Текст книги "Не по чину"

Автор книги: Евгений Красницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Судя по мимике и переглядыванию, Егоровых ратников явно посетила мысль о зимней «турпоездке» на ятвяжскую границу, вне зависимости от того, расплатится Гоголь вовремя или нет.

«А что, сэр? Ничего невероятного в вашем предположении нет. Мужики ушлые, уговорить Егора вспомнить флибустьерскую молодость вполне способны, а к Гоголю они питают отнюдь не симпатию, скорее наоборот. Ну, попал тезка великого писателя, прямо скажем, очень конкретно попал! Средневековье-с, изволите ли видеть, сэр. Лихие девяностые – лишь подобие нынешних нравов! Все то же самое: есть место, где компактно сосредоточены немалые средства и которое можно взять силой, оставаясь инкогнито. Да и неизвестно, станет ли терпила обращаться к властям, поскольку у самого рыло в пуху. Классика!»

– Когда ж ты успел все обговорить-то? – Арсений явно задал вопрос только для того, чтобы что-то спросить, потому что полученную от Мишки информацию требовалось как-то осмыслить, переварить, возможно, возникнут еще вопросы или сомнения, так что разговор о выкупе заканчивать было рано.

– Так с князем, еще там, где Ерофея Скуку со товарищи нашли.

– А! За нашей спиной договариваешься?! – Чума обличающе выставил в Мишкину сторону указательный палец.

– Я, выходит, лжец, по-твоему? И верить мне нельзя? – Мишка положил руку на рукоять меча. – Отвечаешь за свои слова?

Фаддей Чума не ответил, но весь напружинился и тоже ухватился за оружие.

«Опять, сэр? Тогда, за болотом, вы с ним тоже схлестнулись. Помните? Еще раздумывали, как бы ему по шлему болтом попасть, чтобы не убить, а только оглушить. А сейчас что делать станете? Кинжал в ногу засажу, он наверняка не помнит, что я левой ножи метать умею. Нет, не дадут – разнимут».

Действительно, не дали. Скандалистов, впрочем, не хватали, не вязали, не кричали: «Угомонитесь!» – все вышло намного проще. Савелий Молчун сделал всего один длинный шаг, оказавшись между Мишкой и Фаддем, и буркнул всего одно слово:

– Объясни.

– Нет! Это пусть он объясняет! – перешел Мишка на скандальный тон. – Он Лисовина лжецом обозва…

На этом весь скандал и кончился: Мишкины пальцы на рукояти меча словно сдавили клещами – это непонятно как оказавшийся рядом Заика цапнул своей лапищей руку боярича. Мишка прекрасно понимал, что вся эта сцена была лишней и глупой, но надо было оправдывать возраст, да и репутацию Бешеного Лиса тоже. Как, впрочем, и особое положение рода Лисовинов. В общем, дурь, но необходимая, как в дворово-уличном мальчишеском соперничестве – дал слабину один раз, потом замучаешься последствия разгребать, так что лучше порой и перегнуть палку. Во избежание, так сказать. Детские игрища намного консервативнее взаимоотношений взрослых – веками сохраняются, и подростки, сами того не сознавая, копируют поведение взрослых предков тысячелетней давности. А тут и Средневековье «в полный рост», и подросток, самоутверждающийся в глазах взрослых, и… все прочее. Надо, и все тут!

– Объясняй, нам надо знать! – потребовал Арсений таким тоном, что стало ясно: ответ тем или иным способом ратники все равно заставят дать.

– Руку отпусти, – остаточно покочевряжился Мишка.

Арсений кивнул Заике, и боярич принялся разминать мгновенно занемевшие пальцы.

– Ну! – поторопил Арсений.

– Не было никакой торговли. – Мишка изобразил мимикой вынужденное подчинение грубой силе. – Тут и утаивать нечего. Князь Всеволод за спасение детей на что угодно согласен был. Баш на баш договорились – мы спасаем княжье семейство, боярин Солома возвращается назад и приказывает княжьим дружинникам взять ляхов в ножи. Потом возвращает полон – доводит его до Пинска. Авдея Солому пришлось отпускать, тут-то и зашла речь о выкупе. За Солому, а за Гоголя и дружинников так уж – попутно. Ну, конечно, пришлось Соломе коней и доспех оставить… как иначе-то? Он потом взамен выложит то, что на ляхах возьмет. И двенадцать гривен, само собой.

