Текст книги "Все приключения Электроника"

Автор книги: Евгений Велтистов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

ЕСЛИ Б БЫЛА МАШИНА ВРЕМЕНИ…

Мережка переходил улицу, и вдруг его кто-то окликнул:

– Мальчик!

Милиционер в белом кителе поманил его рукой. Сережка остановился, съежился, опустил голову.

"Бежать? – лихорадочно думал он. – Поздно. Уже подходит. Сейчас возьмет за руку и скажет: «Пойдем домой. Открывай шкаф, выдавай Электроника».

Тяжелая рука опустилась на его плечо.

– Мальчик, – сказал милиционер, – ты в неположенном месте перешел улицу. В следующий раз будь внимательней.

Сергей открыл пересохший рот и ничего не сказал. Откуда-то издалека плыли к нему слова, которых он совсем не ожидал: «Мальчик… перешел… будь внимательней…»

– Что ж ты стоишь? – удивленно спросил милиционер. – Иди. И не нарушай.

Словно вихрь сдул Сергея с места. Он мчался, не чуя под собой ног. Куда? Сам не знал. Лишь бы быть подальше от белого кителя.

«Повезло! – радовался он. – Милиционер меня или не узнал, или просто забыл свое поручение. Ну и растяпа! Пусть теперь ищет. Меня так просто не поймаешь».

Сыроежкин забрался в самую гущу парка и лег на траву. Могучие старые деревья окружили круглое зеркальце прудика. Вода чистая, блестящая, только у самого берега зеленый налет тины, и в ней квакает лягушка.

Кругом ни души, ни зверя, ни птицы. Только он, Сыроежкин, на траве да лягушка в пруду.

Ни с того ни с сего Сережка стал жалеть себя.

«Живешь как заяц, всех боишься… – горестно размышлял он. – Ну разве это жизнь! Уехать надо куда-нибудь подальше – на Север или в океан. Просто собрать вещи и тихо уйти из дома. Электроник будет ходить в школу, радовать родителей отметками, спать на моей кровати… И все потечет тихо и мирно. Исчезнет лишний человек, который никому не нужен. Мама только станет ахать, что ее сын ничего не ест. Но Электроник ведь сообразительный, он придумает, как обмануть маму. Уеду на долгие, долгие годы, – твердо решил Сыроежкин. – А потом, когда стану взрослым, вернусь и все объясню. И меня будут жалеть и не будут ругать».

Резкий свист раздался над ним и ударился о землю. Сережка задрал голову. Блестящая серебряная стрела с острым носом и маленькими крыльями, как игла, проколола голубое полотно неба. И исчезла… Вот так и он пролетит когда-нибудь над своим домом, только взглянет с высоты на крышу, на двор, на школу и исчезнет.

А потом между деревьями мелькнуло что-то красное, и прямо на Сережку выскочил большой рыжий зверь. От неожиданности Сережка замер. И зверь замер, уставившись на лежащего человека. «Он меня узнает, – радостно подумал Сережка, – он думает, что я – Электроник».

Сережка, конечно, сразу догадался, что перед ним тот неуловимый красный лис, о котором не раз вспоминал Электроник. Они лежали в траве совсем рядом, стоило лишь протянуть руку… Лис изучал Сережку самыми правдивыми и, как показалось мальчику, самыми ласковыми в мире глазами, а Сережка разглядывал смешные усы на узкой мордочке, пушистый хвост и блестящие колесики, с успехом заменявшие лису лапы. Они были все в царапинах, износились от бега по асфальту. Когда-то лис демонстрировал на этих колесиках профессору ловкость движений, а теперь, обретя свободу, стремился доказать, что он самый быстрый из всех лисов лис.

Чего ждал он, смиренно вытянувшись в траве? Может быть, совета, помощи от своего старого друга?

– Я не Электроник, лис, – сказал Сергей, вставая на ноги.

И не успел он подняться, как лис красной молнией метнулся в кусты. Он скользил по парку так же легко и стремительно, как по городским улицам. Еще ни разу этот лис не попал никому под ноги, ни разу не затормозила перед ним машина, не шарахнулся в сторону велосипедист. Даже всевидящие милиционеры не успевали подносить свисток ко рту: странное рыжее существо, мелькнув перед их глазами, тут же исчезало.

