошел в дом, захватив свой верный стилет, выручивший его из беды, взял точильный камень и стал медленно, вдумчиво точить клинок, доводя лезвие до бритвенной остроты. Это занятие сродни медитации, успокаивает… Вжик, вжик, вжик…

«Еще пару дней выжду, а в субботу утром поеду в Город, – решил копатель. – Где обитает Седой я теперь знаю, хотя он может и перекрыться. Пока не завалю Седого, не уеду. Я буду последней сукой, если не отомщу за Лешего… Да и мир станет лучше без этих уродов!»

С этими мыслями Колян улегся спать. Впереди было еще два дня спокойной жизни, с молоком и яичницей на сале, натопленной баней и задушевными разговорами с Серегой. А впереди… впереди – что Бог пошлет.

Глава 7, в которой Колян выходит на тропу войны

Субботнее утро заглянуло в окошки колянова дома. Он еще с вечера настроил себя на подъем в семь часов. Впрочем, если быть честным, он для подстраховки завел старый советский механический будильник, чудом сохранившийся у аккуратных стариков и тикающий так громко, что мыши пугались. Ровно в семь ноль–ноль этот раритетный механизм испустил дикую трель такой громкости, что Колян подпрыгнул на кровати – сон как рукой сняло.

Он встал, умылся над раковиной ледяной водой из крана, прислушиваясь к тому, как струи мыльной воды с журчанием стекали в помойное ведро. Подумал механически:

«Слив бы сделать. Стремно эти ведра таскать…»

Затем усмехнулся:

«Колян, становишься домоседом, вот что собственность делает с человеком!».

Сходил к старому холодильнику «Орск», до сих пор исправно холодившему и хранившему в себе запасы коляновых продуктов. Нарезал и поджарил сала на сковороде, выкинул шкварки (Колян не любил жареное сало, а вот яичницу на скворчащем сале очень даже уважал), разбил туда пяток деревенских яиц с оранжевым желтком. Плотно закусил, щедро отрезая ломти хлеба местной выпечки, запил горячим чаем и стал собираться в поход.

Как обычно, копатель пристегнул к лодыжке стилет в кожаных ножнах. За пояс сзади всунул ТТ, немного подумал и переместил его вперед – сидеть в машине будет неудобно. Остальное снаряжение у него было готово еще с вечера, и дожидалось его в машине. Колян обулся, накинул куртку и вышел во двор.

Дождь, моросивший уже несколько недель подряд, прекратился. Был конец октября, воздух был чистый и свежий, на улице немного подмораживало – на земле выступил иней, трава у забора была будто бы выкрашена серебристой краской. Он завел «Жука» и, пока тот прогревался, закрыл дом на висячий амбарный замок. Сходил за дом по нужде, открыл ворота и выгнал машину.

Запер ворота, оглянулся на дом. И вернулся в погреб, чтобы взять несколько золотых колец, так, на всякий случай – вдруг срочно понадобятся деньги? Сунул в карман горсть простых обручалок.

Через несколько минут «Жук» уже бодро скакал по улицам деревни по грязи, прихваченной первыми морозами. До Города было сто с чем‑то километров, которые он проделал часа за два с половиной – часть дороги шла по проселку, а на шоссе Коля намеренно не превышал скорости – зачем лишний раз привлекать внимание ментов?

Въехав в город, он оставил машину у рынка, включил сигнализацию, тщательно проверив, закрыты ли все дверцы – время лихое, даже платные стоянки не гарантировали безопасность транспорта. Зачастую эти стоянки были наводчиками угонщиков – весь мало–мальски доходный бизнес прогнулся под бандитов. Казалось, что этой захлестнувшей страну волне бандитского беспредела не будет конца и края. Доходило до того, что ублюдки практически безнаказанно ездили по Городу, держа между ног калашниковы с исцарапанными деревянными прикладами.

Колян прошелся по базару, осматриваясь и надвинув на глаза вязаную черную шапочку, стараясь быть как можно незаметнее. Впрочем, он ничем не выделялся в толпе таких же неопределенно одетых парней. По их внешнему виду практически невозможно было догадаться об их роде деятельности и социальном статусе. Джинсы, ботинки, кожаные куртки и вязаные шапочки – то ли предприниматели, то ли бандиты, то ли менты – кто их разберет…

Скрепя сердце, подошел к скупке золота. Надо было пополнить запас денег, хоть это и было рискованно.

Мордатый скупщик оценил кольца, конечно, по цене золотого лома и по самой нижней ставке. Внимательно обследовал каждое кольцо, капая на него кислотой, но все‑таки принял, потребовав у Коляна паспорт для оформления.

Конечно, палево, но деваться было некуда, и через пару минут толстая пачка купюр перекочевала в карман Коляна.

Он быстренько свалил из скупки, предполагая, что его могут пасти. Несколько раз проверял – нет ли слежки, но пока все было спокойно. Коля знал, что информация уже пошла к Седому, сейчас все это вонючее болото сейчас всколыхнется, но у него было еще немного времени в запасе.