– Почему с обоих бояр по двенадцать гривен?

– А сколько еще-то? С того боярина, что мы на Припяти в плен взяли, назначили двенадцать, и за сына его десять. Вот и я так же. Чтобы иную цену называть, надо же знать, насколько боярин богат, какое имение… Мы же этого ничего не знаем.

– Про Гоголя-то вызнал!

– Это уже потом, хотел узнать, не продешевил ли? Вроде бы не продешевил. Ну а раз Солому отпустили, то и Гоголя тоже – князь за них поручился.

– А чего ж с самого-то князя выкуп не запросил? Он же на все согласен был?

– Да не вправе я князя судить! – Мишка повысил голос почти до крика. – Это вам не Спирьку-паскуду повесить! Там я в своем боярском праве был, а здесь неизвестно еще, виновен князь Всеволод или нет. Да, пошел с ляхами против своих, но семью же в заложниках держали! Да он еще зять великого князя Киевского. Как там рассудят, неизвестно. По-всякому может повернуться, но как по мне, так лучше мы окажемся спасителями всего княжьего семейства, чем татями, ради выкупа князя пленившими!

Мишка оглядел ратников. Все молчали, обдумывая услышанное, даже Фаддей Чума хоть и глядел исподлобья, но словно и не он недавно наехал на Мишку так тупо.

– Ну и приказ же тоже исполнять надо, – привел Мишка последний аргумент. – Князья князьями, но воевода Корней приказал всячески ляхам вредить и, если получится, отбить у них хоть часть добычи. А тут, коли повезет, всю добычу у них отнять удастся, да еще и перебить их, если не всех, так многих.

– О! – Арсений состроил такую физиономию, как будто удивился неожиданной находке. – А я уж решил, что ты и про приказ позабыл. Князя пленил, княгиню спас, занесся… прям близко к тебе не подойди.

– Угу. Занесешься тут… нам еще до Турова неизвестно как добираться. И на хрена мы проводников отпустили? Прямо как затмение какое-то нашло: до места довели, нате вам плату и прощевайте. А как назад? И Егор почему-то ничего не сказал…

На этом разговор и закончился, но, приглядываясь после него к взрослым ратникам, Мишка обратил внимание, что их отношение к навязанным им воеводой «соплякам» во главе с малахольным бояричем незаметно, но вполне определенно изменилось. В глаза это не бросалось, но вместо полупрезрения все чаще стало проскакивать недоумение: с чего это их десятник, тертый калач, породниться с которым сочли бы за честь многие в Ратном, вдруг выбрал себе в потенциальные зятья одного из Младшей стражи? Да не просто выбрал – рванул его защищать, рискуя собой! Списать это на влияние момента опытные мужи никак не могли – не тот человек Егор, чтобы поддаваться чувствам. Значит, увидел он в нелепом, отчаянно рыжем и конопатом пацане что-то такое, что впоследствии позволит тому вырасти в умелого воина и надежного мужа для старшей Егоровой дочки – за иного десятник свою Лизавету и не отдал бы. Мнению старшого «спецы» привыкли доверять, но и свое не помешало бы составить.

Впрочем, и Мишка теперь смотрел на Егоровых ратников иначе. Казавшиеся до сих пор простыми и понятными воины стали поворачиваться другим боком. В тот же вечер у костра молодой сотник наблюдал весьма интересную картину: взрослые ратники, ранее державшиеся особняком, неожиданно явились на общие вечерние посиделки. Вечеряли под кухонным навесом – серая хмарь, висевшая с утра в небе, все-таки протекла мелким надоедливым дождиком. Осень, никуда не денешься, под открытым небом мокро, а в доме княжеская чета с «сопровождающими лицами».

Сегодня Мишка, почти не обращая внимания на своих ближников, внимательно всматривался в людей Егора, рассаживавшихся рядом с очагом, на скорую руку сложенным кашеварами.