– Беги, – сказал ему вслед Сергей. – Одному жить хорошо.

И когда на Сергея натолкнулись трое мужчин и стали наперебой спрашивать, не встречал ли он в парке красную лису, Сергей, конечно, не выдал гордого зверя.

Он шел домой, думал про красного лиса и вспоминал бродячую собаку, которую он видел всего один раз, а потом часто жалел. Он тогда словно предчувствовал, что его ждет такое же одиночество. Если бы он снова встретил эту дворнягу, то они бы поняли друг друга и собака бы не испугалась, не убежала, как бессловесный лис.

И снова его размышления были прерваны, на этот раз топотом и громкими криками. Навстречу несся, прижав к груди охапку цветов, дылда. За ним, отстав на два шага, бежал парень в клетчатой кепке. А дальше гнались со всех ног ребята, крича: «Держи!… Держи!…»

Сергей сразу узнал цветы. Белые розы из их школьного сада! Девчата из десятого вырастили новый сорт. Хотели подарить на прощание учителям. А эти варвары обломали, наверно, целый куст.

Сыроежкин побледнел. Он оглянулся: никого вокруг. А дылда бежал прямо на него, и было уже слышно, что дышит он хрипло и прерывисто, как паровоз. Заметив два кулака и решительное бледное лицо, он сделал скачок и миновал Сыроежкина. Но Сережка успел подставить ножку парню в кепке. Тот растянулся и выронил два белых цветка.

В следующую минуту все смешалось вокруг Сыроежкина. Парень в кепке вскочил и бросился на врага. Сыроежкин оказался в железных объятиях.

– Ага, попался! – неожиданно кричал парень. – Ребята, я поймал сообщника!

К своему ужасу. Сережка узнал десятиклассника Махмутова, школьного боксера. Что он наделал! Подставил ножку своему! А все из-за дурацкой кепки, надвинутой на самые глаза. Из-за нее не признал Махмутова.

Подскочили ребята, зашумели:

– Держи крепко! Не упусти! Потом с ним потолкуем…

И вдруг басок:

– Да это из нашего класса! Сыроежкин!

Неожиданным спасителем был Макар Гусев. Как и все, красный от бега и ужасно злой, он накинулся на Сережку:

– Ты что, с ума сошел? Кому дал подножку?

– Я думал, он жулик, – уныло оправдывался Сыроежкин. – Не разглядел… Отпусти! – просил он Махмутова.

Но тот подозрительно косился на него и не разжимал железных тисков.

А дылда с розами как сквозь землю провалился. Ребята растерянно оглядывали пустынную улицу. В суматохе никто не заметил, куда делся похититель.

Тут Сыроежкин вырвался наконец из боксерских объятий и закричал:

– Он в подъезде! Я видел! – И Сережка помчался к подъезду, с радостью слыша за собой топот.

Ступеньки, ступеньки, бесконечные ступеньки… Он бежит очень быстро, но его обгоняют, жарко дышат в спину и снова обгоняют. Теперь они все вместе, и это его товарищи рвутся наверх изо всех сил. Но что, если он ошибся? Что тогда?…

Нет, он не ошибся! Вон кричит громовым голосом Махмутов:

– Стойте! Живьем возьмем!… Цветы не мните!…

Звуки борьбы, кряхтенье, густые клубы пыли, повалившие с чердачной лестницы, свидетельствовали о том, что варвар решил не сдаваться живым. Потом все сразу стихло, и мимо Сыроежкина, застывшего на лестничной площадке, провели верзилу. На него просто жалко было смотреть – такой он был бледный и перемазанный с ног до головы.

Хромая, спустился Махмутов. Он был без кепки. Ее бережно нес Макар Гусев. Махмутов увидев Сыроежкина, сверкнул глазами.

– На! – Он сунул ему в руки то, что еще недавно было букетом – жалкие, помятые прутья.

«Эх ты, – сказал себе Сыроежкин. – Даже букет спасти не мог… Теперь все в школе будут спрашивать, как это я подставил ножку своему… Да что там цветы! Если ребята узнают про Электроника, про обман… – Сергей поежился. – Нет, надо быть решительным. Надо исчезнуть!»

