Текст книги "Приключения Электроника"
Автор книги: Евгений Велтистов
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Теория теорией, – сказал, появляясь из ванной, Сыроежкин, – а практика прежде всего. Раз ты лучший в мире дрессировщик, давай проведем опыт. Я сейчас заманю какую-нибудь собаку, и мы с ней поговорим. Ну как, Электроша, тебе нравится моя идея?
– Нравится, – сказал Электроник. – Приводи собаку.
Сыроежкин мигом скатился по лестнице, оглядел двор. Ну конечно, ни одной собаки. Только Бешеная Колбаса дрыхнет на солнцепеке, греет облезлые бока. Хорошо, что он подумал о ней и захватил приманку. Эта безучастная ко всему на свете, кроме собственного хвоста, и в общем-то глупая дворняга мгновенно преображалась и сходила с ума, когда видела колбасу: прыгала, визжала, пускала слюни. Поэтому никто не звал ее иначе, как Бешеная Колбаса. Только один хозяин, дворник, помнил, что настоящая кличка собаки – Астра.
Заманить Бешеную Колбасу в лифт ее любимым лакомством и поднять на восьмой этаж не составляло особого труда. И в квартиру она вошла охотно, не спуская глаз с остро пахнущего куска и повизгивая от нетерпения.
Неожиданно Бешеная Колбаса зарычала, и ее шерсть встала дыбом. Какой тут раздался лай! Собаку словно прорвало после десяти лет молчания: никогда еще в своей жизни она не лаяла так отчаянно.
Сергей сначала не сообразил, чем вызван этот лай. Но Бешеная Колбаса недвусмысленно кидалась на Электроника, пытаясь схватить его за штанину, тут же трусливо отскакивала и не прекращала свой сумасшедший лай, как будто хотела созвать в квартиру Сыроежкиных всех соседей. Сережка кинул на пол колбасу – это не произвело на скандалистку никакого впечатления. Она расходилась все больше и больше.
Наконец Электроник, спокойно взиравший на собачью ярость, проявил свои способности: он затявкал, завизжал и издал еще какие-то странные звуки. Бешеная Колбаса на минуту смолкла, даже села. Но вдруг задрала морду и завыла пронзительно и жутко, словно в доме появился покойник.
По спине Сергея пробежали мурашки. Дальше он выдержать не мог. Он поспешно отворил дверь и выдворил взбесившуюся псину. Потом поднял с пола колбасу, выскочил на площадку и бросил кусок вслед гостье. Чтоб не поднимала шум на лестнице.
– Ух-х! – Сыроежкин вытер со лба пот. – Сумасшедшая какая-то… Как ты думаешь, что с пей такое?
– Она меня испугалась, – спокойно пояснил Электроник.
Опыт провалился. Дворняга оказалась строптивее хищников.
– Я всегда считал, что собаки – самые загадочные и непонятные существа, – сделал вывод Сыроежкин.
– А профессор считает, что самое загадочное существо – красный лис, – сказал Электроник. – Помнишь, я тебе рассказывал, как он удрал и бегает по всему городу?
– Лис с самыми правдивыми глазами, – вспомнил Сергей.
– Ты его не встречал? – спросил Электроник.
– Не встречал.
– Ты можешь его даже не заметить: он очень быстро бегает. По-моему, он решает какую-то свою задачу.
И тут Сережка догадался, почему лаяла Бешеная Колбаса. Она сразу учуяла, кто такой Электроник. Итак, появилось третье существо, которое знало их тайну. Хорошо, что оно не умело говорить.
– Хватит глупостей! – решительно сказал Сыроежкин Электронику. – Собирайся-ка лучше в школу и зарабатывай пятерки. И помни про тайну!
ГНЕТ ТАЙНЫ: «В КОНЦЕ КОНЦОВ, Я ЧЕЛОВЕК!»Странная жизнь настала у Сережки. Он был свободный человек – ни уроков, ни домашних заданий. Свободен, как птица: куда хочешь, туда и лети!
Электроник каждый день приносил дневник с новыми пятерками. В «Программисте-оптимисте» то и дело мелькала фамилия Сыроежкина. На уроках ребята только и ждали того момента, когда Сыроежкин получит слово и удивит их. Как-то Электроник в изложении о зоопарке перепутал живого слона с шахматной фигурой и написал, что слон пошел на b8. Все сочли это остроумной шуткой.