Савелий Молчун выглядел точь-в-точь как отец лоботряса-троечника, пришедший в школу на родительское собрание – ничего хорошего не ждет, но сидеть и слушать придется. У Мишки сразу же сложилось впечатление, что он так и просидит весь вечер неподвижно, не меняя выражения лица и не проронив ни звука. Спрашивается, и чего притащился? Но ведь пришел и расположился с явным намерением провести вечер в компании.

Фаддей Чума приперся со здоровенным куском вяленой рыбы фанерной твердости и не столько откусывал, сколько соскребывал передними зубами рыбные стружки, прищуриваясь с таким видом, будто занимался бог весть каким важным делом.

«Уж не Арсений ли Чуме рыбину всучил, чтобы чем-то занят был и не заводился с пол-оборота по всякому мелкому поводу? Вот так и будешь теперь в любой мелочи скрытый смысл искать…»

Дормидонт Заика, в полную противоположность неподвижному как памятник Молчуну, ерзал и постреливал туда-сюда глазами. Кажется, ему было любопытно. Перехватив взгляд Кузьки, Заика неожиданно сделал какой-то странный знак рукой, и оба понимающе ухмыльнулись чему-то, понятному только им двоим.

«Здрасьте, приехали! Что это за общие дела появились у штатного допросчика Ратнинской сотни и оружейного мастера Младшей стражи, а по совместительству еще и вашего кузена? Да-а, сэр, похоже, что вы не только о «зяте» не осведомлены, так что ждите сюрпризов… Во все мелочи, конечно, не влезешь, но чем шире у пацанов круг общения, тем разветвленнее сеть неформальных связей – это процесс естественный, и пытаться ему противостоять бессмысленно, глупо и вредно, но мелочь мелочи рознь. Готовьтесь, сэр Майкл, испить чашу страданий родителя взрослеющих детей. А детей-то целая сотня, за всеми не уследишь.

Что делать? Стукачей среди них заводить? Не хотелось бы, но, с другой стороны, дружба Кузьки с пыточных дел мастером… Блин! Ведь никто из Егоровых ратников своих детей к себе в десяток не привел, хотя есть уже годные по возрасту – не новики, а молодые ратники! И вообще новиков у них почти нет – одного убили, второй, раненый, в Ратном остался, а больше никого Егор и не взял пока… Почему? Едрен дрищ, как изволит выражаться господин бургомистр, а не велел ли лорд Корней Егору подобрать себе учеников из моих ребят? Не-ет, ребята, пулемета я вам не дам! Сейчас, разумеется, не до того, но разговор с дедом на эту тему будет серьезный, просто так этого оставлять нельзя!»

Арсений, заменивший выбывшего из строя десятника, явно настроил себя на такое же поведение, как и во время беседы с Мишкой на завалинке. Степенно и неторопливо не вошел, а вступил под навес, неспешно уселся на положенном на землю седле, оправил подол кольчуги, огладил бороду, обвел присутствующих внимательным взглядом (одинаково внимательно и ратников и отроков) и, слегка склонив голову к плечу, вопросительно поднял брови в сторону Молчуна. Тот в ответ слегка прикрыл веками глаза, словно ответил на молчаливый вопрос: «Да, все как договаривались».

«Хватит, сэр! С ума сойдете, всякие нюансы подмечая. Пришли? И хорошо… Сидим и разговариваем в режиме обычного трепа, первый раз мужиков увидели, что ли?»

Мишка прокашлялся, поправил повязку на горле, набрал в грудь воздуха, собираясь сказать что-нибудь подходящее к случаю и…

Хрусть! Чума перестарался – примерно треть куска засушенного рыбьего филея отломилась и осталась у него в зубах. Фаддей недоуменно уставился на ту часть, что держал в руке, словно не зная, что с ней делать. Кто-то из примолкших было пацанов фыркнул и тут же (Мишка не видел, но был уверен) получил тычок локтем от соседа. Чума тяжко, прямо как над покойником, вздохнул, разломил оставшийся кусок рыбины пополам и подал половинки Молчуну и Заике. Те, как ни в чем не бывало, приняли угощение и принялись, так же, как и Чума, скрести передними зубами это рыбное пособие по сопромату. Именно, как ни в чем не бывало, словно заранее о таком условились.