И сразу спокойно стало на душе Сережки. Придя домой, он лег на тахту, стал думать о своем будущем. Завтра он садится в поезд и уезжает в Мурманск. Там живет Сима Маликов, приятель по черноморскому лагерю. У Симы можно будет остановиться, пока пойдут переговоры с Полярным управлением. «Я круглый сирота, – скажет он, – один на белом свете. И прирожденный полярник. Зимой хожу без шапки. Могу работать кем угодно. Если надо учиться – выучусь». А Симе Маликову можно хоть сейчас позвонить. Достаточно набрать на телефонном диске код города, как будет тонкий гудок – Мурманск на проводе. И набирай Симин номер. Но лучше, пожалуй, не звонить, а приехать внезапно, без лишних расспросов.

Сергей подошел к телефону и вызвал справочное бюро вокзала.

– Когда уходит поезд в Мурманск? – спросил он.

– Поезд номер шестнадцать отправляется с третьего пути в двенадцать часов пять минут.

Автомат говорил немного гнусаво, как обычный вокзальный репродуктор.

– А на завтра билеты есть?

– Есть. Хотите заказать?

Отступать было поздно. Сережка решительно сказал:

– Да!

– Записываю…

– Пожалуйста, один билет-

Автомат выслушал Сыроежкина и бесстрастно повторил:

– Один билет на имя Сыроежкина Сергея Павловича.

Можете получить за полчаса до отправления поезда в кассе номер один.

Ну, вот и все. Хорошо, что это был автомат. Человек стал бы интересоваться: «А сколько вам лет?… А вы обязательно поедете?…» И прочие глупые расспросы.

Ему еще повезло, что родители в однодневном доме отдыха, приедут только завтра после работы. Он успеет дать точные инструкции Электронику, как вести себя с родителями. А то в последнее время отец и мать стали очень уж недоверчивыми. Мама, например, говорит: «Сережа, ты разве не слышал, как я окликнула тебя на улице? Почему ты убежал? И каким образом на тебе оказалась синяя куртка, которую я отдала в прачечную?»

Таких труднообъяснимых «почему» накопилось чересчур много. Почему пропал ключ от шкафа, который теперь придется ломать? Почему исчезает временами трансформатор от холодильника и все продукты плавают в воде? Почему по ночам Сергей разговаривает сам с собой? Почему он носится целыми вечерами на улице и приходит домой, когда все спят? И так далее, и так далее…

… Электроник явился необычно поздно, почти под вечер, и сразу сел за домашние задания. Сережка не поинтересовался, где он пропадал. Завалился снова в родительской комнате на тахту и уперся глазами в потолок. Время от времени он ощущал, как дверь приоткрывается и Электроник смотрит на него. Словно ждет расспросов. Или, может быть, Электроник чувствует себя виноватым, что заставил друга так долго ждать? Но ему и это безразлично.

И вот Электроник доложил:

– Уроки приготовлены. Решил все быстро, а писал медленно.

– Хорошо, – равнодушно отозвался Сережка.

Он помолчал немного, но вдруг вспомнил про красного лиса и оживился:

– Ты знаешь, я видел в парке твоего лиса. Он долго смотрел на меня.

– Он был частью меня, – сказал Электроник, – самостоятельной частью. Он очень хорошо двигался. К сожалению, он не умеет разговаривать.

– Да, он сразу же убежал, как только я открыл рот.

– А как он сейчас бегает? – спросил Электроник.

– Отлично! Он самый быстрый в мире лис.

– Значит, он все еще решает свою задачу, – спокойно заметил Электроник. – В конце концов он даст науке очень интересные сведения.

– Дело не в этом, – сказал Сергей. – Он очень одинокий…

Громко зазвучала эстрадная музыка: это Электроник включил внутри себя транзистор. Сергей не шевельнулся. Тогда Электроник, посмотрев на друга, выключил музыку и сказал:

– Я сидел в сурдокамере. Поэтому опоздал.

– В подвале? – лениво поинтересовался Сыроежкин.

– В подвале.