Галина Ивановна часто ставила в пример Сережу: в последнее время он сидел очень внимательно, не шептался, не заглядывал в чужие тетради, не опаздывал на уроки – словом, был самым прилежным учеником.
Макар Гусев во время таких хвалебных речей оборачивался к Сыроежкину, подмигивал ему и смешно дергал свой воротник, за что всякий раз получал замечание:
– Гусев, не вертись!
Никто в классе, кроме Макара и Электроника, не понимал этой маленькой пантомимы. Однажды они столкнулись нос к носу в чужом дворе, и Гусев, как всегда, стал склонять на все лады фамилию Сыроежкина. Неизвестно, что произошло с тишайшим Электроником, только он вскочил на бетонный бортик лестницы, и в то же мгновение Макар ощутил, что он висит в воздухе. Мальчишки, пробегавшие мимо, остановились как вкопанные и не поверили своим глазам: незнакомый худенький паренек держал за шиворот известного забияку Макара Гусева. Держал без всяких усилий в вытянутой руке, словно провинившуюся кошку, и очень спокойно говорил:
– Я человек вежливый. Я не дерусь. Учти. Не задирайся. Переходи улицу при зеленом свете. Изучай математику.
Макар беспомощно дрыгал ногами, шипел, как самый настоящий гусь, всхлипывал:
– Буду изучать…
Наконец Электроник медленно опустил руку, посадил забияку на ступеньку.
Минуты три приходил Макар в себя: никогда в жизни он не был в таком ужасном, непонятном положении.
– Ты что, Сыроежкин, железный? – пробормотал изумленно Макар. – Ну ладно!.. Мир? – И он протянул руку.
– Мир, – согласился Электроник и помог Макару встать.
– Нельзя уж и пошутить… – ворчливо сказал Макар. – Ладно, больше никаких сравнений не будет! – Он дружески ткнул Электроника в бок и потряс рукой: – Ого! Да у тебя стальные мышцы! Я отбил себе кулак… И давай не вспоминать про этот случай с телескопом. Если хочешь знать, после тебя я сам посмотрел в него и чуть не ослеп… Эй, вы! – крикнул он свидетелям. – Чего уставились? Не видели, что ль, как тренируется чемпион по штанге? А ну подходи, кто хочет испытать силу!
Желающих помериться силой с чемпионом не нашлось.
Так был установлен мир, о котором не знал даже виновник происшествия. Сыроежкин, конечно, заметил, что Макар переменился, но он решил, что это дань уважения его математическим способностям. Еще бы! Недавно даже Профессор забегал к нему, просил решить задачу по физике. Сергей иронически посмотрел на приятеля и важно сказал:
– Вот что, дорогой Профессор! Знаешь, сколько знаний хранит память человека? Целую библиотеку в тридцать тысяч книг!.. Неужели у тебя меньше?
– Задаешься? – обиделся Профессор.
– Надо развивать свою память, – ответил Сыроежкин и захлопнул дверь. Он опасался, что Профессор войдет в комнату и увидит Электроника.
Что ни говорите, а это приятно, даже если тебя считают задавакой и знают, что ты можешь щелкать, как орехи, любые задачи.
Слава приходила к Сыроежкину сама собой. Даже не приходила – прилетала, гарцевала впереди него на вороных конях, трубила в фанфары и, словно тень, не отставала ни на шаг. Звонил в школу тренер со стадиона и просил передать, чтоб Сыроежкин обязательно записался в их секцию. Учителя при встрече говорили Сережке что-нибудь приятное, хорошее. Спартак Неделин, гордость всей школы, окликал курносого семиклассника и здоровался с ним. Даже задумчивый Виктор Попов спросил у него, не увлекается ли он музыкой. И Сыроежкин сразу забыл, как Попов однажды ударил его дверью по лбу.
От такой громкой славы временами было просто жарко. Щеки Сыроежкина пылали. Но он держался с достоинством. Если ему задавали неожиданный вопрос, он отвечал дипломатично: «Я подумаю… Я тоже так считаю…» Или же уводил разговор в сторону, рассказывая то, что узнал от Электроника. И Сергея слушали внимательно: он говорил об интересных вещах.