«А что, сэр? Сидят себе взрослые, умудренные жизнью мужи, вкушают отдохновение от трудов воинских, рыбкой закусывают и между делом наблюдают, как мальчишки тут свои умственные способности демонстрируют. Рот и руки заняты – хрен догадаешься, что у них в головах творится. Послушают-послушают, а потом вынесут вердикт: вы хоть и считаете себя воинами, даже вон Совет какой-то там Академии весь в сборе, а место свое не забывайте. Можете сколько угодно пыжиться, а перед зрелыми мужами вы все равно сопляки сопляками. Хотя… помните, сэр Майкл, как монахи на клоунов смотрели?»

Был у Михаила Ратникова еще ТАМ один интересный случай – завели его как-то витиеватые депутатские пути на конкурс молодых исполнителей. И исполнители эти были необычными – не певцы, не музыканты, а коверные клоуны. Время тогда такое было: впервые образовалась демократически избранная законодательная ветвь власти, всем было интересно на ее представителей посмотреть, и депутатов как свадебных генералов куда только ни приглашали. Вот и Ратникову коллега из комитета по культуре предложил посетить интересное мероприятие, благо приглашений прислали два.

Конкурс как конкурс: публика, жюри… Правда, жюри состояло из двух частей – взрослых профессионалов и детей. Дети в таком деле самая взыскательная и самая беспощадная публика: если неинтересно, сразу видно, даже спрашивать ни о чем не нужно. Ратникова же почти сразу очень заинтересовала одна группа зрителей, выделяющаяся на общем фоне оранжевым пятном – пятерка буддистских монахов. Публика исправно ржала, детишки в большинстве случаев тоже, взрослое жюри снисходительно улыбалось или многозначительно хмурилось, а монахи неподвижно сидели с каменными лицами, лишь слегка шевеля пальцами, перебирающими четки, да поблескивая бритыми головами.

По окончании коллега поволок Ратникова послушать, как с этими самыми монахами общается один из членов жюри – энергичная дама бальзаковского возраста и выше средней упитанности. Подошли депутаты как раз к тому моменту, когда энергичная дама заканчивала тараторить, выясняя у служителей культа их впечатление от увиденного. Один из монахов в чрезвычайно вежливых выражениях заверил энергичную даму, что все было очень интересно и весело, остальные, все с такими же ничего не выражающими лицами, покивали, подтверждая сказанное коллегой.

– Весело? – шепотом удивился Ратников. – Да хоть бы раз хихикнули!

– Четки, – так же шепотом пояснил коллега. – Попробуй как-нибудь, сам убедишься. Лучше любого феназепама действует.

Ратников попробовал и убедился: и вправду действует.

«Интересно, а не пытается ли Арсений использовать сушеную рыбу для тех же целей, каким служат четки? Вдруг, опасаясь, что кто-нибудь из ратников ляпнет что-то не то, сделает что-то не так, таким оригинальным способом подстраховывается? Это вы, сэр, истинную цену себе и своим пацанам знаете, а ратники-то о Младшей страже, да об Академии каких только глупостей не наслушались. В походе же на отнюдь не детское поведение «Корнеевых щенков» насмотрелись, а про ваши собственные выкрутасы, сэр Майкл, так и вовсе говорить нечего. И вот сейчас впервые за все время сами к вашему костру подсели! Да они наверняка не меньше вашего, сэр, какую-нибудь неловкость перед мальчишками совершить опасаются! А вы-то боялись!»

Глава 5

– Позвольте полюбопытствовать, мистер Фокс, у вас нет ощущения дежавю?[7]7
  Уже виденное (фр.) – психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации.


[Закрыть] Опять сидим на берегу реки, опять ждем приглашенных на совещание господ советников, и опять ни хрена не ясно.