Прошелся по рядам барахолки и купил с рук морской двенадцатикратный бинокль. Седой мужик, по виду бывший моряк, продал его Коляну – было видно, что расстааться с биноклем ему было очень тяжело. Но, как и всем, ему надо было выживать. Таким вот образом в скупке и оказывалось много ценных вещей, проданных буквально за копейки.

Колян отправился к машине, по дороге прикупив хозяйственных мелочей для дома. Его до сих пор забавляло то, что он, привыкший к бродячей беспутной жизни, вдруг оказался знатным домовладельцем. Эдак, и жениться придется – хмыкнул он про себя.

«А что, я теперь завидный жених – машина, дом… Хе–хе… Только вот трудно забыть, что за мной охотится полгорода шпаны».

Колян выехал с рынка и погнал «Жука» на выезд из города, по направлению к турбазе, куда его отвезли прошлый раз. Он справедливо полагал, что там что‑то вроде резиденции Седого.

Довольно быстро он оказался в нужном районе. Съехал с шоссе в лес, обогнул базу стороной и через негустой пролесок, ломая колесами упавшие сухостойные деревья, подобрался к турбазе с обратной стороны. Там Колян оставил машину, переоделся в купленный на базаре камуфляж, взял бинокль и практически бесшумно пошел по склону бугра вверх, скользя по ковру из опавших хвойных иголок. Поднялся на бугор, выбрал высокое дерево, стоящее на отшибе, повесил на шею футляр с биноклем и осторожно, медленно перебирая руками и ногами, забрался наверх. Там он устроился в развилке двух крупных ветвей, достал бинокль и стал пристально оглядывать окрестности.

Турбаза была видна как на ладони. Его отделяло от входа в нее метров пятьсот. В бинокль было видно, что у здания стоит кучка автомобилей разных моделей – в основном, конечно, иномарки.

«Похоже, удача на моей стороне. Седой тут. Главный вопрос – как его взять, да самому уйти живым… Пожить‑то еще хочется, при таком‑то богатстве! Текс… Близко не подойдешь – значит, стрелять надо с большого расстояния, наверняка, другого шанса не дадут – спугнешь. Или стрелять в упор. А как в упор? Подойти близко к цели не дадут – завалят. Думай, думай Колян, вспоминай, чему тебя учили! Спугнуть… спугнуть.. Точно – спугнуть! Надо сделать так, чтобы Седой попытался свалить из логова! Выманить его наружу и встретить на выезде. Машина у него, походу, бронированная, скорее всего – это вон тот шестисотый мерс. Пулей его не возьмешь – значит не пулей! Думай, Коля, думай…»

Рассматривая турбазу, копатель отметил, что периметр крепко охраняется. Он насчитал четыре поста с вооруженными людьми – куртки у них оттопыривались то ли от пистолетов, то ли от коротких автоматов.

«Вряд ли Седой посвятил в это дело много народа – знали о тайнике только те люди, что были на нашей встрече в прошлый раз… Но рисковать нельзя, надо валить всех… Мда… Месилово будет огого… Выживу ли. Вот будет дело, когда кто‑то наткнется на рыжье в погребе, если я не вернусь с «охоты!»

Колян спустился на землю – легко, по–кошачьи спрыгнув на толстую хвойную подушку и замер, прислушавшись. Откуда‑то потянуло табачным дымом.

«Идиоты. Похоже, это скрытый патруль вокруг турбазы. Глупые скоты курят в дозоре, а ведь табачный дым чувствуется за сотни метров! Тоже мне, вояки…»

Он оставил у дерева бинокль, вынул из ножен стилет, взяв его за рукоятку хватом к себе, и стал медленно, скрываясь за всевозможными укрытиями – деревьями, кустами, скользить в сторону источника дыма. Движения Коляна напоминали движения змеи – он втягивался из‑за кочки к кочке, замирая при каждом шорохе. Ни одна веточка не хрустела под его ногой, обутой в мягкие кроссовки–мокасины. Парень подкрался к крупному камню, оставшемуся, видимо, еще со времен ледникового периода, и выглянул из‑за него.

Спиной к нему у дерева сидели на бревне два типа в камуфляже, с наслаждением затягиваясь и что‑то вполголоса рассказывая друг другу.

«Ну и лохи! Чехи их мигом бы завалили с таким патрулированием…»

Он еще ближе подкрался к патрульным, напрягся, взяв руку стилет… Потом передумал. Оглянулся, нашел округлый булыжник с кулак величиной, отвел руку назад и с силой метнул одному их них в затылок. Не дожидаясь, пока тот упадет, сраженный летящим снарядом, Колян ловко прыгнул на другого и вонзил ему стилет под левую лопатку.

Все произошло практически мгновенно, в доли секунды – вот летит камень, вот прыжок…. Рраз! И оба лежат.

Колян проверил ушибленного камнем – вроде, живой. Снял с него ремень, потом с его напарника, связал ему руки и ноги. Засунул в рот импровизированный кляп из шапки и стал хлопать по щекам, чтобы охранник очнулся.