Этот трюк Сыроежкин хорошо знает. Когда ребята играют в космонавтов, каждого по очереди запирают в сурдокамеру, куда не проникают ни свет, ни звуки из внешнего мира. Иначе говоря, запирают в подвале. Для тренировки воли. Темень там такая, что хоть час просиди с широко открытыми глазами – ничего не увидишь. И звуков никаких нет, только мыши иногда пробегают. У кого нервы слабые, тот не выдерживает: барабанит в тяжелую железную дверь. И его выпускают на все четыре стороны: из игры выбыл. А кто просидит в подвале больше получаса, когда выходит на свет, то идет по двору как пьяный: ничего сначала не видит.

– И сколько ты сидел?

– Три часа, – говорит Электроник. – Я всех победил.

Сережа зевнул и перевернулся на другой бок.

– Ты заболел? – хрипло спросил Электроник.

– Нет, я здоров.

– О чем ты думаешь?

– Знаешь, Электроник, ты словно мои родители: заболел… о чем думаешь… Я изобретаю машину времени.

Сыроежкин ожидал, что Электроник скажет: «Пустое занятие. Никакой машины времени не может быть». И отстанет с расспросами. Но Электроник спокойно заметил:

– Такая машина скоро будет.

– Фантазия, – Сыроежкин махнул рукой.

– Нет, не фантазия. На ней можно попасть в будущее.

– А в прошлое? – Сыроежкина больше интересовало прошлое. Вот бы рвануть на две недели назад и все начать сначала.

– В прошлое нельзя. Ведь это сверхбыстрая ракета.

– А-а… ракета… Так какая же это машина времени?

– Самая обыкновенная. – Электроник говорил уверенно, будто отвечал давно знакомую, проверенную веками теорему. – Когда ракета летит со скоростью, близкой к скорости света, то время в ней течет медленнее, чем на Земле. Предположим, космонавты летят к центру Млечного Пути. Они постареют в полете всего на двенадцать лет. А на Земле пройдет двадцать тысяч лет. Двести веков.

Сыроежкин свистнул и приподнялся на локте:

– А ты не заливаешь?

– Я говорю всегда точные и проверенные сведения, – сказал Электроник своим обычным ровным тоном. – Замедление времени в сверхбыстром полете предсказано великим физиком Эйнштейном. И уже проверено.

– Да нет, Электроник, ты меня не так понял… -стал оправдываться Сережка, словно его друг на самом деле обиделся. – Я хотел сказать, что очень уж много веков проходит на Земле. Вернешься, а все знакомые давнымдавно умерли. Нельзя ли слетать лет на пять?

– Можно и на пять.

Сыроежкин представил, как возвращается из космического полета. Забылись все его грехи, снова начинается хорошая жизнь. Он ходит в школу, рассказывает всем о своих приключениях и дружит с Электроником, который не отвечает за него на уроках, а лишь подсказывает решения труднейших задач. Только вряд ли есть сейчас такие сверхбыстрые ракеты. Он что-то не слышал о них.

Электроник подтвердил его подозрения.

– Да-а… -только и сказал Сыроежкин, и это значило: зачем тогда говорить, раз их нет!

Прощальный вечер наших друзей прошел в деловых разговорах. Был составлен подробный план жизни Электроника на ближайшие два-три месяца. Сережка не решился сказать, что уезжает на долгие годы. Чего доброго, Электроник не согласится. А так, на два-три месяца, Электроник не возражал. Он уже вошел в роль.

И Сережка долго рассказывал Электронику обо всей своей жизни, что он только о ней знал. Электроник составил себе полную, ясную картину о человеке, которого отныне он должен был представлять. Жизнеописание Сергея Павловича Сыроежкина так удачно уложилось в его памяти, что он мог подробно обрисовать любой эпизод, ведя рассказ, естественно, от первого лица.

«Чтоб я сломался, если выдам тайну» – эта клятва не только сохранялась, она стала самой жизнью. Отныне Электроник должен был забыть, кто он такой. Забыть навсегда.

Наш беглец проворочался в постели до рассвета, потом ненадолго забылся. Когда он открыл глаза. Электроника не было. Нет, не Электроника! Сыроежкина уже не было в комнате.

Сергей Сыроежкин, семиклассник школы кибернетиков, ушел во Дворец пионеров. Там сегодня Вопросительный день: встреча с академиками, научные разговоры – словом, обычные школьные дела. А здесь, в квартире на Липовой аллее, был тот, кто раньше звался Сыроежкиным.