Забравшись в заросли ивняка так, чтобы его никто не видел и не слышал, Мишка «беседовал» с бронзовым лисом. Особо далеко, впрочем, отходить не пришлось – Роська вместе с раненым князем Всеволодом и Ильей привез и Мишкиного «адъютанта», вернее, тот сам напросился, убедив поручика Василия в том, что господину сотнику ну никак невозможно обходиться без помощника. Теперь Антоха маячил в отдалении, бдительно оберегая уединение боярича. Оберегал весьма тщательно, ибо был убежден, что его босс, нашептывая что-то бронзовому лису, творит некий мистический ритуал.

Мишка давно уже отчаялся убедить окружающих в том, что он никак не связан ни с каким колдовством, и в конце концов пришел к выводу, что от репутации человека, пользующегося расположением неких мистических сил, есть и некоторая польза – легче объясняется набор его необычных знаний, способностей и везучести. Сам же он, являясь продуктом советской системы воспитания, хоть и стоял на твердых позициях материализма, утверждающих, что «нет чудесного – есть непознанное», не мог при этом не признать: бронзовый лис на него все-таки как-то действует.

Нет, от внушения Великой волхвы Гредиславы Всеславны Мишке избавиться удалось, а то его связь с бронзовым лисом чуть не превратилась в некое подобие наркотической зависимости. Хорошо еще, что он вовремя сумел понять опасность и найти средство противодействия, но вот привычка пересказывать лису события прошедшего дня или проговаривать ему вслух проблемы, требующие серьезного осмысления, осталась.

Более того, недавно Мишка заметил, что разговаривать с бронзовым лисом ему удобнее на языке ХХ века, то есть собеседником ритуальной фигурки являлся в большей степени не Мишка Лисовин, а Михаил Ратников. Возможно, это стало защитной реакцией подсознания – сохранение самоидентификации (об этом, не будучи специалистом, он мог только догадываться), а возможно, все объяснялось гораздо проще: язык ХХ века просто-напросто богаче на терминологию, позволяющую анализировать факты, события и обстоятельства. С позиции же средневековых воззрений все это выглядело несомненным колдовством и даже одержимостью бесом: некая сущность, вселившаяся в тело подростка, общается с ритуальной фигуркой, проще говоря, идолом, на совершенно непонятном языке – ну прямо-таки экзорциста на тебя нет, исчадие адово!

Погореть, конечно, тут можно очень крепко, ведь не то что отец Михаил, а даже потворник Аристарх к «мистеру Фоксу» отнесся весьма и весьма негативно, а что уж там о христианах говорить! Однако еще Пушкин писал: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Да и моды на доносы в инквизицию еще нет, как и самой инквизиции. Так ли, иначе ли, но в психологическом плане общение с бронзовым лисом помогало, и Мишка не собирался от него отказываться.

– Да-с, чеканный вы мой, все почти так же, как тогда, когда мы только прибыли в окрестности Пинска, но с точностью до наоборот. Там мы пытались въехать в ситуацию, в том числе и политическую, чтобы понять, что делать, а сейчас ситуация известна… Гм, мы же ее отчасти и создали; что делать – тоже понятно, но вот как это сделать?

Марш-бросок конно-ладейной группы на несколько сот километров в условиях феодального конфликта, отягченного внешней агрессией, при вопиющей необученности экипажей и наличии пленников ВИП-категории на борту. Как вам формулировочка? И не надо делать такое выражение морды, сам знаю, что хреново. Мимика, кстати сказать, у вас в лунном свете или при искусственном освещении более выразительна, чем на солнце, хотя солнца-то как раз и не видно. Как говорится, переменная облачность, местами осадки. Вот вам, мистер Фокс, и еще одна вводная: означенный марш-бросок предстоит осуществить в условиях осенних дождей и неизбежно наступающей распутицы. И не надо мне намекать, что для речного транспорта распутица не угроза! То, что мы не знаем фарватера, запросто может считаться даже не распутицей, а прямо-таки пересеченной местностью, непроходимой для имеющихся транспортных средств. Вот так-то, любезный.