Школьному физкультурнику Сыроежкин сказал:
– Легкой атлетикой я решил не заниматься – не хватает времени. И потом, это неверное мнение, что раньше люди были сильнее, а сейчас науки ослабляют человека. Недавно в одном музее взяли рыцарские костюмы и примерили на людей среднего роста. И все доспехи оказались им малы. Вот вам и разговоры, что были, мол, раньше силачи да великаны!
Физкультурник, конечно, не согласился с Сыроежкиным и просил его подумать. Но с удовольствием выслушал неизвестную ему историю, даже спросил, откуда Сыроежкин знает про рыцарские костюмы.
– Прочитал в одной английской газете, – сказал Сергей. – Забыл только в какой.
Раньше Сыроежкин и не представлял, как он может легко и вдохновенно врать. Конечно, не про доспехи, о них он действительно читал в газете. Но не в английской, а в «Пионерской правде». И дело не только в этой «английской газете», сорвавшейся с его языка. Сыроежкин стал замечать, что иногда он врет там, где совсем и не нужно.
Как-то Таратар встретил его во дворе, остановил, поинтересовался, куда он идет. Сережка сказал, что спешит в магазин покупать полное собрание сочинений Бурбаки, знаменитых математиков. А шел он на волейбольную площадку, где и очутился через минуту. Тут же соврал ребятам, что он решил сложнейшую задачу, хотя именно в тот момент над ней корпел дома Электроник. Словом, Сережка стал ужасным лгуном. Он расхвастался до того, что объявил себя изобретателем «линкоса», и с того дня весь двор разделился на землян и гостей из космоса, которые вели бесконечные переговоры.
Но если совесть Сыроежкина в такие минуты и молчала, то это не значит, что его жизнь была легкая и беззаботная. Никто и не подозревал, какие мучения свалились на нашего героя.
По утрам, когда в школе уже прозвенел звонок и в классе скрипели мелки и перья, когда родители учеников были на работе, из подъезда десятиэтажного дома появлялась согнутая фигурка и спешила скрыться за углом. Солнце заливало ярким светом просторный двор и делало его еще больше, дворники из змеевидных шлангов поливали клумбы, деревья и асфальт, беззаботно чирикали на кустах воробьи. А Сережка, надвинув на самые глаза кепку, воровато оглядываясь, бежал со своего двора. Ему казалось, что сотни, тысячи распахнутых окон смотрят ему прямо в спину и торжествуют: «Ага! Вот тот самый знаменитый Сыроежкин прячется от всего мира. Галина Ивановна! Таратар Таратарыч! Подойдите к окну и посмотрите на эту знаменитость! Тогда вы, может быть, догадаетесь, что на второй парте рядом с Профессором сидит совсем не настоящий Сыроежкин. Обман! Позор!!! Преступление!!!»
Да, в такие минуты Сережка чувствовал себя настоящим преступником. Тайна, о которой знали только он и Электроник, вдавливала его голову в плечи, заставляла оглядываться, тревожно стучала в груди. Страшно было подумать, что обман раскроется.
Сережка издалека разглядывал всех прохожих. Вдруг знакомый или, хуже того, учитель? Обязательно спросит, почему он не в школе. А если учитель идет с урока и там ему пять минут назад отвечал Электроник, что он подумает, увидев второго Сыроежкина на улице?
И он часто шарахался в сторону от прохожих, а потом облегченно вздыхал: показалось…
А сколько трудов стоило сохранить тайну!
Вечером раздался звонок У двери, и Сергей с испугом услыхал знакомый голос. Таратар! «Сейчас открою!» – крикнул ему Сергей и бросился в комнату. Электроник сидел за письменным столом и занимался сразу двумя делами: решал задачи по алгебре и изучал английский язык, настроившись на учебную программу (он, как и обещал, за одну ночь собрал внутри себя миниатюрный телеприемник).
– Таратар! Лезь в шкаф! – трагическим шепотом закричал Сергей, но в ответ услышал формулы и английские слова.
Тогда Сергей схватил Электроника за плечи, толкнул в шкаф, запер на ключ и бросился к двери.
– А я уже собрался уходить, – добродушно сказал Таратар, здороваясь с Сергеем.