Через несколько минут парень дернулся, непонимающе посмотрел на Коляна мутными глазами. Затем в его глазах прояснилось, он замычал, подергался и затих. Глаза патрульного пристально следили за Коляном, расширившись от ужаса.

– Все? Успокоился? Дергаться будешь? – равнодушно спросил Колян. – А если будешь – я тебе ухо отрежу. Ты понял?

Подошел к лежащему ближе:

– Еще раз – ты понял? – и он с размаху пнул охранника в бок. – Если понял – кивни.

Колян наклонился к связанному и тихо и буднично добавил:

– Ага, понял. Сейчас я сниму повязку и ты будешь отвечать на мои вопросы. Неправильно ответишь – я это пойму. Вначале отрежу тебе ухо, потом другое, потом выколю глаз, потом второй.

Приблизил свое лицо к бандюгану и пристально посмотрел ему в глаза.

– Итак, приступим к беседе, – Колян вытащил кляп у мужика изо рта. – Имя?

– Имя? Чье имя?

– Как чье?! Твое, болван!

– Вован!

– На кого работаешь?

– На Седого, в охране…

– Что, каждый день вы в таких усиленных нарядах ходите?

– Да нет, тут какого‑то парня ждут, говорят, может наехать на Хозяина…

– Что за парень?

– Да х…й его знает… Но он троих наших завалил – Гвоздя, Хомяка и Кривого! Серьезный, видать, браток.

Колян задумался: «Значит, нашли трупы, суки! Это и понятно – уехали со мной и не вернулись. Да, похрену… Нашли, так нашли».

– Седой на базе?

– Я не знаю…

– Я предупреждал тебя – не врать!

Колян подошел к охраннику и одним взмахом стилета отсек ему правое ухо, одновременно заткнув ему рот кляпом. Брызнула кровь. Струйка потекла парню за шиворот, он задергался, выпучив глаза и пытаясь крикнуть.

Колян выждал некоторое время и спросил:

– Если сейчас заорешь, я тебе и ухо, и нос отрежу, ты понял? Если да – кивни!

Парень послушно замотал головой и Колян убрал повязку.

– Седой тут?

– Да! Да! Тут! – подвывал парень.

– С кем?

– Север и Якорь из авторитетов! Остальные – охранники, как и я!

– Чем вооружены?

– Автоматы у шести человек, остальные с пистолетами!

– Тяжелое оружие – пулеметы, гранатометы – есть?

– Нет! По крайней мере, я не видел!

– Сколько человек в охране?

– Двадцать вместе со мной и с Макаром… было, – он кивнул головой на труп рядом с ним.

– Охранники – профессионалы, или нет?

– То есть?

– Ну, мля, вояк бывших, ментов, омона в охране нет?

– Да нет, ты чо – это западло. У нас – свои бойцы и половина охраны – даги с чеченами. Седой с ними какие‑то дела крутит. Они его и охраняют…

Колян задумался: «Чехи с дагами – это уже серьезно. Эти обстрелянные, как лохов их не возьмешь… Надо думать, и быстро – бандюки могут этих уродов хватиться.»

– Как Седой выезжает с базы? На какой машине? Кто впереди едет, кто сзади? В какой машине охрана?

– Ну… Седой впереди на мерсе, как обычно, он в авторитете, ему впадлу, если кто‑то впереди него едет, обгоняет… Сзади джип с охраной.

Колян подумал, постоял неподвижно несколько секунд, затем подошел к лежащему бандиту и неожиданно, быстрым движением воткнул стилет в грудь.

Только в пионерских романах разведчики обращаются с «языком» благородно, а потом десятки километров тащат его на себе в плен. Судя по воспоминаниям старых фронтовиков, опытные бойцы, выпытав все, что можно, у объекта, безжалостно его убивали – безо всяких там моральных терзаний. Поставить успех операции под угрозу из‑за какого‑то вражеского солдата ни один спец не позволит.

Нынешние реалии войны ничем не отличались от тех, что были пятьдесят лет назад. Колян делал то, чему его учили, а война есть война. Правду про грязь и смерть на поле боя не найдешь на страницах книг, и выживают здесь лишь профессионалы, которые умеют в нужный момент отключать в себе все человеческое, превращаясь в смертоносную машину для убийства.

Колян обдумал добытую информацию и молниеносно принял решение. Подойдя к «Жуку», он подобрал по пути бинокль, оставленный под деревом, открыл багажник и достал из него противотанковую мину, а из сумки под сиденьем – взрыватель. Вынул шмайссер, с десяток обойм, заранее набитых патронами, рассовал их по карманам, заправив одну в автомат. Повесил шмайссер на шею, достал снайперскую винтовку, приладил к ней оптический прицел. Загрузился патронами, вставил один в патронник винтовки, выбрав зажигательный, насыпал в карманы патронов к пистолету ТТ, достал из машины рюкзачок, положил в него десяток захваченных гранат–колотушек и саперную лопатку.

Тяжело нагруженный, осторожно ступая, копатель пошел к дороге, которая шла от турбазы.