Да, разумеется, Роська оказался молодцом – довел ладью до стоянки нашего обоза. Уложился в светлое время суток и даже на мель всего один раз сел, причем слегка – снялись, отталкиваясь веслами, так что и в воду лезть не пришлось. Ну и что? Это вовсе не значит, что сей судоводитель благополучно доведет нас до нужного места, хотя без него пришлось бы гораздо хуже, потому что Егор, хоть в сознание и пришел, еще надолго останется недееспособным. Да и не речник он, если честно. Моряк – да, абордажник – еще какой, а вот по рекам ходить… Места знать надо.

Ты мне не сочувствуй, скотина бронзовая! Ишь, жалеет он меня! Я те так посочувствую, обратно в литейную форму запросишься! Кхе! Извольте зарубить себе на носу, любезный мистер Фокс, благо две зарубки на других частях тела у вас уже имеются, что я не жалуюсь и не скулю, как вы в непревзойденной наглости своей позволили себе вообразить, а лишь проговариваю проблемы вслух, что благотворным образом влияет на процесс осмысления означенных проблем. Так что сидите и слушайте.

Мишка усмехнулся, подбросил своего «собеседника» в воздух, поймал и, ухватив за хвост, заставил раскачиваться на манер маятника. Смешно, конечно: весь секрет мимики бронзового лиса состоял из двух частей – искусства чеканщика, сотворившего мордочку зверька такой, что она меняла выражение при малейшем изменении освещенности, и мелкой моторики Мишкиных пальцев, державших фигурку. Постепенно изучив вид бронзовой головы во всех ракурсах, Мишка, не задумываясь, даже совершенно непреднамеренно, слегка поворачивал или наклонял фигурку так, чтобы выражение морды лиса соответствовало его мыслям. Однако реагировал он так, будто лис и в самом деле самостоятельно менял «выражение лица».

– М-да, таким, вот, значит, образом. На чем я остановился? Ага! На Егоре. Чтобы окончательно закрыть тему господина десятника Ратнинской сотни, бывшего на определенном этапе своей биографии флибустьером, уведомляю вас, мистер Фокс, что так заинтриговавший нас вопрос с зятем… Почему нас, а не меня? А вам что, совсем не интересно? Ах, вы не знали? Отрадно слышать, а то я уж было подумал, что про это знают все, кроме меня. Вот и еще один несведущий попался, в компании как-то и веселее.

Так вот, помните изящный термин, порожденный поручиком Василием, – «невесто-жениховская ситуация»? Именно в соответствии с этим термином наш морской разбойник присмотрел среди моих охламонов жениха для своей дочки! Вышел ему на траверз и поднял сигнал: «Следуйте за мной в безопасную гавань». Проще говоря, вроде бы случайно встретился с ним на улице. Обратите внимание, мистер Фокс: вроде бы случайно! Это при том, что мои пацаны по Ратному исключительно компанией шляются! Военно-морская стратегия, блин! Так вот: вроде бы случайно отловил парня на улице в одиночестве, и надо же такому случиться – дочку при этом при себе имел! Каков маневр? А?

Что вы говорите, мистер Фокс? Хороша ли дочка? Да кто ее знает, может, и видел когда… Даже наверняка видел, но как-то не обращал внимания. Не важно! Отловил и познакомил. А во второй раз прямо у церкви к себе подозвал, опять, разумеется, с дочкой, и о чем-то беседовал. Пацаны болтают: в гости зазывал, да парень застеснялся… Что? А вот с этим согласен – трудно мужику, но что поделаешь, жена-то у Егора… того, мягко говоря, не инициативная.

Вот такая история, мистер Фокс. Что дальше? А ничего! На следующую неделю в конвой, который девок в церковь сопровождает, парень не попал, а потом началась вся эта бодяга с ляхами… В походе их вроде бы видели беседующими, но ведь без дочки же… А когда наши те две ладьи захватывать сунулись, парень стрелу в живот словил. Нет, не насмерть, повезло – стрела в пряжку ремня попала. Пробила и пряжку, и кольчугу, и поддоспешник, а живот только поцарапало, но удар-то был, как молотком. Парень и скрючился, а Егор все позабыл, да так прямо верхом, сквозь кусты, к нему! Ну и тоже схлопотал. Лежит теперь. А «зятя» его теперь Арсений опекает.