– Я убирался, – заюлил Сергей, – тут такой беспорядок…
– Я на минутку, – продолжал учитель, кладя шляпу на стул и не замечая бледности Сыроежкина. – Ты мне говорил про сочинения Бурбаки, так я зашел посмотреть.
Бледный отличник в одно мгновение стал пунцовым.
– Ой, я совсем забыл, я отдал эти книги одному знакомому, своему дяде. Он доктор наук. И как раз перечитывает Бурбаки.
– Жаль, – покачал головой Таратар.
Он протянул было руку за шляпой и отдернул ее: рядом в шкафу что-то загромыхало.
– Гм, – усы Таратара вопросительно вздернулись, – там какая-то авария.
– Кошка, – нашелся Сергей. – У нас много мышей. Целый день ловит.
– В шкафу? – удивился учитель.
– А что тут такого? Кошки видят в темноте.
Колени Сергея дрожали, пока Таратар молча стоял у шкафа. Наконец он взял шляпу.
– Тебе не попадет от мамы? – спросил он.
– Нет, она их ужасно боится.
– Ну ладно, зайду в другой раз, когда твой дядя прочтет книги.
Медленно, очень медленно учитель двинулся к двери. А Сергей хоть и плелся за ним следом, но будто бежал стометровку: так сильно билось его сердце.
Закрыв дверь, Сыроежкин бросился на тахту и целую вечность лежал без движения, пока в шкафу снова не заворочался Электроник… Он вылез из шкафа очень спокойный, так и не поняв, какого страха натерпелся его друг.
Милиционеры тоже вызывали у Сыроежкина трепет, он обходил их далеко стороной. Сережка прочитал в газете, что профессор Громов выступил с докладом на конгрессе кибернетиков.
И там, в этом докладе о самообучающихся машинах, прямо было сказано: «К сожалению, мы не можем сейчас продемонстрировать оригинальную модель. Она будет показана позже».
Значит, Электроника все еще разыскивают. Начальник милиции, наверно, созвал своих быстрых сотрудников, приказал им: «Найдите во что бы то ни стало Электроника! Приметы: курносый нос, синяя куртка, под курткой вилка для включения в сеть. Особые приметы: он лучший в мире фокусник, дрессировщик и математик. Проверьте всех отличников в школах!.. Что? В школе юных кибернетиков прогремел Сыроежкин? Опять это тот самый Сыроежкин, которому делали рентген! Тогда он обманул нас, а теперь все ясно. Он прячет Электроника у себя дома, скорее всего – в шкафу!»
И тогда – прощай, Электроник, прощай, мой лучший друг…
Нет, он постарается сохранить тайну. В конце концов, сколько в мире интересного и неожиданного из-за тайны. Инженер Смит и его друзья попали на необитаемый остров и не догадывались, что там, совсем рядом, живет могущественный капитан Немо. Если бы они знали об этом и надеялись на его помощь, они бы не построили свое прекрасное убежище в скале, не вырастили бы урожай из одного зернышка и вообще не чувствовали бы себя изобретательными и сильными.
А Том Сойер и Гек Финн! Тимур и Сергей-барабанщик у Гайдара! Человек-невидимка, человек-амфибия… Да мало ли еще знаменитых героев, которые ценили и уважали тайну!
И все-таки страх не проходил. Маленький противный комочек ворочался где-то внутри Сыроежкина. Кажется, вот он уже рассосался, пропал, исчез, и вдруг – резкая телефонная трель. И опять все сжимается внутри: кто это? Что скажут?
И еще одна беда свалилась на Сергея: он вдруг открыл в себе великую тягу к математике. Удивительно все-таки устроен человек. Только у него появляется возможность отдохнуть от формул и задач, как вдруг он чувствует, что они, прежние его мучители, и есть самое важное в жизни. И именно теперь, когда Сыроежкину вполне хватало и страхов и забот, он обрек себя на новые терзания, твердо решив, что будет математиком-программистом. Не монтажником, не физиком, не астрономом, даже не фокусником или дрессировщиком, а математиком, ученым-кибернетиком.
Как и Электроник, он изучит все теории, теоремы и формулы, геометрию Евклида и Вселенной, язык «линкос», небесную механику и все остальное, что только нужно для того, чтобы смело командовать электронными машинами.