Сергей впервые подумал: а кто он теперь? Чудно! Пока что никто. Еще не придумал себе ни фамилии, ни имени. Но несколько минут он хотел оставаться самим собой. Несколько очень важных минут.

Он подсел к телефону и в адресном бюро узнал, как позвонить в квартиру пятнадцать дома номер три по улице Геологов. Набрал номер и, когда трубку сняли, сказал:

– Позовите, пожалуйста, Майю.

А там его не понимают:

– Алло, алло! Повторите!

Он повторил:

– Пожалуйста, Майю.

Резкие гудки. Отбой… Что за чепуха! Он только сообразил: он говорил без голоса, совсем беззвучно.

Сергей сказал вслух:

– Чепуха!

Получилось.

– Майку к телефону!

И это получилось. А вдруг, когда она возьмет трубку, снова пропадет так нужный сейчас голос?

На этот раз его услышали. Приятный бас ответил:

– Сейчас.

Сей– час. Вот она идет по коридору в голубом платье, отражается в зеркалах и думает: кто это?

– Да-а.

– Здравствуй, Майя.

– Здравствуй! Кто это?

– Это Сергей, – глухо сказал он.

– Какой Сергей?

– Сыроежкин.

– А, здравствуй, Сережа!

Ему стало и радостно и грустно.

– Я уезжаю, – сказал он.

– Далеко?

– В Мурманск.

– На гастроли? С цирком?

– Не совсем так. Я не тот… Я не фокусник.

– Ну конечно, – сказала Майя. – Ты ведь где-то учишься.

– Да, в школе кибернетиков, в седьмом. А ты?

– И я в седьмом. В химической.

– Интересная наука, – ни с того ни с сего ляпнул Сережка и обругал себя: химию он ненавидел.

– А я, представь, совсем не люблю химию. Хочу через год куда-нибудь переходить, – призналась Майя.

– Вообще-то да, не совсем… -глупо промямлил Сережка и вдруг перешел на бодрый тон: – Переходи к нам! Нет, серьезно. У нас знаешь… – Он осекся, помолчал. – Вообще-то ты меня никогда не видела. Я хочу попрощаться.

– Ничего не понимаю, – сказала Майя. – Ты разве не будешь сегодня на Вопросительном дне?

– Не знаю…

– Я что-то ничего не понимаю, – повторила Майя. – Если ты, Сережа, не шутишь и хочешь со мной попрощаться, приходи на Вопросительный день.

… До поезда оставалось три часа. За это время надо было решить только одну задачу. Самую трудную в его жизни.

ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ

Любой ученик, живущий на Липовой аллее и соседних с нею улицах, с удовольствием расскажет, что такое Вопросительный день. «Это день особенный. Во-первых, мы не учимся. Во-вторых, мы задаем вопросы – какие хотим. А в-третьих, нам отвечают выдающиеся люди. Жаль только, что в году всего четыре Вопросительных дня – первая суббота каждого третьего месяца. Ждешь, ждешь – не дождешься».

К этому можно добавить, что во всех школах на самом приметном месте висят ящики – голубые, розовые, белые или желтые. И в эти ящики с большими вопросительными знаками ребята опускают свои листочки. Сотни «почему», «как» и «зачем» ожидают очередного Дня вопросов и ответов – так называется официально необычная суббота. Но ребята окрестили ее по-своему, и все, даже учителя, привыкли говорить: «Вопросительный день».

И вот, как всегда, минуло три месяца, наступила особенная суббота. Школьники шли и шли к Дворцу пионеров, украшенному цветной, искрящейся на солнце мозаичной картиной: горн, барабан, летящий спутник, шар Земли, звезды Вселенной. А внутри, за стеклянными дверями, гостей встречали два автомата-марсианина. Их прозвали так за голубовато-серые туловища, стоявшие на трех ногах, овальные телеэкраны, напоминающие голову в скафандре, и длинные усы антенн. На груди марсиан – телефонный диск. Подойди, набери номер любого вопроса, указанного в картотеке, и приятный голос сообщит, что такое фотон, какова траектория полета к Луне и сколько на нашей планете людей. А экран покажет чертежи, рисунки и кинокадры.