Вот тебе и невесто-жениховская… научить, что ли, Роську термину «матримониальный»? Нет, не буду, а то совсем задолбает, для пацанов эта тема все злободневней и злободневней становится… Впрочем, мистер Фокс, мы отвлеклись.

Итак, мы вынуждены переться вверх по течению, незнакомым фарватером, в плохую погоду, с неквалифицированным экипажем, а коней вести берегом, по бездорожью. Уже сама по себе эта операция выглядит сущей авантюрой, чреватой сколь угодно серьезными неприятностями, но нас этим не напугаешь! Проблем будет еще больше! Первая из них – неопределенность оперативной обстановки на маршруте. То, что осада с Пинска уже снята, мы можем предположить с высокой степенью достоверности – ну не идиот же Давыд Полоцкий! Город не взять, а в спину уже подпирают подходящие войска. Значит, что? Значит, линять! И какова вероятность нам, грешным, оказаться на пути отступающих войск? Увы, весьма велика.

Нет, в дебри-то они вряд ли полезут, по дорогам пойдут… Хотя, знаете, мистер Фокс, про литвинов я даже и этого с уверенностью сказать не могу – такие лихие ребята, что в простоте своей и бездорожьем могут не смутиться. И тут нате вам подарочек: два корыта с пацанами, которые веслами, как ушами хлопают, да князь с княгиней в качестве бонуса! Нехило, да? Ну а если через дебри удачно пролезем и выйдем к обжитым местам, совершенно неизвестно, чьи там войска окажутся. Могут ведь и вражеские. Могут какие-нибудь дезертиры-мародеры-разбойники, которые в военное время всегда оживляются и численно увеличиваются – тоже не подарок, хотя и несколько легче. Могут, впрочем, и наши оказаться, но об этом можно только мечтать. Во всяком случае, уж простите за банальность, «надейся на лучшее, а готовься к худшему», иначе никак.

Но и это еще не все! Следующая проблема заключается в том, что затихариться где-нибудь и пересидеть мы тоже не можем! Почему? А вот послушайте, чеканный вы мой, эта история покруче, чем с «зятем» Егоровым будет.

Детишек с мамками-няньками мы, как и договаривались с князем Всеволодом, в Городно отправили. Княгиня Агафья, разумеется, тоже с ними уехать хотела, но хотелку пришлось придержать. Как уж там князь со своей супружницей разбирался, не знаю – ни криков, ни звуков битья посуды из дома не доносилось, но вид после приватной беседы ее светлость имела злюще-послушный. М-да, бывает, знаете ли, у женщин такое выражение лица, в большинстве случаев сопровождающееся громыханием кастрюлями и сковородками, но в данном случае обошлось без музыкального сопровождения, надо понимать, за отсутствием этих самых кастрюль и сковородок, а также кухни как таковой и из-за общей непривычности мадам Агафьи к пребыванию на пищеблоке.

Проще говоря, сказал князь: «Едешь со мной», – и никуда бабочка не делась, хоть и княгиня из рода Мономаха. Еще князь взял с собой двух мордоворотов из своих дружинников, чтобы было кому его на носилках таскать и прочие услуги оказывать. Хотел четверых, но тут я уперся, а Арсений (ну нет цены мужику!) просто пообещал, что лишних прикончит. На том дискуссия и увяла.

Княгиня же с собой взяла одну няньку и Дуньку-отличницу… Да-да, ту самую, которая «то ли княжна, то ли не княжна». Оказалось, все-таки, не княжна. Вот… А боярина Гоголя не взяли, в Городно отправили. Да и толку с него… И так-то мужик слова доброго не стоит, а как узрел свою Соломонию беременную, так и вовсе в дерьмо расплылся. Нет, мистер Фокс, я, конечно, и раньше наблюдал, какими беспомощными и бестолковыми мужики делаются, когда их женщинам пора рожать приходит, но Гоголь что-то уж слишком рано в это состояние пришел – Соломонии еще несколько месяцев носить.