Но вот тут-то и получался заколдованный круг. Сережка был готов вернуться за свою парту и расправляться авторучкой с иксами-игреками. И не мог этого сделать. Он безнадежно отстал от всех. Прояви он смелость, и вместо похвал и пятерок посыплются двойки. Мало позора в классе – дома поднимется скандал. Нет, пусть уж Электроник дотянет до конца четверти, а там лето, и он, Сыроежкин, все подучит и первого сентября сам пойдет в школу.
Так все и крутилось день за днем. Электроник завоевывал Сыроежкину славу, а тот слонялся по пустынным переулкам, вдоль реки или по глухим тропинкам парка. Просто так, чтоб убить время.
Как-то набрел Сережка на эстраду, где Электроник в первый день их знакомства показывал фокусы. И хотя никого здесь не было. Сережка, как осторожный лис, сделал большой круг и только потом опустился на скамейку. Задумался, вспомнил нехитрую песенку:
Шары, шары,
Мои голубые шары…
Ему стало грустно. Сколько раз хотел он пойти на улицу Геологов, к дому три. Там живет Майя Светлова, голубая певица. Встретить бы ее на улице и сказать: «Извини, Майя… Я не тот знаменитый фокусник, я просто Сергей. Я случайно узнал твой адрес и имя. И вот пришел…»
Сколько раз хотел Сережка именно так сказать. Но не пошел…
Он сидел на скамейке, грустил и ждал, когда кончатся в школе уроки и можно будет вернуться домой, к Электронику, и стать другим человеком. Честно говоря, слава для него не так важна. Куда лучше погонять мяч, нырнуть в бассейн, запустить с ребятами жестяную ракету или взлететь на качелях… У Электроника такие простые вещи как-то не получаются. Позавчера, например, не было последнего урока и ребята повели Электроника играть в футбол. Поставили в ворота. А он, вместо того чтоб ловить мяч, стал писать на штанге формулы. Когда вратарь прозевал третий мяч, терпение команды лопнуло, и его выгнали из ворот. Хорошо, что Сережка был дома и видел все это из окна. Как только Электроник вошел в дом, Сережка сразу побежал на поле. Ох и разозлился он на Электроника!
Пять голов подряд забил!
Не посрамил своего доброго футбольного имени.
От этих воспоминаний Сыроежкин сразу повеселел. Он вскочил на эстраду и произнес речь, обращаясь к пустым скамейкам:
– В конце концов, я человек! Я имею право давать задания машине, проверять ее способности и тренировать на скучных уроках и домашних заданиях. Если тайна откроется и Электроника разоблачат, то меня все поймут. Кто на моем месте поступил бы иначе?.. В конце концов, я человек!
ЧТО ЗНАЧИТ – ДУМАТЬ?Таратар приготовил ребятам сюрприз. Войдя в класс, все увидели чудной маленький стол с экранами, как у телевизора, и разноцветными кнопками.
– Что это? – загалдели ребята.
Маленькая щеточка усов Таратара победно торчала вверх.
Учитель, подождав, пока все рассядутся и успокоятся, объявил:
– Это мой помощник – обучающий автомат «Репетитор». Сделали его старшеклассники. Программисты и монтажники. И специально для вас.
– А что?.. А почему?.. А зачем?.. – посыпались вопросы.
– Садитесь, я вам все объясню и покажу. А сначала мы побеседуем… Кто мне скажет, что значит – думать?
Частокол рук вырос над партами. Сколько раз учитель видел, как у ребят загораются глаза и сами собой тянутся вверх руки, и всегда он слегка волновался в такие моменты, хотя, наверно, казался всем по-прежнему спокойным.
Таратар оглядел класс и вызвал Диму Горева, у которого от нетерпения был уже открыт рот.
– Ну, думать… – бойко начал нетерпеливый докладчик и задумался. – Значит… значит – думать… Соображать… Выделять главное…
– Ты все сказал? Спасибо, садись. А что такое – выделять главную мысль? Скажи, Кукушкина, свое мнение.
Вскочила девчонка-растрепа и выпалила:
– По-моему, умный человек всегда видит, что главное и что не главное!