Как видите, марсиане тоже отвечали на вопросы. Но сегодня, за полчаса до звонка, марсиане были посрамлены. Обыкновенный семиклассник из школы кибернетиков давал ответы быстрее автоматов. Почему летают бабочки, сколько льда в Антарктиде, есть ли скорость больше скорости света – ни один вопрос не смущал храброго семиклассника. Электроник – это был, конечно, он – трещал, как пулемет, заглушая марсиан. Правда, не все слушатели его понимали, потому что он говорил очень быстро и у него получались примерно такие фразы: скоростьсветатристатысячкилометроввсекунду, – но все хлопали победителю от души.

– Ваш Сыроежкин -голова. Просто ходячая энциклопедия, – говорили ребята из других школ кибернетикам.

– Подождите, еще не то будет! – многозначительно отвечали кибернетики.

Звонок оборвал игру, приглашая в зал, где на сцене за длинным столом собрались ученые, инженеры, писатели – словом, выдающиеся люди.

Поднялся седой человек с резкими морщинами на лице. Академик Немнонов не впервые председательствовал на Вопросительном дне, и все же, прежде чем начинать, он внимательно оглядел ряды, увидел сотни глаз – веселых и внимательных, озорных и задумчивых, прищуренных и широко открытых.

Сидящим на сцене показалось, что чуть разгладились глубокие морщины на лице академика. Немнонов кашлянул в кулак и стремительно спросил:

– Скажите, пожалуйста, есть ли в зале люди, которые думают, что в науке все открыто? Если такие есть, пусть поднимут руки!

Гул удивления был ему ответом. Ни одна рука не поднялась. Академик улыбнулся.

– Спасибо, друзья мои! – сказал он. – Разрешите начать. Когда я и мои товарищи ознакомились с вашими вопросами, мы вспомнили забавную историю. В прошлом веке в одной западной стране родители отдали мальчика в школу. Спустя некоторое время к ним в дом явилась учительница. Она сказала очень вежливо, но смысл ее слов был такой: «Мне очень неприятно говорить это, и все же ваш сын настолько глуп, что продолжать его обучение просто бессмысленно». Естественно, что родители очень огорчились. Однако они послушались учительницу и забрали сына из школы. Этого мальчика… – академик сделал паузу и быстро проговорил в микрофон: – звали Томас Алва Эдисон.

Взрыв веселого смеха грянул в зале и смолк. Что же дальше?

– Так вот, – глаза академика хитро прищурились, – прочитав ваши вопросы, мы подумали: а что бы сказала о них та самая учительница? Наверняка она бы воскликнула: «Боже мой, сколько глупых вопросов и ни одного умного!» – Немнонов опять помедлил и неожиданно заключил: – Молодцы, ребята! Продолжайте в том же духе!

Ну и смешливые эти глазастые мальчишки и девчонки! Шути с ними хоть весь день, и им не надоест веселиться. Академик подумал: что, если бы смех был чем-то видимым? Если бы, например, он рождал легких, как солнечные пятна, зайцев, то сотни, тысячи золотистых теней пронеслись бы сейчас по залу, прыгнули в двери и окна и поскакали по улице, кувыркаясь и веселя прохожих.

– Переходим к вопросам, – деловито сказал академик, и глаза, устремленные на него, снова стали внимательными. – Вопросов очень много, все они любопытны и требуют размышлений. И хотя мы разбили их на группы, пришлось пригласить специалистов из разных областей науки, производства, искусства и литературы. Это нас радует. Я недаром спросил в начале беседы, все ли мы знаем о природе и думает ли кто-нибудь, что все открытия уже сделаны. Ваше красноречивое молчание и ваши вопросы убеждают, что скептическая поговорка «ничто не ново под луной» безнадежно устарела.

Академик стал читать записки ребят.

«Я слышал, – говорилось в записке семиклассника Юрия Боброва, – что в ножке простого стула заключено столько энергии, сколько дает Братская ГЭС за несколько лет. Верно ли это?» И второй вопрос из школы номер три: «Можно ли превратить Луну в электростанцию Земли, чтобы она собирала солнечные лучи и передавала нам электричество? Ведь Солнце посылает» на землю столько тепла, что каждые две с половиной минуты можно кипятить озеро Севан".