На прощанье же, с согласия князя, я устроил театрализованное представление – построил своих орлов и в торжественной обстановке вручил княжичу Борису оружие. Закатил речугу в смысле: «Ты ныне, аки зрелый муж, принимаешь на рамена свои заботы о граде княжьем и о подданных, посему признаем тебя воином…», ну и все такое прочее. Стучали оружием в щиты, кричали «Слава» троекратно, строевые экзерциции выкаблучивали…

Князю Всеволоду, похоже, понравилось, дите, конечно, и вовсе на седьмом небе пребывало, а княгинюшка… Знаете, мистер Фокс, была у меня ТАМ когда-то соседка, которая и зятю и дочке чуть плешь не протерла, доказывая, что не надо внука в школу отдавать, пусть, мол, еще годик погуляет. Так вот выражение лица княгиня Агафья изобразила точь-в-точь, как у той соседки.

Впрочем, ладно, это все литература, а суровая проза жизни у нас нарисовалась в двух лицах: Ерофея Скуки и Трофима Веселухи. Ерофей Скука, на первый взгляд, личность унылая и несколько малахольная, но князь Всеволод мне его отрекомендовал как изрядного кормщика. Даже намекнул, чтобы я его в качестве лоцмана взял. Я, честно скажу, мистер Фокс, даже поколебался немного, но счел за лучшее отказаться. Профессионал дилетантов всегда найдет, как вокруг пальца обвести, а мы в слишком серьезные игры ввязались, чтобы так рисковать. Посадит нас где-нибудь на камни или застопорит посреди порога, куда денемся? Выяснять, сколько мелей на Немане знает Ерофей Скука методом, показанным в фильме «Волга-Волга», у меня желания нет ни малейшего.

Ну а Трофим Веселуха… Он и с виду-то сущий разбойник, и квалификация воинская у него будь здоров – «особые поручения» пограничного князя абы кому не доверят. Неудивительно, что начальником операции по доставке раненых дружинников и княжьих детей в Городно князь назначил именно Веселуху, да еще и в полусотники того произвел. И что-то сомнительно мне, мистер Фокс, что, доставив детишек в Городно, Скука с Веселухой так там спокойно сидеть и останутся. Почти наверняка рванут в погоню за нами – князя с княгиней выручать. Так что, если затихаримся где-то здесь – Веселуха разыщет; разыскал же он место, где княгиню с детьми прятали. Рванем отсюда – Скука с хорошими гребцами нас непременно догонит. Куда ни кинь, везде клин. Такие вот дела, бронзовый ты мой, как хочешь, так и выкручивайся.

Таким образом, мистер Фокс, в сухом остатке имеем: дороги не знаем – что по воде, что посуху; личный состав необходимыми навыками не обладает, погоня весьма вероятна, встреча с противником, по мере продвижения вперед, тоже. Если обратиться к теории, получается, что так все и должно складываться, ибо процесс взаимодействия и противоборства положительных и отрицательных тенденций, как правило, имеет «пилообразный» характер. Если в течение некоторого времени превалируют положительные тенденции, то обязательно жди какой-нибудь подлянки, и чем дольше длится пруха, тем круче рано или поздно случится облом – возобладают (да еще как!) негативные тенденции. Кривая графика «положительно-отрицательно», некоторое время уверенно поднимавшаяся вверх, переламывается и начинает стремительно катиться вниз, изображая зуб той самой «пилы». Недаром же народная мудрость говорит о темных и светлых полосах жизни.

Перло же нам, согласитесь, мистер Фокс, в последнее время, как дураку в карты. Ну, прямо кино, ей-богу! Князей пленяем, заложников освобождаем, девиц восхищаем… Э-э, насчет девиц, пардон, погорячился, но не суть. Толпа пацанов совершает эпические подвиги, а их главарь еще и умом блещет – князя с княгиней разводит, как лохов. Просто сказка какая-то!

Да, уважаемое изделие литейщиков и чеканщиков, вы вполне имеете право спросить: «А ты куда смотрел, придурок? Ведь понимал же, что бесконечно везти не может, и чем дальше ты во все эти приключения влезаешь, тем стремительнее фейс приближается к тейблу». Спросить, мистер Фокс, вы, конечно, право имеете, а вот ответ получите совсем не такой, как ожидаете.