Легкий смешок, взлетевший к потолку, оборвался, когда Таратар снова заговорил:
– Я не зря задал вам эти вопросы. И хотя выслушал только двоих, уверен, что многие ответили бы так же. Дело в том, что человек часто не осознает, как он мыслит. А ведь это сложная работа. Знать – значит иметь представление о предметах, явлениях, их связях. Думать – уметь действовать с ними. И выделение главной мысли, основного содержания урока, беседы или какого-то правила требует от вас определенного навыка и напряжения, а от нас, учителей, – умения разъяснить и закрепить в вашей памяти. Мы еще остановимся на этом, когда перейдем к машине… – Таратар сделал паузу, подумал: «Пора послушать и ребят». Он сказал: – А теперь немножко пофантазируем. Как поэт пишет стихи? Как композитор сочиняет музыку? Как ученый делает открытие? Короче говоря, как рождаются новые образы, как протекает творчество?
Таратар покачал головой, увидев опять лес рук, и добавил:
– Предупреждаю: это столь сложный вопрос, что наука еще не дала на него полного и точного ответа. Поэтому не смущайтесь: любая ваша мысль внесет вклад в нашу беседу. Итак, пожалуйста.
Староста класса Коля Гребешков, как всегда, высказался коротко и категорично:
– Я думаю, что рождение образа – это случайность. Например: Суриков увидел на белом снегу черную ворону и написал боярыню Морозову.
– Когда сочиняешь стихи, обязательно испишешь гору бумаги, чтоб найти нужную рифму, чтоб коротко и красиво изложить свои мысли…
Даже с закрытыми глазами можно было догадаться, что выступает Апенченко: старается говорить выразительно и потому чуть завывает.
Таратар знал, что товарищи зовут его Воздыхателем за то, что он пишет на уроках записки девочкам. Как видно, Апенченко сочинял и стихи.
– … а потом, – продолжал Апенченко, – надо проверить себя, не было ли такой рифмы, сравнения или образа у кого-нибудь раньше. Как сказал поэт: грамм добычи, тонны руды…
– Тонны записок! – не выдержал кто-то, и все понимающе улыбнулись.
– Открытие в науке бывает всегда неожиданно. – Это говорит Вова Корольков, Профессор. – Надо отвлечься от привычных взглядов и по-новому посмотреть на какое-то явление. Поэтому и говорят, что открытия у нас буквально под ногами. Приглядись – и увидишь.
– А можно думать всю жизнь и ничего не изобрести, – возражают с места.
– Открыл Америку! – кричит Макар Гусев. – Всем понятно, что все зависит от фантазии. У кого как варит голова…
На этом дискуссия окончилась, началась обычная перепалка.
Таратар призвал к тишине:
– Я с удовольствием вас выслушал. Все ответы правильные. Подводя итог, начну с последнего высказывания: у кого как варит голова. Нам, педагогам, хотелось бы, чтоб голова у всех учеников работала отлично. Можно ли этого достичь? Можно! Вы получаете в школе определенные сведения – информацию, которая укладывается в вашей памяти. Со временем часть информации забывается, но не теряется, не выбрасывается, а как бы опускается в подвалы памяти, на ее место поступает новая. Итак, что же такое творческий процесс? Предположим, вы задумали создать произведение искусства или науки. Сели, размышляете. Мысли скачут, вспоминается то одно, то другое. Это идет вызов информации из памяти. Иногда говорят: что-то не думается, мысли не лезут в голову и так далее. Не отчаивайтесь! Настойчиво запрашивайте память – у вас ведь богатая кладовая знаний.
– А если лезут одни глупые мысли? – спросил кто-то.
– Что ж, бывает, что некоторые мысли кажутся глупыми, неподходящими, а потом вдруг выясняется, что они были нужны. Чем больше разных мыслей, сравнений – даже из других областей знаний, – тем интереснее и неожиданнее бывает рождение нужного вам образа. Здесь говорили о случайности. Похоже, что возникновение новой идеи происходит по воле случая. Но это не так. Открытие подчиняется твердым законам статистики. Надо только больше искать, обдумывать свою задачу с разных сторон… И вот… вот оно – удивительное.
Таратар поправил очки и тихо, почти шепотом прочитал:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И словно бесшумный ветерок ворвался в класс. Овеял прохладой лица, затуманил глаза. И умчался.