– Я думаю, – сказал председатель, – что академик Петр Иванович Сомов расскажет нам о важнейших проблемах физики и энергетики: о термоядерных реакциях, о преобразовании солнечной энергии в электричество и о других перспективных источниках энергии. И мы вместе поговорим о том, как человечество с помощью грандиозного моря электроэнергии готовится управлять климатом, получать богатейшие урожаи круглый год, заселять другие планеты.

Еще несколько записок упомянул Немнонов. Вопросы к медикам:

"Можно ли на время длительных космических полетов усыплять или замораживать человека? ", "Достаточно ли космонавту в состоянии невесомости двух часов сна? ", «Как продлить жизнь человека?»

Вопросы к писателям-фантастам:

"Как придумать то, что не предсказано наукой? ", «Как работал Жюль Берн?»

Обращение к физикам:

«Что такое искусственный нос? Можно ли создать запахотелескоп, чтобы принюхаться к другим планетам?»

– Я не буду читать все записки, – продолжал Немнонов. – Отмечу лишь, что среди них очень много вопросов по кибернетике. И хотя здесь сидят будущие физики и химики, инженеры и врачи, педагоги и биологи, я напомню историю слова «кибернетика». Греческое «кибернос», которое встречается еще у древнего философа Платона, переводится как «кормчий», «рулевой», «человек, управляющий кораблем». Это очень удачный образ, и, по-моему, он относится не только к кибернетикам, но и ко всем вам.

Представьте, что отправляется в большое плавание большой корабль. Тысячи людей заняты сборами и приготовлениями. Прощальный салют орудий, и корабль выходит в океан. Впереди у него тысячи миль трудного пути, неоткрытые земли, таинства природы… И успешное плавание этого корабля зависит от всего экипажа – от матроса до капитана. Будут сменяться у штурвала рулевые, будут ветры и штормы, и обязательно будет радостный клич впередсмотрящего: «Земля!…» Таким кораблем мне представляется современная наука. И вы все в ней будете кормчими, ибо вопросы, проекты и гипотезы, обсуждаемые сегодня, – это то наследие, которое ученые оставляют вам, нашей смене. Плывите дальше!

Пока академик шутливо отмахивался от аплодисментов, над сценой вспыхнули электрические лампочки, образовав слова первых вопросов:

КАКИЕ АВТОМАТЫ ПРИМЕНЯЮТСЯ СЕЙЧАС В ЖИЗНИ?

КАКИЕ ЗАДАЧИ ПОД СИЛУ ЭЛЕКТРОННЫМ МАШИНАМ?

КИБЕРНЕТИКА – ЭТО НАУКА ВСЕХ НАУК?

– На эти вопросы, – сказал председатель, – ответят инженер Иван Александрович Глушков и кандидат наук Александр Сергеевич Светловидов.

В глубине сцены раздвинулся занавес, и на темном фоне ясно обозначились пять жемчужно-матовых экранов: один большой – в центре и четыре поменьше – по бокам. Одновременно экраны засветились, и хотя солнце по-прежнему било в окна, появившиеся цветные изображения были четкими, объемными.

На каждом экране шел свой фильм, но это не мешало внимательным зрителям наблюдать за всеми хитроумными машинами и слушать пояснения инженера Глушкова. Наоборот: казалось бы, разные кадры создавали целостную картину мира электронных помощников человека.

… Горят ярким блеском раскаленные балки. Вот они входят на прокатный стан и появляются уже в виде тонких железных листов, а управляет этим процессом приземистый шкаф-автомат… Стоят в степи сотни вышек. Включает и выключает их, гонит нефть по трубам электронный диспетчер… Бегут по рельсам поезда, едут по улице троллейбусы и электробусы – их ведут тоже роботы… Остановившееся сердце тяжелобольного человека заменяет электронный приборчик. Жив человек, не умер!… А рядом другая машина просматривает коллекции геологов и подсказывает, где искать уголь, где – нефть, где – алмазы…

Теперь ведет рассказ Александр Сергеевич Светловидов. Скользя по экранам лучом фонаря-указки, он очень сжато и ясно говорит о том, как помогают электронновычислительные машины ученым: не только собирают материалы, обобщают факты, продумывают варианты, но и занимаются творчеством – дают новое решение проблем. Машины уже нашли такие доказательства теорем, которые никому из математиков не приходили в голову. Они просматривают за физиков фотографии элементарных частиц, сортируют их и высказывают свое мнение. И ученые, поблагодарив своих думающих помощников за открытие неизвестного прежде и за сэкономленное время, берутся за столь сложные теории, которые еще недавно были недоступны человеку.

Экраны гаснут, и все видят в руках Светловидова два небольших предмета, похожих на книгу и чемоданчик.

– Это тоже вычислительные машины, – говорит Светловидов. – Они просты, удобны и необходимы в работе инженерам и филологам, археологам и экономистам.

– И школьникам. Очень удобны для подсказки, – вставляет академик Немнонов, к общему удовольствию ребят. – Правда, пока заложишь в такую машину знания, глядишь – и сам все выучил.

Светловидов, улыбнувшись вместе со всеми, повернулся к экранам, нажал кнопку на пульте, и ввел зрителей в просторные залы Вычислительных центров – в электронный мозг страны. Здесь составляются планы транспортных перевозок и сельскохозяйственных посевов, планы работы заводов и планы добычи полезных ископаемых. Вся жизнь страны отражена в математических знаках программ и сведений. День и ночь считают быстродействующие машины – ищут решения тысяч и тысяч задач, чтобы как можно лучше работали станки, тракторы, мартены, электростанции, чтобы ровно бился пульс могучего государства.

– Как видите, кибернетика всесильна, – так закончил свое выступление Светловидов. – Она родилась в ответ на потребность улучшить управление сложными процессами и операциями. И она всесильна только в содружестве с другими науками. А электронно-вычислительные машины, которые вы видели, освобождают человека от сложного физического труда, чтобы он мог больше заниматься творчеством.

И в этот момент уже зажглись новые вопросы:

РАССКАЖИТЕ ПРО ОБУЧАЮЩИЕСЯ МАШИНЫ.

КАК ОБЛЕГЧИТЬ ОБЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА С МАШИНОЙ?

МОЖНО ЛИ СОЗДАТЬ ЭЛЕКТРОННОЕ ПОДОБИЕ ЧЕЛОВЕКА?

– Мы попросим выступить профессора Громова, – сообщил председатель. – Гель Иванович Громов живет в Сибири, он не частый гость у нас. Но он приготовил для наших школьников замечательный сюрприз. Словом, профессор сам все расскажет.

– Прежде всего, – начал профессор Громов, – должен вас предупредить, что речь пойдет о неудавшемся сюрпризе, поэтому у этой истории грустный конец.

Профессор рассказал историю Электроника. У ребят запылали щеки, разгорелись глаза. Вот так Электроник, вот так молодец-сорванец! Будто настоящий. Будто живой. Как они сами… Жаль, что нельзя его сейчас увидеть… пожать руку… поболтать… побегать наперегонки. Очень жаль…

Все сидели притихшие, когда Громов кончил говорить.

– Я уверен, что Электроник объявится сам, – шутливо заметил председатель. – А сейчас, ребята, вы будете приятно удивлены. На следующий вопрос отвечает не ученый, не инженер, а ваш коллега – ученик седьмого класса Сергей Сыроежкин. Он будущий кибернетик и расскажет вам, как научиться понимать тигров, носорогов и прочих диких зверей. Пожалуйста, Сережа.

Многие не поверили своим ушам. Но к трибуне действительно вышел мальчик в синей курточке. Ребята из школы юных кибернетиков заулыбались, многозначительно закашляли, с гордостью посмотрели на соседей. Профессор Громов вспомнил знакомую фамилию. Он усмехнулся, прищурил близорукие глаза и ободряюще кивнул докладчику.

– Способны ли животные разговаривать? – начал хрипло маленький докладчик. – Я должен сказать…

– Подождите! – раздался вдруг громкий крик. – Постойте! Я все объясню!…

По проходу бежал какой-то мальчишка. Это кричал он, отчаянно махая руками. Кто вскочил, кто повернул голову. Председатель встал. А профессор Громов выронил трубку, которую вертел в руках, и полез в карман за очками.