– Да, – сказал после паузы Таратар, – всего несколько десятков или сотен букв, несколько строк, а в них целый мир чувств, переживаний, грусти. Поэт обращается к вам, далеким потомкам, и вы его понимаете.
Тут Электроник совсем не к месту вставил:
– А Давид Гильберт, известный математик, так сказал об одном из своих учеников: «Он стал поэтом: для занятий математикой у него слишком мало воображения».
Какой грянул тут гром! Все словно забыли и о стихах, и о ветерке, пробежавшем только что по классу, и хохотали не стесняясь. Даже у Таратара очки запрыгали на носу.
– Что ж, – сказал учитель, установив тишину, – ты тоже прав: есть мнение, что у математиков самое сильное воображение…
И Таратар начал говорить о том, что многие ученые прошлого удивились бы, узнав, что математика, которая в их время считалась скучнейшим, оторванным от жизни занятием, применяется во всех областях науки и техники.
– Несколько столетий назад можно было пересчитать по пальцам всех математиков мира, – заявил Таратар. – Теперь достаточно посмотреть на вас, чтобы сказать: да, математика стала обычной профессией.
И после этих простых слов все немножко загордились и задрали носы, потому что учитель стал говорить о том, как необычна работа математика. Он должен представить себе то, что никогда не видел.
Например, элементарные частицы. Казалось бы, все просто: вот перед глазами модель атома с круглым ядром и лихими орбитами электронов. А кто видел эти электроны своими глазами? Никто!
А ученый может описать их формулами и уравнениями, провести точный и тонкий анализ и составить математический образ. Так рождаются у математика новые идеи, которые требуют самого острого воображения.
Таратар не сказал еще своей любимой фразы, и все, хоть и слушали внимательно, ждали ее. Наконец пришел ее черед, и быстрые улыбки промелькнули на лицах.
– Для чего я вам это говорил? – продолжал учитель. Этот вопрос всегда подкреплялся красноречивым жестом: поднятым указательным пальцем. – А вот для чего. В окружающей нас жизни есть тайны: неизвестный еще нам мир природы. Эти тайны надо уметь разгадывать. Природа всегда ведет себя честно, с ней не надо играть в сыщиков и воров, потому что она нас не обманывает. Но и не выдает своих секретов добровольно. Значит, надо быть любопытным и внимательным, настойчивым и вооруженным. А знаний для новых открытий немало. И у нас есть могучая техника: электронные микроскопы, ускорители частиц, радиотелескопы и электронно-вычислительные машины… Ну, вот и звонок, – закончил Таратар. – На следующем уроке будет уже два учителя – «Репетитор» и ваш покорный слуга…
Сколько уже лет он говорит эти слова: «Ваш покорный слуга»! И обычно их не замечает. А сегодня Таратар почему-то вспомнил, что это – старомодное выражение. Бегут годы, старшие классы уходят, приходят новые, а он по-прежнему покорнейший слуга. Вот уже тридцать пять лет. Вызывает к доске, ставит отметки, проверяет контрольные, выпускает стенгазету, ходит в походы – да мало ли дел у учителя. И только привыкнешь к этим глазастым, полюбишь их, как уже расставание… И хотя потом бывают бесконечные встречи, воспоминания, разговоры, каждую весну он чувствует необъяснимую грусть. Опять надо провожать класс… И этих он тоже проводит, и к телефонным звонкам, которые звучат в квартире с утра до ночи, прибавятся новые: «Таратар Таратарыч… Ой, извините… Семен Николаевич! Школьная привычка… Это Сыроежкин. Учился у вас такой… курносый… Как, неужели помните?..»
«Да, – спохватился учитель, – что-то Сыроежкин никак не проявил себя, молчал весь урок. Ага, понятно! Ждет вопрос похитрее. Ну что ж, мы ему придумаем этот вопрос…»
А в коридоре между тем шли горячие споры. Пожалуй, больше всех разглагольствовал Электроник: он так и сыпал цифрами, примерами, фактами…
Если бы он только знал, какие сомнения терзали в этот момент его друга, одиноко торчавшего в парке, и как важно было для Сергея сидеть самому за партой и размышлять вместе со всеми…
